"Клетка для Инкуба"

      Беглый осмотр стрипклуба, принадлежащего семье Дэйны, ввёл меня в ступор. У меня, оказывается, не стрип, а обычный гоу-гоу клуб с немножко откровенными нарядами. Совсем немножко… По сути, если сравнивать, то моих танцовщиц можно было спокойно выпустить на улицу, и они были бы вполне одетыми. Ещё и запрет на прикосновение к танцовщицам, строго пресекаемые охраной поползновения даже во время приватных танцев. Девчонки в масках, что так же гарантировало хоть какое-то сохранение инкогнито в условиях тусклого освещения и обилия косметики…       Здесь же…       Смахивало на бордель откровенный. Девушки выходили к пилону в том, в чём мои заканчивали выступления, оголяясь полностью, оставаясь только в обильных украшениях, обуви и масле для тела. Но поразило даже не это… Элементы шоу с курением, например, не совсем стандартным… образом. Дэйна откровенно хохотала от моего выражения лица, поняв, что убивать из-за своей озадаченности я точно её не стану. Тем более — она всё ещё находится в номинальном «рабстве», которое пока заключалось в предоставлении мне возможности провернуть облаву на колумбийцев.       Задумка трещала по швам, но я не отчаивалась. Черти внутри спорили. Суккуба была вполне воодушевлена идеей. Инкуб же, понахватавшись от Рихтера ревности и понимания того, что его женщину видеть в подобном виде могут только они с Дамианом, старательно отговаривал. И всё же оба понимали, что подобный вариант развития событий единственный, который может снизить количество жертв среди тех, кому принадлежали земли Истока. А уже это, как следствие, давало нам какой-то шанс вытянуть «Аврору» из сна.       Фраза: «Чёртовы Локвуды» была для меня сродни молитве. Кажется, после неё меня начинало отпускать огорчение и злость, как и приходило понимание, что нужно уложиться за остаток времени. Пара недель… За которые надо решить проблему, достигнуть границы и вернуться в штаты до истечения гастрольной визы цирка. Как минимум, отправить уродов назад. Сама я, как частное лицо, могла оставаться ещё два месяца, если никто не докажет причастность к каким-то преступным действиям. Доказать сложно, но опять же — Локвуды… Откуда я могла быть уверена, что при хреновом исходе, например, они не устроят откровенную мясорубку, как та, что была в старом доме Балтимора.       Словом, после поездки в город на разведку в компании неизменного Рафаэля, благодаря которому передо мной открывались любые двери, особенно после уточнения, что я номинально тоже Локвуд, мне хотелось выть и бить фамильный хрусталь с целью восстановить нервы. Но ни хрусталя, ни нервов не было и в помине. Так что, я просто приползла в кабинет, прополоскалась в бочке, помяла Рихтера с массажным маслом и села за заготовки масок, создавая новые. Мозг, как правило, почти отключался, позволяя уйти в перезагрузку, чтобы позже обдумать всё с новыми силами.       В общем-то, мы теперь просто ждали того, что ответят Колумбийцы. Приглашения на переговоры в стрип были доставлены и даже бескровно, хотя я уже ждала, что рано или поздно кто-то из посыльных придёт без головы или с дыркой от огнестрела в боку. Но… миновало. Франческо, как и я, расслабленно выдохнул, когда поголовье картеля не уменьшилось на шестерых представителей. Что ж, дело оставалось за малым — подождать пару дней, чтобы решить некоторые технические вопросы…       За пологом кабинета раздалось деликатное покашливание. Я подняла голову:       — Входи.       Жоззи и Лила шагнули внутрь с ворохом комбезов. Хотелось начать ругаться и топать ногами, потому, что просила я только Жоззи, и уже несколько дней назад. Страшно хотелось начать карать за расхлябанность и нежелание выполнять элементарные указания. Но не при гримёрше… Она вообще в этом плане не при чём. Акробатку смерила убийственным взглядом, почти с усмешкой наблюдая, как она выскочила из кабинета, едва все вешалки были размещены на ширме.       Лила развела руками:       — Всё что удалось найти из не пахнущего гнилью, целого и не облезлого… Если есть время, я могу сшить трико. Сутки, может двое понадобится, с учётом, что у меня нет швейной машинки под рукой. — она вздохнула, красноречиво сморщившись. — Но в этом явно не стоит.       Я придирчиво рассмотрела принесённое, понимая, что она права. Линялые тряпки, которые годились для цирка, но не для стрипа, который славится бабами, которые, словно люстры в Версале, сверкали только бижутерией на теле. С другой стороны — а если она не успеет?.. «А собственно, у меня тоже руки не из задницы, могу и подключиться для скорости…» — хмыкнула я внутренне. Значит, надо было добраться до центра, или позвонить Рафаэлю и попросить привезти трикотаж какой-то приятной текстуры и оттенка. Лучше бы, конечно, самой, но я за последнее время и так помоталась не только по градам и весям, но и страну сменила, хоть и временно. Пусть другие побегают…       Кивнув, я пробубнила:       — Вместе шить будем… Теперь осталось подобрать музыку, отрепетировать…       Лила хлопнула глазами, заглянув за ширму, очевидно, предвкушая, что после такого заявления Рихтер точно очнётся. Жена. Собирается танцевать. Перед латиносами. В стрип, грёбаном, клубе… А он продолжает спать. Дамиан продолжал, действительно… И мне всё более весело и одновременно страшно становилось от мысли о том, что он со мной сделает после того, как узнает, какими методами его задницу удалось спасти.       «Лишь бы удалось… Иначе я сама с собой что-то сделаю…» — вздохнула я внутренне.       Музыку я уже подобрала из того, что помнила, вопрос был только в том, где теперь найти диск с нужной композицией и проигрыватель для репетиций с учётом, что времени было катастрофически мало, а поставить достаточно эротичный танец… Чёрт его знает, смогу ли… С другой стороны, если привлечь воображение, можно представить в зале только Рихтера…       Лила тихо поинтересовалась:       — Думаешь, это разумно, с учётом того, что они делают со слов Локвудов и твоего смазливого личика, которое равно тянет и на пятнадцать, и на двадцать два?..       — Выбора нет. — отрезала я. — Отвлекающий манёвр, чтобы притупить бдительность, потом поэтапно вывести всех, кто приедет, втянуть и вот дальше…       Хмыкнув, я прикрыла глаза, представив себе, как обожрутся демоны. Внутри неуютно зашевелились черти. Суккуба кивала на свою пару, намекая, что подпитку стоит всё же отдать Хозяину. А для этого…       Я подошла к зеркалу, отметив, как глаза привычно засветились алым и аквамарином:       — Его выпустить придётся, чтобы напитать… С учётом того, что действовать надо быстро — его вообще убить могут. И я ещё слишком хорошо помню последствия первой материализации инкуба в женском теле. Помним, да, про мышку, выебанную слоном?.. Это вообще-то больно…       Заискивающий глубокий голос суккубы:       — А если это поможет вернуть Хозяина?.. Забываешь, что сила Инкуба зависит от подпитки не только сексом и страстью… Он не поглощал сущности из-за нити… Сейчас… может.       Меня передёрнуло. Инкуб внутри виновато потупился, не зная, что всё-таки было бы лучше, но прекрасно понимая, что цена соизмерима. Выбора у нас всё равно особо не было. Напитать чертовку — здорово. Но какой прок от силы, если она всё равно может быть применена только здесь и сейчас, а не там, где застрял Дамиан, с которым у него была связь. Умом я понимала, что демон и сам не очень-то в восторге от задумки, но его подруга была права — либо мы кормим не только за счёт внешнего источника — алтаря Шиутекутли, либо теряем шансы.       «А если ещё вспомнить слова Катарины, что Дамиан не мёртв… Блять, но мне же страшно всё равно!» — гундел внутренний голос.       За спиной кашлянула Лила, и я обернулась, выпав из своей шизофренической внутренней тусовки с демонами:       — А?       — Взять уродов с собой на ту охоту будет не логично?       Я вздохнула:       — Опасно… Они могут удерживать Рихтера в текущем состоянии, как якорь. Если кто-то из них сдохнет — бес его знает, не станет ли ему хуже.       — Не думаю. Мистер Рихтер по сути уже не является ни носителем проклятия, ни носителем сущности. И даже Хозяин цирка сейчас в тебе, а не в нём. — она неуверенно покосилась на постель. — Можно, конечно, налепить ещё кучку уродов, потихоньку выловив колумбийцев в городе. Каких-то мелких и незначительных, которые, исчезнув, особо и внимания-то не привлекут.       Поджав губы, я сложила руки на груди. Её слова были резонными более чем. И всё же — опасение сделать хуже, чем уже есть не оставляли меня, как я ни старалась. Уродов сложно убить. И, по сути, они уже мертвы. Все, кроме Хилла, по крайней мере. Их жизни зависят только от масок — забери, и превратятся в кучки праха у ног, который уже давно должен бы оказаться в земле, но за грешки намордники заставляют влачить жалкое существование калек из цирковых шатров.       Взгляд сместился на Рихтера. После чего ко внутренней бездне, откуда всё ещё любопытно взирали немного нервные черти. Я снова развернулась к зеркалу, вопросительно посматривая в собственные глаза:       — Есть мысли?..       Инкуб покорно прислушался к себе, пытаясь уловить связь с обитателями цирка. Она была с демоном, но не с Дамианом. Мысли снова пришли в движение — «А не случится ли так, что при пробуждении Рихтер, как и чудики двинет кони?..». Воображение, как всегда вовремя подкидывало гениальные мыслишки о том, что такой исход так же вполне может произойти. Где-то в подкорке уже начинало вырисовываться понимание, что я вообще жалею о задумке. Ну, сидела бы дома, продолжала бы ныть, пить и страдать…       «А с другой стороны… Что так, что эдак, а я улечу следом в любом случае… Терять больше решительно нечего…».       Решившись, я схватила мобильник и набрала номер Рафаэля. Длинные гудки… Скорее всего за рулём. Он фанат безопасной езды — проще затормозить и ответить. Потому я покорно ждала, не подгоняя и даже не начав внутренне материться.       — Сеньора?..       Я выдохнула:       — Привет… Тебя можно слегка запрячь для общего дела?..       Рафаэль настороженно поинтересовался:       — Может, стоит отправить к вам служащих Семьи, если нужны какие-то земельные работы? У нас есть фермы не только… с канабиойдами.       Я хлопнула глазами, не соображая о чём он. Когда пришло понимание, ржали все части моего шизофренического тандема, за исключением ничего не понимающей Лилы, стоящей посреди кабинета и Рихтера в постели. Меня сложило пополам, пришлось ухватиться за край стола рукой. В трубке слышалось обиженное шипение ящера, который так и не сообразил всего комизма прозвучавшего диалога, как и того, что посетило мою дурную голову после этой реплики.       Едва отдышавшись, я всё же разогнулась, проговорив:       — Фигуральное выражение. Мне нужна чёрная стретч-ткань метра четыре, кружево, так же чёрное, какие-нибудь пайетки-блёстки и прочая белиберда для украшения ткани… А! Ещё диск… — я озвучила название группы и песню. — И какой-нибудь проигрыватель к нему. Справишься?..       Мексиканец на несколько минут подвис, после чего спокойно поинтересовался:       — Как срочно нужно?       — Чем быстрее, тем лучше. — честно ответила я. — В противном случае будет сложно нормально отвлечь этих так называемых «гостей Истока». И ещё такой вопрос… Ты можешь найти для меня номер телефона Катарины?..       Повисла небольшая пауза:       — Сеньора, я сброшу её номер через сообщения. Всё, что вы просили привезёт мой брат в течении пары часов. Вас устроит?..       — Вполне! Спасибо, Рафаэль!.. — я нажала отбой, задумчиво посмотрев на Лилу. — До выступления ещё час, как я помню… Думаю, мне пригодится твоя помощь…       Гримёрша хлопнула глазами:       — С чем?       — Разогреться… — я подошла к раскрытому чемодану, вытянув трикотажные шорты и короткий топ. — Танцы — единственное, что я не позволю себе проворачивать спустя рукава. Когда-то они помогли мне слезть с наркоты. И помогли понять Рихтера… Его внутреннего эстета, который прятался под ворохом дерьма, оставаясь ранимым любителем прекрасного.       Лила молча поджала губы, выходя из кабинета следом за мной, после того, как я переоделась. Музыка, пусть и цирковая, была запущена. Я вышла на сцену, ловя острую волну флешбеков. Самых-самых первых своих попаданий в цирк. В его иллюзию. Те моменты, когда Рихтер прятался, либо не мог присоединиться. Как я поняла и узнала уже значительно позже — сознания оказывались здесь только во время сна. Собственно, это стало и причиной того, что я не могла пробиться в иллюзию, когда проклятие рухнуло уже на меня саму — это был его сон, его мир и его создание.       Тогда я танцевала в чёрном платье, которое в реальности до сих пор храню в лофте. Уже четырнадцатый год. Да, с отрезанной до неприличия юбкой. Но в Цирке она оставалась длинной всегда. Образы, которыми он меня одаривал с шестнадцати лет не менялись. Подсознательно выбранный верно наряд для балета, в который не вписывались только туфли — его маленькая артистка. Короткий шёлковый халат — его маленькая любовница. Верёвки, кандалы, ленты, крючки — его чертовка, которая дарила счастье телом, сердцем и всем, что имела в своих руках.       Махи ногами, растяжка. Мостики, вынесенный из столовой стул вместо станка. Всё входит в режим. Тело помнит движения. Для стрипа особой пластичности не требуется, в сравнении с балетом. Да, там свои хитрости… «Надо позвонить Дэйне и попросить убрать пилон на время выступления. Мне нужна гладкая площадка…» — вспомнила я. Тело переключается охотнее, особенно когда суккуб, не дожидаясь пинка, выбирается к поверхности. Грациозная плавность, смертоносная, когда придёт время…       Вот только не её…       Пробивает лёгким разрядом паники, когда понимаю, что надо будет выпускать инкуба. Во-первых, меньше всего хотелось делать это при Локвудах, открывая козыри. Во-вторых, мать твою, это действительно больно до безумия — отращивать член и яйца на смену наличествующим яичникам и вагине. И это, не считая всего прочего. Пожалуй, эта предрасположенность к генитальным метаморфозам пугала куда больше, чем изменение мышц и прочей физиологии, которая отличает женщину от мужчины…       «Кстати, а почему у вас образы человеческие?..» — поинтересовалась я.       «А тебе было бы интереснее, будь мы как остальной местный зоопарк?..» — фыркнула суккуба. — «Мы прошли множество метаморфоз, слишком долго были в землях, которые не поклоняются животным с человеческими телами. Наши повадки и статусы обратились в человеческие. Общество вынуждало… Мать, так же ушедшая к людям, к пришлым из Европы, если помнишь обратилась в человеческую форму…».       Я покорно молчала, слушая экскурс о том, что первичный образ у всех поголовно — известные мне саламандры. Ящерки, рождённые пламенем. «Выходит, первым был Шиутекутли?..» — спросила я внутренне. Демон фыркнул, отрицательно помотав головой. «Первыми были две сестры: Мать — Ситлаликуэ и её сестра Чибальба… Чёрная цапля выбрала только один путь — правление царством мёртвых. Мать — есть начало сущностей. Та самая курица, что была прежде яйца…» — пояснил демон. Становилось всё более любопытно.       Странно, что прежде я как-то не особо заморачивалась тем, что было первоначально… Впрочем, он ведь сам говорил, что вывел их из мрака, подарив свет. Своего рода «Прометей», только ещё древнее, чем появились Греки, кажется.       Лила придерживала руками мои лопатки, заставляя прижать лоб к коленям, чтобы прогреть мышцы. Норовила отпустить, едва я зашиплю. Это не Рихтер, которому дали команду держать, и он только интересовался: «может не надо», но всё равно делал то, что просили. Шпагат, ноги, выкрученные стопы, которые уже начинали гудеть. Руки, шея… Я делала наклоны, ползала по сцене, извиваясь и пытаясь понять — как стоит двигаться под музыку.       Час пролетел незаметно, пришлось вернуться в кабинет, прихватив стул, чтобы продолжить тренировку. Жаль, что старый патефон нельзя было так же оттараканить в мою обитель. Впрочем, я всё ещё ждала, что брат Рафаэля отработает функцию «службы доставки». Разминка продолжилась уже без Лилы, ушедшей проконтролировать хотя бы начало выступления уродцев и помочь некоторым собраться.       Ещё через час появился знойный мексиканец, которого я вышла встречать, как потная недовольная лошадь, забрав то, что он привёз. Маленькая магнитола с диском перекочевали в кабинет, я же передала своей помощнице материалы для комбеза. Чёрная ткань на ощупь была не особенно приятной. Но мне как-то без разницы было, если задуматься — один раз отплясать и выкинуть к дьяволу. Накой чёрт она была мне дальше? Причём с любым исходом. Хоть с Рихтером, хоть нет…       Из очередного этапа вывел звонок телефона. Я покосилась на дисплей, отметив номер Байрона.       — Да?..       — Звезда! — привычно «пошутил» партнёр. — Как ты там?..       Я утёрла пот со лба:       — Цвету и пахну, как триппер в неблагополучном переулке Гарлема. Как дела в Балтиморе?       — Терпимо. Перебрал все возможные варианты вывода твоих счетов. Точно кайманы? Может, Европа?..       Вздохнув, я пробормотала:       — Байрон, мне нужно будет уйти совсем, а не пересидеть где-то в районе Бенилюкса.       — Всё-таки уходишь из бизнеса… — проворчал он. — Сара, это неразумно… Доходные клубы отдавать нет никакого резона. Выставку Дамиана можно возить по стране — тоже бабло!       Я хмыкнула, не удержавшись:       — Если всё выгорит — бабки будут самым меньшим, чего я буду хотеть. Заработаю как-нибудь…       — Дура. — резюмировал партнёр, повесив трубку.              Клуб был пуст от персонала. На смену персоналу пришли ставленники картеля. На удивление и мужчины, и женщины. Я наблюдала за парой полуголых девиц, едва одетых, но под юбками которых было припрятано оружие — маленькие пистолеты. Хотелось фыркнуть, что если их опасения оправданы, то божок-умертвитель справится ещё до того, как те успеют моргнуть. Оружие, которое шло для людей, едва ли могло как-то помочь в текущей ситуации.       И всё же, чувствовалось, что всё сделали правильно. Я оглядела столик под сценой, с которой сняли пилон. Под ним сидели Мордогрыз и Эрик. Жоззи, Хилл и сиамские близнецы скрывались за драпями в нишах. Карлики под сценой. У каждого была своя отработанная схема того, как следует действовать. Те, кто уже мёртв второй раз не сдохнет. Если же смогут… Страшно, но не до такой степени, как если бы пострадали люди. «Хотя, какие из них люди?.. Сущности, принятые едва ли не от рождения…» — вздохнула я внутренне.       Собственная шкура исходилась мурашками поминутно. Прежде всего от того, что предвкушала боль, а уже после от того, что меньше чем за минуту предстояло провернуть двойную метаморфозу. Выпустить сначала свою рогатую подругу, чтобы все, кто будет в зоне видимости кончили до срока и ослепли от «красоты» демона, а потом сразу же выпустить и инкуба. Оставалось только надеяться, что я не загнусь от болевого шока после такого переключения между гендерными «каналами».       «Динь-динь — звенят пока припрятанные яйца…» — истерически хохотала я внутренне, переступая с ноги на ногу в кулисах. Стоило отвернуться и отлепить любопытный взгляд от раздвинутого занавеса, как я почти носом к носу столкнулась с Франческо.       — Как ты?.. — осторожно поинтересовался он.       Я поёжилась:       — Как свинья, которая радостно бежит на убой… — буркнула я.       Локвуд окинул меня внимательным взглядом. Лила постаралась на славу, подбирая образ, создавая то, что могло быть одновременно не пошлым, но предельно откровенным. Комбинезон скрывал тело почти полностью. Под него невозможно было надеть бельё — перчаткой обтягивало от шеи до щиколоток. Туфли на танкетке, которые поднимали над полом почти на восемь дюймов. Для стриптиза, который предстояло совместить с балетом, чтобы возбудить без всякого раздевания. Чёрная ткань, усыпанная блёстками, переливалась, цепляла взгляд каждым изгибом, и в свете софитов будет смотреться сродни костюму для кабаре. Бледная кожа с дюймовым слоем тональника, кажется, алые губы, жирная подводка на глазах, кружевная маска, которую привезли после того, как я надевала её на тусовку в доме Рамоны, и высокий хвост с накладным шиньоном на самой макушке.       «Ебабельно…» — как сказал бы Байрон. Вот только Рихтер бы точно вздрючил так, что я бы ещё долго не могла стоять, сидеть, лежать и даже дышать. И не факт, что в сексуальном плане.       В зале послышались голоса, я снова отогнула край занавеса, заметив Катарину и Рамону с Рафаэлем. Ещё какой-то мужчина, невероятно похожий на Армандо. Я вздрогнула и скривилась. По спине ползли ледяные мурашки. Такое чувство, что ублюдок воскрес и всё ещё каким-то странным макаром может добраться до Ванды. «Невозможно… Я самолично его выпотрошила в душевой кабинке карцера, Рихтер избавился от тела каким-то своим методом, в который я даже вникать не хотела.»       На волне ностальгии прокатилась вереница картинок от выстрела в Тайлера до «мирного» визита и встречи со стоящим теперь рядом мужчиной. Времени прошло непередаваемо много, но всё это было будто вчера. Отрезвляло только то, что Рихтер тогда был рядом почти всегда. В иллюзии или в реальности, но всё же рядом. Сейчас я проходила через весь этот ад в одиночку, ища золотую середину и уповая на собственные возможности и возможности двух запертых в моём теле чертей.       Франческо кашлянул, привлекая моё внимание. Предусмотрительно сжатое через рукав комбинезона плечо, чтобы не обжечься:       — Давай так, чем бы всё ни закончилось сегодня, если я выживу, мы поедем ко мне. Отоспишься в нормальной постели, примешь ванну с пеной, привезут пару мешков платьев на твой вкус. Поужинаем или позавтракаем. — отметив, что я уже собираюсь облить его словесным говном, он вздохнул. — Без подтекстов, жена дьявола… Просто дать тебе возможность выбраться из петли и набраться сил.       Я опустила голову:       — Ты так и не понял, что я слишком привязана даже к нему спящему. Я только недавно…       — Сара, послушай… Я стараюсь понять, правда, но с первого дня, как ты оказалась в Мехико, вижу только одно — ты сгораешь. Просто сгораешь в том, что осталось от ваших отношений. — Франческо поджал губы. — Я не претендую ни на что. Просто хочу помочь тебе выбраться из петли, позволить выдохнуть. Не как мужчина, как…       — … Друг? — я усмехнулась. — Друзья не пользуются друг другом для достижения целей.       Он качнул головой:       — Союзник. Это не обязательно дружба. Просто подумай об этом. Тебя убивает цирк. Поверь тому, что я говорю. Из всех, кто сейчас здесь есть, да и вообще, не считая твоей семьи, состоящей из Ванды, отца и братьев, я единственный сейчас помню тебя той, что была до той трагедии, которая привела авантюрную дьяволицу в состояние, которое сейчас смахивает на шарик для пинбола. Шарик скачет, двигаясь по инерции, ударяясь в углы, но не может выскочить в «отбой», чтобы отдохнуть. — снова сжатое плечо, и он развернулся, направляясь в зал, где снова послышались голоса. — Подумай… И удачи… всем нам.       Он вышел из-за занавеса, оставив меня одну. Специалист по звуку определил в наушнике тайминг песни, чтобы я не потерялась. Всё было схвачено максимально. Лишь бы прошло без осечек. Единственное, что меня немного настораживало — зачем нужна была Катарина на этом «празднике жизни», который должен был обернуться в пляску смерти.       Нетерпеливо рванувшись к краю кулис, я наблюдала за колумбийцами. Шестеро, как и ожидалось. Лица уверенные в том, что они боги положения. Черти у меня внутри схлопнули защиту, чтобы не светиться до срока. Принесли какие-то закуски, выпивку. Меня немного пугало, что Рафаэль не садился со всеми, оставшись стоять за спиной матери. Присмотревшись зрением демона, обратила, что ящер готовится к материализации. Напряжён. Сущность внутри выпустила клыки, активировала яд. Рамона же, кажется, полностью спокойна и расслаблена. Как и Катарина, как и Франческо. Впрочем, последний… обманчивая мыслишка. Тоже собран предельно и готовился отразить атаку.       Локвуды были подготовлены к ментальному удару суккубы, чтобы не попасть под замес, когда у прочих начнётся экстренный спермотоксикоз. Не знала — как, да и не моё это дело… Вообще было непонятно, как я пойму, когда мой выход. Наушник ожил, коротко сообщив:       — Готовность пятнадцать минут…       Напрягла слух, ориентируясь на то, что происходило за столиком. Бесполезно — испанский. Переключаться в спектр демонов было опасным — могли засечь, если их божок «прокачан» так, как обещали. Бесило. Очередное стойкое обещание себе самой, что, если всё закончится благополучно — засяду за учебники по языкам. Имея в кармане бессмертие — есть шанс обучиться любому языку, включая русский, японский и язык пингвинов. И кататься по странам, чтобы практиковаться.       Снова ожил наушник:       — Пять минут…       «Не подведите…» — попросила я демонов. Черти подобрались внутри, так же ощутимо нервничая. Три психопата на одно тело — многовато выходит. По телу табунами бежали мурашки. Я сделала несколько разминочных шагов, в очередной раз тренируя походку в кулисах. Потянулась, скрутилась, похрустела суставами. Паника ещё выше. На тысячу процентов из ста доступных. «Боже, если ты существуешь… Пусть всё закончится благополучно…» — внутренне помолилась я. Под комбинезоном тёк липкий холодный пот, пропитывая эластичную ткань.       — Три… Два… Один… Начали!       Снова короткое представление на испанском. Часть успела уловить: «Новая звезда клуба… Молодая перспективная танцовщица…». Хотелось фыркнуть, но занавес распахнулся.       «Сука!» — панически в голове.       Первые такты музыки вырисовывают шаги. Хорошо, что репетировала. Походка мягкая — плавная. Тело уже бессознательно входит в нужный ритм, совершенно не обязательно делать то, что было в плане — просто зацепить внимание, отвлечь, расслабить. Улыбаться… — отдельная задача. Знаю, что снова происходит игра на контрастах — бледная кожа, голубые глаза, белые зубы в рамке алых очерченных помадой губ. Середина площадки — край сцены.       Музыка обрывается. Пауза задуманная. Гаснет свет, включая два прожектора снизу и один сверху, вырисовывая алой каймой тело, утянутое в чёрный комбинезон. Становится жарко, когда руки змеями приходят в движение. Это ещё не стрип, и уже совершенно не балет. Приторнее и тяжелее. Хотелось бы видеть запись своего «выступления». Вверх, вниз, вокруг себя. Обвести, прогнуться, немного акробатики — коленями на пол, прогиб в мостике, принять вес на руки, почти сделав плавный кувырок. Туфли компенсируют трудности, продиктованные малым ростом. Снова шаги, покачивание бёдрами. Пальцы в волосы — мотнуть головой, очертив волосами круг вокруг себя.       Снова пластичность, гибкость. Танкетка даёт устойчивость — вторая часть длинной песни — выход балетных элементов. Пара па, плие, арабеск… Темно и немного страшно. Ещё и через чёртову кружевную маску пробивается пот и нихера не видно. Но надо продолжать двигаться. Мутит в предвкушении, когда начинаются фуэте, заставляющие комбез, очерченный подсветкой, переливаться сполохами, отражая мелкие вспышки на стенах, будто дискотечный шар. Волнение ещё на десяток процентов внутри, и пусть пока всё под контролем.       Тело слушается, повинуется задумке, снова выгибаясь тактам. Чувствуется напряжение. Острое, почти сексуальное. Демоны улавливают разлитую в зале заинтересованность. От всех — мужчины, женщины… С сущностями и без. Безотказный радар Похоти и Блуда улавливает всё, что направлено на нас и вызывает возбуждение. Это «кормит» больше прочего — это секс, который направлен именно на нас… И внутри так же злится инкуб — запретное для всех, кроме него тело.       Музыка обрывается резко, когда я замираю спиной к зрителям, встав по стойке «смирно», будто оловянный солдатик, раскинув руки в стороны. В зале тишина и ещё более густое возбуждение — вязкое, будто готовый засахариться мёд. Черти уже готовы. Ждут последний сигнал перед началом второго акта этого «балета». Глаза закрываются, и защита трещит по швам, демоны словно два патрона в барабане револьвера — курок взведён — только нажать спусковой крючок и…       Осторожные аплодисменты. Сначала одинокие, потом тройные… «Ну же… Кто там завис?!» — мечется в подкорке. Четвёртые… Колумбийцы заворожены зрелищем и пока даже не дышат. Аплодисменты знаменуют готовность. Готовность действовать, двигаться и прятаться, если последует команда — сражаться.       Пятый хлопок знаменует внутренний «выстрел».       Суккуба ударом одной единственной вспышки выскакивает к поверхности. Раскрываются крылья, разворот почти такой же эротичный, как тот, который наполнял танец. В лицах колумбийцев отчаянная попытка осмыслить происходящее. Сидящий спокойнее всех хмурый черноволосый мужчина чертами… «Ёбтвою мать!» — проносится в голове. Вблизи похож на Рихтера, когда он только припёрся в Балтимор по моему следу. Воздух вылетает из лёгких — только волосы темнее — копия.       Суккуба дёргает головой, теряя мгновение. «Смерть» дёргает уголком губ — выдавая себя. Иллюзия того, что мой разум хочет видеть. Становится страшно, но чертовка, слава всему святому — умнее. Удар силы, и я улетаю во внутреннюю бездну, полностью отстранённая от управления телом. Лишь наблюдаю, словно через перископ, как он удивлённо смотрит на чертовку, вытягивающую вперёд руки за долю секунды. С пальцев срываются толчки силы возбуждения — распахивая резерв, выкачивая их возбуждение, секундой позже вталкивая в черепные коробки такую волну похоти, что у самой мурашки по голым предплечьям даже здесь, в черноте в компании Инкуба.       Десятая секунда — дрогнувшие мужчины завопили, дёрнувшись следом за повлечённым оргазмом. Это больно, как я знаю — возбудиться и «отстрелить» за несколько секунд. Чувствую вспышку эйфории с кровавыми оттенками боли. Краем глаза: два броска перекинувшихся змей. Рамона и Рафаэль — два парализующих яда. Франческо просто ударом пытается попасть в голову сидящего поблизости колумбийца.       Но больше внимания приковано к брюнету с собранными в хвост волосами. Он корчится, как все, но слишком быстро приходит в себя. Замутнённый возбуждением взгляд стремительно проясняется.       Второй выстрел.       «Расслабься…» — приказ инкуба, рванувшегося наружу.       Зал тряхнуло рёвом. Женские связки перестраивались в мужские. На сей раз я просто забилась в руках провалившейся суккубы, стараясь пропустить метаморфозу так, словно глотала ложку оливкового масла. Не выходило. Тело действительно словно разрывало. Уговорить себя, что надо только перетерпеть, пережить — не выходит. Удлиняются кости, меняются суставы. Строение тела. Бургящиеся мышцы рук, ног. Ещё выше суккубы, рога почти скребут потолок, к слову, вполне высокий.       Вышедший на поверхность демон перестал орать, пламенем обводя остальных. Застыли все — Локвуды, колумбийцы, «персонал». Безмолвная команда Хозяина, и чудики выбрались из своих укрытий, врываясь в игру. Их функция проста — удержать на местах. Инкуб в гневе — кто-то посмел воспользоваться моим страхом, подбросив вместо себя его носителя. Цель выделяет безошибочно. Мордогрыз и Эрик на пару вцепляются в его ноги, попытка отшвырнуть уродов — провал. Всё слишком сильно закручивается. Время кажется снова невероятно вязким, душащим петлёй событий.       Мир покачивается в такт шагам. Великан без усилий пришедший на смене миниатюрной девчонке, пропустив вперёд суккубу на десяток секунд спокойно делает один убийственный прыжок со сцены. Божок отрывается от уродов взглядом… «Может убить, только посмотрев на оппонента» — проносится в моих мыслях. Перехват контроля над телом и через пелену боли руки взлетают к его голове, надавливая пальцами на глазницы. Благодарный вздох моего демона — его слишком редко выпускают, чтобы реакции были отточенными.       Рычащие нотки… Если бы не бездна, я бы и не знала, что говорил Инкуб:       — Знаешь… За что наказан будешь?..       — За право своей крови и происхождения… — просипел божок, выталкивая ипостась.       Чёрная непробиваемая шкура, взмах крыльев вдвое больше инкуба смёл стол, своих и чужих. Рёв оглушающий, попытка оторвать лапы инкуба от своего лица. Взмахи когтей рассекают алую шкуру. Они почти одного роста. Этот сильнее. Меня снова выгибает на дне сознания. Черти сцепляются, валясь на пол, сдавливая друг друга до хруста, до кусков разлетающегося мяса. Облик инкуба, но тело… тело всё ещё моё. Полосы когтей рассекают живот, не слишком глубоко, но боли не убавляет. Чертовка удерживает, но чувствует страх.       «Не отпускать голову…» — натужно проносится в голове.       — Падаль!.. — свистящий шёпот. — Ты должен быть с нами, а не с ними…       Рык чёрного заставляет снова дрогнуть. Инкуб теряется на секунду — снова удар в живот, отбрасывающий прочь. Удар спиной о край сцены. Чёрный не может сфокусироваться. «Нахуй!» — где-то уже внутри меня. Оттеснить инкуба. От рывка вперёд, кажется, кишки готовы высыпаться на пол — пресс сократился, выдёргивая очередной рык, вот только не гневный, а от боли. Вспоминается история с Шолотлем.       Удар ногой под грудь подбрасывает его в воздух на несколько футов. Бросок вниз — обхватить шею. Пальцы снова упираются в глаза демона.       — Миктлантекутли… — шипит инкуб. — Я с собой и своей парой, помни это в бездне…       Силой воли выпущенные когти пробивают глазницы и череп. Я всё ещё удерживаю контроль, ослепив. Чавкающий звук извлечённых из окровавленных глазниц пальцев. Перед глазами: Сентфор, лес, ночь, демоны, которые были «друзьями» непомерно давно. «Моё имя — карма…» — шелест голосом суккубы почему-то. Дёрнув рукой, поддевая рёбра, и снизу-вверх, прорывая когтями путь к сердцу. Чёрный дёрнулся, чувствуя, что сила начинает утекать.       Перед глазами картинки размытых и расплывчатых кадров…       До того, как прибыть сюда — партия девушек. Контейнер на побережье. Там пятнадцать… Мексиканские малолетние шлюхи. Выгодный товар — выгоднее наркоты. «Нарожают ещё…» — думает он, глядя как подчинённые запирают контейнер, в порту, в котором одно ведро для малых нужд и окошко в потолке, чтобы проходило хоть немного воздуха. Краем глаза — рваные подстилки, девушки… Девочки… лет двенадцать.       Поток воспоминаний иссякает с жизнью божка. Рана на животе затянулась, остальное не страшно. Выживем — теперь выживем. Рост на несколько десятков дюймов выше. Крылья больше, тупая боль в голове выпускает очередную пару витых рогов. Инкуб благодарно усмехается, снова отбрасывая меня на задворки в объятия своей подруги.       Разворот к остальной потасовке. Боковое зрение выцепляет Эрика с разможжённой головой — труп. Мордогрыз с неестественно вывернутыми конечностями улетает через зал, врезаясь в барную стойку. Сила Хозяина приходит в движение, выдёргивая из своего существа вспышку огня, ослепляющую всех сражающихся.       — Жатва… — хрипит чертовка рядом…       — Мы живы… — шепчу в ответ, укачиваемая в её руках. — остальное мелочи.       Сознание проваливается в темноту…       Голос знакомый, но слышен, словно через пелену, с насмешливыми интонациями:       — За что ты убила меня, милая?..