***
Душевая небольшая, но достаточно приятная на вид — она делится на две части: первая чуть возвышается и усеяна мелкими дырочками на полу и потолке. Во второй половине устроилась широкая мраморная раковина, над которой висит зеркало. Рядом примостился шкафчик уставленный шампунями, гелями, мылами и еще какими-то бутылочками. Вода включается автоматически, как только я ступаю на платформу, каким-то образом мгновенно достигая оптимальной температуры. Долго стоять мне все еще сложно, но мне необходимо привести себя в порядок. С мыльной водой с меня стекает напряжение, от которого я никак не мог избавиться с тех пор, как очнулся. Я не знаю, зачем ПОРОК меня спас. Раньше они никого не выручали. Сколько парней погибло, а ублюдки палец о палец не ударили! Так зачем спасать меня?! Не верю, что у них нет на меня планов. Но что бы они не задумали, они ничего от меня не получат! Напряжение сменяется холодным спокойствием и решимостью. Я выясню, где мои друзья. И пока не увижу их живыми и здоровыми, не поверю ни единому слову Доктора Стента. Помывшись, я останавливаюсь перед раковиной, опираясь на нее руками. Ноги от напряжения гудят, как и остальные мышцы тела. Осталось только остричь гриву. Не помню, когда в последний раз я видел свое отражение также четко — в Глэйде зеркал не было, на базе спасителей тоже. Да и хорошо, что не было: тут не на что смотреть — я похож на мертвеца, который зачем-то поднялся с могилы. Я быстро срезаю волосы, образуя нечто похожее на ежик Минхо, только более непослушный и густой. Взгляд снова прилипает к шраму. Кто в меня стрелял? Один из шизов? Кто-то из глэйдеров? Создатель? Вам повезло, вошла бы пуля чуть левее, Вы бы погибли. Повезло… Я притрагиваюсь к шраму. Повезло ли? Остаться живым для очередного эксперимента? Такое себе везение… Не пожалею ли я еще о своей удаче?Прошлое
Солнце отключилось. Создатели прекратили поставки еды и вещей. Теперь еще и Нора Гриверов обнаружилась. Просто охеренный день! Полдня мы с Алби, который после метаморфозы стал более скрытным, немного странным, но, к счастью, не сумасшедшим, провели на заседании, решая, что делать без солнца. А оставшуюся часть дня пытались сдержать панику шанков (и свою) и решить, что теперь делать еще и без поставок продуктов от Создателей. Мы умрем без еды. Это факт. А выхода до сих пор нет. Виноват Томми? Не знаю. Да и не могу поверить в это. Зачем тогда он кинулся спасать Алби и Минхо? Чтобы втереться в доверие? Не похоже. Ему было бы легче заполучить наше расположение сидя ровно на пятой точке, никуда не бросаясь сломя голову. Томми не идиот — он это понимает. Да и вообще, если Томас один из Создателей, то что он здесь делает? Я не исключаю, что в прошлом он мог быть заодно с ублюдками, устроившими эксперимент, как утверждает Галли, но теперь он здесь — в одной с нами лодке. И не думаю, что он горит желанием быть растерзанным гривером или подохнуть с голоду. Думаю, что все можно объяснить гораздо проще — мы надоели Создателям. И все. Они решили либо ускорить процесс окончания эксперимента, либо избавиться от нас… И все. Даже не верится, что скоро конец нашему жалкому существованию. Ведь все идет именно к этому. Разве нет? Но какой конец нас ждет? Смерть? Или выход? Я больше склоняюсь к первому и уверен, что оптимист Минхо надавал бы мне за это по шее. Он же так и светится надеждой вместе с Томми, ведь они нашли эту дыру в Обрыве. Ну, а что нам теперь с этой дырой делать? Идти в гости к гриверам? Я лучше помру от голода, чем от их инструментов. -…Что бы мы там ни понастроили, это их не остановит, — заканчиваю я возражение к предложению Минхо чем-то завалить проход в Нору Гриверов. Друг хочет что-то ответить, но возле Хомстеда поднимается шум. Я оборачиваюсь — оттуда вышли медаки, о чем-то галдят, и Чакки, явно перевозбужденный. Увидев Томаса, он бегом направляется к нему. — Что происходит? — спрашиваю я. — Она очнулась! Девчонка очнулась! Мы с Минхо и Алби переглядываемся. Я вижу, что у всех нас проскользнула одна мысль: «А вдруг она что-то знает?» Вдруг, она скажет нам, где выход? Все-таки она единственная девчонка за два года. И она последняя. Мы устремляемся к хижине, совершенно забыв про Томми, который куда-то смывается. Когда мы пробираемся в палату, где лежала девушка, нас встречает Джефф красный, как помидор. Ее нет. — И где она? — грохочет Алби. — Она выпрыгнула в окно и сбежала, я и понять не успел… — медак еще больше заливается краской и морщится, как будто вспомнив что-то болезненное. Ого! Эта дамочка акробатка! — Хорош оправдываться, — грозно отрезает вождь. — Ты за ней смотреть должен был! Ты будешь отвечать, если она что-то натворит. Я усмехаюсь. — Чего она натворит, Алби? Она просто напугана. Давайте найдем ее и поговорим. Я уже делаю шаг по направлению к выходу, как Минхо хватает меня за руку. — Стой, Ньют, — его голос необычайно тих и напряжен, отчего я тоже напрягаюсь. Сердце ускоряет ход. Я оборачиваюсь к другу. Его лицо ничего не выражает, только глаза, и мне этого вполне достаточно, чтобы понять — ему страшно. — Что? — Ты не слышишь? Я замираю. О чем он? Я ничего не слышу. Алби тоже смотрит на друга в недоумении. И тут я понимаю. Я НИЧЕГО НЕ СЛЫШУ! Нет! Нет-нет-нет! — Ворота не закрылись, — шепчем мы с Минхо одновременно.Настоящее время
— Читаете? Поднимаю глаза на Доктора Стента и закрываю книгу. Благодаря ему, у меня появились книги, в основном по психологии, и меня это устраивает — во-первых, хоть что-то скрашивает скуку, во-вторых, они интересные. Но все же свободное время я стараюсь тратить на упражнения, чтобы восстановить былую физическую форму. Конечно, когда хватает сил хотя бы встать. За последние три дня я достиг достойного результата — я могу свободно ходить несколько часов подряд, и это не говоря о прогрессе в остальных физических упражнениях, о которых Доктор не знает, или по крайней мере не должен знать. Мужчина заходит и закрывает дверь. — Я добился разрешения на прогулку, — его лицо сияет. Мне трудно скрыть моего воодушевления. Наконец-то! Наконец-то я смогу увидеть что-то кроме моей палаты, туалета напротив, душевой и пустынного прямого коридора, разделяющего эти три помещения. Может, мне получится сбежать? Или хотя бы увидеть строение здания и построить маршрут побега. — Я вижу, тебе тоже по душе эта идея. Санитары принесут тебе теплую одежду, и мы пойдем, — он присаживается на край кровати и берет в руки книгу. — Как тебе? Мне, все еще возбужденному от предвкушения о предстоящей прогулки, сложно возвращаться к книге. — Это странно, я будто бы ее перечитываю. Он не сводит взгляда с переплета, водит пальцем по корешку. — Да, вы ее читали, когда вам было десять. — Мне здесь скучно! Мужчина взъерошивает мои волосы и улыбается — его лицо буквально светится изнутри. При виде его улыбки в груди снова теплеет. — Я не знаю, когда Вам позволят выйти в общую комнату, но я раздобыл Вам книгу, — он кладет передо мною огромную старую книгу. Она совсем не выглядит интересной. Я открываю ее. — «Основы психологии»? — Верно, — мужчина присаживается напротив. — Но она же для взрослых. Он усмехается и вновь взъерошивает мои волосы. — Не обязательно быть взрослым, чтобы понимать эту науку. — Ньют? — голос Доктора обрывает воспоминание, я возвращаюсь в реальность и встречаюсь с ним глазами. Я его вспомнил! — Как ты себя чувствуешь? — Я Вас вспомнил! Он хмурится, затем улыбается. — Что же? — Вы дали мне книгу, — я пытаюсь убавить возбуждение, чтобы не сболтнуть лишнего. Меня напрягает, что вместе с воспоминанием пришло теплое чувство привязанности к Доктору, чего я не могу себе позволить, даже если в детстве он был добр ко мне. — Я был в какой-то комнате один. Все время. И вы принесли мне книгу. Вы часто приходили ко мне, были единственным, с кем я общался, кроме учителей. Но они ни о чем, кроме бесконечных задач на логику, математических уравнений и остальных предметов, не разговаривали со мной. — Чудесно! Ваша память постепенно восстанавливается. Значит… В этот момент в комнату входят медбратья со стопкой нормальной не больничной одежды. Наконец-то я могу одеться во что-то кроме белой пижамы.***
Несмотря на занимавший все мои мысли поиск выхода, я не мог не заметить, как приятен воздух на улице — прохладный, с легким ароматом цветов и сосен. Совершенно не похоже на Жаровню. Черт, по сравнению с тем пеклом — рай! В лесу щебечут птицы. Прохладный ветерок ласкает кожу. Солнце нежно греет и совершенно не печет, не жжет. Когда Хорхе сказал мне, что не вся Земля превратилась в Жаровню, я ему поверил, но сомневался, что в этом мире осталось хоть какое-то место, где захочется остаться. И это место оказалось именно таким. Да вот только оно принадлежит ПОРОКу! И я здесь в плену. И это уничтожает все желание остаться — совершенно. И у меня нет времени любоваться, я должен найти способ бежать. Конечно, во время прогулки сбежать не получится — меня сопровождает конвой из санитаров и Доктор. Да и сил мне не хватит далеко от них убежать. Пока. Но зато теперь я знаю, по каким коридорам надо передвигаться, чтобы выйти из здания. Доктор что-то говорит мне о книге, которую я сейчас читаю, и о судьбе ее писателя, но я не могу сконцентрироваться на его словах. Я сканирую двор взглядом, пытаясь определить лучший маршрут для побега. Интересно, что здесь нет ограждения, но пациенты в белых теплых халатах — у которых, хочу заметить, нет такой бдительной свиты, как у меня, — не подходят к лесу, не пытаются сбежать. Они прогуливаются по дорожкам, сидят на газоне или лавочках, кучкуются в группках и словно не замечают нас. Так! Во-первых, почему здесь нет забора? А, во-вторых, если здесь нет преграды, то почему никто не пытается сбежать? Неужели им мозги промыли? И вообще, кто они все? — Это психиатрическая клиника ПОРОКа, Ньют, — говорит Доктор Стент, словно прочитав мои мысли. — Все пациенты здесь пострадали от Вспышки. Их ментальное здоровье подорвалось, и теперь они проходят лечение здесь на добровольной основе. — Они все были шизами? — Большая их часть. Только сейчас я начинаю замечать, что у некоторых из них не хватает частей лица или тела, или все тело покрыто шрамами. Они были шизами? За последние дни мне удалось вспомнить все, что произошло в Жаровне и в городе, заселенном шизами. Я помню, что не мог тогда отделаться от мысли, что теперь, когда Создатели заразили меня Вспышкой, я постепенно становлюсь таким же как они — с оскалом, безумным смехом и диким кровожадным блеском пустых глаз. Единственное желание было — выполнить задание ПОРОКа и получить лекарство. От одной мысли, что я превращаюсь в шиза, грудь охватывала практически неконтролируемая паника. Лучше умереть. Но мы же выполнили задание? Получили лекарство? Я помню, что мы встретились с Группой А, под руководством совсем стебанувшейся Терезы. Сразились с монстрами с лампочками. Залезли в гробы. И что потом? Берг. Сон. И странная белая маленькая комната. Ее я помню смутно. Почти совсем не помню. Только крики, то ли свои, то ли Минхо. Не могу понять. Но я чувствую, что то, что я вспомню, мне не понравится. Да и вообще, каждое воспоминание приносит только еще большую ненависть к ПОРОКу и желание встретиться с их боссом и прикончить его так же, как и он убивал моих друзей. Одного за другим… — Похоже, Ньют, ты меня совершенно не слушаешь. Что же тебя беспокоит? Смотрю на Доктора. Что меня беспокоит? Легче сказать, что меня НЕ беспокоит! Но делиться этим с членом ПОРОКа я не собираюсь! Пожимаю плечами. — Просто хочу уже все вспомнить… — как можно правдоподобнее выдаю и невольно встречаюсь взглядом с одной из миловидных пациенток с длинными угольно-черными волосами, заплетенными в косу. Она единственная, кто хотябы нас заметила. Девушка принимается хихикать. — Вспомнишь. Когда придет время, ты вспомнишь все, — его тон странный, словно он не хочет, чтобы я вспоминал. Почему? Отвожу взгляд от трясущейся и покрасневшей от беззвучного смеха девушки на мужчину. На его лице снова плохо скрываемая печаль, прорезавшая на лбу глубокие морщины, потушившая яркие искры в глазах, состарившая его на несколько лет. Видимо я прав — мое прошлое меня не обрадует. От этого я только еще больше хочу вспомнить. У меня жутко много вопросов. Что произошло в той белой комнатке? Кто в меня стрелял и почему? Что сделали Создатели, когда мы выполнили их испытание в Жаровне? Дали ли они нам лекарство? Всем ли? Как они объяснили причину эксперимента? И что с моими друзьями? — Я тебя помню! — раздается громкий крик за нашими спинами. Вздрагиваю и оборачиваюсь. Снова та девушка. Она больше не хихикает, ее глаза круглые от шока и… страха?! — Я тебя помню! — вопит слишком громко, показывая на меня пальцем. — Помню! Санитары, переглядываются и направляются к девушке. Доктор что-то бормочет, но я не понимаю что — все мое внимание сконцентрировано на огромных искрящихся безумием глазах пациентки. — Это ты! ТЫ! Я ее не помню. — Я помню! ТЫ УБИЛ МОЕГО ЭНДИ!!! — тон переполнен ненавистью ко мне. На мгновения я задыхаюсь. Я никого не убивал! Но ее взгляд… Внутренности холодеют. Сердцебиение ускоряется до бешеного ритма. Неужели я убил какого-то Энди и не помню? Доктор что-то говорит мне, но я не понимаю его. Мысли бешенным хороводом кружатся в голове. Девушку хватают медбратья, оттаскивают к зданию, но она не прекращает вырываться и вопить, повторяя: — ТЫ УБИЛ МОЕГО ЭНДИ! ТЫ УБИЛ ЕГО! Она исчезает за дверью, но ее вопль продолжает звучать в голове. Кровь стучит в ушах в такт крутящейся в голове фразе: «ТЫ УБИЛ МОЕГО ЭНДИ!» Я пытаюсь вспомнить, но не могу. Перед глазами только ее взгляд и перекошенное от ненависти лицо. Я убил? Когда? Почему? Левый висок прокалывает резкая боль. Яркой вспышкой перед глазами всплывает картина из прошлого. Я стою напротив чумазого парня лет двадцати, рядом с ним улыбаясь во весь рот пристроилась девушка с рассыпанными по плечам длинными, спутанными и грязными угольно-черными волосами — ей явно нравится сцена, что перед ней разворачивается. Голова неимоверно болит. И я не могу перестать злиться — на всех и все, что происходит, но сейчас больше всего на парня передо мной. — Какого черта, ты, ублюдок, пристаешь к моей девушке?! — кричит на меня шиз. Вонь из его рта только еще больше бесит меня. — Нахрен мне сдалась твоя сучка?! Она сама ко мне липнет! — я не скрываю злости и презрения к нему и его стебанутой подруге. — Как ты ее назвал?! — он подходит ближе, девушка за спиной все хихикает, сильнее выводя меня из себя. — Тебе уши прочистить? — моя ярость резко становится ледяной. Я усмехаюсь. Замечаю, как шиз заводит руку за спину. — Я тебе щас…! Я не даю ему договорить и достать оружие из-за спины — с силой толкаю в грудь. Он отлетает к стене, задевая девушку, которая подпрыгивает на месте от возбуждения. — Лучше не связывайся со мной, идиот, — произношу спокойно. Я уверен, он он не отстанет. И этому рад. Я хочу драки, хочу набить этому ублюдку морду. И где-то в глубине зудящего мозга… убить. Да, убить. Парень вскакивает на ноги, поднимая над головой кухонный грязный нож. И с этого момента действую уже не я, а нечто в моей голове, что отключает боль. Оно пропитано ненасытной яростью, жаждой крови. Следующая минута сжимается в одно мгновение, похожее на яркую вспышку. И только когда за спиной раздается вопль девушки, я замираю и осознаю, что сделал. Я смотрю на покрытый алой кровью нож в моей руке, на задыхающегося, захлебывающегося собственной кровью парня с перерезанным горлом. На кровь на своей рубашке. Я убил его? — ТЫ УБИЛ МОЕГО ЭНДИ! — голос девушки сотрясает сознание. Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Я убил? Нет. Я не мог. Голова трещит. Я кидаю на землю нож. Встречаюсь с безумным взглядом девушки. Внутренности сворачивает, к горлу подступает тошнота. Я перешел Черту… Снова смотрю на Энди. Отступаю. И тут мной снова овладевает нечто. Головная боль испаряется. От вида, запаха крови ощущаю удовлетворение. Удовольствие. Я смеюсь. Открываю глаза. Белый потолок. Снова. Разве я не был на улице? Что случилось? В висках пульсирует боль. Морщась, сажусь. В комнате никого. За окном темно. Уже ночь? Черт. Замечаю, что вновь звучит знакомый писк. Ко мне снова присоединили капельницу и кардиомонитор. Первое желание — вытащить иглу и отлепить все эти прикрепленные к моему телу электроды, но я знаю, к чему это приведет. И снова быть связанным мне не хочется. Я ложусь обратно и смотрю на потолок. Перед глазами проплывают образы странного сна, такого реалистичного, словно это происходило на самом деле, но безумного. Это не могло произойти. Это… — ТЫ УБИЛ МОЕГО ЭНДИ! Воспоминание о кричащей пациентке приходит резко, неожиданно. Я сажусь. От быстрого движения боль в голове вспыхивает с новой силой. Кардиомонитор принимается пищать чаще в такт моего ускоренного сердцебиения. Это был не сон?! Я убил этого парня?! Но… но… я не понимаю. Как? Это было какое-то помутнение. Я словно сошел с ума. Не контролировал себя. Я словно был… Я был шизом?