Идеальное оружие

Барон впервые за эту неделю проснулся сам. Его не разбудила фея, хлопнув дверью, а, значит, пришел черед отомстить. Милорд подошёл к высокому зеркалу, осмотрев помятую после сна одежду и волосы. Но это его не смущало. Он выспался и чувствовал себя просто великолепно. Барон решил привести себя в порядок: наконец-то можно было не торопиться, а позволить себе неспешные сборы. Он вернулся к большому зеркалу на стене, отряхнулся от перьев из подушки и перины, расправил складки и оглядел себя придирчивым взглядом. Прошло достаточно времени, прежде чем он полностью привел себя в порядок. Теперь он выглядел свежо и прилично, и уж точно не походил на живого мертвеца. Вспомнив про пояс с мечом, он обернулся в поисках оного. Его нигде не было. Ни на стуле, ни на кровати, ни под кроватью. Досадная мелочь, конечно, но привычного раздражения барон не почувствовал — хороший сон сделал его спокойным. Он позже найдет ответственного за это. Милорд взял другой пояс, застегнул его и придирчиво осмотрелся, надеясь, что меч ему не понадобится. Все равно он, как и другие клинки, был тупым. Таковы были правила. Перед выходом милорд оглядел свои покои, просто для собственного успокоения. Комната, как комната, совмещающая спальню и кабинет. Очень удобно поставить в углу кровать с балдахином, а в центре — круглый, почти обеденный стол с ящиками и двумя стульями из темного дерева. Рядом с окном висело большое зеркало в темной деревянной оправе. Напротив кровати стоял огромный платяной шкаф. Но добрая его половина была отведена под документы и отчеты. Как и стеллаж, стоящий недалеко от стола. На этом придирчивый осмотр завершился, милорд развернулся, закрывая за собой дверь. Он направлялся в покои феи, чтобы отомстить ей за все внезапные пробуждения. В этот раз он позволил себе открыть дверь с ноги, без стука и, выдавив из себя максимально дружелюбное выражение лица и радостную улыбку, заорал во всю глотку: — ВСТАВАЙ, ДОРОГУША, СОЛНЫШКО ПРОСНУЛОСЬ, НОВЫЙ ДЕНЬ НА ДВОРЕ! — фея буквально подскочила в кровати. Она уставилась на барона самым удивлённым взглядом, на который только была способна, и, да, это было просто чудесно. Можно каждый день просыпаться до рассвета, только чтобы увидеть ее реакцию. Барон заметил свою перевязь, лежащую на ее столике, и его лицо приобрело более пасмурное выражение. Твинкл зевнула и потянулась. Потом она с удивлением посмотрела на него. — Доброе утро! — ее лицо расплылось в теплой улыбке, но в момент изменилось на беспокойное, — я проспала? Ох, неужели я проспала?! — Нет, — прервал возможные метания феи барон, — это просто я рано проснулся. И как ты мне объяснишь? — он указал на свой пояс. — Вы вчера были в таком состоянии, — строго посмотрела на него фея, абсолютно уверенная в собственной правоте, но тут же отвела взгляд — что оставлять рядом с Вами любую потенциально опасную вещь было бы глупо! Я хотела Вам отдать его, когда проснусь! Барон закатил глаза. Только вот этого ему не хватало для полного счастья. Он отбросил все плохие мысли — день был слишком хорошим, чтобы его ещё испортить. Хотя, небо было пасмурным. Скоро пойдет дождь. Милорд приблизился к фее почти вплотную. — Больше так не делай, никогда, — жёстко сказал он. Твинкл смутилась. — Хорошо, — тихо ответила фея, — я больше не буду. Милорд совсем не кстати вспомнил, что правила предписывали не беспокоить девушек, а, особенно фей, без повода и уж тем более не врываться к ним в покои. Раньше такая чепуха его не заботила, но теперь заставила покинуть комнату. Ему стало очень неловко и, к его собственному удивлению… стыдно. Он не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал эти неприятные чувства. Барон спускался на первый этаж, проклиная свою тупость. Ему не хотелось, чтобы фея чувствовала дискомфорт, для реализации планов, ему нужно было ее полное доверие. Когда он вспомнил и про незапланированные планы, ему стало еще противнее думать. Он настолько задумался об этом, что чуть не врезался в солдата, искавшего, по всей видимости, его самого. В руках Дыбы, кажется, так его звали, была грамота, скрепленная сургучной печатью с гербом короля. Барон почувствовал себя ещё хуже. Он забрал из рук солдата бумагу и движением руки отослал его обратно. Милорд разломил печать, разворачивая свиток. Было видно, что писали три человека. Первые строки явно принадлежали чернокнижнику — четкие, ровные буквы, будто бы вычерченные по линейке. Вторые написаны не слишком грамотно, зато размашисто. Видно, что писавший их человек, а, вернее, принц, ужасно злился. Последние каракули принадлежали пиратке, но общий смысл всего сообщения был предельно ясен. Сегодня они решили выяснить все мирно и прибудут в замок после обеда. Настроение барона окончательно испортилось. В обеденный зал он вошёл в своем привычно-раздраженном состоянии.

***

Прошла целая ночь с тех пор, как «Хамелеон» поспешно покинул негостеприимный замок, но три человека и мистерио всё ещё пребывали в смятении. Больше недели они искали ее, почти не спали, обшаривая каждый уголок. Но, ни в одном из мест с они не могли найти свою дорогую фею. Они думали, что когда найдут ее, все проблемы решатся сами собой. Однако на горизонте встала очень неприятная проблема, от которой невозможно было избавиться — барон. — Он околдовал Твинкл так же, как и мою сестру, — жёстко сказал Алекс, ударив по столу кулаком. Руби согласно кивнула. — Алекс, это нелогично, — возразил Джин, — то, что мы видели, не похоже на действие амулета. Твинкл вела себя слишком естественно. Скорее всего, ее, как всегда, обманули. — Это точно, тухлая селёдка! — фыркнула Руби, сжав свою шляпу в руках, — Твинкл поверит любому слову этого негодяя, стоит только ему сказать, что он изменился! Как же меня бесит этот моллюск! Вы заметили, как она на него смотрела? — Выглядело это так, будто он так хорошо сумел притвориться ее другом, что она сама в это поверила. Придется действительно послать ему сообщение о «дипломатических» переговорах, — принц закрыл лицо ладонями, — как и просила Твинкл. Иначе мы упадем в ее глазах, и уж точно ничего не сможем сделать. Приборная панель тускло светилась, когда Джин поднялся с водительского сидения и направился к столу, разминая затекшую шею. Друзья тоже повскакивали со своих мест, собираясь вокруг небольшого белого стола. Учёный достал из ящика лист бумаги и обычную шариковую ручку. Ему очень не хватало замечаний Твинкл, раньше казавшихся ему утомительными. Джин взял ручку и быстро написал пару строк, передавая лист Алексу. Тот тоже внёс свою лепту в дипломатическое послание. Последние строки писала Руби. Пришельцу, не знающему человеческого языка, дали возможность поставить подпись. Учёный аккуратно свернул лист, найдя в одном из ящиков сургуч. У Алекса был перстень-печатка, Джин это знал. Он с помощью лазера нагрел красноватую палочку, дождавшись, пока крупная капля расплавленного воска упадет на стык краев бумаги. Алекс прижал к ещё не остывшему сургучу перстень, оставляя в нем отчётливый отпечаток королевского герба. Они не стали далеко уезжать от замка, поэтому принц с пираткой пешком отправились к крепостным стенам, отдать послание часовому. Они вернулись молча, с печалью глядя на замок. Нужно дождаться послеобеденного времени. Руби предложила немного потренироваться, и друзья высыпали наружу. Джин включил свой голо-таб, вбивая в базы очередные сведения. Параллельно ученый наблюдал за тем, как принц, обнажив свой меч, мягко кружит вокруг пиратки, вставшей в зыбкую защитную стойку. Каждая их тренировка напоминала причудливый танец, когда сталь сшибалась со сталью, неприятно скрежеща. Так говорила Твинкл. Она искала красоту во всем, и пыталась видеть хорошее в каждом человеке. И это играло с глупой феей злую шутку. Джин поежился, вспоминая то странное пламя розового цвета, которым фея отделила их от своего «нового друга». Оно излучало страх, самый настоящий, нечеловеческий страх, то глупое чувство, которое они, технополианцы, старались искоренить в своих головах как абсолютно бесполезное. И Твинкл призвала его без палочки. Но ведь она сама говорила, что такое невозможно. Если магии не существует, что же зажгло необычный огонь, и что заставило его излучать страх? Почему Твинкл смогла использовать «магию» без палочки? Столько нелогичных вопросов, на которые нужно, очень нужно найти логичный ответ. Джин почувствовал, как укоряет себя за то, что не удосужился провести исследования раньше, до того, как фея ушла. — Меня пугает новое заклинание Твинкл, — слова ученого заставили рыцаря и пиратку прервать тренировку. — То, которое связано с розовым пламенем? — Руби поежилась, разделяя с Джином его опасения. — Откуда она его узнала, мне интересно. Оно слишком похоже на черную магию, — зло бросил Алекс, прожигая взглядом место, в котором, по его мнению, находился замок барона. На улице было пасмурно и пошел мелкий противный дождик. Друзья спрятались в «Хамелеон», потому что Джин предупредил о возможности ливня. — Сильный дождь с ураганным ветром начнется через три, два, один, — стоило цифрам на счётчике обнулиться, хлынул самый настоящий ливень, тугие потоки воды хлестали металлическое тело машины, не причиняя вреда ни ей, ни людям, укрывшимся внутри. Разговор прекратился сам собой, друзья задумались: каждый о своем. Но это «свое», так или иначе, было связано с Твинкл.

***

Когда на улице хлынул ливень, барон успел вбежать в здание замка, но все равно промок насквозь. Как будто на них обрушилась кара небес. Он шмыгнул носом, откинул с лица неприятно мокрые волосы и поспешил в свои покои — вытереться и переодеться. Не хватало ещё простудиться. День, начинавшийся так хорошо, вмиг превратился в не пойми что. И это не нравилось милорду, очень не нравилось. Унылая пасмурная погода так же не способствовала бодрости феи, которая выглядела как-то помято. Она ещё постоянно зевала, видимо, не спала ночью. Барон хмыкнул, в том его вины явно не было, и не могло быть. Твинкл сама создала себе проблему, и должна была решить ее так же самостоятельно. «Основная неприятность — думал милорд, вытирая волосы пушистым полотенцем, — заключается в сегодняшних переговорах». Идея с ними была самой худшей идеей из всех, которые выдавала фея. Все его мысли сейчас кружились вокруг этой волшебницы в розовом платье с васильковым цветом волос, очаровательным личиком и абсолютно пустой башкой. Ах, да, ещё и друзьями-дегенератами. Точнее, ее друзья были неформалами с обострённым чувством справедливости. Что, в принципе, легко приравнять к дегенератам. И они выводили барона из себя, как и сам факт того, что ему придется говорить с ними на равных, придется вести себя вежливо и даже, в какой-то мере, уважительно. А все потому, что глупая фея не умеет обижаться. Если бы она действительно умела, ее друзья бы ни на шаг не приблизились к его замку. Почему она становится умной, нормальной и взрослой, только когда злится по-настоящему? Словно что-то блокировало ее силу, злость, подобно замку. Все, что было необходимо — подобрать ключ. Барон задумался. Это не помогло, только сильнее заболела голова. В дверь аккуратно постучали, он приказал входить. Милорд выглядел неважно — влажные волосы, мятый камзол и очень недовольное выражение лица. Увидев фею, он совершенно не удивился. — Доброго дня, — пробормотала Твинкл, закрывая за собой дверь. Она взяла второй стул и села на него напротив барона. Фея молчала. — Доброго, — ответил милорд, открывая одну из записных книжек, создав иллюзию деятельности, — чего ты пришла? — Понимаете, — неуверенно начала она, ерзая на стуле, — я очень нервничаю перед встречей с друзьями. Мне кажется, … что я до сих пор обижена на них, — Твинкл закрыла лицо ладонями. Но не плакала. — В этом нет ничего необычного, — барона больше удивляло то, что фея так быстро простила своих друзей, — это нормально, обижаться на тех, кто назвал тебя бесполезной, и даже не извинился при встрече, — строго сказал он, добавляя, — меньше, чем за пару недель. — Недель? — лицо Твинкл удивлённо вытянулось, — я думала, я здесь уже месяц или больше! — Я забыл, — он потер гудящие виски, — что у вас нет понятия времени. Да, прошло всего две недели. За это время обида не уходит. — Но я никогда ни на кого не обижалась больше часа! — Твинкл пребывала в замешательстве от его слов, — мы не должны хранить в себе столь негативные чувства так долго! — С чего бы это? — противный шум дождя эхом отдавался в перегруженной голове, барон встал со стула и подошёл к фее, опустив ей руки на плечи в жесте, который должен был ее отрезвить, — обижаться на тех, кто портит тебе жизнь — совершенно нормально. — Но они не портят, — начала было фея, но ее прервал строгий взгляд милорда, стоящего слишком близко. Твинкл смутилась. Ее лицо порозовело. Внезапно у барона случился незапланированный приступ мигреней. Давно ему не было так плохо. Перегрузка мозга и скачки давления сделали свое дело. Милорд снова сел на свой стул, скривившись. Твинкл дернулась. Фея не знала, что делать. Она пыталась выдумать заклинание, уже взмахнув палочкой. Ментальная магия была самой сложной, здесь нельзя оплошать. Твинкл вспомнила другой способ. Гораздо лучше. Она боялась случайно вскипятить мозг барону, фея никогда бы себе этого не простила. Волшебница убрала палочку, не отрывая взгляда от человека, сжимающего свою голову руками. Твинкл аккуратно отодвинула его ладони, заменяя их своими. Главная фея так избавляла маленьких учениц от ужасных головных болей. Твинкл пропустила немного силы через ладони, заставив их потеплеть. Кожу немного щипало. Фея наклонилась, слегка подув на лицо человека, и легонько коснулась губами его лба, пропуская каплю силы и через них. Она быстро отлетела в сторону, нервно хихикнув, потому что лицо барона, наконец, разгладилось. Этот нехитрый фокус помогал унимать боль и очищать разум. Жаль, что его нельзя провернуть с самим собой. Милорд пялился в одну точку около пяти минут. В голове стояла приятная пустота. Ни одна глупая мысль не тревожила его, и в этом была заслуга Твинкл. — Спасибо, — сказал барон, улыбаясь. Даже, наверное, искренне — в голове было слишком пусто, чтобы притворяться. — Я очень рада! — она улыбнулась в ответ, и тут же нахмурилась, задумываясь о чем-то. Ее губы беззвучно зашевелились, как будто она хотела что-то сказать, но передумала в последний момент. — Что? Что случилось? — слишком бесстрастно спросил милорд, мысли не шли, точнее, не задерживались в его сознании. — Мне кажется, это проклятье, — глаза феи округлились от страха, — но я не уверена в этом. Бывают такие проклятья… — начала Твинкл, — их накладывают сразу на двух людей, и те питаются их чувствами, отчего усиливаются, и, в конечном итоге, их… убивают. Она, кажется, захныкала. — Твинкл, — барон не подбирал слова, заторможенные мысли не поспевали за языком, — ты дура? Кому в здравом уме понадобилось бы накладывать проклятие на тебя? Это же пустая трата времени и сил. А, тем более, какое-то древнее и невероятно опасное, требующее уровень вашей Главной феи, не меньше, — он махнул рукой, — но если это так важно для тебя, у Форшизака есть зелье поиска проклятий, пусть проверит. Лицо феи вытянулось от смеси совершенно противоположных эмоций. Она немного злилась на барона за то, что тот назвал ее дурой, немного задумывалась о правоте сказанного, а так же немного верила, что все обойдется. — Оскорблять других — невежливо, — Твинкл поняла, что сказала, только когда произнесла последнее слово, тут же покраснела и отвернулась, — простите. В середине лба человек ощущал странное покалывание, но магия не давала ему задумываться. Милорд невидящим взглядом всматривался в пол, ощущая слишком приятное чувство лёгкости сознания, чтобы двигаться или менять положение. Быть тупым действительно было очень приятно.