Сын ПОРОКа

Глава 10

      Я, не церемонясь, открываю входную дверь и вхожу в светлую, чистую комнату. Здесь стало уютнее — явно дело рук Эллы: бежевые занавески, светло-коричневый коврик, скатерть на столе, симпатичная вазочка с фруктами на нем.       — Эй, Галли, ты дома? — кричу и демонстративно громко захлопываю дверь. Слышу, как на втором этаже какую-то возню. — Чувак, кто так гостей встречает?!       — Ща, Минхо, подожди чуток!       Я не был у Галли в гостях больше месяца, и все произошедшие с ним изменения отразились на убранстве его жилища: за это время он нашел себе подружку и стал еще влиятельнее в Нью-Лэнде, что в принципе понятно — талантливый архитектор и по совместительству опытный прораб и строитель ценятся в растущей, как на дрожжах, стране. И да, не стоит забывать, что его алкоголь славится на всю округу, а бесплатно он готов его давать только своим — «детям ПОРОКа», как нас прозвали за пределами Нью-Лэнда.       Дети ПОРОКа…       Черт, стоит мне только услышать от кого-то это выражение, как я ощущаю жуткую ярость. Я готов разорвать каждого, кто называет нас «детьми» ПОРОКа! Мы были подопытными ПОРОКа, жертвами ПОРОКа, субъектами ПОРОКа, но никак не его детьми!       Так. Лучше сейчас об этом не думать…       В общем. Да. Галли стал одним из самых состоятельных жителей Нью-Лэнда. Его дом, построенный им же, — один из самых больших и богатых. И только у него есть вся новейшая техника, открывшая ему окно во внешний мир. Откуда он ее взял? Хрен знает. Да и на самом деле мне плевать. Главное, что иногда я могу прийти к нему и глянуть на жизнь за пределами нашей небольшой страны иммунов. А остальное меня не касается.       Я сажусь на стул за столом, беру с вазочки яблоко и кусаю.       Да уж, мой домик по сравнению с этими хоромами — сарай. В которой к тому же живет свин.       Усмехаюсь. Если бы не Лиззи, я бы в конце-концов утонул в собственном мусоре. Хотя Галли тоже не отличается особой чистоплотностью…       Раздаются тихие шаги. Я поднимаю глаза и вижу спускающуюся Эллу, раскрасневшуюся, смущенную, по пути собирающую в пучок растрепанные волосы.       Теперь понятно — я пришел невовремя. Я помешал голубкам голубиться…       Подавляю усмешку.       — Привет, Минхо, — она мило улыбается, — Галли сейчас подойдет. Налить тебе чего-нибудь?       — Давай.       — Насколько я знаю, ты любишь пиво?       Понятия не имею, откуда она это знает. Галли сказал?       Киваю.       Девушка снова чуть смущенно улыбается, и принимается хлопотать. Раньше я не обращал на нее никакого внимания, пока Галли не сказал мне, что втюрился в нее. Только тогда я заметил, что несмотря на ее излишний вес, она миловидная, а ее огромные глубокие голубые глаза порой гипнотизируют, заставляют забыть о всем, кроме нее. Они стали встречаться, а наши с Галли дружеские посиделки перешли в режим «очень редко» или «никогда», и то речь на них чаще всего заходила только о ней. Я слушал его, хотя на самом деле она меня нисколько не волновала, — главное было, чтобы разговор развеивал тоску и тяжесть в груди. Да и, похоже, что думать ни о чем ином, кроме своей «крошки», Галли был не в состоянии. А после долгих его монологов об Элле я в конце-концов понял, почему она не выходит из его головы: она заботится о нем, любит его, но самое главное не относится к нему как к одному из «детей ПОРОКа».       — Как дела у Сони? — девушка ставит передо мной полулитровую стеклянную кружку с пивом.       — Все в норме, — благодарно киваю и делаю глоток.       Всех, даже поначалу бывало саму Соню, раздражает, что я зову ее Лиззи. Она — одна из немногих, вспомнивших свое настоящее имя, но не ощущает с ним связь, а значит не желает, чтобы ее так звали. Но она как-то упомянула его в разговоре со мной, и имя Лиззи мне больше пришлось по-душе. Не знаю, оно ей больше подходит, чем Соня. Почему? Не знаю. Да и не плевать ли? Если бы я вспомнил свое истинное имя, я бы точно уговорил всех называть меня по-другому, уж лучше, чем имечко, которое мне придумал ПОРОК.       — Минхо, брат! — восклицает Галли и, перепрыгивая через две ступеньки, молниеносно спускается, плюхается на место напротив. Волосы растрепаны. Шрамы на раскрасневшемся лице более заметны. — Я слышал, ты, как последний ушлепок, отказался вступить в военный отряд Нью-Лэнда! У тебя совсем мозги в кланк превратились? Так и хочешь всю жизнь подрабатывать разнорабочим?       Я равнодушно пожимаю плечами и потягиваю пиво. Элла ставит перед Галли кружку с тем же напитком.       — Черт, чувак, Хорхе предложил тебе самую подходящую должность, а ты отказываешься! Ты же всегда был воином!       — Для воинов нужна война, а ее нет, и вряд ли будет. ПОРОК не перестает посылать послов для переговоров и ничего больше не предпринимает. Лекарство изобретено. Шизов больше нет. И мы больше не нужны ПОРОКу. Я сгнию в этом отряде, пока буду ждать войну. Да и там одни кланкоголовые идиоты.       Галли усмехается и качает головой. Замечаю, как Элла за его спиной с нескрываемым любопытством разглядывает меня.       — Ну, в твоих словах есть смысл.       На несколько секунд в комнате повисает молчание, за это время девушка Галли наконец осознает, что лишняя. Она обнимает парня за шею, говорит, что пойдет к подругам, и выходит из дома.       Галли откашливается, облизывает губы.       — В общем, сначала я хочу тебе кое-что сказать… — переходит практически на шепот, отводит взгляд. — Ну, короче… ПОРОК выпустил новую серию…       Я знал, что это случится, но все равно злость вспыхивает во мне жарким огнем. Поборов желание кинуть кружку в стену, резко ставлю ее на стол, расплескав по скатерти янтарную жидкость.       — Стебанутые ублюдки!       Я никогда не привыкну, что ПОРОК сделал из нашей жизни развлечение для населения. Каждым своим сладким словом за кадром, они только и делают, что втираются в доверие, строят из себя невинных овечек. Они уже давно стали героями. И несмотря на ежедневные полуденные полчаса памяти погибших, все уже давно забыли, сколько парней и девушек полегло по их вине.       — Следующая последняя, — тихо добавляет Галли.       Так. Подождите. Что?!       — Ты что, посмотрел?!       Галли неуверенно пожимает плечами.       — Я все посмотрел…       Что?! Охренеть!       Не могу больше сидеть, вскакиваю на ноги.       — Послушай, Минхо, это не только твое прошлое, но и мое…       — Именно! — жутко тянет закурить или набить кому-то (ему) морду. — Нашу жизнь выставили на всеобщее обозрение, не спросив об этом нас! И ты смотришь это, как ни в чем ни бывало.       Галли хмурится.       — Я принял свое прошлое.       «Принял прошлое»?       Я невольно усмехаюсь. Черт, его слова сейчас напомнили мне речи Лиззи и Хорхе.       — Ты идиот, Галли, если думаешь, что твои гуру-приемчики с принятием прошлого связаны с тем дерьмом, что льет ПОРОК, а ты с радостью заглатываешь!       — Я не говорил, что согласен со всем, что говорит ПОРОК.       — Разве?! Как ты тогда это смотришь?!       Парень поднимается, заглядывает мне в глаза и твердо отвечает:       — Я не могу быть уверенным, что ПОРОК — это враг, когда он создал лекарство и вылечил миллионы людей. Я хочу понять и определиться, поэтому смотрю.       Еще один…       Грудь наполняется отвратительным чувством сожаления, словно погиб один из товарищей на поле битвы. Хотя нет, больше похоже на предательство.       — Знаешь, я понял, — я приближаюсь к нему. — Они и тебе, — впираю указательный палец в его грудь, — промыли мозги! Теперь ты можешь, не сомневаясь, называть себя сыном ПОРОКа!       Разворачиваюсь и, не обращая внимания на его попытку меня вернуть, выхожу из дома.       Теперь я точно остался один. Все, включая Лиззи, позволили этим ублюдкам посеять сомнения в свой мозг, а если они сомневаются, то и доверять им уже нельзя. Раньше у меня оставался друг, которому я мог доверить свою жизнь, но теперь и он стал одной из кукол ПОРОКа. Стоило ему засомневаться, и он стал их пешкой. Даже если считает, что независим от них, — он впустил их в свою голову. Им осталось только дальше внедриться в его мозг, пропитать его сладкими, лживыми, ядовитыми речами, превратить его в безвольный кланк — и Галли их марионетка. Если это уже не произошло…       В этом противостоянии ПОРОКу я остался один. Совершенно.       Был бы здесь Ньют, я был бы уверен, что рядом со мой единомысленник. Тот, кто прикроет мне спину.       Но и его нет. И не будет.