Параллели

Мисао ничего не могла с собой поделать - она сидела и пялилась на неземной красоты лицо, которое не портили даже многочисленные ссадины и кровоподтеки. Когда санитарный вертолет загромыхал в небе, пришлось изо всех сил вцепиться в сиденье - не столько из-за страха высоты, сколько чтобы удержать себя от желания прикоснуться к бесчувственному молодому человеку перед ней. ...Великолепно, Мисао, из всех людей, с которыми можно развести шуры-муры, ты-таки выбрала парня, которого только что удачно подстрелила. Врач перевязывал пленнику кровоточащее плечо, плотно прижимая тампон к ране. Мисао заметила, что руки раненого дернулись, и тут же вскинула взгляд на его лицо: плотно сжатые от боли губы, горящие из-под полуприкрытых век синие глаза - у нее аж дух захватило. Сердце пустилось вскачь. - Эй, Макимачи, - позвал ее доктор, - подержишь, пока я осмотрю его голову? Мисао с трудом оторвалась от созерцания прекрасного лика и уставилась на окровавленные бинты. - А?.. Ах, да - конечно! Она неуклюже перехватила повязку, придавила ее к ране, почувствовав, как та начала тут же набухать теплой кровью. В горле встал комок, ее замутило: одно дело - палить по манекенам и мишеням, а вот видеть результат стрельбы по живой цели... - это, как говорится, две большие разницы. Особенно, если живая цель - такая... такая... Она, не в состоянии справиться, снова уставилась на его лицо - благодарение небесам, глаза мужчины были теперь закрыты. Врач отер лицо раненого влажным полотенцем, смыл кровь - и с каждым движением сердце Мисао замирало все больше и больше: в свои скромные семнадцать лет ей пока не довелось испытывать к кому-либо ничего подобного. ...Да что ж такое, я тебя спрашиваю? - раздраженно поинтересовалась она. - Что ж я за... - Смотри, что делаешь! - внезапно рявкнул доктор. - Зажимай, зажимай! Мисао опустила глаза - и точно, повязка съехала. - Извините! - торопливо исправилась она и поклялась выше шеи глаз не поднимать - а потому решительно уставилась пленнику куда-то в район груди. Обнаженной груди. Глаза против воли заскользили вниз - рельефный живот... темная дорожка, начинающаяся в районе пупка и исчезающая под ремнем его брюк... Мисао глубоко вздохнула и закрыла глаза. ...Судя по всему, дорога в Штаб-квартиру будет долгой... *** - Сиди смирно, понял? - Мегуми туго перебинтовывала торс Кеншина. - Пытаюсь, - сквозь зубы прошипел он, перекашиваясь от очередного всплеска боли. - Еще немного... Готово, - Мегуми закрепила концы повязки и встала. - Я не хочу, чтобы ты дергался в ближайшее время - выдержи хотя бы неделю, ясно? - Полагаю, запрет дергаться полностью исключает... ну, сами-знаете-что, - пропел с соседней кровати Сано. Мегуми резко развернулась, глаза кинжалами вонзились во второго пациента: - Хочешь, чтобы я устроила тебе внеочередную перевязку? - с угрозой поинтересовалась она, многозначительно покосившись на стягивающие грудь Саноске бинты. Он смешался, не найдя остроумного ответа; воспользовавшись паузой, Мегуми покинула лазарет с самым мрачным видом. - Эй, а чо я такого сказал, а? - Сано покосился на мрачную физиономию Кеншина и все понял. - Блин, вот дерьмо. То есть вы - ?.. - Да, - Кеншин осторожно откинулся на постель. - Вчера. - Черт, почему ничего не сказал? Будто не знаешь - рано или поздно я бы ляпнул какую-нибудь дурь! - пришибленно пробормотал Сано и умолк на пару секунд. - Слышь... Это... Я могу ее куда-нибудь пригласить? - увидев выражение крайнего недоверия на лице товарища, он тут же смешался: - Это я так, просто в голову пришло. Короче, что произошло-то, а? Похоже, что у вас, типа, были какие-то проблемки, но я думал - ничего серьезного... Кеншин пожал плечами: - Скажем, я не мог быть тем, кем она хотела меня видеть. - Хм, - фыркнул Сано, - не был или не мог быть, а? - И в чем разница? - нахмурился Кеншин. - В любом случае, сейчас уже все кончено и поделать ничего нельзя. Боже, я дико устал - ты дашь мне поспать или нет? Он прикрыл рукой глаза, надеясь, что намек будет понят правильно. - Блин, да будь Лисица у меня на коротком поводке, я бы... Кеншин демонстративно захрапел. - Ладно-ладно, я понял. Утро вечера. Спокойной ночи. - Спокойной, Сано, - тихо откликнулся Кеншин. Он лежал, глядя в темноту, и мысли неотрывно блуждали вокруг того молодого человека, с которым им сегодня довелось сразиться. Не давало покоя дурное предчувствие: похоже, его присутствие не сулило им ничего хорошего... *** В полной темноте Аоши лежал в своей камере, прислушиваясь к пульсирующей боли в голове и простреленном плече. Он поерзал на кровати, прикидывая, когда за ним придут. Без сомнения, они захотят выжать из него максимум информации. К пытке он был готов, однако умирать - э, нет, умереть сейчас он отнюдь не планировал. Сначала вернуться к ней... Щелкнул замок, и он мгновенно напрягся. Скрип - дверь приоткрылась на дюйм, потом раздался странный звук - будто на пол опустили что-то металлическое. Дверь снова закрылась. Однако характерного щелчка не прозвучало. ...Какого черта?! - Аоши сел на кровати. - Это еще что за фокусы? Прошло несколько мучительных секунд, когда он гадал, что же делать. Наконец, решив рискнуть, по стенке прокрался к двери, присел и пошарил в темноте рукой. Едва пальцы задели нечто металлическое, он мгновенно отдернул руку - на случай, если это ловушка. Ничего не произошло, и тогда он снова нащупал неизвестный предмет, теперь изучив его полностью. Сердце с сумасшедшей скоростью забилось в груди. Пушка. *** Сдав рапорт, Мисао устало брела по коридору. Зевнув, она с трудом приподняла веки и взглянула на часы. Чтоб я так жила - четыре утра! Так-так, ясно, почему она едва стоит на ногах - получается, она продежурила почти сутки! Не день, а сущий ад. Она впервые почувствовала, какова на вкус настоящая работа, более того - безумно гордилась участием в спасении агента Химуры, хотя ничего не могла поделать с сожалением относительно мужчины, которого ей ради этого пришлось подстрелить. Мисао как раз собиралась подумать, что теперь того ожидает, как невесть откуда взявшаяся рука схватила ее за шкирку и, мгновенно перехватив, зажала рот. Сорвавшийся с губ крик затих под широкой ладонью, а когда девушка рискнула посопротивляться, то сразу почувствовала ткнувшуюся в челюсть холодную сталь. - Заткнись, - произнес прямо в ухо тихий голос. - Мы немного пройдемся. Худое мужское тело вжалось ей в спину, подтолкнуло вперед. Она покорно шагнула, оцепеневшая от столь неожиданного поворота событий, вытаращив глаза от ужаса, попыталась хотя бы понять, кто ж ее поймал: краем глаза увидела ноги, однако на ногах красовались обычные форменные штаны. ...Как такое может быть?! Внезапно из коридора впереди донеслись приближающиеся голоса, и Мисао возликовала: таки-вот он, шанс! Однако прежде, чем она успела помыслить о возобновлении сопротивления, ее швырнули к стене и грубо развернули, навалившись всем телом. Он был значительно крупнее и многократно сильнее ее - Мисао даже не успела поднять глаз, чтобы увидеть лицо противника, как его голова резко склонилась вниз, жесткий рот прижался к ее губам, а нога грубо протиснулось меж ее колен. Возмущенно забулькав, она задергалась, пытаясь высвободиться, почувствовала убедительно ткнувшийся в живот ствол, тут же унялась. Двое шедших мимо мужчин увидели в них лишь сгорающих от чрезмерной страсти любовников. Один хихикнул на ходу: - Шли бы вы в комнату. Шаги затихли за углом, и Мисао бессильно поехала вниз по стене, заливаясь слезами. Нападающий наконец-то выпустил ее рот, и ее зеленые глаза, полные возмущение, встретились с удивленной ледяной синевой. - Ты! - едва не взвизгнула она, однако рука вновь мгновенно зажала ей рот, и мужчина мягко покачал головой. Давление ствола под ребром стало сильнее, и она сморщилась, поняв, что конкретно он имеет в виду. - Слушай внимательно, - с шелковой угрозой в голосе сказал он, - если хочешь остаться в живых, выведи меня отсюда, поняла? Она нетвердо кивнула, и они зашагали по коридору - на этот раз без остановок. *** Кеншина разбудило звяканье ножа по тарелке и безошибочно узнаваемый запах оладьев с джемом. Он открыл мутные глаза, чтобы узреть Сано, с огромным аппетитом уминающего здоровенную стопку блинчиков. Увидев, что Кеншин проснулся, тот приветственно вскинул вилку и что-то пробормотал с набитым ртом. На его кровати, спиной к Кеншину, сидела девушка. Каору. Следуя устремленному ей за плечо взгляду Сано, она тоже повернулась. - Ой, вы проснулись. Я тут пытаюсь быть полезной - вот, помогла с завтраком... Хотите кушать? - ее голос звучал бодро. На его взгляд – даже натужно бодро. Раньше, чем Кеншин смог что-либо ответить, Сано встрял с хитрой физиономией: - Ну, ты мне потом расскажешь, как именно потереть тебе спинку... Каору задохнулась в притворном возмущении и шлепнула его по руке. Оба расхохотались. Кеншин не смог справиться с ощущением, будто он здесь третий лишний. Это разом сделало его брюзгой: - Нет, благодарю, - буркнул он, разворачиваясь и собираясь встать. Боль в ребрах заставила перекоситься, а внезапное прикосновение руки Каору к его руке удивило. - Не-а, - она мягко заставила его снова лечь. - Доктор Такани строжайшим образом велела мне не выпускать вас из постели. Осознав, как это прозвучало, она яростно покраснела. - Хе-хе, - затрясся позади Саноске, - надеюсь, в отношении меня Мегуми дала тебе те же указания. - Уймись, Сано, - рявкнула Каору и встала, чтобы собрать поднос с завтраком для Кеншина. Она только-только начала ходить без костылей, так что процесс сервировки занял некоторое время - и Каору была этому несказанно благодарна: ей хотелось взглянуть в лицо Кеншину, уже избавившись от этого идиотского румянца во всю физиономию. ...Мда, вот это удачное начало, ничего не скажешь... - она подумала о просьбе мистера Катсуры. Попытка быть дружелюбной и сияющей рядом с Кеншином привела к тому, что она чувствовала себя полной дурой. Причем вдобавок не сомневалась - он видит ее насквозь, и от этого становилось еще хуже. ...С другой стороны. Я же должна была попытаться, верно?. Наконец поднос был собран, и, с удовлетворением отметив, что уши и щеки больше не горят, Каору глубоко вздохнула, натянула на лицо старательную улыбку и повернулась к Кеншину. Он сидел на кровати со скрещенными на груди руками - кажется, по-прежнему немного недовольный. Нет, постойте... ...Кажется, СТАРАЮЩИЙСЯ быть немного недовольным... Пошатываясь, она почти уже добралась до цели, как вдруг споткнулась о колесико больничной кровати. ...Каору полетела на пол, с ужасом следя, как взмыл в воздух поднос, а содержимое его опрокинулось на Кеншина; она больно шлепнулась, расшибив локти и ладони, тут же попыталась встать, как вдруг сильные руки подхватили ее и посадили на кровать. - Цела? - глаза Кеншина наполняло искреннее беспокойство, совершенно не вяжущееся со стекающим по лицу апельсиновым соком, заляпанными клубничным джемом бинтами, не говоря уже о горе блинчиков в коленях. - Господи, простите, ради всего!.. - взвыла Каору, хватая салфетку и пытаясь устранить причиненный урон. - Поверить не могу, неужели я... О, нет... - Да все в порядке, честное слово... Я... Я все равно собрался в ванную, вот и приведу себя в порядок, - Кеншин мягко остановил ее напор и направился в уборную, по пути собирая с пола элементы завтрака и сервировки оного. С бессильным стоном Каору опустилась на кровать, закрыла руками лицо. - Эй, да выкинь ты это из головы, - беззаботно заметил Сано, - наш суперкиллер вряд ли заплачет навзрыд - худо-бедно, но все же, думаю, апельсиновый сок на своей физиономии он уж как-нибудь переживет. Каору не смогла сдержать смех: Сано всегда мог взглянуть на вещи под новым углом. - Полагаю, ты прав, - она встала и начала менять испакощенное белье, - однако это не значит, будто мне от этого стало меньше стыдно. - Тогда зачем ты так стараешься его впечатлить? Неужели я в твоем сердце больше не на первом месте? - Сано с уязвленным видом схватился за грудь. - Знаешь, даже не знаю, с чего начать. Короче, это была не моя идея... - она как раз собралась поведать Саноске о диковинной просьбе мистера Кацуры, когда дверь ванной открылась и вернулся Кеншин. Каору прикусила язык и продолжила перестилать белье. - С завтраком я разберусь сам, - сказал, глядя на нее, Кеншин. - Спасибо, что прибрала кровать. - Пожалуйста, - пробормотала Каору. Она как раз гадала, не будет ли это выглядеть неприлично, если она сама отнесет его белье в прачечную, как в палату в сопровождении двух телохранителей вошел Кацура. - Кеншин, Сано, - в его голосе звучало непривычное напряжение. - У нас проблема.