Прошлое
Я сижу в туалетной кабинке берга, забившись в угол, прижав колени к груди и обхватив голову руками. Ледяная вода не помогла. Голова раскалывается. Мысли мечутся, не давая мне остановиться на чем-то одном. Зудящая, бесконечная ярость ко всему, ко всем продолжает пожирать меня изнутри. Я думал, когда Минхо, Томас, Хорхе и Бренда уйдут в Денвер, мне удастся расслабиться, отдохнуть и хотя бы немного потушить боль в голове. Но нет. Стоило мне лечь, как воображение срывалось с цепи и начало рисовать перед глазами различные картины возможной смерти ушедших товарищей или варианты их пленения ПОРОКом. Ненавижу себя за это бессмысленное беспокойство! До самой ночи я ходил по комнате, злясь на себя все больше и больше. Усталость пропитала каждую мою клетку, но я не мог расслабиться. Наконец ярость достигла самого пика — желание крушить все, что попадается у меня на пути, стало непреодолимым. Я вбежал в туалетную кабинку, включил холодную воду и опустил под нее голову. Но она не помогла. Вот оно — действие Вспышки. Она уже разъела мой мозг, превратила меня в вечно злого и нервного психа — шиза. Я уже с трудом контролирую себя. Что будет, когда они вернутся? Что если я к тому времени перейду Черту? Что если я попытаюсь убить их? Сами виноваты! Почему они оставили меня?! Минхо только говорит, что найдет способ мне помочь, но на деле ни хрена! Нет… нет! Минхо здесь не при чем. Он боится моего безумия также сильно, как и я. Он боится, что не сможет сдержать обещания. Невесело усмехаюсь. Черт, этот Минхо не сдастся, даже если я вскрою ему череп и попытаюсь сожрать его мозги. Мне повезло еще, что Томми не привязан ко мне многолетней дружбой — ему будет проще прикончить меня. Надеюсь он не струсит. Не посмеет! Он должен будет меня убить! Обязан! Минхо будет меня ненавидеть за это, но в конце-концов поймет — я не мог позволить себе перейти Черту. Я лучше умру. Надеюсь, с ними все в порядке, и все идет по плану…***
Я резко просыпаюсь. Во рту привкус железа, все еще ощущаю пустоту и беспомощность после жуткого сна. Сажусь. Голова слабо пульсирует, все тело ноет. Я уснул на полу. Совершенно не чувствую себя отдохнувшим или выспавшимся. Медленно поднимаюсь и подхожу к раковине. Холодная вода помогает отогнать остатки кошмара, собраться с мыслями. Мне повезло: сегодня я чувствую себя лучше. Ярость лежит где-то на дне мозга, напоминая о себе только редкими всплесками. Тело не горит, и мысли не кружатся хаотичным роем. Появилась слабая надежда, что я все еще могу собой управлять, что до моего полного безумия еще далеко, но стараюсь за нее не хвататься. Я шиз. Недолго осталось до того, как моя личность развалится на мелкие частички и сгниет. И нет никакой надежды. Стоп. Что это? Я замираю. Прислушиваюсь. Тишину берга нарушил тихий знакомый звук открывающейся крышки грузового люка. Пришли! Я распахиваю дверь, выбегаю из кабинки и резко останавливаюсь. Одновременно: в голове тревожным сигналом звенит мысль, что Минхо с остальными не могли прийти так рано, и слышу незнакомые мужские голоса. — Есть кто?! — голос грубый, но не враждебный. — Ты прекрасно видишь, что есть, — усмехается второй, — только если какой-то идиот не забыл выключить вентиляцию. Черт! Кто они?! И как они открыли люк?! Я обвожу комнату взглядом в поисках оружия. Ничего подходящего нет. — Мы полиция Денвера! Покажитесь! Полиция?! Неужели они словили Минхо и Томми? Черт! Все сходится! Поэтому они смогли открыть люк! Они схватили моих друзей! В груди, поглощая страх, поднимается холодная ярость. — Мы заходим! Дальше я действую спокойно, с одной целью — не даться им живым. И если я выйду победителем, освобожу друзей. Я прижимаюсь к стене с левой стороны от входа. И жду. Шаги копов звучат все ближе. Они молчат, и тишина в берге кажется пронзительной, а собственное сердцебиение чересчур громким. Наконец один из копов показывается в проходе. Он заходит, но не успевает заметить меня. Одним ударом в живот я обезвреживаю его. Бросок, и он на полу. Я тянусь к пушке, выпавшей из его рук, но медленно. Слишком медленно. Меня останавливает голос: — Двинешься, и проведешь самые мучительные пять минут в своей жизни. Оборачиваюсь. Второй коп тощий с жиденькими светлыми усиками стоит в проходе, направив на меня ствол пушки. Черт. Я выпрямляюсь. Не свожу с копа-дохляка взгляда. Не будь у него оружия, он бы уже давно лежал рядом со своим напарником. — Эн, ты как? — обращается тощий к стонущему товарищу. — Жить буду, — тот поднимается, с любопытством разглядывая меня. Эн широкий и гораздо старше дохляка. Странно, но я не вижу с его стороны никакой злости из-за моего нападения. Он поднимает пушку и обращается ко мне: — А ты хорош. В нашей работе такие пригодятся. Я сдерживаю вспышку злости. Продолжаю молчать. Не могу понять: такое ощущение, будто они не знают, кто я. Если не знают, значит, не из ПОРОКа. Значит, Минхо и Томми все еще в безопасности. Но пока я не могу быть уверен. Молодой коп удивленно смотрит на Эна, но тот не обращает внимания, продолжает говорить: — Сейчас среди иммунов одни сопляки. Достойный отпор шизам дать не могут. А ты выглядишь достаточно крепким и сообразительным. Как ты меня сделал, а? — он усмехается и хлопает меня по плечу. Я окончательно убеждаюсь, что они не знают, кто я. Но и понимаю, что Эн принял меня за иммуна. — Как тебя зовут, парень? Дохляк закатывает глаза и что-то бормочет под нос. — Ньют. — Странное имя. Убери уже пушку, Фред, Ньют не представляет опасности, он защищал свое судно. Фредди слушается, всем видом показывая свое недовольство. — А теперь скажи, сынок, — Эн наклоняется ко мне, — что ты делаешь на берге один? Может, ты ищешь работу? Быть полицейским большая честь. Видимо, копов у них не хватает, раз они бросаются на каждого, кто хорошо кулаками машет. — Я не могу. Его лицо кривится в отвращении. — Еще один иммун-трус! Или и тебя ПОРОК завербовал?! От одного упоминания ПОРОКа меня вновь охватывает ледяная ярость. — Я не иммун, — холодно цежу. Глаза мужчин расширяются в шоке. Фредди вновь направляет на меня пушку. А Эн качает головой — на лице сожаление. — Что ты здесь делаешь? — Жду друзей. — Где они? — В Денвере. — Твои друзья иммуны?! — впервые в разговор вмешивается дохляк. В его голосе бесконечное удивление. — Заткнись, Фред. Ньют, я сделаю тебе тест. Если у тебя Вспышка, нам придется отвести тебя в Приют к остальным зараженным. Приют? Я знаю, какой будет результат, но даю Эну достать небольшой прибор и проткнуть им мой палец. Лампочка загорается красным. Мужчина еще раз вздыхает и качает головой. — Тебе придется пройти с нами. Я слышу в его голосе остатки симпатии и жалость. Ярость куда-то испаряется. Сопротивляться не хочется. Может, так и надо? Меня уведут в какое-то место, где я больше не буду висеть на друзьях тяжелым грузом, где они не будут видеть, как я постепенно схожу с ума. Да, так и надо. Так будет лучше для всех. — Можно мне оставить записку? Эн кивает.Настоящее время
— Ньютти… во плоти… Одно дело верить слухам, что ты жив, другое встретить вживую, — Босс продолжает стоять, пронзая меня взглядом. Кровь стучит в ушах. В голове растекся туман, не дающий мне сконцентрироваться на какой-то одной мысли или воспоминании. Они мельком появляются и растворяются. Только одно ясно: моим телом овладел страх. Все мое существо боится Босса — того, что он за собой несет. — Чего же ты остолбенел? — продолжает говорить мужчина, шагнув ко мне. — Молчишь. Забыл меня? — Кто это, Нэд? — напряженный голос Кима врывается в мое сознание и развеивает туман. Черт! Да что это я?! — Я не знаю, — мой голос глухой, пустой, словно чужой. В глазах Босса удивление, которое мгновенно заменяется пониманием и знакомой властностью. — Ньют, не делай этого. Не отказывайся от старых друзей. «Друзей?!» Он делает шаг, но я не дожидаюсь, когда он приблизится. Я наконец полностью прихожу в себя — Ким, гони! Распахиваю дверцу машины и запрыгиваю внутрь. Ким незамедлительно следует за мной. Заводит мотор, жмет на газ, и машина, сопровождаясь визгом шин, срывается с места. Я оборачиваюсь. Босс стоит скрестив руки на груди, мрачно сопровождая авто взглядом. По коже пробегают мурашки. Желудок вновь сводит от страха. Я думал — надеялся, что мы с ним больше никогда не пересечемся…Прошлое
— Какой красавчик, — женщина хватает меня за руку, я невольно содрогаюсь всем телом. Ее когда-то красивое лицо, теперь покрытое грязью и царапинами, приближается ко мне чересчур близко. — Хочешь провести остаток жизни с удовольствием? Она облизывает губы, а я не сдерживаюсь и морщусь. Вырываю из ее хватки руку. — Не подходи, — угрожающе шепчу и отхожу. К счастью, у женщины сохранились остатки мозгов, и она не следует за мной. Я прохожу дальше, рассматривая свое обиталище до конца моих разумных дней. Сложно принять мысль, что мне суждено окончательно сойти с ума именно здесь. Это место кажется нереальным, вырванным из кошмара — мрачное и наполненное шизами. И я один из них. По телу в очередной раз проходит дрожь. Надеюсь, я умру раньше, чем перейду Черту. Томми не выполнит мою просьбу, а значит своей кончины стоит ожидать от одного из отвратительных местных жителей. Я вновь ощущаю всплеск обиды и злобы на Томаса, но стараюсь их игнорировать. Продолжаю плестись по пропитанным безумием улицам, пока не добираюсь до Первой зоны. Здесь, как и в предыдущих, царит разруха. Грязно, на улицах валяется мусор, а среди него люди или то, что от них осталось. Окна в хижинах выбиты. Некоторые жилища сожжены до тла, некоторые разобраны до основания. Короче, уютное местечко. Под стать нам — шизам. И это еще я Центральную зону не видел. Охранники сказали, что все блага цивилизации сосредоточены там. Были сосредоточены там. А, значит, там все веселье. Там все шизы — я уверен. Идти туда не хочется, но делать нечего. Я буду здесь жить ближайшие… если не повезет, недели, а значит мне лучше скорее освоиться — понять, кто здесь главный, и какие правила царят в этом Шизленде. Я останавливаюсь перед массивной каменной стеной. Ну, поехали. Игнорируя усилившуюся головную боль, прохожу вдоль ограждения, пока не натыкаюсь на проход с аркой, на которой гласит надпись: «Центральная зона». Внутри открытая площадка, наполненная шизами и окруженная зданиями, бывшими ранее магазинами, медицинскими пунктами, кафе, ресторанами и другими развлекательными учреждениями. Но сейчас каждое из них потеряло свое значение — как и все в Приюте, или, как выразились охранники, в «Доме шизов», — тут все разгромлено и сломано. Впрочем, а что еще ожидать от шизов? Если они все, как я, постоянно чувствуют ярость, то ничего иного, как хаоса, от них ожидать не стоит. Оглядываясь, я прохожу к центру площади мимо чересчур эмоциональных шизов, пары охранников с пушками и развалившихся у стен тощих тел. Я встречал таких и в других зонах, сначала думал, что они в обмороке или спят, но только потом понял, что они под кайфом. Не знаю, откуда в этой дыре наркотики, но сам я сейчас от чего-нибудь расслабляющего не отказался бы. Единственное, что я желаю — забыться. А лучше умереть… — Гляди, Бобби, кажись у нас новенький, — голос раздается прямо из-за спины. Слишком громко, явно рассчитано, чтобы я услышал. — Ага, только на вид он мелковат. Мужчины гогочут. Я, сдерживая готовое вылиться наружу раздражение, оборачиваюсь. Два шиза лет тридцати, пялятся на меня оценивающе. Первый патлатый, высокий и широкий в плечах, второй — который Бобби, низкорослый, но мускулистый, с короткими волосами. Что им от меня надо? — Гляди какой смельчак, — скалится патлатый. — Только прибыл, и уже расхаживает, как у себя дома. Я не могу больше сдержать кипящего раздражения. — Ты хлебало реже открывай, может перестанешь смахивать на сопляка, утырок! И тут же удивляюсь собственной неразумной вспышке, и жалею о ней. Не хватало еще в первый же день драку устраивать. — Я сейчас покажу тебе, сопляка, — сквозь зубы шипит шиз, сжимает кулаки, в глазах безумная ярость. Ну, посмотрим, кто кому тут что покажет! Я уже готовлюсь биться, но патлатого останавливает громкий смех Бобби. Мы оба смотрим на него, как на полного идиота. — Гарри, уймись, — продолжая посмеиваться, Бобби кладет руку товарищу на плечо. — Боссу такой храбрец нужен целиком.Настоящее время
— «Меня никто не узнает, я же мертв», — Ким нервно передразнивает мой голос, не сводя взгляда с дороги, слишком часто поглядывая в зеркало заднего вида. — Кто вообще этот перец? Я сцепляю руки, пытаясь унять дрожь. Сердце все еще колотится с нереальной скоростью. И все внутренности словно свернулись в узел. — Ньют, ты меня слышишь? Кто это был? Я его не видел в сериале. Откуда ты его знаешь? — все внимание Кима теперь на мне. Он не скрывает тревоги. — Это Босс, — голос тоже не поддается контролю. Дрожит. — Босс? — Да, он был главным в Доме шизов. Парень понимающе кивает. — И что тебя с ним связывает? — Убей! Убей! УБЕЙ! — ПОРОК в лабиринте сам себе создал самого страшного врага. Ты и я сможем завладеть Денвером. А потом мы пойдем штурмом в самое сердце ПОРОКа! — Ты убил моего Энди! — Прими это. Пока есть возможность, братец, мы должны держать эту заразу в узде. — Забудь этого Энди! Он сам напросился! — Прекрати сопротивляться. Чувствуешь, так легче. Научись жить с Вспышкой. Прими ее. — Стой! Ньют! — Ньют? Ты как? Вздрагиваю, поднимаю взгляд на Кима. Не могу избавиться от дрожи во всем теле. От тошноты. И звенящего голоса Босса в голове. — Мы были шизами, Ким. Его что-то напрягает. Он съеживается, качает головой и бормочет: — Не стоило брать тебя с собой.Прошлое
Меня сопровождают в на вид самое сохранившееся здание. На нем больше нет вывески, но тускнеют целые стекла. На входе стоят еще двое шизов. Они перекидываются с моими попутчиками парой фраз и пропускают нас внутрь. Пока мы идем в соседнюю комнату, я удивленно оглядываю интерьер. Такое ощущение, что все награбленное богатство шизы стащили сюда: ковры, изящная мебель, картины, фарфоровые фигурки, статуэтки и шторы. Кто такой этот Босс, что живет в таких царских условиях? Мы заходим в не менее роскошную комнату, похожую на кабинет. Она пропитанна запахом сигаретного дыма. Напротив стоит письменный стол, за которым сидит мужчина, один властный вид которого напрягает. Чем-то напоминает Алби, тот тоже одним своим видом нагонял страх на глэйдеров, хотя по сути и мухи не обидит. Но этот… думаю, не побоится прикончить бунтовщика. Видимо, это Босс. Он обводит нашу троицу пристальным тяжелым взглядом и останавливает на мне. Я не отвожу глаз. Замечаю проблеск любопытства. Мужчина откидывается на спинку стула, достает сигареты и подцепляет одну зубами. Мои глаза невольно цепляются за шрамы от ожогов, покрывающих его руку. — Зачем вы привели мне этого младенца? — он щелкает зажигалкой и прикуривает, не сводит с меня взгляда. Гарри хохочет. Бобби нервно переступает с ноги на ногу. Раздражение вновь вскипает в груди, но одна мысль помогает мне взять себя в руки: он проверяет меня. — У меня, пенсионеры, тот же вопрос, — холодно цежу я. Шизы за моей спиной затихают и напрягаются. Я буквально физически ощущаю расползающийся от них по комнате страх. Босс равнодушно выпускает клубы дыма. Я не чувствую от него угрозы. А если бы и чувствовал, то мне плевать. Лучше умереть, чем остатки жизни лизать задницу какому-то Боссу. — Как тебя зовут, малой? — мужчина поднимается и вдавливает сигарету в пепельницу. — Ньют. — ЧуднОе имя, — он медленно подходит ко мне, внимательно рассматривая. — Послушай мой совет, Ньютти, — наклоняется, оставляя меньше дюйма между нашими носами, — расслабься. Чем меньше ты чувствуешь и думаешь, тем дольше проживешь. Так работает Вспышка. Отстраняется. Смотрит на Гарри и Бобби. — Что вы привели парня как пленного? Я говорил вам: наше войско строится на верности. А верность без добровольности невозможна. Ты свободен, — он вновь упирает в меня пронзительный взгляд. — Но я надеюсь, что завтра ты сам явишься ко мне. Добровольно. Я приглашаю тебя на обед. А пока осмотрись. Найди друзей. Он отходит обратно ко столу и достает очередную сигарету. — И помни мой совет, Ньютти, — расслабься. — Уж постараюсь не забыть, — кидаю я и выхожу из комнаты. Хрен я добровольно пойду к этому кланкокожему утырку! Ни за что!