6.
5 октября 2020 г. в 17:00
Самое худшее решение в своей жизни Геральт принимает через неделю после того, как они покидают дом Йен и выдвигаются на север. Состояние Лютика продолжает ухудшаться с каждым днем, но ужасных приступов головной боли больше не происходит. Впрочем, это и неудивительно, ведь ведьмак одаривает парня всей лаской, на которую только способен, и дарит ему все свое внимание. И только благодаря этому бард чувствует себя относительно хорошо и почти не страдает от провалов в памяти.
Они останавливаются в Бан Арде, что на востоке королевства Каэдвен. Во время их ужина в трактире с Геральтом начинает заигрывать официантка, которая, вероятно, очень падка на красивых вооружённых мужчин. Юлиану это не нравится, но у него нет сил на то, чтобы спорить с этой женщиной, особенно, когда голова снова начинает раскалываться. Ведьмак сможет отшить её и без помощи Лютика.
Но каково же было удивление парня, когда Геральт начал отвечать на ее флирт. Причем делал он это совершенно ничего, а главное — никого не стесняясь, будто бы единственным желанием в жизни ведьмака было как можно скорее затащить эту девушку в постель. Барду это не нравилось, и будь он в полном здравии, то, скорее всего, уже закатил бы скандал на весь трактир, но сейчас он даже не может банально сосредоточиться. Поэтому просто сидит и терпит, сцепив зубы. Взбучку Геральту он может устроить и потом, когда ему станет хоть немного лучше, а в голове перестанет так нестерпимо шуметь.
Это выходит за все возможные рамки, когда официантка снова подходит к их столику, буквально тыкая грудью ведьмаку в лицо, а затем наклоняется и шепчет мужчине что-то на ухо. Геральт улыбается, кивает, и девушка довольно выходит из трактира, напоследок озорно сверкнув глазами. Ведьмак поднимается из-за стола.
— Куда ты? — спрашивает Юлиан, по крупицам собрав всю свою сосредоточенность, чтобы поместить её в эти два несчастных слова.
— Я ненадолго. Негоже отказывать такой прелестной девушке в сексе, верно? — произносит Геральт, и Лютику кажется, что он сам когда-то говорил эту фразу, но это было задолго до того, как у них с ведьмаком все началось.
— Но… — произносит парень, но замолкает, потому что голова болит слишком сильно, чтобы он смог сформулировать мысли в слова.
— Что? Мне не помешает разнообразие. Не могу ведь я все время довольствоваться только тобой, верно? Не скучай, я скоро, — отвечает мужчина и, не дождавшись ответа от барда, покидает трактир.
Юлиан, по идее, должен был почувствовать себя униженным и брошенным, но парень внезапно осознает, зачем Геральт делает все это. Ведьмак хочет, чтобы Лютик его разлюбил, но бард не может этого сделать. Просто не может. Даже если он умирает. Даже если ведьмаку все равно. Даже если Геральт сейчас трахает эту официантку без зазрения совести, парень все равно его любит.
— Прости, Геральт, — шепчет Лютик, сползая на пол около кровати. Он не помнит, как оказался в их комнате, но сейчас это не имеет значения. Звучит ужасно, но парень уже привык к провалам в памяти и, если он не забывает ничего существенного, то у него даже получается это игнорировать. Головная боль становится все сильнее и сильнее. Обычно в такие моменты бард тянется к Геральту, просит обнять его или поцеловать, чтобы хоть как-то облегчить страдания, но в этот раз ведьмака нет рядом. И он не знает, что делать.
Юлиан помнит, что Йеннифэр дала ему несколько зелий, чтобы он смог выпить, когда станет совсем плохо, но сейчас бард с ужасом понимает, что не может вспомнить, где они лежат. Впервые за все время Лютик остался один на один со своей болью, обречённый испытывать ее в полной мере без какого-либо обезболивающего.
Юлиану трудно думать о том, что Геральт сейчас с кем-то другим, но он понимает мотивы мужчины и совершенно не злится. Лютик, испытывая ужасную боль, прощает измену так легко и просто, словно это действительно ничего не значит. Парень даже успевает рассмотреть вариант, в котором ведьмак не преследует никаких высоких целей, а просто решает потрахаться с очаровательной девушкой, но мнение барда от этого не меняется. Юлиан любит Геральта больше жизни. Юлиан обречён.
Впервые за долгое время Лютик действительно хочет разрыдаться, потому что это все просто невозможно выносить, но ему настолько больно, что он не может. Парень, на самом деле, даже дышит с трудом, не говоря уже о том, чтобы рыдать. Перед глазами мелькает, а само сознание будто выключается на долю секунды, а затем включается снова, и так сотни раз подряд. Юлиану кажется, будто он сходит с ума.
В какой момент у него в руках появляется нож, Лютик вспомнить не может. Он просто моргает, а в следующую секунду металл уже приятно холодит руку и красиво переливается в свете свечей. Ему нравится этот нож. Он принадлежит Геральту, но в голове парня проскальзывает мысль, что ему следует попросить ведьмака о таком подарке. Юлиан решает, что обязательно так и сделает, если сможет вспомнить об этом, когда приступ закончится.
Нож очень острый, но Лютик не чувствует боли, когда оставляет первый надрез на левом плече, разрезая рукав своей рубашки. Пара капель крови выступает из раны и течёт дальше по руке, слегка пачкая ткань. Парень делает еще один разрез поперек плеча, в этот раз глубже и немного ниже предыдущего, но снова ничего не чувствует. Голова раскалывается, думать больно, но боль в руке совершенно не ощущается.
Кровь пачкает рукав его одежды, и Юлиану не нравится ощущение мокрой ткани на коже, поэтому он отрывает его и бросает на пол. Новый надрез приходится на предплечье, и Лютик делает его зигзагообразным, будто рисуя ножом на своей коже. В этот раз он чувствует лёгкое жжение. Хорошо. Возможно, у него получится перебить боль, которую причиняет ему яд. Возможно, физическая боль позволит прояснить сознание хотя бы на пару минут.
Возле запястья Юлиан выводит небольшую каллиграфичную букву «Г». Делает он это практически неосознанно, но, так как Лютик даже в таком состоянии думает о Геральте, выбор кажется почти логичным. Кровь из ран начинает капать на пол и пачкать барду одежду. Парень стирает ее правой рукой, когда ему кажется, что она портит его рисунки, и тем самым пачкает рукоятку ножа.
Пятый порез позволяет Юлиану почувствовать легкий дискомфорт от очередного ранения, а шестой — причиняет ту самую боль, которой парень так жаждет. Чем больнее ему становится от ранений, тем меньше он замечает боль в своей голове. Ему наконец-то удаётся заплакать, и Лютик стирает слезы кровавыми руками, только ещё больше пачкая лицо. Седьмой и восьмой порезы парень не помнит: яд снова играет с его сознанием, так что он просто принимает их появление как данность. Девятый порез на плече совсем крошечный, но Юлиан делает его, чтобы завершить картину. Теперь ему нравится.
Нож выпадает из руки Лютика, потому что на парня внезапно накатывает слабость. Сказывается болезнь, ужасно сильная головная боль и внушительная потеря крови. Он хочет встать и убрать беспорядок, чтобы Геральт не расстроился, когда вернётся, но не может заставить себя даже сдвинуться с места. Боли и усталости слишком много, поэтому Юлиан просто сидит на полу и наблюдает, как с каждой каплей крови из его тела утекает жизнь.
Возможно, оно и к лучшему, что его жизнь закончится так. Своеобразный бунт перед болезнью, желание доказать вселенной, что он сам решает, когда ему умереть… Лютик не знает. Он не хотел убивать себя: лишь облегчить такую невыносимую боль единственным доступным ему способом. Но сейчас… сейчас ему не хватает сил, чтобы исправить все то, что он натворил.
В коридоре слышатся шаги. Звук проникает в сознание барда с задержкой, будто через пелену сна. Дверь их комнаты отворяется, и Юлиан правда хочет повернуть голову в сторону звука, но накатившая слабость не позволяет этого сделать, поэтому он не двигается, наблюдая за тем, как капли крови медленно стекают по руке, собираясь на полу уже довольно внушительной лужей.
Мешочек с деньгами с характерным звоном падает на пол, и монеты разлетаются в разные стороны. На секунду — всего на секунду — Геральт решает, что Лютик мёртв. И его мир разлетается вдребезги у него перед глазами.
Затем парень делает рваный вдох, и ведьмак, переборов такой несвойственный для него шок, бросается к Юлиану. Хватает из сумки лечебную мазь, отпихивает ногой окровавленный нож, рвёт на Лютике и так уже испорченную рубашку, чтобы относительно чистыми кусками ткани постараться остановить кровь.
Геральт перевязывает парню раны под пристальным взглядом слегка мутных голубых глаз, которые словно не верят, что он настоящий. Ведьмак кажется барду прекрасным видением, что ему подсовывает его больной умирающий мозг. Но от прикосновений Геральта действительно становится легче, а ощущение лоскутков ткани на руке, что передавливают его раны в попытке остановить кровь, причиняют дискомфорт, и это словно возвращает Юлиана в реальность. Парню хочется верить, что пик приступа прошёл, и самое худшее осталось позади.
— Черт, рана слишком глубокая, — бормочет Геральт скорее сам себе. Один из порезов действительно вышел глубже других, словно Лютик пытался добраться до кости. — Придётся зашивать.
— Ладно, — отвечает бард, хотя это был не вопрос, и звук его голоса заставляет ведьмака вздрогнуть.
Геральт зашивает ему руку в абсолютной тишине, стараясь делать это так аккуратно, как только может, чтобы не причинить Юлиану большей боли, но, кажется, тот снова перестал её чувствовать. Голова все еще раскалывается, и сознание мутное до ужаса, но всё же Лютику стало легче. Присутствие ведьмака рядом всегда облегчает страдания.
— Ты сердишься на меня? — еле-еле слышно спрашивает парень, когда мужчина накладывает последний стежок. Геральт поднимает взгляд на барда и странно смотрит на него, но Юлиан сейчас не в самом адекватном состоянии и поэтому подтекст улавливает неправильно. — Прости, я не хотел тебя расстраивать.
Ведьмак не знает, что делать. Он, правда, не знает, потому что Лютик не должен перед ним извиняться. Не сейчас, когда они оба перепачканы в его крови и в воздухе витает ставший отвратительным запах железа. Парень не должен переживать, что расстроил его тогда, когда именно Геральт совершил самую большую ошибку в своей жизни. Так не должно быть.
— Я не сержусь на тебя, — все-таки произносит ведьмак, потому что это ответ на заданный вопрос, и это именно то, что Юлиан сейчас хочет услышать.
Лютик кивает и отстраненно наблюдает за тем, как Геральт заканчивает перебинтовывать ему руку.
— Надеюсь, ты её не обижал, — говорит вдруг парень, и ведьмак удивленно смотрит на него.
— Кого? — переспрашивает он.
— Ту девушку. Ты ей понравился, надеюсь, ты не обижал её, — говорит бард, и мужчине без преувеличения становится плохо. — Если ты хочешь спать с кем-то ещё, то я не против. Правда. Но только делай так, чтобы я об этом не знал, — просит Юлиан. Секс Геральта с другими людьми, без сомнения, будет делать Лютику больно, но если он не будет знать напрямую, а лишь догадываться, то сможет это игнорировать. И провалы в памяти ему в этом помогут.
Ведьмак рвано выдыхает.
— Ты хотел покончить с собой, потому что я изменил тебе.
— Я не хотел, — слабо возражает парень, потому что это правда. — Это вышло случайно. Мне стало плохо, когда ты ушёл… Я не смог вспомнить, где лежат зелья Йен, поэтому… пытался унять боль как мог. Это… помогло.
— Опоздай я на пару минут, и ты мог бы быть уже мертв! — восклицает Геральт, но скорее не от злости, а от страха. От страха потерять человека, которого он так по-настоящему и искренне любит.
— Но я жив. И почти в порядке, — отвечает Юлиан. Соображает он все еще медленно, но ему определенно становится лучше. Приступ сходит на нет. — Так, мы договорились?
— Договорились? Нет, Лютик. Нет! — ведьмак непроизвольно подрывается на ноги, потому что он больше не может этого выносить. Потому что парень смотрит так доверчиво и искренне, что становится больно. Геральт без преувеличения чувствует себя самым настоящим ублюдком.
— Почему? — бард правда не понимает. — Я ведь… я понимаю, что, чем хуже мне становится, тем меньше я могу тебе дать в постели. Тебе хочется нормального секса, и я не против. Ты можешь спать с кем хочешь, только потом, пожалуйста, возвращайся ко мне, — просьба выглядит жалкой, и Юлиан это понимает, но это именно то, что он чувствует сейчас.
— Нет, я… — ведьмак как-то бессильно взмахивает руками и пару секунд молчит. Говорить о чувствах сложно, и он банально не умеет этого делать, но сейчас нужно сказать все правильно. Потому что Лютик должен понять. — Мы с тобой не договоримся, — начинает мужчина, присаживаясь рядом с парнем на корточки и аккуратно беря его руки в свои. — Не договоримся, потому что нам это не нужно. Я хочу быть с тобой и только с тобой. Секс с другими людьми мне не нужен.
— Но ты же…
— Я соврал, — прерывает его Геральт, потому что он не хочет вспоминать, что именно он наговорил барду. Ведьмак не дурак и сейчас, когда он пробежался по воспоминаниям в своей голове, то понял, что Юлиану стало плохо еще до того, как он ушёл. Лютик просто не захотел или не смог сказать об этом, и, если бы Геральт остался рядом, то он смог бы среагировать и вовремя помочь, но… но его рядом не было, и случилось то, что случилось. — Я не трахал ту официантку, Лютик. Я не… я не смог, зная, что ты ждёшь меня.
— Но тебя так долго не было… — бормочет парень. На самом деле он не уверен, сколько именно прошло времени, но, раз он успел порезать себя и потерять такое количество крови, то явно не пять минут.
Ведьмак тяжело вздыхает.
— Я хотел, чтобы ты подумал, что я изменил тебе. Чтобы ты разлюбил меня, Лютик, и смог выжить. Ты ведь говорил когда-то, что единственное, чего ты не сможешь простить, так это измену. Если бы я знал… если бы я знал, что тебе стало плохо, я бы вернулся раньше. Прошу, прости меня, — просит Геральт и аккуратно целует барду руки, не замечая запаха железа, что витает в воздухе.
— Это было давно, — произносит Лютик, и ведьмак непонимающе смотрит на него. — Я говорил, что не смогу простить измену, но это было давно. До того, как я полюбил тебя, — парень улыбается уголками губ, а затем вздыхает и произносит: — Я так устал.
— Тебе нужно поспать, — говорит мужчина и поднимается на ноги. Он помогает Лютику смыть остатки крови с рук и лица и снять окровавленную одежду. Ошметками от рубашки барда Геральт вытирает кровь с пола, а затем открывает ставни, чтобы впустить в комнату свежий воздух.
Когда ведьмак заканчивает, Юлиан уже сидит на кровати и аккуратно натягивает на себя рубаху Геральта, стараясь не потревожить наложенные мужчиной повязки. Она Лютику чересчур велика, но парень кутается в неё и улыбается.
— Давно хотел примерить её, — признается бард, когда ведьмак ложится на кровать рядом с ним, и Геральт улыбается в ответ.
— Считай ее моим подарком, — говорит мужчина, притягивая парня ближе, кладя руку ему на живот и нежно целуя в висок. — Я люблю тебя.
— И я тебя, — Юлиан улыбается еще шире, прежде чем поудобнее умоститься в объятьях Геральта и закрыть глаза.
Спустя пару минут дыхание Лютика выравнивается, и он проваливается в такой нужный ему сон, в то время как Геральт не может сомкнуть глаз до рассвета. Сегодня он совершил самую большую ошибку в своей жизни, и только каким-то чудом она не стала фатальной.