Параллели

Маленький синий автомобиль, взбив клуб пыли, остановился. Дорога была проселочной, немощеной - такой же, как и ведущая к дому тропа. Кеншин и Каору наконец-то прибыли на место: небольшой домик в Оцу - деревушке за Киото. Каору выбралась из машины и принялась со стоном потягиваться - за время длинной дороги тело затекло, сейчас она испытывала настоящую радость и легкое чувство вины: поскольку водить она не умела, то и сменить Кеншина за рулем не могла. А он - это было заметно - маялся от боли в сломанных ребрах. Заметив, как он жмется, открывая капот, она кинулась помогать ему с вещами, получив в ответ благодарный взгляд и две небольших сумки. У дома был совершенно необитаемый вид. - Думаю, тут нам придется какое-то время пожить, - сообщил Кеншин. Каору, удивленно изучая невиданный прежде деревенский ландшафт, молча шла следом. ...Как много деревьев, - подумала она, глядя на окружающий дом со всех сторон темный лес. Кеншин отпер зловеще заскрипевшие двери. - Вы когда-нибудь раньше тут были? - спросила Каору, и ей из недр дома откликнулось гулкое эхо. - Нет. Но это место всегда было зарезервировано за мной на случай эвакуации, так что я знал, где и что. Но сам тут не бывал. Дом с привидениями, не находишь? - Угу, - согласилась Каору, глядя на покрывшие все вокруг пыль и паутину. Она не смогла сдержать дрожи, когда вошла внутрь, - чем-то закончится ночь в таком месте? ...Как странно... А ведь здесь куда чище и безопасней, чем в тех местах, где мне доводилось спать, пока я бродяжничала. И вообще - рядом Кеншин, так что перестань вести себя, как последняя трусиха! Она вернулась к оставленным в коридоре вещам и по дороге обнаружила помещение, являющееся единственной спальней, - судя по ветхости дома, поспать тут успело не одно поколение. В стенном шкафу обнаружились запакованные в целлофан футоны и белье. ...Хвала небесам, - подумала она, взглянув на толстенный слой пыли. Она как раз вытаскивала одеяла, когда услышала лязганье металла и, кажется, чертыхания Кеншина. Сердце выскакивало из груди - она кинулась на звук и выглянула в прихожую, увидев свет, льющийся из-за одной из дверей, где она обнаружила ванную комнату и в ней - Кеншина, пытающегося поднять с пола ножницы. На полу под его ногами валялись пряди рыжих волос. - Что вы делаете? - спросила она, стараясь не смотреть в упор: он был без рубашки, и вид его обнаженного торса вызывал странную неловкость. - Стригусь, - ответил он, поднимая ножницы. - Слишком приметно. Надо еще перекраситься. - О... Кеншин снова начал кромсать длинные волосы; Каору заметила, как он сморщился, подняв вверх руки, и сообразила, что ему нужна помощь. - Кеншин... Если хотите, могу подстричь. Похоже, ребра вас серьезно беспокоят. Она подошла и протянула руку за ножницами. - Правда? Ты не против? - Нет, конечно же, нет. Насколько коротко стричь? - Ну... думаю, покороче. Надо, чтобы не было ничего общего. В общем, как-нибудь, - Кеншин развернулся к ней спиной, и Каору уставилась на предоставленную ее рукам рыжую гриву. - Ладно. Поехали. Она зажала прядь между пальцами, изумившись ее мягкости. Поднесла ножницы. Стриганула. Проводила взглядом посыпавшиеся ей под ноги рыжие волосы. ...Вот ведь караул... Она стригла и стригла, задевая его голову пальцами, и от каждого прикосновения у Кеншина мороз бежал вдоль позвоночника. Он пытался игнорировать удовольствие от мягких, легких касаний, однако битва была заведомо проигрышная. Сам того не замечая, он стиснул кулаки - аж костяшки побелели. Закончив со спиной, Каору зашла спереди и моментально покраснела от близости его обнаженной груди. - Э... А тут есть, на что присесть? - кашлянув, поинтересовалась она. - Если бы вы... ты был чуть пониже, мне было бы проще. - О... ОК, - Кеншин оглядел спартанскую ванную, заметил в углу низенькую табуретку, на которую и уселся, обнаружив аккурат на уровне своих глаз туго обтянутую футболкой грудь Каору. Он немедленно опустил взгляд, однако было уже поздно: абсолютно незваное тепло заструилось по телу и решительно обосновалось в паху. ...Вот черт... - Кеншин, подними голову, - попросила не осведомленная о его проблеме Каору. Он подчинился, закрыв глаза и зажав руки между ног, - мечтая только о том, чтобы она не заметила растущую выпуклость на его штанах. Проклиная предательское тело, Кеншин сидел, мечтая и не мечтая о скорейшем окончании этой сладкой агонии. Каору, меж тем, радовалась, что его глаза закрыты: теперь она без помех его разглядывать - его лицо находилось совсем рядом, такое молодое и мягкое - сейчас, когда он скинул маску вечной серьезности. Оно было такое... красивое. Темные ресницы, светлая кожа, четко очерченный рот... - Каору внезапно почувствовала жгучее желание этот самый рот поцеловать и едва не расхохоталась от собственного безумия. Неожиданно веки его поднялись - и Каору обнаружила, что смотрится в фиалковые озера. - Закончила? - чуть хрипловато спросил Кеншин, откашлялся и пояснил: - Твои пальцы замерли, вот я и подумал... - А?.. - захлопала глазами Каору, смущенная таким близким взглядом. - Н-нет, еще чуть-чуть осталось... Прости, я просто волосы убирала... Еще минутку! Яростно сконцентрировавшись, она заторопилась со стрижкой, высунув от усердия меж губ кончик языка. Будто завороженный, Кеншин не мог отвести от него взгляд: ...Я с ума сошел... Почему я думаю, каким бы он был на моей коже? - он почувствовал себя конченым извращенцем. - Вот! Готово! - триумфально сообщила Каору, оглядывая свою работу. Руки Кеншина автоматически взлетели к голове, ощупывая непривычно короткие пряди. - Хочешь взглянуть? Вон там есть зеркало, - Каору указало на маленькое квадратное зеркальце над раковиной, и Кеншин отправился ознакамливаться с результатом. Ему показалось, будто он обрел потерянного в далеком детстве брата: на него смотрел мужчина торчащими короткими рыжими волосами, совершенно не похожий на "настоящего него". Сколько себя помнил, Кеншин всегда носил длинные волосы, так что сейчас он испытал нечто вроде шока. Он потрогал свою шевелюру, пытаясь осознать и привыкнуть к из новой длине. Его молчание забеспокоило Каору: - Ну... Как? Нравится? - Годится, - ответил он, глядя на себя в зеркало. - Надо просто привыкнуть, и все, - он попытался ободряюще улыбнуться, однако улыбка получилась весьма натянутая, и он сам это почувствовал, а потому обратил взгляд к пузырьку с краской. - Мы еще покраситься собрались, помнишь? - Верно, - Каору протянула руку. - Эм-м... Может, подойдешь поближе к ванной? Кивнув в знак согласия, Кеншин направился, куда ему было велено, захватив по дорогу полотенце. Встал на колени, перегнувшись через край. - Готово. Каору склонилась над ним и тщательно выдавила ему на голову содержимое пузырька и, как шампунь, начала втирать в волосы. Если честно, ей очень нравилось касаться его - тепло и близость его тела действовали на нее очень ободряюще. Но если Каору эти прикосновения доставляли простое удовольствие, то ей и в голову не могло прийти, что ее пальцы делали с Кеншином: каждый раз его будто било током, и это вкупе с тем, что она вертелась совсем рядом, поминутно задевая его телом, уже начинало медленно сводить его с ума. Эрекция - не исчезнувшая, а только, как выяснилось, затаившаяся, мстительно вернулась, и он был чертовски благодарен и рад, что в последний миг сообразил прихватить полотенце. - Вот, - Каору потянулась к вентилям. - Наверное, надо оставить минут на двадцать или около того. Кеншин с облегчением вздохнул, резко поднялся, случайно толкнув Каору, - на миг их лица непозволительно сблизились, и оба удивленно замерли. - Прости, - пробормотал Кеншин, первым приходя в себя и отворачиваясь. Он присел на край ванной, старательно пристроив скомканное полотенце себе на колени. ...Идиот! - мысленно рявкнул он. Каору закончила мыть руки. Выключила воду. Присела рядом с Кеншином, тихонько застонав, - сегодняшние напряжение и беготня все же разбередили рану в почти зажившей ноге. - Можно? - спросила она, потянувшись мокрой рукой к его полотенцу. Кеншин разом ярко покраснел, с трудом сбросил оцепенение и, заикаясь, возразил: - Э... ну... П-почему бы тебе не обзавестись собственным? Стараясь все время держаться к ней спиной, он выскочил из ванной, пробежал в комнату и, найдя там стопку полотенец, практически бросил одно из них в недоумевающую Каору, а сам, бормоча что-то о дровах, метнулся прочь. *** Небольшая квартирка где-то в Токио. Закинув руки за голову, Сано лежал на футоне и смотрел на мерцающие за окном огни большого города, гадая, все ли хорошо. Из штаб-квартиры до сих пор не было ни вестей, ни дальнейших инструкций, а потому он начинал уже слегка нервничать. ...Ладно, что толку дергаться, все равно я сейчас не в форме, проку от меня – что от козла молока. Он перевернулся на бок, стараясь двигаться плавно и осторожно, дабы не бередить рану в груди. Потом Сано подумал о том, кто ему эту рану нанес, и стиснул кулаки. ...Мы до тебя еще доберемся, скотина!.. Тихий стук в дверь - и Сано тут же напрягся; бесшумно, как кошка, поднялся и на цыпочках прокрался к двери. Прильнул к глазку. Брови у него сразу же полезли на лоб: Мегуми. - Эй, а ты чего тут делаешь? - поинтересовался Сано, отпирая дверь и профессиональным взглядом окидывая коридор на предмет посторонних. - Вызов на дом, - Мегуми указала на виднеющиеся в вырезе его расстегнутой рубашки бинты. - О, это кстати. А то я тут как раз заскучал, - Сано изобразил наилучшую из набора дьявольских улыбок и посторонился, давая Мегуми войти. - Заблуждаешься. С социальной помощью этот визит не имеет ничего общего, - докторесса опустила на диван свой саквояжик и, скрестив руки на груди, развернулась. - Мне нужно взглянуть на твою рану - не мог бы ты снять рубашку? - зная Сано, она могла представить его возможную реакцию на эти слова, а потому заранее закатила глаза. - Блин, а я думал - не дождусь от тебя этой просьбы никогда! - Сано хлопнул в ладоши и мигом сбросил рубашку с плеч, швырнув ее в Мегуми с точностью, сделавшей бы честь профессиональному стриптизеру. - Ты закончил? - раздосадовано уточнила она, роясь в инструментах и перевязочном материале. Сано надулся: - Фи-и... Ты какая-то скучная, Такани Мегуми. Куда подевалась чокнутая и дикая девчонка, которую я знал? - Да что за ересь ты несешь? Я никогда не была, говоря твоими словами, "чокнутой". И дикой - тоже. - А кто подложил на стул Кацуре пищалку? - Ты сам и подложил, дубина. - Ха, но подумал-то он на тебя. А как насчет того раза, когда ты, я и Кеншин решили перекинуться в стрип-покер? - Да никогда такого не было! Сано, заткнись на секунду, ладно? - с сердитым стоном Мегуми практически сорвала бинты с его груди, дергая и нажимая чуть сильнее, чем требовалось. - Ай! Да больно же! - взвизгнул Сано, шарахаясь от ее рук. - Блин, куда девалась твоя клятва Гиппократа?! - Я оставила ее там, где ты позабыл свою серьезность! - зашипела он, шлепая его по голове. - А что ты под ней подразумеваешь? Взрослое поведение? - Сано поскреб ушибленное место, пытаясь изобразить обиду. ...Этот негодяй на самом деле тащится, - Мегуми потрясенно покачала головой. - Вот что, Сано, валять дурака будем после того, как я закончу. А теперь - умоляю - рот на замок, хорошо? - Правда? Валять дурака? Как скажешь. Кстати, ежели считать меня дураком, то я действительно предпочитаю позицию "женщина сверху"... - увернуться от удара Сано все же не удалось. *** Каору смотрела в черный бархат ночи, не в силах уснуть. Тут не было городских огней, и тьма была самой настоящей - она раньше даже и представить не могла, что так бывает: действительно, хоть глаз коли. В тишине было слышно, как Кеншин возится и ворочается в своем углу - похоже, он тоже маялся. Каору никак не могла забыть его вида, когда он стоял перед ней, - уже после того, как смыл краску с волос: он стал совершенно другим человеком, и ей это понравилось. Ведь теперь можно воображать, будто они - просто еще одна существующая в мире парочка, на время снявшая домик в деревне, - вовсе даже не безжалостный убийца и вверенная его попечению девушка. ...Хочу ли я, чтобы он тоже так думал? - Заснуть не можешь? - она чуть не подскочила от неожиданного вопроса. Гадая, доносится ли до него отчаянный стук ее сердца, Каору кивнула во тьму: - Д-да. Ты тоже? - Угу. Всегда с трудом засыпаю в незнакомых местах. Хотя для тебя, наверное, это как раз не проблема, - он пожелал откусить себе язык, едва закончив фразу, и буквально перекосился от собственной тупости. - Прости. Я не хотел будить плохие воспоминания. - Да все в порядке, - возразила она. - Ты прав: где мне только спать ни приходилось. Если, конечно, это вообще можно назвать сном. Знаешь, наверное, я первый раз как следует выспалась, только попав к вам... После краткой паузы Кеншин спросил: - Можно мне поинтересоваться, каким образом ты оказалась в такой... э-э... ситуации? - он бы скорее умер, чем признался, насколько этот вопрос волновал его с самого первого мига их встречи. - Да нет, ничего... Убежала из дома, когда была в седьмом классе. Ну, самая банальная история - дома жить было невозможно... Сначала попробовала получить какую-нибудь помощь от государственных организаций, занимающихся беспризорниками, но все, что они хотели, - вернуть меня обратно... Они не верили, когда я рассказывала про отчима... Куда там - он же этот... образцово-показательный гражданин. Последние слова прозвучали с такой интонацией, с такой почти осязаемой насмешкой, что у Кеншина похолодело сердце. - Он над тобой… надругался? - почему-то этот вопрос вызвал несказанное смятение. - Не успел, но это было просто вопросом времени. Понимаешь, когда папа умер, мама снова вышла замуж, и сначала все было просто великолепно. Отчим был самим совершенством - и как муж, и как отец - весь из себя такой заботливый, куда деваться... Мне было девять лет - откуда ж мне знать тогда про все эти любящие взгляды и ласковые прикосновения. А вот когда я стала постарше, я поняла, что дело нечисто. В одном мы с ним совпадали: мама ничего не должна знать. Она и не узнала: умерла, веря, что ее муженек - добрейшей души человек... И, знаешь, я этому рада. - А что с ней случилось? И почему ты решила утаить от нее правду? - После смерти отца она сильно сдала... Никак не могла прийти в себя. Она была такой... такой хрупкой... если б узнала про отчима, уже бы никогда не оправилась. Я не могла этого позволить - я должна была ее защитить, я любила ее и должна была сама о себе позаботиться. Она умерла от рака, когда мне стукнуло двенадцать. Тогда-то я и сбежала. - Каору... - не выдержал Кеншин, больше всего на свете желая взять ее сейчас за руку, - господи, какую страшную ношу тебе пришлось нести! Мне так жаль, - он сам понимал, какими глупыми и бессмысленными были его слова, однако большего предложить или сделать все равно не мог. - Спасибо, Кеншин... Я никому не рассказывала про свою жизнь - и рада, что это произошло. Теперь мне легче. Опять же - ты про меня немного узнал. ...Да, - подумал он, - я узнал, что ты смелая и заботливая, что готова страдать сама, нежели причинять боль тем, кого любишь. - Ты - удивительная девушка, - сказал он, глядя во тьму в ее сторону, и с этими словами к ней будто пришла теплая волна. Каору наконец-то расслабилась, тьма вокруг перестала казаться угнетающей, обернувшись уютным и безопасным коконом, который они теперь делили на двоих с Кеншином. Каору улыбнулась и закрыла глаза. *** Аоши проснулся резко, будто его включили. Рука по-прежнему сжимала оружие. После того, как яхта вышла в открытое море, он доверил управление автопилоту и отправился поспать. В противном случае, он бы просто отключился на ходу. ...Боже, который час? - он потер лицо. В каюте было темно, от сна в неудобном кресле спина затекла и теперь противно ныла. Аоши встал. Потянулся, размяв позвоночник. - Черт, стареем, братец. Вон, уже хрустим... Он пошарил по стене в поисках выключателя, но едва свет залил каюту, забыл обо всем и лишь оторопело захлопал вытаращенными глазами. Желудок сделал кульбит. Кровать была пуста. Девчонка исчезла.