Идеальное оружие

Твинкл сгорала от нетерпения, капли дождя бились о мерцающий щит, созданный феей. Она стояла на лестнице у парадного входа, и ждала, пока ее друзья подойдут. Условное «после обеда» наступило только через полчаса долгого ожидания. Друзья появились, их накрывало силовое поле очередного изобретения Джина. Твинкл ощутила укол обиды по невероятно идиотскому поводу. Она подумала о том, что все те, кто общался с ней, в конечном итоге нашли способ заменить неуклюжую и слабую фею на что-то получше. Вместо того, чтобы указать на ее недостатки, заставив усердно тренироваться, они убеждали ее, что все в полном порядке, что волноваться не о чем, а потом высказали все, что думали о ней. И это заставляло чувствовать… обиду. Твинкл отогнала эти мысли, тепло улыбнувшись друзьям, но улыбка исчезла с ее лица, когда фея осознала, что сейчас ничем не лучше барона, который ради собственной выгоды готов улыбаться тому, кого не любит. Лучше уж никакой улыбки, чем неискренняя. Увидев перемену в лице, подошедшие друзья восприняли это на свой счёт. — Что этот морской спрут наговорил тебе?! — Руби переживала искренне, друзья были с ней согласны. — Перестань так о нем говорить! — Твинкл сжала кулаки, — он же не сделал ничего плохого! — Как ты не поймёшь, он обманывает тебя! — Алекс заладил слишком знакомую песню. Твинкл ощутила, как раздражение растекается по телу, а новая сила приливает к рукам. Она подавила себя. — В прошлый раз, когда он заверял нас о том, что исправился, он… — начал было Джин. — Нихрена он не исправился! Обманул нас, как тухлых креветок! — Руби перебила его, вспылив. Твинкл тяжело вздохнула, едва сдерживая себя. — Как вам не стыдно обзывать моего друга, — прошипела она странным, непривычным тоном. Фея жалела, что решила провести переговоры. Они действительно не будут вежливы. — Мы тоже твои друзья, не забыла! — Алекс и Руби крикнули в один голос, сжимая кулаки от ярости. Твинкл искренне не понимала, какого черта они так взъелись. — Будет гораздо лучше, если вы обойдетесь без оскорблений, — сказала фея так холодно, как только могла, заставив друзей удивлённо вытаращить глаза. — Т-твинкл?.. — защитное поле Джина соприкоснулось со щитом Твинкл, и порождения науки и магии с хлопком поглотили друг друга, исчезая. Никто не заметил крупных капель, падающих на голову и за шиворот. Фея пригласила их внутрь. — Я надеюсь, что вы будете благоразумны, — она старалась вести себя по-взрослому, показывая, что уже не настолько маленькая и глупая, чтобы позволять оскорблять ее друзей. Она не даст барону сказать ни одного плохого слова о них, как и не допустит обратной ситуации. Ей нужно было перемирие. Или, хотя бы, ничья. Если она уйдет с друзьями — нарушит условия договора. Станет клятвопреступницей. Они молча шли за ней, пока волшебница вела их в обеденную залу, где и должны состояться переговоры. Барон дожидался их там. На столе было пусто, только графин с водой и пять хрустальных стаканов. Кажется, все было готово к переговорам. Милорд встал, когда Руби увидела его, ее лицо скривилось в гримасе отвращения. Барон, в целом, ответил ей тем же. Единственный, кто не вызывал, пока не вызывал у феи раздражения — Джин. Учёный почти ничего не говорил с момента их встречи. Он молча оглядывал замок, видимо, что-то анализируя. Отдать должное Алексу, принц не кинулся на своего врага с кулаками, а просто прожёг его слишком самодовольное лицо неприязненным взглядом. Зачем барон их провоцирует? Он же умеет быть менее… раздражающим. Твинкл ничего не нравилось. Она села в главе стола, указав рукой остальным. Они, ворча, сели за темный дубовый стол, обмениваясь неприязненными взглядами и бурча под нос проклятия. Фея ударила по столу кулаком, стараясь не проломить толстую столешницу от злости, ее переполнявшей. — Тихо! — она вскочила, оглядывая застывших друзей раздраженным взглядом, — у нас будут дипломатические переговоры! Вы должны вести себя культурно и не оскорблять друг друга, понятно! Ее не услышали. Руби чуть не перелезла через стол, сжимая кулаки. — Что ты сделал с нашей Твинкл! — гнев пиратки разделял и Алекс, сложивший руки на груди. Барон наклонился вперёд, не боясь удара, и зло бросил: — Ничего я с ней не делал! — он поправил волосы, очевидно, оскорбленный беспочвенными обвинениями, — она всегда была такой, просто вы в упор не видели настоящую Твинкл. — Хватит! — в перепалку ввязался принц, разозленный словами милорда, — Хватит врать! Ты не можешь говорить правду, не пытайся обмануть нас своими ужимками! — Это нелогично, я полностью анализировал поведение каждого из команды, Твинкл определенно не может быть такой, — тон Джина оставался спокойным. К нему присоединился Пришелец, гневно вереща непереводимые фразы. — ПЕРЕСТАНЬТЕ! — крик феи эхом разнёсся по залу, заставив всех повернуть свои головы в ее сторону, — ХВАТИТ ГОВОРИТЬ ОБО МНЕ ТАК, БУДТО МЕНЯ ЗДЕСЬ НЕТ! ВЫ… ВЫ СОВЕРШЕННО НЕ УМЕЕТЕ ОБЩАТЬСЯ ДРУГ С ДРУГОМ, КАК ВЗРОСЛЫЕ, — Твинкл знакомым жестом потерла виски, словно от головной боли. Действительно, у нее разболелась голова, но она подняла глаза на друзей, прожигая их ледяным взглядом. Она очень хотела, чтобы им стало стыдно, — Вы… вам должно быть стыдно, всем вам. Я… я думаю, что можно закончить переговоры, — по щекам феи текли слезы. Всего пять минут — а ее друзья успели перессориться, и она не могла их остановить, никак, — если… если я главная проблема ваших недопониманий, я с радостью вас покину! Она в слезах вылетела из залы, громко хлопнув дверью, оставляя четверых человек и мистерио в полном недоумении. Прошло около минуты, прежде чем барон указал на дверь. — Прочь из моего замка, — он говорил громко, четко разделяя слова, — я надеюсь, вы запомнили обратную дорогу. В этот раз никто не стал ему возражать. Они все пребывали в смятении. Даже учёный. Неужели Твинкл могла быть такой? Она все те пять минут была настолько… взрослой, что это не могла быть Твинкл. Она нежная, милая, она никогда не унывает и всегда готова защитить друзей. Четверка покинула замок, не затевая бессмысленной драки. Джин не спешил открывать защитное поле, мягкие капли дождя мочили волосы и стекали за шиворот, а тяжёлое серое небо смотрело на них с укором. Они никогда не интересовались слишком, слишком многим из жизни Твинкл. Друзья даже не могли точно сказать, сколько ей лет. Но вела фея себя странно. Она могла быть такой дерзкой и взрослой, острой на язык и раздражённой, только когда защищала своих друзей. Да и барон тоже не слишком походил на самого себя — не в его привычке молчать в ответ на колкости. Он бы начал первым. И он никогда не слушал других. Каждый из друзей понимал, что в чем-то они не правы. И они также ничего не могли сделать: у барона были все основания отправить их в темницу. На душе стало паршиво. Они снова ошибаются, снова ведут себя как неразумные дети. Им нужно было найти другой способ решения этой проблемы.

***

Барон поспешил в покои феи, опасаясь, как бы та не натворила дел. Вспоминая первый день и ее разговоры о смерти, он готовился к самому худшему. Его опасения не подтвердились. Твинкл просто обняла одеяло и рыдала, уткнувшись в него лицом. Ее волосы потускнели, и было не ясно, виновата ли в этом пасмурная погода, или же фея снова теряет цвета. Милорд стоял в дверном проёме, испытывая чувство дежавю. Он уже подкрадывался к плачущей фее однажды. И это было слишком недавно, чтобы успеть забыть. Почему-то эта ситуация напоминала ему о детстве. Сразу стало паршиво и грустно. Барон не любил вспоминать те времена. Он подошёл к Твинкл и опустился на кровать рядом с ней, ничего не говоря. Ее сейчас лучше не трогать. Она должна выплакаться и только потом успокоится. Ей будет достаточно ощущения того, что ее слушают и поддерживают. Искренне. Милорд не очень любил это слово. Оно вроде бы и точное, и описывает, идеально передавая значение. Но оно ему упорно не нравилось. Может быть, потому, что дворянам претило быть искренними. Чтобы выжить, нужно было следовать правилам приличия, быть приятным и обходительным даже с теми, кого ты ненавидишь. Феи были… проще. По крайней мере, обычные феи. Не приближенные королевы. Волшебницы были свободными, в отличие от крестьян. Хотя и у них были свои правила. Барон подумал, что Твинкл, скорее всего, плачет и потому, что фее нельзя было быть такой. Твердой, хладнокровной, по-человечески жёсткой. Эти качества приписывали ведьмам. А каждая фея боится ей стать. Барон улыбнулся. Все, как у них. Хотя, у него было больше привилегий, чем у ведьм. Например, дурацкий бал в это воскресенье, о котором он успел позабыть. Очередная бестолковая забота. Как будто ему своих не хватало. Он отрезал эти мысли. Нужно было сосредоточиться на Твинкл и на том, что делать с ней дальше. Фея вела себя очень странно. Как будто она… влюбилась? Да, очевидно. И это было очень, очень опрометчиво с ее стороны и сулило дополнительную головную боль для самого милорда. Видимо, она приняла за проклятие все эти дурацкие ощущения, которые слащавыми словечками описывали в идиотских любовных романах. Барону довелось прочитать парочку таких, и он очень жалел о потраченном абсолютно зря времени. Как бы то ни было, это очень предсказуемо, смешно и глупо. Конечно, он не просто так беспокоился о ее состоянии, да и вообще возился с ней, ему это нравилось, может быть, ему нравилась и сама фея. Но его молодость прошла. Был бы он на пять-десять лет младше — он бы вообще не думал. Желать самой сильной фее такой судьбы? Опрометчиво. Весьма. Она могла все, что угодно, например, свергнуть их Королеву и занять ее место или стать ещё сильнее. Но, это, наверное, нормально для ее возраста. Феи живут гораздо дольше людей, видимо, они позже взрослеют. К тому же, они все поголовно ужасно влюбчивые, даже ведьмы, и те. Барон вспомнил Бабу Кару и поежился. Он надеялся, что у Твинкл все ее чувства пройдут сами собой до того, как она сумеет их разгадать. Многие девушки страдали от увлеченности более взрослыми мужчинами, но в серьезные отношения это никогда не перерастало. Они болтали с подружками, вздыхали в подушку, падали в обмороки — развлекались, как могли, в общем. А потом все это проходило и они выходили замуж, как правило, за совершенно других. Так что пусть фея сама для себя решит, что ей лучше. Он прервал раздумья раньше, чем успел уйти в дебри своих мыслей. Фея больше не плакала, она смотрела в пол, стесняясь поворачиваться. — Я горжусь тобой, — серьезно сказал милорд, положив руку ей на плечо, — ты повела себя как настоящий дипломат, как взрослая, — он не подбирал слова, стараясь говорить то, что думал. По-другому с феей не прокатывало. Барон потрепал ее по голове, заставив Твинкл смутиться ещё больше. — Ты не должна испытывать угрызений совести за верное поведение, — твердо сказал он, поднимаясь с места. Барон покинул комнату, оставив фею в полном смятении. Как он и планировал. Пока нужно было разобраться с балом. Он состоится через три дня. Этого достаточно, чтобы придумать что-то стоящее. Милорд отправился в винный погреб, прихватив оттуда пару бутылок своего любимого вина — сегодня он имел на это полное право. В кабинете было тоскливо, но после трех-четырех бокалов стало чуточку лучше. Милорд пропустил тот момент, когда фея неслышно просочилась внутрь — он был очень увлечен разглядыванием очередного отчёта. Барон увидел волшебницу только минут через пять, когда поднял голову, столкнувшись с раздраженным взглядом феи, упершей руки в бока. — Как Вам не стыдно, — начала было Твинкл, но барон жестом указал на стул. — Не стыдно, — он кисло поморщился, — но, если тебе так не нравится, можешь уйти и не волноваться. Твинкл села на стул, гневно сопя. — Я пришла по важному делу. Почему Вы мне не рассказали, зачем я Вам, и сразу не обозначили услугу, — она прищурила глаза, буравя милорда все тем же раздраженным взглядом. Это выглядело смешно и мило, но никак не пугающе. Хотя, фея и не планировала пугать. — Все очень просто, — барон вылил остатки вина в бокал, поднимаясь со стула — его ноги затекли от сидения, его даже не удивило то, что фея догадалась, — ты бы отказалась. И даже не говори, что не так. — Но Вы хотите использовать меня! Для собственной выгоды! — Да, — его спокойный ответ застал фею врасплох. Ее лицо вытянулось от удивления, — и не смотри на меня так. Люди всегда ищут выгоду для себя. Мне выгодно помогать тебе, если в будущем я буду рассчитывать на твое содействие в некоторого рода… делах. — Но это нечестно! — начала было Твинкл, но тут же запнулась, осмысляя его слова, — тогда получается, дружба тоже строится на взаимной выгоде? — Выходит, что так, — барон кивнул, — но я не могу точно утверждать, — спокойно и немного грустно сказал он, — у меня никогда не было друзей. — ЧЕГО?! — Твинкл снова была шокирована, казалось бы, простой фразой, — н-неужели? Даже в детстве? А Форшизак? Разве вы не друзья? — Нет, мы с ним деловые партнёры. Я плачу ему за то, что он делает, — барон осторожно увёл тему подальше от его детства — воспоминания о нем ранили больнее раскаленных кинжалов. — Это, это очень грустно, — пробормотала фея, нервно сжимая в руках ткань юбки, — но все не так страшно! Теперь я ваш друг! Барон рассмеялся. Он даже умудрился подавиться и закашлялся, так сильно, что глаза заслезились. — Что? Что в этом смешного? — Твинкл нахмурилась, не отрывая взгляда от человека. — Нет, ничего… просто. Ты только что сказала, что я использую людей в своих корыстных целях, и тут же предлагаешь мне… дружбу? Это даже звучит очень смешно, — он вытер слезы тыльной стороной ладони. Не то, что бы он был против дружбы с феей, напротив — он был только рад, если она станет полностью ему доверять. Тогда его план сработает безотказно. — Мне кажется, Вы просто запутались, — серьезно сказала Твинкл, будто бы что-то действительно понимала, — то, что Вы мне предложили выгодно нам обоим. Значит, это не корысть. Или, может, только чуть-чуть, — она на секунду задумалась еще сильнее, и ее лицо стало ещё более пасмурным, — я не могу представить, чтобы у человека не могло быть друзей! Это просто… ужасно! — Не знаю, я, вроде, пока не умер, — ровным тоном ответил барон, отпив вина из бокала, — это не значит, что я отвергаю твое предложение. Оно было слишком неожиданным. Вот и все. Твинкл просияла. Милорд приготовился к самому худшему. — Ну, раз мы теперь друзья, посвятите меня в Ваш очередной замечательный план, — по ее хитрому лицу было видно, что она все продумала заранее, или, по крайней мере, постаралась. Но своего фея добилась. Что же, барон удовлетворит ее любопытство. — Ты же знаешь, каково это, проигрывать? — он сел на стул прямо напротив феи, начиная рассказ о своем новом блестящем плане мести, — раз за разом, когда над тобой смеются и тебя унижают? Я знаю. Прекрасно знаю. Вы думали, мне действительно нужен трон? — брови Твинкл поползли вверх в выражении крайнего удивления. — Разве не так? — не удержалась она. — Нет, — барон сказал, как отрезал, ему было некому рассказать, а фея подходила на роль слушателя лучше всего, — мне нужна победа. Ответственность за целое королевство и безвылазное сидение среди пыльных шкафов с книгами и столь же пыльными и душными рыцарями меня не интересует. Это даже звучит противно. Я был там, — продолжал милорд, — среди них. Это ужасно скучно, ты даже не можешь представить, насколько. Нет, — мечтательно протянул он, — я хочу ощутить, как они почувствуют то же, что и я. Унижение, угрызения совести и долгие и мучительные головные боли. Я хочу победить. Один раз в своей идиотской жизни я хочу одержать победу, — барон запнулся, — я хочу доказать, что моя жизнь — нечто большее, чем одно огромное поражение, длящееся вот уже тридцать два года. — Вы, Вы не можете называть свою жизнь поражением, — Твинкл смотрела в пол, потрясенная его словами. Они перевернули ее картину мира с ног на голову. — Отчего же нет? Могу, определенно могу, — барон горько усмехнулся, — может, только у вас, фей, жизнь полна радостей и веселья. Мы, люди, сами лишаем себя всего этого. Он опустил голову, пытаясь разогнать гудящие мысли, которых было так много, что они забивали друг друга, создавая белый шум. Он ничего не мог сказать, ничего не мог придумать. — Мне очень жаль, — всхлипнула фея, заключая его в объятия, — я уверена, что в мире должна быть хоть какая-то справедливость! Милорд ей не ответил. Он ощущал смятение от того, что в первый раз в жизни не продумывал каждое слово наперед, просто говорил, что думал, как дурак. Ему это нравилось. Впервые на душе было так спокойно, даром, что паршиво. Объятия феи успокаивали, наверное, ещё больше, он чувствовал, что она всеми силами пытается войти в его положение. — Я знаю, я, кажется, нашла решение! — Твинкл с энтузиазмом посмотрела в глаза барону, — мы можем похитить золотой чайник! А потом, через пару часов, вернуть его! Тогда все выйдет именно так, как Вы хотите! Рыцари будут волноваться, они будут уязвлены тем, что чайник был похищен в обход их охраны, — она о чем-то задумалась, вспоминая какое-то особо сложное слово, — а также будут ужасно раздосадованы тем, что тот вернулся не их силами. Они поймут, что с ними играют, и будут унижены! Вот только, — фея вдруг погрустнела, — а Вас не вздернут за это на виселице? — Никогда не думал, что в тебе может быть столько коварства, — милорд улыбнулся, а потом нахмурился, — нет, король не допустит моей смерти. Если бы не я, — он высвободился из объятий разжавшей руки Твинкл, вставая со стула, — они бы перебили всех драконов и померли бы от тоски в постоянных междоусобицах. Мы, мятежники — гарант целостности королевства перед лицом опасного врага. Как ты поняла, враг — это я, — он положил руку на сердце, гордо улыбаясь, — и я прилагаю все усилия, чтобы соответствовать этой роли. — То есть все это — пустышка? Игра? — Твинкл выглядела озадаченной, она даже прикусила губу от волнения, — и это значит, что Вы играете роль?! — Да, Твинкл. Это все — игра, — он наклонился к ней, сделав очень серьезное лицо, будто раскрывал фее главную тайну мироздания, — поэтому наши мечи тупые, поэтому мы не добиваем упавшего на землю врага, поэтому у нас не вешают, а отправляют в темницу. Нас, людей, слишком мало. Всего чуть больше двух тысяч. Из них около двадцати рыцарей и двухсот солдат. И это во всем Кингсленде. Нам просто невыгодно убивать друг друга. Поэтому мы и играем в игру. И я очень хочу победить, — он замолчал, давая Твинкл возможность усвоить информацию. Ей нужна была правда, чтобы она поверила ему. Самое смешное в том, что враньё в этом случае звучало гораздо правдивее, чем действительность. Со стороны могло показаться, что он окончательно сошел с ума и несёт какой-то бред. — Но тебе пока не стоит забивать голову этим, — справедливо заметил милорд, — ты должна изучить заклинания защиты, чтобы никто не смог причинить тебе вред, если ты по каким-то причинам останешься одна. Не всегда рядом окажется тот, кто сможет тебя защитить. Ты должна уметь справляться сама. — Да, милорд, — твердо сказала фея, вытянувшись по струнке, перейдя на официально-деловой тон. — Я все сказал. Можешь быть свободна, — он бросил привычную фразу, отдавая приказ. Выглядело это забавно, — а разве друзья говорят так друг с другом? — Ну, — Твинкл застыла в дверном проёме, — мне показалось, что ответить таким образом будет… уместно. Друзья, или нет, я думала, Вы не любите нарушение субординации. У барона отвисла челюсть. Нет, она издевалась. И ещё сказала такое сложное слово, его Вайц только с третьего раза выговаривал. Эта фея — как шкатулка с потайным дном. И под одним потайным дном ещё одно, и ещё, когда же они закончатся? — Говори, как хочешь, — выдохнул он, глядя на хихикающую фею, — все, займись чем-нибудь. У меня много дел. Твинкл рассмеялась, закрывая за собой дверь. Она явно чувствовала то же самое, что и он, шокируя людей необычными фразами, заставляя их лица принимать странные и даже смешные выражения. И как ей удается быть на всех похожей, и, в то же время, такой особенной? Наверное, она просто меньше думала.