Идеальное оружие

Барон уже был во дворе замка, прожигая злым взглядом трёх человек, зверька и самоходную телегу одновременно. — Сэр Александр, — тон его голоса не предвещал ничего хорошего. Принц крепче сжал меч в руке, — какого черта вы нарушаете правила приличия, заявляясь ко мне в столь поздний час?! Или вы этим хотите выказать свое презрение? — Достаточно слов, тухлый кальмар, где ты держишь Твинкл?! — пиратка не сдерживалась. Она была готова броситься в бой, презирая смерть. Даже их колдун выглядел взволнованно и агрессивно. Барон терпеть не мог, когда все идёт не по плану. Он даже был готов соврать, что Твинкл он не видел, и вообще не знает кто это, но фея спутала все карты своим появлением. Фея появилась как раз вовремя. Все трое удивлённо воскликнули, увидев ее. — Твинкл! Мы так волновались за тебя! — начал было принц, но тут же остановился, когда волшебница опустилась на землю около милорда, не спеша преодолевать небольшое расстояние, разделявшее два лагеря. Она выглядела раздражённой. Кажется, успокоительное на нее не подействовало. — Как ты посмел удерживать ее у себя, барон! — зло крикнул Алекс, переключая общее внимание на милорда. Тот ухмыльнулся. — А кто сказал тебе, принц, что я ее удерживаю? — протянул барон, презрительно фыркнув, — решение остаться здесь принадлежало только ей самой. — Все ты врешь, тухлый кальмар! — вспылила пиратка, указывая на него саблей. — Руби! — резко крикнула Твинкл, слишком наивно, — он говорит чистую правду! Правда! Он не обижал меня и не кинул в темницу, — дальше фея хотела упомянуть, что он вообще-то тоже ее друг, но что-то подсказывало ей, что лучше промолчать. — Твинкл, опомнись, — голосом здравого смысла, конечно же, стал принц Александр, — он же все время врёт и не краснеет! А может, может он заколдовал тебя, так же как Леонору?! Подлец! — Я? — протянул барон, которого впервые задели чужие слова, — в отличие от некоторых, я не называл Твинкл бесполезной! — Ах, вот как?! Мало того, что жульничаешь, так еще и переводишь стрелки! Посмотрел бы сначала на себя! — принц крепче сжал меч. Барон тоже выхватил свой клинок. — Пламя! — Твинкл не дала им сорваться с места, ее новое заклинание сияющими языками взметнулось вверх, заставляя людей отпрянуть, в руках волшебницы не было волшебной палочки, — Я не хочу ничего слышать! Вы не должны драться друг с другом! Пламя не навредит вам, если вы не полезете в него, но я, я должна это сделать! Уходите! Уходите, сейчас не время! — ответа на вопрос, когда же нужное время наступит, Твинкл не знала сама. Голос феи звонко разносился по внутреннему двору замка, волнами отражаясь от каменных стен. Сейчас она не была похожа на ту глупую девчонку, которая плачет по любому поводу, по крайней мере, внешне. Это была сильная и смелая волшебница. Ее друзьям пришлось отступить. Они даже возражать не стали. Взгляд рыцаря был полон боли, он потерял что-то важное. Каждый из них чувствовал себя просто ужасно. Поведение Твинкл даже нельзя было назвать предательством: вряд ли она сама понимала, что делает. Алекс не желал опускать руки, он решил, что обязательно попытается вразумить ее снова.

***

Милорд проводил удаляющуюся самоходную телегу раздраженным взглядом. Они вернутся. Скорее всего, завтра или послезавтра. Детишки не могут ждать. Их самолюбие задето, а обострённое чувство справедливости мешает логически мыслить. Пламя погасло, и Твинкл опустилась на землю. Фея плакала, периодически всхлипывая. Она уже жалела о своем решении, как и о том, что резко отказала друзьям, укоряла себя, что не вернулась к ним. Сложные пылкие речи давались ей с явным трудом. Да, она не умела контролировать свой переход из плаксивой глупой девчонки в смелую и пугающе сильную волшебницу. Стоило только Твинкл осознать свое положение, как она резким жестом вытерла слезы и гордо поспешила в замок, не оглядываясь. Барон задумался. Это было похоже на странное наваждение, на внушение извне, чье влияние он замечал с самого появления феи в замке. Он решил проследить за ней. Главным его предположением было, что лишь достигнув порога комнаты, Твинкл снова расплачется. Вышло не совсем так, как он предполагал. Барон тактично постучал и открыл, не дожидаясь приглашения. Твинкл сидела на стуле перед столиком, подперев голову руками. Она бросила мимолётный взгляд в зеркало, чтобы увидеть входящего. Фея встала с места, стыдливо опустив взгляд в пол. — Вы ведь простите их? — видимо, она говорила о своих друзьях, — они же не хотели ничего плохого, просто не знали подробностей. — Ну, пиратка точно хотела нашинковать меня в мелкую крошку своей саблей, да и принц Александр недалеко ушел, — усмехнулся барон, его почти не смутили попытки феи оправдать тех, кого она называла друзьями. Поэтому он попытался чуть-чуть подкорректировать ее мнение: тяжело было не заметить уровень внушаемости Твинкл. — Руби, она не со зла, можете мне поверить! — Твинкл снова посмотрела на него своим лучистым взглядом, таким приторным, что выдержать его было совсем не просто, — а Алекс просто волнуется! Они очень хорошие, правда! — Я тебе верю, — проговорил барон, стараясь не выдать себя тоном голоса. Конечно же, он ей не верил. Его ужасно раздражали они, не знавшие правил Игры, любители совать свой нос в дела, которые их не касались. Кажется, его выдал взгляд. — Если не верите, то так и скажите, — резко пробурчала фея, — лгать — не хорошо. — Конечно, Твинкл, я запомню, — сказал он, протянув эту фразу так, что любому дураку стало бы ясно, что он останется при своем мнении. Однако этот нравоучительный тон дал зацепку, позволяющую разобраться в странном характере Твинкл. Барон посмотрел на нее также, как она пыталась глядеть на него, и фея застыла на месте. Ей уже стало стыдно за попытку нравоучений. Тогда он прекратил воздействие, посмотрел на фею уже более спокойно, замечая, что щеки ее были красными от стыда, и вышел в коридор. Нужно было связаться с колдуном. Тут прозвонил колокол, призывая на ужин. Барон скривился и потер медальон правой рукой. Фея стояла позади и заинтересованно следила за каждым его действием. Это тоже вызывало раздражение, но не так, как если бы это был не в меру любопытный солдат. Наконец кристалл засветился, выбросив вперёд окно света, в котором отобразился колдун. — Алло, Форши? — протянул милорд так, будто не видел его целый месяц, — где ты шляешься?! Колдун сжался, но связь прерывать не спешил. И правильно — барон доплачивал ему за вредность, конечно же, за свою. — Чтобы завтра утром был здесь, понятно? — рявкнул милорд, обрывая связь. Барон выдавил из себя кислую улыбку. Милорд понял, что отчитывать кого бы то ни было у него не было ни какого желания. Если раньше он радовался возможности выместить свою злобу, то теперь ему вообще ничего не хотелось. На барона навалилась апатия. Он понял, как долго не спал нормально, слишком поздно ложась в кровать и слишком рано вставая. Он занял свое место за столом, мельком обратив внимание на то, что десятники отсели на два стула от волшебницы. Боялись. И правильно делали. Он даже не захотел улыбнуться своей фирменной злодейской ухмылкой. Он мечтал поскорее закончить ужин и упасть в кровать. Райпэн, сидевший рядом, заметил перемену в его лице, но не сказал ничего. Еда не впечатлила милорда. Вчерашние блюда выглядели так же кисло, как и он сам. От приподнятого настроения не осталось ни следа. Только усталость. Он съел всю порцию, наплевав на вопросительные взгляды, ожидающие разноса. Не будет никакого разноса. Барон поглядел на Твинкл. Фея не замечала его, полностью погруженная в поедание овощей — у нее был отменный аппетит. На секунду милорд даже позавидовал ей. Он отпил немного вина из кубка. На сегодня его потенциал был исчерпан. Вайц это понял, да и другие десятники тоже. Капитан спросил разрешения, барон кивнул. Солдаты поднялись из-за стола, подчиняясь приказу. Райпэн тоже ушел. Ему хватит на сегодня волнений. По его медленным, немного ломаным движениям было ясно, как он устал. Скорее всего, рыцарь заснёт, не переодевшись. Только скинет тяжёлые сапоги и трупом завалится на кровать. Да, нелегка судьба живого мертвеца. Ты ходишь, говоришь, дышишь, но каждый день осознаешь, что был на волоске от смерти. Или даже коснулся ее. Как он тогда. Твинкл радостно внесла в зал блюдо с половиной пирога и медный чайник. Барон всеми силами давал отпор надвигающейся сонливости. Он не хотел идти в покои и вдруг кое-что понял. Он врал, врал себе. Было бы очень смешно, если бы не было так грустно. Не хотелось признавать свою слабость, свое неумение проконтролировать даже себя. Кажется, Твинкл что-то заметила, но трактовала это по-своему. Фея даже не доела пирог. — Вы пьяны! — с ноткой разочарования в голосе сказала она, покачав головой и состроив строгое выражение лица. Барон не стал отрицать, он действительно находился в невменяемом состоянии. Ему захотелось стать одним из глупых волшебных существ, например, троллем. Им не нужно думать, они просто мутузят друг друга дубинками. Ему так хотелось просто взять дубинку и кого-нибудь отмутузить. По-дружески. Только бы не было в голове звенящей пустоты или лишних мыслей. Мысль о том, что тролли едят человечину всколыхнула сознание милорда. Он вспомнил кошмар, к горлу подступил комок. Фея позволила ему опереться на ее плечо, подхватывая барона за талию, как обычно это делают с пьяными. Он не стал возражать, и как бы невзначай подтолкнул фею чуть ближе к себе, чтобы проследить за ее реакцией и подтвердить одну из многочисленных догадок. Твинкл смутилась и посмотрела на противоположную стену, пряча лицо. Барон был прав, как, впрочем, всегда. Твинкл сопроводила его до его покоев и как-то странно приобняла. Она не проронила ни слова, а также старалась не пересекаться с ним взглядом. Она оставила его у двери в его покои, улетев вниз по лестнице. Милорд еле дошел до кровати, пораженный усталостью. Он только и смог, что скинуть ботинки. Заснул в том, в чем был. Наконец-то он получит то, о чем так долго мечтал — спокойный крепкий сон. А Твинкл не могла уснуть. Неприятные мысли роились в ее голове. Фея не очень любила думать. В то время как все ее друзья постоянно предавались каким-то мыслям. Барон, как Джин, постоянно анализировал, фее на ум пришло это слово, происходящее вокруг. Твинкл беспокоилась о его состоянии, ведь много думать — очень вредно. А постоянное напряжение очень вредит организму. Она поглядела на перевязь с мечом, которую все ещё держала в руках. Фея незаметно сняла с милорда пояс, чтобы он не поранился — мало ли что в голове у этого человека. «Это не кража, — нахмурившись, сказала она себе, — я отдам ему его меч, когда он проснётся». Барону нужно было отдохнуть, но почему-то он до последнего откладывал столь необходимый отдых. Волшебница вдруг почувствовала себя как-то странно. Она думала о неловких моментах этого дня, и ей стало стыдно. Такого с ней никогда не было. Когда она думала о своих друзьях, ее переполняли только теплые чувства, хотелось мягко улыбаться в подушку, вспоминая все чудесные моменты, проведенные с ними. В этом замке жизнь феи оставалась насыщенной. Такой же, как и с ними. Но здесь было опаснее. Ушиб противно заныл, Твинкл скривилась от неприятного чувства. Она вспомнила каждую деталь своего пребывания здесь. Казалось, только одному человеку было приятно ее общество. Остальным фея совсем не нравилась. Стоило только подумать про милорда, как ей стало некомфортно. Странное чувство. Как будто в желудке разлилась чашка с кипятком. Твинкл подумала, что это от усталости. Или, эта мысль напугала ее не на шутку, это могли быть предвестники проклятия. Иногда действие сложных проклятий замедлялось. Одним из симптомов было странное ощущение в животе, похожее на огненный клубок. Если подобное повторится, она точно обратится к Форшизаку. Колдун должен знать ответ. Твинкл улыбнулась, обрадовавшись появившемуся решению, положила пояс с мечом на столик, простеньким заклинанием сменила платье на ночную рубашку и улеглась в постель. Она думала об этих постоянных взглядах, которые ей не нравились. Он глядел очень странно, и это волновало фею. Как будто сейчас он вынесет оценку, которую никто в этом мире не сможет оспорить. Никто из ее друзей так не делал, и это, почему-то ее смутило. Может быть и оттого, что хоть барон и слыл не самым приятным человеком, но считался довольно симпатичным, поэтому, наверное, она смущалась. Да, наверное, поэтому. Мысль о том, что он мог казаться симпатичным именно ей, так и не всплыла в ее памяти. Твинкл поразилась собственной глупости, и перевернулась на другой бок. Фея попыталась подумать еще, и это заставило ее пискнуть от смущения, а неприятное ощущение в животе лишь усилилось. Нечто похожее она видела в любовных романах, но что-то упорно мешало Твинкл вспомнить, чтобы в них что-то говорили про горящие комья в животе или головокружения. Это точно было проклятие. Она старалась перестать думать об этом, но заснуть ей все равно удалось не сразу.