Астения души

— С В-Вами все в порядке, мисс? — Да, — солгала девушка, ощупывая горло (кажется, появятся синяки). — Скажите, я могу переселиться? — Свободных комнат нет, к сожалению, — виновато сказала та, прижимая к себе стопку полотенец. — Я бы предложила Вам отдохнуть в нашей с сестрой комнате, но там занято. — Занято? — недоуменно переспросила Ацуши. Горничная ойкнула и, осознав сказанное, сильно покраснела. От взгляда Накаджимы не скрылся тот факт, что ее форма была немного помята, а корсет небрежно завязан. Она тут же поняла, что к чему и, извинившись перед девушкой, поспешила на первый этаж, где в конце коридора находилась комната Луиса Клойда. То и дело оглядываясь по сторонам, Ацуши повернула ручку и возликовала: дверь была открыта. Похоже, Клойд настолько спешил развлечься, что забыл запереть дверь. Девушка осторожно открыла ее и тихо вошла внутрь. Было темно, а фитиль ей было нечем зажечь, поэтому ориентироваться приходилось на ощупь.       «Если бы только у меня было тигриное зрение, — пронеслось у нее в голове, но она тут же отбросила эту мысль. — Нет! Мне не нужна способность. Я могу и сама справиться с этим».       Она перебирала вещи на столах, щурясь, чтобы хоть что-то прочесть. Но бутылки, которые она находила, содержали в себе в основном алкоголь и глицерин. Никакого яда или его составляющего. А также тут стоял резкий запах шалфея или жасмина, из-за чего соображать было затруднительно. Когда она подошла к кровати, чтобы найти улики, почувствовала, что наступила на что-то мягкое. И зловещий рык объяснил ей, что именно это было. В темноте сверкнули чьи-то глаза и спустя мгновение огромный черный пес повалил девушку на пол, разинув слюнявую пасть в попытках вцепиться в горло. Девушка тут же выставила предплечье, в которое вгрызся зверь, вынудив ее вскрикнуть от боли. Она попыталась надавить ему на глаза, но из-за вгрызающихся в кожу острых клыков и отсутствия света не могла сосредоточиться. Кровь начала стремительно стекать по руке, и Ацуши казалось, что ее вот-вот оторвет. Паника начала охватывать ее сознание, вырисовывая в голове худший из концов. Если ничего не предпринять, в лучшем случае она останется без руки, позволив ее оторвать, чтобы выбежать из комнаты, хотя не факт, что смерть не наступит от потери крови или болевого шока. В худшем — ее просто растерзают на части. Как комично, спастись из лап одного «Бессердечного Пса», чтобы в итоге умереть от другого.       «Проклятье, — она зашипела, чувствуя, как немеет рука. — Похоже, мне конец…»       У нее было недостаточно сил, чтобы спихнуть с себя собаку, недостаточно, чтобы вырвать руку и даже чтобы просто позвать на помощь. Оставалось лишь признать свое поражение и погибель, причиной которым служили упрямство и слабость. Но стоило ей об этом подумать, как вдруг слабый поток света осветил часть комнаты, послышались чьи-то шаги, а пасть пса вдруг перестала терзать ее предплечье. Он выпрямился, грозно рыча, и тут же кинулся на другого нарушителя, хватаясь зубами за рукав пиджака. Тот резко выдернул руку из одежды, накинув ее на зверя (таким способом попытавшись его дезориентировать), а после ударил ребром ладони прямо по горлу. Собака заскулила и в ту же секунду беспомощно упала у ног человека, которого Ацуши бы сейчас предпочла не видеть. Но тот был иного мнения и, подойдя к ней, присел на одно колено. Девушка тотчас попыталась отвернуться, но ей не позволили, грубо схватив за волосы и развернув обратно. — Поразительно, Оборотень, — отозвался Акутагава, нарочно тихо и медленно растягивая слога. — Ты осталась без присмотра всего на десять минут. Дазай-сану следовало лучше заниматься твоим воспитанием. Но… похоже, мне, как его первому ученику, придется самому взять тебя на поводок. Встань.       Он резко поднялся и потянул девушку за собой. Та пошатнулась, схватившись за кровоточащую рану, и с вопросом посмотрела на парня. — Зачем ты пришел?       Тот скривил губы, и в этом полумраке его лицо внушало ужас еще больше, чем обычно — и вправду Бессердечный Пес. — Я не намерен отвечать на твои вопросы, — сдержано ответил он. — Иди в комнату и сделай все, чтобы тебя не заметили. — Что? — недоуменно спросила девушка. — Не смей спорить, — сурово оборвал ее мафиози, и Ацуши впервые не нашла в себе сил, чтобы возразить ему: наверное, слишком устала за день. Поэтому она медленно зашагала обратно на первый этаж, стараясь держать руку так, чтобы не закапать пол. Когда она пришла в комнату, позволила себе обессилено упасть возле кровати и обхватить себя руками.       «У бесполезных людей нет права жить», — прозвучал в голове ненавистный ей голос. Она сильнее сжалась, стараясь абстрагироваться от всего, а в особенности — от собственных мыслей. Но призраки прошлого, образы истерзанного страданиями и одиночеством сознания и чувство обреченности так и всплывали перед ней.       «Только дети, у которых есть родители, имеют право на жалость к себе»       «Заткнись».       Ацуши закрыла уши, мелко дрожа, но голос не утихал. Он звучал отчетливо, назидательно и с той же презрительной ненавистью, с которой сопровождал ее все восемнадцать мучительных лет.       «Ты отброс, который по ошибке живет в этом мире»       «Замолчи…»       В глазах начало неприятно пощипывать, а голова раскалываться (как бы хотелось пробить ею стену)       «Пока ты не приносишь пользу, твое существование бессмысленно»       «Прошу…»       Мольбы не помогут, молитвы — тоже, ничто в этом мире не спасет ее от отголоска собственной совести.       «Всем было бы лучше, если б ты сдохла в какой-нибудь канаве. Избавь мир от своего никчемного существования» — Хватит! — крикнула Ацуши, схватив с тумбочки фарфоровую вазу и швырнув ее в фантом директора приюта. Та, как ожидалось, пролетела сквозь него, но не разбилась, так как была поймана вошедшим в комнату Акутагавой. Он отреагировал на это весьма спокойно. — Если жаждешь сражения, то имей совесть — хотя бы предупреди.       Он запер дверь и кинул на спинку кресла разорванный и пропитанный кровью пиджак. Ацуши поднялась, поспешно вытерев дорожки от слез. Она недоверчиво покосилась на парня, пытаясь понять причину его странного поведения. — Что ты делал? — спросила она надрывно, чувствуя, как першит в горле от не начавшейся истерики. Акутагава угрюмо взглянул на нее. — Исправлял твои ошибки, что же еще? Почему ты не лечишь рану? — спросил он, кивнув на правую руку девушки. Та тоже посмотрела на нее и удивилась, будто впервые увидела. Она… забыла о том, что регенерация здесь не работает. И, похоже, Акутагава тоже это понял — тому сулил усталый вздох с его стороны. Он, немедля, схватил Ацуши за запястье и, игнорируя протест, втащил ее в ванную комнату. — Промой рану, — приказал он, швыряя ей полотенце. — Я скоро вернусь. Не смей покидать номер.       С этими словами он захлопнул дверь, оставляя пораженную девушку одну со своими мыслями. Опустошенность, внезапно нахлынувшая, вмиг отбила желание что-либо делать вопреки воле мафиози. Поэтому она распустила волосы, сняла промокшее в собственной крови платье и села в деревянную ванну, наполненную остывшей водой (что же, купаться в теплой она бы все равно посчитала незаслуженным). Как бы ей сейчас хотелось раствориться в этой воде, стечь вместе с ней в океан, чтобы стать единой хоть с чем-то. Просто перестать быть бременем этого мира казалось для нее таким недосягаемым желанием.       «Пора признаться, — грустно сказала она себе, глядя на свою руку. — Без силы Тигра я ничто. Я никому не нужна, не приношу пользы. Детективному агентству, моим друзьям и Йокогаме не нужна Ацуши Накаджима. Им нужен Зверь в лунном сиянии. Вот и все».       С этой мыслью девушка погрузилась в воду, вспоминая, как раньше ее пытались утопить в маленьком тазике. За что ее тогда наказывали? За недоеденную кашу или за плохо помытый пол? Или за одно ее существование?       Девушка усмехнулась, выпуская изо рта пузыри и тут же выныривая на поверхность.       «Какая уже теперь разница? — подумала она, выйдя из ванны. — Я бесполезна как человек. Но, пока есть моя способность, я могу рассчитывать на жизнь…»       Она накинула на себя халат и зашла обратно в комнату. Акутагава сидел на кровати, перебирая что-то в деревянной шкатулке. Заметив девушку, он кивком указал ей сесть рядом. Накаджима пару секунд колебалась, но все же решила рискнуть и присела на край кровати возле мафиози. Тот взял ее за руку и внимательно осмотрел место укуса. — Кровь не останавливается. Надо швы наложить, — заключил он, вынимая из шкатулки бинты, пинцет, иглы и нить. — Ложись. — А ты умеешь накладывать швы? — опасливо спросила девушка, глядя на внушительного размера иглу. Акутагава на данный вопрос раздраженно цокнул. — Думаешь, в мафии меня не научили оказывать первую медицинскую помощь?       Ацуши стушевалась и в знак извинения покорно легла на кровать, вытянув руку. Акутагава сел ближе и приложил к ране бинт, чтобы остановить кровотечение. — Где ты это взял? — поинтересовалась она, глядя на постепенно наполняющиеся ее кровью бинты. Почему-то это не вызывало у нее ни страха, ни отвращения. — У владельца судна, — ответил мафиози, поднимая руку девушки. — Как оказалось, он работает врачом, а его дочь — фармацевт. Я сказал, что во время ссоры серьезно тебя ударил, и он без расспросов дал мне аптечку. Если что-то заподозрит, та девушка сможет подтвердить мои слова.       Ацуши неосознанно кивнула, почему-то расслабляясь под его голос. Странно было видеть Акутагаву таким… безмятежным. В свободной белой рубашке, чуть растрепанными волосами и спокойным выражением лица он выглядел совсем иначе. Можно даже осмелиться сказать: как обычный человек. — Почему ты пошел за мной? — не выдержав, спросила девушка. Акутагава убрал бинты и поднял вверх иглу, чтобы просунуть через нее нитку. — Я уже дал тебе понять, что не собираюсь отвечать, — сказал он, вновь наклонившись. Ацуши не удовлетворилась этим. — Почему ты не можешь… ай! — Не дергайся! — серьезно потребовал Акутагава, удерживая ее руку на кровати. — Больно, — выпалила Ацуши. Мафиози на это криво усмехнулся. — Однажды я оторвал тебе ногу и пронзил Расемоном, а тебе причиняет боль игла? — Это другое!       Накаджима болезненно зашипела, прикусив губу, но больше не позволяла себе шевелиться. Как-никак, она привыкла к боли, но резкой и быстротечной. Нынешняя боль была другой — ноющей, пронизывающей до костей. Она уже успела забыть это паршивое чувство. И как бы не хотелось себе сознаваться, силы Тигра ей действительно не хватало. Эта мысль вынудила ее горько усмехнуться. — В чем дело? — оторвавшись, спросил парень. Ацуши медленно покачала головой и прикрыла глаза ладонью здоровой руки. — Ты был прав, — тихо сказала она. — В том, что я ничего из себя не представляю без своей способности. Глупо было пытаться доказать себе обратное.       Акутагава молчал, продолжая зашивать кожу, будто бы позволяя Ацуши обдумать собственные слова. Но чуть позже снова подал голос: — Я пошел за тобой, потому что не мог позволить тебя убить кому-то другому.       Ацуши так удивилась подобному заявлению, что мгновенно обернулась к парню, но тот совсем не изменился в лице и предпочел не смотреть на нее. — О чем ты? — Я поклялся, что однажды убью тебя, Оборотень, — спокойно проговорил он, не замечая удивленный взгляд. — Только тогда я смогу двигаться вперед и доказать свою значимость Дазай-сану. Сейчас тебя трогать смысла никакого: мы не в равных категориях, а убить жалкую соплячку я могу в любой другой момент.       Накаджима грустно улыбнулась и почему-то не почувствовала из-за слов Акутагавы обиду или злобу — только обреченность. — Даже тебе от меня нужна лишь способность, — почти что шепотом сказала она. — Я действительно настолько жалкая сама по себе? — Да, — незамедлительно ответил мафиози, зафиксировав узел. — Ты жалкая. Настолько, что, чтобы доказать иное, пошла прямо в руки предполагаемого убийцы без оружия, навыков боя и какого-либо плана действия. Я бы сказал, что ты в добавок еще и идиотка без инстинкта самосохранения.       Ацуши отвернулась, прикрыв глаза. Теперь на душе стало еще хуже от того, что Акутагава очень точно передал ее суть. Конечно, глупо ожидать от него поддержки или утешение, однако осознание того, что он прекрасно видит ее никчемную натуру, огорчало. — А ты хорошо меня понимаешь, — подметила девушка, хотя знала, что мафиози, как и ее, бесит наличие чего-то общего между ними. Но следующие его слова окончательно сбили ее с толку, продемонстрировав, что сюрпризы не намерены заканчиваться. — Я был таким же, — признался парень, срезав нитки и потянув Накаджиму на себя, чтобы та приняла сидячее положение, а после начал обматывать руку бинтом. — Когда я вступил в Портовую Мафию, единственное, чего хотел — доказать свою силу и пригодность. Я считал, что моя эффективность будет измеряться количеством людей, которых я убил, и на каждом задании не оставлял в живых никого. Как следствие, я убивал и ценных заложников, и источники информации. Дазай-сан жестоко меня за это наказывал. — Дазай-сан… наказывал? — изумленно переспросила девушка. Но Акутагава не отреагировал, сознанием пребывая в то непростое для него время. — Тогда я понял, что не количество убитых определяет мою силу, а то, насколько превосходит меня мой противник. Я перестал лезть на рожон, чтобы доказать, что я сильный. Я стал сдержаннее и осмотрительнее, но все равно был брошен своим наставником.       Акутагава закончил бинтовать ее и отошел к шкафу, чтобы найти чистую одежду. Но было видно, что он ощущал пронизывающий взгляд Ацуши. Та впервые за то время, что они знакомы, смогла стать чуть ближе к нему — увидеть часть его души. И почему-то понимание этого подарило ей спокойствие. — Спасибо, — невольно произнесла она, слабо улыбнувшись. Акутагава недоуменно оглянулся и бросил ей что-то вроде ночной рубашки. — За что?       Девушка пожала плечами. — За руку, — сказала она и обратила внимание на рубашку. Улыбка тут же сползла с ее лица. — Постой, мы вдвоем спать будем?       Акутагава сел на кровать и привычно-надменным взглядом на нее посмотрел. — Разумеется, — изрек он так, будто его спросили, есть ли луна на небе. — А что тебя смущает? Я ведь сказал, что не убью тебя здесь. А свои обещания я привык сдерживать. — Н-но ведь.!       Ацуши мигом отодвинулась от него, стремительно краснея. Вся та расслабляющая атмосфера в одно мгновение испарилась, а халат, под которым не было белья, теперь казался жутко неудобным. Да еще Акутагава, до которого, наконец, дошла причина странной реакции девушки, позволил себе бессовестно ухмыльнуться. — Оборотень, если ты думаешь, что мне будут не отвратительны прикосновения к тебе, то ты слишком высокого о себе мнения.       Ацуши покраснела до ушей и злобно оскалилась от этих слов. — Эй, не забывай, что как только мы вернемся, я снова смогу надрать тебе задницу.       Акутагава ничего на это не ответил. Он задул одну свечу и лег на свою половину кровати, игнорируя возмущения со стороны девушки. — Если тебе что-то не нравится, можешь разделить кровать с трупом Роланда Тодда, — издевательски произнес он, даже не представляя с каким усилием Ацуши удержала себя, чтобы не врезать по его физиономии. Умеет же он все испортить.       Она затушила свою свечу и легла на самый край кровати, чувствуя прилив усталости. Этот день был, несомненно, очень длинным.