***
— Маликов, — проводил перекличку преподаватель. — Здесь. — Малиновская, — назвал фамилию Снежаны преподаватель. В ответ раздалась тишина. Странно, но девушки действительно не было на паре. — Чё, у вас у подружек мода такая: ходить на пары по очереди? — хотя это звучало смешно, но никакой радости в голосе преподавателя не было. Александрова сидела на первом ряду и даже не задумалась о том, почему Ботан сидит так далеко от всех. — Воробьёв, можете, пожалуйста, стереть с доски? На Ботана как раз напал новый приступ истерики, и ему пришлось поднять свои заплаканные глаза. — Влад, что случилось?.. — Всё чудесно, правда, не волнуйтесь. С доски стереть? Сейчас сотру, — Ботан вытер глаза, ещё влажные от слёз и встал с места.***
— Что-то идёт не так, я не могу понять, что конкретно, — злился Дьявол, — Я думал, что к этому моменту его демон станет сильнее, возьмёт верх и этот мальчишка отбросит все нормы морали, но он пока может укрощать своих демонов. — Предлагаю вот какой вариант, — обратился Люцифер к Дьяволу, — Ну его этого мальчишку. Возьмём другого. Там на Земле, в этой стране куча таких гениев. — Ты идиот? — взвился Дьявол, — Мы не можем взять другого мальчишку! Нам нужен этот! В другом теле демон попросту не приживется! А этот готов! Его мать в детстве оказала нам огромную услугу, заключив сотрудничество с нами, — погрузился в воспоминания Дьявол, — Он с детства уже был демоном, просто он был как вулкан, который вот-вот взорвался бы. Нужно что-то делать. Нужно глубже проникнуть в его разум, чтобы он точно не смог отвертеться от нас. Жалко, что план с психотерапевтом провалился. Если бы он ходил к нему и дальше, то все было бы просто. Но теперь придётся придумывать новую стратегию.***
Пока Ботан обливался слезами в институте, руки Лив всё же добрались до того самого документа с досье на Еву. Лив хотела сначала распечатать, потом уже с листа читать, но это же нужно было встать... Дойти до принтера... Нажать на какие-то кнопочки... Дождаться, пока эта распечатка вылезет оттуда... А Оливия была слишком ленива для такого сейчас. Документ скачался на телефон, и Лив его незамедлительно открыла. «Александрова Ева Игоревна, дата рождения: 30.09.1999. Адрес прописки: Л****** проспект, д.**, к.*, Кв.*** Отец: Игорь Александров Вячеславович, 1974 года рождения. Деятельность: владелец музыкального лейбла «Stars in the Sky», пиар-агент, певец, блоггер, менеджер по продажам» «Прямо мастер на все руки». Были прикреплены фотографии отца Евы: взрослый, уверенный в себе мужчина, даже не дашь сорок пять лет. Смазливый правда, до тошноты. Глаза голубые, блондин, высокого роста. Шмотки элитных брендов. Логично: он же богатый. «Мать: Оксана Алексеевна Александрова, девичья фамилия: Пяткина» Оливия прыснула на этом моменте, но успокоилась быстро и продолжила чтение. Пока что ничего интересно не наблюдалось. «Работала учительницей начальных классов, вела математику. После знакомства с Игорем уволилась и стала помощницей своего супруга. Погибла в 2001 году, в сентябре, в результате автокатастрофы.» «Ева родилась в законном браке, девочка запланированная. Отец вкладывался в ее воспитание по полной программе, но это касалось только финансовой стороны. Александров сутками пропадал на работе, дочь не видел, бывал дома редко. В три года у девочки была целая куча гувернанток, нянечек, беби-ситтеров и прочих людей. Убиралась в доме горничная. В четыре года Ева пошла в элитарный детский сад, где учились дети богатых людей.» Оливия посмотрела на фотографии, где была маленькая Ева и умилилась: девочка с лучистыми, по-детски невинными глазами, волосы убраны в два чёрных хвостика, платьице ниже колен. Кто знал, что вырастет из этого ребёнка... «В 2006 году пошла в частную школу Петербурга. Обучение там стоило дороже, чем в ВУЗе Петербурга, в среднем, семьсот-восемьсот тысяч в год. Школа была с углубленным изучением английского языка. Ева не особо контактировала с одноклассниками, часто ввязывалась в конфликты. Училась средне, уже с третьего класса были тройки в четвертях.» Прикреплены фотографии сначала бумажного, потом уже электронного журналов: действительно, Ева была «ударницей», хромал русский язык и литература, а затем уже в средней школе биология, геометрия и алгебра. «На Еву много раз учителя писали докладные за неаттестации¹ и грубое поведение. Ева часто посылала учителей куда подальше, дралась с одноклассниками, сбегала с уроков, однако все докладные мистическим образом забирались через день. Скорее всего, отец просто платил деньги за это.» Но дальше начиналось самое интересное. «В восьмом классе Ева отправилась на «вписку», где присутствовали очень взрослые парни, от 22 до 26 лет. Они знали прекрасно её возраст. Девчонку пустили по кругу, а затем один из них переспал с ней. Всё было по обоюдному согласию.» «Очуметь! С четырнадцати лет!» — подумала Лив в ужасе. «В 16 лет работала на онлайн-трансляциях, отправляла свои обнаженные фотографии, и даже оказывала соответствующие услуги. Иногда подрабатывала стриптизершей. Привлекалась к уголовной ответственности по статье 228, но от неё увиливала деньгами. Часто была пьяной, гуляла по клубам. Покончить с этой жизнью заставил 11 класс и его сложности. Причем заниматься всем этим Еву подтолкнули не финансовые трудности (отец давал ей много денег), а банальное любопытство и скука, о чем девушка писала в своем личном дневнике, который вела в заметках в телефоне. Также в 17 занималась стрип-пластикой, где, однако, была не самой лучшей в группе.» «Ботан, как ты мог с такой связаться?» — подумала Лив, читая дальше. «В качестве экзаменов на ЕГЭ выбрала обществознание и профильную математику, на удивление, хорошо сдала эти предметы. Поступила в **** на экономический факультет. » А дальше Лив захихикала ехидно, вспомнив разговор, когда Ботан заявил, что уход за собой — это пластические операции: «В 18 лет Ева, после поступления в институт, полетела в США на самолёте бизнес-класса, и в Штатах сделала операцию по увеличению груди». Это была самая интересная информация, далее шли даты, например, постройки дома, имена охранников и тому подобное. «Вопрос лишь один остаётся в силе», — Лив лежала и обдумывала все, что узнала, — «Если её отец такой крутой, то зачем ей нужно знакомство с Брайном Мапсом? Брайн крут, но не круче всяких чуваков, с которыми работает её батя. Он что, не мог пропихнуть дочь куда-то?»***
— ... И таким образом, «новый курс» Рузвельта в США снял социальное напряжение в обществе, однако не сразу восстановил экономику страны, довоенный уровень так и не был достигнут... — диктовала преподавательница истории экономики. Громко прозвенел звонок. Все вздохнули с облегчением, поднялись с мест и начали быстро собираться домой. — Домашнее задание: ответить на письменный вопрос: «Каковы особенности кризиса в США?» Всем спасибо, все свободны. Воробьёва попрошу остаться. Ботан закатил незаметно глаза, подходя к преподавателю. Ева вышла из кабинета, ничего не говоря и полностью игнорируя присутствие Ботаника. — Что-то случилось, Алина Васильевна? — с волнением спросил Ботан. — Случилось. Вернее, может случиться, — Она замялась, не зная, как лучше преподнести эту новость студенту, — Мне, конечно, не разрешено это говорить, но в деканате рассматривается вопрос о твоём отчислении. Это стало для него как обухом по голове. Ботан даже рот приоткрыл от удивления. Он пытался что-то сказать, но не знал, что. Да, из-за личных проблем он забил болт на учебу, но такой криминальной ситуации, чтобы отчислять, не было. Да, Ботан пропускал учёбу. Да, он часто отвлекался на парах. Но есть студенты, которые годами не появляются здесь, и их не трогают! — За что?.. — заикаясь, спросил Ботан. — Сегодня одиннадцатое февраля. Кстати, с прошедшим. За этот февраль ты много пропустил, я могу по пальцам сосчитать, сколько ты был. У тебя нет уважительной причины, чтобы пропускать, ни справок, ни заявлений. — Но мне было плохо морально. Смысл идти сюда, если я буду думать о своих проблемах? — начал горячиться Ботан, размахивая руками. — Не знаю, Воробьёв. Не знаю, — покачала головой преподавательница, — Они ничего слышать не хотят. Твоя задача сейчас: каждый день появляться тут. Иначе попадешь в списки. Можешь идти, — она кивнула. Ботан вышел из кабинета, еле передвигая ноги. Что за день, новость за новостью, все плохие. Хотя, измены Евы не были для него чем-то новым. Когда Ботан пошел в сторону гардероба, Ева окликнула его: — Владусик, стой! Ботан сделал вид, что ничего не слышит, продолжая идти, как ни в чем не бывало. Ева побежала за ним. Ботан остановился, поняв, что ему не сбежать. — Владик, я же тебя люблю очень сильно, я скучала. — Очень скучала. Даже с днём рождения не поздравила, — резко ответил Ботан, с каким-то холодом в голосе, — Я не желаю с тобой больше ни минуты говорить. — Но постой! Я же тебя люблю правда! — Хватит. Я не хочу больше! — Ботан закрыл уши ладонями, Ева с силой убрала его руки. — Давай встретимся вечером, обсудим все эти проблемы. Ты всё не так понял! — уверяла его Ева, делая самые влюбленные глаза. Она попыталась поцеловать Ботана, однако тот её оттолкнул чуть ли не с силой, Ева чуть не упала, потеряв равновесие. — А хотя знаешь, давай встретимся, — вдруг передумал Ботан, — Давай. Обсудим все это. Для себя Ботан твёрдо решил, что как бы больно не было, надо разрывать это жалкое подобие отношений. Ева тянет его на моральное дно, с ней Ботан не будет никогда счастлив. Эти отношения смело можно называть токсичными, так как Ева думала лишь о своем благополучии, о том, чтобы ей было классно, хорошо, и второе февраля — яркое тому подтверждение. Когда любишь, ты что-то приобретаешь, заботу, тепло, внимание. Это все было, конечно, но лишь в начале, когда Ботан ещё не был на крепком крючке. А теперь это испарилось.***
Ботан приехал домой в подавленном состоянии. В голове крутились все проблемы, не дававшие покоя. Ботан даже подумать не мог, что когда-то его могут отчислить. Будем честны, слова «Ботан» и «отчисление» не могут стоять в одном предложении, это два антонима. И тут такое... Ботан понимал в глубине души, что его пропуски могут действовать на нервы преподавателям, но не думал, что всё дойдет до такой крайней точки. Ботан не видел своей жизни без диплома, сплошная тьма. Вся его жизнь была расписана чуть ли не на десять лет вперёд, и любое нарушение приводило его нервы в хаос. — О, Ботан, слышь, я тут... Ботан? — Оливия зашла в гостиную и будто почувствовала, что ему очень плохо. Она резко замолчала и подошла к нему, осторожно тронув за плечо, — Ты чё? — Меня отчислить хотят, — Ботан закашлялся, и его кашель напоминал лай охотничьей собаки. Он не мог говорить, при попытке вздоха из груди слышался птичий свист. После этого приступа Ботан продолжил говорить уже низким голосом, который был при воздействии демона: — Им не нравится, что я редко посещаю лекции, но я ведь всё делаю! Мне просто было больно! Я не мог даже встать и поесть, а тут учёба! Я просто... Я же делал все домашние работы, я весь материал знаю, почему я! — Ботан, ты же один день пропустил, когда меня чуть не убили, давай я подтвержу тебе эту информацию, где это надо... — Один день не спасает ситуацию. А что... — Ботан продолжал говорить своим страшным голосом и понял, что не может вернуть всё назад. Он пошевелил рукой, и кружка, стоявшая на столе, начала ездить взад-вперед. — Мама... — Оливия испугалась, — Это чё... Ладно, короче, не парься. Не турнут тебя. Мне кажется, что отчислить хотят вовсе не из-за пропусков. — А из-за чего? — с недоверием спросил Ботан, вытянув ноги. — Видео на Ютубе, где ты пьяный танцуешь под песню про семена чиа, уже набрало четыре миллиона просмотров. Вполне возможно, что ты тип позоришь их, ты же такой популярный, гордость института и тут такое, — предположила Оливия, — Просто нужно подождать, пока шумиха уляжется с видео и всё будет хорошо. — Я об этом не подумал, — Ботан встрепенулся, — Ты права! Но может, можно как-то удалить то злополучное видео? — Брайн может. Но он не хочет браться за это. Считает, что ты должен нести ответственность за свои проёбы сам. Это была правда. Оливия говорила с блоггером, тот наотрез отказался помогать заучке. — Ты знаешь моё отношение к пьянству. Это будет ему уроком на будущее! — добавил Брайн в конце тогда. — Ладно. Буду ещё прилежнее учиться. Все будет хорошо, — повторял, как мантру Ботан. Внезапно холодильник задребезжал, затрясся, и из него выпрыгнул ЧВЖТ. Он был, как обычно, в жёлтой толстовке, но без кепки. Его одежда была вся в каком-то черном машинном масле. — Здоро́во, граждане Советского Союза! Ботан, можно тебя на пару слов? — Быстро, у меня встреча скоро, — Ботан показал на наручные часы. Оливия ещё давно обратила на них внимание и была уверена, что часы подарила Ева. Она никак не догадалась, что это подарок Снежаны. — Какая встреча? — не поняла Оливия и напряглась заметно, — С кем? — С Евой, — с испугом сказал Ботан, заранее понимая, что Оли это не понравится. — Ты конченый? Ты поедешь к ней опять? Ты второй раз хочешь?! — орала Лив. Чувак стоял, ничего не понимая. — Что произошло? — спросил он, смотря то на Лив, то на Ботана. Оливия прервала свою ругань, но всё ещё не спускала злобного взгляда с Ботаника. — Я скажу тебе об этом лично, — сказал Ботан, — Без свидетелей. Мне просто тяжело об этом сообщать. Чувака одолевали две эмоции: сильное любопытство и волнение за умника. Он знал чётко: каждое плохое событие — пища, новые силы для демона. — Пошли в твою комнату, что я могу сказать, — Чувак кивнул в сторону двери. Лив пожала плечами, подходя к холодильнику. Честно, если бы не Чувак, Оливия даже бы вмазала Ботану. Как можно соглашаться ехать к Еве, зная, что она может сделать, на что она способна?***
— Что происходит? И кстати, как твой демон? — Чувак сел на кровать, следя за Ботаном. Ботан не спешил начинать говорить, теребил край рубашки и молчал, будто партизан. — Ботан, ты понимаешь, что если и дальше будешь играть в молчанку, мы не сдвинемся никуда. Я должен знать обо всём, что с тобой происходит, чтобы это контролировать, — настойчиво повторил Чувак. Ботан нашёл долю разумности в его словах, тяжело вздохнул и начал говорить: — Я встречался с девушкой. Оказалось, что ей ничего кроме Брайна, денег и помощи на сессиях не нужно от меня. Она меня не любила. И потом... Я поехал к ней, она просто написала, что ей нужна помощь с компьютером, я приехал, а на самом деле, она просто хотела... Это. Ну ты понимаешь, — Ботан смутился, — И всё. Я не был готов к этому опыту в тот момент, о чем ей сказал, она сказала, что тогда бросит меня и сказала, что я слабый. Сейчас я понимаю, что должен был уйти и всё. Да, слабый, и что? Но тогда мне пришлось согласиться, но потом я все же понял, что не смогу. Я её просил остановиться, но она не слышала. Или делала вид, что не слышит. Мне было больно, о чём я тоже говорил. Она просто так грубо всё делала... — Ботан закрыл лицо ладонями. Чувак был в сильном шоке от его рассказа, но не знал, как поддержать и что такого ободряющего сказать. Парень положил руку ему на спину, ничего не говоря. — Ладно это, но...Я потом узнал, что помимо меня у неё было минимум пять парней. То есть это... Сколько предательств... — Ботан всхлипнул, — И потом я напился, и теперь меня из-за моей пьянки хотят отчислить из института, я не найду работу и умру в нищете... — закончил Ботан, продолжая рыдать. Он как будто заново вернулся в эти дни, пережил их заново. — Так, — Чувак почесал нос, — Ты не умрёшь в нищете. Я уверен, что такого умного парня не отчислят. Ты их гордость, ты их надежда, с какого перепугу тебя выкидывать? Ну напился, это плохо, но ты же не в здании универа пил? А насчёт девушки — печально. — Я планирую сегодня с ней расстаться. Чувак посмотрел пристально на Ботана. Заучка говорил странным голосом, он уже был далеко не простывшим. — Ботан, ты давно так странно говоришь? — Сегодня. Я закашлялся, и с тех пор говорю вот этим голосом. И все те странности, что были со мной раньше — они теперь постоянные. Но всё пропадает, когда Лив рядом. — Ого... Это говорит о многом. Ты не хочешь спросить, где я пропадал? — с загадочной улыбкой спросил Чувак. Ботану было не до улыбок, поэтому Чувак сделал каменное лицо и рассказал: — Я работаю над изобретением, которое убирает демона из человека. Навсегда. Пока все идёт отлично. Потом я проведу опыты на искусственных людях, животных и будем решать. — А как долго ты ещё будешь работать над своим изобретением? — спросил Ботан, всё ещё не веря в своё счастье. Неужели со всеми его сущностями можно покончить? — Где-то один земной месяц, — Чувак ответил, немного подумав, — Ладно, у тебя же встреча, я пойду, пожалуй. Кушать хочу, — Чувак показал на свой живот, который мирно урчал. — Да, пожалуй... Приятного аппетита, — Ботан подошёл к шкафу и начал доставать вещи. Чувак все также сидел в комнате: сказалось незнание правил этикета. — Кхем, ты не мог бы выйти? Я переоденусь, — с неловкостью попросил Ботан. Чувак послушно вышел за дверь.***
У парадной уже стояла роскошная машина, отправленная Евой. Она знала, что этим Ботана к себе не привяжешь, но всё же старалась демонстрировать своё (читать как отцовское) богатое состояние. Ботан поздоровался с водителем и уставился в окно, размышляя о том, какие последние слова он скажет Еве. То, что эти слова будут последними, он не сомневался. Он был уверен в этом на сто процентов. А зря... Вечером не было пробок, так что Ботан доехал довольно быстро. Охрана уже не задавала лишних вопросов, просто открыла ворота и всё. Ева стояла в самых обычных шмотках, на удивление, одежда на ней была закрытая. Видимо, она уже понимала, что на ночь любви рассчитывать глупо. — Проходи, — серьезно сказала она. Ботан прошёл за ней на первый этаж. Ева села на диван, скрестив ноги, приказала горничной сделать кофе. Ботан почувствовал, как часто бьётся его сердце. Он знал: сейчас изменится очень многое. — Как дела? — спросила она спокойно, как ни в чем не бывало. Ботан проигнорировал этот вопрос. Ева придвинулась к нему поближе и легонько укусила за ухо. Ботан рявкнул: — Не надо! Ева села по стойке смирно, испугавшись. Александрова даже не догадывалась, что он может и кричать, и давать отпор, плясать не под её дудку. — Скажи мне, Ева, — начал Ботан разговор, — Ты мне когда-то врала? Ева улыбнулась так мило, как маленькая и сказала: — Ну что же ты такое говоришь? Я была честна с тобой. Всегда. — Ты мне никогда не изменяла? — продолжал Ботан допрос. Ева не могла понять, что происходит, и к чему все эти вопросы. Она вскочила с дивана, всплеснула руками и воскликнула: — Как ты можешь такое говорить? Я? Я не изменяла! — Но Ева невольно кивнула, будто давая положительный ответ. — Ты уверена в своих ответах? — спрашивал Ботан, ощущая желание ударить её за многочисленное враньё. Ева сказала: — Да. Тогда Ботан достал тот самый конверт, наугад вытащил несколько фотографий и без комментариев швырнул к её ногам. Ева подняла все это, быстро осмотрела снимки и поняла, что все окончено. Это точные доказательства всех ее измен. Но дальше произошло то, чего точно никто не мог ожидать. Ботан схватил ее за щеки, сжал руку, прижал к стене и прошипел с сильной злостью: — Я хочу, чтобы ты мне сама лично призналась во всём. Я знаю эту информацию от других, но от тебя нет. Я хочу услышать это лично от тебя! Ева запаниковала. Всё внутри задрожало. Она считала себя в тот момент невинной жертвой Что он просто так на неё накинулся. — Да, я изменяла. Да, я тебя использовала для своей выгоды. Доволен? — слова посыпались из Евы, будто горох, — Но ведь это нормально. Ты тоже мог спать с другими, я не была бы против. — Ты серьёзно? — Рука Ботана разжалась, и Ева отошла от стены, — Как ты можешь такое говорить? Неужели для тебя не существует каких-то ценностей, норм морали, чести, достоинства, нравственности?.. Хотя, тебе вряд ли знакомы эти понятия. Несмотря на то, что Ботан был готов к такому исходу, после ее признания его как будто пронзили тысячью ножами. — Что же ты делаешь на экономическом факультете? Тебе в театральный надо! — закричал Ботан. Его голос звенел от горечи, — Российский кинематограф загнётся без такой талантливой актрисы, как ты! Признаю, ты блестяще сыграла свою роль. Снимаю шляпу. Роль любящей, порядочной девушки. Я даже поверил тебе. Я доверился. Я отдался тебе полностью, думая, что хотя бы ты будешь меня любить. Но я ошибся. Ты — моя самая страшная ошибка, которую я никому не пожелаю совершить. В Еве даже ничего не дрогнуло. Она не чувствовала раскаяния, обиды, грусти — ровным счётом, ничего. Ботан упал на диван, схватился за лоб и пробормотал, как в горячке: — Хорошо притворяться влюбленным — это же почти любить. Невозможно так отлично играть, когда ты не испытываешь даже банальной симпатии к человеку. Убей меня, молю. Я не хочу больше всего этого. Убей. Я не смогу жить после такого позора и унижения, — взмолил Ботан. — Ой, потом меня посадят, если я тебя пристрелю, — равнодушно произнесла Ева. — Тебя и так стоило бы посадить за то, что ты сделала со мной. Но я не напишу заявление, не бойся. Пускай... Это останется на твоей совести. Всё, что было между нами, было лишь жалким цирком, театром абсурда. Это отвратительная пародия на любовь. Да, я признаю, я не так уж и ровно дышал по отношению к тебе, но если что-то и зарождалось, то ты это убила, разорвала, уничтожила. Мои чувства были будто бабочки, летящие на пламя твоего грандиозного обмана. Мы просто умело, мастерски играли в любимых, притворялись, что любим, но по факту, всё это было ложью, сладкой, приторной, с долгим послевкусием. «Ничтожество вам второе имя»². Вот что я тебе скажу. Мне противно, понимаешь? Неприятно даже находиться рядом с тобой, разговаривать. Отстань! Я будто в луже грязи лежу сейчас. Ты мне так ненавистна. Я даже не знал, что такие, как ты, бывают. И я ведь уверен, что ты сейчас слушаешь мои слова, и у тебя даже нигде не екает ничего. Тебе даже не стыдно. Ты и не умеешь испытывать это чувство, у тебя совесть всегда молчит, никогда не говорит ничего. Ты, я считаю, и не умеешь любить по-настоящему. Но если ты думаешь, что вот, я такая умная, блестящую интригу провела, что я повелся, попал в ловушку, то я спешу тебя огорчить: я тоже не любил тебя сильно. Я просто обманулся, перепутал любовь и привязанность, как к человеку. Я не вижу в тебе женщину, не хочу тебя. Просто я хотел заботы, ведь меня никто никогда не любил. Ты-то росла в тепле. А я вот нет. Мне было неловко за то, что я тебя обманывал, получается, но по сравнению с тобой мои ошибки — лишь жалкие проступки. Это всё, что я тебе хотел сказать. Если ты что-то поняла, то здорово. Но я в этом сомневаюсь. Прощай. Рукоплещите, граждане, друзья, комедия окончена³. Ева молчала, ничего не говоря. Она ждала, когда Ботан закончит, чтобы нагло рассмеяться ему в лицо. — Ну да, я сука, я знаю, — сказала Ева, пафосно задрав голову вверх, — Но ты должен сказать мне спасибо за тот шанс, что тебе выпал, что такая, как я, вообще согласилась с тобой встречаться. Ботан хотел вскричать: «За что спасибо? За мою боль? За то, что я никому больше не верю? За свою ненависть к себе?», однако понял, что с ней бесполезно говорить, просто время зря потратишь. Поэтому он быстро направился к выходу из дома и направился к ближайшей станции метро, даже отказавшись от услуг водителя.***
Оливия нервно смотрела в окно. Ботана нет уже час. Но он же не настолько глуп, чтобы опять с Евой начать встречаться? Андрей не брал трубки, не отвечал на вызовы. Он позвонил лишь один раз, где-то пару дней назад, когда нужно было оплатить тариф на телефоне. Лив сразу же перевела ему деньги. Друзья Андрея и соучастники его группы ничего не знали по поводу пропажи Вердинского. Из головы черноволосой не выходили слова:<i>«У Андрея зависимость. Не любовная.»
В итоге она схватила ключи от квартиры (вдруг они и к замку Андрея подойдут?) и поехала к нему. Нужно было многое обсудить. Оливия взломала домофон по одному из кодов из Интернета, поднялась на третий этаж, подошла к двери его квартиры и вставила ключ в замок. Он повернулся. Дверь открылась. — Андрюха, ты где? — крикнула она. Ответа не последовало. Оливия уверенно зашла в квартиру и пошла в комнату. То, что она увидела, лишило её дара речи.