"Крылья молодости"

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был один злобный чёрт с длинными ветвистыми рогами. И всё то у него было, и всё то ему было мало. А еще любил он мериться силушкой с царем соседним — ангелом, и всё то ему казалось, что у царя того всё самое лучшее, слаще да гладше. Прознал этот чёрт как-то, что в царстве том процветающем сын царя этого жениться собрался, да на ком еще, на царевне Жар-птице, на красавице, спортсменке и члене семьи греческого пантеона богов. Посмотрел он на своего обалдуя и коротко вздохнул: вроде всё при нем, а все равно дурачок какой-то…       — Может, а ну её, Блондинка. Отпусти, зачем ты так борешься за эту Душу? — как будто спокойно, но в то же время очень вкрадчиво проговорил я, включая весь набор обаяния, как нас учила неповторимая Айшет.       Фенцио выставил блоки, и очень вовремя. Я мрачно исподлобья усмехнулся. Блондинка чувствовал его и знал наперед все мои ужимки и прыжки.       — Задание вспомни, Блондинка, — серьезно проговорил и развернул перед нами картинку воспоминаний о том, что говорил преподаватель перед тем как послать на землю.       — Помню, Красава. — И в его глазах я опять увидел соблазн переписать судьбу человека.       Я энергично замотал головой, отрицая, и горячо заговорил:       — Э, нет, приятель, ты больше так не сделаешь. Ты больше ни с кем не будешь делиться энергией и вмешиваться в людские жизни. Я помню, как тебе было хреново, как ты потом ползал серой тенью…       — А если всё же попытаться. Я должен, мы должны… — проговорил сбивчиво ангел, а по его лицу прошлась судорога волнения.       Только его сила воли удерживала девушку в легком белом платье, так трепетавшем на её продрогшем теле, что, казалось, вот-вот сорвет, и она окажется такой же обнаженной физически, как сейчас обнажена её душа — много горя и радости нет, от опрометчивого шага с парапета многоэтажного заброшенного дома.       — Что её сюда привело, Блондинка? — проговорил я и взглянул на её сгорбившуюся фигурку, нервно теребящую рукава на своих скрещенных руках.       — Несчастная любовь, — проговорил ангел и в недоумении посмотрел на то, как я горько усмехнулся.       — Одиночество, — проговорил я и более внимательно всмотрелся в её серое лицо, бескровные губы, заглянул в потухшие глаза.       — Думаешь, ей нет ради кого продолжить жизнь? — вопрос ангела, и он тоже изучающе посмотрел на подопытную.       — Ты же видишь. Погляди, что её ожидает, — предложил я.       Он было подошел к ней, но потом отшатнулся.       — Она не принадлежит этому миру, — встревоженно проговорил Блондинка.       — Вот, — подтвердил я.       — Снова эксперимент наших? — спросил Фенцио, запоминая образ девушки.       — Возможно, — сосредоточенно подтвердил я, — только зачем им Души, ведь для них положен ад или рай?       — Нам пока не понять, — на слове "пока" он сделал акцент, — но не спроста это всё. На прошлой неделе мы уже спасли подобную Душу.       — Эти Души не принадлежат ни моему, ни твоему миру… — Он быстро поднял свой ошарашенный серо-бирюзовый взгляд на меня и продолжил. — Они, как мы, между: не ангелы, не демоны. Тогда кто?       Вопрос повис в воздухе. Одновременно сделав пасс руками, мы энергетически согнали эту девушку с крыши, и она, словно испуганная лань, стремглав покинула то место, где только что хотела покончить с собой.       … Но вот пришел тот самый день, когда, как говорится, и товар показать и купцу покрасоваться. Вот только взъерепенился вдруг сынуля-то чёрта того и давай бузить. Не хочу, мол, я жениться никогда, хочу свободным быть. Хочу — халву ем, хочу — пряники. Рассердился тут государь той стороны и давай жениха на смотрины тащить силком…       Настроение было приподнятое. Сегодня намечались посиделки с друзьями, а ещё я подумывал, не рвануть ли мне на землю или посетить Эрато… Тихо прокравшись мимо дверей кабинета Сатаны, я, захватив необходимые свитки и тетради, хотел точно также прошмыгнуть мимо и у меня это удалось… почти.       — Геральд! — зычно окликнул меня премерзкий голос патрона. Я весь внутренне сжался от отвращения и, ругаясь по-древнедемонскому про себя, повернулся к источнику звука.       — Зайди-ка, — коротко произнес Сатана, махая рукой, исчезая в своих покоях, и мне пришлось пройти в кабине.       — Что у тебя? — дерзко вопросил я.       — Повежливее, придурок, — злобно рявкнул Сатана.       — Что тебе, вашество? — нарочито вежливо произнес я и шутливо склонился в реверансе.       — Шут гороховый, — пробурчал он, смягчаясь и пряча улыбку.       Он кивнул мне на диванчик возле камина и я с тоской подумал о том, что это надолго: шеф любил душные долгие разговоры по «душам», иногда длящиеся часами с энергетическими атаками и досадным разочарованием от тщетности своих бесплодных потуг узнать, разведать как же дела в команде, что там с ангелом, которого так пестует Шепфа. Я нахально усмехался, глядя в его глаза, он кусал губы от злости, а заклятие Эрато и вправду выдавало весьма недурные любовные стихи.       — Весь-то ты в любви, — наконец-то выдавил из себя хозяин мрачных подземелий ада.       Я ничего не ответил, продолжая самодовольно улыбаться, ощущая физически как ему хочется навалять мне.       — Слышал, что тот ангел, с которым вы везде вместе таскаетесь, женится…       «А, так вот зачем он позвал меня поговорить. Не дает ему покоя Шепфа, не даёт покоя Фенцио, думает, что замышляет Создатель. Хрен ты чё от меня узнаешь», — подумалось мне и я напустил на себя вид как можно более придурковатый.       — Фенцио? — вопросил я, видя, что Сэт теряет остатки самообладания.       — Да, — сквозь зубы проговорил он, до скрипа сжав подлокотник дивана.       — Женится он на полубогине-гречанке, — ответил я и проследил за его реакцией.       Сатана вскочил, желваки играли на его щеках. Он долго так расхаживал передо мной, как зверь в клетке, туда и обратно, мельтеша перед моими глазами, аж голова кругом пошла. Наконец-то он присел, совладав с собой, и вперился в меня немигающим взглядом. Именно в такие моменты он пугал меня до чёртиков.       — Ты понимаешь, что это значит и почему Шепфа так поощряется этот мезальянс? — проговорил он, пронзительно глядя на меня.       — Он будет счастлив, поддерживая Равновесие? — нарочито робко спросил я старшего мужчину, пройдясь по весьма опасной грани, по самому краешку запретной темы.       Он скосил на меня глаза, а я лихо, с прищуром воззрился на него.       — Ну что за идиот, — проворчал Сэт, — наоборот, Равновесие, будь оно не ладно, будет нарушено в пользу ангелов. Одна сильная полубогиня стоит целого легиона белокрылых. Это она молодая ещё, в силу и раж не вошедшая, не знающая своей мощи и безграничной власти. За ней и Фенцио потянется… А дети, какие у них будут дети…       «О, — только и мог подумать я, — только к чему весь этот разговор…»       — В связи с этим, Геральд, я тут подумал и решил, что тебе пора жениться. — Его предложение прозвучало как гром среди ясного неба.       Я заливисто расхохотался и сквозь смех, давясь фразами, проговорил:       — Я и жениться?! Я что?! Белены объелся?! Мне это зачем?!       — Тебе не зачем, но ты должен, — рука по-отечески легла мне на плечи, — ради равновесия, ради ада, ради меня.       Раньше бы это на меня подействовало. Не, не в том плане, что я бы согласился, нет, но мне было хотя бы стыдно, а сейчас я ничего из вышеописанного не чувствовал и лихорадочно соображал, как бы мне выкрутиться из щекотливой, абсурдной ситуации.       — Почему я?       — А кто ещё? — вопросом на вопрос. — Ты у меня не пристроен… да уже пора бы.       — Да я как-то не спешу, — возразил я, — молод же для этого.       — Гера, пора тебе свою жизнь половую упорядочить, а то скачешь, как вошь по одному месту…       — Так ты вроде тоже женат, только все оргии твои…       И вот тут я схлопотал жирного леща. Почесав ударенный затылок, я решил прикусить язык, однако согласиться на брак не мог себе позволить.       — Геральд, твоя будущая невеста могущественная, она из Вавилонского пантеона божков, да к тому же влиятельная и богатая, — произнес он так, как будто я только об этом и мечтаю.       — Да зачем же она мне?! — в нетерпении проговорил я, начиная звереть.       — Геральд, ты сможешь не работать, чтобы прокормить себя, ты можешь не горбатиться на меня всю вечность, сможешь путешествовать по миру…       Я посмотрел на Сатану, как на болезного. Он явно прикалывался, но нет — его лицо выражало серьезность.       — Так сам и женись на ней, — проговорил я, не скрывая своего раздражения.       — Но-но, — услышал я тонкий голосок Лилит и повернулся на шум открываемой двери.       Она вошла бесшумно, словно змея, чуть прошуршав по персидскому ковру в кабинете мужа и, встав рядом с ним, поцеловала того в щёку и погладила небольшой животик. А мой взгляд сделался озорным и, многозначительно подмигнув ей, я перевел взгляд на Сатану, который не отрывал своего умиленного взгляда от её живота. Женщина сконфузилась и поспешила отвести взор, быстро и немного нервно проговорила:       — О чем разговор, мальчики?       — Женим Геральда, — торжествующе произнес король ада.       Она круто приподняла бровь и её взгляд затуманился мимолетной ревностью.       — Кто же счастливица? — спросила королева.       — Дочь Ану и Бела — Вау, — произнес гордо Сатана, как будто ему предстояло заключить самую выгодную сделку в своей вечности.       Лилит ядовито рассмеялась, так что кровь в моих жилах свернулась в комки, а сердце застучало где-то в горле.       — Она прекрасна, — наконец выдавила из себя Лилит, которую явно позабавила информация о личности моей потенциальной невесты.       — Ну да, — неуверенно произнес патрон, кривясь от воспоминаний и стараясь не смотреть мне в глаза.       — Я никогда не женюсь, — уверенно произнес я, вскакивая с дивана и мчась к выходу.       — Они прилетят к нам ужинать. Только попробуй выкинуть мне финт какой-нибудь, обалдуй, чтобы к ужину был дома, — неслись мне вдогонку фраза Сатаны и хрипловатый вязкий смех Лилит.       Я несся быстрее ветра в школьное общежитие, сжимая в руках безнадежно помятые свитки и тетради. Комната оказалась пуста. Блондинка старался всё своё время проводить с Никой, оно и понятно, у них сейчас что-то вроде медового месяца. Достав из запасника бутылку с глифтом и рюмку, я, не чокаясь, ибо не с кем, залпом выпил рюмку. Сколько потом было рюмок, я потерял счёт. И у меня созрел план — мне надо было исчезнуть навеки вечные, схорониться где-нибудь на ближайшие десять тысяч лет, как бы ни на двадцать.       Дверь скрипуче открылась и я, вздрогнув, напряженно смотрел в проход.       — Мать твою, Блондинка, — прошипел я облегченно и, вскочив со стула, слегка покачнувшись, за рукав втянул его в комнату, высунул голову в коридор, удостоверившись, что никого нет.       — Да что с тобой? — недоуменно произнес он, с интересом и легким беспокойством рассматривая меня, переводя красноречивый взгляд с меня на бутылку и обратно.       И тут меня разобрала такая злость, что я вскинулся на беднягу Фенцио.       — Это всё между прочим из-за тебя, ангельская задница, придумавшая жениться… — закипал я с каждой секундой сильнее, — да ещё и на богине. Нет чтобы с ангелом мутить, ну, или, на худой конец, трахаться с земными…       — Так, так, так, — произнес Феня, силясь понять о чём речь.       — Растакался он здесь… — однако я подуспокоился.       — Что случилось-то, давай-ка поподробнее, — предложил Блондинка и подошел к столу, налил рюмки и сделал приглашающий жест.       Мне дважды повторять не нужно. Мы тяпнули по одной, потом по другой, и я рассказал другу всё как на духу. Он только и присвистнул.       — Во дела! — произнес Фенцио. — А Сэт-то боится. Он сейчас будет искать все пути, чтобы противопоставить Шепу хоть что-то против Ники…       — Чё делать-то, Фенц? — спросил я того, чуть покачиваясь на стуле, от количества выпитого штормило невероятно.       — А может это и не плохо, — произнес он, убивая меня наповал.       Я диким, затравленным взглядом уставился на него и еле проговорил:       — И ты туда же…       — Не обижайся, я с практической точки зрения — ты хоть угомонишься, бегать перестанешь, прыгать меж Эрато и другими. В смысле за тебя всё решат…       Я был готов его убить и он это чувствовал.       — Но если вы не полюбите друг друга… — начал было он. Но я перебил его, вздохнул и тихо произнес:       — Как можно полюбить навязанное?       Он кивнул, соглашаясь, и пьяно проговорил:       — Тогда давай прятаться.       — Да, вот только где…       Не успел я произнести эту фразу, как дверь с треском раскрылась и на пороге возникли два демона бугая. С криком «живьём брать демона» они ринулись на меня. Мы пошли с Фенцио в рукопашную, но те, вооруженные печатью Сатаны, обездвижили меня и Блондинку. Меня перекинули через плечо и понесли из комнаты. Я увидел обескураженные глаза ангела, который пытался снять черные путы печати хозяина преисподней.       … А как начал-то чёрт топать ногами на сына, упрашивая и угрожая, а не в какую сыночек не сдается. Тогда сковал он тому белы рученьки, посадил за стол со скатертью-самобранкою и давай сватов приглашать. И пришли сваты и показали невесту, и обомлел тут сынуля евонный…       Сатане протрезветь меня никак не удалось. Он злился, орал, бегал вокруг своего подопечного, матеря на всех диалектах земли и во всех оттенках древнедемонского. А я глядел на него и блаженно улыбался. Неужели и вправду выведет такого, как я, в полном неадеквате. Мамон, также приглашенный на сегодняшнее пиршество, хихикал в кулак.       — На кой чёрт ты хочешь женить этого мальчишку, Сэт? — пытаясь сдерживаться, проговорил улыбающийся адов глифтогонщик.       — Ангел женится на полубогине, — ответствовал тот, думая, как бы меня ещё протрезвить, а я с ужасом вспоминал, как он кидал меня в холодные воды Баренцева моря, в холод ночной Аризонской пустыни, в снега Арктики.       — Жени кого-нибудь другого, чё у тебя мало демонов в аду? — равнодушно махнул рукой свояк Сатаны и, встав с кресла, подошел к столику с глифтом.       Проследив за движением его рук, я громко сглотнул. Сатана хмыкнул, глядя на меня, а мне хотелось вырубиться.       — Демоны в аду не в меру тщеславны. Думаешь, я позволю кому-нибудь возвыситься?! — грозно проговорил дьявол.       — Поэтому ты с Вельзом женил нас на сестрах своей жены? — многозначительно улыбаясь, проговорил Мамон и отпил из бокала, поморщившись. — Надо тебе свой прислать.       Сатана с яростью взглянул в глаза свояка и тот, заткнувшись, вновь уселся в кресло и с сочувствием взглянул на меня, как бы говоря: «Мол, извини, дружище, дальше ты сам». Ну и на том спасибо!       — Так, я его в душ ледяной и будет как огурчик, хотя бы внешне, — с сомнением произнес Сатана и, взяв меня за шкирку, повел в душ.       Через некоторое время я, всё ещё мертвецки пьяный, в костюме с иголочки с отливом, пытался сказать, что он уже давным-давно вышел из моды и как-то неудобно будет перед заморскими гостями и выйдет конфуз. Но меня никто не послушал.       Слуга объявил о визите высоких гостей:       — Супруги Ану и Бел, боги Вавилона.       Двери распахнулись и… вошло два мужика. Тут меня прорвало и я заржал. Несдержанно у меня вырвалось:       — Так это ж два мужика.       Сатана со всей дури наступил мне на ногу и я взвыл от боли. Те уничтожающим взглядом посмотрели на меня, но, пройдя к хозяину ада, всё же вежливо поприветствовали его и, более несмотря на меня, непринужденно по-светски болтали. Я исподволь разглядывал чужеземных гостей. Те были смуглы, ширококостны и лица их настолько неприятны, что мне не хотелось бы видеть их дочь. Но однако моим надеждам не суждено было сбыться, и вот в двери вошла она. А я обомлел и захотел стать невидимым. Невеста была дородной, на голову выше меня, широка в кости до необычайности, а в её лице не было ничего женского. Она, минуя всех быстрым шагом, словно орангутан, приближалась ко мне. Я обреченно взглянул на Сатану, тот спрятал от меня глаза. Мамон покачал в сожалении головой, родители «суженной» брезгливо смотрели на меня. Невеста подошла вплотную и её энергия удушливым черным маревом накрыла меня. В голове мелькнула мысль: «Вот и погибель твоя, Геральд, пришла». Девушка, если её так можно было назвать, притянув меня к себе, поцеловала, обернувшись к родителям гоготнула и густым басом произнесла:       — А он мне нравится.       Те расслабились и одобрительно закачали головами.       — Вау, — произнесла «невеста» и протянула ко мне свою пятерню.       — Вау, — только и мог повторить я.       — Ой, его зовут также как и меня, — попыталась выразить свой восторг девушка.       Ану и Бел недоуменно воззрились на моего «папашу», лицо которого в свою очередь приняло извиняющееся выражение. Впрочем, когда он посмотрел на меня, то я увидел в отражениях его пылающих красными искрами глаз недвусмысленное, что мне не жить. Мне хотелось взвыть от бессилия и абсурдности происходящего. У меня хотели забрать мою свободу, волю и возможность самому быть кузнецом своей судьбы.       — Его зовут Геральд, — за меня ответил король ада и осклабился.       — Хорошо, — одновременно ответили супруги.       А Сатана пригласил всех ко столу. Я видел лица Лилит и Махаллат, они откровенно посмеивались надо мной. Мне было необходимо найти пути к отступлению, но я оказался зажат с одной стороны Вау, которая ни секунды не оставляла меня, а с другой — моим патроном, который показал мне кулак.       Вау хотела подсесть к своим родителям, но Лилит, скользнув по мне глазами, громко произнесла, обращаясь к вавилонским божествам.       — Вау лучше бы присесть к Геральду, ведь в скорости мужем и женой они станут, — вкрадчиво произнесла Лилит, а я так и слышал её шипение.       Боги, переглянувшись, улыбнулись и закивали, а я сделал вывод, что они хотят от неё отделаться столь же сильно, как Сатана желает заполучить эту богиню в свой адов пантеон. Нас усадили рядом, а невеста, весело гоготнув, чуть хрюкнула, на что я тягостно простонал. Сатана пытался развлечь гостей светской беседой, но те лишь набивали животы и оживились только когда Махаллат начала рассказывать, как отжигала в их местности какое-то время.       Взглянув грустно на дверь, где стояли демоны, растерянным взглядом скользнул по довольной физиономии дьявола, который понял мой маневр и теперь наслаждался моею беспомощностью. Неожиданно я почувствовал, что Вау своей здоровой по-мужски пятерней сжала мой пах, видимо, пытаясь найти там то, что необходимо для того, чтобы вступить в брак. Мы вместе с ним сжались, а еще я захотел превратиться в точку. Не отводя от неё взгляда, вскочил на ноги; мои глаза пылали всеми гранями чувств омерзения и презрения. А невеста, встав рядом вплотную и рыгнув в сторону, вновь потянулась ко мне с поцелуем. Меня стошнило к ней под ноги. Такого никто не ожидал и я, воспользовавшись минутным замешательством, совершил побег.       … И бежал жених на волю от судьбинушки своей незавидной, от невесты страшной, от доли ненавистной. А куда ему бежать-то если не к другу своему закадычному, другу хорошему, с которым и пить весело и делить постель тоже не прискорбно…       Сделав пас рукой, я вызвал водоворот, плохо соображая, что вообще творю и куда я смогу бежать так, чтобы меня не нашли во веки вечные. Почти автоматически я выбрал путь в Грецию, на Олимп, к Эрато. Может вместе что-нибудь придумаем.       Я озирался по сторонам, словно был преступником постучав в двери её покоев. Дверь открыла шустрая мелочь, вырвавшая мне когда-то перо.       — Мать где? — коротко спросил её я и оглядел помещение.       — Так сегодня симпозиум у Диониса, там она, — бойко проговорил девчушка.       — Я зайду? — спросил я, отдуваясь и оглядываясь по сторонам.       Клеофема выглянула в коридор и также точно взглянула по сторонам, как это я проделал секундой ранее.       — А во что ты играешь? — почему-то шепотом спросила девочка, в глазах спряталось озорство.       — Если ты меня пустишь, обещаю рассказать, — сторговался я.       Та подумала, и её черные глаза скользнули по моему лицу и по-детски распахнулись:       — Маме ты нравишься, ты смешишь её.       Я захлопал глазами, а девочка пропустила меня в комнаты. Здесь я облегченно вздохнул и повернулся к Клеофеме. Она стучала маленькой ножкой по полу и в нетерпении ждала моего рассказа и игры. Это называется из огня да в полымя. Вот за что мне это всё было?! Чем я так досадил Создателю?!       — Ты прячешься — я ищу, — мрачно проговорил я и увидел, что она, с восторгом взвизгнув, исчезла в анфиладах комнат.       Я облегченно вздохнул и сел в кресло, думая поспать, и только стал впадать в легкое оцепенение, урывками опускаясь в тяжелое сновидение, усталость и волнения пережитого, а также неисчислимое количество глифта, одолели меня, как мне прилетело по голове книгой. Я ошалело крутил головой по сторонам, стараясь понять где я, кто я и кто меня бьет.       — Ты меня обманул, — надула она губы и в уголках глазок стали копиться слезы.       О, нет, нет, нет, нет, только не женские истерики, только не женские слезы… Я подскочил в кресле неожиданно для того, чтобы ребенок, по крайней мере, просто прекратил плакать. С громким криком считая до десяти, я выбежал из комнаты, ища место, где можно было бы спрятаться. Я думал, это не прекратится никогда, потому что исчадие ада с внешностью самого прекрасного ангела, казалось, не устает вообще. После пряток, мы играли в салочки, в догонялки, я катал её по небу, где она и вырубилась. Оставив её в детской, я вышел в темную гостиную и схлопотал чем-то тяжелым по затылку. Последнее, что я услышал, это был вскрик Эрато.       Сознание возвращалось урывками, не спеша возвращаться в избитое и уставшее тело. Я ощутил безумно мягкие прохладные руки на своем лбу, которые порхали по моей голове, как бы заживляя раны. Где-то в глубине души йокнуло и по телу разлилось тепло от того, что ко мне прикасались как… как к сыну. Мне казалось, что я всё еще нахожусь в каком-то полусне. Шумно сглотнув, я всё-таки приоткрыл один глаз и сразу же открыл и второй. Передо мной сидела царственная богиня Гера. Всегда надменная и преисполненная собственного величия, всегда прекрасная и холодная, сейчас выглядела как простая женщина, суетящаяся возле постели сына, нуждающегося в заботе и помощи. Мои глаза наполнились слезами, и я до боли прикусил себе губу.       Её взгляд взметнулся ко мне и обежал, собирая в себе мой образ: шкодливый дрянной мальчишка, но, тем не менее, нуждающийся в защите и ласке. Женщина потупила свой взор, а я с удивлением заметил морщинки возле её рта и глаз, а в голове стучала мысль: «Если бы не захотела, не увидел бы».       — Спасибо, — пролепетал я.       Она тепло улыбнулась и произнесла:  — Эрато благодари.       Я усмехнулся и решился произнести:       — И всё же…       — Я — мать, — неожиданно произнесла богиня, — моё место со всеми теми, кто был лишен её, я в госпиталях со всеми раненными сыновьями, я у изголовья гробов вместе с несчастными матерями, оплакивающими своих сыновей, я с голодными сиротами, я со всеми теми, кто просит помощи у матери, кто вспоминает её. Я услышала твой призыв.       Она смутила меня и я решился рассказать ей, что именно привело меня к Эрато.       — Это какое-то варварство, — только и смогла проговорить Гера и глубоко задумалась. — А дочка у них и вправду уродина, ну это и не мудрено… гены…       Она встала с постели и я увидел, что её осанка вновь обрела царственность, а лицо стало надменным. В этот же день я узнал, что Гера вступилась за меня, выкупив у Сатаны право выбирать мне невесту, отдав взамен мощный артефакт. Что это был за предмет, я так и не узнал, только по возвращении на родину Сатана и думать обо мне забыл и гоголем ходил перед Шепфа.       А я с ужасом вспоминал события неудавшейся моей (и Слава Шепфа) женитьбы и с благодарностью о теплых руках богини-матери Геры. И защитила сынульку чёрта того только одна женщина — мать прародительница всего рода человеческого, защитила, обласкала, да и с талисманом отпустила восвояси и не трогал больше чёрт тот своего сына, ибо получил игрушку помощнее. И я там была, но мёд и пива не пила, глифт если только. Вот и сказочке конец, а кто слушал тому почет, уважуха и, зуб даю, Геральд встретит в положенный час и в положенном месте.