Преподаватель

Да чёрт его знает, чья это была идея. Чонгука. Чонгук постоянно вспоминал, что надо съездить к нему на квартиру и сделать там уборку. Моет посуду, или пылесосит, или протирает пыль, или стаскивает с Тэхёна одежду, чтобы отсортировать и засунуть в стиральную машину — и вот это вот своё: на квартире бардак, всё в грязи, пауки свадьбы справляют по углам, крысы в пыли катаются, домовой сбежал от стыда, мама скоро уже в Пусане чихать начнёт, у неё аллегрия на грязь... А может и Тэхёна это была идея. Ему было, нахер, интересно, как жил его мальчик без него. Хотел он, зараза, подсмотреть. Сколько они уже вместе? С октября? А сейчас конец декабря. И по сути Чонгук жил у Тэхёна безвылазно, потихоньку перетаскал нужные вещи, освоился, вписался, а вот собственное маленькое одинокое логовишко Чонгука Тэхён ни разу не обозрел. Так хотелось иногда, что сил нет. Подсмотреть, что там было у любимого мальчика, пока никто из них ещё не знал, что Чонгук его любимый мальчик. Хотел пойти и перетрогать все вещи Чонгука, которые ещё валялись по шкафам, перещупать всю кухонную утварь, покрутить все замки и краны и подёргать все ручки в квартире, посидеть на всех подобающих местах и поваляться на всех лежбищах. Ну так просто. Потому что всё это пользовал, трогал, щупал и сминал своим весом любимый, дорогой и ненаглядный Гукки... Так что вполне могло статься, что Тэхён и предложил. Как-то так это было, наверное: "Милый, давай правда метнёмся на твою старую хату и там приберём? Ты же вроде хотел перед праздниками?" Ну или всё же Чонгук. Если он, тогда, наверное, так: "Тэ. Тэ. Хён. Хён, остановитесь, пожалуйста, на минуточку. Хён. Уф. Нет. Да. Да, там особенно нравится... Ох... Хён, давайте заедем ко мне... В смысле, к бывшему мне... Хотя бы проветрить для очистки совести... Уй, хён, что же вы творите..." Как бы там ни было, но это настало. Двадцать восьмого декабря, когда Рождество уже благополучно тю-тю, а главные праздники года — День рождения Тэхёна и Новый год — ещё не навалились, Тэхён с Чонгуком уговорили таки друг друга настроиться на серьёзный лад и отправиться на старую квартиру, которая была куплена родителями Чонгука и в которой он жил до октября. Поехать туда и навести там относительный порядок. Чонгук хотел всё убрать. Тэхён хотел всё прочувствовать до того, как Чонгук всё уберёт. Семинары, лекции, консультации и подготовка к зимней сессии были на один вечер посланы к херам, Тэхён сел за руль, его как-бы-для-всех-без-подозрений троюродный младший брат (которого он с полчаса назад усосал всего с головы до ног и обратно и которым сам был ответно усосан) сел на переднее пассажирское, и они покатили в сторону окраины города. Ничего там особенного на этой конкретной окраине не было. Обычная застройка из числа спальных районов. Точнее, у Тэхёна был спальный район, а у Чонгука был какой-то прямо-таки сонный район и даже замшелый, мирно дрыхнущий, но с лёгким налётом декаданса и трущёбности во всём облике. Не то чтобы криминальный, Боже упаси, но такой... В общем, соседи там косились. И возможно, куда-то докладывали. И первое, что почувствовал Тэхён — это нехорошую такую тревогу на уровне подсознания. Задницей своей почуял, так даже можно сказать. Чонгук, который с ним был теперь на одной волне, словил его взгляд в зеркальце заднего вида над лобовым стеклом и чуть заметно кивнул: конспирацию требовалось включить на максимум. Внешние обстоятельства были, кажется, за них. Тэхён с Чонгуком приехали вечером, рожи ещё на подступах к нужной улице сделали постные, по въезде во двор — каменные, а у подъезда высадились так, будто только что побывали на похоронах и теперь собирались поминать покойника. Всё для целей конспирации — вот их тактика на сегодня. Не то что пальцем друг к другу не прикоснулись — даже взглядом не обменялись. Чонгук смотрел под ноги, Тэхён — в сторону. Вылезли из одной машины и пошли в один подъезд так, будто высадились из одного вагона метро и идут к одному выходу в город. Вообще незнакомые люди. Бабушки и дедушки с собачками по двору не прохаживались. Мамочки с колясками или с едва стоящими на слабеньких ножках младенчиками туда-сюда не прогуливались. Парочки по углам не целовались. Пьянь по кустам и та не валялась. Пустой двор. Даже в окно из-за занавески никто наружу не глядел. Тэхён решил, что ему сегодня везёт. Чонгук открыл дверь подъезда на всю ширину и шагнул внутрь, не оглядываясь. Тэхён подзадержался и поймал закрывающуюся дверь буквально в последний момент. Им надо было на верхний этаж. Тэхён вызвал лифт и остался ждать, пока он соизволит приехать. Чонгук поскакал по лестнице и оказался у дверей квартиры ещё быстрее Тэхёна. Едва Чонгук открыл дверь квартиры, Тэхён плавно скользнул внутрь, после чего Чонгук всё с тем же похоронным лицом зашёл сам и закрыл дверь за собой. Тэхён решил, что миссия выполнена по крайней мере наполовину. В крохотной прихожей Чонгук остановился перед Тэхёном, долго-долго смотрел ему в глаза, не говоря ни слова, а потом всё так же молча начал сдирать с него одежду. Через пять минут они были в душе. Через полчаса — в кровати. У Чонгука тут была простенькая односпальная кровать, на которой было не развернуться, и Тэхён спросил, как планировалось водить в эту квартиру девушек, и Чонгук ответил, что родители не думали, будто их Чонгук после Лизы будет водить сюда каких-то там девушек. А сам ты не думал, что будешь, спросил Тэхён. А сам я думал, что я собираюсь прилежно учиться, сказал Чонгук. На Тэхёна опять накатило, что по сути он, Тэхён, взрослый мужик и преподаватель, а Чонгук — студент-первокурсник и невинный мальчик. И вот сейчас препод-извращенец совратит своего студента-отличника, и растлит его, и надругается, и насовершает с его молодым телом всяких пошлых непотребств и прочих грязностей. И Чонгук, зараза, естественно спросил тихим робким голосом: "Господин Ким, если я вам отдамся, вы поставите мне зачёт?" И Тэхён, скотина, естественно, ответил: "Сперва я посмотрю, готов ли ты, и на что именно ты готов". И Чонгук, паскуда, естественно, протянул к нему слегка дрожащие руки, дотронулся кончиками пальцев до его обнажённой груди, а потом прикоснулся губами к его губам так, будто в жизни ни с кем не целовался и вообще не представляет, что надо делать и как. И естественно, крышу у Тэхёна сорвало. В невинное дитя и коварного соблазнителя они игрались до трёх часов ночи. Разнообразия ради они через два раза на третий менялись ролями, и тогда Чонгук изображал изнеженного и пресыщенного богатенького ублюдка, а Тэхён — кристально честного высокоморального работника сферы образования, абсолютно не готового к жизни, в том числе половой. Но в три часа Тэхён сказал, что либо Чонгук даст ему немного передохнуть, либо на рассвете будет вывозить из квартиры остывшее тело. Чонгук согласился лежать тихо и не мешать Тэхёну спать, уложил Тэхёна поудобнее, сам пристроился рядом, одну руку подсунул Тэхёну под шею, другой взял его за член, и поскольку действительно больше не вертелся, Тэхён смог наконец заснуть. Последней мыслью Тэхёна перед тем, как отключиться, было что-то насчёт того, что чонгукова квартира приносит реальну удачу, и надо сюда заходить почаще. Утром Чонгук не стал будить Тэхёна, хотя тот всё же проснулся, едва лишь перестал ощущать горячее тело рядом. Он слышал и даже смутно видел сквозь полуопущенные веки, как Чонгук бродит по комнате. Шторы были закрыты, но судя по всему ещё только начинался рассвет. Чонгук долго копался в шкафу, затем сходил в душ (очень верно после ночных игрищ), оделся в какой-то из своих многочисленных спортивных костюмов, какие-то вещи положил на стул рядом с кроватью и принялся за интенсивную, хотя и тихую уборку. Тэхён валялся в кровати почти до двенадцати, потом наконец встал и обнаружил, что Чонгук нашёл для него на смену вчерашней одежде красивые шёлковые пижамные брюки и такой же шёлковый халат. Видимо, это был комплект. Тэхён подивился тому, откуда такие вещи могли взяться у его Чонгука, который кроме футболок, джинсов и спортивных костюмов вообще никакой одежды не признавал, и решил, что это может быть подарок родителей. Вроде как сын уезжает, чтобы начать взрослую жизнь, и хотя приводить девушку в крохотную квартирку на односпальную кровать не предполагалось, но надо же с чего-то начинать. Хотя бы со стильной домашней одежды. Собственная одежда Тэхёна была аккуратно развешена там же на спинке стула, а вот белья он не нашёл и решил, что Чонгук положил его в стирку. Тэхён взял приготовленные для него вещи и побрёл, чуть пошатываясь, из спальни через небольшую гостиную прямо в ванную комнату. По пути он обошёл сперва диван, потом небольшой обеденный стол, потом яростно пылесосившего ковёр Чонгука, шлёпнул его по заднице, обтянутой тонким трикотажем спортивных штанов, и получил ответный шлепок, куда более звонкий, потому что пришёлся по голой коже. Настроение, и так вполне себе отличное для утра, ещё больше улучшилось. Стоя через минуту под душем Тэхён даже начал мурлыкать какую-то мелодию, которую последнее время регулярно крутили по радио. Закончив с водными процедурами Тэхён кое-как обтёрся висящим на сушилке влажным полотенцем (наверное, им рано утром пользовался Чонгук), натянул пижамные штаны, накинул халат, не запахивая его, и прямо так, с влажными волосами, босой, довольный, улыбающийся и напевающий песенку себе под нос, пошёл в гостиную. Уже на пороге ванной со стороны гостиной слышался непонятный шум: словно бы лихорадочное движение и вроде бы даже звуки голосов, но Тэхён решил, что Чонгук задел пылесосом за какую-то мебель и теперь выключил его и ругается с неодушевлёнными предметами. Ванная комната была в небольшом закутке, для того, чтобы попасть в гостиную, надо было обогнуть угол, и Тэхён, огибая его, громко и напевно произнёс: — Милый, что-то после этой нашей ночки мне жуть как хочется жрать. У тебя найдётся что-нибудь в холодильнике?.. И замер. В гостиной их было трое, включая стоящего в растерянности Чонгука. Одна из троих — женщина, не так чтобы очень молодая, но ухоженная и хорошо одетая. Довольно высокая для кореянки. Красивая. Пальто на ней было расстёгнуто, и она прижимала к груди небольшую блестящую дамскую сумочку. На Тэхёна она смотрела как на привидение и не кричала, казалось, только потому, что не могла поверить в его реальность. Ещё тут был мужчина. Он выглядел постарше женщины. И даже старше Тэхёна лет, может быть, на десять. Он был совсем чуть-чуть выше женщины ростом. Одет неброско, но видно, что дорого и с большим вкусом. Его лицо показалось Тэхёну странно знакомым... Так странно, необычно знакомым, будто Тэхён видел это лицо много раз, но не в точности такое, а... — Тэ... хён, — произнёс Чонгук срывающимся голосом, и Тэхён только в этот момент непроизвольно перевёл взгляд на него. На его лицо. — Тэ... Тэхён, — снова начал Чонгук и облизнул губы в точности таким движением, как сам Тэхён это проделывал сотни, тысячи... миллионы раз. Глаза у Чонгука были огромные и совершенно круглые. — Тэхён. Мои родители приехали.