"Крылья молодости"

      Небо разрезали розово-багряные всполохи огня, вырывающегося из огромных черных пастей летающих драконов. Нет, не тех, что привычно было видеть в мирное время — морских. То были огненные драконы, которыми управляли небесные воины, мать их за ногу, разодетые в сверкающие латы, с мечами в руках и глазами, горящими как тысяча свечей в пасхальную ночь. Я презрительно плюнул себе под ноги и немного склонился, осторожно ступая и перешагивая через горы трупов и не совсем еще, оборачиваясь на малейшее движение и звук, двинулся по полю брани. Мое лицо горело; видимо, обжегся всё-таки когда ангел пролетал на огненном драконе мимо, ненароком задев и меня своим поистине адским пламенем. Это гребаное Равновесие, отрывающее меня от трех любимых дел: чтения книг, глифта и женщин. А вместо того, чтобы мирно сочетать в своей жизни эти три увлекательных для меня занятия, я стоял посреди поля битвы с обнаженным мечом, с которого стекала кровь светлой стороны Равновесия, напрочь провонявшее дешевым лицемерием власть предержащих, смертью таких же как я мальчишек и девчонок, и упущенными возможностями моей, нашей вечности.       Среди окружившего меня подкоптившегося безумия, обагренного кровью воинов двух сторон Равновесия, мне стало настолько жутко, что в голову пришло осознание того, что эта бойня никому не нужна. Мне так точно. Я молод, хорош собой, умен и… не честолюбив настолько, что однажды набил морду своему патрону. А он, на минуточку, Сатана. Но тот, как и я, любит силу и… боль. Мы тогда почти в кровь измолотили лица друг другу, зато после этого двери его дома, кошелька и всех привилегий статуса его уровня были гостеприимно распахнуты для меня, как и ноги его жены… Но это уже совсем другая история…       Черное марево пожарищ, возводимых огненными драконами то тут то там, постепенно рассеивалось, и напротив меня я заметил достаточно мощную фигуру… ангела, хотя его белые крылья впитали в себя весь ужас брани, став почти черными с яркими разводами пятен крови. Я долго вглядывался в черты его лица и неожиданно нашел там отражение своих мыслей о ненужности войны, о её бесполезности. Его взгляд внимательных серых глаз тоже скользил по моему лицу, находя отклик и в его сердце. Я осознал: он также, как и я, всем сердцем не желал происходящего, не видя в этом всём смысла. Однако правила игры в шахматы предписывают пешке двигаться прямо, рубя на своем пути все препятствия.       — Ну что, ангелочек, сразимся? — Мой голос, осев вниз, стал хриплым, отдающим послевкусием горького шоколада, взгляд мрачный, исподлобья. Я умел драться и хук справа у меня выходил лучше всего, но и в противнике я чувствовал силу не меньше, заметив, как его мышцы заиграли под тонкой кольчугой.       — С удовольствием, демон. — Его голос прозвучал тихо, но на верхней ноте упав в сталь, заставил меня еще сильнее вглядеться в его грозные серые глаза, чувствуя силу не меньше моей, но другую по природе; я покорял болью, никого не любя и никому не даря привязанности, он же мог убеждать, не прибегая к насилию, потому что это было правильным что ли.       И мы схлестнулись в едином порыве, одновременно подняв мечи, рассекая густой воздух бесполезности и безнадежности творящегося. Мечи, звонко ударившись друг о друга, скрестились, да так и застыли. Силы были равны. Две силы: темная и светлая. Мои зубы скрипнули от досады и напряжения; обычно я не встречал противника, равного мне, ну, если только воины теней, служащих самому Шепфа, но с ними лучше не встречаться… Взгляд ангела-блондина стал ещё более суровым, и он усилил давление, я ответил не с меньшим напором. Оттолкнувшись друг от друга, мечи из лучшей стали, закаленной в кузнице Гермеса в огне Прометея, высекали из ударов искры такой силы, что могли бы сжечь нас. Казалось, это продолжалось вечно, но обоюдоострые орудия вновь натолкнулись друг на друга, а мы продолжили давить на них. Оба тяжело дышали и чувствовали, что силы на исходе.       Неожиданно его щеки начали краснеть, а мне стало смешно. Ангел показался мне стыдливой девчонкой, бестолковой блондинкой, которая в первый раз в своей недолгой жизни отдавалась на сеновале. И на моем лице расплылась широкая улыбка, которая никого никогда не оставляла равнодушным. Я увидел растерянность в его глазах, и мы ослабили напор, он невольно улыбнулся в ответ. Я чувствовал струйки пота, бегущие по моему лицу и был… благодарен ангелу. Давно мне не доводилось испытывать истинное удовольствие от встречи с действительно достойным соперником.       — Демон, ты верно с ума сошел, — проговорил ангел, ослабляя напор окончательно.       — Нет, но с этих пор ты — Блондинка, — произнес я, опуская меч, видя, что он сделал тоже самое, оттирая выступившую испарину на лбу.       — Блондинка? — Увидел, что моя фраза поставила его в логический тупик. — Я вроде мужчина и что тебе дало основание так думать обо мне.       «Правильный», –подумалось мне, но я почему-то не испытал презрение. Возможно, дело в силе, которая исходила от него.       — Тебе лучше не знать, блондинка. — Я улыбнулся и, увидев огромный валун, прикрывавший обзор поля, усеянного павшими ангелами, демонами и людьми, сел, подперев его спиной, откинувшись на него затылком и чуть прикрыв глаза, и миротворчески продолжил. — Ладно-ладно, умная блондинка.       Наблюдая за ним, я отметил, что в его взгляде промелькнуло изумление. Он бы мог сейчас запросто убить меня, моя шея была открыта, а он, я почему-то не сомневался, владел техникой близкого боя и мог воспользоваться этим. Однако, потоптавшись на месте, ангел тяжело опустился рядом и наши крылья соприкоснулись. Символично. Меня пробрала дрожь: двое молодых парней, зеленых еще совсем, стоящих по разные стороны равновесия, сидели под одним камнем вполне себе мирно и никто не хотел убить друг друга, по-настоящему, с яростью так. Мало того, я собирался предложить ему выпить. Со мной всегда была фляга с моими ста граммами «боевых», как я называл, хотя боевых там было значительно больше. Ловко вынув её из-за пазухи, я открыл и сделал первый обжигающий горло глоток, голубая струйка немного обожгла потрескавшиеся сухие губы. Я увидел, как Блондинка сглотнул и уставился на меня. Я хохотнул. Жидкость, упав ко мне в желудок, нырнула горячей струйкой в мою кровь, неся неожиданные и такие сладкие эндорфины мозгу. Еще глоток и жизнь заиграла яркими красками.       — Будешь? — предложил я, ощущая его любопытство.       — Что там? — пробурчал он недоверчиво, но всё-таки скосил глаза на емкость с напитком.       — Напиток, дарованный нам высшими Сферами, — проговорил я в притворном жесте восторга, воздев руки к черному от гари небу, и тихо добавил, перейдя почти на священный шепот. — Глифт.       — Я не пью, — проговорил он с некой гордостью.       — Ага, и не дрочишь тоже. — Почувствовал, как он вспыхнул от макушки до кончиков пальцев на ногах, рассмеялся и произнес. — Пей, ангел, я никому не скажу. — Сунул ему фляжку с глифтом в руки почти насильно.       Он нарочито медленно открыл её, сделал один глоток, сморщившись, задерживая дыхание, закашлялся.       — Всему учить надо этих святош, зато потом за уши не оттащишь от бутылки, — усмехаясь, произнес я. — Пей так, чтобы проглотить глифт сразу горлом, тогда будет в самый раз.       Он вновь приложился к емкости, сделал осторожный глоток, как я его учил, а затем, чего я не ожидал, несколько глубоких жадных глотков. Я сдержался, хотя озорной смех так и рвался из меня, лишь приподнял бровь от удивления, а ангел-то с чертями внутри, тут же ощутив свою первостепенную задачу стать его личным искусителем. Он протянул фляжку обратно с подавляемым им сожалением, я забрал её, одновременно протягивая раскрытую кверху ладонь для приветствия.       — Геральд, — представился я.       Он пожал протянутую руку, ни на минуту не замешкавшись, даже не побрезговав, как многие ангелы до него, боясь даже прикоснуться, ругаясь одними губами: «Падший». Его рукопожатие, сухое и теплое, расположило к себе еще сильнее.       — Фенцио, — в ответ услышал я.       — Итальянец? — попытался пошутить.       — Сирота. — Ангел посмотрел на меня немного с недопониманием, не оценив остроты.       Я немного осекся, ведь у меня тоже не было родных, сгинул бы, если б не Сатана. Моя рука невольно провела по ремням на шее, прочно скрывающим от окружающих мою тайну. От ангела не укрылся этот жест и мой притихший вид. Он деликатно молчал и думал, что я продолжу, молчал и я, потянувшись вновь к фляжке, жадно делая глоток. Краем глаза заметил, с какой жадностью он смотрит на меня, пьющего глифт. Улыбнувшись, вновь протянул ему флягу с живительной жидкостью, он не преминул выпить, и окончательно расслабляясь, вытянул ноги. «Так», — отметил я про себя, мысленно поставив первую галочку на воображаемом листе под названием «Втянуть Блондинку в хаос и неприятности».       Так было покойно и хорошо, и на всё плевать; бой мало-помалу затихал. И, почувствовав негу, охватившую всё мое тело, я, блаженно потянувшись, произнес:       — Бабу бы.       Фенцио, повернув голову ко мне, посмотрел куда-то вверх, я тоже поднял глаза и, как ответ на мою только что произнесенную просьбу, на меня воззрились две светлые луны — прекрасные женские глаза, отдающие голубизной самого жаркого июльского неба. Она вышла из-за камня растерянной, с ошалелыми глазами от страха, в легкой тунике, пошитой на древнеримский манер, и с походной сумкой наперевес. Её белые крылья подрагивали от нетерпения кому-нибудь помочь. Ангел: тонкая да звонкая, худая, как моя жизнь, Тихоня. «Тьфу», — чуть от досады не плюнул я, ну не люблю я таких, мне бы в «теле» …       — Мальчики, вам помощь не нужна? — озабоченно проговорила она звонким, словно хрусталь, голоском, внимательно оглядывая нас, трогая руки, проверяя их целостность, заглядывая в глаза. Ей было также, как Фенцио, все равно, что перед ней сидел демон; если бы мне действительно нужна была помощь, я её непременно получил бы, и мне это безумно импонировало.       Мы, переглянувшись с ангелом, весело захохотали. Сказывалась усталость, количество выпитого глифта и недавно озвученная мною просьба. Она непонимающе посмотрела на нас, её губы обиженно надулись, и она, без того походившая на ребенка, стала им в полной мере. Вот-вот заплачет. Её взгляд остановился на фляжке и она, вырвав её из рук Фенцио, приложилась. Ангел хотел было предупредить её, вытянув руку к ней. Я перехватил его ладонь и, озорно улыбнувшись, подмигнул ему, пробормотав: «Ей нужно».       По мере выпитого глаза девушки становились шире, она резко откинула от себя емкость и я еле поймал её в воздухе. Девушка, откашлявшись, гневно посмотрела в мои глаза, искрящиеся неподдельным весельем. Но, видимо, долго сердиться она не могла, не в её характере это, и рассмеялась.       –Мисселина, — представилась девушка, коротко кивнув, слушая в ответ наши имена.       Мы помолчали, я вновь глотнул глифта, и, уже не спрашивая, передал фляжку Фенцио, тот, не сопротивляясь более, тоже выпил.       — Там такая бойня, — наконец тихо проговорила девушка захмелевшим голоском и задрожала. — На моих глазах человека разрубили пополам, а я как ангел даже не смогла его оплакать. Там столько раненных, наши не успевают … — Ещё чуть-чуть и расплакалась бы.       Фенцио передал глифт Мисселине, чем безмерно удивил меня, а я ставил невидимые галочки в своем списке, и она, для вида посопротивлявшись, всё-таки сделала пару глотков. Фляга вновь вернулась ко мне и я с тоской помотал её из стороны сторону — ровно половина — жидкость глухо плеснулась, ударившись о металлические стенки. Весь мой недельный запас… Да ладно, не жалко. Компания-то теплая… Повисла тишина, не надоедливая, в ней не было неловкости. Правильная тишина, такая в которой все думают об одном и том же…       — Сам не понимаю, что я здесь делаю… — прорвало Блондинку.       Я удивленно вскинул брови, в голосе снова была сталь.       — Только сейчас понял, Фенц?! — Немного сфамильярничал, слова получились с оттенком едкости, но он не обратил внимание. — Я тоже не понимаю, мы просто здесь для того, чтобы боссы наверху, — мой средний палец в неоднозначном жесте был приподнят к небу. Мисселина спешно перекрестилась и забормотала молитву, видимо, во спасение души демона, которой у него отродясь не было, и я, повысив голос, почти выкрикнул, — наигрались в войнушку, как малые дети.       Фенцио скосил на меня свои глаза, но в них я увидел поддержку, он чувствовал тоже самое, что и я.       — Мой удел — чтение книг. У меня есть теория про энергии детей ангелов и демонов, я хотел бы подробнее изучить людей, они мне кажутся чудесными созданиями, больше времени проводить на земле, написать научные трактаты…       — Как много у нас с тобой общего, Блондинка, — произнес я за ним следом. –Книги глотаю, в общем-то, людей не люблю, меня тошнит от их неоправданных надежд, мечтаний, заносчивости и страстишек, но земные женщины… — Стоило только подумать, и приподнятое настроение я себе обеспечил. Рядом фыркнула девушка, делая глоток и передавая флягу мне.       — Ну… — протянул белокурый ангел, немного краснея, тупя взгляд. — Они — прекрасны…       –Ахахах, — громогласно захохотал я, произнося, — ты всё-таки… — Я хотел произнести более хлесткое слово, но осекся под горящим взглядом Мисселины, перефразировал, –штудировал женских особей человека.       — Нет, — резко сказал Фенцио, чем с головой себя выдал. Он бросил быстрый взгляд на Мисселину.       Я было открыл рот, чтобы сказать очередную остроту, но неожиданно к нашим ногам буквально с неба свалился демон. Мы все трое открыли рты от удивления, чуть задрав головы к небу. Шепфа только знает с какой высоты он упал. Тот, как ни в чем не бывало, хотел было подняться, но, видимо, настолько сильно приложился к мать сырой земле, что откинул голову на землю, простонав от боли. И это было отправной точкой для только и жаждущей кого-нибудь ввергнуть в свою заботливую заботу Мисселины. Она подорвалась на месте и подползла к черноволосому парню, положив руки на лоб. Тот открыл глаза и в его взгляде проскользнуло восхищение девушкой. Мисс суетилась вокруг демона, подложив под его голову какую-то тряпку и начав осматривать его.       — Что-то болит? — с надеждой спросила горе-медсестра.       — Нет, — прямо ответил он, видя, что девушка разочаровано вздохнула.       — Мог бы притвориться, что у тебя болит низ живота, — несдержанно подсказал я.       — Зачем? — Он искренне удивился, и я посмотрел в его кристальные глаза, пожалуй, слишком чистые для демона.       — Действительно, — проговорил я и заткнулся, сделав глоток, передавая глифт Блондинке.       Тот хрипло расхохотался, и до медсестры и её пациента дошел смысл моего предложения. Оба густо покраснели. Бросив на меня взгляд, полный праведного гнева, Мисс всё-таки смущаясь и чуть касаясь тела упавшего с неба демона, осмотрела того и, не найдя ничего критичного, кроме пары синяков на щеке, с сожалением оторвалась. Фенцио передал фляжку ей, она, быстро глотнув, вновь передала его демону, тот медлил.       Я хмыкнул и с удивлением отметил, что день нескоро, но неуклонно катился в сумерки, а вечер обещал быть прохладным. Я щелкнул пальцами и рядом с нами появился костер. Не то, чтобы нам нужно было тепло, нет, наши тела регулировали свои чувства как нам надо было, но свет мне всегда был приятен. Странно, да? Мрачному демону хотелось света, однако он и вправду привлекал меня, манил к себе, рождал в душе какие-то воспоминания, нить которых я пытался нащупать, да так и не мог, отчего становилось паршиво и тоскливо. Однако я натягивал широкую улыбку на свое лицо, вновь становясь привычным для всех Геральдом: весельчаком, балагуром, повесой, желанным на всех пирушках и вписках.       Мы все сгрудились около костра, а парень деликатно отпил, кашлянув, потом вновь сделал несколько глотков. Я оглядел его: подтянут, собран, аккуратен, держит спину прямо, застегнут на все пуговицы, и так трогательно вытягивает губки при разговоре, ну зайка, не иначе.       –Аарон, –представился он, проговорив свое имя приятным бархатным баритоном, белозубо улыбнувшись. Его чайного цвета глаза заискрились теплым светом, заставив Мисс чуть пристальнее вглядеться в демона, но вскоре потупить неловко взгляд, а он продолжил говорить то, что беспокоило и всех присутствующих здесь. — На небе беспредел, без соблюдений правил, без совести, вы бы видели, я, как только мог, уворачивался и до последнего соблюдал законы передвижения крылатых созданий в пространстве, но когда меня грубо оттолкнул большой наглый рыжий ангел, я не сдержался, лег на крыло и тараном налетел на него, он огромный, но я проворнее, мне удалось его оттеснить и ударить с левого фланга, я просто левша и у меня отличный таран слева, тому рыжему здоровяку не поздоровилось, я ему еще кричал, что он рохля и отступник, потрясая кулаком, но разве ж его, такого твердолобого, проймешь, и вот тут мне помогли уроки моего дяди, тот не то, что я, он знает, как надо с такими поступать, он еще долго будет меня помнить, меня и уроки моего дяди — тренера по крылоборству, хотя у него мечта и он её уже давно вынашивает — открыть бар для таких, как мы, на земле, ну чтобы мы могли приходить, общаться… — Он осекся, сообразив, что запутался и упустил нить разговора, виновато уставившись на всех нас.       — Хороший у тебя дядя, Аарон, в правильном направлении мыслит, — проговорил я и тут же добавил, — в отличие от тебя.       Он вдруг хохотнул, неожиданно и совсем по-детски. Тихоня взглянула на него и рассмеялась, а следом и мы с Блондинкой подтянулись. Этот смех расслабил нас и заставил почувствовать себя уютно, несмотря на то, что вокруг творилась дичь и война щерилась своим гнусным оскалом нам в лица, и каждый миг вечности мог быть последним. Я в первые за долгое время почувствовал себя к месту. Такое чувство, что здесь сейчас находились самые главные и самые важные люди в моей жизни.       Я чувствовал, что и все присутствующие расслабились и потоки наших энергий причудливо кружились в воздухе над нами, не вторгаясь, но и не отторгаясь, рядом, на равных. Фенцио — солнечная, жаркая, прозрачное марево от полуденного солнца и запах скошенной травы. Его энергия слишком сильная, выдавала в нем не просто будущего мощного воина, но кого-то слишком высокого и слишком могущественного, пожалуй, стремящегося в далекие Сферы, куда путь таким как мы, падшим, был заказан. Тут же я уловил мягкую энергию мига после очищающего сильного дождя, когда весь воздух напоен покоем и пережитым ненастьем, облегчением после него, наслаждением живительным спокойствием, так и чувствовались его затухающие капли и мята, как подаренное успокоение после буйства дождя. Меня улыбнуло — это Мисс. И тут же, как бы нападая и защищая её энергию, ворвалась энергия Аарона — поток темного ночного воздуха с потрясающей скоростью, что врывается ветром в ваши окна, распахивая их, прокатываясь, чуть слышно рыча, по вашей комнате. Я усмехнулся, и моя темная мрачная энергия вырвалась из меня — твердая как камень, серая, в сердцевине своей имеющая что-то настолько сильное и мощное, что я сам не мог понять, с порывом зимнего ветра, с вкраплениями древесно-эвкалиптового запаха.       Уже окончательно стемнело, бой затих и на небе вышла полная луна. Наша четверка сидела все также вокруг костра, изредка перекидываясь фразами, и моя походная большая фляжка переходила из рук в руки, становясь все легче, а я с тоской подумал о том, что мне опять придется пополнять запасы глифта, лазая в запасники Сатаны, получая периодически от него нагоняи, называя в глаза его скрягой и получая увесистые подзатыльники за это. О чем думал каждый из присутствующих, я не знал, оглядев поочередно напряженное лицо Блондинки, милое Тихони, задумчивое Зайки. Да мне и не надо было, я просто наслаждался таким замечательным куском моей вечности, как и каждый сидящий сейчас здесь перед костром.       Чуть поодаль с холма на нас смотрели две мощные мужские фигуры. Крылья одного были темно-бордового цвета, кожистые, как у летучей мыши, и выдающиеся рога. Второй был значительно ниже, однако крылья его были кипенно белыми, трепещущими на ветру, а голову венчала нескромная корона. Мужчины всматривались в наши фигуры, освященные светом костра, и о чем-то думали. Первым решил нарушить молчание рогатый, его басистый голос был густым как темное пиво в английских пабах.       — Проводи какие хочешь эксперименты, Шэп, но моего, вон того серого, не трогай. Это самый верный пес, какого я себя воспитал…       — Что же ты так о своих, Сэт… — хмыкнул тот и его взгляд с пристальным вниманием очертил фигуру ангела-блондина, и он задумчиво потер подбородок. — Ну что ж, посмотрим, как фишка ляжет…       Сэт недовольно хмыкнул, ворча себе под нос: «Хренов умник».