"Крылья молодости"

      В комнате было прохладно. Я корпел над свитком с курсовой, добивая последние абзацы, прежде чем отправить его в школу на проверку Еве. Если всё сложится… то последующие курсовые сольются в диплом. Только охватить шире, выбрать подходящий пример. Да, свой у меня был перед глазами… Точнее, мельтешил за спиной, перебирая список дел на предстоящие пару дней.       — Так, цветы дриады принесут… свежак. Они же и шатёр украсят.       — Угу…       — Платье мама заказала у земных портних. Классическое, национальное. Потом доработает вышивкой плодородия и всеми атрибутами уже своими руками. Завтра на рассвете должны будут доставить… — Ника поставила галочку в блокноте.       — Угу…       — У мальчиков чёрные тоги и костюмы… ну, кто к чему привычен. У девочек белые и голубые. Но тоги для всех…       — Угу…       Позади всё затихло. Примерно полминуты она молчала.       — Милый, два плюс два равно десять?..       — Угу… — проговорил я, ставя точку на пергаменте.       По затылку прилетела затрещина. Я вынырнул из учебного процесса, взирая на свою пышущую недовольством гречанку. Ника топнула ногой, складывая руки на груди:       — Ангел… Я просто ненавижу тебя иногда.       Я со вздохом притянул её в объятия. Разница в росте позволяла уютно устроиться подбородком на женской груди, отмечая стремительно оттаивающий от нежности взгляд. Она вздохнула, переставая ворчать, и отложила блокнот с карандашом.       — Я не хочу, чтобы твой муж прослыл бестолковым мужланом, который только и может, что кровь проливать, — виновато улыбнувшись, я тронул губами её пальцы, — Наука должна господствовать над войной.       — Фенц, я-то знаю, что в тебе и мозги, и силы сочетаются. Неужели этого мало?..       Я чуть нахмурился. Этого разговора между нами ещё не происходило в более подробном ключе. И мне необходимо было поделиться этим именно сейчас. Нет. Не из опасений, что она резко за сутки отменит свадьбу или решит сбежать из-под венца. Скорее, просто чтобы окончательно донести свою идеологию. Всё может измениться слишком быстро, едва пошатнётся равновесие. Переместив свою драгоценность на собственные колени, я задумчиво заправил белокурую прядь за ушко.       — Мы уже говорили о моём прошлом. Нет ничего… понимаешь? Никаких воспоминаний. Пустота. То ли умело затёртое прошлое, то ли я просто… просто возник в руинах города ангелов. А теперь представь… Очередная битва и наш ребёнок останется точно так же стоять посреди развалин. Не зная доподлинно ни семьи, ни родителей. Где искать концы? К чему стремиться? Кто даст совет и напутствие?.. Я понимаю, что это очень далёкое будущее, которое может и не свершиться вовсе. И я искренне молюсь Сферам, чтобы так и произошло. Но, моя богиня, подумай…       Ника хотела снова дать мне тумака, но сдулась, опустив плечи и уткнувшись лбом в мою шею. Чувствовалось, что в белокурой голове мельтешат отнюдь не радостные мысли. То, скорее, что вынуждает действительно больше уповать на будущее. На будущее без бед, но с оглядкой.       — Ты прав… У нас несколько… проще. Одна сторона — свет. Про детей… рано загадывать. Но, если случится… нет, такого бы я точно не хотела. Свой исток необходимо знать. Историю, от которой начинается жизнь, — она вздохнула, водя пальцами по запястью обнимающей себя руки. — И я не представляю, до какой степени тяжело тебе самому, зная, что где-то за плечами воспоминания обрываются. Прости мне это.       Я благодарно тронул губами её лоб:       — Именно поэтому ратные достижения следует сопрягать с наукой. Обе вариации прокормят, одна может стать постоянным призванием. К тому же, в нашем мире… не всё так просто, — я с тоской оглянулся на окно, за которым раскинулась резиденция олимпийцев. — Завтра изменится всё. Но лишь… номинально. Просто ритуал. Просто торжество… И ещё предстоит решить миллионы проблем…       Ника хохотнула:       — Будем делить комнату с демоном?..       Я захлопнул рот, удивлённо посмотрев на неё:       — Ну, вообще-то я уже написал Кроули, что нам понадобится отдельная, как молодой семье. Завтра узнаем результат. Он же приглашён?       Гречанка кивнула, послюнявив палец и пролистывая снова взятый в руки блокнот:       — Вот…       Я пробежался глазами по списку гостей. Шепфы и Евы, Сатаны и Лилит не было. Сглотнув, я понятливо посмотрел на хмурую невесту:       — Ты же понимаешь, что…       — Их отец пригласил. По политическим каналам. Хотя, будь моя воля, я бы просто взяла нашу компашку и устроила пьянку на побережье без этой манерной попойки в компании с мерзкими рожами убийц, — Ника со вздохом обвила мою шею руками, — Я иногда не могу спать. Та картинка с ребёнком перед глазами. И тем страшнее, что приезд ваших господствующих ставит под удар невероятно многое. Здесь, в Греции, на Олимпе равновесие истинное. Не подмена, не суррогатный мир, который втирают в мозг несведущим. Если Аид хотя бы краем глаза считает мои мысли о том, что произошло… Будет война. И мы…       Я спокойно прервал её речь поцелуем. Проблема была действительно насущной. Можно будет на время банкета попросить у Мисс амулет. Нике в данной ситуации он будет нужнее. Уж слишком шаткая тема была поднята нами несколько месяцев назад. Я перестал без нужды встречаться с Создателем. Ограничил общение с Евой учёбой и факультативами. Да, отношения были невероятно надёжным прикрытием. Но всё же Шепфа недоумевал от причин внезапной холодности и постоянного побега. И невероятно хотелось в лоб сказать, что об их делишках я знаю. Как и хотелось остановить, указать, наставить…       Вот только кто я?.. Да никто.       — Не беспокойся об этом, — я как можно более мягко улыбнулся. — Иди спать. Завтра будет долгий день. И тебе стоит набраться сил…       Ника скептически оглядела стопки книг на моём столе и ворох свитков, которые уже невозможно было скрутить:       — А тебе не надо?.. Опять со своими бумажками полночи провозишься, а утром клевать будешь…       Я подмигнул:       — Ну, если мне придётся идти в подвенечном платье, обещаю выспаться.       Невеста расхохоталась, прощально поцеловав мои губы, и выскользнула из комнаты. Я же окинул взглядом свой далеко не творческий научный беспорядок и со вздохом приступил к написанию вывода курсовой и верстанию списка литературы. Не сказать, чтобы Ева была сильно дотошна. Скорее, как преподаватель, она была более требовательна в отношении практики. После… того, как наши отношения перешли исключительно в учебное русло, все поблажки сошли на нет. Гоняла беспощадно. И не сказать, что я был сильно против этого. Более того, в благодарность за ценные знания… во всех областях подарил ей один из последних амулетов.       Завтра предстояло выяснить, сколь качественно он действует. И действует ли на Создателя в принципе.       Отложив книги в сторону и вырубив свет в комнате, я развалился на постели, отчего-то не волнуясь совершенно. Завтра жизнь станет другой. И это совершенно не пугает. Возможно потому, что я видел разницу между всеми парами, которые встречал, и нашей. Совпадение… сочетание энергий. В голове упорно металась мысль о том, какой силы будут наши… дети. От последней мысли я неожиданно сел в постели, судорожно давя в себе желание снова вернуться к свиткам. Всё это можно высчитать. Но какой смысл в теориях, когда… практика будет доступна позже.       Невольно улыбнувшись, я всё же откинулся обратно. Сон накатывал волнами. Спокойное, размеренное чувство осознания — я нашёл своё. У меня есть семья. Будет завтра…       — Уже завтра дружба и любовь станут моими первоосновами существования, закрепившись в сердце и головах окружающих.       Я хмуро смотрел на отглаженные вещи на дверце шкафа и на облачение, выданное Создателем по прибытии. В условиях дикой жары олимпийской резиденции в этом были все шансы сдохнуть и свариться живьём. Однако, почему-то настоятельно было рекомендовано натянуть именно это. Я мог лишь пытаться буровить что-то про жару, прочие сомнительные прелести. На что в очередной раз услышал напоминание, что я существо высшего порядка «со встроенным климат-контролем», как ржал Геральд.       Дверь распахнулась, и я согнулся пополам.       Хмурый демон вошёл в комнату. Короткая чёрная тога по колено, вышитая рунами и орнаментами, лавровый венец в волосах, сандалии из плетёных ремней, бледная кожа, на которую не ложился загар даже с учетом того, что на Олимпе он бывал чаще, чем в комнате. Боекомплект дополняли волосатые ноги и ощутимый вьющийся пушок на груди. Отсмеявшись, я утёр слёзы и неуверенно кивнул на выбор одежды.       Демон вздохнул:       — Гера подарила… Ой, и вообще, на себя посмотри. Сам шерстяной, что зимой без подштанников можно ходить… — глаза цвета арктических льдов переместились к нарядам, и демон хмыкнул. — Мне опять каюк…       — То есть?.. — я непонимающе хлопнул глазами.       Геральд со вздохом ткнул пальцем в хламиду, которую приволок Шепфа:       — Поздравляю, пернатый. Тебя сегодня ждёт новая ступень, — он неожиданно хохотнул. — Слушай, а почему, собственно, я, демон, лучше разбираюсь в том, что ваши «светлые» иерархи носят?!..       Я хмыкнул, продолжая недоверчиво сверлить взглядом вешалку:       — Ты модник. А я в этом плане аскет… Не вижу нужды в обилии разномастного барахла.       Геральд закатил глаза:       — Если бы не я, у тебя была бы пара штанов, пара рубашек и одни носки, которые можно в угол ставить. А так… у тебя… — он скептически заглянул в шкаф, — Шесть пар одинаковых брюк и шесть рубашек… одинаковых… Когда-нибудь я свожу тебя на вьетнамский рынок за шмотками. Чтобы вот этого безобразия больше не видеть… — демон осёкся, начиная соображать. — Твою мать, а я ведь их больше и не увижу…       Я хлопнул его по плечу, решительно стягивая с бёдер полотенце и убирая в шкаф свою стандартную одежду, с тоской косясь на «царский подгон». Светлые брюки из лоснящегося плотного материала, белая рубашка с вязью рун по манжетам и воротничку. Тяжёлый длиннополый пиджак с вышивкой. «Как ощутить себя женщиной…» — тоскливо подумал я, пока оставив пиджак на вешалке.       Застыв перед зеркалом с расчёской наперевес, я поскрёб в затылке. Позади ехидно ржал демон, предлагая сделать очередной ядерный начёс, как на памятное рождество, которое было на банкете в доме Создателя. Я старательно вычесал образовавшиеся со сна колтуны и оставил всё, как есть — жариться всё равно. Придётся потратить силы на то, чтобы не умереть от пекла.       Робкий стук в дверь оповестил о появлении Зайки. Сегодня одного… Мисс, как помощница, оставалась с Никой. Пройдя в комнату в аналогичной с Геральдом серой тоге, он скептически оглядел меня, после чего, порывшись в небольшом мешочке на поясе, протянул резинку для волос. Я благодарно скрутил гульку на затылке, чтобы ничего не мешалось.       — П-п-полч-часа… и всё… п-п-прощай с-своб-б-бода?.. — улыбнулся он.       Я пожал плечами:       — Просто формальность. У нас нет особо деления на: «Сегодня друзья в пролёте, ты со мной». Она охотно…       Геральд хмыкнул:       — Это пока. А потом херак — дети, внуки, радикулит… главное — любовницу не заводи. Ника тебя убьёт.       Я поморщился:       — Я идиот, но не до такой степени.       Нервно покосившись на часы, я всё же натянул пиджак, помолился про себя, чтобы не веселить демонов, и мы направились по светлым коридорам в сторону сада. В резиденции была суета с самого раннего утра. Пробегающая мимо Эрато сноровисто утащила следом громко возмущающегося Геральда, Зайка с тоской прошёл мимо поворота в сторону комнат Ники, с надеждой поглядывая на дверь. Мне почему-то было невероятно обидно за них с Тихоней. Впрочем… почему «почему-то»?.. Всё как раз понятно — здесь, на Олимпе, они могли бы не таясь создавать свою семью без каких-то ограничений. Попытки разговора об этом не пресекались, но чувствовалось, что обоим некомфортно от одной мысли о том, что придётся перебраться в не очень знакомое место.       По первому этажу катились бочки. Обслуживающий персонал, набранный из местных низших божков, сноровисто перекатывал пойло прибывшего Папика с Махаллат. Тот растроганно скользнул вперёд, потрепав меня по плечу, и суфлёрским шёпотком сообщил, что, когда определимся с жильём, пара бочек Глифта будет доставлена в апартаменты. Перешёптывающиеся Вельзевул и Айшет обернулись на приветствие с несвойственными демонам открытыми улыбками, но невероятно им идущими. Заметно округлившаяся учительница полыхала румянцем и первым же пожеланием влепила мне отцовство в ближайшем времени.       От Сатаны и Лилит пришёл отказ. Полагаю, Геральд этому будет только рад. Однако, дань вежливости была исполнена. А уж то, что им не захотелось на мероприятие — их проблемы. Я с вежливым поклоном вышел в сад, отмечая, что открытый белый шатёр уже потихоньку заполняется олимпийцами и прибывшими.       — Мой милый мальчик! Поздравляю! — подлетевшая сбоку Магдалена стиснула меня руками до хруста в рёбрах.       Едва не запыхтев от натуги, я улыбнулся, благодарно склонившись. В сравнении с сопровождавшим её Чинушей, она полыхала энтузиазмом. Кроули, на удивление, даже сумел улыбнуться, тряхнув мою руку и с любопытством рассматривая моё облачение. Когда дошло, что предстоит очередная ступень, снова помрачнел, однако…       — На шестом этаже уже подготовлены комнаты, — назидательно воздев палец к небу, произнёс директор, — Вообще, они для персонала школы, но решением администрации мы постановили, что для удобства, вам с Никой следует остаться в общежитии. Как минимум до появления…       — Малыше-е-ей! — радостно протянула Магдалена, — И не затягивайте!       Я широко улыбнулся:       — На всё воля Создателя и Сфер.       Чинуша сморщился, не любя слушать о том, что в школе кто-то идёт против заведённых правил, благодаря вознесшихся прежде, а не только Шепфу. К слову, последний уже беседовал с Зевсом. Меня посетило острое ощущение дежавю — полтора года назад в похожих обстоятельствах я полноценно познакомился с Никой. Полтора года… Столько времени… Взгляд пробежался по занимающим плетёные кресла в шатре гостям. До церемонии минут пять, не больше. Всё в традиционных тонах и тематике. В школе едва ли отличалось бы… Греки были шумны, однокурсники из тех, кто смог приехать, наоборот, собраны. Легионеры в основной своей массе. Я отметил Сигрюн, с которой Ника сдружилась в последние месяцы.       Валькирия, словив мой взгляд, широко улыбнулась, кивая в сторону мраморной беседки, увитой цветами, расположенной на широкой площадке. Позади расстилался божественный вид на море и человеческие города. Не такие, как в современности. Начарованная иллюзия показывала тот мир, где божественный пантеон олимпийцев процветал, черпая свою силу, сумевшую помочь им дожить до наших дней. Дух захватило, и я шагнул вперёд, всматриваясь в отливающую морскую рябь с бликами жаркого солнца.       На плечо легла рука, вынуждая вынырнуть из оцепенения.       — Поздравляю, мой мальчик… — с покровительственной улыбкой проговорил Шепфа.       Я едва подавил желание вывернуться. Отношение к патрону изменилось после рассказа Ники о событиях на девичнике в корне. Нервно окинув глазами шатёр, я поискал глазами Аида и Персефону с их детьми. Даже не знал, радоваться или огорчаться оттого, что их здесь не было. До какой степени бы шатнулась неустойчивая грань покоя, если бы прибывшие из нашего мира узрели детей равновесия, зачатых в любви и способных своей силой и мощью стереть этот мир с лица земли и создать новый.       — Благодарю, — я выдавил максимально дружелюбную улыбку.       — Радостное событие… — Ева выглянула из-за плеча супруга.       Как всегда, в тени, в тылу. Но я заметил, что они держатся за руки. Это давало некоторую надежду, что в семействе Создателя появилась прежняя гармония и любовь. Пусть и начарованная, привитая амулетом, направленным на то, чтобы вызывать у… мужчины куда больше интереса к носящей его женщине. Быть может, когда он свыкнется с этим, и амулет будет не нужен…       — Рад, что ты внял настоятельной просьбе и всё же облачился в одежды ступени Силы. Пора… Ты доказываешь с каждым днём, что прогресс в обучении и навыках стабилен и лишь растёт. Преподаватели отзываются о успехах весьма лестно, — Шепфа подтянул к своим губам ладонь Евы, — Госпожа считает, что твой диплом будет сродни диссертации. Понимаю, что всё это земные частности, но всё же рад, что наука стала дополнять воинственность.       Я склонил голову в благодарном поклоне:       — Рад, что не разочаровал вас, Создатель…       Снова прикосновение к плечу.       — Пора начинать, полагаю?.. — Зевс подмигнул создателю и обернулся ко мне. — Поздравляю, парень. Рад, что в семье появится ещё один боец. Итак, обряд проведёт Гера. Она — мать, дарующая благо и хранительница очага и семей. Её сфера и, полагаю, не без сюрпризов…       Будущая тёща хмуро смерила меня взглядом:       — Я всё ещё не в восторге…       Склонив голову в учтивом поклоне, я максимально спокойно проговорил:       — Постараюсь не огорчать вас, Госпожа. И приложу все силы, чтобы сделать Нику счастливой.       Мать пугала беспощадно. Памятуя разгульную жизнь будущего тестя, я всерьёз опасался, что любое моё неверное телодвижение в её присутствии будет приравниваться к попытке бунта и подвергаться постановке вопроса развода и последующего отстрела нерадивого зятя. Хотя разводы в семьях небожителей порицались почти везде. Чаще просто расходились без официального расторжения, проживая свою жизнь под одной крышей и более не деля постель. Но нам это не грозило, как мне хотелось верить.       Гера неожиданно усмехнулась, но спокойно шагнула к беседке, повелительно махнув рукой. Я с восхищением смотрел на высокую богиню-Мать, величественно и грациозно вышагивающую к возвышению. Уже под сводами мрамора услышал короткий инструктаж:       — Ритуал прост: я читаю молитву, вы обмениваетесь клятвами от сердца, а не от разума… — на этом месте я сглотнул, поскольку не готовился и нужды в этом не видел, но замешательство скрыл за кивком, — Далее благословение и… по традиции Олимпа — дары. Потом банкет и… — она неожиданно улыбнулась довольно тепло. — Вам нет особой нужды присутствовать на этой части. Если захотите уединиться — никто не воспротивится.       Я невольно вспыхнул. Даже проверил амулет на груди — не считала ли Гера мои мысли?.. Амулет был на месте. И, да, в мою голову уже не один раз забредала мысль, что я бы хотел забрать новоиспечённую супругу и смыться куда подальше. Хоть бы в школу. Геральд останется на Олимпе явно на несколько суток, комната Ники и вовсе рассчитана только на неё одну, так что… у нас были все возможности достойно начать семейную жизнь в объятиях друг друга в любую минуту до возобновления занятий. Да и… Чинуша ведь сказал, что комнаты готовы… Вещи бы перетащить.       Нервно кивнув, я встал по левую руку от Геры и выжидательно уставился на узорчатые двери.       Раздались тихие звуки арфы. Сёстры Эрато не отказали нам в лёгком музыкальном сопровождении обряда. Все, кто не успел выбрать себе место, спешно рассаживались по креслам. Я же продолжал нервно сверлить взглядом выход. Тело нормализовало температуру, но рубашка от нарастающего волнения всё равно уже липла к телу. На лбу выступила испарина. Я сдул выбившуюся из причёски прядь с глаз под насмешливым взглядом Евы и Шепфы. Зевс, сидящий в первом ряду с улыбкой показал… кулак. Я уже подумал, что угроза… Олимпиец хохотнул от моего вытянувшегося лица и обнял первый кулак второй рукой, произнеся губами: «Держи её крепче». Выдохнув, я благодарно улыбнулся и кивнул.       Из двери появились пары. В порядке очерёдности и приближённости к молодожёнам. Геральд и Эрато, Мисс и Аарон, Арес и Афродита, Гермес и Артемида… я сглотнул, отмечая, что за их спинами нерешительно замерла в дверях моя прекрасная гречанка. Пульс грохотнул в ушах, и я едва не растёкся блаженной счастливой лужей у ног будущей тёщи. Поймав взгляд, Ника робко улыбнулась, шагнув вперёд. Музыка чуть усилилась, стала громче, плавнее… даже слаще, если бы мелодию можно было распробовать на вкус.       Я же любовался каждым шагом своей богини пантеона Победы. Массивные украшения из золота лишь подчёркивали миниатюрность, струящееся свободное платье-тога так же дополняло образ наивной смертоносной красоты. Лёгкий ветерок и белая расшитая рунами и орнаментами ткань оплела тело, очерчивая каждый изгиб. Сглотнув, я переступил с ноги на ногу, стараясь сделать так, чтобы лицо не треснуло от улыбки полной бесконечной благодарности и радости. Почему-то возникло стойкое ощущение, что мы одни сейчас. Вообще одни во всём мире. Спокойно, свободно, встречающиеся в одной точке, от которой начнётся отсчёт бесконечного будущего.       Растворились все, кроме Геры, кажется. Я дрогнул от приторного аромата роз и сандала в переливах энергии воздуха. Не ветра. Именно воздуха, пьянящего, наполняющего грудь, крылья… Бурлящий поток, вынуждающий до предела сжать ладони, чтобы не поддаваться эйфории. От этого уюта, красоты единственной желанной женщины и обоюдного желания провести жизнь до конца, до предела вместе…       Ника встала напротив меня, вкладывая руки в мои и переплетая пальцы. Маленькие, тонкие. Рядом с моими не детские, но почти. Утопающие и чуть влажные от волнения. Неуверенная улыбка, которую на её лице можно увидеть не так часто. Она качнула головой, словно давая молчаливое согласие, я последовал примеру.       На макушки легли ладони Геры. По воздуху в переливах энергии полетела певучая молитва. Тихая, едва уловимая. Голос, что прощает все ошибки и грехи, омывает душу и дарит прощение. Голос матери над колыбелью новорожденного, и над гробом павшего дитя, голос зовущий и успокаивающий мятущиеся души. Голос, зовущий в бой и крепкий сон без кошмаров… Неожиданно пришло понимание, что я… не слышал его никогда. У меня не было матери прежде, как не было и отца. Просто Душа, возникшая из ниоткуда. Рука Геры на моём челе дрогнула после этой мысли, словно поводя в ласке пальцами по волосам. В попытке дать непознанное прежде.       Пение ласкало нервы, успокаивая и умиротворяя. С обещанием…       — Благословляю на брак… — голосом Матери скользнуло в мыслях, — на плоды брака, на праведные труды, обоюдную и взаимную любовь, заботу и целостность союза, на сильных детей, на чистоту помыслов и бесконечность счастья под вашей крышей и у вашего очага… Благословляю… благословляю… благословляю…       Я дрогнул от снова ударившей энергии, сорвавшей блоки с наших. Зной и ливень хлынули навстречу друг другу, погружая шатёр и площадку с беседкой в туман. Клубящуюся взвесь. Олеандры, мешающиеся с выжженной сухой травой. Дурманящий запах незапятнанной чистоты, свежести и… плодородия. Сквозь сомкнувшиеся веки бил слепящий свет двух энергий, двух стихий. Сердце грохотнуло внутри, заставляя ухватиться крепче за тонкие ладони. По коже с трепетом скользнул тихий смех теперь уже жены…       Ладонь Геры с головы пропала, и сила продолжала бурлить:       — Ты первый… — прошелестело в дымке, пронизанной солнечными лучами.       Я вынырнул из оцепенения, рассматривая в клубящейся взвеси тонкие нежные черты, которые теперь буду видеть каждый день своей жизни. Светящиеся любовью глаза моего любимого божества, которому…       — Если бы я мог, воздвиг бы тебе тысячи храмов по всему миру своими руками… Мы часто преклоняемся перед разрозненными образами. Перед характером, перед красотой, перед улыбкой и нежностью, перед силой и сталью, сокрытой, сосредоточенной в теле, которое кажется невероятно маленьким и хрупким. Мы разделяем образы, боясь опорочить и смешать одно с другим… В тебе я вижу единство всего и свой покой, и шторм… своё будущее, продолжение и исток… Силы, мудрости, любви и всего, что ты щедро учишься отдавать снова и снова. Не портит и не пугает бескомпромиссность, порой и жёсткость… Я просто знаю, что, оказавшись рядом со мной ты становишься не просто божеством… А моим благословением на счастливую вечность, дарованную миром. Обещаю быть верным тебе и любить всю дарованную нам вечность… Беречь твой покой и находить свой в тебе…       Гречанка робко улыбнулась, сморгнув хрустальные слезинки. Она чуть качнула головой, позволив им сорваться с длинных ресниц. Во мгле прокатился счастливый благодарный вздох. Ника погладила большими пальцами наши скреплённые ладони и тихо заговорила:       — Однажды я увидела ангела… нарушителя границ и спокойствия. Того, кто пришёл на чужую землю, в чужую эпоху… я сочла его врагом. После, я встретила его под сводами школы… я сочла его манерным заучкой. Я… никогда не ошибалась так сильно. Было много поводов присмотреться, но я была слепа. До… одного момента. Пока из-под спокойного ботаника не появился суровый боец, когда из-под лат показалось сердце, показавшее, что все мои прежние суждения не более чем собственная ограниченность восприятия. В тебе я вижу своё отражение. Ты… воин, наставник, возлюбленный. Моя гавань, полная покоя и неисчерпаемый источник внутренних сил, чтобы создавать из себя нечто новое… нужное тебе одному. Обещаю быть верной тебе и любить до последнего вздоха…       Я улыбнулся, благодарно привлекая её к себе и касаясь губами лба своей теперь уже жены. Гречанка с ворчанием приподнялась на цыпочки, обхватывая моё лицо тонкими ладонями и впиваясь в губы с такой неистовой силой, что дымка энергий вокруг едва ли не вспенилась в едином порыве. Крылья, кажется, покрыли капли дождя. Ливень прошёл, смывая прошлые ошибки… ударивший после него зной высушил и выпарил влагу, даря живительное тепло.       — А то как маленький… — хихикнула Ника, отстраняясь и счастливо глядя в мои глаза, — Поздравляю, Фенцио… муж…       — Поздравляю, Ника, моя богиня… жена.       Дымка унеслась, растворяясь где-то в вышине, являя нам зрителей и гостей торжества. Вернулся запах цветов и тихий перебор струн арф в руках сестёр Эрато. Грянули аплодисменты. Я продолжал кутать свою маленькую гречанку руками, улыбаясь, словно безумный, выхватывая в первом ряду гостей своих самых близких друзей. Улыбка стала ещё шире от вида плачущей от трогательных признаний Тихони, незаметно успокающего её Зайки, Красава одними губами проговорил: «мальчишник ты всё же зажал…». Я рассмеялся, уткнувшись улыбкой в светловолосую макушку Ники.       Гера воздела ладони, призывая к тишине:       — На олимпе есть традиция даров, преподнесённых молодой семье божеств. Здесь важен не масштаб… Важно оказание почтения. Приближённые к паре и представители семей будут первыми, далее… — Мать неожиданно улыбнулась: — как вам удобно…       Первыми вышли Зевс и Шепфа.       Я сглотнул, стиснув ладонь Ники пальцами. Повышение… и похоже для обоих. Новоиспечённая супруга сглотнула, вставая ровно и выбираясь из объятий. Божества переглянулись с покровительственными улыбками. Материализовался посох Зевса. У всякого свой ритуал… Моего лба коснулись пальцы Создателя. Сфера в посохе коснулась лба Ники. По шатру рванулись две энергии, проталкиваемые в наши тела. Маленькая ладошка сдавила мою почти до хруста, но Ника не издала ни единого звука. Крылья снова стали больше… Спина, кажется, горела всеми огнями. Боковым зрением я уловил, что крылья Ники перешли сразу через ступень и обрели серебряный отблеск. Такие же, видимо, теперь были и у меня.       Сила схлынула, заставив обоих покачнуться.       Шепфа хлопнул меня по плечу и покровительственно обнял Нику, всё ещё бледную как полотно. Зевс что-то прошептал сдерживающей слёзы девушке и до хруста стиснул мои плечи, неслышно произнеся:       — Амулет доставят от меня лично. Призыв. Чуть позже. Если что-то пойдёт не так и их надо будет срочно забрать, только активируй его кровью. Только своей, Фенцио. Так я буду точно знать, что опасность реальна и явлюсь без промедлений…       Я удивлённо посмотрел на отстранившегося олимпийца:       — «Их»?..       Усмешка в бороду, он подмигнул и отстранился.       «Отцы» вернулись на свои места. Им на смену пришла Ева. Лазурные глаза внимательно и тепло скользнули по нашим с Никой озадаченным повышением лицам, после чего в наши скрепленные ладони лёг маленький золотистый ключ. Богиня лукаво улыбнулась через плечо:       — Знаю, что Кроули уже подготовил комнаты в школе, но, полагаю, рано или поздно, случится так, что там станет не очень удобно обретаться. Тогда неизбежно возникнет вопрос поиска крыши над головой… Я бы не хотела, чтобы вам обоим пришлось переживать о такой мелочи. На острове небожителей выстроили дом для молодой семьи. Ваше гнездо и кров… Очаг… — она впервые на моей памяти улыбнулась стоящей за нашими спинами Гере, издавшей понятливый смешок: — Там есть всё необходимое. И будем… ожидать приглашение на новоселье…       Ева отошла в сторону, я отметил удивлённый взгляд Ники. Она чуть подалась вперёд:       — Нам нужно кое-что обсудить…       Я согласно кивнул:       — Непременно…       Дальнейшее сливалось в вереницу. Лабораторный стол от Вельзевула и Айшет, кажется, вывел меня на орбиту от счастья окончательно. Бочки с глифтом от Мамона под неодобрительное ворчание Ники перекочевали по новому адресу. Какие-то наборы мебели, как выяснилось, уже отправленные в нашу обитель под чутким руководством Евы. Похоже, о доме не знали только мы с моей гречанкой. Становилось даже любопытно… Потихоньку все гости переместились в сторону расширенной террасы.       Ника качнула головой, нырнув в объятья Геры:       — Ангел мой, подожди пару минут… Буквально пару…       Они отошли. Два божества с вековой историей. Молодая богиня-дитя, импульсивная и яркая, словно молодая звезда в бесконечной черноте неба её Матери. Божестве такой истории и существования, что никому не достичь. Ровный свет и яркое мерцание рядом. Я залюбовался… Невольно, но совершенно спокойно и благодарно глядя на Геру, которая смерила меня удивительно понимающим взглядом. В голове же почему-то мельтешили слова Зевса. Я потёр ладонями лицо и упёрся руками в мраморный парапет площадки, на которой чуть больше получаса назад заполучил в свои руки самую прекрасную из женщин во вселенной. Спину тянуло от увеличившихся крыльев и внутренние силы энергии, словно переполненные готовы были, кажется, разнести всё по кирпичику.       Прикрыв глаза, я ощутил, как мрамор под пальцами нагревается, чуть крошась пылью под подушечками. Не рушится, а словно… продавливается за секунды, будто руки упираются в это место уже веками.       Одёрнувшись, я нервно перевёл взгляд на приближающуюся Нику. Из-за её спины насмешливо грозила пальцем тёща. Я сглотнул, чувствуя, что сюрпризы на сегодня не закончились…       — Так… — моя гречанка нервно потянула носом воздух, — Думай о доме…       Я хлопнул глазами:       — О каком из?!.. У нас их уже… три, не считая комнат, которые в общаге.       — Просто о доме. Куда-то да выкинет.       Я со вздохом прикрыл глаза. Над головой сгустились тучи. Водоворот знакомой дымкой втянул нас в утробу. Ника, кажется, выдохнула, укладываясь на моей груди на время перемещения. Тонкие руки обвились под грудью, и она хмуро зарылась лицом в моё плечо. Стало несколько неуютно, но я спокойно обнял в ответ. Кажется, за короткие несколько минут мы успели даже задремать…       Встрепенувшись в последний момент, я попытался перевернуться, но не понадобилось. Из водоворота мы выпали прямиком на постель.       Ника удивлённо оглядела комнату. Я последовал её примеру. Послышался раскатистый хохот:       — Ангел мой, а ты не так прост… Если «дом» после свадьбы у тебя ассоциируется с постелью… — сев на моих бёдрах, она лукаво усмехнулась, — Но мне определённо нравится ход твоих мыслей… Кстати, тут здорово…       Спальня действительно была удивительно красива. Массивная мебель из светлого дерева, высокие потолки, пол из плотно подогнанных досок. Запах свежести и огромная кровать. Действительно огромная. После всех, где мне довелось поспать эта была великаньей без преувеличения. Я перекатился, увлекая хохочущую жену на спину. По постели расстелились большие серебряные крылья, рассыпались светлые волосы… Серые глаза моей персональной вселенной рассматривали с любопытством.       Я набрал в грудь больше воздуха:       — Мне иногда кажется, что я всё же умер… и всё это не со мной… сон…       — Ущипнуть?.. — Ника усмехнулась.       Опустившись на локти, я тронул невесомо её губы:       — Этого достаточно…       — Ну, судя по тому, что мне в живот упирается, этого явно не достаточно… — она игриво стрельнула бровями, заставляя меня улыбнуться, — Однако, сама я явно не разденусь… Особенно, если ты и дальше продолжишь валяться сверху и так издевательски и заманчиво улыбаться…       Я хмыкнул, поднимаясь на ноги и помогая ей встать напротив постели.       Серые глаза осветились улыбкой, она чуть выглянула в темноту окна. На небесах моего мира была ночь. Она с кошачьей грацией потянулась, лукаво улыбнувшись. Словно в каком-то танце выбрав себе наиболее удобную поверхность стала снимать массивные золотые браслеты, увивающие плечи и запястья… Приглашающе отвела волосы, позволяя снять подарок-символ Матери — ожерелье в виде змей — золотая середина мудрости и яда… Ослабившиеся ленты лёгких сандалей, покидающих тонкие щиколотки…       Почему-то я терялся, словно это был наш первый раз, словно наблюдал за недозволенным. За запретным и не был в праве даже взглядом касаться этого совершенства. Она аккуратно скинула платье, снова изогнувшись и шагнув вперёд. Сметая замешательство неистовым поцелуем. «Запретов нет… Мы женаты… Это навсегда, Ангел…» — читалось в серых глазах. Тонкие пальцы привычно и споро стучат по пуговицам, и манящая улыбка перемежается с поцелуями в таком трепете, что кружится голова.       Одежда… облачение, которое имеет смысл в условиях иерархии разлетается. Лишнее, не нужное… Сейчас хочется быть обнажённым душой не меньше, чем телом. К шее прижались тёплые губы, лаская, заставляя осаживать бешено ускорившийся от ласки пульс. Тонкие руки толкают в плечи, роняя на постель. Шлепок выходит болезненным из-за слишком массивных и непривычно огромных крыльев. Сообразив, что вышло больновато, она зажимает губки ладонью, вопросительно и извиняясь глядя на меня. Выдавив улыбку, протягиваю руку, забираясь дальше в постель. Выдох и стройное светлокожее тело, покрытое мурашками предвкушения с грацией дикой кошки скользит от края постели в распахнутые лишь для неё объятия.       Лёгкий поток чар приглушает свет, делая его в комнате тёплым и уютным. Тепло вытянувшегося тела поверх моего, такого кукольно миниатюрного, что в тысячный раз думаешь о том, чтобы не сломать свой идол, персональное божество. Совершенно забывая, что в хрупком теле сталь покрепче моих доспехов. Руки скользят с восхищением, лаская кожу, притискивая к себе с трепетом, губы ловят дыхание.       Она оттолкнулась от груди скользя руками по мелким и не очень боевым шрамам, словно считая их. Словно видя впервые. От каждого скольжения тонких пальцев в памяти кадры, как в тело входят ножи, мечи, копья. Как всё заживает, чтобы сейчас, кажется, рассосаться вовсе. Это невозможно… но она бы приложила все силы, если бы это было реализуемо — без сомнений. Движение губ по ключицам. Она чуть нахмурилась, с довольным стоном стянув резинку с моих волос, перебирая пряди руками…       Попытка сменить положение, поменяться местами — посуровевший взгляд… Я усмехнулся, лаская руками её бёдра, скользя пальцами по нежному телу от талии вверх, сжимая ладонями мягкие полукружия груди. Прогнулась, покачиваясь в почти экстатическом трансе. Серые глаза вспыхнули от слетающих блоков. Тараном сбивающий мои аромат ливня. Приподнимается, пропуская в своё тело уже готовый вести её к вершинам орган. Чуть закусывая губу, опускаясь плавно, предельно чувственно. Слияние тел и энергий рвануло в спальне занавески и начарованный свет мигнул, лишь на мгновение осветив комнату ярче солнца.       Снова полумрак и руки бегут по мягкой коже невероятно жадно. Идеальная для неидеального. Незапятнанная чистота моего мира. Робость движений разлетается под напором желания. Кружит голову всё — запах тела Ники, энергии, сорвавшиеся в пучину безумия. Я сел в постели, опутывая её руками, помогая выбрать ритм, впиваясь в изогнувшиеся от стонов губы, сминая их, словно безумный. И в мыслях лишь одна мысль — «моя». Улыбка и серые глаза закатились от ощущения бегущих по узким покатым плечам поцелуев. Пальцы поглаживают девичью спину с родинкой под крылом, уходящим в лопатку с трепетом и…       Витком напряжения — ускорение. Ливни на губах оседают каплями и уже не понятно — испарина ли на теле или капли дождя. Стихия мучительно втекает в зной, заставляя сжать ягодицы Ники, слушая разбивающиеся о стены спальни стоны, ласкающие каждую клетку тела. В плечи входят ногти, оставляя лунки, скользят по коже, увлекая царапины, чуть заполняющие бурлящей внутри от наслаждения кровью. И пульс на шее под моими губами грохочет ритуальной пляской неизвестных племён.       Она рванула пальцами цепочку амулета на моей шее, вжимаясь лбом в мой лоб, ловя бегущие зрачки, вскрикивая, считывая всё, что происходит с момента встречи, кусая губы, ускоряясь до невероятного. По щекам скользят слезинки от такого желанного откровения и стыда за своё поведение… за злость и неоправданную агрессию.       — Я люблю тебя, Ангел… — шепот на грани, обрывающийся криком её разрядки.       Обнимаю подрагивающее тело, чувствуя солнечный жар, смешивающиеся в ливне. Тело отзывается, присоединяясь к ней. Гречанка уткнулась в моё плечо, продолжая плакать и смеяться одновременно, кутаясь в объятиях, словно отогревая в них тело, сердце, свою душу. Дёрнулись крылья, обнимая нас обоих в тёплый кокон.       — Ты моё безумие… — я прижался губами к влажной солоноватой щеке Ники, — самое любимое и желанное безумие в жизни…       Улыбнулась, по девчачьи смешно, шмыгнув покрасневшим кончиком носа. Глаза виноватые. Но на дне такое неприкрытое счастье… Упоительное и чистое.       — У меня для тебя тоже свадебный дар… — тихо проговорила моя богиня, — Я жду ребёнка…