"Клетка для Инкуба"

      Погружение в сон было стремительным. Но… не туда, куда мне было нужно. Глаза открылись не в шатрах. Квартира в Балтиморе. Та, что первая. Где я жила с обоими родителями с рождения. Слишком большая для троих. Слишком уютная на первый взгляд. Обманчиво родная.       Попытка пробудиться не увенчалась успехом. Я ущипнула себя, силясь вынырнуть из места, в котором меня быть не должно. Это время прошло безвозвратно. Рядом появилась суккуба. В детской моей ипостаси. С маленькими рожками на светловолосой голове. Аквамарины удивлённо обшарили гостиную. Она нервно сглотнула, вцепившись в мою руку. Воспоминания начали давить. Я вспомнила, как она говорила о том, что хотела убить мою мать за то, что у той на меня поднималась рука.       По квартире пронёсся крик:       — Иди сюда, маленькая дрянь… Ну я тебе устрою…       Я сглотнула, отмечая, как мать вышла из детской, размахивая сжатым в руках порванным трико. В тот день я неудачно упала на танцах и зацепилась за что-то… в итоге треснула лямка. И попало мне в тот день основательно.       Суккуба оскалилась, но, не имея сил принять боевой облик, отступила за мою спину, продолжая злобно шипеть. Но мать нас не видела. И я знала, где она найдёт меня. Знала и мечтала бы заклинить дверь в кладовке, но…       Поворот ручки, и детский визг:       — Я не специально! Мама, прости… Я… я упала и…       Звук пощёчины заставил меня прикрыть глаза, глотая слёзы.       Из кладовки, как нашкодившего щенка, вывели шестилетнюю меня. За шкирку, тряся так, что едва кости в теле не громыхали. По лицу прилетело чёртовым трико. Суккуба вжалась в мой бок, давясь слезами и боясь выдохнуть.       — Мы столько денег выкидываем на эти тряпки, на эти чешки и уроки, чтобы ты так безалаберно относилась к тому, с чем нужно быть аккуратнее?! — затрещина.       Девочка всхлипнула, глядя на мать перепуганными глазами:       — Но я ведь… не хотела… упала…       — Если не будешь аккуратнее, к дьяволу тебя и твои танцульки! Будешь сидеть дома круглосуточно. Толку всё равно никакого! Только время, потраченное впустую… Отведи, забери, закупи весь этот хлам… Ещё и папашка твой…       Я сморщилась, делая несколько шагов вперёд, чтобы ухватить мать за волосы… иллюзия. Сон. Рука прошла сквозь неё.       Кадры сменились.       Бассейн в отеле недалеко от побережья Майами. Мама в шезлонге с журналом. Набирает петли на вязании. Отец с коктейлем в соседнем потирает рукой лоб. Они о чём-то спорят тихо. Всё-таки на публике… Мне лет одиннадцать. Мама фыркает, откладывая вязание, и идёт окунуться. На меня принципиально не смотрит. Перед поездкой мы здорово поругались, и я увернулась от затрещины так, что она ударилась рукой о кухонную тумбу. Отцу же сказала, что я её толкнула.       Отплывая подальше, делаю вид, что мне плевать. Но бассейн с меняющейся глубиной. Плаваю я паршиво. Тем более вода пресная. Кто-то прыгнул с бортика, и волной меня вынесло дальше, туда, где ноги уже не достают. Писк, и вода сомкнулась над головой. Могу только скрываться, отталкиваться от дна и снова выныривать. Сердце колотится, как бешенное.       Взрослая я стиснула руками суккуба, боясь смотреть на этот кошмар, который потом вылился в стойкую фобию воды.       — Линда, она тонет!..       — Пусть учится плавать… пора бы уже…       — Идиотка… — отец нырнул с бортика, стремительно вытягивая меня из воды. — Что ты за мать такая?!       — Что у тебя за дочь такая?.. — она вскинула бровь, выбираясь из воды и возвращаясь в шезлонг, даже не обращая внимание на меня.       Папа завернул в полотенце и всерьёз взялся учить меня плавать. Со следующего дня. К концу отпуска я уже сносно держалась наплаву и не начинала тонуть от паники. А после появился Тай, который учил меня сёрфингу, и страх воды отступил окончательно. Но сейчас… сейчас я понимала, что это самые сильные опорные точки, когда появлялась суккуба. Страхи, боль…       Ещё десяток подобных кадров. Насмешки, издевательства, побои. Половину из этих событий я не помнила вовсе. Зато, как выяснилось, помнила суккуба. Она взрослела пропорционально с воспоминаниями. Старше, сильнее, злее. Не злилась на отца, понимая… теперь понимая, что всё шло своим чередом. Это просто… нужно было пережить, наверное. Пройти тернистый путь, наступить на все грабли, постараться войти в колею от саможаления к поиску выхода. От беспрекословного подчинения к принятию собственных решений.       Кадры воспоминаний оборвались на том моменте, где впервые в Балтиморе появился Дамиан.       Я села в постели под писк будильника.       — Что-то не то… — стянув с себя ловец снов, я посмотрела на украшение, — как же ты действуешь?.. Почему это были мои воспоминания? Почему не его?.. Почему не иллюзия?..       «Ночью… попробуй отдать ловец… Хозяину…» — прошелестела суккуба. В родной бездне она успокаивалась значительно быстрее. Уютнее, но в памяти всё равно то и дело всплывали эти чёртовы картинки… Дьявольские образы того, через что пришлось пройти до того, как будильник вырвал нас из кошмара.       Я перевела болезненный взгляд на Дамиана:       — Я буду пытаться, пока не получу результат… Не сдамся, слышишь?.. Пока есть хоть какая-то надежда… Я буду пытаться либо попасть к тебе, либо вытащить тебя самого…       Губы скользнули по сетке шрамов на его подбородке.       Цирк ждёт свою хозяйку… И не только цирк…       Спустя час с лишним я наконец выбралась из фабрики в сторону работы. Сначала в клуб, проверить всё ли спокойно. Раз в пару дней я приезжала туда больше с целью пройтись по мыслям работников, безошибочно вычисляя барменов, недоливающих алкоголь в коктейли, официантов, не сдающих в кассу чаевые для равномерной делёжки. Нередко привозила пачку мотивирующих «Франклинов» за упорный труд, выдавая премии особо отличившимся сотрудникам.       В кабинете клуба — строгая тёмная комната, чем-то напоминающая подвал под казино Драконов, в котором обретался Хилл… который теперь работает в моём блядском цирке личной игрушкой для битья. Я невольно усмехнулась: он питает ко мне страсть, инкуб всё ещё желает меня… и это так сладко, касаться его и доставлять боль одним скольжением пальца по обнажённой коже ублюдка. Мне даже не требуется бить его. Достаточно положить ладонь на плешивую голову, чтобы горбатый уродец с визгом убежал прятаться. Я обещала ему вечность своей боли на пополам… и без стыда и ложной скромности реализую свою задумку.       Пока просматривала отчёты и счета, собирая и откладывая всё, что касается оплаты для Байрона, я даже не заметила, как пролетало время. Принесли кофе. Вежливая официантка из новеньких смерила меня удивлённым взглядом. В её мыслях чётко обозначилось, что она ждала владелицей либо гламурную фифу, молодящуюся в свои неполных тридцать, либо уже солидную мадам. А тут мелкокалиберная вошь в кресле больше себя над документами размышляет.       Я хмыкнула:       — Внешность обманчива… — оторвавшись от бумаг, я подняла глаза на девицу.       Мексиканка. Смуглая, хорошенькая, карие глаза, курносый нос, чёрные волосы с мелированием собраны в высокий хвост. Лет восемнадцать от силы. Она сглотнула, встретившись со мной взглядом. Выдержала эту стычку с честью, чем заставила меня выдавить улыбку без агрессии. Не заискивает, мысли не мечутся. Сделала вывод из слов быстро: «Внешность обманчива до той меры, что можно выглядеть на двадцать и внутри быть… куда старше…».       Хмыкнув, я указала глазами на кресло для посетителей:       — Присаживайся, если пока нет особой загруженности… Можем… познакомиться.       Девушка сглотнула, несмело садясь напротив меня с прямой спиной на самый краешек:       — Пока нет. Наплыв, как всегда, после шести вечера. Тогда придётся… побегать. — голос тихий, но мне нравится.       Я чуть склонила голову на бок:       — Давно работаешь?..       — Неделю. — девица поёжилась. — Есть какие-то нарекания? Я исправлю…       — Нет нареканий. И почему-то не думаю, что появятся… Ты мне нравишься почему-то. Странно, что прежде я тебя не видела среди персонала. — сложив руки перед лицом на подлокотниках, я машинально перестроила зрение; внутри девочки была сущность, маленькая, слабенькая. — Хотя, если задуматься, прежде я и персоналом-то не интересовалась…       Девушка вспыхнула, отведя взгляд и рассматривая свои пальцы:       — Смены выпадали на те дни, когда вы не приезжали. Я… учусь параллельно.       — Умница…       В мозгу шилом впилось то же обращение, адресованное мне самой, но с другой интонацией. Из темноты, в сопровождении отблесков серых глаз. Я сглотнула, сморщившись. Девица вздрогнула от выражения моего лица, только сжалась в кресле ещё сильнее. Я отпила кофе, всё же снова улыбнувшись. Сахар не положила. Первый блин комом… Что ж, не убивать же теперь за то, что тройной эспрессо горчит так, что искры из глаз посыпались.       — Два кубика сахара в следующий раз на такую порцию, будь добра… — девушка закивала. — Как тебя зовут?       — Н-нина… — заикаясь представилась она.       Я благодарно качнула головой:       — Тебе здесь нравится? Никто не пристаёт? Нет предвзятого отношения?       Нина ожесточённо замотала головой:       — Нет. Тут… спокойнее, чем было. Раньше, ещё во времена «Трипс», здесь работала моя мама. Пока… — девушка сглотнула, — пока её не…       В голове девочки замелькали картинки, как её мать припрятала чуть больше чаевых в бюстгальтер. Мауру разозлился, и женщина вернулась на родину без одного глаза. Моё лицо опять дёрнулось в судороге. Я была невероятно рада, что этого ублюдка прикончили. И я этому посодействовала, даже если не брать в расчёт последствия того вечера. Кажется, девушка восприняла мой жест на свой счёт и вздрогнула.       Я со вздохом улыбнулась:       — Здесь такого не будет. Полагаю, если будешь старательной и не станешь подворовывать, можно будет рассмотреть и увеличение заработной платы, и повышение. — я чуть склонила голову к плечу. — За ошибки — предупреждение. Если не внимать просьбам — увольнение через три косяка. Но без последствий. Разве что, если ты кассу вынесешь…       Нина робко улыбнулась и покачала головой:       — Я не из таких. Да и у матери… не было выхода в тот момент. Брат попал в реанимацию с передозировкой. Деньги нужны были срочно… Так бы она… не стала. — её глаза расширились от понимания. — Но откуда вы?..       Я махнула рукой:       — Не важно… Просто знаю, и всё. — пригубив кофе, я внимательно посмотрела на Нину. — Давай условимся — ты будешь моими глазами и ушами. Я не люблю увольнять людей, которые… попадают в похожую историю. Когда срочно нужны деньги, и они готовы пойти на плаху, чтобы их добыть. Присматривайся… Если у кого-то действительно проблемы и он начинает творить какую-то гадость за моей спиной, просто сообщай. Если же это просто систематическая привычка таскать из кассы мелочёвку или банкноты, издевательство над сотрудниками в угоду собственному эго… тогда будем решать проблему более радикально. Как смотришь на это?..       Она нервно поёжилась, забирая пустую чашку из-под кофе и блюдце, едва напиток закончился:       — Но откуда вы можете знать, что я… не совру, например, чтобы уволить кого-то и встать на его… место. — карие глаза взметнулись, без какого-то страха впиваясь в мои.       Кривая усмешка:       — Как я и сказала — внешность обманчива… Я всегда буду знать всё наперёд о лжи или подхалимаже. Выдержишь испытание — быть может, к концу учёбы станешь распорядителем этого заведения. Кстати, на кого ты учишься?..       — Юрист. — Нина хлопнула глазами. — Но…       Я с улыбкой махнула рукой и посмотрела на настенные часы: почти три. Стоит уже озадачиться поездкой в цирк. Разложив документы по папкам, я вызвала такси к цирку. Сегодня надо было забрать со стоянки свою машину.       — Юрист… это хорошо и удобно. Но всё же подумай. Я так или иначе буду знать всё. Мне лишь важно восстановить детально те дни, когда я отсутствую. Предоставь своё расписание с места учёбы, чтобы мы могли согласовать график моего присутствия. Кофе теперь — твоя святая обязанность…       Нина подскочила из кресла, кивая, словно болванчик, и недоверчиво рассматривая меня:       — Два кусочка сахара на тройной эспрессо. Да, я запомнила… Хорошего дня, миссис Рихтер…       В её уме промелькнуло, что я просто удачно осчастливленная наследством «почти» вдова. Я скривилась, всматриваясь в её спину:       — Средства не даются даром. Мистер Рихтер жив… И я лишь преумножаю его капитал по мере сил и навыков. При желании… ты научишься этому не хуже.       Нина вздрогнула, торопливо кивнула и выскочила из кабинета.       Я со вздохом посмотрела на SMS-уведомление о подаче автомобиля и пошла к выходу, по мере сил сканируя мысли остальных работников клуба. Чисто. Здесь работу получают и удерживаются на ней только расторопные, чистые на руку и мысли люди. Все от танцовщиц до уборщиц. Большинство из них не могли устроиться по тем или иным причинам. У кого-то судимость без основания, у кого-то инвалидность и проблемы со здоровьем. Кто-то не мог работать полноценно из-за учёбы… Все они получали работу и трудились до тех пор, пока это было необходимо, либо до трёх предупреждений. Сотрудники опасались меня. Слишком многое было ясно после беглого просмотра мыслей. Одна фраза: «Ты ничего не хочешь рассказать?..» — как правило вводила в ступор и заставляла упомнить все грешки. Дело техники — увидеть это и сделать выговор, дать понять, что огрехи наказуемы, как не крути…       Двадцать минут петляния по улочкам, и цирк возвышается громадой. Беглый осмотр, афиши, предупреждения. Голова немного кружится, стоит приблизиться к этому сосредоточию пороков и ненависти. Моё детище… Созданное по образу и подобию того, что был в Сентфоре, пробуждаясь раз в десять лет. Словно в насмешку — шум улицы обрывается, стоит преодолеть дверь в широкое фойе. Плащ забирает услужливый гардеробщик. Немой старик, уродовавший животных. Забрел в цирк случайно, предлагая… своих питомцев для шоу. Питомцев отдали в приют, старик же, получив в «награду» маску, остался в этих стенах до своего исхода.       — Хозяйка… — заискивающий поклон от Мордогрыза, — костюм из химчистки привезли…       Кивок, дорога в гримёрку, после в кабинет. Сегодня предстоит закрывать шоу. Как обычно. Вчера был вылет из расписания. Я запустила руку в карман брюк, перебирая пальцами шнурок ловца снов. Не совсем понимаю — какого дьявола я решила таскать его с собой. Амулет и оберег? В надежде, что его магия сработает хотя бы в знакомой атмосфере цирка? Едва ли…       После неторопливого переодевания, накладываю у зеркала макияж. Незаметный почти. «Ты прекрасно выглядишь без всякой косметики…» — шелестит в голове знакомый насыщенный баритон. Улыбка становится шире. Жаль, не на долго — гаснет пропорционально с пониманием, что сегодня всё равно обычный день. Самый обычный, хоть и появился какой-то лучик надежды.       Робкий стук в дверь.       — Войди.       — Миссис Рихтер… — полупоклон от гримерши.       После кивка готовит все инструменты для укладки волос. Она без маски. Некуда идти. Никуда не берут. Сбежала из резервации. Живёт среди уродцев, зная всю черноту цирка и все секреты подземелий. Сноровистая молодая женщина. До тридцати. Видела суккуба во всей силе, когда я вылезла перед мужчиной, пытавшегося её изнасиловать и ограбить. Ползала по переулку на коленях, едва не крича, что хотела бы умереть. А теперь… теперь живёт. Продолжает работать и как-то жить. Одна из тех, кто покидает эти убогие стены, имея право и возможность сходить в магазин или куда ей захочется.       — Никаких изысков. Как можно проще… — проговорила я.       — Хорошо. — Лила задумчиво окинула взглядом моё отражение. — Хозяйка сегодня в хорошем расположении духа?..       Я пожала плечами:       — Так заметно?..       — Для неподготовленных — не особо. Я видела вас… разной. Научилась, надеюсь, улавливать переломные моменты… — по волосам скользнула расческа. — Могу сделать предположение?..       — Валяй… — я откинулась на спинку стула, прикрыв глаза.       Щелчки щипцов для завивки, лёгкий жар от них же. Запах нагретых волос. Руки порхают быстро и аккуратно. Не припомню, чтобы она выдирала мне волосы, всегда максимально осторожная и заботливая.       — Духи дали подсказку, как вернуть Хозяина?..       Я вскинула брови, не открывая глаз:       — Верно… Откуда знаешь?..       — Амулет ловца снов. Торчит из кармана.       Приоткрыв глаза, я посмотрела на девушку:       — Только вот как пользоваться им я не знаю пока. Не получилось. — я извлекла из кармана побрякушку, выложив её на стол. — Ночью, когда спала, мои кошмары снились. Прошлое.       Она, не касаясь, посмотрела на украшение. Задумчивый взгляд пробежал по плетению узелков, по бусинам и перьям. Приблизилась, вдохнув запах. Взгляд стал немного колючим.       — С него всё началось. Но его мало… Ему на смену пришло нечто сильнее. А после ещё какие-то… связующие предметы. Я плохо разбираюсь. Для того, чтобы дать более полный ответ, лучше съездить в резервацию и поговорить с шаманом. Но… я не… — она замотала головой.       Я криво усмехнулась:       — Не трудись. Есть такие вещи. Спасибо за подсказку…       «Кольцо, часы, ожерелье…» — промелькнуло в голове, — «сегодня буду спать как рождественская ёлка во всей сбруе…». Что ж, предметы действительно скрепили связь на уровне истории. Всей от начала до конца, даже прежде, чем можно было ожидать. Кольцо лежало в шкатулке, часы в кармане моего пиджака. Ожерелье… тоже дома. Укрепить связь, чтобы пробиться в иллюзию… Стоит того.       Суккуба внутри усмехнулась. Но и в ней поселилась надежда. Раз уж мы смогли получить какой-то шанс на воссоединение со своими парами… Чёрт возьми, мы его искали три года. Хотя бы просто… увидеть. И всё оказалось проще некуда. Хотя бы сейчас.       Я нервно помотала головой, покосившись на бар в гримёрке. Пить сегодня нельзя. Надо отогнать автомобиль домой. В противном случае тачка так и останется у цирка, пока я не прекращу пить просто ради вкуса алкоголя. Смешно — раньше напивалась до кровавых соплей. А теперь не могу опьянеть с ящика. Невольно вспомнился Дамиан в режиме экспериментатора… Я улыбнулась, памятуя его опыт с двумя литрами виски и утренние последствия. Было весело. И еще веселее от мысли, что он не рискнул попробовать дурь. Вот там бы, скорее всего, даже инкуб повеселился.       Волосы наконец были уложены. До начала выступления двадцать минут. Шоу двухчасовое без антракта. Можно поработать над масками. Поблагодарив единственного верного сотрудника, который сегодня смог выручить дополнительно, я побрела в кабинет. Его маски успокаивали всегда. Меня же чаще бесили поначалу. Я не внимательно слушала его рассказы о техниках. Рихтер психовал, я улыбалась. Мне было не… не интересно. И всё же… Сейчас я тоже научилась успокаиваться. Всё как у него. Педантичный порядок на столе, ящик заготовок, которые уродцы штампуют по приказу. Какие-то даже жалко использовать во зло. Однако… Я подсела на стимпанк. Теперь новые ублюдки для цирка выглядят частично как дети безумного шляпника из Алисы в стране чудес, родившиеся от железного дровосека страны Оз.       Пальцы пробегают по столешнице. Фурнитура ещё позавчера была разложена по пиалкам. Заготовка уже отшлифована, узор намечен. Только покраска, только крепления, только немного морозника в лак и покрыть изделие, крепя детали. Шестерёнки, пружинки, стрелки старых часов. Я не знаю кому достанется эта маска. Мистер Эрик рассказывал, что Дамиан старался подгонять образ под определённого человека, кого собирался «вознаградить» за грехи. Я же… как правило не знала, кого удастся отловить.       Запах красок вызывает почти истерический смех. Руки Рихтера пахли так же. Мой любимый запах. Поджав губы, наношу первый слой и золотистым акрилом вырисовываю что-то похожее на завитки вензелей тонкой кистью. Рука уже не дрожит. Первый год было немного странно — я и маски? Это как? Я ведь не он… «Я хуже… во сто крат хуже… Он учился отличать первопричину проблемы, чтобы не делать поспешных выводов и не раздавать уродливые маски налево и направо. Я же… не особо забочусь об этом. Кого из ублюдков поймаю, тому и «сектор приз» с функцией кота в мешке. И у меня образ врастает сразу… Я зла постоянно… «.       — Впрочем… — покрутив в пальцах веер для высушивания краски, проговорила я, — хрен его знает, чем закончится эта развесёлая неделька перед очередной годовщиной моей личной трагедии.       В дверь постучали.       Я собрала крохи терпения, возводя глаза к потолку:       — Войди…       В кабинет просунулась голова Мордогрыза:       — Хозяйка… там у нас… проблемы. У женщины, кажется, с головой не всё в порядке…       Я вскинула бровь:       — Ты понимаешь, что это неуважительное отношение к зрителю?..       Чудик нервно поскрёб подбородок:       — Она привела ребёнка на представление и теперь кричит, что натравит на нас полицию.       Хмыкнув, я поднялась из-за стола, махнув рукой:       — Выходит, сегодня представление снова закрывает Жоззи. Я пойду побеседую со зрительницей, а ты предупреди эту придурковатую марионетку, что у неё снова звёздный час…       Чудик кивнул и ускакал в сторону кулис. Меня всегда поражала его манера передвижения. Между собакой и обезьяной. И на четвереньках, и руками, и ногами, как нормальные люди. «Многогранная личность…» — фыркнул внутренний голос. Однако сейчас меня ждало развлечение куда интереснее…       Нерадивые матери появлялись в цирке стабильно раз в месяц. Приводили своих малолетних отпрысков посмотреть на зверюшек, а получали… то, что получали. Хотя, стоит признаться, ещё никогда я не получала такого удовольствия от скандала. Это самое прекрасное — трель женского визга: «засужу, в тюрьму упрячу, копов натравлю!». Ответ всегда один и тот же. Ничего нового…       Ор стоял на всё фойе. Низкорослая пышнотелая мулатка с ребёнком лет пяти, надсадно ревущим… не потому, что испугался, а потому, что досмотреть не дали. Я прочистила горло, силясь не улыбаться, и подошла к даме, сжимая в руках маску. Суккуба внутри ехидно скалилась, считывая мысли. Я с ней за компанию, но с каменным лицом. Ибо один раз мне попытались дать по физиономии за едкую улыбку.       — Добрый вечер… Чем я могу Вам помочь?.. — улыбка вежливая, глаза холодные, суккуб качает злость из женщины, как насос…       Мадам вытаращилась на меня так, словно я только что бросила в неё презерватив, заполненный водой. Лицо крайней степени озадаченности. В уме проносится, что я какая-то сопля, которая внезапно стала администратором фрик-шоу… Ждала такого же уродца, как прочие… Как тот, кто пытался её успокоить — кособокий горбун из первых, кто попал в цирк за воровство.       Махнув рукой, я отпустила «работника». Тот чуть ли не поклонившись в ноги стремительно сорвался в сторону кулис. Негласное правило — на всякий случай позвать подмогу из наиболее адекватных уродцев. Через пару минут в ближайшем переходе появится трое-четверо чудиков на случай необходимости. Суккуба выпускать, да ещё при ребёнке мне претило. Так что… Попытаемся решить проблему стандартным образом… Снова улыбаюсь механически, втягивая воздух носом, стараясь подавить этот растущий внутри гнев. Мальчишке действительно рано это видеть…       — Вы ещё кто?.. — сурово насупила брови мадам.       — Директор заведения… — я снова выдавила вежливую улыбку.       Она поперхнулась воздухом, словно выброшенная на берег рыба:       — Понаберут молодняк! Потом такое непотребство в городе появляется! — заголосила она с новой силой.       — Я основатель этого заведения. — сухо уточнила я. — В чём причина Вашего недовольства?..       Опять мимолётный ступор. Хабалка ждала ответной трели в том же формате. Я старалась быть предельно вежливой, чувствуя, как очередной резервуар по крупицам заполняется для суккуба.       — Я на вас… в полицию заявлю! За то, что уродов понаподбирали! Ребёнка в цирк не сводить!.. — размахивая руками, будто пытаясь взлететь, продолжила надрываться мадам. — В цирке должны быть клоуны и звери!..       Едва удержавшись от того, чтобы закатить глаза, я сложила руки на груди:       — Прежде всего, предоставьте, пожалуйста, билет… Там указана вся информация о функционировании цирка. А также… установленный рекомендуемый возраст посещения шоу… — мадам ткнула мне в нос билетом. — Посмотрите в верхний правый угол. Значение «12+ лет» вам о чём-нибудь говорит?.. Об этом уведомляют афиши, предупреждают кассиры. Но вы всё равно решили посетить представление. С ребёнком, которому в половину меньше заявленной границы. Вы осознаёте, что я могу подать ответный иск?..       Женщина хмуро свела брови к переносице, переставая соображать и оставаться «хозяйкой положения»:       — Какой к чёртовой матери иск?!       Я пожала плечами:       — Как представитель администрации заведения, под крышу которого нерадивая и невнимательная мать притащила маленького ребёнка с целью посмотреть отнюдь не на котиков, собачек и слоников с обезьянками, которых в этом цирке сроду не водилось… А поглазеть на тех, чьи уродства обошли Вас стороной… — я наблюдала, как она сникает и сдувается на глазах, пять минут от гневной фурии до бестолковой клуши. — Здесь никогда не будет животных. Они не заслуживают заточения и насилия над собой… Люди же, что обретаются в этих стенах… сознательно сделали выбор своего существования…       «Да и от людей, если быть серьёзной, у них мало что осталось…» — подумалось мне. От чего-то возникло стойкое желание подарить этой даме какую-нибудь из масок. В воспитательных целях. Быть может, если бы она была одна… Но мальчик всё же внушал мне тревогу. Лишать его матери… пусть даже такой… Я не готова была взять на себя очередной грех.       — Вы держите их здесь насильно!.. — выпалила она мне в лицо итоговый аргумент.       — Почему Вы так решили?.. Каждый из них может покинуть цирк… — «минут на двадцать максимум, потом копы приведут обратно сбежавшую тварь… случалось…» — едва не вздохнула я. — Вам лучше покинуть заведение и впредь быть внимательнее при планировании досуга с ребёнком. У Вас есть ещё какие-либо вопросы?..       Гневно фыркнув, дама ухватила ребёнка под подмышку и, топая, как конь, понеслась к выходу. Я потёрла пальцами переносицу и скосила глаза на наручные часы. До завершения шоу десять минут. Могу закрыть выступление. Настроения нет, но сегодня у меня снова накопились мысли, которыми хочется поделиться с публикой. Это бывает не часто. Обычно я проговариваю заученный текст, что прежде произносил Дамиан. Но потом, после таких вспышек, когда мне пытались указывать на чьи-то ожидания от заведения… Мысли требовали выхода. Тянуло на философский лад, и я с кирпичной миной высказывала это публике. Слушали, внимательно слушали и иногда даже делали выводы.       Суккуб схлопнул резерв и ушёл переваривать. Меня же ноги понесли в сторону кулис. Я уже ожидала увидеть Жоззи на выходе, но та, похоже, уже уловила, что сегодня не её выход. Свинтила быстрее, чем я подошла к занавесу. Акробаты заканчивали один из последних номеров. Потом наш «клоун», в лучших традициях хоррора, последний удар по неокрепшей психике тех, кто сидит в зале, и мой выход. Но что сказать?..       Музыка затихает, превращаясь в какофонию шума из зала, который так же перетекает в оглушительную тишину, стоит мне выйти из-за занавеса. Я не говорю громко. Акустика позволяет даже через маску говорить достаточно чётко и слышно для всякого сидящего в зале. Тупые лица публики, завороженно следящей за миниатюрной фигурой идущей от центра сцены к краю в кругах прожекторов. Приоткрывается резерв демона. Кто-то возбудился… Выглядит мерзко, противно. Несколько мужчин в зале испытывают интерес к женщине в смокинге. Наглухо застёгнутом. В маске… ведь не видно ничего, кроме тонких рук и малого участка оголённой шеи.       Отвесив почтительный полупоклон, я улыбнулась под своей маской:       — Добрый вечер… многоуважаемая публика… Добро пожаловать в цирк «Вечность». Благодарим вас за посещение нашего шоу и приглашаем на все последующие. Каждый вечер наши двери открыты для Вас. — я развела руки, демонстрируя радушие и мнимую радость от их присутствия; в мозгу отбивается, что зал, как всегда, заполнен до предела. — Как вы считаете, в современном мире каким должен быть оседлый цирк? Шапито с животными, где нет места милосердию и жалости, или же приют для исковерканных жизнью душ оказывается предпочтительным?..       Полетели выкрики с мест. Про животных не единого слова. Кто-то заикнулся, что можно и уродливых животных брать в программу, как дополнение. Я невольно сморщилась, представив себе, как к запаху мертвечины и гниения душ чудиков прибавится ещё и запах страданий тех, кто явно не заслуживает жизни в клетке, подобной этой. Стоит поднять ладонь, и голоса умолкают.       — Спорный момент, не так ли?.. Вы испытываете жалость, взирая на калек и уродцев… на моих… чудиков?.. Нет. Ответ однозначен, к счастью, не у всех, однако всё же у подавляющего большинства. Испытали бы вы жалость при виде обгоревшей некогда в… пожаре, — я проглотила слёзы, — кошки или собаки, выступающей в подобном заведении?..       По залу прокатился возмущённый гул, однако с мест никто не поднялся. Все встревоженно вслушивались. Хотелось верить, что слова достигнут хотя бы пары целей. Что хоть пара человек не вернётся в цирк на очередное шоу…       — Сегодня состоялся скандал… Очередной скандал, что цирки для животных. Безвинных творений создателя. Безмолвных, чаще покорных и поддающихся дрессировке. Однако вдумайтесь… Их век короток и мир к ним жесток… — я снова сглотнула комок в горле, вспоминая свои мысли о Дамиане в иллюзии, когда всё только начиналось в созданной старой мастерской. — Им нужнее свобода или избавление. Люди же, даже будучи исковерканными природой или событиями более живучи… Стоит дать им здесь работу и кров? Или же всё-таки выкинуть на улицу, позволив сгинуть на улицах, пугая людей и становясь… жертвами ублюдков?.. — «куда больших, чем прежде были они сами?» — закончила я про себя. — Задумайтесь… Удачного всем Вам завершения дня…       В спину аплодисменты, снова гул поднимающейся со своих мест толпы, торопящейся домой… в уют, к семьям… А у меня… у меня сегодня тоже есть некий шанс на это. Но для начала… В кармане смят шнурок ловца снов. Пальцы перебирают тесёмку почти с трепетом. И я молюсь тем богам, что реальны. Молюсь, чтобы получилось. Чтобы хоть что-то получилось именно так, как нужно. Чтобы пробиться к нему, вытащить. Или… хотя бы сказать, как плохо мне без своего домашнего монстра.       — Завтра меня не будет. — на ходу бросила я через плечо, уже будучи за кулисами. — И послезавтра, возможно, тоже. Если какие-то проблемы возникнут — пейджер или мобильный.       Чудики переглянулись, но решение оспаривать никто не стал. Оставалось только хмыкнуть и уйти в гримёрку переодеваться. Сменный комплект из брюк и блузки или джинсов и свитера. Иногда хочется вырядиться, как тогда — колготки в сетку, короткая майка, говнодавы и юбка едва задницу прикроет. Но ругать некому. Да и… тридцатник всё ближе. Уже не солидно, как бы не казался возраст визуально почти подростковым. «Бесконечный свербёж в заднице это не уменьшает…» — насмешливо пронеслось в голове.       Переодевание торопливое и побег из цирка такой же. Уже на парковке я вспомнила, что кабинет не заперла. Ну да плевать. Едва ли там есть что-то ценное, даже на случай проблем. Я проверила наличие ловца снов в сумочке и провернула ключ в замке зажигания. В голове уже чётко обозначились цели: кольцо, часы, ожерелье, ловец… Оба кольца. Есть ещё одно. С аквамарином. И для надёжности можно надеть на палец Рихтера давно покоящееся в шкатулке обручальное. Ведь тоже связь. Очередной уровень. Тогда было окончательное слияние нас, как пары. Двух пар. На всех уровнях отношений и чувств. На всех уровнях восприятия и существования.       Автомобиль неспешно покинул парковку. Мысль о том, чтобы гнать во весь опор, я отбросила почти сразу. Сегодня не стоит. Мне нужно без приключений оказаться дома. Завораживающий блеск фонарей. Дома уже темно, но у него я оставила включенный свет. И он, словно маяк, бликует в окнах фабрики. Уют и покой всегда рядом. Словно на втором этаже фабрики в угловой спальне он трудится над очередной заготовкой.       Автомобиль остаётся на подъездной дорожке. Гараж на две машины не рассчитан. Но это нормально. Ритуал запирания замков, душ, переодевание в… хлопковую мужскую футболку. И плевать, что им уже по тринадцать лет. Два кольца, третье в руке. Обручальное на палец Дамиана. Ожерелье на шее холодит и царапается, но я переживу. Часы сжимаются в его ладони, обхваченной поверх моей, чтобы пальцы не разжались. Поверх ловец снов по сцепленным рукам. Привычное положение напускных объятий.       Я поняла, что всё сделала молча, и чуть не всхлипнула. Впервые я с ним не заговорила, едва пришла домой. Поцелуй улетает в безучастные губы. Я забралась к нему под бок, зарываясь под одеяло и прижимаясь.       — Услышь меня сегодня. Я… больше не могу… — пальцы бегут по русым волосам, лаская и перебирая; такие же мягкие, такие же шёлковые. — Дамиан, пожалуйста…       Под щекой убаюкивающе бьётся сердце, пальцы поглаживают сжатую моей ладонью поверх часов руку. Гаснет ночник и заведённый на утро будильник отключен. Если никто не побеспокоит, я проведу в этом сне не одни сутки. Сейчас, когда есть хоть какой-то шанс, я готова забросить всё. И бизнес, и цирк… Всё ради него одного. Чтобы снова чувствовать его и видеть улыбку.       Мир погружается в сон невероятно медленно…