Идеальное оружие

Вечером, когда колокол прозвенел, ничего не изменилось. Давящая атмосфера никуда не исчезла, но призрак будто затаился. Это совсем не нравилось фее. Значит, он вернется ночью, когда духи получают силу. Ей нужно приготовиться. Никто не обменивался взглядами и не разговаривал: люди чувствовали страх, даже если он и стал привычным. Но если бы они обратили внимание на Твинкл, то заметили бы, как сильно она изменилась. Фея, раньше веселая и беззаботная, изменилась. Между бровями возникла тонкая, как нитка, морщинка, а взгляд стал стал жестче. Она просто не могла позволить себе оставаться беззаботной феей. Только барон заметил изменения, одобрительно кивнув. Твинкл спокойно ела кашу с овощным рагу, все свои мысли сосредоточив на духе. Она вспомнила формулы изгнания, поражаясь тому, как много вещей таились в ее пустой памяти. Фея парой глотков осушила свой кубок с компотом, окончательно собрав план действий. Раздражение толкало ее на странные, непривычные для фей вещи, отключало внутри то, что мешало ей быть взрослее. После того, как подали пирог, люди начали расходиться, ссылаясь на срочные дела. Осталась только фея и милорд. Твинкл встала из-за стола, подходя к барону. Она сжала кулаки, развеивая все сомнения, поднимая неприятную тему. — Разрешите мне разобраться с призраком? Он слишком долго был привязан к этому миру, разочарование и злость изменили его, он может быть опасен, — Твинкл снова посетили не ее мысли, но она знала, что они были верными. — Хорошо, раз ты так считаешь. Форшизак говорил, что он не опасен, но сейчас я очень сомневаюсь в этом, — барон отвечал спокойно и расслабленно, как будто это его не волновало. — Я сделаю все, что в моих силах, — фея почтительно наклонила голову. Это, очевидно, польстило милорду, заставив его улыбнуться. Твинкл привычным движением зажгла магический факел. Его света было достаточно, чтобы зачинить платье. Заклинание сменило помятый наряд на ночную рубашку. Твинкл с любовью провела рукой по мягкому атласу верхней части платья, украшенному серебристой вышивкой. Рукава-крылышки из тонкой воздушной ткани с узкими малиновыми полосами на них совсем истрепались. Фея тяжело вздохнула, взяла иглу и легко вдела нить. Твинкл неплохо шила, правда, не очень аккуратно. Ей нравилось это занятие. Она старалась делать шов гладким, зигзагообразным, чтобы он не выделялся при носке. Лепестки верхней юбки тоже требовали починки. Их рвало стеклянными осколками, обжигало искрами огненных шаров. А ещё она где-то зацепилась за кованую решетку камина и оторвала кусок. Всё-таки ее платье не слишком подходило для тренировок. Фея смогла исправить все, кроме обугленных частей. Хорошо, хоть нижняя юбка из белой гладкой ткани не пострадала. Только нижний край ее был слегка опален. Твинкл полюбовалась проделанной работой, сменив рубашку обратно на платье и недолго покрутившись у небольшого зеркала. Факел внезапно погас, оставив фею в кромешной тьме. Ночь наступила. Страх, нет, животный ужас парализовал тело. Твинкл мелко дрожала, поражаясь силе призрака. Она нескоро вспомнила про палочку в руке. Свет ее вырвал у тьмы кусок комнаты, на стенах заплясали тени. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Фея не могла в одиночку побороть страх. Она робко сделала шаг в сторону двери, стараясь ступать как можно тише. Крылья отказывались работать: слишком сильно она боялась. Твинкл закрыла рот рукой, чтобы не закричать, плечом открывая дверь. Коридор испугал ее так сильно, что ей пришлось стиснуть зубами руку. Боль ненадолго отрезвила рассудок. Твинкл не могла медленно идти, она знала, что призрак рядом, и он не такой безвредный, как обычные духи. Фея не могла противостоять ему в одиночку. Кровь стучала в висках, когда она рванула по ледяным камням пола. За секунду она оказалась у темнеющего лестничного проема. Страх не давал ей пройти в проем, казалось, над ней смеются. Свет палочки едва вырывал из лап тьмы очертания лестницы. Твинкл дрожала, ей нужно было добежать. Она резко разорвала круг теней, опрометью бросившись по лестнице, перескакивая сразу несколько ступенек в бешеном темпе. Фея ворвалась в покои. Наверное, она сейчас выглядела жутко. В холодном колдовском свете даже живые казались похожими на мертвецов. Барон сидел на своей кровати, вжавшись в изголовье. Его тоже трясло от страха. Но он старался подавить его. Кто-то громко взвыл, жутко, пробирая до самых костей. Теперь уже двое вжимались в изголовье кровати в надежде, что это защитит их от призрака. Твинкл выставила вперёд палочку, пытаясь разогнать тьму тусклым магическим светом. Они держались из последних сил. Но нельзя было обмануть самого себя. Страх подавлял волю к сопротивлению. Твинкл тихонько всхлипнула, уткнувшись носом в грудь милорда, но не опустила палочку. Барон думал, что его сердце вот-вот остановится от леденящего ужаса. Он боялся даже сильнее феи, и тут нечем было гордиться. Тьма вдруг сгустилась, образовывая белесый комок, принимающий форму человека. Призрачный свет, ударивший сквозь сомкнутые веки вырвал фею из пучины страха. Она смогла открыть глаза и поглядеть на его источник. Неупокоенный словно извинялся за то, что не мог контролировать. Ярость переплелась с жалостью. Барон же чувствовал только презрение, его негативная энергия была столь сильна, что заглушала страх, исходящий от тьмы. Человек сжал кулаки, фея — волшебную палочку. Призрак пытался передать какой-то образ, он был колючим и жестким, но Твинкл не знала, как трактовать его слова, как передать словами это гнетущее ощущение. Как разочарование? Боль? Страх? Ненависть? Материальной была только реакция барона. Он точно понял, что хотел сказать его покойный отец, и лицо его перекосило от злобы. Выражение призрака же оставалось совершенно бесстрастным. Твинкл видела его в первый раз, и она не могла разделить чувства милорда. Неупокоенный уставился на фею, в этот раз его выражение было направлено на нее. Он явно был недоволен ей, ее внешним видом, но Твинкл все еще испытывала сострадание к нему. Этот призрак так долго не мог уснуть, что стал злым и обиженным духом, но до последнего контролировал свою злость и обиду. Последний образный ряд должен был разбудить в ней злость, он провоцировал ее на заклинание. Твинкл чувствовала его неикренность, но ничего не могла поделать с пробуждающейся в груди злостью. Может, так влияла на нее негативная аура барона, а может, призрак и сам был достаточно силен, чтобы диктовать ей свои условия. Он не успел закончить — ярость взяла верх над Твинкл, она выпрямилась, вскакивая с кровати, так быстро, как срывается тетива лука. — Годы назад, был ты человек, ну, а теперь упокойся навек! — она резко вонзила сияющую звезду на конце палочки прямо в тело призрака, развоплощая его уже навсегда. Неупокоенный дух отца милорда осел на пол горстью золотых искр, которые через минуту растворились в воздухе. Твинкл трясло от невыплеснутой ярости, а мир вокруг преображался. В окно светила луна, и не было так темно. А, главное, не было так страшно. Фея выдохнула, успокаиваясь. У нее получилось. Звук шагов заставил ее обернуться. Барон обнял фею, прижимая ее к себе. Впервые он был кому-то настолько благодарен. — Спасибо тебе, Твинкл, — голос его звучал как-то глухо, — а теперь, иди спать. Фея ничего не ответила, тихо закрыв за собой дверь, уходя. Милорд видел, как сильно ее трясло. Он сел за стол, раскрывая записную книжку. Но мысли были спутанными и грубо оформленными. Он закрыл блокнот. Барон задумался над образами, что пытался донести до него покойный отец. Милорд вспомнил про игру. Ведь он вел партию с королем и его рыцарями. Когда-то барон поклялся, что ни на секунду не выпустит эту мысль из головы. Последнее время он слишком часто забывал об этом, слишком кружило голову осознание власти в руках. «Так ли теперь нужен престол? — внезапно подумал он, отметив, что власть, к которой он так стремился, лишь огромная гора обязательств, идиотских праздников и турниров, которая раздавит любого, кто на секунду даст слабину. Теперь он понял, что ему нужен сам факт победы. Барону стало интересно, поверит ли ему Твинкл, если он заявит об этом. Он уже прекрасно знал ответ. Милорд одернул себя, понимая, что слишком много думает о ней. То ли он сам сходит с ума, то ли так на него влияет появление феи в замке. Мысли над этим, над документами и над возможной трактовкой образов были ужасно утомительными. Барон лег на кровать и накрылся одеялом прежде, чем уснул. Ему снилась какая-то пустая чепуха, настолько приторно-сопливая, что утром он проснулся от сильной жажды и выпил половину графина воды. Настроение у него было просто ужасное. Милорд снял ночную шапочку, причесался, переоделся и посмотрел на себя в зеркало, висящее на стене. Увиденное его разочаровало. Он выглядел помятым. В душе царило полное опустошение. Может быть, вся эта история с феей привиделась ему во сне или после пьянки, и сейчас никто не откроет дверь, не ворвётся, наплевав на все правила приличия, чтобы пожелать ему доброго утра? Стало как-то грустно. Барон оглядел углы комнаты, пытаясь вспомнить, куда спрятал бутылку с вином. Он удивился, что у него почти не болит голова. Она просто ныла, монотонно и тупо, но в это было скорее нормально. Вот и вино! Бутылка просто закатилась за кровать. Барон уже достал штопор и собрался откупорить ее, как дверь широко распахнулась, громко ударившись о каменную стену. Милорд едва не выронил бутылку из рук. В проёме стояла фея. Всё-таки, ему не приснилось. Эта мысль на секунду перекрыла даже раздражение от того, что кто-то, будь он хоть сто раз Твинкл, вломился в его покои без стука. — Тебя не учили стучаться, или, хотя бы, аккуратно открывать дверь? — зло поинтересовался барон, пряча бутылку в ящик стола. Фея выглядела виноватой, — эти двери, между прочим, пережили больше полувека, чтобы так над ними издеваться. — Я, я хотела как лучше! — она полностью признавала свою вину и потупила взгляд. Ее платье было зашито ужасно небрежно. Барон отметил, что ей нужно новое. Не такое приторно-розовое. Может, красного или более темного цвета, чтобы меньше пачкалось. Твинкл продолжала стоять в дверях, действуя на нервы. И у нее слишком сильно отросла челка, фея выглядела слишком небрежно. Отрезанная какими-то непонятными клоками, ее челка отрастала так же нелепо. Похоже, Твинкл стригла себя сама ножницами для стрижки овец. — Доброе утро! — фея привычно обняла его, он в ответ похлопал ее по спине. Барон улыбнулся, тут же одернул себя и вернул лицу привычное раздраженное выражение. Не дожидаясь резкой фразы в свой адрес, Твинкл покинула его покои.