"Клетка для Инкуба"

      — Доброе утро…       Я сухо клюнула уже привычно безучастные губы, ластясь носом к его подбородку, прикрыв глаза. Представляя дорожку поцелуев от переносицы до лба. Заботливо и тепло, как мог только он. Иногда, когда день не такой дерьмовый уже на старте, я могла подтянуть воображение на помощь и погрузиться в этот мир. В собственную иллюзию и воспоминания. Прошло столько времени, а все дни в голове остаются, будто карточки в архиве. Без единого сбоя. Каждая минута рядом, каждая секунда… И я прекрасно понимаю, что шансов на то, что когда-то всё возобновится нет.       Немного осоловелый взгляд скользнул по комнате, рассматривая полотна. Я пыталась уничтожить свой портрет. Повторялась история с проклятой картиной Рихтера. Те же яйца, только в профиль. Невозможно уничтожить то, от чего ты зависим. И плевать на то, что тебе это… А не нужно ли мне оно?.. Пальцы скользнули по запястью Дамиана. Я ведь всё еще безосновательно верю, что пусть через десяток, два, три, сотню лет… мне хватит сил вернуть его… Ослабить то, что исковеркало нашу суть, вынудив терпеть и быть… благодарными хотя бы за это…       Я поплелась в душ, выбравшись из постели. Даже несколько удивляло, что сегодня мне не очень-то хочется кого-то прикончить. Быть может, потому, что день не начинается с поездки в цирк… Из постели в костюм и сразу в свой идиотский балаган. К новым порциям уродов, которые так или иначе появляются, сколько я не надеюсь, что иссякнет этот дьявольский поток… Вода смывала усталость, которая не заканчивается никогда. Впервые за месяц я пыталась уснуть. Не выходит. В голове плёнкой затёртого диафильма проносятся воспоминания, которым больше нет ни отклика, ни подтверждения. Но я… надеюсь, да.       Чертовка вынырнула под душем, словно игривое дитя, плеща струйками воды на стены кабинки и стукаясь рогами, которыми ей только мотнуть, чтобы душевая разлетелась к чёртовой матери. Она поджала губы после предупреждения и схлынула, оставляя мне на память жар, словно знакомая ладонь, пробежавшаяся от лопаток до поясницы. Слишком… знакомо.       Пальцы опустились к низу живота, словно пытаясь насладиться воспоминанием о ласках в душе. Не моими руками. Тогда я могла только прижаться лбом к кафелю, чувствуя усмешку в волосах, кусать губы и пытаться не растечься в руках Дамиана. Пальцы скользят по давно ждущим ласки точкам, распаляя, но не позволяя расслабиться, не позволяя отключиться от этого одиночества. Проникают в тело, вспоминается шлепок по ладоням во внедорожнике, когда он ревновал эти ласки даже ко мне самой.       Быть может, именно поэтому я и не пыталась касаться себя. Тело принадлежало ему даже теперь. Суккуба понятливо пустила импульс, выбивая из головы все лишние мысли, и ласка ускорилась, подводя к рубежу, когда всего немного… всего капелька давления на нужную точку. И перед глазами счастливые глаза Рихтера, закатывающиеся в волне обоюдного оргазма, накрывающего сильнее, чем лавина. И всё отступает, так и не позволив мне ощутить эту свободу и лёгкость. Не могу без него… Не могу и не хочу. «Мой самый сильный афродизиак…» — отбивается в разочарованном мозгу.       Губ касается усталая улыбка.       — Не получится, — вердикт, как пуля в лоб.       Я завернулась в полотенце, покидая душевую, на часах в спальне уже десять. Долго я сегодня валялась…       — Напоминаю, встречаюсь с Бобби сегодня в обед. Проветримся, поболтаем. Почему-то кажется, что сегодня я в цирк не поеду. Придётся Жоззи самой как-то выкручиваться. — опять режим монолога. — Знаешь, ведь убила бы, если бы точно знала, что от неё твоя жизнь не зависит…       Бельё, створки шкафа распахиваются, являя шмотки в его любимой цветовой гамме: чёрный, алый, тёмно-серый, тёмно-синий… куча классических туфель… Я улыбнулась. Действительно, стоило сесть за руль, как он уговаривал когда-то, и каблуки перестали быть проблемой. Однако сегодня прогулка в парке. Стоит подобрать что-то более комфортное. Но для начала всё же бельё… Чёрный комплект, привычные чулки. Теперь они удобнее. Резинка из латекса хорошо прилегает к коже и больше чулки не сползают. Нет нужды бегать поправлять, как тогда, когда он… извлекал занозу морозника. Алое платье по колено с запахом. Туфли на танкетке с острым носом. Волосы в пучок, украшения… Обручальное кольцо я не снимаю даже во сне. Меньше тупых вопросов, меньше забот с тем, чтобы отмазываться от чужого навязчивого внимания.       — Ну, вот как-то так. Вроде бы всё скромно, стильно. Думаю, тебе понравилось бы. Сейчас подкрашусь, сварю кофе и можно идти. Знаю, я тоже буду скучать, моя спящая любовь… — я со вздохом склонилась над постелью, приникая к тёплым губам, — до вечера…       Щелчок лампы на прикроватной тумбе. Чтобы ему… не темно было. По языку прокатилась горечь. Я сморщилась от отвращения к себе и вышла из комнаты. Шаги по лестнице отдаются гулом металла. Кофе — это не необходимость. Ритуал для сумасшедшей. Я пью из его кружки, поглядывая на его любимое место, приплясывая под какой-то мотивчик, пока джезва булькает, поднимая пушистую кофейную шапку. Обжигает, но не важно. Для такой мелочи есть суккуб. Чертовка тоже любит кофе, как не странно. Выныривает, отпивая всю пенку, и подло скрывается внутри. Ругаться бесполезно…       Я с усмешкой пригубила напиток, прикидывая, что у меня день сурка последние три года. Существование. Как у него. Только цирк у меня больше. С город размером. Везде уроды с редкими вкраплениями «чистых душ». Пока чистых… а дальше… дальше покажет время. И я точно так же выбираюсь из своего «цикла», как и он. Чаще, чем он… но также бессмысленно и бесполезно. Улыбаюсь механически, избегаю прикосновений, испытываю отвращение к тем, кто убеждает «отключить его от аппаратов». Я перестала общаться с Мирандой и Тайлером. У обоих семьи. Почти сошёл на «нет» контакт с отцом и Вандой. Порой ко мне приезжает Лиам, когда останавливается в Балтиморе по работе. Он отказался от работы на мексиканцев.       Одиночество, как и у Дамиана — мера безвыходности…       Улицы города ещё спустя полчаса вереницей лежат под колёсами старенького мерседеса. Блестит полиролем, надраен как пятак. Только салон я убираю сама. Никакой мойки. И руль глажу, как его пальцы, когда-то автомобилем управлявшие. А на губах улыбка, словно рядом. Всегда рядом. Парк появляется из-за очередной высотки. От него пешком за пару улиц можно дойти до моего клуба. Открыла… просто так. Заведение продавали с молотка за сущие копейки. Да-да… тот самый «Трипс». С новым названием «Бессмертие». Знаковое местечко. Только хорошая музыка, периодически выступающие звёзды, алкоголь рекой… Думала, будет убыточным. Однако же… Смесь элитного заведения и подросткового безумия не даёт публике шанса выбрать что-то другое. Каждый вечер тысячи человек. Пожалуй, закрой я все выставки и цирк, можно будет безбедно жить на доход только от него.       На парковке куча автомобилей. Сегодня суббота, тридцатое октября девяносто девятого. Ещё какая-то жалкая неделя и исполнится три года с момента начала моего одиночества. Я с усмешкой над самой собой нахожу самое дебильное место для того, чтобы бросить автомобиль. Под проводами… Чертовы птицы заделают мою машину… Его машину. А ведь больше времени он управлял внедорожником, но его я… разбила, чтобы инсценировать аварию. Жаль… восстановлению не подлежал. Зато как забавно стать приверженцем… классики. Как он.       Я с тоской покосилась на вход в парк из салона, уговаривая себя выйти. Весь запал на встречу иссяк. Хотелось обратно в лофт, обнять Дамиана и…       — И снова сдохнуть, как ты это делаешь каждый вечер…       Вздох, щелчок механизма открытия. С трудом выдавив улыбку и водрузив на нос солнечные очки, я направилась к воротам. Снующая толпа, солома, тыквы Джека, аниматоры призраков, вампиров и чудовищ Франкенштейна. Кажется, выведи я сегодня сюда свою цирковую команду… Их бы приняли за таких же ряженных. Кстати, в следующий Хэллоуин можно арендовать площадку под луна-парк и устроить праздничное шоу с уродцами. Тоже доход…       «Когда я стала так озабочена финансами, в которых нужды нет?.. Я привыкла… преумножать… то, что он оставил мне…» — пробегает в мыслях.       Тёрнер стоит у ворот, утирая мордашку мальчику с прищуром, как у Майкла. Глаза хитрые, усмешка, сморщенный нос и встрёпанные ветром волосы. Тёрнера я узнала больше за счёт демона. Наши черти знакомы. Так бы, пожалуй, мимо прошла. Изменился. Очков нет. Выбрит. Меня заметил сразу. Шаги торопливые, руками стиснул так, что кости затрещали. Скучал? По мне?.. После того, что видел?..       — Привет…       — Привет, Бобби. — я охотно ответила на объятия, положив голову на его плечо.       — А это — Эдвард. Мой… сын.       Я понятливо кивнула, опускаясь на корточки рядом с мальчишкой и протягивая раскрытую ладонь:       — Привет, Эдвард. Я — Сара.       Мальчишка покраснел, дождался позволяющего кивка от Бобби и вложил ладошку в мою руку, энергично её тряхнув:       — Ты… красивая… — непосредственные ручонки скользнули по отвороту моего плаща, поглаживая поблёскивающую ткань.       Тёрнер хмыкнул:       — Времени зря не теряет… сразу кадрить…       Я хихикнула, потрепав мальчика по голове, и кивнула на вход:       — Идём?..       Бобби кивнул, оттопырив локоть. Я невольно улыбнулась, но положила ладонь на его предплечье. Почему-то только сейчас дошло — до какой степени мне даже такого незначительного жеста заботы не хватало. Я ходила на мероприятия либо одна, либо с Байроном. С последним… всего пару раз. У него был ко мне интерес, направленный не совсем, как на партнёра по бизнесу. В итоге… проклятие доставляло боль русоволосому, стоило ему меня касаться. Бобби, похоже, было глубоко плевать, и я была рада этому. Рада, что хоть ему я боли не причиняю своим существованием. И сейчас, да… кощунство, но я наслаждалась тем, что… могла вот так запросто касаться кого-то… Не Дамиана…       Эдвард рванул вперёд, рассматривая витрины и петляя между гуляющими жителями. Я же… наслаждалась солнцем, компанией и возможностью выдохнуть сейчас. В эту самую минуту. Выдохнуть, чтобы забыть то, во что я вернусь уже через несколько часов. Мнимая свобода…       — Как он?.. — Тёрнер осторожно погладил мои пальцы.       — Без изменений. Я… я не могу до него достучаться.       — Только не плачь…       Я улыбнулась:       — Не сейчас. Чуть позже, возможно. У меня усталость от одиночества. Я не ищу никого, ничего не хочу. У меня дом, любимый мужчина, куча работы, когда я… всегда занята, но ничерта не понимаю — зачем оно мне. Бесконечность замкнулась на тех часах, что я рядом с ним, но всё больнее от этого расстояния. Я… даже думала перевезти его в цирк. Жить там… Но иногда отец может приехать и это вообще не к месту… — я хмыкнула, посмотрев на Тёрнера и подняв солнечные очки на лоб. — Знаешь, а ведь он рассказывал почти то же самое. Мы с ним отличаемся лишь тем, что… я почти свободна. Но только свободы этой… не ищу.       Вздох Бобби и успокаивающие поглаживания, пожалуй, сделали больше, чем мог бы кто-то другой. Я улыбнулась, продолжая шагать и уткнувшись лбом в его плечо. Слёз не появлялось. Был уют. Не такой, как прежде с Дамианом. Просто, когда врать не надо.       — Знаешь, когда я сообразил, что вы… вместе с ним… я не удивился даже. Нет, не потому, что в тебе монстра с самого начала увидел. Вы просто чем-то притягивали друг друга ещё тогда, в цирке. Ещё когда всё только началось. Как… комплиментарные частицы в цепочке ДНК. — он улыбнулся. — Прости за такую аналогию. Он всю бойню следил за тобой и только за тобой. И… когда всё всплыло я уже не знал, что более достойно жизни — любовь или псевдо-дружба. А в том, что вы любили, я как-то не сомневался. И это не вызывало какого-то ужаса. Это было правильным. Я хотел закрыть тебя от ножа Хилла, но твой мужчина был быстрее…       Я покачала головой:       — Ты даже не представляешь на сколько тупая история с тем ножом. До какой степени долго она тянулась. У Дамиана было видение от фавна, что его убью я. Но мы… просчитались. Моя жизнь уже оборвалась. За девять лет до того. Видение стало просто кошмаром. Глупым сном, который лишь повторялся из раза в раз, словно пытаясь убедить, что Дамиан участи не избежит. Мы не знали, что он меня заставил жить, не знали, что в тот день губительница демонов Сентфора сама отказалась от своей жизни.       Тёрнер молчал, переваривая услышанное. Я же продолжала следить за Эдвардом. В голове крутились картинки с маленьким Лиамом. Таким же юрким непоседой. Шило в заднице и вечный бег, словно подвижностью он компенсировал отсутствие слуха. Не к месту всплыло и воспоминание о собственной беременности. «Что было бы сейчас, сохрани я ту беременность?..» Одиннадцать лет ребёнку. И не совсем понятно — кто отец. Точнее… Уже как раз было бы понятно. И был бы ребёнок со мной… скорее нет, чем да.       Молчание затягивалось, я чуть повернула голову к Бобби:       — А чем хотел поделиться ты?..       Он чуть улыбнулся, вынырнув из мыслей:       — Сейчас чувствую, что всё это незначительно. Я просто не понимаю своего… рогатого друга. Он… не знаю, как он питается. Мне подвластны растения. И, кажется, погода. Я могу… на засуху наслать ливни, но не всегда могу остановить их. Что-то… не выходит у меня контролировать это странное создание. — он вздохнул, подбирая с земли повядший сорванный кем-то из детей цветок: незаметное движение пальцев, и он снова расправился и заблагоухал. — Как-то так…       Суккуба заинтригованно перестроила зрение, и мы увидели обиженно надутого синего демона с искривлёнными рожками. Я невольно улыбнулась. Ребёнок, которого лишают прогулок за наказание, которого нет.       — Ты его не выпускал, судя по всему с нашей последней… встречи? — уточнила я, пряча улыбку.       — А надо? — Тёрнер вскинул бровь.       — Не мешало бы. Он питается от стихии. Выйди в ливень куда-то в лес, поймать потоки, обуздать природу и сумасшествие отпустит. Он… управляет погодой. Все аномалии — его стихия. Он ими питается. — я протянула лёгкий импульс к синему демону, пощекотав его силой; тот дрогнул и подластился, будто кот, но сник так же быстро. — Он слишком долго сидит взаперти. И не понимает, что именно сделал не так, за что ты его… наказываешь, лишая возможности выбраться. Отсюда и состояние угнетённое, и страхи, возможно. Я просто не знаю, как он реагирует на это заточение. Моя сущность выбирается почти в любое время дома или когда я одна…       К нам подскочил Эдвард:       — Перекусим? Я есть хочу… — мальчик надул губы.       — Разумеется. — Бобби огляделся и повёл нас к ярморочному кафе.       — Вот примерно так же и твой внутренний чертёнок. Хочет есть, а ты его держишь на вечной диете… — чуть тише проговорила я, когда официант принял заказ.       Тёрнер понятливо кивнул. Кажется, слова попали в цель. Демон в нём приободрился, предвкушая возможность выбраться. Суккуба заинтересованно протянула канал связи, и черти ушли в свой разговор. Опять тихий рокот. Как вибрации урчащих котов, прокатывающиеся по позвоночнику. Я улыбнулась чуть шире и качнула головой, давая Бобби понять, что всё нормально.       Кофе для меня с каким-то пирожным, вкуса которого я даже не различала, равиоли для Эдварда, Бобби, не изменяя привычкам, взял бургер. Мирная милая беседа ни о чём. Я со вздохом делилась переживаниями, которые не имели влияния на мальчика. Разговор впервые клеился и тёк, будто вода. Сам по себе и без напряжения. Невольно я вспомнила последние попытки поговорить с семьёй. Увещевания отца, что Дамиана надо отключить от аппаратов, похоронить и оплакать. Ванда, слава богу, молчаливо обнявшая, зная всю ситуацию изнутри. Для неё было страшно, что я… живу с трупом, но она знала, что выхода у меня нет…       «И Дамиан не труп…» — я сглотнула от глупой мысли.       Ещё час и снова неспешным шагом по ярмарке в честь дня всех святых. Пахло осенью и жёлтые листья сгребались рабочими парка в аккуратные кучи. Эдвард собрал из них букет и бегал с ним в руке, словно собирался кому-то вручить. Я посмеивалась, улавливая идилличность этой картинки.       В запястье вцепились жёсткие пальцы, и я подскочила, шатнувшись в сторону. За руку держала старуха. Морщинистое лицо, жгучие серые глаза, улыбка на широких мясистых губах. Похожа бы на коренную индианку из резервации, но нет… не то. Суккуб внутри подобрался. Я сглотнула, всматриваясь в непроницаемые глаза с лёгкой насмешкой.       — Что вам нужно?..       — Мне — ничего… А вот тебе, дитя, нужно… Попасть в место, где ты потеряла важное…       «Сентфор…» — промелькнуло в голове.       — Нет… — словно прочитав мысли, ответила старуха, отводя полог шатра, который я за её спиной не заметила вовсе. — Гадание, девочка… Я дам тебе подсказку, а ты откроешь мне… секрет.       Я сглотнула. Суккуб внутри бился в глухой щит, не имея возможности проникнуть в голову старухи. Та усмехнулась под нос, махнув рукой вперёд. Шатёр, как… цирковой. В широкую красно-белую полоску. Шнуровки, внутри всё в драпировках. Стало безумно неуютно, но… что-то подталкивало туда…       Потянув воздух носом, я посмотрела на Бобби и молчаливо кивнула, шагнув вперёд.       — Мы подождём. — спокойно ответил Тёрнер.       От удушающего аромата благовоний закружилась голова, едва полог за спиной сомкнулся. Я застыла нервным изваянием посреди шатра, наблюдая цветастые ковры с орнаментом, разномастные подушки, идолов и истуканов из дерева. Суккуба взвилась внутри, боковым зрением ухватив одну из фигурок на ящике. Я сделала шаг к фигурке, рассматривая женский образ с обнажённой грудью в узорчатом платье. Черты, собранные в многоуровневую причёску волосы, бусы… вырезано весьма искусно. Не решаясь касаться, я всё же отступила, не совсем понимая, что творится с суккубом.       Взгляд выхватил обычный шатёр гадалки. Хрустальный шар на подставке, благовония в фиксаторах, какие-то тени и прочая дрянь, создаваемая электроникой. «Наебалово кругом… Как я на это повелась?..» — отбилось в мозгу.       — Это для обывателей… — считав всё по моему лицу произнесла гадалка. — Ты же… не из них, девочка… Сильная. И та, что внутри… И та, что снаружи. В одной сталь, в другой огонь по венам… Сильна-а-а…       Я вздрогнула, оборачиваясь к старухе. Серые глаза сияли отсветами демона. Не атакует, угрозы нет. Суккуба настороженно напряглась, готовясь вынырнуть на поверхность…       — Что вам нужно? — спросила я хрипло.       — Услуга… Но в этом мире, как и в параллельном, ничего не делается даром… Я дам тебе… аванс. Подсказку. — старуха прошла за свой стол, сдвигая хрустальный шар в сторону. — Будь честна со мной, и я подскажу тебе, где спутался узелок твоей нити…       По спине скользнула капелька пота. В голове грохотала кровь. На приглашающий жест руки, я опустилась на стул напротив гадалки. Она протянула руки по столешнице, ладонями вверх. Снова поманила пальцами, предлагая положить свои ладони поверх.       — Так не пойдёт… Кто вы?..       — А кто ты, девочка?..       Я сглотнула, выпустив аквамариновое зарево. Не полная материализация далась легко… Клыки чуть царапнули губы, лицо стало хищным. Я видела своё преображение не одну тысячу раз. Я знаю, как выгляжу… И знаю, что это может испугать. Кого угодно… но не эту пожилую гадалку.       Утвердительный кивок головы, и её черты так же плавно исказились.Лицо стало куда моложе. Передо мной сидел… человек… и не человек одновременно. Сияющие серые бездны со сполохами звёзд, смуглая кожа, волосы чёрные, словно смоль с проблесками кристаллов… По ней словно бегали блики. Суккуба внутри примолкла шокировано, созерцая одно из первых божеств.       — Я — часть той, кто породила всякого. Часть той, что дала жизнь богам и людям. Та, часть, что сегодня дитя, завтра жена, и вскоре мать… Мать вселенных, звёзд и культов. Та, с которой всё началось… — пропел голос, нет, не старухи… молодой женщины. — Основа основ. Изначальная… часть её. Лишь… малая часть…       Я судорожно вдохнула, поняв, что уже несколько минут как затаила дыхание. Лёгкие обожгло холодом. Словно выкинули куда-то на вершину горы, где воздух разрежен. Голова начала кружиться, и я нервно всмотрелась в перетекающую бездну. Ту самую бездну, что окружает суккубу, когда я прихожу в её безвременье для отдыха, и чтобы побыть наедине, поплакать двум одиночкам. Ту самую бездну, что изредка дарит мне иллюзию покоя.       — Ситлаликуэ… — мурлыкнул демон. — Мать…       Женщина качнула головой:       — Лишь малая часть… я давно… не питаюсь и уже готова… уйти.       — Почему?.. — суккуба схлынула, оставив меня напротив старого демона.       Усталая улыбка в ответ:       — Шесть сотен лет… одиночества… утомляют. Тем мне ближе ты… Я хочу направить твои стопы туда, где ты найдёшь исток своего света и своей темноты… — сила Матери схлынула, и я качнулась, сидя на стуле. — Если ты поможешь мне… Но прежде…       Снова жест приманивания пальцами. Суккуба доверчиво протянула мои ладони вперёд. Руки сместились, в замок скрещиваясь с запястьями гадалки, вернувшейся в прежний вид. Глаза закрылись, и перед внутренним зрением поплыли картинки моего детства… моей юности. Злость, вспышками подтягивающая суккуба, ещё без инициации к поверхности. Рукоприкладство, ссоры родителей. Скандалы и истерики. Вспышка за вспышкой. Танцы, где я была сильнее и упорнее… пока не надоело. Лёгкая тяга, интимная, к Тайлеру… первые шаги к принятию… Злость за отъезд в Сентфор, снова поднимающаяся к поверхности сущность… Писадейра… обретающая покой с младенцем, со своим сыном… Вспышка яркая. Во мне был… тоже был мальчик. Голубоглазый светловолосый мальчик… черты смешались, я потеряла… ребёнка Эштона. Дамиан… бесплоден. Снова вспышка… Джон Холл… влюблённость с яркими бликами демона с рогами. Спираль, гипнотизирующая и вынуждающая открыться… демону, который не хочет такой… инициации. Фавн ухмыляется, и нить тянется от моего сердца куда-то в лес… Где в сплетении морозника десяток холмов. Уродцы и их предводитель, которые уже готовы войти в игру.       Яркая вспышка принятия инкуба в Дамиане. Мой страх, побег… воссоединение. Появление суккуба. Тысячи кадров страсть, поцелуи, объятия, взгляд, дарящий тысячи обещаний, желаний…       Хоровод оборвался. Мать тяжело дыша откинулась на спинку стула.       — Тласолтеотль… порок и блуд… — она чуть криво усмехнулась, — дитя из чрева, что было не самым желанным…       Суккуб оскалился, всплывая на поверхность:       — Я не… — по лицу скользнули слёзы, — за что ты так… со мной?.. Я ведь… вознеслась… возвысилась… Сильна, как никто из живых…       Снова всколыхнулась сила бездны, силясь унять, урезонить:       — Силой носителя… Её сталь дала тебе больше. Неразумное дитя, тщеславное и бездумное в порывах своих…       Я дёрнулась, пытаясь успокоить демона внутри:       — Она спасала меня всегда. Мы… одно целое. Не отделимые. Я не дам ей погибнуть, как и она мне. Не стоит её… обижать.       Раздался хриплый смех, гадалка снова мигнула глазами:       — Вы сильны, но не полноценны… три года. Почти три года ваша половина в… той бездне, куда мне нет хода. И тебе нет… Что ж, ладно… Дитя… У тебя есть предмет, что позволяет погружаться в миры, что сотканы фантазией. Привязывает… сознание к тому, чьи мысли чисты и прозрачны три года… К тому, кто часть тебя…       Я дёрнула плечами, опуская голову и старательно давя слёзы:       — Мы прокляты оба. Я… не могу получить его ласку… моя кара за казнь… «безвинных». — последнее слово я едва не выплюнула.       По шатру прокатился дребезжащий смех. Я дрогнула, поднимая взгляд к гадалке. Мне было абсолютно не смешно. Когда-то проклятие разделило жизнь Дамиана на две неравные части. Теперь меня постигла та же участь.       — Дитя… ты ещё так… молода. — гадалка устало сжала пальцами переносицу, качнув головой. — Демон в тебе… уже Бог… Богиня. Осознавшая себя, принявшая себя… Вы глупы, в человеческой части себя. Глупы покуда верите, что какие-то лесные знахарки смогли переплюнуть силы древних богов… Стоит пройти к истоку веры и силы и проклятие… можно изничтожить, как и всякую тварь, что ещё скрывается в той… «дыре», как ты звала город, где на твою голову обрушились беды.       Я сглотнула, судорожно перебирая в памяти всё сказанное. Ниточка. Моя ниточка, что распутает клубок бед, вернёт всё… как было?.. Голова снова налилась свинцом. Ещё и благовония. Горло драло от ароматов. Считав мои мысли, мать втянула лишние запахи. Прохлада и ночной лес. Я смежила веки, силясь выстроить всё услышанное в цепочку. Что у меня было, способное помочь нырнуть в свою или чужую память? Что было у меня такого, что могло помочь вернутся хотя бы в иллюзию… попытаться там найти…       — Мужа… — кивнула гадалка, — это предмет. Я не вижу его доподлинно… Но он существует. В твоём прошлом. Он — то, к чему первично тянулась нить. То, что стало ключом к твоему сознанию от него. То, что позволило тебе нырнуть в его омут и попадать после в мир, лишь ему подвластный…       — Иллюзия покорилась и мне… — ответила я.       — Покуда он любил тебя. Теперь же… её нет, верно? Не потому, что разлюбил… просто он… не здесь.       Я замотала головой, будто собака, которой в уши попала вода:       Но я же…       — Ты веришь… В проклятие. Всё, во что верит человеческая часть имеет силу. — просто ответила мать, подмигнув серебром взгляда. — Это не значит, что, утратив веру, ты переломишь его гнёт. Однако, дитя, сила проклятия ослабнет… Найди предмет… А после, если всё удастся… найди меня…       Из-под хрустального шара показалась картонка. Визитка?.. Я рассмотрела адрес и название: «Лавка матушки Ситла». В голове колыхнулась мысль, что если бы не выявленный демон, то чёрта с два я бы поверила.       — Зачем вам помогать мне?       — У всего есть цена. Моя помощь тоже имеет цену. Подсказка — аванс. Я буду ждать тебя, если всё получится… Если же нет… значит, ты что-то сделала не так.       Я замерла, всматриваясь в неё, будто ожидая ещё хоть одну подсказку. Но тщетно. Смяв в руке визитку, я сухо кивнула и молча выскочила из шатра. Только оказавшись снаружи, я поняла, до какой меры в шатре было тихо. Ни единого звука гудящей за матерчатыми стенами толпы. И пьяняще свежий воздух. Я вздрогнула и огляделась — Тёрнер несмело кивнул на лавку неподалёку. Мотнув головой, я направилась к ней и устало опустилась на край.       В голове был полный бардак. Предмет, который может помочь попасть в фантазию, которой три года нет. Без сомнений — речь шла об иллюзии. Три года с того момента, как Рихтер исчез из собственного сознания, я пыталась пробиться туда. Но, оказывается, мне нужен проводник. Некий «ключ», чтобы оказаться в шатрах снова. Попытаться осмотреться там, быть может… попытаться найти его там. Если только он замкнулся именно в иллюзии, если пытался сбежать туда, понимая, что иначе не спастись. А дальше проклятие схлопнулось, выставив передо мной огромную бесконечную стену. Хотя… я ведь Хозяйка его цирка. Он сам говорил…       В мозгу в тот же момент пронеслось, что я отбрасывала саму мысль о необходимости в собственном цирке. Вспомнился разговор в номере отеля, когда я почти со скандалом уговаривала его выкинуть шатры из жизни, когда всё закончится. А что по итогу? По итогу… у меня свой собственный балаган. Снова. Потому, что я опасаюсь уничтожить его уродцев, если он от них всё ещё зависим. Я набираю новых, чтобы ему хватало питания для картины, которая теперь тут. Я возила его в место сна, укладывала в его… могилу. Безрезультатно. Я всё делала не так изначально. Не изменить то, что предначертано. Или… или всё же можно изменить?..       Рядом пошевелился Бобби:       — В чём дело?..       — Ты не заметил в старухе ничего необычного?..       — Не-а. Бабка как бабка. Чем-то на представительницу племён похожа. Но нет, скорее откуда-то с юга. Слишком отличается визуально…       Мы синхронно подняли глаза к шатру… который исчез.       Я сглотнула и сунула руку в карман плаща, вытаскивая визитку. Та не испарилась. Значит всё-таки не глюки.       — У меня одного крыша едет или нас всё же двое?.. — тихо поинтересовался Тёрнер.       Нервно хихикнув, я повела плечами:       — В компании с ума не сходят. Только по одиночке. Так что… У меня накопился ворох вопросов, которые требуют ответа. И я не знаю, кому их озвучить. Всё перепуталось и перемешалось. Она говорила о каком-то предмете из прошлого, который будет ключом в мир Дамиана. И хоть убей, я не помню в своём прошлом такого предмета.       Бобби вскинул брови:       — Вспомни ту безделушку, что тебе дала…       — Миссис Хилл… — я сглотнула, вспоминая самое первое приобретение в Сентфоре, что притягивало мне… кошмары. — Тёрнер, храни тебя все боги реальные и нереальные. Ты чёртов гений. Это действительно похоже на правду… Ловец снов. Не зря говорят, что одна голова хорошо, а две лучше…       Друг польщённо улыбнулся:       — Полагаю, тебе надо бежать, чтобы всё разрулить и собрать в единую картину?..       Я закивала, как болванчик, и стиснула его руками за плечи, испытывая такую благодарность, что с ума сойти можно. Распрощавшись наскоро, я понеслась к парковке, уже не заботясь тем, что птицы над машиной поработать не успели. Сейчас мне нужно было вспомнить, куда я дела тот чёртов ловец снов. Забирала ли я его вообще из Сентфора? Придётся вернуться туда и… Мать, впрочем, скорее всего избавилась от моих вещей. И что делать тогда?       — Нет, побрякушку я, кажется, забирала. А вот куда она дальше делась — большой вопрос. — проговорила я, проворачивая ключ в замке зажигания и выезжая с парковки.       Домой впервые неслась, как на пожар. Вся любовь к неспешной езде испарилась, стоило только нащупать твёрдую почву под своими ногами. Я улыбалась так широко, что похожа была на умалишённую. Снова переплетение улиц до арт-квартала. Бросив автомобиль на подъездной дорожке, я опрометью понеслась в дом. Началось с подвала. Карцер давно превратился в кладовку, куда я сгружала старый хлам, планируя сдать его во вторичку или выставить на символическую распродажу.       Перекопав все коробки и ящики, я понеслась наверх. В хозяйской спальне ящик с украшениями тоже не порадовал результатом. Едва не воя от бессилия, переместилась в угловую, привычно поцеловав Дамиана. Все тумбочки, комоды, шкафы. Даже его рабочий стол. Нигде нет.       Через час поисков без результатов, я села на пол, воя как раненный в задницу мамонт. Не могла вспомнить, куда я дела этот чёртов сувенир, купленный в лавке долбаных тринадцать лет назад. «Не дай бог, всё же придётся ехать в Сентфор и сворачивать шею матери…» — выдохнула я. Впрочем, был ещё один вариант… Последний. Скатившись по лестнице в прихожую, я дёрнула с банкетки свою сумочку, торопливо извлекая мобильник и набирая номер отца.       Долгие гудки наконец оборвались:       — Детка, здравствуй!       — Привет, Па! — я улыбнулась с облегчением. — Слушай, я… я по делу…       Послышалась усмешка:       — Не сомневаюсь. Твоя деловая хватка уже ограничила всё общение. — в голосе папы послышался укор. — Ещё и этот живой труп на попечении…       Я терпеливо выдохнула. Не первый и не последний разговор на эту тему. Спорить с отцом мне надоело до безумия. Но сейчас мне действительно было важно получить от него подсказку.       — Он не труп. И я всё ещё верю, что получится его разбудить… Пап, я не за этим звоню. Мне не нотация нужна… Слушай, — я пожевала губы, — когда ты продавал старую квартиру… понимаю, времени много прошло, но вспомни, ты не видел среди моих вещей украшение нательное в виде ловца снов?.. Небольшое такое, с ладошку размером…       Отец умолк, судорожно перебирая в памяти события более чем десятилетней давности. Я не теряла надежду и не подгоняла.       Послышался вздох:       — Не помню, милая… Много времени прошло. Но вещи из старой квартиры в коробках ещё в хранилище на Брамс-стрит. Я могу позвонить и попросить хозяина открыть тебе бокс. Поищешь. Из твоей комнаты я ничего не выбрасывал, кроме журналов и старых тетрадей со школы. Он может быть и там…       Я радостно оскалилась, снова нащупывая твёрдую почву под ногами:       — Позвони прямо сейчас, прошу… Я поеду туда минут через десять.       — Хорошо, но отчего такая спешка?..       — Надо, пап. Спасибо! Пока! Обнимаю вас всех!..       Нажав отбой, я сползла по гаражной двери на пол, улыбаясь как полоумная. Если я поняла всё правильно… Ловец снов… Я его носила вплоть до того момента, как Дамиан подарил мне ожерелье на ужине в цирке. От воспоминаний прикосновения тёплых пальцев, застегнувших на шее украшение, по телу флешбек из мурашек. Я торопливо взлетела с пола, бегом уносясь в угловую спальню. Натянув джинсы, футболку и кожанку так же бегом из дома к автомобилю.       Склад на другом конце города, но я снова стремительно, почти нарушая правила движения неслась в нужное место. Голова немного кружилась от адреналина. Я от чего-то дико хотела пить. Жажды не возникало уже достаточно давно. В автомате у входа в складской корпус купила бутылку воды, чувствуя, что слаще неё не пила уже давно ничего. Блаженное состояние.       Бокс с барахлом приветливо распахнулся перед носом, служащий включил свет и протянул мне налобный фонарик для удобства. Вежливо поблагодарив, я закопалась в залежи старого барахла. Папа предусмотрительно подписал коробки, чтобы ничего не перепутать. Книги, рисунки, одежда, которую я так и не выкинула, ещё какая-то пакость, старый магнитофон и кассеты с музыкой. Я с довольной улыбкой отложила находку, планируя её забрать и внутренне благодарила отца за скопидомство.       Вот только ловца так и не было…       Издав тоскливый вой, я пнула ближайшую коробку к себе. Она была самой нижней из стопки. Верхняя не удержалась и с грохотом рухнула почти мне на голову. Из отвалившейся крышки высыпались мои детские игрушки. Плюшевые зайцы и медведи, куклы… Я подняла в руки рюкзак в форме игрушечной болонки со смешными лохматыми ушами и хвостиком на голове.       Губы растянулись в улыбке…       На шее болонки болтался ловец снов…