Преподаватель

До самого вечера они сидели в спальне. Все четверо. Отец поставил стул возле стены, затем принёс из гостиной и поставил рядом ещё один, и они сели там с матерью. Тэхён сидел на краю кровати и гладил по голове свернувшегося на смятых простынях калачиком и прижавшегося к нему Чонгука. Мать сидела, положив на колени и стиснув обеими руками свою стильную блестящую сумочку, словно это был спасательный круг, единственный в этом море безумия, и смотрела на Тэхёна. Потом на Чонгука. Потом снова на Тэхёна — и на Чонгука опять. Будто не могла решить, кто из них двоих тот самый фантастический зверь, которых в природе не существует. А отец сидел рядом с ней на соседнем стуле и читал переписку Тэхёна и Чонгука. Всю, какая была. Тэхён сказал ему, когда они привели Чонгука в чувство, кое-как успокоились и разошлись по позициям — ещё раз сказал, громко, вслух, теперь уже при всех: читайте то, что пишу я. Читайте. Если выдержите. А то, что пишет Чонгук — это тайна переписки. Она не для вас. А Чонгук, когда это услышал, сказал: нет. Папа, читай всё. И если ты опять захочешь кого-то убить, убивай меня, а не Тэхёна. Это я чудовище. Ты это поймёшь очень быстро. Вот отец и читал. Тэхён видел краем глаза, как ему неприятно. Страшно. Противно. Даже, наверное, блевотно, потому что он то бледнел, то краснел, то порывался делать какие-то движения, будто хотел размозжить телефон об стену. Или об голову Тэхёна. Или об голову Чонгука. Или об свою. Растереть проклятый телефон с проклятой перепиской в пыль. Прямо вместе с головой. Какое счастье, что я так часто писал Чонгуку, как сильно я его люблю. Даже когда писал, как сильно я его хочу, всё равно писал ему, что он мой любимый. Мой любимый и единственный на всём белом свете мальчик... Но ещё лучше было бы, Тэтэша, если бы ты поменьше писал своему мальчику, как именно ты хочешь любить его каждой конкретной предстоящей вам ночью. Поменьше бы описывал, в каких позах, под каким углом и сколько раз ты его возлюбишь и вылюбишь. И какую именно часть его тела. И какой именно частью твоего собственного тела. И что ты ждёшь от него ответно, сколько актов и какой интенсивности. Знаешь, это один из лучших каминг-аутов перед родителями из всех таких каминг-аутов, когда либо существовавших и предстоящих. Поздравляю, мужик. Лавровый венок твой, и главный приз тоже. Это шедевр. Пацан двадцати лет от роду лежит на кровати на руках у своего любовника, который преподаёт у него в универе экономику и старше его на пятнадцать... ах ты мать твою, нет, уже практически на шестнадцать лет! — а папаня пацана в это время сидит в нескольких метрах и читает, в каких выражениях сынок на протяжении нескольких месяцев описывал в мессенджере этому преподу все свои фантазии насчёт пенисов и яичек. И очень талантливо описывал. Как мастер художественного слова. А препод, редкой отзывчивости человек, к тому же образованый, всесторонне развитый и с пытливым умом, каждую предложенную ему тему развивал и не давал ей загнуться, скукожиться и опасть. Папаня гей-панику словил бы, наверное, если бы читал это не в связи со своим сыном, а просто на каком-нибудь анонимном форуме для людей, которым нечем заняться вечерами. Да и мать, может быть, тайная яойщица. Кто их там знает, эту семейку, что у них в головах, если у них сын такой фантазёр и выдумщик. Явно же наследственное. Из поколения в поколение — такой талант... Чонгук не спал. Он лежал в прежней позе, прижавшись к Тэхёну, и смотрел в никуда. В комнате было тихо. Никто из них не пытался больше произнести ни слова, и постепенно Тэхён перестал коситься на родителей и сосредоточился на своём мальчике. Он продолжал гладить Чонгука по голове, пропуская пряди волос между пальцами, а Чонгук просто лежал рядом и никак не реагировал. Сам того не замечая, Тэхён отъехал чуть назад, развернулся и склонился над Чонгуком. И с каждой минутой склонялся всё ниже и ниже, но никак не мог заглянуть ему в глаза. И за руку тоже не мог его взять, потому что Чонгук сжал руки в кулаки и прижал их к собственной груди в каком-то защитном жесте. И только когда Тэхён сместился совсем уж прилично, Чонгук внезапно вцепился ему в пояс и потянул на себя. Если бы на Тэхёне были джинсы или хотя бы обычные брюки, пусть даже без ремня, Чонгук бы притянул его обратно или сам пополз за ним, как привязанный, но это были мягкие свободные пижамные штаны со слабой резинкой, и они тут же легко поехали вниз, обнажая бок и бедро, и никакой халат не успел это прикрыть. Со стороны зрительских рядов послышался сдавленный писк, и Тэхён словно очнулся. Оказывается, уже порядком стемнело. В комнате царил полумрак. Давно пора было бы включить свет, встать, нормально одеться, нормально застелить эту чёртову постель и нормально сесть за стол. Хоть какой — хоть обеденный, хоть стол переговоров. Видимо, эта идея пришла в головы им всем, вот так сразу посетила умы четырёх разных людей, потому что они все одновременно начали шевелиться, встряхиваться, собираться по кусочкам и с силами, неловко переглядываясь между собой. По идее первым следовало бы дать команду к действию отцу или Тэхёну, но Чонгук оказался решительнее всех. — Давайте ужинать, — сказал он, выпутываясь из простыни, полы тэхёнова халата и из самого Тэхёна. Затем Чонгук сел, спустив на пол ноги, потёр лицо, взъерошил приглаженные с одного бока, но всклокоченные с другого волосы, помассировал загривок — и внезапно потянулся к Тэхёну, обхватил его за плечи и ткнулся лбом ему в шею. А потом слегка приподнял голову и туда же в шею поцеловал — смачно, звонко и с большим чувством. Тэхён почувствовал, что начинает краснеть, как будто ему шестнадцать, а не тридцать пять. Кстати, ему уже недолго тридцать пять. Тридцать шесть уже через несколько часов неизбежно. Мать опять не то ойкнула непроизвольно, не от взвизгнула, отец выдохнул с шумом, а затем они так же с шумом все вместе, вчетвером, начали подниматься с мест, чтобы скрыть неловкость. И едва только встали, как Чонгук снова навалился на Тэхёна, сгрёб его в объятия и принялся беспорядочно целовать. Кажется, родителям всё-таки хватило сил, ума и такта выйти из комнаты и оставить Тэхёна и Чонгука в относительном одиночестве, потому что дверной проём всё равно смотрел прямо на открытое пространство гостиной, а сломанная дверь была намертво заклинена в стене. Тэхён ничего не мог сделать с Чонгуком. Во-первых, потому что Чонгук был сильнее. А во-вторых, потому что Чонгук был. И всё. Этого хватит. На улице, да и в квартире тоже, темнело стремительно. Родители включили свет в гостиной, и Тэхён слышал, что они о чём-то там разговаривают между собой вполголоса, но Чонгук не давал ему ни на чём сосредоточиться, кроме себя, так что Тэхён даже и не пытался. Наконец — сколько времени спустя, было непонятно, — Чонгук решил, что уцеловал лицо, шею и грудь Тэхёна достаточно для того, чтобы можно было немного перевести дыхание. В смысле, набрался от их близости достаточно сил, чтобы пережить расставание длиною в один метр физического пространства. Теперь действительно можно было думать про ужин. Чонгук быстро собрал по комнате разбросанные вещи Тэхёна, бегло осмотрел, снова отшвырнул в сторону, подскочил к шкафу, и через полминуты у Тэхёна уже был новый комплект чистой одежды — белая футболка с каким-то невзрачным логотипом и тёмные спортивные штаны. Ну а что ещё можно было найти у Чонгука в гардеробе? Только такое. Самое лучшее. Тэхён подумал, что в идеале надо было бы умыться. Причесаться нормально, а не пятернёй, особенно после всех этих истерик и катания по кровати в обнимку со свёрнутым в комок одеялом. Но для этого предстояло всё равно пройти через гостиную. То есть всё равно предстояло выйти на яркий свет и появиться перед родителями в том виде, в каком он пребывал сейчас. — Идём, Тэ, — сказал Чонгук и потянул Тэхёна за руку на выход. Тэхён подчинился и пошёл за ним. В дверном проёме Чонгук внезапно затормозил, обернулся и снова поцеловал Тэхёна, на этот раз в щёку. И опять это был солидный, существенный такой "чмок", который ни с чем не спутаешь. Не прямо такой вот любовный, но и не дружеский. И не братский. Эдакий поцелуй восторга, что ли. Тэхён глянул Чонгуку в лицо и понял, что да. Чонгук смотрел на него с восхищением, едва ли не с обожанием. Но стоило Тэхёну в ответ потрепать Чонгука по плечу и отвести взгляд, как он тут же заметил, что родители сидят за столом и смотрят на них двоих. Мать тут же принялась суетливо переставлять на столе какие-то чашки и плошки, а отец так смотреть и продолжил. Не сводил глаз вообще. Тэхён был готов поклясться, что в этот момент он думает о том первом сообщении, в котором Чонгук написал, что Тэхён классный. Конечно, Тэхён сейчас никаким местом не казался классным, да только вот Чонгук выглядел как человек, всё равно уверенный в этом на сто процентов. И даже на двести процентов, потому что он был уверен за двоих. — Мам-пап! — сказал Чонгук громко и практически в одно слово. Родители встрепенулись, словно сейчас должно было произойти что-то сверх-важное, чего они давно уже ждали. Словно их взрослый сын наконец-то привёл домой человека, с которым хотел связать свою судьбу. Внутри у Тэхёна похолодело. За тридцать пять лет Тэхёна никто ещё не приводил официально знакомить со своими родителями, чтобы сказать им что-то жизненно важное. Да где там за тридцать пять? За тридцать шесть уже. Чонгук потянул Тэхёна дальше в гостиную, прямо на середину, прямо под проклятую люстру, прямо под свет прожекторов и вспышки фотокамер, поближе к телеобъективам и вожделеющей толпе, и снова произнёс: — Мам-пап! Теперь, когда вы всё знаете — познакомьтесь. Это мой Ким Тэхён. Он преподаёт у нас в университете экономику. Мы с ним любим друг друга и теперь вместе. И будем вместе всегда. Тэ, познакомься. Это моя мама Хёри. Она тоже преподаёт, только вокал. Работает в Пусане в музыкальной школе. А это мой папа Ю. У него полиграфическая фирма. Мам-пап, как вы удачно приехали. Мы с Тэ как раз сегодня собирались делать здесь уборку, так что вы свободно можете оставаться ночевать. А завтра у Тэ день рождения. Можно было бы отпраздновать сразу и его, и мой, и Рождество, и Новый год. Всем вместе. Вы согласны? Семейный праздник. Тэ, ты согласен? Тэхён не мог произнести ни слова. — Здрав... Здравствуйте, Тэхён, — проговорила Хёри. — Это так... неожиданно. Мы... Мы с Ю рады с вами наконец познакомиться. Тэхён глянул на неё, на то как она кусает губы, как опускает глаза, как теребит кончиками пальцев край скатерти... Она явно была до сих пор в шоке от того, кто оказался избранником её сына. Но она столь же явно не была настроена против. Тэхён наблюдал за людьми столько лет, что понимал их достаточно чётко. Хёри была удивлена, смущена и ошарашена, но это не меняло сути дела: Тэхён ей понравился. — Здравствуйте, Тэхён, — сказал в этот момент Ю. Взгляд Тэхёна непроизвольно метнулся в его сторону. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. — Интересный любовный роман я сегодня прочитал, — продолжил Ю. — Никогда не думал, что такое где-то с кем-то реально происходит. И насколько оно сильное. Я рад, что вы и Чонгук встретились. И рад с вами познакомиться. Добро пожаловать в нашу семью.