Мерзко и неправильно

Юнги почти не видится с Суён. У нее бесконечные тесты по английскому, подтверждения для стажировки, какие-то собеседования по визе, ей немного не до Юнги, и он этому очень подленько рад. Юнги думает, что нужно ей рассказать. Он не знает, как это сделать. «Помнишь моего друга, ты еще говорила, что он как будто на меня запал? Так это тебе не показалось, реально запал!». Юнги пробирает ледяными мурашками, когда он думает об этом. Он исправно отвечает ей на сообщения в какао, поддерживает, пишет, что соскучился — и не врет, реально соскучился, и улыбается, когда она присылает селфи по ночам — сидящая над учебниками, растрепанная и очень милая. Она всё ещё ему нравится, и Юнги плохо понимает, что с этим делать. Юнги не рассказывает Хосоку. Он собирается, правда, но то одно, то другое — никак не представляется удобный случай ввернуть в разговор «Сокджин мне подрочил, еще мы видели друг друга голыми, мне нравится его целовать и Суён я, кстати, так ничего и не сказал до сих пор. А как там у тебя в студии дела?». Хосок долбоеб, но чувство справедливости у него обостренное, иногда даже чересчур; если он узнает — заживо сожрет. Поэтому Юнги не говорит. Они собираются вместе иногда, втроем — Юнги следит за собой внимательно, чтобы не размазаться позорно о Сокджина у всех на глазах, Сокджин все еще прима театра одного актера, и все вроде проходит замечательно, никто их даже не подозревает. Охуительная парочка вышла. Юнги, на самом деле, вообще теперь не уверен, что у них за отношения. Как это называется, когда сначала бегаешь от кого-то, потому что он тебя бесит, потом дружишь, потом не дружишь, потом опять дружишь, а потом вы целуетесь, а потом спите в одной кровати, дрочите друг другу, едите вместе завтрак, и не разговариваете об этом даже через три недели? Хоть в одном словаре есть для этого определение? С Сокджином… С Сокджином всё сложно. — Будешь кофе? — Сокджин смотрит доброжелательно, доставая из кошелька карту. — Выбирай, я заплачу. — Я что, девчонка? — Юнги фыркает и лезет в карман. — Сам возьму, не беспокойся. — Ты буквально вчера пил кофе с Сону, и покупал он, — напоминает Хосок ехидно из-за плеча. — Я, кстати, буду фраппучино, спасибо. — Сону — сонбе, — отмахивается Юнги, пересчитывая купюры. — Это другое. — Я вроде тоже тебе сонбе? — Сокджин смотрит на него недоумевающе. — Отстань, я возьму себе сам, — Юнги отворачивается к стойке, давая понять — конец дискуссии. Хосок за его спиной озадаченно хмыкает. — Ты знаешь, что это ужастик, да? — спрашивает Хосок нервно. — Зачем ты потащил нас на ужастик? — Расслабься, — Юнги закатывает глаза и ухмыляется. — Не так уж это и страшно, да? — он оборачивается к Сокджину — лицо у того белое даже в темноте зала. — Ой, да ладно вам, всё будет ок. — Я ухожу, — объявляет Хосок, но на экране реклама сменяется логотипом киностудии, и он остается сидеть на месте, вжавшись в спинку кресла. Юнги вперивается в экран и так забывается, что едва сам не орет, когда на скримере его хватают за руки с обеих сторон. — Да епт! — шипит он, оглядываясь — Хосок сидит зажмурившись, Сокджин, наоборот, широко раскрыв глаза, но оба сжимают его ладони так, что хочется не то выругаться, не то заржать. — Барышни кисейные, отцепитесь, не так страшно ведь. Пока. Хосок мотает головой и едва ли не крестится, Сокджин смотрит умоляюще, сжимая его пальцы слегка, но Юнги вырывает свою руку у него. — Да всё норм, все в конце помрут, — шепчет он. Сокджин смотрит на него как-то странно, Юнги кажется, что с обидой, но на экране очередной джампскейр, и всё внимание отвлекает на себя трясущийся Хосок. Они выходят из зала через полтора часа, Юнги потягивается, разминаясь, Хосок твердит как заведенный, что больше никакого кино, иди ты в жопу, Юнги, честное слово, Сокджин молчит. — Эй, — Юнги тычет его под ребра осторожно. — Совсем не понравилось? Весело же было, разве нет? — Не знаю, я не любитель такого, — у Сокджина лицо больше грустное, чем испуганное. — Ну хочешь в следующий раз на какой-нибудь мультик сходим? — хихикает Юнги. — Про розовых пони. Сокджин мотает головой. Юнги пожимает плечами, отворачиваясь к обещающему ему тридцать кругов ада Хосоку. В метро не протолкнуться, Юнги пыхтит, пробираясь сквозь толпу в вестибюле, Сокджин идет следом. — Надо было подождать ещё полчаса, — его голос еле доносится до Юнги за шумом чужих разговор и объявлений о прибытии поезда. — Посидели бы в библиотеке или в кафетерии… — Надо было, — пыхтит Юнги, стараясь не задеть рюкзаком бабулю с тележкой. — Но обратно мы же не попремся? — Ну теперь уж нет. Толпа выталкивает их на платформу, облепляет, впихивает в вагон и прижимает плотно к стене. Юнги почти утыкается Сокджину носом в шею, даже чувствует запах от его пальто — мягкий, сладкий. Невыносимо хочется есть. — Зайдем в магазин, ладно? — говорит он Сокджину почти на ухо. — Жрать хочу — пиздец. — Ладно, — Сокджин улыбается, глядя на него. — Но я могу и приготовить. — Хочу кимпаб, — ноет Юнги. — С тунцом. — Да будет тебе кимпаб с тунцом, — Сокджин смеется и ойкает тут же — его пихают в спину так, что он прижимается к Юнги ещё ближе, совсем вплотную, цепляется за его плечо, чтобы не завалиться окончательно. Юнги отшатывается бессознательно — Сокджин слишком близко, и Юнги кажется, что все пялятся на них неодобрительно, с презрением. Сокджин смотрит непонимающе. — Всё норм? — спрашивает одними губами, отпуская его плечо. Юнги кивает молча, отодвигаясь ещё на сантиметр в тесную толпу за спиной. — Ты какой-то странный в последнее время, — Хосок смотрит на него внимательно в упор. — А ты какие-то однообразные вопросы задаешь, — отфыркивается Юнги. — Нет, серьезно, чел, — Хосок наклоняет голову то вправо, то влево, осматривая с разных углов. — У тебя всё нормально? Может, помощь нужна? — Да всё ок, чё ты пристал, — Юнги ковыряет свой удон, топя в бульоне хлопья темпуры. — Устал просто. — Надо развеяться значит, — у Хосока даже глаза загораются. — Мы с тобой вдвоем давно никуда не ходили, типа, я не против Сокджина, но как-то знаешь, хочется как в старые добрые, сечёшь? — Секу, — Юнги подлавливает кусочек жареного тофу, жуёт с наслаждением. — Предложения? — Рад, что ты спросил! — кривляется Хосок. — Друг из студии переезжает на днях, обещал проставиться на новой хате, будешь моим плюсодином, окей? — Окей, — кивает Юнги. — Я забыл, — честно признается он, натягивая кроссовки и придерживая трубку плечом. — Прости. Я могу всё отменить с Хосоком. — А, да ничего, — у Сокджина преувеличенно жизнерадостный голос, Юнги представляет, как он широко и ненатурально улыбается сейчас. — Я всё равно билеты ещё не брал, — в трубке что-то шелестит. — Не волнуйся, всё нормально. — Правда, сорян, — Юнги захлопывает дверь, спускается по лестнице. — Сходим в следующий раз. — Перестань, — голос Сокджина с каждой фразой все веселее, и Юнги немного чувствует себя мудаком. — Удачно вам погулять. — Спасибо. Пока? — Пока. Юнги открывает дверь подъезда: Хосок ждет на улице, светлеет лицом сразу, как видит Юнги: — Ну погнали, что ли? — Погнали, — улыбается в ответ Юнги, запихивая телефон и мысли о Сокджине поглубже в карман. — Слушай, не хочу сказать ничего плохого, — Юнги старается шептать, но получается из рук вон плохо, кажется. — Но твой друг… Эээ… Выглядит как этот… — Только не говори, что как пидор, — возмущается Хосок. — Потому что вы с ним совершенно не похожи! Юнги трескает его по затылку. Квартирка небольшая, но забитая до отказа разными… ну, Юнги бы с натяжкой назвал это творческими личностями. У кого-то цветные волосы, у кого-то джинсы настолько рваные, словно на помойке нашел, мимо проплывает девочка в таком количестве оборок, что Юнги в ней видится кремовое пирожное (и это на студенческой-то вписке). Он в своих простецких джинсах и толстовке чувствует себя как-то неловко. У хозяина квартиры волосы фиолетовые вообще, свитер с огромным сердечком и он так тискается с Хосоком, что ой. Юнги ограничивается рукопожатием, уворачиваясь от объятий, цедит своё пиво, забившись в угол дивана, и осматривает эту разношерстную компанию с интересом, смешанным с чем-то трудно определимым. Неприязнь? Зависть? Отвращение? Юнги становится ещё страннее, когда он замечает в толпе знакомое лицо. Он щурится, пытаясь разглядеть, не ошибся ли, но на человека налетает кто-то и утаскивает на балкон. — У тебя рожа, как будто призрака увидел, — ржёт Хосок.  — Да нет, показалось, — Юнги залпом допивает стакан. — Пошли покурим. Они курят, пьют, Хосок даже танцует какую-то девочку, пока Юнги смотрит на них благосклонно из облюбованного угла, когда до его плеча дотрагиваются осторожно. — Ой, я думал, что обознался, а это и правда ты! Юнги вздрагивает, глядя на короткие пальцы, на мягкое улыбающееся лицо. Чимин улыбается ему так доброжелательно, что внутренности завязываются в морской узел. Ну или это от алкоголя, Юнги сложно определить верно. — Как дела? — спрашивает он, глядя исподлобья. — Ой, неплохо, промежуточные сдал хорошо, я на детского психолога учусь, там так интересно, — у Чимина голос такой же как он, мягкий и плавный, успокаивающий. Юнги мелко трясет. — Давно виделся с Сокджином? — спрашивает он как можно более безразлично. — А, ну на той неделе буквально? — Чимин прикидывает что-то. — Да, ходили в кино, драма вышла с актрисой, ну помнишь, из того фильма, что мы смотрели? — Он мне не говорил, — вырывается у Юнги. — Может, забыл? — Чимин отхлебывает из своего стакана. — И часто вы в кино ходите? — Юнги очень иррационально хочется задеть побольнее, сделать так, чтобы Чимин понял — нельзя лезть к Сокджину, нельзя ходить с ним в кино, лучше всего — вообще его номер стереть и никак не отсвечивать. Хотя Чимин ведь ему ничего не сделал. — Ммм, время от времени? Иногда у него смотрим, а что? — Ты в курсе, что мы вообще-то с ним встр-! — выпаливает Юнги, осекаясь буквально на последнем слове. — Что? — переспрашивает Чимин. — Ничего, — Юнги отворачивается. Что он хотел сказать? Что они встречаются? Бред, блять, какой-то, они не встречаются, они… Они просто… — Эй, — Чимин осторожно трогает его за локоть. — Давай я дам свой каток, захочешь поговорить — напиши мне, ладно? — О чем нам, блять, с тобой разговаривать? — взрывается Юнги — и, видимо, слишком громко, как в тупых американских фильмах, когда музыка замолкает и главный герой орет громче, чем предполагалось — на них оборачиваются, смотрят недоуменно. — Я не хочу с тобой говорить, не подходи ко мне вообще, — Юнги кажется, что он как ребенок, мелкий обиженный пацан, у которого пытаются отобрать любимую игрушку, так и хочется пиздануть кого-нибудь лопаткой. — И к Сокджину не подходи. Отъебись. Чимин смотрит на него с очень грустной улыбкой, и в его взгляде Юнги видит жалость и понимание, и вот этого он уже выдержать не может, подрывается с дивана, всучивает кому-то пустой стакан, и проталкивается к выходу. — Эй, эй, — Хосок ловит его уже у двери, смотрит обеспокоенно. — Ты чего? Что-то случилось? Это ты там орал? — Я домой пошел, — бурчит Юнги, попадая в рукав с третьего раза. — Хуевая у тебя вечеринка, — выплевывает он в лицо хозяину квартиры, который стоит тут же, лупает на него огромными глазами. — И друзья хуевые. И свитер этот, — он открывает дверь рывком и захлопывает её за собой с такой силой, что вздрагивает сам. — Пидорский, — бурчит он себе под нос, сбегая по лестнице. Сокджин открывает дверь, потирая заспанное лицо. — Что-то случилось? — спрашивает он сонно. — Ты же должен быть с Хосоком… Юнги не отвечает, тянет его на себя за шею, впечатывается в губы неловко — алкоголь успел догнать его, пока Юнги ехал на такси сюда, и теперь всё чуть расплывается и дрожит, опьянение перемешано с яростью, стоит вспомнить понимающее лицо Чимина, и она накрывает с головой снова. — Эй, стой, стой, — Сокджин мягко отодвигает его от себя. — Ты пьяный? Где Хосок? — Там остался, — отмахивается Юнги, стаскивая куртку и бросая её прямо на пол, стягивая толстовку, целуя Сокджина снова, прижимаясь всем телом, потираясь своим пахом о его бедро. — Давай не про Хосока сейчас, а? Пожалуйста, — он тянет футболку Сокджина наверх, лапает его беспорядочно, задыхается, засасывая мягкую кожу на ребрах, так, чтобы назавтра остался след. — Я тебя так хочу, мы можем сделать как в прошлый раз? А? — Так, стоп, — Сокджин берет его за плечи, чуть встряхивает. — Юнги, ты пьяный. Давай ты умоешься, мы ляжем спать и завтра это всё обсудим? — Или, — Юнги ухмыляется, тянется руками к его бедрам, скользит пальцами за резинку штанов. — Я могу тебе отсосать, я не умею, но ты мне скажешь, что делать, да? Я совсем немножко выпил, правда, я себя прекрасно контролирую! Сокджин смотрит на него очень серьезно. — Сначала умойся. Хотя бы руки помой. Хорошо? Юнги не нравится такой Сокджин. Хочется капризничать, но он, гордо задрав голову и совсем даже не шатаясь, идет в ванну, моет руки, умывается, глядя на себя в зеркало — да ладно, по нему и не скажешь, что он пил. Юнги хихикает, вытирает руки и выходит из ванны. Сокджин сидит за кухонным столом, в свитере, с чашкой чего-то горячего в руках. — Я сделал чай, — говорит он отстраненно. — Попей. — Да блять, — Юнги бухается на вторую табуретку напротив. — Какой чай, я к тебе зачем приехал? — Зачем? — переспрашивает Сокджин. — Ну, это, — Юнги уверен, что у него была причина, веская такая. Почему-то он её не помнит. — Ну. Потрахаться? — пробует он наугад. — Ну, этим мы заниматься сейчас не будем, — Сокджин говорит спокойно, размеренно. — Ты можешь выпить чаю, и мы ляжем спать, можешь не пить чай, и мы ляжем спать, я могу вызвать тебе такси, и ты поедешь домой. И ляжешь спать. Только такие варианты. Выбирай. — Чё за хуйня? — Юнги чувствует, что закипает. — Я там бросил всё и приехал к тебе, а ты… ломаешься, как баба! — Вау, — у Сокджина лицо все ещё слишком спокойное, и Юнги это злит неимоверно. — Хорошо. Чай? — Да отъебись ты с этим чаем! — Юнги подскакивает со стула. — Хорошо, — Сокджин отставляет чашку. — Тогда спать? Юнги молчит. Внутри все клокочет, давит на легкие, на сердце, хочется проораться, он же блять приехал к нему, бросил там Хосока, какого хуя вообще? — Такси? — подсказывает Сокджин. — Какого хуя ты смотришь кино с Чимином? — выпаливает Юнги, не найдя ничего лучше. — А, — Сокджин улыбается едва заметно. — Ты поэтому приехал? — Нет, — отрицать очень глупо, но Юнги не может в этом признаться — даже себе. — Просто интересно, че за херня происходит? Вы с ним трахаетесь тут? Сокджин выдыхает. — Нет, мы смотрим кино. — Какого хрена я об этом не знаю?! — А почему ты должен об этом знать? Юнги от возмущения хватает воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. В смысле почему? Потому что они… Потому что он… — Юнги, я не обязан тебе отчитываться, чем я занимаюсь и с кем, — спокойно напоминает Сокджин. — У нас не те отношения. — А какие тогда у нас отношения? — Юнги отчаянно пытается прицепиться хоть к чему-то и не может. — Какие, блять, у нас отношения?! — Не знаю, — пожимает плечами Сокджин. — Ты шарахаешься от меня последние три недели, поэтому это я, наверное, должен задавать такие вопросы. — Я не шарахаюсь, — потерянно выдавливает из себя Юнги. Он вдруг чувствует себя очень глупо и не к месту сейчас, нависающий над маленьким столом и сидящим за ним Сокджином, требующий чего-то, злой на весь свет. — Ты шарахаешься, — Сокджин не обвиняет, говорит всё так же спокойно и размеренно, словно спутники Юпитера перечисляет. — Может, для тебя это так и не выглядит, но ты берешь с собой везде Хосока, чтобы не оставаться со мной наедине, стараешься не подходить ближе, чем социально одобряемо, даже дома, где никто не видит, садишься в метре от меня. Сегодня ты впервые ко мне прикоснулся с тех пор, как ушел тогда. Тебе стыдно быть рядом со мной? Противно? — Нет, — говорить становится тяжко, слова застревают в горле. — Не противно. Я просто… Ну, ты же мужчина… Я не могу так, держаться с тобой за ручки и сосаться в кино на последнем ряду, ты не понимаешь что ли? — А я и не прошу, вроде, — Сокджин пожимает плечами. — Я понимаю, что это сложно и небезопасно, и вообще, наверное, слишком быстро всё для тебя происходит. Я не против. Но ты шарахаешься от меня, а потом целуешь, снова шарахаешься, а потом мы занимаемся сексом, ты прячешься от меня за Хосоком и своими страхами, хотя я ни на чем не настаиваю — и с самого начала не настаивал, а теперь ты приезжаешь ко мне и говоришь «Давай я тебе отсосу?». Серьезно, Юнги? Юнги чувствует себя так, словно каждым словом Сокджин бьет его наотмашь по лицу, щеки краснеют, вслед за яростью поднимается удушливая волна стыда. Нужно извиниться. Нужно сказать, что ему и правда трудно. — Ты говорил, что я тебе нравлюсь, — бормочет он. — Любым. — Ты мне нравишься, — кивает Сокджин. — Любым. Даже таким пьяным и злым гоблином как сейчас. — Я не могу с тобой встречаться, — Юнги почти шепчет. — Не могу вот так взять и объявить всем, что я пидорас. — Бисексуал, — привычно поправляет Сокджин. — Да какая разница, — обходит стол, вставая перед Сокджином, картинка перед глазами чуть расплывается. — Ты мне пиздец как нравишься. Честно. Я, — он вдыхает глубоко и на выдохе произносит: — Я люблю тебя, кажется. — Хорошо, — у Сокджина лицо не меняется, только чуть дергается уголок губ. — Я не хочу, чтобы ты ходил куда-то с Чимином, меня ревностью сжирает, я ему чуть табло не разбил сегодня, — Юнги чувствует себя как воздушный шарик, который проткнули иглой — пусто и гадко. — Он-то весь из себя такой принимающий и понимающий, конечно, с ним тебе было бы легче, он, наверно, не такой ебаный мудак, как я!.. — Юнги, — Сокджин касается его ладоней, сжимает их осторожно. — Успокойся, — он тянет Юнги на себя, пока тот не утыкается своими коленями в его. — Садись. У Сокджина мягкие бедра, Юнги утыкается носом ему в шерстяное плечо свитера и молчит. Его мутит от собственных слов и того, что он делает, что думает, потому что в голове слошная грязь и всё то же желание сделать побольнее. Почему плохо только ему? Почему они все такие уверенные в себе, никого не боящиеся? Почему даже ебучий Чимин принимает его, а сам Юнги нет? — Пойдем спать, а? — спрашивает Сокджин, осторожно гладя его по спине. — Как ты справляешься? — шмыгает носом Юнги, думая отстраненно, что вот только пьяных слез ему тут для полного счастья не хватало. — Я же реально мудачу постоянно, как ты можешь быть так спокоен? Я не понимаю. — Юнги, я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не оторвать тебе нахрен голову. Я не справляюсь. Юнги хихикает. Почему-то после этих слов его попускает, тело расслабляется, он с усилием поднимает голову, чтобы посмотреть Сокджину в лицо. — Всё? — спрашивает тот. — Кажется, да, — Юнги целует его в щеку осторожно. — Можно? — Ладно, — тот словно соглашается с неизбежным, и Юнги очень-очень аккуратно касается его губ своими. Ему очень хочется треснуть себя по лицу за всю ту хуйню, что он наворотил, за то, что Сокджин даёт ему шанс за шансом, которые он успешно проёбывает в никуда. Сокджин крепко держит его за пояс, пока они целуются: никакой похоти, ничего из того, с чем Юнги ехал в эту квартиру, только разрушающая его изнутри бесконечная нежность. Он отрывается от Сокджина, его глаза очень близко, темно-карие с янтарными искорками, и Юнги осторожно целует его в переносицу. Какая же он мразь. От Сокджина пахнет домом, с ним рядом тепло, и Юнги хочется остаться с ним навсегда. — Я не могу с тобой встречаться, — выдавливает он из себя, Сокджин закатывает глаза. — Нет, я просто… Я не расстался с Суён. Юнги чувствует, что крепко держащая его рука исчезает с пояса, и съезжает с его коленей. — Ты ей не сказал. — Я ей не сказал, — убито соглашается Юнги. — Мы не виделись после… Ну, после того, как мы с тобой… Ты понял, — ему очень сложно произнести вслух, что они занимались сексом, как будто если он скажет, то это станет точкой невозврата — хотя у Юнги есть подозрение, что они прошли её очень давно. — Да и она скоро уедет в США, всего через пару месяцев, мы и так расстанемся… Сокджин смотрит на него в упор. — Вот так я не могу, — наконец говорит он. — Не могу разгребать говно у тебя в голове, помогать тебе принимать себя и спать с тобой за спиной у твоей девушки. Извини, это слишком. — Я ей скажу, я позвоню ей вот прямо при тебе, — Юнги смотрит на часы. — Блять, ладно, два часа ночи, я могу позвонить ей завтра. — Не надо принимать такие решения сейчас, хорошо? — Сокджин достает телефон из кармана штанов, вставая. — Я вызову тебе такси всё-таки. — Я не хочу уезжать, — Юнги чувствует что-то близкое к отчаянию. — Я не хочу, чтобы ты оставался. Сокджин быстро набирает что-то в приложении, Юнги смотрит на него оглушенный тем, что его буквально выгоняют оттуда, где ждали несмотря на все проёбы. — Сокджин, я расстанусь с ней завтра, — мямлит он беспомощно. — Твоё такси приехало. Юнги одевается, смотрит на Сокджина умоляюще, но тот не подходит попрощаться, не разрешает обнять себя, когда Юнги делает шаг вперед. — Спокойной ночи, — говорит он спокойно, закрывая за ним дверь. Юнги не признается никому и никогда, что за двадцать пять минут поездки до своего дома он расплакался дважды. Суён такая ужасно хорошенькая, что у Юнги всё внутри сжимается. Она отбрасывает вьющиеся пряди за спину, улыбается ему, и всё, о чем Юнги может думать — он разобьёт ей сердце. Блять. — Я так рада тебя наконец видеть, — Юнги целует её в щеку, чувствуя себя Иудой. — Ужасно соскучилась. — Ага, я тоже, — он ковыряет свой чжачжамён и старается на неё не смотреть, пока она рассказывает, как круто всё со стажировкой, и что ей наконец взяли билет — она уезжает через полтора месяца, представляешь. — Слушай, мы так и не решили, — он мнётся, вспоминает лицо Сокджина. — Мы расстанемся? — Не знаю, — Суён прикрывает лицо ладошкой, прожёвывая лапшу. — Ты хочешь расстаться? Юнги трусливо пожимает плечами. Господи, почему он такое ссыкло? — Мы можем оставить всё как есть, — предлагает она. — А если поймем, что это не то — то расстанемся уже когда я буду в США. Как тебе такой вариант? — Знаешь, это звучит так, как будто это всё ужасно просто, — Юнги откладывает палочки. — Для тебя эти отношения ничего не значат, да? — Что?.. — Суён смотрит на него непонимающе. — Юнги, ты мне очень нравишься, правда, я бы даже в Тэджон к родителям тебя свозила через полгода, если мы не расстанемся. И, разумеется, я буду переживать, если мы прекратим отношения, но, — она вздыхает. — Такие решения лучше принимать, пока все не стало слишком плохо. — Я тебя не заслужил, — скулит он, касаясь её пальцев. — Ой, да ну тебя, — Суён смеётся. — Ешь давай. Юнги набивает рот лапшой, жуёт сосредоточенно, когда Суён вдруг поднимает голову и улыбается широко: — Привет! Юнги оборачивается и давится. Сокджин улыбается им обоим доброжелательно, Чимин рядом с ним выглядит чуть виноватым. — Привет, — они подходят ближе. — Это Чимин, мой хубэ. — Привет, — Чимин кивает Суён. Юнги закашливается, и Суён со смехом говорит: — Я Суён, девушка Юнги. — Ох, — Чимин смотрит на Юнги так сочувственно, что тот силой воли проглатывает кашель и застрявшую в горле лапшу. — Вы покушать пришли? Мы можем посидеть все вместе, — предлагает Суён. — А мы не помешаем? — Чимин улыбается мягко, и Юнги, раздираемый ревностью («О, признал наконец!») и стыдом, не успевает ничего сказать, потому что Суён уже двигается, и Чимин усаживается рядом с ней. Рядом с Юнги опускается Сокджин. Это какой-то сюр. Для полной картины не хватает только Хосока. Сокджин с Чимином заказывают, Суён поддерживает беседу, Юнги смотрит на неё и думает о том, что он никогда в жизни больше не встретит такую девушку, и что ему придётся с ней расстаться — сегодня, сразу же, как он наскребет достаточно храбрости. Потому что по левую руку от него сидит Сокджин, и Юнги не может думать ни о чем кроме того, что их бедра чуть-чуть соприкасаются. Это жалко. Это очень стыдно и подло. Юнги хочется сжать кривые пальцы в своих прямо здесь, у всех на глазах. — Я уезжаю через полтора месяца! — слышит Юнги, возвращаясь в реальность. — Ого, — Чимин смотрит на Юнги с тревогой. — А вам не сложно будет на расстоянии встречаться? — Ну, поживем-увидим, — улыбается Суён. — Мы решили попробовать пока, как оно, на расстоянии. Юнги чувствует, что Сокджин еле уловимо сдвигается влево. Между ними всего полсантиметра пустого пространства, но Юнги ощущает их как ледяную метровую стену. Блять, нет, всё должно было быть не так. — А ты встречаешься с кем-нибудь? — спрашивает Суён заговорщически. — Нет, — Чимин с улыбкой качает головой, вылавливая из лапши кусочки свинины. — Есть человек, который мне нравится, но у хёна уже есть тот, кто нравится ему. Там всё сложно. Над столом повисает тишина. Юнги чувствует, как у него потеют ладони и сердце перестает замирает на месте. — Ой! — Чимин поднимает голову резко, словно испугавшись. — Прости, у меня просто все друзья в курсе, и Юнги-хён тоже знает, я как-то не подумал, что ты не знаешь! Я открытый гей. — А, — Суён улыбается вдруг тепло. — Понятно. Надеюсь, этот твой хён скоро разберется, что к чему, — она подмигивает ему. — Я знаю тебя всего полчаса, но уверена, что ты сокровище. Чимин краснеет, отмахиваясь. Они болтают ещё минут пятнадцать, в основном — Суён с Чимином, пока Сокджин не покашливает, привлекая внимание, говорит: — Нам надо идти, — и они прощаются многословно, Чимин обменивается катоком с Суён («Хитрый пиздюк», думает Юнги не то с ревностью, не то с завистью), машет Юнги на прощание, Сокджин кивает им обоим с привычной сахарной улыбкой, и Юнги понимает вдруг, что это конец. Он пообещал вчера, что расстанется с Суён. Он нихуя не расстался. Он не сможет этого сделать сейчас. У него просто не повернется язык. Ебаный жалкий трус. — Я сейчас! — он подрывается, больно ударяясь коленкой об угол стола. — Я сейчас вернусь! — и в три прыжка выбегает из щикдана. Он оглядывается бешено — они не могли уйти далеко, и оказывается прав — чёрный пиджак Сокджина маячит буквально в пятидесяти метрах, Юнги срывается с места, добегает до них за рекордное время, останавливается, чуть запыхавшийся — Чимин смотрит на него с удивлением, Сокджин — всё так же спокойно, как и вчера. Секунда, две, десять. Юнги не может выдавить из себя ни слова. — Я отойду пока, мне нужно позвонить, — тактично бормочет Чимин, пожимая на прощание запястье Сокджина. — Ты с ней не расстался, — тихо говорит Сокджин. — Я не могу, прямо сейчас — не могу, это сложно! — Любить человека, который спит с тобой за спиной у своей девушки тоже сложно, — у Сокджина в голосе прорезается злость. — Всем сложно, Юнги, не только тебе. Бедняга, родители-гомофобы, вау, уникальная ты снежинка, — с каждым словом Юнги сжимается внутренне. — Потрахаюсь с парнем, но как бы и с девушкой расставаться не буду, ведь мне так трудно, но им, конечно, совсем не трудно, ведь она ничего не знает, а ему я нравлюсь так, что он будет ждать меня, какую бы я хуйню ни наворотил, ждал полтора года — подождет ещё. — Сколько?.. — А ещё я разрушу его начинающиеся отношения, потому что мне взбредет в голову, что поцеловать его — отличная идея, — Сокджин не повышает голоса, но Юнги кажется, что лучше бы он орал. — Зачем ему любящий и понимающий его партнер, если есть я, сидящий в шкафу бисексуал, который даже разговаривать на эту тему стремается, который так боится, что на него будут смотреть косо незнакомые люди, если не дай боже мы окажемся ближе, чем в пяти метрах друг от друга. — Ты говорил, что вы не встречаетесь, — Юнги невыносимо стыдно. — Я рассказал ему всё сразу после того, как ты уехал, и да, это было ёбаное свидание, и да, мы собирались переспать тогда в первый раз, — у Сокджина лицо злое, жуткое. — Я не ты, Юнги, я не могу делать вид, что у меня всё заебись и обманывать сразу двух человек. — Это, блять, просто несправедливо, ты не можешь так говорить… — Я могу, — Сокджин выпрямляется, и Юнги впервые замечает, насколько он выше. — Юнги, я не хочу с тобой видеться в ближайшее время. Пожалуйста, давай не будем усложнять, у меня есть чувства, ты мне разбиваешь сердце уже не в первый раз, в конце концов, я живой человек. Я не хочу, чтобы ты доломал меня окончательно. Юнги оглядывается на Чимина, бросающего на них встревоженные взгляды. — А он будет рядом всё это время, да? — спрашивает он, раздражаясь. — Чтобы подставить плечо и предоставить жилетку? Или задницу свою? Или как вы там ебётесь? Сокджин закусывает губу. — Это не твоё дело. — Ну и пошёл ты нахуй со своими делами тогда! — Юнги разворачивается резко, под ногами хрустят камушки. — Развлекайтесь, уроды! — кричит он Чимину, твердо шагая в сторону щикдана. Сердце стучит гулко, отдаваясь в ушах, он возвращается и усаживается за стол так резко, что Суён обеспокоенно вздрагивает. — Юнги? — она протягивает руку, но не касается его, зависая так. — Что-то случилось? — Ты занята на выходных? — Юнги полон злости, тупой, застилающей глаза ярости. — На этих или следующих, неважно. — Да нет, вроде, — она проверяет телефон. — В пятницу только на учебе допоздна, а выходные свободны. А что? Хочешь куда-то сходить? — Типа того. Поедешь со мной в Тэгу? Я представлю тебя родителям.