Параллели

Мисао смотрела на склоненную голову Аоши, гадая, каким это таким образом можно жалеть человека, похитившего ее под угрозой пристрелить. И тем не менее - деваться было некуда. Кто бы ни была эта Айко, она, видимо, много для него значила. Кроме того, похоже, ее похититель оказался и ее спасителем: пусть она по-прежнему в лапах врагов, однако теперь вокруг тепло и безопасно. ...С остальным разберемся позже. Мисао повернулась и задохнулась от резкой боли в ноге. От этого звука Аоши поднял голову - и сердце Мисао едва не остановилось, когда она увидела в глазах его квинтэссенцию боли. Поняв, что разоблачен, он замер: мгновенно и лицо, и глаза полностью лишились всех эмоций. ...Вот, значит, как оно... - подумала Мисао. - Отсюда так легко не сбежишь, - он поднялся на ноги. - Во всяком случае, не советую. Я не собираюсь обзаводиться новой привычкой - спасать тебя. - Постой! - крикнула Мисао. - Ты мне хоть имя свое скажи! А то я устала мысленно называть тебя Гад-Который-Меня-Спер. От ее дерзости его брови чуть приподнялись, однако он спокойно ответил: - Пожалуй. Аоши. Шиномори Аоши. Ты также планируешь представиться мне по всем правилам? - Таки да. Мисао Макимачи к вашим услугам. - Отлично. Теперь, когда с церемониями покончено, я могу идти? - Еще нет. Кто такая Айко? Лицо Аоши резко побледнело. - Не твое дело, - отрезал он. - Чтобы не смела больше произносить это имя. Он вышел, резко захлопнув дверь. ...У... какие мы обидчивые буки... - прищурилась Мисао. - Кто бы ни была эта Айко, это его больное место. Кстати, о больных местах, - она встала с кровати: все тело, но особенно нога, горело адским огнем. Окинув себя взглядом, она убедилась, что на ней только больничная сорочка, под которой ничего нет. ...Неужели... - она подумала, что Аоши мог оказаться тем, кто ее и переодевал, - кровь мигом прилила к щекам. - Ну и пожалуйста! Надеюсь, ты досыта насмотрелся на мое... “неоформившееся тельце”! - сердито подумала она. Пока ее столь мерзко не обозвали, она считала, что сложена вполне неплохо! Мисао выглянула в окно: зелень и туман. Симпатичный, однако совершенно незнакомый пейзажик. Попытка открыть окно успехом не увенчалась: оно даже не шелохнулось. В потолке имелись вентиляционные люки, но-таки маленькие даже для нее. Да, похоже в этот раз ее серьезно посадили под замок. Печально вздохнув, Мисао плюхнулась обратно на кровать. ...Все ты, Аоши, - подумала она. *** Пол комнаты расчертило оранжевое солнце, льющееся сквозь шторы. Каору с книжкой в руках лежала на футоне и уже минут пятнадцать пыталась прочесть одну страницу. Безуспешно - после трагических новостей в голову ничего не лезло. А она так порадовалась, когда утром купила эту книжку, - раньше-то не было возможности почитать всласть, разве что в детстве, когда она еще ходила иногда в библиотеку... Вздохнув, Каору откинула книжку и перевернулась на спину. После звонка от Кацуры Кеншин сразу притих и исчез. Она знала - это не первая катастрофа в его жизни, и сердце при этих мыслях щемило. Тем не менее, Каору чувствовала - он сейчас нуждается в одиночестве, а потому не совалась, заняв себя хлопотами по дому, уборка и все такое. Потом устроилась с книжкой, надеясь на приятное времяпровождение, чего не произошло: и вот, она лежала, прислушиваясь к гнетущей тишине, напоминающей грозовую тучу, что заглянула в дом, да так там и осталась. В коттеджике не было радио, сюда не доносился шум машин (да и откуда бы он доносился?) - и уже становилось не по себе: может, пойти его проведать? Сколько можно сидеть в одиночестве? - она настороженно прислушалась, не приближаются ли его шаги. Мысли Каору вернулись к походу в деревню - удивительно приятному. Деревенские, похоже, купились на рассказ, что он - дальний родственник хозяина этого коттеджика, решивший провести некоторое время на свежем воздухе, чтобы поправиться после автокатастрофы. Сама она являлась его преданной подругой, которая, естественно, хотела постоянно находиться рядом - и, если честно, эта роль пришлась ей по душе, пусть даже все это и было лишь легендой. Зато теперь она имела право прикасаться к нему, быть рядом - а он, похоже, вовсе не возражал и отлично играл роль заботливого друга. Она вспомнила, как он вскинул руку при резком сигнале грузовика, будто пытаясь защитить ее... Хотя, наверное, причина была в его бесконечных тренировках - просто доведенный до автоматизма рефлекс; уж никак не проявление симпатии... - и все равно, этот жест заставил ее затрепетать. ...Кеншин, что ты со мной делаешь? - она со стоном прикрыла ладонью глаза. - Что с тобой? Каору подскочила, отдернув руку от лица: Кеншин стоял в дверях и озадаченно смотрел на нее. - Все хорошо! - слишком горячо откликнулась она, усаживаясь. - Ты как? - О, все нормально, - он сел на пол, поджав колени. - Прости за сегодняшнее, дело в том, что... - Я знаю, - тихо перебила Каору. - Можешь не объяснять. Их глаза встретились, и во взгляде Каору он прочел истину. - А ведь у меня было чувство, будто ты в курсе, - заметил он с самоуничижающим смешком. - Кацура рассказал тебе, верно? Обо мне. Каору попыталась спрятать удивление: - Да. Он рассказал про твоих родителей и как ты стал... убийцей, - это слово больше не пугало ее, однако симпатии к его профессии она по-прежнему не питала и питать не собиралась. - Я знаю - это нападение разбудило страшные для тебя воспоминания. - Да, - пробормотал он, - трудно поверить, что после всех этих лет что-то смогло так сильно на меня подействовать. Я даже не думал, что снова станет так больно... Я считал себя защищенным от этого, но, похоже, ошибся... ...Он нес в себе эту эмоциональную замкнутость все время, - поняла Каору. - Но ведь он человек и не может вечно зажимать себя! Теперь она поняла, отчего так волновался Кацура, почему он хотел что-нибудь сделать. - Но, Кеншин, разве не замечательно, что ты еще способен чувствовать боль? Или ты не понимаешь, что это значит? Если б ты ничего не ощущал, кем бы ты тогда был - просто... - она осеклась, подавившись едва не слетевшим с языка словом. - ...чудовищем? - его глаза пронзили ее насквозь. - Ведь ты именно это подумала, впервые встретив меня? - Нет, я никогда... - Врешь, - его холодный ответ отмел возможные возражения. Каору уткнулась взглядом в колени. - Ты прав, - наконец, призналась она. - Я действительно тогда о тебе подумала именно так. Именно это слово. Но больше так не считаю, - она подняла голову, - веришь мне? Кеншин внимательно посмотрел на нее: - Да, верю. Твои глаза не могут врать - честнее их я никогда не встречал. - Правда? - удивилась Каору. Она не помнила комплимента желаннее. - Веришь мне? - легкое поддразнивание в голосе заставило ее сердце забиться чаще. Эта волшебная фиалковая глубина тоже не могла врать. - Да. Миг превратился в вечность, время остановилось - они смотрели друг другу в глаза, каждый желая что-нибудь сказать, как-нибудь нарушить неловкую тишину, - и не находя слов. Что может сказать человек, когда земля внезапно переворачивается, и все вокруг летит в тартарары? Кеншин разрушил чары, откашлявшись: - Не заняться ли обедом? - он поднялся на ноги. - Да, - обалдело кивнула Каору. ...Это что еще за чертовщина только что случилась?.. - Что мы испакостим сегодня вечером? - Есть отличный кусок тофу, который просто мечтает, чтобы его покромсали, - губы Кеншина тронула неловкая улыбка. Он подал Каору руку, помогая подняться, и она приняла ее, улыбнувшись в ответ. *** Молодая женщина услышала шорох замка и вскинула голову навстречу вошедшему человеку. ...Пусть это будет Аоши, умоляю... Всхлип сорвался с ее губ, она снова привалилась к холодной стене, увидев посетителя. - Я ранен в самое сердце, Айко, - шелковистым голосом заметил мужчина, - я-то думал, мы с тобой подружились... - он присел на кровать, заставив девушку отодвинуться как можно дальше - насколько ей позволили веревки. - Душенька, у меня плохие вести. Твой возлюбленный Аоши облажался, а значит не появится тут, как мы уговорились... - он улыбнулся вырвавшемуся из ее груди крику, полному боли. - Однако... - затянутая в перчатку рука медленно потянулась к щиколотке и начала неторопливо ласкать ее - нога девушки непроизвольно дернулась, однако сама она не шелохнулась: полгода неволи преподали немало ценных уроков. - У тебя все еще есть шанс. Будь... поласковей. Ну?.. - он провел рукой вдоль ее ноги, коснулся бедра и начал указательным пальцем чертить ленивые узоры. Пытаясь не рыдать, она кивнула, от этого движения темные длинные волосы упали на лицо. - Отлично. Взаимопонимание - это всегда приятно. Я с каждым днем все больше и больше прихожу от тебя в восторг, вынужден даже признать, что отнюдь не жажду окончания нашего с тобой совместного времяпровождения. Мы ведь неплохо повеселились... - он легонько ущипнул Айко за бедро, тут же его рука переметнулась к груди и грубо стиснула ее сквозь белую рубашку. - Ты моя сладенькая... - он наклонился, едва не соприкасаясь с ней лицом. Девушка вздрогнула, из-под зажмуренных век полились слезы. - Вот он, нектар отчаяния, - с удовлетворением заметил гость, слизывая соленые капли. - Увы, боюсь, сегодня вечером я занят, так что давай перенесем на попозже, договорились? Уверен, ты будешь волноваться так же, как и я. Сладкие грезы, моя нежная Айко, - мужчина поднялся на ноги, прощально прикоснулся кончиками пальцев к воображаемой шляпе и вышел, оставив женщину лежать на кровати. ...Чудовище... - подумала она, - Если б я только могла увидеть твое лицо, чтобы плюнуть в него... Самым потрясающим, что за эти полгода, пока она была его пленницей, он ни разу не открыл ей ни лица, ни даже руки - она ни разу не видела его, он всегда прятался - перчатки, маска... Маска, которая сначала пугала ее до судорог, но потом она поняла, что самым страшным в нем является голос. Этот насмешливый шелковистый баритон. Как же ей хотелось порвать ему глотку! ...Если б у меня хватило смелости покончить с собой... - в отчаянии подумала она. - И Аоши бы освободился... Аоши... Она знала, что из этих двух он был пусть ловким и безжалостным убийцей, однако все же не настолько аморальным и порочным отродьем, как тот, кто похитил ее. А ведь в такие игры всегда выигрывает тот, кто беспощадней. ... Аоши, ах, если б перед смертью я могла бы снова увидеть тебя... - она упала на кровать, зайдясь в бессильных рыданиях.