Последний год

Тихий плеск бьющихся о берег волн умиротворял, вторил размеренному стуку сердца и нежной мелодии, раздающейся из лежащего чуть поодаль мобильного телефона, выставленного на минимальную громкость. Перед глазами раскинулись воды бухты, отражающие фиолетовые оттенки ночного неба и лунной дорожки, рябящей от размаха гребков плавающего человека и резвящихся рыб, подобравшихся к поверхности в теплую погоду. Гермиона глубоко дышала, наслаждаясь легким флером ароматов, исходящих от океана и высоких эвкалиптов, прячущих ее любимый пляж от глаз вездесущих туристов и позволяющих провести несколько свободных часов наедине с природой и самой собой. Она тихо усмехнулась собственным мыслям и нашла взглядом человека в воде, тут же растянувшись в мягкой улыбке. Странно, что ей пришла на ум именно такая формулировка — наедине с собой, — учитывая, что она вовсе не одна. Не только здесь и сейчас, но и вообще в последние пять лет она не оставалась одна. Даже если они с Драко ночевали не просто в разных постелях, а в разных странах, разделенные долгом перед подопечными, она не чувствовала себя одиноко. Никогда. Понятие одиночество пропало из ее жизни. Присутствие другого человека — самого близкого, того, кому доверяешь без оглядки, — ощущалось в улыбке, обращенной по утрам к рассвету; в желании двигаться вперед вопреки трудностям; в вере в лучшее при любых, даже сложнейших обстоятельствах. Оно сквозило в каждом дне, поступке, в самой крохотной эмоции. Оно заключалось во всем. Гермиона никогда не думала, что так бывает. От размышлений ее отвлек выходящий из воды силуэт. Мягкая улыбка на ее губах стала шире: фигура Драко, подсвечиваемая по контуру плывущей по небу за его спиной луной, выглядела в некоторой степени таинственно, но очень подходяще витающей вокруг атмосфере. Весь сегодняшний день вышел каким-то очень магическим. Еще бы, учитывая, что они в конце концов все же посетили Хогвартс. Гермиона сопротивлялась очень долго, опасаясь реакции студентов и профессоров, некоторыми из которых стали их собственные соседи по партам, но все вышло не так плохо, как она рассчитывала. Мало кто распахнул перед ними руки в ожидании объятий, конечно, но все же заслуги Драко перед колдомедициной сгладили его прошлое — недовольных оказалось не так много. Да и ей начали постепенно прощать выбор всей жизни. И пусть ее не особо волновало мнение окружающих, все же тенденция не могла не радовать. Драко остановился перед расстеленным на песке покрывалом, пряча девушку в своей тени, и потряс головой. Гермиона взвизгнула, когда на нее водопадом обрушился поток соленой воды, и под громкий смех бухнувшего рядом мужчины стряхнула влагу с плеча. Драко умостился на бок, уперев голову в согнутую в локте руку, и она проскользнула взглядом по влажному телу, ни капли не портящемуся временем — скоро предстояло разменять четвертый десяток, а на нем не отразилось ни одного дня. Иногда она даже завидовала генетике Малфоев — вот уж кто точно урвал все лучшее от природы. Она на несколько секунд зависла на шрамах, поймав себя на мысли, что не совсем верно думать о том, что Драко не заслужил хоть чего-то от жизни за так, а после отвлеклась и натолкнулась на лукавую улыбку. Точно такую, какой мог бы похвастаться Чеширский кот, не просто напившийся чаю, а налакавшийся галлоном валерьянки. — Даже не думай, — предостерегающе поцокала Гермиона языком, безошибочно узнав эту жажду, с которой Драко осмотрел ее сидящий на покрывале силуэт — она оглаживала ладонями немного согнутые в коленях ноги и прижималась грудью к бедрам. — Секс на пляже хорош только в бокале. — Зануда, — хохотнул он, перевернувшись на спину. — Тебе же не пятьдесят. — Не тебе потом песок отовсюду доставать, — съязвила она. — Секс в машине? — промурлыкал Драко, касаясь все еще сохраняющими прохладу океана пальцами ее лопатки. Она почувствовала, как он спустился, как дернулись завязки верха купальника и ослабла ткань на груди, и, ухватив и так жалкие клочки, скосила на него предостерегающий взгляд. Но тот лишь вскинул брови, окончательно развязывая. Гермиона посомневалась доли секунды, но, убедив себя, что их точно никто не застанет на месте преступления, пошла на поводу и, сняв через голову лиф купальника, отбросила его за пределы мягкого покрывала. Вновь коснувшись грудью бедер — теперь кожа к коже, — она опять посмотрела на океан, ловя забавные силуэты отражений на темной поверхности. Драко ласково погладил ее меж лопаток — своеобразная похвала за послушание, которое он все еще обожал немного больше, чем следует. — Сомнительное удовольствие, — ответила Гермиона на прозвучавший ранее вопрос, желая продолжить несерьезный спор, который тоже поразительным образом вписывался в воцарившуюся атмосферу. — Я позволяю тебе ее водить, а ты не позволяешь мне ее обновить, — мягко сказал Драко, демонстрируя тональностью еще выше поднявшееся настроение. Он сегодня весь день светился, словно отполированный до кристального блеска галлеон, после того как увидел улыбку, с которой Гермиона пялилась на величественные стены замка, когда-то бывшего для них обоих домом. — Для чего я выложил целое состояние за тачку, в которой удобно делать все, что только придет в голову? — Потому что ты идиот, — хихикнула она. — Ты же купил ее только для того, чтобы подразнить Люка? — Вообще об этом не думал. — Ты водишь, только когда тебя заставляют. — Может, теперь мне понравится, — он пожал плечами, на что она легко покачала головой, намекая, что не верит ни единому слову. О нелюбви Драко к магловскому транспорту в его личном управлении можно было слагать легенды: он так и предпочитал пассажирское сиденье, доверяя навыкам вождения Гермионы гораздо больше своих, несмотря на то, что она убила несколько лет на попытку привить ему любовь к такому простому и понятному ей до мелочей развлечению. Абсолютно безуспешно. — Ты видела его лицо? — все же сдался он, сорвавшись на провокационную улыбку. — Это по-детски, — пожурила Гермиона. — Да ладно тебе, — отмахнулся Драко настолько беззаботно, будто потратил не годовую зарплату высокооплачиваемого чиновника, а купил в магазине йогурт по скидке. — Интересно, чем он ответит. — Присматривает уже что-то новое, — ответила она, с улыбкой припоминая возбужденного Люка, пару дней назад рассказывающего во время обеденного перерыва об автомобиле с какими-то суперидеальными техническими характеристиками, в которые она не особо вникала, просто кивая и поддакивая. — Он трясся над своей малышкой, сколько я его знаю. Ты лишил его половины удовольствия и своим довольным видом буквально вынуждаешь ее сменить. Он ненавидит тебе проигрывать. — Снова смотрит мустанг? — Естественно, — протянула Гермиона. — Лошадей больше, чем на ранчо в Уэльсе. — Пижон, — хохотнул Драко. Он вновь отвлекся на небо, но она не вернулась к рассматриванию океана, а продолжала изучать черты мужчины. Все же в них отслеживалось взросление — они заострились еще сильнее, огрубели, словно жизнь пыталась отразить несгибаемый внутренний стержень, который он взрастил в себе за последние годы. Драко вырос, из измученного жизнью мальчишки, не верящего в будущее, превратившись в того, кто сам управлял своей судьбой. Он больше ни на кого не полагался и не избегал проблем, которые считал нерешаемыми. Он шел вперед и подстраивал обстоятельства под себя, обращая внимание только на то, что действительно считал важным для них обоих. И лишь вот в такой ребяческой улыбке Гермиона все еще видела того парня, в которого когда-то влюбилась. Который вытащил ее из ада, совершенно не представляя, что делает и к чему это все приведет. Который жертвовал ради нее последним даже в те дни, когда у него почти ничего не осталось, и в итоге привел их обоих к идеальной жизни. — Тебе идет Австралия, — тихо произнесла она. Она провела кончиками пальцев по шраму, уходящему по животу ниже к пупку, и, вновь посмотрев на лицо Драко, заметила, куда пялится он. Закатив глаза, она демонстративно перебросила волосы со спины на грудь, прикрывая соски. — Я сгорел, — он повел плечами, привлекая внимание к слезающей тонким слоем коже. В общем-то почти еженедельное «развлечение» Драко, которого палящее солнце Австралии никогда не жалело. — Не хватает соуса барбекю, — хихикнула Гермиона. — Мне идет не Австралия, — фыркнул Драко, вновь уставившись в звездное небо, и глубокомысленно закончил: — Мне идет счастье. — Оу, — пропела она, прислушиваясь к сбившемуся с ровного ритма сердцебиению. — Так ты счастлив? — Буду счастливее, когда не смогу больше называть тебя Грейнджер. — Не начинай. — Почему ты тянешь? Она внимательно вгляделась в его черты, пытаясь найти в них признаки недовольства, но ничего не обнаружила — он лишь немного посерьезнел, однако не растерял прошлого веселья. — Потому что мне хорошо и так. Брак — это обязательство, — едва слышно ответила Гермиона. — Мне нравится думать, что мы вместе по собственному желанию, а не потому, что должны. Драко повернул к ней голову, и вот теперь он действительно посерьезнел, видимо услышав в ее словах совсем не то, что она доносила. — Не говори, что в тебе все еще таится неуверенность? — Малфои не разводятся, — попыталась отшутиться Гермиона, не желая придавать обсуждению то важное значение, которое просто не понимала. — Малфои не живут в Австралии, не работают колдомедиками и точно не позволяют себе неподобающий внешний вид, — саркастично перечислил он, указав пальцем на свои растрепанные влажные волосы. — Мы посреди ночи совершенно одни. — Все еще есть вероятность, что Скитер однажды вылезет прямо вон из тех кустов, — он махнул рукой в сторону небольших кустарников, огибающих толстые стволы эвкалиптов, и, зависнув буквально на секунду, они оба в голос расхохотались. Гермиона откинулась на спину и запрокинула голову, не в силах унять вибрирующий по горлу смех. Образ крадущейся по пляжам Австралии Скитер, которая то и дело вытряхивает песок из своих туфель на пафосно высоких каблуках, очень четко стоял перед глазами. Голодная до сенсаций сука точно отдала бы все свои накопления за возможность подслушать их этот разговор. Когда смех затих, вновь сделав шелест волн и тихую мелодию улавливаемыми для слуха, Драко перевернулся на бок и навис над лежащей на спине Гермионой. — Тебя это напрягает? — спросила она, когда их взгляды, в которых все еще танцевали смешинки, пересеклись. — Мое желание вроде как показатель серьезных намерений, разве нет? — ответил он вопросом на вопрос, склонив голову. Кончик его пальца обвел сосок, который больше не скрывался под волосами. — Не делай так, если все еще планируешь говорить серьезно, — прошептала Гермиона, на что Драко сильнее надавил, очерчивая контуры. — Мы два года живем вместе. — Другой уровень, — промурлыкал тот, оставляя влажный поцелуй чуть ниже ее ключицы. Но, видимо, почувствовав, что последнее вынудило ее напрячься, он убрал руку и приподнялся, снова посмотрев ей в лицо. — Я не хочу, чтобы ты решила, что я на тебя давлю. Гермиона покачала головой. Такие мысли уже давно ее не посещали. Даже когда они скандалили, а они все еще делали это изредка, Драко никогда не опускался до того, чем могли похвастаться их отношения в самом начале. Они все же научились в первую очередь слушать друг друга, а уже потом говорить и принимать решения. В этом ведь весь смысл, верно? — Дай мне еще немного времени, — прошептала она, проведя костяшками пальцев по его щеке. — Все время мира, — он перехватил ее ладонь и оставил поцелуй на сгибе запястья. — Ограниченное только днем моей смерти, конечно. — Идиот, — фыркнула Гермиона и приподнялась на локте, приближая их лица друг к другу. — Так ты счастлив? — Определенно, — кивнул он, скосившись на ее грудь. Его ладонь ослабила хватку на запястье и тут же устремилась в путешествие по ее телу. — Особенно сейчас. — Никакого секса на пляже, Драко! — настояла она, заключая в плен юркие пальцы, норовящие вновь добраться до груди. — Зануда, — он с недовольством отстранился, перестав испытывать ее выдержку, и, улегшись рядом на спину, перехватил ее ладонь. — А ты? Ты счастлива? — Определенно, — повторила Гермиона его ответ уверенно, ни капли не сомневаясь в высказанном. Она никогда в жизни не чувствовала себя настолько счастливой; находящейся на своем месте рядом с человеком, на которого могла положиться во всем, которому могла доверить любое сомнение и получить не просто моральную поддержку, но и совет, мнение со стороны и самое нужное ободряющее слово. Перед ними открыты все пути, они вольны идти куда угодно, точно зная, что вместе достигнут всего, чего только пожелают. Ведь у них на это есть все время мира. Ограниченное только днем их смерти, конечно.