"Крылья молодости"

      Я мирно спал на «галерке» большой аудитории, обласканный теплым солнцем, льющимся через большие окна, убаюканный приличным количеством выпитого вчера глифта и несколькими затяжками самокруток благословенного сомнительным гением Фидеро, под сладкий и монотонный бубнёж старого преподавателя по правосудию Равновесия, за глаза называемого студентами «привидением». Он оправдывал свое прозвище тем, что имел свойство исчезать на несколько часов из аудитории на экзамене, чем безмерно радовал студентов и огорчал начальство. Но заменить его никому еще не удалось, потому что рассеянный учитель был очень стар и безнадежно глух, не слыша приказов об увольнении, упрямо раз за разом приходил на все лекции и исправно учил своих учеников. В конце концов на него плюнули и просто приводили за руки на экзамен и дежурили возле аудитории, чтобы он снова куда-нибудь не ушел и не затерялся.       Мне снилось, что я — Мамон, возлежу на золотом ложе, массаж ног мне делает Сатана, виноградом кормит Лилит, а Махаллат мне делает мин… И вдруг в мой такой сладкий сон ворвался Фенцио.       — Ты чего здесь делаешь, а, Блондинка? Я очень тебя люблю, конечно, но ты лишний на этом празднике моей жизни… — слабо проговорил я и попробовал отмахнуться от него. Все, кто был в моем сне, оторвались от своих занятий и теперь осуждающе смотрели на ангела, взглядом пытаясь пристыдить его.       Однако, он упрямо что-то бормотал и пытался разбудить меня, а персонажи сна продолжали осуждающе цокать языками. Наконец проснувшись, я оторвал голову от парты, тормошимый Фенцио, непонимающе глядя на него. Тот выразительно глазами показал за мою спину. Я повернулся и увидел недовольного Кроули. Чёй-то он решил сам прийти? Насторожившись, я внимательно вгляделся в его заплывшие глазки и недовольно скривленный рот.       — Пойдешь со мной, — сказал он так, словно выплюнул.       Я удивленно перевел взгляд на Ангела, тот тревожно пожал плечами, взор обеспокоенный, как наседка. Стало смешно и тепло одновременно. Ангел искренне переживал и вообще был дружелюбен, не чванился своим небесным происхождением, не брезговал общением со мной, выручал, был на равных в заварушках и пирушках. Усмехнувшись белозубо, подмигнул ему.       — Геральд, — проговорил Кроули так, словно прожевал магнитофонную ленту старого магнитофона Аарона, а я для себя отметил: надо бы спуститься на землю и задарить нерешительному демону более совершенное устройство. Тем временем несносный серафим продолжил, — и не знаю, какими уж заслугами тебе так благоволит Сатана, но если ты слово лишнее скажешь…       — О чем это вы? — Я строптиво поднял бровь, окончательно сбросив с себя сон.       — Ты знаешь, — прошипел он, краснея.       А мне вспомнился ремонт в мужском крыле нашей шараги, который мы делали после того, как особенно «отметились» у Мамона и полезли с Фенцио в окна женского общежития настолько пьяными, что даже летать не могли. Помню, что еще пытался причесать ангела; меня-то любым любили, а вот его надо было основательно подготовить. Да, нас тогда отчитывал сам серафим и, выдав по ведру краски и кисти, пинком под зад отправил красить стены мужского общежития. А потом оказалось, что он хвастался этим перед Сатаной, главным благотворителем нашей богадельни, и что потратил на эксклюзивный ремонт до хулиарда золотых. Надо было видеть лицо моего патрона, на котором отразилась вся боль еврейского народа при расставании с кровно заработанными. Однако денег он дал с очень сильным скрипом и довольно-таки щедро под настойчивым взглядом Шепфа и подобострастным Кроули.       Сейчас же шеф стоял передо мной и смотрел так, как будто видел впервые. На заднем плане мельтешила Лилит, сверкавшая глазками в мою сторону и соблазнительно улыбавшаяся, что сразу не преминуло отразиться на моем настроении, однако, Сатана был серьезен, и я нехотя оторвал свой похотливый взор от её груди.       — Нам нужно поговорить, Геральд, — произнес он, а я про себя подумал, что сейчас начнутся эти бесконечные монологи его адского величества о его величии, о сложностях характера Лилит, о том, что пора бы закатить пирушку, которая бы затмила Мамоновы вписки, что ему надоели сестры Лилит — Махаллат и Айшет, что жена никак не может принести ему долгожданного наследника и он вынужден пестовать такого обалдуя, как я, вытаскивая его, то есть меня, из всех возможных заварушек, и, для пущей наглядности, дать мне затрещину по затылку, на которую я бы ответил хуком справа, разбивая ему нос, а он… в общем, было бы кровопролитие, впрочем, как всегда. Интересно, сына своего он будет также воспитывать?       Но вместо всего подуманного, я настороженно спросил:       — О чём?       — Ты чё так напрягся-то? — неожиданно спросил он, веселясь от моего вида, а я подозревал что-то не очень приятное, уж слишком хорошо знал своего патрона. А он продолжил хитро, как змея. — Как успехи в учебе?       — Нооор…кхе-кхе…мально, — протянул я, поперхнувшись собственной слюной от очень неожиданного вопроса, которого мне никто никогда не задавал.       Он усмехнулся, и его брови, поднявшись вверх, замысловато изогнулись, подчеркнув дьявольскую сущность хозяина ада.       — Я не спрашивал раньше, потому что ты всегда хорошо учился, несмотря на твои загулы, а к этому я отношусь очень спокойно. Тоже был молодым.       Он хрипло рассмеялся, а я еще сильнее напрягся — слишком уж нарочито заботливо и притворно ласково. Однако рассмеялся, приняв правила игры, весь обратившись в слух. Он продолжил.       — Мне даже нравятся твои новые приятели, как их? — Он уставился на меня, якобы пытаясь вспомнить информацию.       — Аарон, Мисселина и Фенцио… — озадаченно произнес я.       — Да-да, Фенцио, кажется, этот ангел на тебя положительно влияет и подтянул тебя по древнеангельскому… — произнес он радостно и одновременно поспешно.       «О-о», — только и смог я произнести про себя.       — Да, помогает, — сказал я как можно расслабленнее, но бдительность усилил. Сатане что-то надо было от Блондинки, но только что.       — Он интересный этот… Фенцио, не правда ли? — продолжил хозяин ада.       — Нуууу, — протянул я и вдруг подумал о сексуальном интересе Сатаны к моему Блондинке, представляя себе как Фенцио его четвертует за малейший намек, — он очень старых правил и устоев и…       — Ополоумел что ли, демон, гормоны давят на мозг, — он громогласно взоржал и отвесил мне ощутимую пощечину.       Я повел челюстью туда и обратно; больно, а к боли я привык.       — Скажу прямо, чтобы ты там себе чего не удумал скудным своим умишком, — произнес Сатана и остановился как вкопанный, повернувшись ко мне. — Ты — солдат тьмы, Геральд, ад — твое отечество, которое ты должен охранять ревностно, служить, не жалея живота своего…       «Ничего себе», — присвистнул я. Когда говорят о патриотизме, да еще так упоительно и с такой патетикой, то стоит сматывать удочку и бежать как можно дальше, однако хотелось дослушать монолог, досмотрев спектакль до конца, раз уж у меня билеты в первом ряду, а актер обещал дать автограф.       — … Это наша первостепенная задача — чтобы не было власти ангелов, а была везде власть демонов, то есть, — он кашлянул, понимая, что его занесло куда-то ни туда, продолжив, — равновесие, конечно же. Война никому не нужна. Так вот, мой милый Геральд, — он взял меня за плечи и повел дальше, увлекая по коридорам школы. Понимая, что меня хотят использовать в своих целях, а я не допускал по отношению к себе такого, если речь, конечно, не шла о женщинах, — ангел сильно приближен к Шепфа, и если ты…       — То есть ты сейчас предлагаешь мне шпионить за ним?! — вскричал я, отшатываясь от Сатаны и передернувшись от омерзения.       — Ой, Геральд, ты такой категоричный, нет, конечно. — Дьявол включил свое лукавство и чуть ли не нашептывал мне на ухо, одновременно прощупывая меня своей энергией, на что я поставил блок, выкинув того из своей головы. Но то было временно, Сатана слишком хорошо умел читать чужие мысли. — Просто внимательно слушать и всё.       «Да с хренов ли», — возмутился я про себя, когда почувствовал, что его ментальная хватка ослабла, похолодев всем телом, лихорадочно вспоминая, не узнал ли случайно какие-то «блондинистые» секреты и ненароком не выдал ли их. Чуть успокоившись, понял, что впредь мне необходимо быть очень аккуратным, стараться не залезать в белокурую головенку ангела, чтобы ничего не знать о нем. Мне было как-то не по себе; ангел мне симпатизировал и был правильным, каким-то маяком что ли в жизни, в которой я иногда путался, а он твердо знал, кто он в системе координат и знал, куда ему двигаться. Мне не хотелось терять дружбу с ним, а еще я не хотел терять свой личный предмет для «окошмаривания». Безмерно подбешивал Сатана, считая меня своим псом. Я возмутился, решив раз и навсегда никогда не залезать в мозги Блондинки, а то какие-нибудь секреты невольно я могу передать проныре Сатане.       — Окей, — согласился я.       — Окей?! — мужчина удивленно воззрился на меня. Он сыпал аргументами и пытался мне что-то доказать, а я вот так вот запросто с ним согласился. Он внимательно посмотрел на меня и вновь принялся прощупывать своей энергией, а я неожиданно вспомнил каменистый дом, что часто мне снится, на что он, поморщившись, резко отпрянул от меня и неприятно передернулся. — Хорошо, спасибо, что понял меня. Мы сейчас все должны быть во всеоружии, чтобы наши интересы, то есть интересы Равновесия, были соблюдены…       — Сээээт, — раздался требовательный женский голос и хозяин ада помрачнел. Я усмехнулся — это была Лилит: черноволосая и черноокая, как сама ночь, в руках держащая маленького карманного адского пса.       Она торопливо, семеня стройными длинными ногами, приближалась к нам, а я уже сглатывал слюни, глядя на её колышущуюся при ходьбе грудь и походку от бедра, от роскошного такого бедра… Женщина подошла к нам и, подняв собачку, начала сюсюкаться с ней.       — Ти мой хороший, ти мой красивый, — проговорила она, кривляя слова, целуя лысую морду с обнаженными челюстями зубов. Меня, одновременно с Сатаной, передернуло от омерзения от столь некрасивого шепфского создания, но Лилит это, похоже, не волновало. Она любила этого пса.       Жена Сатаны сунула ему в руки собачонку, а тот отодвинул его от себя на сколько мог. Пес стал жалобно скулить, а потом и вовсе огрызаться.       — Ли, — с раздражением произнес он, не зная, что ему делать со столь внезапным «подарком» судьбы.       — Последи за моим пупочкой, а мне дай студента в помощь, там столько много надо… перетащить, — произнесла она, многозначительно мне подмигивая.       Я посмотрел на сражающегося с собачонкой Сатану, глянув на рога на его голове, и усмехнулся; как я любил эти моменты, когда мог делать их длиннее.       — Да, конечно, дорогая, но не задерживайся… — пробормотал он, пока мы спешно покидали школьный двор, слыша в след, — а ты, чертова тварь, ты мне еще покусайся. И хватит ссать на меня…       Хохоча, мы двинулись по коридорам, оказавшись в небольшом и узком. Лилит, осмотрительно поглядев по сторонам, втолкнула меня в пустую аудиторию и коварно улыбнулась.       — Ты готова рискнуть? — спросил я, видя, что она медленно подходит ко мне.       Она вновь толкнула меня так, что я бедрами уперся в парту и присел на неё. Её грубая страстность невероятно возбуждала, без того горячая демоническая кровь теперь и вовсе вскипала во мне. А когда она подошла совсем близко, я смог уловить нотки жасмина и понял, что сейчас чихну; такие сильные запахи не для меня, но я сдержался. Её ладонь без промедления легла на мой пах, а глаза, мутнея, всматривались в моё лицо. Пальчики прошлись по грубой ткани джинсов взад-вперед, заставляя оживать меня на глазах. Лилит усмехнулась и потянулась к моей рубашке, мигом её разрывая.       — Хорошая же была рубашка, цвета мокрого асфальта, больше у меня такой нет, — с сожалением произнес я, вздохнув.       — Обыкновенная черная рубашка, — пожала плечами обескураженная Лилит. Лак посмел какой-то демон говорить о какой-то рубашке, когда она, королева ада, стоит здесь, изнывающая от желания.       — Ну не скажи, у меня есть рубашка черного агатового цвета, смоляного…       — Заткнись уже, демон, — злобно прошипела распаленная Лилит и повернулась ко мне спиной, чуть потеревшись о приподнятый член, чувствуя, как он полузаметной пульсацией становится твердым, через плечо соблазнительно улыбаясь.       Руки сами потянулись к замку на платье, а губы покрыли часть спины поцелуями, чуть царапая зубами нежную смуглую кожу, обнажая сантиметр за сантиметром роскошное тело жены моего патрона. Она чуть прогнулась в пояснице, сильнее вжавшись в меня, а её дорогое дизайнерское платье упало на пыльный пол учебной аудитории. Она простонала и закинула руки мне на шею, открывая доступ к высокой груди, которую я тут же сжал, чуть оттянув соски, зная, что причиняю боль. Женщина прошипела, а я прошептал ей на ухо насмешливо, чувствуя под горячими ладонями тысячи мурашек на её шелковой коже:       — Мне остановиться?       — Только рискни, — гневно произнесла она, откидывая волосы с плеча, обдавая меня запахом жасмина. Вновь еле сдержался, чтобы не чихнуть.       Я развернул её к себе. Мои руки не оставили без внимания ни один изгиб ее тела. С груди они скользнули на стройную талию и обхватили соблазнительные бедра. Мои настойчивые пальцы требовательно сжали ее бедра, когда я встал на колени перед ней и притянул ее к себе. Положив руки ко мне на плечи и закрыв глаза, Лилит запрокинула голову, и черная волна волос упала ей на спину. От влажного и жаркого прикосновения моего языка, кружившего вокруг пупка, у нее перехватило дыхание. По мышцам ее плоского живота пробежал огонь блаженства. Я приник к темному треугольнику тонких вьющихся волос, и ее ноги задрожали. Очень тщательно, ни на секунду не отрываясь от своего занятия, я исследовал подвижные складки ее кожи. Пальцы Лилит забрались в мои волосы, стали перебирать их, а я в это время добрался до самого сокровенного источника наслаждения и принялся с осторожностью ласкать. Из ее груди вырвался тихий, протяжный стон. Длинными ногтями она непроизвольно впилась в мою кожу и, только через несколько секунд осознав это, разжала пальцы. В ответ на это невольное движение я еще сильнее сдавил ее бедра. Нахлынувшее на нее наслаждение было таким острым и неистовым, что ее дыхание и голос слились воедино и стали уплывать куда-то. Тело ее изогнулось, руки ослабли, по безвольно разжавшимся пальцам пробежали иголочки тока. Я почувствовал, что она оседает на пол, и поддержал ее, развернув и посадив на парту. Я притянул ее ближе и вновь пробрался рукой к жаркому источнику.       Я ощутил, что её тело с радостью приняло это прикосновение, задрожав от волнения и удовольствия. Лилит притянула меня к себе за шею и попыталась расстегнуть джинсы, но ее пальцы дрожали, и я, осторожно отведя в сторону ее руку, справился с застежкой сам. Я не стал останавливать ее трепетавшую руку, отыскавшую жаркую, возбужденную плоть. Моё дыхание стало прерывистым, когда дьяволица ласкала разбухавший под ее пальцами член.       Я приподнял на ладонях ее грудь и, затаив дыхание, стал смотреть, как вытягиваются и морщинятся темно коричневые соски, окруженные темными ореолами. Мои пальцы сами собой потянулись к ним и принялись осторожно массировать их.       — Как ты красива, — с тихим изумлением сказал я, скорее всего, себе самому.       — Я знаю, — самоуверенно проговорила она, испортив напрочь момент.       Я еще крепче сжал ее грудь. Она сильнее сдавила мою плоть. Мои руки опустились на её талию и подтянули её на стол. Ее бедра оказались раскинуты и, прижавшись ко мне, она ногами прижала меня к себе, надавливая на крепкие поджарые ягодицы. Лилит, поерзав, стала пропускать меня в свое тело, и я застонал от мучительного наслаждения. Отрывистое дыхание и безумные удары сердца — все говорило о буре, бушевавшей в ней, которую она уже едва сдерживала.       — Шепфа, — проговорил я хриплым от возбуждения голосом.       Уперевшись руками в парту, я одним мощным движением бедер глубоко проник в нее, полностью овладев. Лилит вскрикнула от наслаждения. Ухватившись за мои крепкие плечи, она принимала меня, двигая бедрами в унисон с моими, она стонала так, что её могла слышать вся школа, и, как с Махаллат, я вынужден был прикрыть ей рот ладонью. Зная, какой она может быть ненасытной, я двигался в ней размеренно, даже чуть медленно. Она подстегивала меня не останавливаться, сильнее притягивая к себе бедрами. Я ощутил сладкую судорогу, прошедшую через всё её тело и ускорился, на пике приготовившись выйти из неё, но не тут-то было; хитрая дьяволица сильнее обхватила мои ягодицы ногами, сдавив мои бедра своими, и с тихим стоном я излился внутрь её.       Она довольно хохотнула и немного грубо оттолкнула меня от себя, ложась на парту, скрещивая и поднимая ноги вверх. Я усмехнулся и хрипло проговорил:       — Это призыв к действию?       Она с насмешкой посмотрела на меня и равнодушно проговорила, словно давая инструкцию:       — Нет, на сегодня достаточно. Оденься и проследи, чтобы сюда никто не зашел.       Я так и сделал, недоуменно глядя на фигурку Лилит, растянувшуюся на парте. Через какое-то время она оделась и прошла к выходу, коротко бросив мне «спасибо» и даже не посмотрев на меня.       — Пожалуйста, — ответствовал я и прошел за ней следом.       На школьном дворе Кроули и Сатана также беседовали. У моего шефа было такое лицо, как будто его загнали в угол: в руках бешеная собака, а рядом не менее бешеный Кроули, почуявший шальные деньги благотворителя. Лилит ловко перехватила у него пса, который в её ладонях успокоился, а Сатана, увидев меня, схватился как за спасительную соломинку, почти всучив меня в руки серафима, поспешно убегая, ссылаясь на срочные дела.       Я смотрел на Кроули, а Кроули смотрел на меня, пока еще не понимая, что он может сделать со мной, буду ли я ему полезен или, может, будет лучше, если он меня отпустит. Я молился святому опоссуму, чтобы тот отпустил меня. Святой опоссум услышал мои молитвы. Кроули в презрении скривил губы и кивком показал мне, чтобы я шел на все четыре стороны.       Я быстро ретировался и почти бегом отправился в свою комнату в общежитии. Громко хлопнул дверью я увидел, как мой Блондинка вздрогнул, оторвавшись от писанины. Он изумленно воззрился на меня.       — На, — произнес я и вынул из кармана брюк тряпицу, протягивая её Фенцио.       — Что это? — с опаской спросил он. Ангел знал, что от меня можно ожидать чего угодно.       — Дары славного Фидеро, — ответил я и прилег на кровать.       — Зачем?! — в ужасе спросил он, но тряпицу из рук не выпустил.       — Ну знаешь, Фидеро вывел новый сорт, надо бы опробовать…       — Я что, похож на подопытного кролика?! — было возмутился он.       — Да подожди ты, — остановил я его от поспешных выводов. — Тут же немного, чтобы ты мог соображать на светлую голову, Блондинка, чтобы усталость, как рукой снималась, ты же учишь всё, как заведенный.       — Ну если так. — Фенцио аккуратно сунул тряпку к себе в карман, а я подумал, что-то легко он как-то сдался, и меня это напрягло.       — Чё делаешь? — спросил я, видя, как он грызет перо и сосредоточенно шлепает губами, рассуждая.       — Да никак не дается понимание формулы растворения мысли в пространстве… — ответил тот, задумчиво потирая лоб.       — О, — только и мог произнести я и понял, что пора бы расслабить напрягшегося Блондинку и заодно достать новый магнитофон Аарону.       Фенцио опасливо на меня покосился. Он уже знал цену этого «о» и обреченно вздохнул. А я коварно улыбнулся и одним рывком встал с кровати.       — Ты куда собрался? — настороженно спросил Ангел.       — На землю, — ответил я, заглядывая в шкаф и меняя рубашку.       — Куда именно? — снова вопрос, но заинтересованность в голосе ему скрыть не удалось.       — Не куда, а когда, — ответил я, застегивая пуговицу на рукаве.       Фенцио уже весь обернулся ко мне. Я специально медлил и, уже подходя к выходу, не оборачиваясь проговорил:       — Собирайся. Встречаемся у входа в райский сад. Я за Роней и Мисс.       — Что-то масштабное? — спросил тот, на ходу влезая в одну брючину.       — Нет, всего лишь хочется сделать приятное своим… — Я осекся и вышел из комнаты, ругая себя за излишнюю сентиментальность. Разве может быть демон таким… рохлей?!       Сморщившись и пройдя еще немного по коридорам, я нашел Зайку, отчаянно спорившего с Тихоней. Искры между ними не мог видеть только слепой, которые они тщательно, якобы, скрывали за слишком уж жаркими спорами.       — Аарон, ты просто не видишь, она же бесспорно поет лучше всех взятых твоих Спирс… — горячо проговорила Мисс, и её энергия свежести после дождя с легкой пеленой мятного запаха вырвалась из неё.       — Мисселина, Бритни надо понимать, столько скрытого смысла в строках её песен… — ответствовал он и, увидев меня, улыбнулся, страдальчески воздев глаза у небу.       Мисс приветствовала меня легким кивком головы и поджала губы, как бы говоря: демоны всегда друг за друга. Я вновь усмехнулся и произнес, глядя, как меняется лицо у Тихони:       — Готова понять, почему ему нравится Бритни? — Мисс изумленно посмотрела на меня, а Зайка чуть ли не в ладоши захлопал. — Заодно надыбаем тебе музыку и опять в общаге станет весело, — сказал я и широко улыбнулся.       Довольно-таки быстро мы добрались по водоворота и все вчетвером неуклюже плюхнулись туда. Клубящиеся облака подхватили нас, недовольно урча, и выплюнули на огромной площадке перед внушительным зданием. Было многолюдно и суетливо. Мисселина с любопытство оглядывала наряды полуголых девиц, Аарон всматривался в крупные афишы, на которых красовалась его звезда. А Фенцио с фанатизмом пытался впитать в себя всё буйство красок земного бытия.       — Какое время? — спросил он, пытаясь угадать. О, я был лучшим по истории, я знал всё.       — Две тысячи восемнадцатый год после рождения Христа, — ответил я, только унюхав воздух; я знал, как пахнет каждый земной год.       — Это Париж, — ахнул Зайка, по щенячьи благодарными глазами смотря на меня, на что я усмехнулся, — Бритни тут постарше и после трудностей…       — Не люблю молодых пигалиц, постарше самое то, — проговорил я и в задумчивости осмотрел рядом стоящих людей. — А теперь поищем подходящих для себя тушек.       Мы разбрелись, чтобы через некоторое время встретиться вновь. Оглядев свою разношерстную компанию, я громко расхохотался. Смешные и милые одновременно подростки, в принципе, коими мы являлись бы, если бы не война, заставившая нас быстро повзрослеть, взять в руки оружие и сражаться… друг против друга. Мисс немного вжала голову от моего смеха.       — Всё так плохо? — робко спросила она.       Я уже хотел было ответить, но вмешался Роня и его слова прозвучали как гром среди ясного неба.       — Ты прекрасна.       Девушка вскинула на него глаза и, покраснев, чуть заметно благодарно кивнула. Я с сомнением посмотрел в прыщавое лицо Мисс и подумал, что, наверное, это сильная штука — любовь, заставляющая закрывать глаза на какие-то недостатки в человеке. Рядом стоял, улыбаясь, Фенцио. Я тоже усмехнулся и мы вчетвером, рука об руку, вошли в здание, предвкушая хороший вечер, который захотелось провести без глифта и затяжек. По крайней мере, пока…       Мне было радостно и тревожно одновременно от того, что равновесие, установившееся, в нашем случае поддерживается только взаимным расположением к друг другу. А в более крупных масштабах чем оно подпитывается и почему Сатане так нужен Фенцио. И Фенцио ли ему нужен? Что за игру он затеял? И к чему она приведет? И не разрушится ли наше хрупкое равновесие, возникшее в нашем тандеме четверых? Тандем, который утихомирил битву.       А сейчас мы вчетвером отплясывали под заводные песни Бритни Спирс: Аарон выпрыгивал из толпы, крича хвалебные слова, Фенцио поднял руки и тоже поддался всеобщем беснованию, а Мисс скромно и стеснительно качалась из стороны в сторону, до того момента пока певица не затянула песню «Boys». Тихоня затянула её вместе с ней и мы немало тому удивились. А Зайка и вовсе смотрела на неё округлившимися глазами, а она продолжала петь:       — For whatever reason, i feel like i've been wanting you all my life, you don't understand, i'm so glad we're at the same place, at the same time, it's over now. I spotted you dancin, you made all the girls stare those lips and your brown eyes and the sexy hair i shake shake my thing* — слова песни были пропеты как будто именно для Аарона.       Тот внимательно слушал и улыбался. А я в этот момент подумал, что, возможно, вот оно, это Равновесие. В том, чтобы любить, не взирая на принадлежность к расе, будь ты демоном, ангелом, человеком, полубогом, принадлежащим к высшим сферам. Я видел, как переплелись их ладони.       После концерта все были под впечатлением и возвращались притихшими, и только один я вспомнил цель прибытия на землю. Нам нужно, чтобы в общаге стало весело, громко и обязательно раздражающе для серафима Кроули. Остановив всех на полпути, я взглянул по очереди на озадаченные лица костюмов людей, в которых сейчас были заключены наши бестелесные оболочки, и весело рассмеялся.       — Ты чего? — озадаченно спросил меня Фенцио.       — А музыка? Забыли? –пристыдил их я.       — Так где мы сейчас найдем приличную стереосистему? — блеснул своею осведомленностью Зайка. — У нас даже денег нет…       — А когда это деньги были нужны демонам?! — многозначительно возмутился я и ждал гневной тирады от своих святош, однако, её не последовало. Блондинка любил слушать Вивальди, особенно перед ответственными экзаменами и после посещения Фидеро, а Мисселине музыка давала лишний повод чаще взаимодействовать с демоном, не привлекая особого внимания — ну собрались два чудика, которые спорят, кто лучше: Агилера или Спирс, и ладно, и хорошо, лишь бы не было войны.       В городе мы быстро сориентировались и, недолго думая, завалились в магазин, где можно было бы «приобрести» то устройство, которое издавало звуки музыки и песен. Навстречу нам вышла пара: мужчина и женщина с огромным животом. Мисселина слегка подвисла и умиленно улыбнулась; она чувствовала энергию детей.       Однако не стоило медлить. Мы обходили витрину за витриной, якобы ища что-то конкретное, хотя Роня уже приглядел себе вещичку — небольшую и округлую стереосистему. Даже если мы схватим вещь и побежим, то привлечем к себе неоправданно пристальное внимание. Я представил лицо Кроули и даже услышал его скрипучий нудный голос, говорящий что-то типа «я знал, что вы болваны, но чтобы долбоящеры». Рисковать не следовало, и я лихорадочно рассуждал, как лучше поступить, пока не услышал шепот Мисселины:       — Прикрой меня, демон.       Я не понимающе смотрел на неё, пока она брала в руки стереосистему, тем временем ощутил, как Фенцио развернул меня и мы встали тесной стеной. Я огляделся в поисках видеокамеры; Мисс стояла в слепой зоне, рассчитав и это. Когда я повернулся к ней, то еле удержался от гомерического хохота. Под платьем у неё круглился живот. Вполне себе можно принять за беременную.       Она ухватила за руку Аарона, а тот покраснел, как рак. Так мы двинулись к выходу, однако менеджер оказался бдительным или видел Мисс без живота.       — Ничего у нас не выбрали? — подозрительно оглядывая нас, спросил он.       — В следующий раз, — коротко бросил Фенцио. С каждым шагом мы приближались к выходу.       — Может, вам чем-нибудь помочь? — не успокаивался слишком ретивый менеджер.       — Не стоит, — резко оборвал я, а тот с подозрением уставился на Мисс.       Тихоня покраснела и вдруг истошно закричала, да так, что менеджер вздрогнул.       — Что с вами? — изумленно-растерянно проговорил он.       — Рожаю, — сказала она так, и я ей поверил, поверил бы, если бы не знал, что она не беременная.       Менеджер хлопал глазками.       — Так всё, дорогая, мы уходим. Быстрее к лекарю… — произнес Зайка, немного путаясь.       — В больницу, — подсказал я.       — Да, — согласился он и, подхватив её под руку, повел к выходу. За ними последовали и мы, уже было обрадованные нашей неплохой задумкой, пока не сработал детектор на выходе.       Мы не стали ждать, по пути сбрасывая с себя человеческие тушки, прихватывая магнитофон и рывком врываясь в водоворот, подобравший нас почти у самого магазина. Оказавшись на небесах, мы долго не могли перевести дыхание и смеялись одновременно. Тогда мы поняли, что мы — настоящая команда. Мы были теми, кто может подставить плечо в трудную минуту и не подвести, в горе и в радости… _________ * слова взяты из песни Бритни Спирс «Boys», перевод вы можете найти тут: https://www.amalgama-lab.com/songs/b/britney_spears/boys.html