Последний год

Снег. В лучах рассветного солнца падающие с неба крупные, мокрые хлопья снега, которые таяли, едва соприкоснувшись с землей, больше напоминали капли стеклянного дождя. Дома было абсолютно тихо, и Гермионе казалось, что за окном сейчас стоит такая же безмолвная пустота, не мешающая природе наблюдать за переменами. Даже если первый снег полностью растает, принеся с собой новую, такую привычную для Британии грязную слякоть, зима вот-вот наступит. Сделав глоток кофе и обхватив кружку двумя ладонями на уровне живота, Гермиона прислонилась плечом к углу откоса и улыбнулась, следя за танцем слипшихся хлопьев. Видеть такое было непривычно и успокаивающе. Обычно они с друзьями посещали регионы, в которых настоящая зима не была редким явлением, но она совершенно забыла, как потрясающе смотрится первый снег. Гермиона отлично помнила свой первый декабрь в Австралии. Еще до того, как ее родители начали терять воспоминания, они посмеивались над тем, как дочь шокировало то, что в «перевернутой стране» и зима оказалась «перевернутой». Однажды они отвезли ее в Лонсестон, чтобы показать, как выглядит «декабрьский снег» в Австралии. Увидев это странное явление издалека, Гермиона подумала, что на холмах и деревьях, несмотря на плюсовую температуру, на самом деле лежит снег. И только потом, подойдя ближе, она обнаружила, что все возможные поверхности были укрыты не замерзшей водой, а паутиной. Так Гермиона узнала, что в сезон наводнений пауки Австралии в некоторых регионах начинают усиленно плести свои сети, чтобы избежать смерти. Пока папа пересказывал ей результаты исследований арахнологов, она не могла отвести взгляд от одновременно жуткой и прекрасной картины. За годы проживания в чужой стране друзья показали ей много явлений, которые наблюдались исключительно на их родине. Сияние биолюминесцентных планктонов в Тасмании, красный ковер мигрирующих каждый ноябрь крабов на острове Рождества, Австралийская Аврора, горизонтальные водопады в Кимберли… Сейчас ее уже сложно было чем-то удивить. Разве что обычным первым снегом, таким привычным в первые девятнадцать лет ее жизни, что со временем она перестала обращать внимание на то, каким он был прекрасным. Отставив кружку, Гермиона выудила из стопки документов те, что привез Люк из Лондонской больницы, и присела на подоконник. Услышав через несколько минут хлопок двери на втором этаже, слишком громко прозвучавший в абсолютной тишине, Гермиона улыбнулась. Даже если бы она не успела изучить биоритмы соседей, она узнала бы Драко по шагам. Она не стала отвлекаться, а лишь махнула рукой, когда еще один слишком ранний житель дома появился на кухне. — В этом году рано, — едва слышно произнес Драко, встав у другого края подоконника и прислонившись плечом к стене. — Привет, — Гермиона прикрыла папку. Положив документы сбоку от себя, она взяла в руки кружку, наслаждаясь тем, как тепло разливается по кончикам пальцев. — Привет, — ответил Драко, не спуская взгляда с завораживающей картинки за стеклом. — Я давно не видела такого снега, — размеренно проговорила она, посмотрев туда же. Ветер усилился, и теперь погода больше напоминала предрождественскую метель, разве что на земле по-прежнему не оседало ни одной успевающей растаять до касания снежинки. — В Австралии снег не выпадает? — без особого интереса спросил Драко, и она не поняла, действительно ли ему любопытно или он просто цепляется за любую возможность поговорить. — В Сиднее редко. За все время, что я там прожила, не было ни разу. В других регионах, конечно, выпадает. — Новый порыв ветра закрутил снежинки, и ей остро захотелось прямо сейчас оказаться на улице и почувствовать пробирающий до костей холод. — Но не такой. — Не любите сидеть на месте? Гермиона краем глаза заметила, что Драко посмотрел на нее. Окунувшись в воспоминания об активной австралийской жизни, она немного грустно усмехнулась. — Иногда мне кажется, что мы все так хорошо сошлись потому, что никак не можем остановиться, — негромко произнесла Гермиона. — По разным причинам, но каждый из нас не может долго оставаться в статичном состоянии. — Если постоянно бежать, можно забыть, как останавливаться. — Наверное, я уже и забыла, — вздохнула она, откинув голову на откос, и смежила веки. Она не могла вспомнить, когда в последний раз позволяла себе отдыхать больше нескольких дней подряд. Не располагая временем на долгие размышления, она просто шла вперед с маниакальным упорством, не отвлекаясь на мирское. — Сейчас ребята начнут ныть, — перевела тему Гермиона и вновь посмотрела за стеклом. — Летом в Австралии холодно, в те выходные, что у нас не загружены учебой, мы всегда ездим на горнолыжные курорты в Фолс-Крик. Крис и Мел обожают сноуборд. Часто бываем в национальном парке Австралийских Альп, там проводятся любительские зимние гонки. Там Джим с Люком отрываются, — она глотнула кофе и поставила кружку на подоконник рядом со своей ступней. Обхватив колено двумя руками, она положила на него голову, продолжая следить за падением снега. — Ким любит лыжные поля в Бен Ломонде, но это далековато. Ей приходится очень долго нас уговаривать. — А ты? — Мне хорошо в любом из этих мест, — Гермиона пересеклась с Драко взглядами. — Правда, я очень плохо стою на доске, из-за гонок постоянно нервничаю, а наблюдать, как Ким часами рисует, скучно. Но там очень красиво. Горы напоминают мне о… — Хогвартсе? — предположил Драко, когда она не продолжила, и она подняла уголок губ в одобрительной улыбке. — Скучаешь? — Не уверена, — пожала она плечами. — Я бы хотела вновь его увидеть, чтобы оживить воспоминания о том, каким он был до того, как… — Гермиона осеклась. Упоминать войну не хотелось. — А ты? — Временами. Если опустить весь негатив, я любил Хогвартс, — Драко усмехнулся как-то горько. — Так и представляю реакцию портретов, призраков и преподавателей. Детей, скорее всего, тоже. — У тебя куча возможностей изменить мнение о себе. Она плохо представляла, чем обернется для Драко возвращение домой, не имея практически никакой информации о том, как жила магическая Британия в последние годы, но не сомневалась, что такой человек сможет добиться чего угодно. Драко способен выгрызть уважение зубами, если ему захочется. — Меня не интересует, что люди обо мне думают. Они могут ненавидеть меня до конца жизни, мне наплевать, — пожал он плечами. — Мне нравится идти вперед без оглядки на мнение общественности. Важно только то, что я о себе думаю, разве нет? — Такое отношение подтолкнет тебя к социальной изоляции и в конечном итоге — к одиночеству. — Ну, меня ненавидят не все, к счастью. — Слизерин всегда стоит за своих горой? — улыбнулась она, кружа пальцем по ободу кружки. — Я думал, это про Гриффиндор, — хмыкнул он, подойдя ближе и присев на подоконник. Гермиона придвинула чашку к себе, и он отклонился назад, едва ощутимо прислоняясь спиной к ее ноге. — Гриффиндор ради своих лезет в опасные глупости, — гораздо веселее, чем раньше, ответила она. — Как дружат слизеринцы? Раньше ее совсем не интересовало, кем были представители враждующего факультета. Конечно, она понимала, что они не те исчадия ада, которыми их считали во времена, когда каждый первый относился к слизеринцам настороженно. Спустя столько лет Гермиона даже немного жалела, что тогда они были слишком молоды, чтобы воспринимать мир правильно. Может, если бы не воспитание Драко; не убежденность Рона в том, что Малфои — априори плохие люди; не ведомость Гарри, которому сразу внушили, что мир делится на черное и белое; не ее собственная категоричность, вся история их отношений сложилась бы иначе. — Устраивают ритуалы по расчленению младенцев каждую субботу, — замогильным тоном ответил Драко, и она хихикнула. — Мы были такими же детьми, как и вы. Разве что более изолированными от остальных. — И поэтому вы все держались вместе. — У нас было принято не бросать своих, — на его губах заиграла едва заметная улыбка. — Большинство из нас были одинаково воспитаны. Лучшая защита — нападение, цель оправдывает средства и прочее. Мы понимали друг друга. И принимали. — Звучит отлично. Драко молча смотрел прямо перед собой, и она не стала дальше его допрашивать, позволяя окунуться в прошлое. Ее радовало, что, несмотря на все ужасы, у него все же были приятные воспоминания. Опомнившись через несколько минут гробовой тишины, Драко взял ее кружку и пригубил полуостывший кофе. — Как ты пьешь настолько сладкую дрянь? — поморщился он. — А ты не пей из чужих кружек, и проблем не будет, — съязвила она и легко толкнула его ступней. Когда он отодвинулся, отставив стакан в угол у окна, Гермиона встала и, развернувшись к окну, улыбнулась. — В детстве мне запрещали есть сладкое. Мои родители — дантисты, — пояснила она на вопросительный взгляд. — Единственное, в чем мне не мог отказать папа, — это мороженое. — Поэтому ты его постоянно ешь? — Мэл шутит, что у меня реакция компенсации. — Извини, — неуверенно пробормотал Драко. — Не напрягайся так, я не настолько ранимая, — успокаивающе произнесла Гермиона. — Если бы до сих пор была, давно б сошла с ума. Раздвинув ноги, Драко обхватил ее запястье, привлек к себе, сразу же сцепляя пальцы у нее за спиной. Гермиона медленно провела ладонями по его плечам и, обняв за шею, придвинулась вплотную. Довольно улыбнувшись, Драко сместил одну руку ей на затылок и, притянув к себе, поцеловал. Без лишних слов, новых серьезных разговоров, которые сопровождали почти каждый их контакт, просто взял и снова сбросил ее с обрыва разума в бездну необдуманных, но таких приятных поступков. В этот раз он целовал ее менее настойчиво, чем в библиотеке, растягивая удовольствие. В тот день за несколько минут у нее полностью слетели предохранители, и, если бы не постоянно маячившая в голове мысль, что Клиффорд, который был пунктуален до педантичности, не простит ей опоздания, она позволила бы себе полностью окунуться в ощущения. Покинув его, она задалась вопросом, вырабатывал ли Драко качества, позволяющие ему так быстро заполучать то, что хочет, или это природный дар, и пришла лишь к тому, что женщины всегда падки на таких мужчин: уверенных в своем превосходстве, не позволяющих даже на секунду засомневаться в том, что он — правильный выбор. Гермиона не была исключением. И дело не только в том, что Драко привлекателен, и не в том, что с его уровнем наглости могли посоревноваться только несколько человек среди всех, кого она знала. Его уверенность передавалась ей, и появлялось ощущение, что она может доверять. Он был как небольшой фрагмент чужой жизни, которую она хотела бы прожить. Спустив руку, Драко провел легкими касаниями по ее шее, опустился, едва ощутимо задевая грудь, и, положив ладонь на бок, поднялся чуть выше, обжигая подушечками пальцев кожу и собирая ткань футболки в складки на талии. Шумно выдохнув, Гермиона углубила поцелуй, мысленно пообещав, что позволит себе раствориться в другом человеке не дольше, чем на одну минуту. Или на две. Или на пять. Точно не больше. От каждого нового столкновения языков, неспешного движения пальцев, рисующих замысловатый узор на ее ребрах, ее накрывало новой, еще большей волной возбуждения, каждая из которых отодвигала ее волю и попытки самоконтроля подальше. Драко оставил ее губы в покое и, пройдясь ими по девичьей щеке, едва ощутимо прикусил кожу на линии челюсти. Запрокинув голову, Гермиона открыла доступ к шее. Ладонь с поясницы сместилась ниже, и, если бы Гермионе было какое-то дело до правил приличия, она бы точно отчитала его за то, что он постоянно распускает руки. Пропустив его волосы между пальцами, она закусила губу. Драко было слишком много и мало одновременно, будто галлюцинация о чем-то давно утерянном, что бросает в восторг, но позже неизбежно разочаровывает, потому что точно знаешь — это всего лишь иллюзия. — Скоро все проснутся, — выдохнула Гермиона. — Я все еще твой грязный секрет? — негромко спросил Драко, продолжая губами исследовать ее шею. — Не в этом дело, — покачала головой Гермиона. Почувствовав ее напряжение, он перестал целовать, но все еще обжигал горячим дыханием кожу над футболкой. — Все уже знают. В моей среде ничего нельзя скрыть от окружающих. — Точно, — бесцветно проговорил Драко, одарив ее таким взглядом, что у нее окончательно перехватило дыхание. Только теперь уже не от удовольствия. — Твой не парень. Последнее прозвучало непривычно враждебно; ладонь на ее талии сжалась сильнее. — Ты сам все понимаешь, — твердо произнесла Гермиона. — Я говорила, мне не нужны лишние проблемы. Он должен быть сконцентрирован на работе, а не на тебе. — Драко отвернулся, и лишь невесомые движения пальцев по ее коже свидетельствовали, что он все еще помнит о ее существовании. — Я предупреждала, что моя жизнь слишком сложна. Гермиона положила ладонь на его щеку и вынудила Драко повернуться. То, как он на нее посмотрел в этот момент, остро напомнило о временах, когда он еще ее ненавидел. — Все же стоит что-то сделать с твоей наглостью, — раздраженно произнес Драко. — Привыкай, это не исправить, — улыбнулась Гермиона, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку. Положив руку ему на шею, она легко коснулась его губ, выражая немую благодарность за то, что хотя бы пытается ее понять. — Недолго тебе осталось пользоваться моей сговорчивостью, — недовольно пробормотал Драко и, прежде чем отпустить, провел ладонью по ее животу, задевая кончиками пальцев шрам. Одернув ее футболку вниз, Драко позволил Гермионе отстраниться. — Но пока все же могу, — прошептала она, делая шаг назад. Она подхватила папку с документами. — Мне надо это просмотреть. Покачав головой, Драко встал, и, стараясь не прислушиваться к его дальнейшим перемещениям, она сделала вид, что увлеченно читает, хоть и скользила по строкам абсолютно бездумно. Еще и поэтому она не хотела, чтобы все развивалось. Ни Люк, ни Драко не ставили ее перед выбором прямо, но она все равно оказывалась меж двух огней. И совершенно не представляла, как выдержать баланс. Заслышав шаги через несколько минут, Гермиона отложила документы. Дом постепенно оживал, и тот час, который она выделила на себя, закончился. На секунду посмотрев на Драко, который за время ее раздумий успел сделать себе кофе, расположиться на диване и увлечься какой-то книгой, она усмехнулась. Абстрагироваться от происходящего он умел на высшем уровне. — Доброе утро, — поздоровался Крис, заходя на кухню. — Класс, — восторженно протянул он, встав рядом с Гермионой и посмотрев в окно. На его лице отразилась жизнерадостная улыбка. — Сейчас бы в Фолс-Крик. Она покачала головой. Чертовски предсказуемо. — Не жалуйся, горе-адреналинщик, — легко толкнув его плечом, съязвила Гермиона и допила кофе двумя глотками. — Чем вы будете нас кормить, шеф-повар? — А что вы желаете? — поддержал ее шутливый тон Крис и, подняв руки, изобразил, будто держит блокнот и ручку подобно официанту, готовому принять заказ. — Ты знаешь. — Как пожелает дама, — сделав вид, что записал заказ, Крис отвесил ей шутливый поклон и направился к плите. Пока он занимался подготовкой, Гермиона сварила еще кофе и, прихватив с подоконника документы и усевшись за стол, разложила перед собой данные на девочку — их с Люком пациентку. Ее случай оказался гораздо хуже, чем расстройство их родителей. Софи теряла воспоминания не только о самой себе — постепенно она забывала все. За последние полгода она полностью утратила воспоминания о трех годах жизни, перестала узнавать знакомых, и никто так и не понял причину. Ее родители отказывались что-то комментировать. Им совершенно не на что было опереться. — Утречка, — донесся до нее голос Мел, и следом раздался звук шагов нескольких человек. Гермиона махнула появившимся Мел, Люку и Ким. Те прошли внутрь, и стоило Люку сесть напротив Гермионы, как девушки встали по две стороны от него и, положив руки ему на плечи, склонились. Мел бросила перед ним несколько листов, и, нахмурившись, он рассортировал их перед собой в известном только ему порядке. — Тут, — ткнула Ким в одну из страниц. — Не сходится. — Ручку, — протянул руку Люк, и Гермиона выполнила его «просьбу». Подумав с полминуты, он быстро что-то начеркал и, посмотрев на Ким, вскинул бровь. — Может, так? — Хм, — задумалась та и, сделав шаг в сторону, опустилась локтями на стол. Она забрала у Люка ручку и нацарапала еще несколько пометок. — Посчитаем, может, сойдется. — Ненавижу, — процедила Мел, еще больше наваливаясь на Люка, на что он молча поморщился. — Когда я высплюсь? — Не в ближайшее столетие, — ответила Гермиона. Мел с Ким синхронно тяжело вздохнули. Через несколько дней они вновь отправлялись в школу, в которой проводили свое исследование, и у них вовсю кипела работа, которая из-за смены подхода терапии продвигалась сложновато. Они постоянно обращались к Гермионе и Люку за помощью, потому что те были единственными, кто за прошедшие годы углубленно занимался изучением нужного метода психотерапии. — Что думаешь? — спросил Люк у Гермионы, указав пальцем на разложенные перед ней материалы. — Пару минут. Еще раз пробежавшись по изложенному, Гермиона нахмурилась. Раньше они не сталкивались с таким сложным случаем, и два диагноза этой девочки, похожих в своей сути, но различающихся мелочами проявления, противоречили друг другу. Из-за этого одни методы, которые могли помочь ей перестать забывать, также способны помешать восстановить утраченное. Посмотрев на Люка, она покачала головой. — Вот и у меня спорные выводы. — Мне надо с ней познакомиться, — Гермиона сложила листы в единую стопку. — Что у нас завтра? — Пары до трех, потом вроде ничего, — пожал плечами Люк, и она кивнула. — Значит, завтра? — Раз уж мы едем в Лондон… — многозначительно проговорила Гермиона и замолчала. — Уверена, что готова? — обеспокоенно спросил Люк, сдвинув брови. — Сколько можно тянуть? Завтра. Решение было принято. Гермиона больше не собиралась избегать этой части своего прошлого. Пока она отсрочивает неизбежное, лишь больше себя мучает. Пришло время избавиться от дома, в котором она провела свое детство и в котором одним пасмурным утром разрушила жизнь своей семьи.

* * *

В третий раз не попав ключом в замочную скважину, Гермиона закусила губу и, отвернувшись и прислонившись спиной к двери, прикрыла глаза. Это оказалось тяжелее, чем она думала. Пока они с Люком шли по дорожке к входу, ее сковал такой ужас от предвкушения новой акупунктуры боли, что она никак не могла успокоить тремор в руках. Ей становилось мерзко от собственной слабости. Ощущать себя настолько уязвимой невыносимо. — Эй, — привлек внимание Люк и успокаивающе погладил ее пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в ключи. — Может, все же не сегодня? — Если я сейчас это не переборю, я никогда не смогу, — сдавленно прошептала она, распахнув веки, и несколько раз глубоко вдохнула. Она должна. Как она вообще собирается жить дальше, если не в силах преодолеть элементарный страх? — Тянуть бессмысленно. Легче все равно не станет. — Уверена? — встревоженно продолжил Люк. — Абсолютно, — твердо ответила Гермиона, надеясь себя убедить. — Может, я? — предложил Люк, коснувшись связки ключей. — Нет, — накрыла его ладонь другой рукой Гермиона и, надавив, отстранила от себя. — Я должна сама. Он понимающе кивнул и отступил. Гермиона дала себе еще минуту настроиться и, обернувшись, с первой же попытки попала ключом в замочную скважину. Сделав два оборота, она убрала связку в карман и, задержавшись еще на пару секунд, дернула дверь на себя. В этом нет ничего страшного, Гермиона. Это всего лишь дом, а не стая дементоров. Сбросив капюшон куртки, чтобы пушистый мех не мешал, она огляделась. Коридор на первый взгляд выглядел так же, каким она запомнила его в свой последний визит. Но только на первый. На полках и камине отсутствовали фотографии, с которых она когда-то стерла себя. Не было вообще ни одного снимка, словно кто-то пытался испарить любое присутствие в этом доме. Исчезли черно-белые картины, которые обожала ее мама и которыми ранее были увешаны все стены: родители взяли их с собой и развесили в гостиной их нового пристанища в Австралии. Дом был вылизан до кристальной чистоты, ощущался неодушевленным, практически стерильным. Все не так. Сняв куртку, Гермиона передала ее Люку и направилась на кухню, изучая обстановку пристально. Каждая стена, каждая поверхность, каждый дюйм пола остро кололи тоской по временам, когда она чувствовала себя в этих помещениях защищеннее, чем в любом другом месте. Проходя мимо кухонного гарнитура, она проскользнула кончиками пальцев по мрамору столешницы, вспоминая, как очень давно мама пыталась привить дочери любовь к готовке. Гермиона так и не прониклась процессом, по-прежнему предпочитая вставать за плиту только в подходящем настроении. Но сейчас хотелось, чтобы мама вновь с негодованием назвала ее невнимательной, когда она в очередной раз перепутала порядок использования продуктов. Странно, что в зельеварении она никогда не ошибалась, но здесь вечно не могла сконцентрироваться. Подойдя к широким раздвижным дверям, Гермиона с едва заметной улыбкой осмотрела внутренний двор. Все те же деревянные стулья и стол, те же раскачиваемые ветром качели. Все те же воспоминания. Выйдя через второй проем из кухни, она прислушалась к аккуратной поступи за спиной, следуя по длинному коридору, обогнула лестницу и снова вернулась в гостиную, оказавшись ровно на том месте, где стерла родителям память. Перед ней был диван, на котором мама и папа, увлеченные просмотром телевизора, сидели к ней спиной и оживленно переговаривались. Их настолько взбудоражил любимый фильм, что они даже не заметили ее присутствия. Не увидели, как она стирает слезы и давит в горле всхлипы. Не обратили внимания, как она, крепко сжимая палочку, поднимает ее на дорогих людей и произносит заклинание. Так ничего и не поняли. Гермиона сжала зубы и прикрыла глаза, сдерживая подступавшую истерику. Это было хуже десятка Круциатусов. Не покривив душой, она предпочла бы снова увидеть Беллатрису, чем быть здесь. Почувствовав легкое прикосновение к плечу, она обернулась и уткнулась лицом Люку в грудь. Зарывшись пальцами в ее волосы, он помассировал. В носу защипало, и Гермиона всхлипнула. Ее притянули ближе, и она ощутила чужое дыхание на макушке. Сжав ткань толстовки Люка, она прислушалась к едва уловимому шепоту. Слез не было, они оставались в глотке и разъедали кислотой изнутри. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она смогла найти хоть какие-то силы в объятиях близкого человека. — Я в порядке, — прошептала она. — Точно? — спросил Люк, опуская руку с ее спины, и Гермиона, отстранившись, едва заметно кивнула. Он долго вглядывался в ее лицо, придерживая за плечо ладонью, прежде чем отпустить. Обойдя Люка, Гермиона вернулась в коридор и поднялась по ступеням на второй этаж, не позволяя себе больше смотреть на гостиную. Открыв дверь спальни, она прошла внутрь, озираясь по сторонам. Здесь все осталось таким же. По этой комнате никогда нельзя было понять, что здесь проживает подросток — настолько взрослой и практичной держали обстановку: большая кровать, уместившая бы еще двух таких же, как она, Гермион; строгий, классический шкаф, до упора наполненный магловской литературой; стол с небольшой настольной лампой; мягкое белое кресло у окна. — Неплохая коллекция, — одобрительно произнес Люк через минуту тишины, в которую он осматривал книги, пока Гермиона изучала остальное. Гермиона подошла к нему и, улыбнувшись, провела кончиками пальцев по обложкам, на которых не было ни одной пылинки. Те, кто присматривал за домом, выполняли свою работу даже слишком хорошо, превращая его скорее в выставочный безупречный экспонат, чем во что-то оживленное. — Я собирала ее множество лет. Она достала с полки любимую сказку детства, и Люк усмехнулся, увидев название. «Маленький принц». С этой книгой у Гермионы было связано очень много. Ее отец до сих пор помнил, что с самого детства дочь ежегодно в сочельник ее перечитывала, но все время забывал, что на протяжении последних лет дарил ее Гермионе каждое Рождество. Она ничего не говорила и не позволяла Люку, у которого ее родители постоянно выпытали о ней забытые факты, тоже этого делать. Она просто каждый раз крепко прижимала новую книгу со старым содержанием к груди, отчаянно пряча слезы от улыбающихся родителей. — Ты всегда будешь в ответе за того, кого приручил, — процитировал Люк, забирая у нее сказку. Пролистнув страницы, он тихо рассмеялся на то, насколько потрепанными были уголки. — Думаешь, в этом есть смысл? — Безусловно, — ответил он, захлопывая книгу. — Как и в том, что рано или поздно каждый садится за банкетный стол своих поступков, — продолжил Люк, вставляя издание между остальными на прежнее место. Нахмурившись, Гермиона посмотрела ему в спину, когда он отошел, изучая стены и другие полки. Было что-то в его тоне, что очень сильно ее смутило. Она уже слышала эти интонации. Неоднократно. — И никто из нас не исключение. Она проследила, как он медленным шагом обходит ее бывшую комнату, исследуя каждый дюйм открывшегося пространства. Гермиона слишком хорошо знала, как выглядит этот человек, когда вбивает себе в голову бредовые мысли. И то, о чем кричал внутренний голос, очень сильно ей не нравилось.

* * *

Крыша корпуса Кембриджского университета, в котором проходили почти все пары его группы, была одним из любимых мест Драко. С небольшой смотровой площадки трехэтажного здания, огороженной простыми коваными перилами, открывался отличный вид на главное административное здание, которое своим архитектурным исполнением очень сильно напоминало Малфой-мэнор: похожие светло-бежевые стены, оформленные резными узорами и декоративными башнями, острые шпили с ответвлениями-шипами. Впервые узрев здание, Драко испытал острое чувство дежавю, которое впервые заставило его засомневаться в том, что маглы — неотесанные дикари. Архитектор, спроектировавший большинство помещений Кембриджского университета, имел огромный талант. Драко даже задумался тогда, не создал ли эти здания волшебник, но, отыскав нужную информацию, не подтвердил теорию. Уже позже, ознакомившись с культурой маглов, он понял, что в том, что касалось искусства, обычные люди во многом превзошли волшебников. Собственно, как и в других сферах. Взять хотя бы уровень технического прогресса. Маглы научились летать, пересекать океаны, преодолевать гравитацию, чтобы вырваться на орбиту, изобрели электричество. Именно отсутствие у них такого верного помощника, как волшебство, толкнуло их к тому, чтобы развиться со времен Средних веков, когда магическое и магловское общества стояли наравне, гораздо эффективнее. Волшебники значительно отстали, и однажды пришлось это признать. Дальше обманывать себя, убеждая, что это — лишь совпадение, было бы поступком, характерным для маленького ребенка. Драко себя таковым не считал. Особый восторг у него вызывали придуманные маглами средства связи. В сравнении с волшебниками, которые общались письмами, каминами и, если были особо сильны, патронусами, обычные люди достигли в этом гораздо большего. Одни телефоны чего стоили, а если вспомнить средства видеосвязи… Но были у сотовых и отрицательные качества. Например то, что ими пользовались девушки, которые почувствовали себя абсолютно безнаказанными и позволяли себе вытаскивать Драко посреди ночи из дома в жуткую холодрыгу. Прикрыв за собой дверь, Драко осмотрелся по сторонам в поисках обнаглевшей Гермионы, которая выдернула его из кровати всего тремя словами о своем местонахождении. Она обнаружилась там, где всегда предпочитал проводить свободное время сам Драко, и, увидев это, он усмехнулся и покачал головой. Они во многом различались, практически во всем, если быть честным до конца, но вот такие мелочи сбивали с толку. Не могли два человека не только быть одинаково зациклены на безопасности до такой степени, чтобы соблюдать совершенно идентичные профилактические меры, но и иметь во многом сходящиеся вкусы в настолько элементарных вещах, как любимые места в городе. Может, Грейнджер все это время вводила его в заблуждение о своем отказе от магии и незаметно для него прошерстила его мысли легилименцией? Хотя если Гермиона не была виртуозом этой тонкой науки, то вряд ли смогла бы сделать это незаметно. Скорее всего, даже без палочки он почувствовал бы вторжение, слишком уж сильно в свое время мама и Беллатриса натаскали его в окклюменции. Подойдя к ней ближе, он вздохнул на то, что Гермиона, даже если его ждала, все равно не была подготовлена и, не услышав его из-за наушников, практически постоянно торчавших в ее ушах, вздрогнула. Поцокав языком на реакцию, он дождался, пока она уберет провода, и встал рядом, опершись локтем на поручень. Гермиона выглядела уставшей, но ее настроение было достаточно хорошим, что снизило градус напряжения: ее друзья успели за вечер его накрутить, обсуждая, куда именно она отправилась. Они так и не назвали конкретное место, но их взволнованность наталкивала на определенные мысли. — У меня складывается впечатление, что ты жить без меня не можешь. — Я всего лишь хотела проверить, достаточно ли ты талантлив, чтобы пройти мимо него. Гермиона спрятала руки в карманы куртки и кивнула в сторону выхода с крыши, явно намекая на жуткого охранника, который защищал этот корпус от ночного вторжения любопытных студентов. Мужчина средних лет одним свирепым взглядом вгонял в страх любого впечатлительного человека, и, когда Драко впервые его увидел, тот остро напомнил ему о почившем «грозе подземелий». И дело не в их внешней схожести, охранник университета был гораздо старше, полнее и в целом выглядел более несуразным человеком, чем Снейп. Но аура от него исходила такая же. — Как ты его убедил? — спросила Гермиона. — Наплел ему романтическую историю, — с деланным равнодушием ответил Драко, пожав плечами. — Что-то вроде того, что умру, если тебя не увижу. — Она склонила голову, ее волосы, перебираемые легким ветерком, прикрыли лицо, однако не смогли заглушить едва слышного смеха. Через несколько мгновений Гермиона посмотрела на него и вскинула брови. Драко пояснил: — У него недавно погибла жена, и он очень любит о ней поболтать, так что я, иногда делая вид, что мне интересно его слушать, смог ему понравиться. — И он повелся? — Естественно, — снисходительно усмехнулся Драко. — Как ты его подкупила? — Он без ума от шоколадных пончиков, — прыснула она. — Тебе точно надо было учиться на Слизерине. — Меня бы туда не взяли. — Сейчас бы взяли, — возразил Драко. — В ваших подземельях жутко, — передернула плечами Гермиона, будто действительно была в его гостиной хоть раз, и показательно скривилась. — Ты откуда знаешь? — Мальчики рассказывали, — на его удивленное выражение лица она захихикала, прикрыв рот тыльной стороной ладони. — Мы думали, что это ты открыл Тайную комнату, — убрав руку, с широкой улыбкой пояснила она. — Так что я сварила Оборотное, они приняли облик твоих друзей и поболтали с тобой. Драко попытался вспомнить что-то подобное, но не вышло. Неудивительно, прошло десять лет. — Оборотное на втором курсе? — с недоверием спросил Драко, и она просто кивнула, будто это рядовая ситуация. Оборотное и для опытного зельевара сложная задачка, а она впервые сделала это в… тринадцать? — Я восхищен. — Смотри... разбалуешь. Меня начнет заносить. — То есть это еще не предел? — прищурился Драко, оценивающе оглядывая ее с ног до головы. — Далеко нет. — Наши думали, что Поттер открыл Тайную комнату, — переключился Драко на серьезный тон, поднимая голову к россыпи звезд. В отличие от вчерашнего дня, когда практически на протяжении всех суток небо затягивали тучи, то и дело сбрасывающими на землю тут же тающий снег, сегодня то не было запятнано ни единым облаком. Может, из-за этого Грейнджер притащилась сюда и вынудила его самого прийти вслед за ней? Правда, если не кривить душой, он ведь мог и проигнорировать ее сообщение. Если бы захотел. Спокойно лечь спать, не обратив внимания на то нетерпеливое чувство, от которого покалывало ладони. Но он не захотел. Вот так просто. Гермиона все еще слишком мало говорила о себе, даже несмотря на то, что отношения между ними… это определенно можно назвать улучшением отношений. Конечно, она рассказала ему о родителях, но Драко чувствовал, что эта тайна — всего лишь небольшой клочок всей картины ее нынешнего мировосприятия. Единственный фрагмент огромного пазла ее жизни. Ему отчаянно хотелось добраться до остальных кусочков мозаики. И вот он здесь. — Бред какой, — ехидно выпалила Гермиона. — На парселтанге ведь каждый второй разговаривает, — едко ответил Драко. Она легко толкнула его плечом. — Так зачем ты решила меня заморозить? — Не будь девчонкой, на улице не так уж и холодно, — съязвила Гермиона. Драко полностью к ней повернулся и посмотрел с таким искренним возмущением, что она не удержалась от смеха снова. Перехватив ее за локоть, он подтянул девушку ближе и, обвив талию, прижал к себе. Гермиона все это время стояла на небольшом бордюре, что вкупе с менее высокими каблуками, чем она носила обычно, делало ее одного с ним роста и позволяло без усилий смотреть прямо в веселые глаза. — Вот ты же сама меня провоцируешь, — плотоядно ухмыльнувшись, Драко задел кончиками пальцев ее бедро, удовлетворенно отмечая предсказуемую реакцию на этот невинный жест — едва заметный выдох. Ему чрезмерно нравилось то, как ее тело реагировало на те или иные прикосновения. — Не понимаю, о чем ты, — с напускным равнодушием пожала плечами она. — Отпусти, у меня к тебе дело. — Стоило ему приблизить свое лицо к ее, отпрянула назад, практически повисая на его руке. — В первую очередь дело. — Женщины меня убивают, — показательно вздохнул Драко и, подтянув ее обратно в стоячее положение и отпустив, сделал шаг назад. Он оперся локтем на поручень и посмотрел на нее недовольно. — Что за дело? — Заинтриговала? — Я бы предпочел вернуться к тому, чем занимался минутой ранее. — Я сегодня была дома, — начала она изложение своего «важного дела», и Драко озабоченно нахмурился. — В магловском доме моих родителей, — уточнила Гермиона. — Я вспоминала прошлое и кое-что поняла, — она сделала еще небольшой шаг и обернулась вокруг своей оси. — Один очень умный человек говорил, что, прежде чем сказать «Здравствуйте», необходимо избавиться от всего мусора, который накопился вместе с жизненным опытом. — Ты можешь процитировать все, что читала? — улыбнулся Драко. — Только то, что показалось мне интересным, — не задумываясь, ответила Гермиона, но через секунду нахмурилась и покачала головой. — Не перебивай. — Продолжайте, мисс Грейнджер, — крайне серьезно произнес Драко и сделал приглашающий жест рукой. — Не паясничай. — Драко вскинул обе ладони в примирительном жесте. Снова сложив руки на груди, он кивнул, призывая к продолжению. — Мы с тобой здоровались дважды, — вновь заговорила Гермиона. — И оба раза не отбросили накопленный в наших мыслях мусор. — Признаешься, что была ко мне несправедлива? — Возможно, — пожала Гермиона плечами. — Будто у тебя было иначе, — едва слышно пробубнила она, и на это ему было нечего возразить. Гермиона снова на него посмотрела и закончила: — Так вот. Здравствуй. А дело-то действительно оказалось важным. Еще одна ступень к доверию, на которую она готова подняться. И это… важнее всего, что было ранее. Это прямой положительный ответ на его предложение начать все сначала. — Ты, оказывается, весьма сентиментальна, — удивленно произнес Драко. Он провел ладонью по ее щеке, легко касаясь волос, и Гермиона едва заметно улыбнулась. — Здравствуй, — мягко продолжил он, и ее улыбка стала радостнее. — Еще он писал, что после того, как ты поздоровался, ты вновь должен отбросить мусор, который норовит вернуться. — На это нужно время, — тихо ответила Гермиона и, отстранившись и прижавшись спиной к поручню, посмотрела в небо. Драко сделал то же самое, задумавшись о том, какие ответы она ищет в миллиарде звезд. Он всегда предпочитал созерцать что-то более материальное. Вещи, которые могли рассказать о людях, их создавших. В очень редких случаях его завораживала природа. Но небо никогда. — Если я задам вопрос, ответишь честно? — через несколько минут тишины едва слышно спросила Гермиона, и от ее неуверенного тона он насторожился. — Я вроде говорил, что не собираюсь тебе врать, — спокойно ответил Драко, продолжая мысленно пересчитывать звезды в выбранном уголке небосвода. — Хорошо, — выдохнула она. — Кто-то из моих друзей что-то тебе сказал? — Мы постоянно разговариваем. — Не притворяйся, тебе не идет, — настойчиво проговорила Гермиона, и он краем глаза заметил, что она повернула к нему голову. — Ты прекрасно понял. — Так, Грейнджер, — твердо произнес Драко. — Во-первых, слезь уже. Обхватив ее за запястье, он потянул, заставляя слезть с бордюра. — Тебе не нравится, когда я одного с тобой роста? — У меня развивается комплекс неполноценности, — ответил он на очередную шпильку по привычке. — Во-вторых, — он поднял ее лицо за подбородок, принуждая смотреть ему в глаза, — я не собираюсь обсуждать с тобой его. Ты можешь сколько угодно притворяться, что между нами ничего нет, раз тебе так важно жалеть его чувства, можешь заставлять меня делать то же самое, — не терпящим возражений тоном продолжил он, не обращая внимания на чужое недовольство. — Но ты не будешь разговаривать о нем со мной. Я достаточно понятно донес свою мысль? — Тебе прямой путь в диктаторы, — раздраженно буркнула Гермиона. — Я согласился на все твои условия, так что будь добра, выполни мою небольшую просьбу, — чуть мягче, но все еще безапелляционно произнес Драко. — Просьбу… — с немалым сарказмом фыркнула Гермиона. Он никак не среагировал. Она долго ничего не отвечала, буравя гневным взглядом, а затем на ее лице на секунду промелькнула эмоция, которую Драко никогда не видел раньше. Он даже примерно не мог ее интерпретировать, но на ум пришло одно слово: ярость. — Хорошо, — без споров согласилась Гермиона. То, как просто она пошла на уступки, отозвалось еще большей настороженностью, но Драко решил на время забить. Позже. — Все по делам? — Вроде, — неуверенно пожала плечами Гермиона. Драко притянул ее вплотную и, склонившись, накрыл ее губы своими, прекращая очередной, местами приятный, местами слишком серьезный, а местами и невыносимо бесящий разговор. Как бы сильно Гермиона ему ни нравилась, иногда ему хотелось ее придушить. Он ни разу в жизни не встречал человека, который настолько сильно любил все контролировать. Но со всеми ее тараканами он разберется потом. В данный момент она с ним, и он не даст ей думать о своем личном мальчике на поводке.