* * *
— Я же говорил, — поучительно проговорил Люк, придерживая перед Гермионой дверь на улицу. После окончания пары они пошли прогуляться в ожидании следующего занятия, до которого еще несколько часов, пока их остальные друзья побежали по кураторам. У них не было такой возможности: временный преподаватель сейчас не мог их принять, а по остальным вопросам они ждали звонка от основного наставника из Австралии. — Это не то, о чем ты подумал, — Гермиона глубоко вдохнула осенний воздух. Постепенно природа засыпала перед долгой зимой, и это было непривычно после долгих лет в Австралии, в которой совершенно другой климат. — Ты-то должен был понять, что это была всего лишь небольшая затравка. Сейчас он будет обдумывать, что именно я пыталась сделать, и окончательно запутается. — Я знаю этот взгляд, — уверенно заявил Уокер. — Что ты задумала? — Ничего особенного, — пожала плечами Гермиона, доставая из сумки яблоко. Откусив кусок, она передала остальное другу, который тут же в него вгрызся. — Просто выведу его на эмоции. Пропустив весело щебечущую стайку первокурсниц, Уокер потянул Гермиону в сторону освободившейся скамейки. — Опять эти твои штучки Копперфильда? — спросил Люк, усаживаясь. Раскинув руки по спинке, он поднял голову, рассматривая чистейшее голубое небо, которое в последние дни постоянно было затянуто тучами. Уокер все время бесился от дождей, которые даже для октября шли слишком часто. После зимы в Сиднее, которая сопровождалась практически такой же погодой, он был очень недоволен тем, что снова приходится терпеть ту же погоду. — Отдай мне мое яблоко, я дала тебе только попробовать, — потребовала Гермиона, усаживаясь рядом. Она почувствовала его предплечье спиной и выразительно на него посмотрела, и Люк сразу убрал руку. Грейнджер поманила пальцем, требуя свой перекус назад. — Вообще-то, из нас двоих именно ты женщина, и ты должна следить за моим питанием, — состроив обиженную мину, Люк протянул ей остатки яблока. — Как там Мел говорит? — забрав фрукт, Гермиона закинула ногу на ногу и положила на колено руки. Задумавшись, припомнила точную формулировку и улыбнулась. — Шалавы твои пусть за твоим питанием следят. — Что вы заладили, шалавы да шалавы, — закатил глаза Люк. — Ладно, Мел: у нее сексизм головного мозга, но ты-то вроде всегда адекватной была. — А говорить, что тебя должна кормить женщина, — это не сексизм? — скептически сказала Гермиона, прежде чем откусить яблоко. — В моих, как ты сказал, штучках нет ничего особенного, — продолжила она предыдущую тему разговора, когда прожевала. — Ничего особенного? Да даже я ведусь на это. — С твоими эмоциями проще всего, — пожав плечами, произнесла Гермиона, прежде чем отбросить огрызок в мусорку. Достав салфетку из сумки, она протерла руки и отправила смятую бумажку следом. — Дело не только в этом, — возразил Люк. — Никто не был лучше тебя. — Потому что все вы были зациклены на том, чтобы научиться заставлять человека что-то сделать, а я предпочла научиться тому, как переманить его на свою сторону. На третьем курсе большинство студентов, которые пошли на дополнительный курс по манипулированию сознанием, чрезмерно увлеклись приемами внушения, и только Гермиона уделила больше внимания приемам владения голосом, постановкой структуры разговора таким образом, чтобы постоянно переключать человека и заставить его не просто переживать различный спектр эмоций в ограниченное количество времени, но и активно их демонстрировать. — Ты чего такой радостный? — спросила Гермиона, заметив, как на лице Люка появляется счастливая улыбка. — На тебе моя любимая юбка, — ответил он, указав ладонью на ее ноги, обтянутые классически простой черной юбкой до середины бедра. — Дело не в юбке, а в туфлях, что подходят к этой юбке, — невинно произнесла Гермиона, ни разу не смутившись от его откровенно похабного взгляда, который сразу после ее слов скользнул ниже, ощупывая тринадцатисантиметровые шпильки. — А серьезно? — Тебе не понравится, — покачал он головой, натягивая на лицо невозмутимое выражение. — Выкладывай, — настояла Гермиона. — Это низко, — снова высказал предупреждение Люк. — Мы договаривались не врать друг другу. — Он хочет тебя, а ты хочешь меня. И очевидно, ты не собираешься идти у него на поводу, а на моем пошла бы, не будь в нашей жизни слишком много дерьма, — сдался Люк. — Все это тешит мое самолюбие. — Ты козел, ты в курсе? — невозмутимо прокомментировала Гермиона. — Я всегда таким был, разве нет? И ты знатно понахваталась от меня сволочизма. — А мне вот интересно… — елейно протянула Гермиона. — Ты тоже сейчас собралась козлить, — рассмеялся Люк. — Естественно, не только тебе надо мной издеваться. — После ее слов он повернулся к ней корпусом, приготовившись к тому, что именно она скажет. — Если бы у него получилось, что бы ты почувствовал? — Откуда я знаю? — будто бы равнодушно произнес Люк, пожав плечами, но Гермиона уловила в его голосе легкое напряжение. — Обычно тебя не цепляют те, кто появляется в моей жизни, — участливо проговорила она, посмотрев на него с непониманием, но он, отвернувшись, излишне увлеченно уставился на прогуливающихся студентов. — Люк? — Их я не знаю, — пожал тот плечами. — Я могу знать, что гипотетически ты с кем-то спишь, но их как бы и не существует. Ты никогда не вмешиваешь в секс с другими личные эмоции, — Люк наклонился вперед и, упершись локтями в колени, сцепил пальцы в замок. — В отличие от них, между нами никогда не было просто секса ради секса, даже если мы врали друг другу и самим себе, что дело только в этом. И поэтому воспринимать их всерьез как-то… не могу объяснить. — Я понимаю, — едва слышно произнесла Гермиона. — Но он — другое дело. Ты его знаешь. Я его знаю. Он знает тебя, — Люк опустил взгляд на брусчатку, нервно щелкая костяшками пальцев. — Он реальный человек, имеющий личность, и даже просто секс был бы уже чем-то личным. Так что я не могу сказать, как я на это отреагировал бы. За эти годы такая ситуация впервые. — Вздохнув, Гермиона положила руку ему на плечо. — Когда-нибудь у тебя кто-то появится, — внезапно упавшим голосом сказал Люк, и по ее телу пробежались противные мурашки. Гермиона часто об этом думала, даже желала, чтобы это произошло. Чтобы она или он, хоть один из них, смог отвлечься. Но, даже надеясь на такой исход, она все равно его боялась. Не знала, что она почувствует, если… когда Люк посмотрит на какую-то девушку так, как всегда смотрел на нее. Не была уверена, почувствует ли счастье за него или будет снова собирать свое раскрошившееся сердце в ладони в попытке сделать из него хоть что-то, напоминающее целый орган. — И у тебя, — Гермиона выдавила натянутую улыбку. — Как это будет? — Не имею ни малейшего понятия. — Ни малейшего, — эхом произнесла она, соглашаясь. За прошедшие годы она тоже уже успела забыть, каково это — быть с кем-то и хотеть, чтобы человек, просыпающийся рядом, действительно что-то значил.* * *
Драко уже собирался выключать свет и ложиться спать, когда в его дверь смело постучали. Кинув взгляд на часы над кроватью, он недовольно нахмурился, не понимая, что могло понадобиться Джейсу в полдвенадцатого ночи. Но стоило ему открыть дверь, как вопрос отпал сам собой. На его пороге, опираясь плечом на косяк и скучающе рассматривая свои ногти, стояла Грейнджер. Привычно полуголая, с еще влажными после душа волосами, практически ночью — она моментально направила разум туда, где ее «слишком сложно напугать». В последнюю неделю подобные мысли возникали слишком часто. Воспринимать ее как бесполого человека больше не получалось. Драко постоянно ее оценивал, совмещая в голове два образа: обычной Грейнджер и той, которая была возбуждена, тяжело дышала, практически плавилась и еле стояла на ногах. А если она в этот момент посасывала ложку от мороженого, задумавшись или зачитавшись, как она делала каждое гребаное утро, фантазии становились гораздо откровеннее. — Какой сюрприз, — ласково проговорил Драко. — А если бы я был не один? — Слишком тихо, — беззаботно произнесла Грейнджер и, оттолкнув его с прохода, нырнула в комнату, беспардонно вторгаясь в его личное пространство. — Так ты не только вламываешься по ночам, но еще и подслушиваешь? Драко затворил дверь и прижался к ней спиной, отрезая любые пути к отступлению. — Да, каждый вечер выбираю комнату и прислоняюсь ухом к двери, — пожала она плечами, проходя в глубь комнаты. Повернув стоящий у стола стул, она уселась к Драко лицом. — Надо поговорить. — Снова будешь уговаривать меня отступиться от конфликта? — Ты от этого еще больше заведешься. Это так же бесполезно, как и просить тебя сейчас одеться, — сказав это, она мимолетно скользнула взглядом по домашним просторным штанам, на несколько секунд задержавшись на шрамах, рассекающих грудь и уходящих ниже на живот. — Тебе ли не знать, как формируются навязчивые мысли. Откажусь, потом стану сексуальным маньяком, и тебе придется винить себя за всех тех девушек, что я убью. — Ты знаешь, что Гарри жалеет? — проигнорировав то, что он сказал, произнесла Грейнджер. — Всегда жалел. — Будто мне есть до этого дело, — усмехнулся Драко. Он столько раз мог умереть за годы войны, что одна практически успешная попытка дружка Грейнджер не то чтобы стоила особого внимания. — Ты пришла поговорить о Поттере? — У тебя мило. — Изучаешь меня? — Комната очень много может рассказать о хозяине, — блуждая взглядом по его столу, пустым полкам, битком набитому книжному шкафу, монотонно проговорила Грейнджер. — И что же тебе говорит моя комната? — спросил Драко, отталкиваясь от двери. Она никуда не собиралась уходить, ругаться вроде тоже. Да и вообще не делала ничего из ожидаемого, так что ограничивать ее личное пространство бессмысленно. Подойдя к кровати, Драко улегся, заложив руки за голову и продолжая внимательно рассматривать Гермиону. В полумраке комнаты, созданной тусклым освещением нескольких ламп, ее голые ноги и полоска обнаженной кожи живота притягивали взгляд, и он не стал отказывать себе в соблазне. — У тебя чисто. Очевидно, что ты педантично чистоплотен, — Грейнджер поднялась. — На виду нет ни одной личной вещи. У тебя же часто тут бывают посторонние? — Бывают, — уклончиво ответил Драко. — И во всем такой порядок, — она провела пальцем по поверхности стола. — Я бы предположила, что у тебя склонность к перфекционизму. Причем такая выраженная, что ее можно приравнять к ОКР. И если бы я это предположила… — Грейнджер поправила одну-единственную тетрадь, выбившуюся из общего порядка стопки на его столе, — я бы ошиблась. В этой комнате нет ничего личного, она практически стерильна. Единственное, что имеет личность, — это шкаф, — сказав это, она подошла к скопищу книг и на несколько минут замолчала. — Но и он заполнен обманками. — Обманками? — У тебя тут слишком много направлений, которые противоречат друг другу, — пояснила Грейнджер. — Может, я просто разносторонняя личность? — О, без сомнения, — согласилась она. — Ты любишь читать, но я видела, что именно ты предпочитаешь, и, скажем, вот эта книга… Грейнджер наклонилась и достала издание со второй полки снизу, название которой Драко не помнил. По правде, он даже не смог вспомнить, как именно то оказалось в его шкафу. Девушка выпрямилась и, опершись плечом на шкаф, начала перелистывать выбранный талмуд. — Эта книга совершенно не вписывается в твои интересы. Такие, как мы, в своей комнате держат только то, что хотят перечитать. Для всего остального есть библиотека. А это, — Грейнджер захлопнула книгу и отбросила ее на стул, стоящий рядом с шкафом, — мусор. У тебя тут много всего, но значение для тебя имеет только эта полка. Ровно на уровне глаз. Посмотрим, — сделав шаг вбок, она пробежалась кончиками пальцев по всем его любимым книгам и достала ту, что оставила самое яркое впечатление. — Вот эта хорошая. — Читала? — спросил Драко, наблюдая, как она открывает сборник биографий детей, принявших участие во Второй мировой войне. — Трижды, — ответила Гермиона, скользя взглядом по оглавлению с выражением такого восхищения на лице, что не возникало никакого сомнения, что она действительно держала эту книгу не в первый раз. Обнаружив то, что искала, она перелистнула страницы. — История про шестнадцатилетнего мальчика, который пошел на фронт, чтобы отомстить за мать, стал снайпером и убил больше сотни фашистов, весьма интересна, — улыбнувшись, Грейнджер прочитала несколько строк и, захлопнув книгу, отложила на стол. — Тебе она понравилась? — Больше остальных. — У тебя паранойя, Малфой. — Драко на секунду нахмурился, не сразу уловив, что она только что сказала. Грейнджер слишком быстро меняла темы, и ему становилось тяжеловато поспевать за ходом ее мыслей. — Но не психоз, легкая форма. Моя кровать стоит точно так же, как твоя. — Стандартная планировка. — Я была в семи комнатах в этом доме, и только в двух из них кровать стоит так, чтобы одновременно просматривались дверь и окно. Мое зеркало повернуто так, чтобы видеть дверь, даже когда стоишь к ней спиной, — голос прозвучал мягче, что натолкнуло Драко на мысль, что Грейнджер ведет себя странно. Но следующие ее слова заставили его забыть об этих мыслях. — Но у тебя паранойя не только на безопасность. Отсутствие личных вещей. Хоть чего-то, что позволит понять, что ты за человек, — на несколько мгновений она замолчала, словно задумавшись, а потом ее лицо осветило озарение. — Или намекнуть на то, что ты волшебник. Что тебе грозит за раскрытие статута? — Пересмотр дела, продление срока, Азкабан, — перечислил Драко. — Зависит от ситуации. — Для того, кто долгое время прожил в одном доме с Волан-де-Мортом, легкая форма паранойи — это норма. Как и для того, кто год скрывался в лесу. Вряд ли ты об этом знаешь, но я накладывала не меньше восьми заклинаний, чтобы нас не обнаружили. Правда, даже они не спасли меня от пыток в твоем доме. — Ты снова говоришь про войну, — предупредительно заговорил Драко, напрягшись. — Просто пришлось к слову, — пожала плечами Грейнджер, но он мог поклясться, что она упомянула его дом специально, только никак не мог понять причину. Она развернулась к шкафу и поднялась на носочки, отчего мышцы на ее икрах напряглись, снова отвлекая. Вот это она точно делала специально. Стоило девушке достать с полки очередную книгу, и Драко заметил в ее руках пьесы Ионеско. Чушь редкостную, по его мнению, но все равно почему-то цепляющую. — Идеологии нас разделяют. Мечты и страдания — объединяют, — процитировала Гермиона автора, любовно оглаживая обложку. — У тебя есть мечта? — Я предпочитаю слово «цель». — Забавно, я тоже, — еще более бархатным тоном пропела Грейнджер, и то, как она говорила, снова отвлекло. Его отвлекало сразу несколько факторов, и он не до конца понимал, что происходит. Внимание рассеивалось, и он не мог сконцентрироваться на чем-то определенном. — У тебя были хульные мысли в первый год? — так же мягко спросила она, продолжая листать книгу в руках, но не сводя с него пристального взгляда. — Глупый вопрос, конечно, были. Но они ушли. То, как ты сейчас воспринимаешь маглов… Кто-то повлиял на твое восприятие. Кто-то важный. Джейс? — Грейнджер отложила книгу и посмотрела на Драко, склонив голову. — Девушка? — Он был уверен, что успел среагировать и сдержать невольно сбившееся дыхание, но она все равно заметила. — Девушка, — утвердительно произнесла Гермиона, удовлетворенно улыбнувшись. — У нас тут история несчастной любви маглы и чистокровного расиста? После ее слов захотелось закрыть уши и перестать это слушать. Он не вспоминал об этом практически год. Практически забыл о первом, самом тяжелом годе в гребаном магловском мире. — Ты смог переступить через себя ради нее или вел себя как зациклившийся на чистоте крови идиот и потерял ее? Последнее, думаю. Это заставило тебя задуматься? — Драко осознал, что по его лицу пробежало за несколько предложений столько эмоций, сколько он не позволял себе демонстрировать и за целый день. И она заметила каждую. — Вот теперь можно и поговорить. Тон Грейнджер резко заледенел. Испарилась вся мягкость. Остался только холодный расчет. С глаз Драко словно спала пелена. За секунду изменилось буквально все. Тембр, взгляд, то, как она стояла. Ему показалось, что даже дыхание. Воскресив в сознании ее минутой назад и сравнив с ней теперешней, он все равно не смог сказать ничего определенного. Словно два разных человека. Прошлая Грейнджер говорила мягче, успокаивающе, и он отвечал на каждый, блядь, вопрос, будто действительно сам этого хотел. Или хотел? Перескакивала с темы на тему, сначала вызывая негативные эмоции, потом рассказывала о себе, словно доверяла ему, следом говорила что-то такое, что вообще уводило мысли в другую сторону и награждало положительные эмоции. Последним она его добила. Охренеть. — Что это было? — спросил Драко, с неудовольствием слыша в своем голосе восхищение. — Ничего особенного, я просто сделала тебя чуть более восприимчивым к моим словам. В этом нет никакого секрета, это не магия, гипноз или что-то подобное. Просто несколько простых приемов, которые заставили тебя мне довериться и выслушать. Отслеживание эмоций и ненавязчивые предположения, постепенно становящиеся более агрессивными, чтобы вывести тебя из равновесия и понять, что из того, что я предполагаю, — правда. И отвлекающие факторы, чтобы ты ничего не заметил, — она подняла руку и наклонила одну из книг в шкафу, демонстрируя, чем именно его отвлекала. — Ну и ты очень сильно мне помог, сам отвлекаясь на мое тело. Вот тут я прогадала, не ожидая бурной реакции от человека с таким послужным списком, — саркастично заявила Грейнджер. — Во многом ты сам виноват. Ты потерял бдительность, и мне практически ничего не пришлось делать. То, что мы разговаривали в твоей комнате, так повлияло? Слишком много ассоциаций? Эта маленькая сука просто над ним издевалась. С самого начала, только переступив порог его комнаты, она целенаправленно им манипулировала, играя на его эмоциях и инстинктах. А он повелся, как перевозбудившийся тринадцатилетний подросток. Блеск. — И для чего? — Мне нужно, чтобы ты чувствовал себя уязвимо. То, что я хочу обсудить, делает уязвимой меня. Мы должны быть на равных, — она уселась на стол и, придвинув ступней стул, поставила на него обе ноги, положив книгу себе на колени. Упершись локтями в обложку, Грейнджер уставилась неотрывно ему в глаза, и Драко, приподнявшись, согнул колени и прижался спиной к изголовью кровати. Разговаривать в расслабленной позе больше не было комфортно. — Ну и я просто продемонстрировала тебе, что связываться со мной — не самая твоя лучшая идея. Теперь я знаю о тебе больше и знаю, что именно причиняет тебе боль. — Ты можешь заставить человека принять нужное тебе решение? — спросил Драко. — Эмоционально слабого, очень уязвимого, того, кто мне доверяет и хорошо ко мне относится, — легко. С таким, как ты, пришлось бы очень постараться. Тебя обмануть тяжелее. Но даже у тебя есть уязвимые места. — Где ты этому научилась? — Может, когда-нибудь я расскажу тебе эту интересную историю, но не сейчас. Сегодня у нас другая тема. То, чем мы с Люком занимаемся, очень для нас важно. Это не просто выпускной проект. Это личное дело, — голос Грейнджер прозвучал предельно серьезно — шутки и правда кончились. — Вчера кое-что произошло. Такое, что наш проект стал для нас еще важнее. — Те, кого вы наблюдаете… — высказал Драко предположение, которое обдумывал еще со вчерашнего вечера, когда лицезрел, насколько тяжело оба его новых соседа перенесли новости. — Вы их знаете? Грейнджер очень быстро отвела взгляд на окно, но он все равно успел заметить в искаженных чертах ее. Это снова была боль. Та самая боль, которая вчера буквально касалась кончиками пальцев каждого, кто присутствовал на кухне. — Мы с Люком не хотели соглашаться на обмен. Пока не узнали, что здесь преподает Клиффорд и что он согласился нам помочь. — Драко удивленно вскинул брови, и Грейнджер, снова на него посмотрев, кивнула. Он не мог в это поверить. Клиффорд был одним из самых выдающихся выпускников их университета, имел в сорок пять лет три докторские степени, преподавал очень редко, и к нему было практически не пробиться. Как им это удалось? — Он написал диссертацию по диссоциативной амнезии. Мы здесь только из-за него. Я встречаюсь с ним через несколько недель. Понимаешь, куда я клоню? — Ты все же уговариваешь меня отказаться, — констатировал Малфой очевидное. — Я не уговариваю. — Да, это больше похоже на угрозу. — Я всего лишь даю тебе выбор, — пожала Грейнджер плечами. — Ты можешь попробовать, и тогда я тоже вступлю в игру, и это будет очень весело для нас обоих. Но в этом случае я тебе обещаю, что в конечном итоге ты пожалеешь. Или ты можешь отказаться, и тогда мы, может, даже подружимся. Ты забавно мыслишь, Малфой, и мне интересно узнать о тебе больше. Но играть с тобой в игры мне не хочется. У меня есть дела гораздо важнее. — Ты же понимаешь, что снова это делаешь? — спросил Драко. Грейнджер опять бросала ему вызов. — Понимаю, — буднично отозвалась она. — И, в отличие от прошлого раза, я делаю это осознанно, а не случайно. Что лучше всего может рассказать о человеке? — Его поступки. — И те выборы, что он делает. Так какой выбор сделаешь ты, Драко? — У меня есть условие, — сдался Малфой. — Слушаю. — Ты интересно мыслишь, Грейнджер, и мне хотелось бы узнать о тебе больше. — Без подтекстов? — спросила Грейнджер. — От того, что ты выложила жалостливую историю, ты не стала менее привлекательной, а я не перестал представлять тебя без одежды прямо в этот самый момент, — провокационным тоном проговорил он, выразительно посмотрев на ее голые тощие колени. Но Грейнджер даже бровью не повела, пребывая в молчании. — Я не буду прикладывать усилий. По крайней мере, намеренно. — С тобой приятно иметь дело. Не возражаешь? — довольно произнесла Гермиона и указала на лежащую на коленях книгу. Драко покачал головой, и, улыбнувшись, Грейнджер спрыгнула со стола. — С вопросами более близкого знакомства разберемся через пару недель, когда я решу свои проблемы, — проговорила она, прежде чем уйти. — Спокойной ночи. Проводив ее взглядом, Драко еще несколько минут, нахмурившись, смотрел на закрывшуюся дверь. У него было четкое ощущение, что его только что поимели и, использовав, выбросили из багажника на обочину. Желание трахнуть Грейнджер выросло в несколько раз. Желание снять с нее скальп и понять, как именно она думает, — в несколько десятков раз. Твою же гребаную мать.* * *
После пар Драко в полном одиночестве медленным шагом двигался в сторону дома, обдумывая варианты своей будущей выпускной работы. Приближалась середина октября, и этим вопросом следовало заняться более усердно, но конкретных мыслей не было. Его интересовало столько всего одновременно, что определиться с одним вариантом не удавалось. Изучать хотелось сразу все, а времени с каждым днем становилось все меньше. И постоянные отвлекающие факторы в виде девчонки совершенно в этом не помогали. Чертова Грейнджер, которая полностью ушла с головой в работу, практически ни с кем не разговаривала, но вечно мелькала перед глазами, превратила его жизнь в ад, и он практически ежедневно был готов снизойти до молитв Мерлину, чтобы она свалила к херам в свою Австралию. Раньше, когда ее не было в его жизни, сбрасывать стресс в объятьях новой девушки было чем-то элементарным. Теперь это не помогало. Кажется, когда он говорил ей про формирование навязчивых мыслей, он выступил в виде херова пророка. Силуэт человека, прислонившегося к дереву у входа в дом, смог вырвать его из размышлений, самобичевания и даже вернуть намек на хорошее настроение. Его когда-то лучший друг, скрестив руки на груди и спрятавшись в тени, призывно улыбался, заметив его гораздо раньше, чем сам Драко увидел Блейза. В последний раз с Блейзом они встречались два года назад, когда тот приходил с разрешением на то, чтобы Драко, как глава рода Малфой, позволил перевести Люциуса, сразу после войны подвергнутого поцелую дементора, в специальное отделение Святого Мунго для тех, кто начинал страдать физическими отклонениями после приговора. Тогда Драко воспринял это издевательством: проявление заботы со стороны министерства в сторону человека, который был для магической Британии одним из самых ненавидимых людей, да еще и вообще не осознавал, что происходило вокруг. Больше так не казалось. Драко повзрослел и теперь лучше разбирался в политике, проводимой министерством. Политика милосердия. Не полного, но достаточно ощутимого для того, чтобы сдерживать любые конфликты между волшебниками разной крови. — Ты ко мне? — спросил Драко, подойдя ближе. Он не был до конца уверен, что Блейз явился по его душу. Тот после войны пошел работать в министерство и последние несколько лет трудился под началом Поттера, значительно с ним сблизившись. Блейз называл это дружбой, каждый раз провоцируя Драко на рвотный рефлекс. Вполне возможно, что Поттер послал его к Грейнджер. — А у меня есть еще причины появляться в этом гадюшнике? — удивился Блейз, и Драко вскинул брови, понимая, что тот не в курсе новостей. Значит, и Поттер, скорее всего, тоже до сих пор не знает. Она ему не сказала. — Вообще-то, я тут живу, — усмехнулся Драко, кивая в сторону дома и призывая продолжить разговор внутри. — Сколько ты заплатил, чтобы тебе разрешили со мной встретиться? — Нисколько, — рассмеялся тот, двигаясь вслед за Драко внутрь. — Дружба с Поттером открывает новые горизонты. Ему передали твое дело. Ты, наверное, уже видел новости. — Что мессия теперь заместитель начальника Аврората? — спросил Драко, проходя на кухню и опуская сумку на стул. Поставив чайник, он повернулся к Блейзу, который уже развалился на стуле. — Кажется, читал что-то такое. Где-то между новостями о новой коллекции туфель Браун и свадьбе моей невесты и… кто он там? — Француз, — озвучил национальность мужа Астории Блейз, зная, что больше ничего конкретного Драко не интересует. Младшую Гринграсс ему пророчили в невесты с четырнадцати лет, но после войны все обязательства были отменены. На удачу Драко, которого не то чтобы хоть когда-то привлекала эта девушка. — Как живешь? — Нормально, — пожал плечами Драко, отворачиваясь обратно к столу. Быстро соорудив чай, он подошел к столу и уселся рядом с Блейзом, поставив перед ним кружку. — Как она? — Скучает. Передает привет. И это, — тот достал из внутреннего кармана пиджака конверт и положил перед Драко. — Его я пронес нелегально. За это меня могут убить. — Спасибо, Блейз, — благодарно произнес он, скользя пальцами по своему имени на конверте, выведенному красивым почерком матери. — Мы же все еще друзья, — несколько неуверенно произнес Блейз. — Где, кстати, моя замена? — веселее спросил он, немного разряжая обстановку. — У научника, — на вопрос, пронесшийся в глазах напротив, Драко рассмеялся. — Забей, тебе совсем не обязательно в это вникать. Так что привело тебя на мой порог, Блейз? — спросил он, но Блейз состроил святую невинность. — Брось, как бы ты ни сблизился с Поттером, без причины тебе бы не позволили со мной встретиться. Страшный Драко Малфой должен быть изолирован ото всех. — Конечно, вдруг ты отберешь у меня палочку и наколдуешь себе нормальный гардероб, — тем же тоном произнес Блейз, и они, переглянувшись, захохотали, впервые за эти минуты снова почувствовав ту связь, что была между ними когда-то. — Тебя вообще от магла не отличить. Блейз выразительно скривился от вида обычных черных джинсов и легкой толстовки, которые были на Драко. — В этом и смысл, — пожал плечами тот. — Что случилось? — Нарцисса нашла возможность развестись с твоим бездушным папочкой, — выпалил Блейз последние новости, и у Драко перехватило дыхание. Его мама все последние годы искала эту возможность, но в их роду применялись ритуалы, которые просто нельзя отменить. — Я тут по ее просьбе. — Это возможно? — недоверчиво проговорил Драко. — Читай, — улыбнулся Блейз, взмахом палочки увеличивая пергаменты, предварительно выуженные из кармана. Целую стопку. — Какие еще заклинания тебе можно использовать? — спросил Драко, раскладывая заметки перед собой. На первый взгляд в них был описан какой-то ритуал, который разрывал связи между супругами, скрепленными магическими узами брака. — Любые, но потом мою палочку проверят. — Наложи Маскирующее. Мои соседи не оценят разложенные по всему столу пергаменты из семнадцатого века. — Я буду рад встретиться с той красавицей, что живет в соседней от тебя комнате, — вдохновенно проговорил Забини, снова взмахивая палочкой. Как только перед Драко оказались обычные альбомные листы, исписанные будто черной гелевой ручкой, он убрал палочку в карман. — Она тут больше не живет. У меня новые соседи, — сказал Драко, скользя взглядом по листам. В целом он понял принцип, ритуал был не так уж сложен, и для него всего лишь требовалась кровь Нарциссы и Люциуса. С кровью последнего у нее не должно было возникнуть проблем, она могла посещать мужа в больнице. — Я-то тут при чем? — Ей нужно разрешение от главы рода, — пояснил Блейз, вытягивая из всех листов нужный. — Нарциссе надо, чтобы ты это подписал. — Глава рода, — Малфой не смог сдержать саркастичного фырка. Выразительно оглядев среднестатистическую магловскую кухню, он посмотрел на Забини, который тоже давился от хохота. — Иронично, не считаешь? — Ирония твое второе имя. — У тебя-то как дела? — Сначала дела, потом болтовня. — Сколько у тебя времени? — вернувшись к описанию ритуала, Драко начал раскладывать листы в нужном порядке, чтобы изучить подробнее то, на что должен был дать разрешение. — Три часа, — ответил Блейз, и Драко просто кивнул, внимательно вчитываясь в то, на что решилась его мать. Он был рад за нее. Ее жизнь была далеко не сахар в первые годы после войны. Сейчас же он вовсе ничего не знал о ее судьбе — про нее никогда не писали в «Пророке», потому что Нарцисса предпочитала избегать светской жизни. Письмо, которое она передала для него, грело душу и обещало хоть несколько минут связи с женщиной, которая была для него всем. Которая рисковала ради него жизнью. Единственная, которая действительно его любила. Голоса, раздавшиеся в коридоре, заставили его отвлечься и в предвкушении улыбнуться. — Смотри, — тихо проговорил он Блейзу, кивая в сторону выхода. Драко отчетливо услышал голос Грейнджер. — Кто-то особенный? — заинтересованно спросил тот. — О да, — многообещающе протянул Драко.* * *
— Чай, — бросил Джим, прежде чем обогнать Гермиону и влететь по лестнице. Поднявшись на несколько ступеней, он остановился и, перегнувшись через перила, спросил: — Мы же успеем? — Успеем, — ответил Крис, предварительно посмотрев на циферблат часов. — Я помираю с голоду. — После встречи зайдем куда-нибудь, — проговорила Гермиона, заворачивая вслед за ним на кухню. Но стоило ей окинуть взглядом присутствующих, она замерла. Блейз Забини. Она узнала его сразу, несмотря на то, что он значительно повзрослел. Гермиона много слышала — Гарри часто о нем писал. Забини был практически единственным слизеринцем, которого не привлекли к ответственности после войны. Он крайне редко конфликтовал с другими факультетами, а во время войны вел себя неприметно, никогда не участвовал в пытках, но и не помогал другим студентам. Держал нейтралитет. После войны, когда Гарри, даже не задумываясь, устроился в Аврорат, Забини тоже пошел работать в министерство. Он стал штатным экспертом Аврората по темным артефактам. А также каким-то образом умудрился сблизиться с Гарри. Гермиона заметила множество листов, разложенных перед Малфоем, и выдохнула. Забини пришел не по ее душу, и, судя по его ошарашенному выражению лица, он точно не знал, что она здесь. Но все же внес в ее жизнь новую проблему. Уже к вечеру Гарри узнает, что она в стране. — Привет, Забини, — поздоровалась Гермиона. Крис, который за то время, что она стояла, словно замерзшая статуя, уже начал вовсю заниматься чаем, обернулся на присутствующих, которых, скорее всего, попросту не заметил. — У меня галлюцинации? — Зависит от того, что ты видишь, — усмехнулся Малфой, явно наслаждаясь реакцией своего друга. — Пропавшая без вести Гермиона, мать ее, Грейнджер, — восторженно повысил голос Забини. — Почему ты меня не предупредил? — Хотел посмотреть на твое лицо, — невинно пожал плечами Малфой, опуская взгляд на листы перед собой. А Забини не отвлекался от рассматривания Гермионы ни на одно мгновение. Мысленно она прокляла Джима за то, что он забыл документы о кураторстве и им пришлось возвращаться домой перед тем, как встретиться с Клиффордом — временным руководителем работы Гермионы и Люка. Этот человек был выдающейся фигурой в своей области и смог найти для них время только сегодня, прежде чем улететь на конференцию в Сеул завтрашним утром. Пока Люк занимался важными вопросами координации их дальнейшей исследовательской работы, Гермиона должна была встретиться с Клиффордом, и, если бы Джим не опростоволосился, она бы не появилась дома вовсе. И Гарри все еще не знал, что она вернулась. — Еще один твой одноклассник? — склонившись к Гермионе, тихо спросил Крис, и она кивнула. — К концу года тут соберется весь ваш выпуск? — Надеюсь, нет. Эту встречу мы не переживем, — почти неслышно ответила она. — Какими судьбами? — спросила она у Забини громче. — В гости, — ответил тот, улыбнувшись, и Гермиона попыталась вспомнить, видела ли она, как он улыбается, хоть раз в своей жизни. Но она не знала ни одного слизеринца, который хоть раз действительно улыбался, а не изображал положительные эмоции. Да, магическая Британия за пять лет явно изменилась очень сильно. — Буквально несколько дней назад Поттер на очередном сборище нашего коллектива плакался мне, что его дражайшая подружка перестала отвечать на его письма, и теперь мне ясно почему. Как ты могла, Грейнджер, поступить так со своим лучшим другом? Гермиона опешила от того, насколько обвинительно прозвучал вопрос. — Извини, Забини, у нас тут важный разговор, — холодно ответила она, отворачиваясь. — Ну так что там? — подтолкнула она Криса вернуться к теме, которую они начали задолго до возвращения домой. Тот хитро улыбнулся, поняв, что ей нужна поддержка. — И вот при первичном разговоре выясняется, что ее муж занимается разъездной работой. Месяц дома, месяц в отъезде, — продолжил он рассказывать о терапии, за которой они наблюдали с Джимом на прошлой неделе. Достав с полки два вида чая, он продемонстрировал их Гермионе, и та выбрала зеленый. — И когда он уезжает, она набирает за месяц пять-семь килограмм. А когда возвращается, сбрасывает. В ходе эксперимента выясняется, что она каждый вечер, когда мужа нет дома, наедается, иначе не может уснуть. Еще два сеанса, и она сама называет причину. Как думаешь, какую? — Сексуальная неудовлетворенность? — предположила Грейнджер. Поднявшись на носочки, она достала с полки бисквитное печенье, чтобы хоть как-то перебить голод до того, как они выберутся куда-то поесть. — Именно, — Крис налил воду в кружки, и по кухне тут же распространился горьковатый аромат чая, сдобренный мягким — мелиссой. — Сколько всего сеансов до определения причины? — спросила Гермиона, двинувшись к столу. — Четыре, — поставив кружки, Крис сел. — Может, тебе тоже вопросы позадавать, и тогда мы по твоим феноменам докажем, почему на первом курсе ты была такая тощая. — Конечно, повлиял именно Люк, а не те таблетки, которые я пила по часам и которые напрочь отбивали у меня аппетит, — Гермиона по дороге прихватила со стоящего рядом со столом стеллажа папки с документами и села, расположив те перед собой. Открыв первую, она вытащила листы с первичным заключением психотерапевтов одного из пациентов и отложила в сторону. — Стой, ты только что назвал меня толстой? — Как вы, женщины, это делаете? — Гермиона на вопрос Криса невинно похлопала глазами, подперев подбородок ладонью. — Я сказал, что ты была тощей четыре года назад. Чрезмерно тощей. Как после Освенцима. Последние слова Криса потонули в звуке входящего вызова. Достав телефон из кармана толстовки, Гермиона глубоко вдохнула. Люк закончил. И сейчас она узнает, получилось ли у него провернуть практически невозможное. Сегодня он весь день надоедал высшему руководству Кембриджского и Сиднейского университетов одновременно и их основному куратору — Эрику Томпсону, выбивая им с Гермионой возможность подключиться к наблюдению за исследованием, которое могло определить ход их дальнейшей работы и даже полностью его изменить. — Скажи, что у тебя получилось, — без приветствия выпалила Гермиона. Пока она выслушивала новости, на кухне успел появиться Джим, который, положив перед Гермионой папку с нужными документами, уселся рядом, двигая к себе кружку с чаем. Она молча подняла большой палец вверх, благодаря. — Ты бесподобен, — пораженно заявила Гермиона, когда Люк пересказал ей все основные моменты выполненной им сегодня работы, и тут же цокнула языком, когда тот начал отчитывать ее за то, что она постоянно в нем сомневается. — Соедините меня, пожалуйста, с кем-нибудь менее самовлюбленным, — с издевкой проговорила она, и Крис и Джим, прекрасно понимая, с кем именно она разговаривает, рассмеялись. — Китайская кухня? — посмотрев на них, озвучила она, и те синхронно кивнули головами. — Хорошо. Но мы освободимся где-то через час. Девчонки должны закончить минут через сорок, пересекись с ними, и встретимся уже там. Отложив телефон, она придвинула к себе кружку и папку с документами. Найдя бланк, который касался их с Люком, она убрала его в общую стопку того, что необходимо было взять с собой. Заметив, что никто не разговаривает, она нахмурилась. На фоне слышался шелест листов, перебираемых Малфоем, но он и его друг молчали — Забини пришел решать вопросы, никак не связанные с делами маглов. Но вот молчание ее друзей было странным. Гермиона отвлеклась от документов, тут же сталкиваясь с требованием в глазах Криса. Посмотрев на Джима, она заметила, как тот давится хохотом. — Как думаешь, что это с ним? — замогильным тоном спросила она, кивая в сторону Криса. Раздражать Криса, который всегда слишком остро реагировал на подколы, было практически любимым занятием для всей их компании. Особенно тогда, когда он, брошенный своими вечно занятыми друзьями, помирал от скуки. — Думаю, его окончательно достало, что вы с Люком сделали его на две недели эмоциональным импотентом, — поддержал ее инициативу «Давай доведем Криса до истерики» Джим, разламывая печенье. — Ты не знаешь, какой метод психотерапии можно использовать от этого недуга? — крайне серьезно спросила Гермиона, еще сильнее разозлив Криса. — Джим, обещай: если он меня убьет, ты отомстишь. — Тебе острых ощущений в жизни не хватает? — вкрадчиво спросил Крис. — Если бы мне не хватало острых ощущений, я бы занялась серфингом. — Или замутила с серфером, — предложил Джим. — Неплохой вариант, — кивнула Грейнджер. — Хватит, Гермиона, — требовательно оборвал их небольшой диалог Крис. — Требую огромную порцию отборной правды. — Не понимаю, о чем ты. — Гермиона, — продолжил настаивать Крис. — Если я тебе расскажу и не позволю Люку самому похвастаться, он откусит мне голову, — жалобно проговорила Гермиона. — Не заливай, — отрезал тот. — Ты настолько глубоко загнала его под свой каблук, что, даже если пойдешь убивать людей, он поможет тебе закапывать трупы. — Повезло тебе, что он этого не слышал, — мрачно прокомментировал последнее заявление Джим. — А то пришлось бы закапывать твой труп. — И я бы ему помогла, — дополнила Гермиона с той же интонацией. — Мы все устаканили, и нас допустили до исследований. — Это я понял и без тебя, — отмахнулся Крис. — Мир бы рухнул, если бы вы этого не добились. Это произошло еще недели полторы назад. Выкладывай, почему вы заперлись в комнатах и проболтали по телефону мою месячную зарплату. Пока ты не расскажешь, мы никуда не поедем и обязательно опоздаем на твою… — он посмотрел на Джима и покрутил запястьем. — «Суперважную встречу, от которой зависит твоя жизнь», — процитировал тот дословно слова Гермионы, сказанные пару часов назад, пока подталкивала своих нерасторопных друзей разгребать дела быстрее. — Ты вообще на чьей стороне? — недовольно спросила она. — Ни на чьей, — простодушно пожал плечами Джим. — Я не самоубийца влезать в любые разборки, происходящие в нашем нестабильном коллективе. Скажешь что-нибудь не то, и тебя либо начнут изучать, либо заставят сделать что-то против воли так, что ты этого даже не поймешь, либо заболтают до смерти, а Ким так вообще набор перманентных маркеров купила позавчера. Уволь меня от выбора, вы все сумасшедшие. — Уверен, что сумасшедшие все вокруг, а не ты? — съерничала Гермиона. — Даже Эйнштейн не был в этом до конца уверен, куда уж мне. — Гермиона Грейнджер! — вскрикнул Крис. — Успокойся, истеричка, — уступила Гермиона. — Я скажу Люку, что ты меня шантажировал, — пригрозила она, но тот даже бровью не повел, продолжая прожигать ее требовательным взглядом. — Я пробила посещение исследовательского центра. — Вы летите в Дюкский университет? — спросил Джим, тоже заинтересовавшись новостями. — Через неделю на первичную диагностику и знакомство с программой терапии, — проговорила Гермиона и, отломив кусочек печенья, положила его в рот, — в конце января на промежуточную диагностику и наблюдение за несколькими занятиями, — продолжила она, прожевав и сделав глоток чая, — и в конце апреля на итоговую диагностику. — Охренеть, — пораженно заявил Крис, и Гермиона, кивнув, подалась вперед, оперевшись локтями о стол, и коварно улыбнулась. — Стой, это еще не все? — Люк только что добился того, что нам это профинансируют, — прибила она его последними новостями. — Полностью. — Вы двое могли бы захватить мир, — потрясенно произнес Джим, пока Крис молча переваривал информацию. — Как вам это удалось? — Показали нужным людям свои разработки. Ну и Томпсон посодействовал, у него там какие-то подвязки есть. — Томпсон — Бог, — восхитился Крис, и это было правдой до каждого слова. Томпсон был великолепным человеком, и им с Люком очень повезло, что годы назад они обратились именно к нему. В то время они были растеряны, хоть и серьезно настроены, и этот мужчина не только взрастил из них то, что они сейчас собой представляли, но и умел правильно смотивировать, когда они приходили в отчаяние. — Так и есть. Жаль, что женат, а то я бы не устояла, — с улыбкой высказалась Гермиона. — И так стар, — дополнил Джим. — Ему всего сорок, — возразила она. — Время, — посмотрев на экран телефона, поторопила она парней. — Подождите меня на улице, мне нужно пару слов моим старым школьным друзьям сказать. Собрав посуду, Гермиона быстро ее ополоснула, убрала на место и, когда Крис и Джим скрылись, повернулась к Малфою и Забини. — Больше никого не будет? — не отвлекаясь от бумаг, спросил Малфой. — В ближайшие пару часов нет, — серьезно ответила она. Забини достал палочку и снял Маскирующее, превращая банальные листы бумаги в пергаменты. — Я думала, тебе нельзя встречаться с кем-то из наших. — Не волнуйся, Грейнджер, я тут по личному разрешению Поттера, — высокомерно проинформировал Блейз. — Если бы ты не была такой трусливой, ты бы знала, что он теперь имеет на это право. — Если ты о том, что он теперь заместитель начальника Аврората, то я об этом знаю, — стараясь не сильно выдать раздражение от такой осведомленности, процедила Гермиона сквозь зубы. — Ему передали это дело? — спросила она, и Блейз просто кивнул. — Если я правильно помню протокол, ты сегодня его еще увидишь, не так ли? — Может быть. — Передай ему, пожалуйста, что в выходные я буду в Лондоне, пусть он найдет возможность позвонить мне. В память о нашей великой школьной дружбе, — достав лист из сумки, Гермиона написала свой номер телефона и придвинула к Забини, но тот никак не отреагировал, продолжая ее рассматривать. — Если ты поможешь мне, то потом сможешь насладиться его рассказами о моей безвременной и очень мучительной смерти. — Уговорила, — согласился тот и улыбнулся, все же оттаяв. — Спасибо. Рада была тебя видеть. — Взаимно. Когда Гермиона покинула кухню, улыбка сползла с ее лица. Неожиданная встреча не только заставила ее потерять эмоциональное равновесие, но и буквально вынудила организовать встречу с Гарри. Забини в любом случае проговорился бы, и, зная Поттера, он появился бы на ее пороге в тот же день и устроил вынос мозгов. Теперь к посещению Лондона, к которому она готовилась все два месяца с момента появления в Британии и на которое ее уговаривали девчонки последние недели, прикладывалась встреча с когда-то лучшим другом, на которую Гермиона могла среагировать совершенно неадекватно. Как же быстро ее жизнь стала гораздо сложнее. Всего-то стоило вернуться в родную страну, как все выстраиваемые годами защитные стены разлетались в прах.* * *
— Ну и как тебе в Британии? — спросил Драко у Джима. Субботним вечером они остались вдвоем и разговорились. Джим из всей компании австралийцев оказался самым… простым? Он был неприметным, чаще выступал наблюдателем, постоянно витал в своих размышлениях. — Полный отстой, если честно, — ответил Джим, откинувшись на спинку дивана и закинув ноги на стул. — Так скучно, что хочется убиться. — И в чем разница? — Ты представляешь, каково это — жить в туристическом квартале? — Драко покачал головой. Он бывал во множестве туристических кварталов разных стран, но представить себе жизнь в таком месте не мог. — Даже эта тишина, — Джим поднял указательный палец, призывая прислушаться. Кроме них никого не в доме не было. Джейс отсутствовал еще со вчерашнего вечера, видимо слишком увлекшись очередной юбкой, а остальные уехали в Лондон. — Я уснуть не могу почти каждый день, потому что слишком тихо. Мы ничего не знаем в вашей стране. И тяжеловато, к примеру, взять и сорваться куда-то, когда прижмет. Дома мы знаем все близлежащие места, и под настроение каждого из нас есть хоть одно. Зато нет насекомых и змей, которые могут тебя убить. — Это правда? То, что говорят про живность в Австралии? — Чистая, — рассмеялся он, видимо уже не в первый раз отвечая на этот вопрос. — Но если не выбираться за территории больших городов, то жить безопасно. Но мы, естественно, этого не делаем. Входная дверь хлопнула так громко, что ее было слышно даже с кухни. Нахмурившись, Драко обернулся ко входу на кухню. — Сначала ты отправляешь из-за нее человека в больницу, а потом просто строишь из себя лучшую подружку и делаешь вид, что тебя все устраивает. Чушь собачья, — напряженно проговорил Крис, заходя, и хоть он и выглядел достаточно спокойно, его слова вызвали тяжелый вздох с дивана. — Не обращай внимания, старая песня, — тихо пояснил Джим, когда Драко к нему повернулся. — Крис всегда такой. — Ты не понимаешь нихрена, — оборвал его вошедший следом Люк, который как раз выглядел раздраженным. Пройдя к противоположной от выхода стене, он уселся на подоконник и вытянул ноги, сложив руки на груди. — Крис, мы с тобой, конечно, друзья, но, если ты не хочешь, чтобы я об этом забыл, перестань поднимать эту тему, — откровенно враждебно продолжил он, и его собеседник, усевшись за стол рядом с Драко, недовольно нахмурился, но все равно промолчал. — Во всем этом и без вмешательства посторонних хер разберешься. Лучше скажи, как ты позволил Мел купить это? Люк достал из кармана толстовки ключи от машины и покрутил их на пальце. — У нее черный пояс по выносу мозгов, мне никуда не уперлось с ней спорить лишний раз. — Сто. Пятьдесят. Лошадей, — произнес Уокер презрительным тоном. — Я пешком быстрее хожу. — Да, с твоими тремя сотнями кобыл не сравнится, — тоскливо вклинился в диалог Джим. — Может, снимем катализатор? — посмотрев на него, спросил Люк. — Это даст тебе не больше десяти лошадей, — покачал головой тот, и Люк, цыкнув, откинул ключи на подоконник. — Свобода? — Полная, — Крис потянулся, радостно улыбнувшись. — Что сказали? — Забрать завтра вечером, ничего не спрашивать, — отвернувшись к окну, едва слышно пробормотал Люк. — И если вы, кобелины, что-то натворите, пока меня нет, я вас прикончу, — издевательски высоким тоном дополнил Крис. — Мел как обычно, — рассмеялся Джим. — Вы как сборище женатиков, честное слово, — прокомментировал Драко. — Я женат, — признался Джим. — Серьезно? — поразился Драко. — Абсолютно, — улыбнулся тот. Заметив взгляд на своей руке, он рассмеялся. — Кольца мы не носим. Мешаются. — И как жена воспринимает, что ты с тремя девушками живешь? — Нормально, они знакомы. Фрэнки учится в Мельбурне, так что жить вместе мы не можем. Приходится так, — Джим на несколько секунд завис, нахмурившись, а потом посмотрел на Криса. — А на хрена им столько времени? Я думал, они, как обычно, на ночь только. — Гермиона с другом хочет встретиться, а Мел с Ким куда-то там сходить, — пояснил Крис. — В музей какой-то, я не вникал. — И чем будем заниматься? — спросил Джим, сцепляя руки в замок. — Хер знает, — снова дал о себе знать Люк усталым ответом. — Ничего не хочу. — Ты не в духе, — встревожился Джим, едва заметно кивнув, будто в подтверждение своих слов. — Да неужели? — слащаво выдал Уокер. — Обсудим мои проблемы в лучших традициях девчачьих разговоров? — Спасибо, обойдусь, — насмешливо ответил тот, подняв руки в примирительном жесте. Посмотрев на Драко, Люк задумался на несколько секунд, а потом показал глазами на выход. Драко кивнул, и тот, поднявшись, двинулся к выходу. Следуя за Люком на улицу, он пытался предсказать, что именно тому от него понадобилось. Люк, очевидно, был на взводе, причем до такой степени, что практически не мог контролировать свои эмоции. Что за ним наблюдалось… да никогда. — Какой дубак, — удивительно спокойно заговорил Люк, стоило им оказаться на улице. Он оперся поясницей о поручень крыльца и скрестил руки, наблюдая за Драко, который отзеркалил его позу, встав напротив. — Середина октября на дворе. — У нас начался купальный сезон. Самое время наведаться на Большой барьерный риф, — замолчав, Люк отвернулся, рассматривая двор. Здесь была небольшая беседка, которой жители пользовались редко, просто не находя для этого времени и предпочитая проводить больше времени в доме; несколько деревьев, с которых уже опадали листья; подсыхающий газон. — То, что я хочу у тебя спросить, очень серьезно, и я прошу тебя ответить максимально честно. Я понимаю, что между нами не те отношения, но это важно. — Излагай. — Ты знаешь, в каком состоянии Гермиона покидала Британию пять лет назад? — напряженно спросил Люк. — Да, знаю, — кивнул Драко. — Ты знаешь, что именно с ней тогда произошло? — Знаю, но, если она сама не сказала, это ее выбор, — ответил Малфой, прекрасно понимая, что, даже если бы он захотел помочь, он не смог бы этого сделать. Как прикажете рассказывать маглу о том, что девушка, которая по совершенно непонятным для Драко причинам стояла для него на первом месте среди всех остальных, пять лет назад чуть не умерла на гребаной войне? — Мне и не нужно знать, что произошло. Меня интересует другое. Тот ее друг, с которым она должна завтра встретиться, ты ведь знаешь его? Как же его зовут… — Люк пощелкал пальцами. — Гарри Поттер, — избавил его от мучений Драко. — Точно. Встреча с этим человеком может триггернуть ее на то, что она пережила пять лет назад? — Если в мире и существует человек, встреча с которым может вывести ее из равновесия, — это именно он. — Спасибо, — бросил Люк, прежде чем скрыться в доме, в очередной раз оглушительно хлопнув дверью и продемонстрировав, насколько сильно он взволнован встречей Грейнджер и Поттера. Драко, посмотрев на темнеющее небо, нахмурился. Реакция Уокера была слишком активной для того, что Драко знал о Грейнджер. Создавалось впечатление, что Люк в панике. Будто было за всем этим что-то действительно серьезное. То, насколько трепетно Люк к ней относился, словно чувствовал ответственность за ее жизнь и благополучие… Что произошло с тобой пять лет назад, Грейнджер?