Россия, Сибирь, примерно середина 90-х
двадцатого века от Рождества Христова
Земля встретила нас жутким холодом и завыванием вьюги. Не видно было не зги и все вдруг резко замерзли. — Терморегуляция, — подсказал Фенцио. Видимо его ум наоборот собирался в такие моменты. И тут уже все согрели сами себя, а то у меня даже мозг начал мерзнуть. Мы воспрянули духом и теперь все воззрились на меня, мол, куда дальше, командир. А я пытался сориентироваться. — Тушки найдем, — коротко скомандовал я и, уже обращаясь к ангелу, проговорил, показывая на тени, мелькающие во вьюге, — Фенц, это черти мелкие шалят, я могу их изгнать, но тебе придется утихомирить бурю. Тот без слов кивнул. Я сделал пас руками, с диким визгом и легким хлопком черные пятна чертей, носящихся в середине снежных вихрей, развоплотились. Ангел же выпустил из рук лучистую энергию и небо просветлело, снег опустился на землю и мы свободнее вздохнули. Пройдя несколько сот метров в поисках мы не нашли ни одной человеческой Души. — Так они в такой холод по домам сидят, — проговорил Аарон, поглядывая по сторонам. — А то мы не поняли, — тоскливо проговорил я. — Стойте, — выкрикнул Фенцио, — слышите? Я чутким демоническим слухом уловил крики девушки и грубый мужской разговор. — Это недалеко, — проговорил Роня и рванул в сторону звуков отчаяния и борьбы. Нам пришлось за ним только поспевать, лучшего в крылоборстве не так легко было догнать. Мы застали «теплую» компашку: трёх полупьяных бритоголовых молодцов и одну скромную девушку, такую же тонкую и хрупкую, как Мисселина. Душа пыталась им объяснить, что торопится к своему ученику, что его родители горькие пьяницы, а мальчику нужен ужин и занятия. Те только ржали над ней и пытались лапать. — Прыгаем, — скомандовал я и тут же очутился в теле здорового молодого обалдуя. Кожа черной куртки приятно поскрипывала на морозе. Мы друг друга оглядели, и я засмеялся: Аарон пытался пристроить биту, Фенц укладывал волосы в хвост, а рядом пропищала Мисселина. — Нам в архив, — проговорил я и двое, Аарон и Фенцио двинулись за мной. — Ну уж нет, — хрустальным голоском проговорила Мисс, и мы все с вопросом обернулись к ней. Она подняла руку с полной сумкой и потрясла ею. — Сначала ребенка накормим. Я тяжко вздохнул и хотел возразить, но на меня осуждающе посмотрели три пары глаз, и мне пришлось сдаться. — Далеко? — спросил я обреченно. — По человеческим меркам — да, — проговорила Мисс, прислушиваясь к своему «костюму». Я оглядел пустырь и увидел автомобиль черного цвета. Широко улыбнулся — всё как я любил. Обошел машину; она мне определенно нравилась, хотя я ни черта в них не разбирался, просто чувствовал ощущения Души при моих касаниях его любимой игрушки. В голове пронеслось — черный бумер и почему-то смутная тревога. Не придав этому значение и открыв двери, вся честная компания села в авто, наслаждаясь мягкими сидениями и теплым салоном. Я глянул на то, что было передо мною и прислушался к Душе. Ага, руль, сцепление, газ, тормоз… Сцепление прорычало и я двинулся… назад, налетев на какое-то не значительное препятствие. Ругнувшись по-древнедемонскому себе под нос, я вновь попытался, дав чуть больше свободы моему носителю и дело пошло. Через него я впитывал умение обращения с земной техникой. Выехав с пустыря, я обернулся к сидящей сзади Мисселине и спросил: — Куда? — Сначала прямо, там будут два поворота, всё направо, затем один налево и мы на месте, первый подъезд, второй этаж… — Это лишнее, — хохотнул я и глядя по сторонам, как мне подсказывал мой «костюм», я поехал, а через некоторое время я понял, что мчу и мне нравилась скорость. Это было несколько иначе, чем летать. Для демонов — это врожденное чувство, для людей же все по-другому. Я понял глазами Души, что рисковал его жизнью и жизнью сидящих в машине, едя на такой скорости, и немного притормозил. Сзади чуть слышно облегченно вздохнула Тихоня. Доехав, мы вышли из автомобиля и с ужасом воззрились на окружающую действительность: темно, фонари все повыбиты, свет льется только из окон сталинских трехэтажек, обшарпанных, желтых, всех в трещинах, и стаи голодных собак, рыскающие в поисках пищи и перерывающих мусорки. — В аду теплее, — вырвалось у Рони и все с ним молча согласились. Мы практически на ощупь нашли нужный подъезд и квартиру. Я позвонил, никто не открыл. Я постучал сильнее, так что в другой послышалось старушечье шарканье и кто-то припал к зрачку двери. Через некоторое время в нужной квартире раздался звон бутылок, катящихся по полу, и в лицо нам брызнул свет из открытой настежь двери. Сильно не трезвое подобие мужчины, пошатываясь, воззрилось на нас и, увидев три бандитские рожи и одну премиленькую молодой училки, икнул и упал задницей на пол. — Где пацан? — спросил я. Тот промычал что-то нечленораздельное, указав в сторону спальни. Фенцио и Мисселина прошли в комнату мальчика, который обрадовано вскрикнул и обнял учительницу: — Полина Борисовна. Почти трезвый отец силился что-то произнести, вопросительно показывая пальцем то на нас, то на училку. — А всё, батенька, допился ты до чертей, — грозно проговорил я и по стенам поползла тень; Аарон устроил тому иллюзию, — мы к вам будем приходить теперь вместе с эээ… — Полиной Борисовной, — поддержал Аарон и заглянул на кухню. Там на столе полулежала женщина, молодая еще и вроде не спившаяся. — Ты отец мальчика? — Нет, — твердо ответил он на вопрос Рони. — Тогда почему ты еще здесь? — устрашающе прохрипел он и для мужика это было сигналом к бегству. Схватив свою одежду, он выбежал так быстро, как только мог мужик в его возрасте и с его накаченным алкоголем мозгом. Я аккуратно прикрыл за ним дверь. Мы остались ждать в коридоре, пока Фенц и Мисс не вышли. — Мальчик спит, — блаженно улыбаясь, проговорила она. Фенцио и я прошли на кухню и взглянули на полулежащую на столе женщину. — Ей можно помочь? — спросил я и почему-то сглотнул. Ангел пожал плечами, рассматривая её. — Ты обязан попытаться, — горячо проговорил я. — Пацана жалко, плохо расти без родителей, — выдохнул я и он, согласно кивнув, тоже тяжело сглотнул. Фенцио возложил на неё руки и я почувствовал, как его сила перетекает в её тело и что-то там исправляет — так скрипит сломанный часовой механизм, когда его чинят. Щелчок и всё встало на свои места, в свои паззлы. Движение рук, и женщина как будто легче вздохнула и порозовела мигом. Я знал, что всё будет хорошо. — Я благословил, — шепнул ангел, радуясь и изумляясь одновременно, — в первый раз… Я хлопнул его по спине, тоже ликуя. И вся наша команда покинула квартиру, двинувшись на выход. Но стоило нам только подойти к автомобилю, как свет другого ослепил нас. Чуть привыкнув, мы увидели четверку таких же бритоголовых братков, как наши тушки. — Чё это южнинские делают на нашей территории? — спросил самый мелкий из них, но видно, что нагловатый и заслуживший свой авторитет благодаря хитрости. — Опа, — начал я, — а что, нам уже и по городу покататься нельзя? — Босс, — пробасил рядом стоящий лысый детина, — он тебе грубит. — Та я щас… — начал было мелкий, и братки выставили вперед пистолеты, а мне от досады хотелось взвыть. За прострелянную шкурку Души никто спасибо не скажет. А Кроули трахнет мозг, долго и со знанием дела, потому что трахать мозг — это все, что ему осталось трахать. Я уже было открыл рот, как вдруг услышал тихий, но одновременно властный голос моего Блондинки: — Други мои возлюбленные, нешто мы будем ввергать себя в пучину гнева и грешить против созданий Божьих, то бишь против самих себя и нас с вами… Я открыл и закрыл от изумления рот. Сзади икнул Зайка и прикрыла рот Тихоня. Бандиты переглянулись между собой и слово «Чё?!», именно с такой интонацией, понеслось по их рядам, видимо, разбередив душу, а смелый Фенц тем не менее продолжил: — Так оставим орудие, верю, что праведно добытое вами в честном побоище, и обратимся к Создателю нашему, спросим, есть ли в сердце нашем хоть толика сострадания к другому человече… Парочка бандитов перекрестилась, один заплакал и отбросил от себя пистолет, только мелкий никак не сдавался и пыжился, призывая раскаявшихся бандюганов взять в руки пистолеты и вновь начать угрожать. — Чтобы это ни было, умный ты мой Блондинка, — прошептал я, ликуя, — продолжай в том же духе. Воодушевленный Фенцио продолжил: — Ты, — патетично вскричал он, простирая к мелкому руку. Тот вздрогнул, оглядевшись по сторонам, и пальцем указав в грудь, как бы спрашивая «я», громко сглатывая. — Да, ты, мой невысокий друг. Тебе это зачем? Тот недоуменно пожал плечами. — Белый правду говорит, — пробасил тот, который отбросил оружие. — Да, — его поддержали. — Катитесь, — обреченно сказал мелкий, и я стремглав бросился к авто. Как только за последним дверь закрылась, я рванул настолько быстро, насколько мне позволила моя реакция и умение водить хозяина позаимствованного мною тела. Кстати, он облегченно вздохнул; с этими ребятами и вправду могли быть проблемы. Я первым решил нарушить молчание, произнеся: — Фенц, как ты… — Не сейчас, Геральд… И в автомобиле вновь воцарилась тишина, пока мы не приехали к городскому архиву. Вечер. Архив. Тусклый фонарь. Полупьяный сторож. За пол литру он пустил нас в само здание, а я долго бродил по помещениям и наконец нашел знакомый ящик, кованый, железный. Прощупав его энергией, ругнулся. Затем повернулся к троице и обвел их мрачным взглядом исподлобья. Кажется, меня поняли все. Мне пришлось вновь потревожить сторожа, уже приложившегося к моей бутылке. — В кованом сундуке должны были храниться книги, человек. Где они? — Так… это… сегодня их решили на реставрацию отправить, — ответствовал он, протягивая руку к бутылке, которую я еще дальше от него отставил, а он добавил. — Поездом. Мы переглянулись. — Каким поездом? — спросил я, чуть придвигая бутылку к нему. Он, не сводя вожделеющих глаз с бутылки, сказал и название поезда и время отбытия. Аарон присвистнул и обратил внимание всей компании на висящие круглые часы над входной дверью. — До отбытия осталось двадцать минут. — По коням, — вскричал я, и мы вприпрыжку кинулись к автомобилю и через некоторое время были на железнодорожном вокзале среди людской толчеи, чего я особенно не любил. Мы не могли сориентироваться, пока Аарон не показал направление, закрыв при этом глаза, и мы побежали туда. Однако поезд и не думал ждать нас, показывая нам свой хвост. Но мы не намерены были сдаваться и вскоре, тяжело дыша, стояли на подножке последнего вагона. Переводя дыхание, вошли в пустой тамбур. Нам был необходим план. — Ты чувствуешь их, Красава? — спросил ангел, вдруг переходя на жаргон, видимо, из-за важности момента, растерявшись. — Нет, — с досадой, чуть поморщившись, ответил я. — Сатаной было наложено заклятие… — Нам придется обыскать поезд вручную?! — вскричала Тихоня и присела прямо на пол. Мы последовали её примеру. Я не знал, как мне поступить и лихорадочно соображал, достав фляжку глифта и пустив её по кругу; не возразил никто и даже Мисс, лишь тяжело вздохнув. Не помогло. Мы лишь согрелись, да и глифт для людей мог быть убийственным. Фенц стал копаться у себя и достал Фидеровское чудо, разжег и пыхнул, передав по кругу, и скоро по всему тамбуру разносилось веселое ржание. А мне в голову пришла совершенно бредовая идея, которую я тут же озвучил всем присутствующим: — Други, — попытался я придать своему голосу патетику речи Фенца перед бандюгами и все заржали, а громче всех он, — я знаю, как мы можем перетряхнуть поезд, не перетряхивая его. Все воззрились на меня, обратившись в слух. А я вновь пыхнул косячком и передал его Мисс. — Нам надо начаровать ментальную проекцию поезда, вытряхнуть людей из него, перенести поезд на небеса, а поскольку книги — это часть небес, мы по прибытии сразу узнаем, где они, — проговорил я, видя, как у всех обвисли физиономии. — Ебать ты гений, — проговорила ангел и, затянувшись, передала сигаретку Аарону, который дважды сейчас подвис: первый раз от моего «миссион он посибл», а второй раз от мата красивой Мисселины. Фенцио обвел взглядом всех присутствующих и удивленно уставился на меня. — Мы же еще не проходили… — Я ходил на факультативы, — проговорил, вспоминая округлую задницу недоступной мне Айшет и, одновременно, благодаря Шепфа за феноменальную память. Ангел теперь смотрел с бесконечным уважением, а я встал посреди вагона с разгоряченной глифтом кровью и очищенным селекционным изыском Фидеро мозгом. — На счет раз, два, три, сбрасываем шкурки, — произнес я, вспоминая формулу и делая пасы руками. — Раз, два, три. Из меня вырвалась темная энергия и мы вытряхнулись из этой реальности вместе с поездом и книгами. А, закрыв глаза, мысленным взором я увидел, где они. Фенцио растормошил меня и полез обниматься, Аарон и Мисс не отставали, и я упал в траву, приминаемый моими друзьями, хохоча с ними и глядя в домашнее небо. Мы были на небесах и поезд был с нами; поезд пустой, но со всем антуражем и без людей. Я кинулся к тому месту, где мне привиделась проекция книг. Они были там. Я, вздохнув, присел рядом на полку, а Фенцио прикасался к книгам, словно к реликвии; они и вправду были старыми, но не ветхими, однако все же, в кованном переплете с огромными витиеватыми буквами. — Демон Клаус и Ангел Лолит, — благоговейно прошептал он. — Одна семья, один ребенок, ангел… Это непостижимо, Геральд, ты понимаешь, что все, что нам говорят, это ложь? Я услышал приближающиеся шаги Аарона и Мисселины. Они не были опасны в смысле, что могут шпионить и всё в таком роде, однако, мы и так с Фенцом рисковали, а подставлять еще и их я не желал. Блондинка понял меня без слов и, щелкнув пальцами, спрятал книги. Напившись глифта, отмечая все переживания кусочка нашей вечности, мы уснули в поезде, надеясь, что утром мы найдем ответы на все волнующие нас вопросы. Однако утро вряд ли можно было назвать удачным. Нас разбудили вопли бешенного опоссума, не меньше. Я разомкнул глаза и вздрогнул от испуга; надо мной реяло скукоженное лицо серафима Кроули, который был не просто в гневе, он был в такой прострации, что вернуть его не смогли даже бы все косяки благословенного Фидеро. — Мать вашу, Геральд, что тут такое происходит? — кричал он как резаная свинья. — Собственно говоря, что вам не нравится? — невозмутимо ответил я и, потянувшись, присел на полке. — Поезд, Геральд, мать твою, чертов демон, — его глаза так и норовили вылезти из орбит, показывая на всё вокруг, — земной, Геральд, «Новосибирск — Калининград». — Так мы, — вылезая из-под руки Аарона, проговорила Мисселина, видя, как побледнел при виде её Кроули и схватился за сердце, — экономику изучали в России… — В России? — рассеянно уточнил Кроули, протерев глаза и вновь видя чистого ангела. — Да, в России, — звонко ответила Мисс и улыбнулась директору. Тот в ответ осклабился. — Вы же сами задавали… — Ах, ну да, — проговорил он таким тоном, как будто сходит с ума. — Поезд же очень выгодное приобретение для Школы, — звонким, чистым голосом, как само пение ангелов, вещала Тихоня, видя, как Кроули обратился вслух. Здесь даже мы с Фенцио обалдели и во все глаза смотрели на девушку, а она продолжила уже более уверенно, уловив зародившуюся заинтересованность жадного Серафима. — Вы же все время нас гоняете из комнат по общежитию, говоря, что пить нельзя и всё такое, а тут у студентов появится законное место… — Но это все равно как-то неправильно, — до Кроули не доходило пока, каким это образом может быть выгодно для его кармана. — Поезд будет снабжаться нами алкоголем. Вся прибыль пополам, — быстро проговорил я, зная, что Кроули любит конкретику. — Восемьдесят процентов мне, — также быстро он ответил мне. — Шестьдесят и вы закрываете глаза на все наши шалости, — предложил я и, увидев колебание в его глазах, добавил, — вы избавитесь от пьянства в школе и будете иметь доход. Двух зайцев так сказать… — Сатана с тобой, — проговорил Кроули и мы пожали друг другу руки, заключая невидимую сделку. Директор вышел, а мы еще долго не могли успокоиться и смеялись. Так в нашей богодельне появилось место встречи студентов и зарождалось движение свободы против условностей и запретов Равновесия, наш маленький личный островок свободы.