Преподаватель

К полуночи у Тэхёна возникло стойкое ощущение, что Чонгук уезжает уже в эту пятницу на рассвете — настолько все его ласки, прикосновения и поцелуи были похожи на прощание. Тэхён был готов к тому, что Чонгук не даст ему уснуть до рассвета, что петтингом ничего не закончится, но Чонгук в этот вечер был... Даже непонятно... Он был тем самым мальчиком, которого Тэхён так мечтал обрести. Которого надо было ласкать, а не трахать. С которым занимаются любовью, а не сексом. В этот вечер у них была странная любовь, какая грезилась Тэхёну предрассветными часами в те полузабытые времена, когда он ещё делил постель с женой. Чонгук был такой, будто не осознавал своей сексуальности, не понимал, что они, двое мужчин, делают друг с другом, зачем они это делают и почему не могут остановиться. Тэхён чувствовал себя растлителем, когда смотрел на обнажённое тело Чонгука и прикасался к нему. И к своему тоже прикасался, потому что его мальчик на это смотрел. Наверное, это было бы так, как сегодня, случись их первая близость при несколько иных обстоятельствах. Наверное — если бы они доиграли до конца ту игру, где жилище Чонгука сковал мороз. Если бы та реальность заменила текущую. Тогда после поцелуя Тэхён снял бы с себя одежду и предстал перед Чонгуком обнажённым: одинокий мужчина, который ищет близости с симпатичным юношей. А потом бы Чонгук тоже разделся, чтобы показать — он хочет абсолютно того же. И в той реальности у них тоже ничего бы в первый раз не было, кроме чего-то неловкого, стыдного и изумительно желанного по причине этого стыда. Той реальности не случилось, игра закончилась поцелуем, от которого у обоих всё перемешалось и скомкалось внутри, а сегодняшний вечер словно бы подвёл итог: они были вместе точно впервые, и наслаждались друг другом впервые, и смущались друг друга впервые — и готовились к расставанию тоже в первый раз. А в полночь Тэхён уложил своего мальчика головой на подушку, накрыл одеялом и гладил и целовал его руку до тех пор, пока по размеренному дыханию не понял — Чонгук заснул. Тэхён устроился рядом, боясь прижиматься теснее, чтобы ненароком не разбудить, поцеловал Чонгука в висок, шепнул что-то глупо-нежное на ухо, потом закрыл глаза и... Ну что, кросавчег, поговорим? О, Господи... Нет, не он. Но так тебе будет даже лучше, потому что я гораздо ближе, мыслю куда рациональнее и советы у меня чисто практические. Начинается... Началось, Тэтэша, началось. Причём уже давно. А сейчас просто продолжается. Я хочу спать. Исчезни, пожалуйста. Не хочешь ты спать. Ты хочешь взять себя за хрен и ещё разочек тайком насладиться. Хотя ты вроде неплохо кончил. Уйди. Прошу тебя. Не сегодня. Тут ты прав, если я и уйду, то не сегодня. Сегодня как раз лучшее время, чтобы проанализировать ситуацию и оценить уровень поднявшегося из глубин свежего дерьма. Хотя почему свежего? Это то самое, которое с тобой изначально. Ключевое дерьмо твоей жизни — одиночество. Давай я признаю, что я съехавший с катушек развратник и урод, ты согласишься, и будем баиньки, давай? Не дам. Хуюшки тебе, Тэтэша, а не баиньки. Оставь свой хуй в покое и начинай рассуждать. Начну с предложения: я сейчас засну, ты мне приснишься, там всё обсудим и рассудим, потом я проснусь, а тебя нет, идёт? СтоИт. Но уже опадает. Ты что же, хочешь рационально мыслить только во сне, а в период бодрствования существовать в фазе дикой хризантемы? Нет, Тэтэша, это так не работает. Я лежу в постели и сейчас усну. Сейчас я усну. Всё нормально. Тепло, сухо, новая пижама в клеточку. Пижама — это хорошо, Тэтэ. Это тепло. Пригодится, когда опять будешь валяться в койке один-одинёшенек и думать: вернётся мальчик обратно, не вернётся?.. Тэхён перевернулся на бок, сел, свесив босые ноги с кровати, и прислушался к себе. Пить, есть, ссать и срать не хотелось. Не хотелось гулять. Не хотелось смотреть телик. Не хотелось читать, слушать записи концертов Баха, рубиться в шутер, вешать новые жалюзи, готовиться к лекции, курить, плевать в тёмный бездонный провал между лестничными пролётами. Даже звонить Намджуну и плакаться в трубку и то не хотелось. Хотелось лечь обратно, и чтобы этой хуйни с летней практикой и Пусаном в помине не было. Чтобы она исчезла к хуям. Как отвлечься, Тэхён не знал, потому что за те месяцы, что они были с Чонгуком вместе, расставание маячило только либо очень отдалённое, как призыв Чонгука в армию, либо очень эфемерное, как сама возможность расстаться однажды когда-нибудь нескоро. Иногда, конечно, на Тэхёна накатывало при виде симпатичных парней и девушек, отирающихся возле Чонгука, но всегда оказывалось, что возле самого Тэхёна тоже кто-то откровенно трётся. И тут же выяснялось, что Чонгук дни и ночи напролёт занимается вовсе не рассматриванием чужих задниц и передниц, а бдит, как голодный сторожевой пёс, чтобы любимого хёна не увели, не похитили, не обидели и не облапошили как лоха. Но вот настал момент, которого Тэхён не ждал совершенно — выездная практика. А судя по реакции, и собственной, и Чонгука, подготовиться к этому они не успели оба. Тэхён встал, стараясь производить поменьше шума, и двинул на кухню. И только там вспомнил, что единственная в доме, последняя, початая уже бутылка соджу стоит в тумбочке возле их кровати, потому что они иногда делали по глоточку перед тем, как предаться традиционным безобразиям. А дверца у тумбочки открывается только рывком, а если медленно, тогда жутко скрипит, и в любом из этих случаев Чонгук проснётся. Да и вообще, Тэхён не нуждался сейчас в выпивке. Он нуждался в проветривании мозгов. В структурировании поналезшего в голову депрессивного дерьма... Депрессивное дерьмо, Тэтэша, — это нормальное состояние психики взрослого мужика, который трахается с молоденьким мальчиком и типа там его любит. Не "типа", сучонок. По-настоящему я его люблю. Да ясен хуй, говно вопрос, Тэтэша, без базара. Любишь. И держишь при себе. Но вот случилось неизбежное, про которое я тебя ещё когда предупреждал, в октябре? Подходит мальчик к ёбарю своему и говорит: "Ну всё, папаша, бывай. Поеду развеюсь в Пусан. Хороший город, популярный. Много молодёжи". А ёбарь ему: "Погоди, лапулечка, не бросай меня, я же больше никому не нужен, у меня же без твоей заботы очко слипнется и хуй усохнет. Кого я лизать буду от макушки до пяток?" А мальчик ему... А мальчик мне скажет: "Хён, я быстро, подумаешь, месяц какой-то, мы же с вами уже опыт имеем, я же без вас один на старой квартире целую неделю прожил, где неделя, там и четыре". Вот что он мне скажет, понял? Да понял, понял, тренированный ты мой. Глотни водички и успокойся. Кстати, одинокому никто водички не принесёт, ты же помнишь мудрость народную? Одиноко из нас двоих тут только тебе, урод, потому что я к тебе в приятели не набиваюсь, а ты вылазишь из своей норы, едва только случай представится. Знал бы, где ты там прячешься, давно бы вытравил. Последний разум себе вытравить хочешь, Тэтэ? И что, будешь пребывать в блаженном идиотизме? Там по крайней мере никто не будет мне подсовывать идейки, как проводить старость. Конечно не будет, Тэтэ, можешь не сомневаться. Какие идейки? В сумасшедшем доме для престарелых всё строго по графику, идейки пресекаются в зародыше. Ну разве что тебя кто-то для опытов будет иногда забирать... Давай проведём опыт, а? Я разбираюсь со своими проблемами сам, один, без твоего участия, а ты охуеваешь от моих способностей и самоликвидируешься нахуй? Хороший план. Соглашайся. А, мы обмениваемся планами на несостоятельное будущее? Хорошо, Тэтэшка, вот тебе мой план: ты отправляешь пацана в Пусан, а пока он там, меняешь замки, продаёшь квартиру, бросаешь работу и укатываешь в свой Дэгу, только тебя и видели. Ну что, как план? Вижу, ты первый охуел. Раунд за мной... Тэхён подошёл к окну, опёрся ладонями о край подоконника и прислонился лбом к холодному стеклу. Кажется, это никогда не закончится — это безостановочное беспокойство, эта неуверенность в том, какое будущее ждёт их отношения, этот страх потерять, который, кажется, выше и обширнее страха быть обнаруженными и разоблачёнными. Постоянный приток дёгтя в бочку с мёдом, постоянный сквозняк в уютном жилище, вечная тень на радужной картине жизни. И нет из этого выхода, некуда бежать, невозможно что-то придумать. У Тэхёна точно не хватает мозгов. А занять чужие, например, у Чонгука, Тэхён боится. Они оба и без того словно два маньяка раз за разом возвращаются к теме, которую оба страшатся и которую пытаются избежать: что будет, если им придётся разойтись и разорвать отношения. И неизвестно, что хуже: если они сами что-то испоганят, или если это сделает непреодолимая сила... А знаешь, как перестать бояться раз и навсегда, Тэтэ? Ну просвети. Только не надо ёрничать, прошу тебя. Давай серьёзно. Давай как мужик с мужиком. Как будто ты разумный взрослый человек без прибабаха, без кинков и фетишей, и сам можешь найти для себя аргументацию. Хочешь, чтобы я делегировал тебе сейчас свою волю и полномочия решать за меня, а сам остался... кем? Ёбарем? Особью, которая думает не двумя полушариями, находящимися в черепе, а двумя тестикулами, болтающимися между ног? Вот опять эти дурацкие детские обиды, Тэ. Опять, стоит снять розовые очки и высунуть голову из такой же розовой задницы, как у тебя начинаются обидки. Но поскольку из нас двоих разумен только я, я тебя прощаю — снова. И хочу тебе показать ситуацию с той стороны, с которой ты на неё ещё не смотрел. А когда покажешь, ты съебёшь наконец, ублюдище? Нет, конечно же. Мы с тобой едины, куда мне деваться? От такого придурка я бы и сам свалил, но не судьба. А ведь мне всего-то и надо тебе сказать, что твоё скорое одиночество... Ладно, пожалею тебя и скажу — твоё возможное одиночество... Так вот оно совсем не должно тебя пугать. Во всяком случае не больше, чем сосуществование с парнем твоей мечты. Чего это вдруг? Сказал бы — сам подумай, но думать тебе нечем, так что поясню. Вот есть у тебя кто-то. Мальчик этот твой. Разве тебе не страшно? Был бы он просто неким партнёром, которого можно в любой момент заменить, тогда не было бы и проблем. Но он ведь твой, как ты говоришь, единственный. Неповторимый. Незаменимый. Уникальный. Долгожданный. Каждого, кто обладал бы хоть одиним из этих качеств, совершенно любым, ты смог бы заменить — да, Незаменимого в том числе. Но такого нового парня, чтобы отвечал сразу всем твоим требованниям, такого, чтобы перекрыл твоего мальчика по всем статьям без исключений — такого ты в жизни своей не найдёшь. Причём я не говорю сейчас, что таких не существует. Я говорю о том, что второй раз сорвать джек-пот тебе не светит. Тебе его в наказание послали свыше или в награду, и свыше ли вообще, а может быть это слепой случай или какие-то мифические силы зла — этого утверждать нельзя. Но вот он сейчас у тебя есть — и что, ты счастлив? Просто ответь себе самому на вопрос, который ты никогда себе не задашь, потому что до уссачки боишься: ты счастлив, Тэтэша? Не в те моменты, когда встаёт и тем более не в те, когда кончаешь. Я про всё остальное время. Разве счастье наполняет всё твоё существо? По-моему, нет. По-моему, тревога — вот то, в чём ты живёшь постоянно. Твоё тревожное состояние всегда с тобой. Отведи глаза от его лица, убери руки с его тела, отойди в сторону хоть на шаг туда, где не сможешь чувствовать его тепло, послушай тишину там, где только что звучал его голос. Что это с тобой, что вокруг тебя, Тэ? Можешь мне не врать. И себе не ври. Это страх. Это не страх потерять однажды. Это страх потерять прямо сейчас. Вечная тревога. Никогда не проходящее до конца беспокойство. Что он заболеет. Что упадёт с лестницы. Что попадёт под машину. Что столкнётся с хулиганами. Что его будут хейтить. Что его ожидают неудачи. Что он разочаруется в тебе, а будет винить себя. Что он разочаруется в себе самом. Что ты губишь его молодость. Что губишь его право на семью. Что лишаешь его нормальной жизни. Что он будет несчастлив. И за каждой точкой твоего беспокойства, за каждым всплеском тревоги, чередуясь с ними и вклиниваясь строго между — лишь одно. Секс, секс, секс, секс. И ничего больше. Вот твоя жизнь, за которую ты вроде бы боролся и о которой ты столько лет мечтал. Ты получил её. Всё как мечталось. Больше, чем мечталось. Кто же знал, что мечта на практике будет вот такая — красивая, бессмысленная и состоящая только из двух половинок: тревоги и секса. Поочерёдно. И больше между ними не будет ничего... Стекло нагрелось и больше не охлаждало кожу. Тэхён выпрямился на секунду, а затем сместился в сторону и прислонился лбом к новому участку, который показался ему ещё более холодным, чем в первый раз... Знаешь, что такое одиночество, Тэ? Да знаешь, конечно же. Просто в своих фантазиях отрицаешь, потому что вбил себе в голову совсем другую картину мира и желаешь мерять всё по ней. А одиночество — это понимание того, где заканчиваются границы твоей ответственности и насколько чёткие это границы. Когда ты одинок, ты точно знаешь, где перестаёшь быть ты и начинаются другие люди. Которые тебе ничем не обязаны и которым ты ничем не обязан. Ты волен управлять собой, потому что ты знаешь, куда приложить силу, и можешь предсказать, в каком месте получишь ответ. И даже свою собственную реакцию предсказать ты тоже можешь. А когда тебя двое — вот как сейчас, когда твой мальчик лежит за стеной на кровати и спит, как ангелочек, — тогда ты не знаешь, где всё ещё ты, а где уже нет. И когда между вами не пара, а несколько сотен метров, не знаешь этого. Границы размыты. Их нет. Нет барьера, периметра, который ты охраняешь. И когда твоего мальчика попытаются обидеть, унизить, притеснить, ты не сможешь отделить себя от него, так же, как не хочешь разделяться с ним в минуты радости и счастья. Тебе кажется, что рядом с ним ты вдвое более силён, а на самом деле ты слабее во столько раз, во сколько можно лишь представить, а представить страшно. Что ты сделаешь, если тебе попытаются причинить зло? Отмахнёшься, отбрехаешься, ударишь, уйдёшь. А что ты сделаешь, если зло начнут причинять ему? Не отвечай мне. Я тут, глубоко внутри. Я чувствую, как забилось твоё сердце. Ты знаешь, что я прав, потому что на вред в его адрес ты среагируешь непредсказуемо, и сейчас ты наконец-то это понимаешь. В его лице ты получил не исполнение своих тайных желаний. Ты получил тяжкую ношу, которая забирает у тебя защитные силы, и однажды ты с ней не справишься. Одиночество спасало тебя до сих пор. Союз же с этим парнем сделал тебя мишенью для любого зла, и с ним, к слову, произошло то же самое. Сейчас, вдвоём, вы куда более крупная мишень для чего угодно... Стекло стало казаться скользким, и лишь спустя несколько секунд Тэхён понял, что это из-за испарины, покрывающей сейчас его лоб... Но это всё лирика и политинформация. Лекция на потоке. Теория взаимоотношений и собственного отношения к ним. Только вот помимо теоретизирования у тебя сейчас есть и практические вопросы, и с ними тоже всё ой как погано. Пусть и ненадолго, но скоро вы разделитесь. А знаешь, Тэтэша, что хуже всего? Не то, что ты с ним расстаёшься, а то, что ты ничего не заметил. В редкие моменты, когда от тревоги ты двигался к сексу, а от секса возвращался обратно к тревоге, ты был совершенно слепым. В каждый миг, когда ты хотел своего мальчика или боялся его лишиться, ты оказался не в состоянии увидеть, что происходит с ним. Острое беспокойство, страх, скрытая боль — все те чувства, которые терзали его, остались для тебя незамеченными. Ты слился с ним в одно целое, чтобы потерять себя, чтобы лишить себя собственной брони в угоду фантазиям, и в этом аморфном состоянии потерял последние способности к трезвому анализу, к чёткому пониманию происходящего. Как ты собирался его поддерживать и защищать, если в совершенно обычной бытовой обстановке не разглядел в нём то, что скоро приведёт к вашему расставанию? Из всех пугающих моментов ваших отношений этот должен вызывать у тебя самый сильный ужас... Сзади раздались чуть слышные шлепки босых ступней по кафельному полу, и не успел Тэхён понять, что это значит, как знакомые сильные руки обняли его за талию, тёплое тело прижалось к спине, а подбородок упёрся в плечо. От неожиданности внутри у Тэхёна слегка похолодело. Чонгук ничего не спрашивал, ничего не пытался сказать сам, будто ему не надо было вести никаких внутренних диалогов с разумной частью своей личности, потому что он и без этого способен был понять, что происходит с Тэхёном. Да так и было ведь — Чонгук всегда всё прекрасно понимал. Если бы не это, они до сих пор не были бы вместе. Но они вместе, и Чонгук позволяет Тэхёну в этих отношенях быть самим собой — витающим в облаках позёром, вечно озабоченным, вечно рефлексирующим и вечно слепым. А Тэхён позволяет Чонгуку оставаться Чонгуком — разумным, ответственным, собранным, внимательным, откровенным. Тогда в метро Тэхён висел на шее у Чонгука, потому что иначе было нельзя. Столько месяцев прошло с того дня, а Тэхён до сих пор висит у него на шее, агрессивный и ревнивый ко всему миру, но в то же время совершенно бесполезный. Просто груз. — Гук, — сказал Тэхён с горечью, — тебе не кажется, что наши отношения — это обуза? Тебя не гнетёт то, что я рядом с тобой? Мне кажется, что я тяну тебя на дно. Ведь ты мог бы быть свободен — пусть не от чувств ко мне, но хотя бы от ответственности за меня. Руки Чонгука сомкнулись у Тэхёна на талии плотнее, а подбородок сильнее вдавился в плечо, но всё это было сделано настолько аккуратно, деликатно, будто Чонгук никаких других вопросов и не предполагал услышать, а наоборот совершенно точно знал, что сейчас прозвучит. Его движение, его попытка прижаться сильнее и крепче прижать... Казалось, Чонгук реагировал не спонтанно, а так, как планировал, потому что получил именно тот сигнал к действию, которого ждал. — Я не воспринимаю то, что между нами происходит, как обузу, и не видел свои чувства к вам подобным образом даже тогда, когда они были безответны, — сказал Чонгук. — А теперь, когда вы у меня есть, я точно знаю, кто мне нужен и кому я нужен. Я бесконечно благодарен судьбе за то, что вы ответили согласием. Мне больше нет нужды черпать силы из пустоты или из собственных иллюзий. Я точно знаю, на кого могу, хочу и буду смотреть, и это незыблемо. Точно так же я точно знаю, кто смотрит на меня. По крайней мере один взгляд из тех, что направлены в мою сторону, мне теперь знаком, и на этот взгляд я всегда готов ответить, что бы в нём ни читалось — радость или боль. Для человека, который не рассчитывал ни на что и готовился увидеть в вашем взгляде гнев или равнодушие, это очень много. Но вы приняли меня, и теперь я не представляю, как мог думать иначе — и как жил бы сегодня, случись всё иначе. Обуза? Гнёт? Нет, хён. Вы одновременно мой щит и мой подзащитный. Вы даёте мне причину быть — дышать, осознавать, мыслить. Каждый мой день наполнен смыслом благодаря вам и тому, что мы вместе, и это делает меня во много раз сильнее того мальчишки, которым я был до встречи с вами и даже в момент встречи. Вы, наверное, никогда не сможете себе представить, кем я стал с тех пор, когда узнал, что именно я — ваш мальчик. Вы расширили для меня все границы допустимого. Больше нет никаких преград. А те преграды, что иногда мешают нам быть рядом, я преодолею, потому что теперь, когда мы вместе, когда я узнал, каково это — быть с вами и быть вашим, я точно знаю, к кому и к чему я стремлюсь. Пусть и случайно, однажды мы соединились. Теперь мы не разлучимся, и мне не важно, насколько велика тяжесть отношений. Какой бы она ни была, я вовсе её не замечаю, потому что теперь вы мой. ------ Чонгук снова заснул раньше, а Тэхён все лежал в темноте, глядя в стену — белёсую, едва различимую, точно мираж, — и раз за разом повторял для себя всё, что Чонгук сказал ему — фразы, интонации, образы, которые возникли, мысли, которые пришли вслед за образами... Кажется, пока я рефлексировал и боялся, он сделался уверенным и бесстрашным. То, что показалось сомнительным для меня, было определённым для него. Там, где я испытывал только тревогу, он находил умиротворение. Мы и в самом деле дополняем друг друга. Во всяком случае, он точно дополняет меня, потому что без него я так, половина человека, неполноценная личность. Наверное, потому и стремился столько лет найти своего мальчика, чтобы он сумел уравновесить тот бред, которым была заполнена моя жизнь. Я нашёл свою вторую половину. Хотя нет. Ведь не так было. Было так, как я мечтал: он сам меня нашёл... И в последний раз, уже засыпая, Тэхён опять услышал в голове этот предательский и в то же время такой неизменный голос, вечный спутник в моменты сомнений: Я твоя вторая половина, Тэтэ. Я делал тебя разумным человеком даже тогда, когда этого мальчишки не существовало. Я был с тобой всегда и навсегда с тобой останусь. Мы одно, потому что ты один. Больше у тебя никого нет и ничего нет, кроме твоего одиночества и твоей тревоги... Тогда Тэхён ответил. Его собственный голос, размеренный и спокойный, голос взрослого человека, который всё прекрасно понимает, тихо произнёс, растворяясь в водовороте на границе яви и сна: Я один. Но моя вторая половина сейчас лежит рядом и мирно спит. И я сплю. И ты спи, блаженный. Я держу своего мальчика за руку. Больше никаких тревог.