Субфебрильная температура тела.

      Впускать нового человека в свою жизнь было похоже на вызов отказаться от привычного состояния затворничества. Хитоши наполнял мужчину смыслом, и этот смысл ни разу не обременял его за исключением зарождающегося чувства привязанности. Айзава еще многого не знал о Шинсо, хоть и хотел узнать о нем все. Сам не ведая того, мужчина постепенно вливался в ежедневные походы с Хитоши на прогулку, чтобы подышать морозным воздухом или просто попить горячий кофе в парке. Он чувствовал, как его окутанный тяготами разум отдыхает.       Впервые хотелось дышать полной грудью, хотя воспоминания все еще с силой давили на сердце. Шинсо не заставлял жить полноценной жизнью, но будто подталкивал его не забывать о том, что мужчина – живой человек. И живой не в плане физиологии, а в плане типичных духовных потребностей: побаловать себя вкусной булочкой на завтрак или радоваться за ближнего. Иногда Шота и сам тянулся за Шинсо без посторонней помощи. Но Айзава смог все испортить, показывая свою нерешительность и неопределенность, доведя все до точки кипения. За продолжительным выдохом тянулся прерывистый вдох от того, как горько стало во рту от вкуса сигаретного дыма. И эта горечь была не такой противной, как та, что лежала на душе.       Шота устало склонил голову. Он нервно болтал ногой и делал глоток за глотком крепкого алкоголя. С того момента, как они перестали общаться, пустота вновь и вновь росла в геометрической прогрессии. Продолжительная неделя без сна и отдыха измотала Айзаву. Алкоголь должен был помочь забыться на некоторое время, но только развязывал руки и язык. Ямада суетился за барной стойкой, подливая алкоголя посетителям. Мужчина выглядел подавленным; от скуки он рисовал пальцем на стеклянной поверхности хаотичные узоры и все глядел на Хизаши, ожидая пока он сдаст смену. Время текло быстро, но все люди, их разговоры и суета вечера в пабе для мужчины будто остановились. Парни и девушки двигались непривычно медленно. Стоило ему подумать о Шинсо, как Айзава гнал от себя подобные мысли и делал глоток спиртного напитка. – Ну, как дела? – Мик присел рядом с мужчиной, захватывая светлые волосы в низкий хвост. – Мик, ты же знаешь о моих чувствах к Тоши? – Айзава пьяно выдохнул и почти уложил грудь на барную стойку, вытянув руку вперед и кладя на нее голову.       Мик промолчал, лишь отведя взгляд в сторону. Он прикусил губу и кивнул, уже зная, что за разговор его ожидает. Затяжной, как ножом по сердцу… – А ты знаешь, что происходит между мной и Шинсо? – продолжил Шота, постукивая пальцами по барной стойке. – Знаю, – кратко ответил Хизаши, подперев щеку ладонью. – Откуда?       Айзава не скрывал удивления. Он нахмурил брови и прищурил глаза от непонимания. – Было очевидно. Вы, ребята, очень наивные. Да и я подходил к Хитоши, спрашивал его, а он ответил, что вы вместе. – Да? – мужчина выкатил губу и после цокнул от негодования: – Мы не вместе… – Он почти на четырнадцать лет тебя младше, не смущает? – Он написал, что нам больше не стоит видеться, – несвязно продолжил Айзава, не слыша заданный вопрос.       Мик замолчал. Ресницы Айзавы дрогнули. Он смотрел в одну точку, совершенно потерянный и отрешенный от реальности. За спокойным выдохом последовал шумный вдох. – Он даже на работу не ходит… – добавил Шота. – Конечно не ходит, у него скоро экзамены. – Мик нервно потер один из усов. – Не играйся, вроде пацан тянется к тебе.       Мик скрестил руки на груди. Он явно был недоволен и поведением мужчины и его разговором. – Но он такой…       Шота не мог подобрать слов. Он что-то хмыкнул про себя и притянул алкоголь ближе к своему лицу. – А причем тут Тошинори? – Ямада жестом подозвал бармена и показал пальцем единицу. Бармен кивнул. – Ощущение, будто я ему изменяю. Я будто променял его на Шинсо.       Мик кивнул бармену, притягивая к себе стакан с пивом и делая глоток, а затем сожалеюще продолжил: – Тоши умер… Прошло столько лет, Айзава, хватит. Так случилось и точка. – Но… – Никаких «но», мужик. Ты никогда не думал о других, только о себе. И всякий раз, попадаясь тебе хорошие женщина или мужчина, ты твердишь одно и тоже. Этот разговор всякий раз набирает новые обороты, ни к чему хорошему он не приведет, к тому же ты пьян в стельку, – Ямада говорил быстро и сурово. Он сдвинул брови, делая еще глоток.       Айзава поднял туловище со стойки и выпил залпом остатки алкоголя. Он отставил стакан со звоном в сторону и, становясь на ноги, пошел прочь на выход. Его покачивало, но он шел вдоль стенки, опираясь на нее. Он скрежетал зубами и что-то бормотал про себя. – Шота. Блять. – Мик медленно встал, отставил стакан с пивом, всплеснул руками и пошел за ним. Он догнал Айзаву и остановил его за локоть, обернув к себе. – Иди нахуй! – Айзава всплеснул руками, агрессивно оглядывая людей, что в опаске отходили в сторону. – Я тебя не выпущу в таком состоянии. – Мик продолжал спокойно удерживать его за локоть. Он с печальным презрением смотрел на Айзаву, но в его взгляде читалось лишь негодование. – Может сдохну поскорее. – Шота вырвал локоть, дернул ладонью, и тяжело задышал, направляясь прямо к выходу.       Такое поведение было непозволительно в его заведении. Мик враждебно цыкнул и подбежал к мужчине. Одним легким движением он развернул его к себе за плечо и отвесил звонкую пощечину. Айзава пошатнулся, заваливаясь на пол. Он быстро схватился за щеку и замычал от жгучей боли, пытаясь подняться, но ноги не хотели слушаться. – Иди сюда. – Мик схватил того за шиворот рубашки. – Давай, поднимайся.       Ямада поднял мужчину и потащил на шатающихся ногах к служебному помещению напротив гардеробной. Среди бутылок и курток сотрудников тот скинул нетрезвое тело на диван и захлопнул за собой дверь с грохотом.       Мик щелкнул переключатель, сморщивая лицо от неприятного желтого света. Его переполняли переживания вперемешку с гневом. С переполняющими эмоциями Мик уселся на диван и обтер ладонями щеки, затем все лицо. – Ты думаешь мне не больно всякий раз слышать о том, как ты страдаешь? Я бы тоже хотел все вернуть, но ты и на метр не замечаешь других людей, и я не обесцениваю твои переживания.       Шота трогал пальцами розовый след, оставленный на щеке, и тяжело вздыхал. Его голова запрокинулась на спинку дивана. Хоть алкоголь и ударил в голову, кажется, пощечина смогла хоть немного остудить пыл Айзавы. Над головой лампочка начала быстро мерцать и вскоре прекратила, издавая тихий гул. Мик закрыл свои глаза и оперся локтями о колени, впуская пальцы в волосы и двигаясь к вискам до макушки. Абсолютно гнетущая атмосфера опустилась на головы. Ямада вновь вернулся воспоминаниями в роковой день, вспоминая отчаянные, казалось бы, не человеческие крики. Будто это случилось только вчера. И женский крик вперемешку с мужскими долго преследовали его, но Хизаши нашел в себе силы смириться с болью утраты и каждый раз пытался наставить на это своего друга. Все повторялось. Каждый раз. И бесконечные попытки превратились в глухие удары кулаками о толстую стену, которую выстроил сам Айзава, не желая разрушать ее. И после того дня Шота изменился до неузнаваемости по отношению к Хизаши. Конечно, хоть и редко, но делился своими переживаниями, однако никогда не открывал душу, не рассказывал всех подробностей. – Оставь Шинсо, порви с ним, пока он не сильно привязался к тебе. Начни жить в конце концов, – подытожил Мик, кивая головой. – Я… Хочу…Порвать с Тошинори… – скрипучий голос вдруг опалил уши Мика.       Айзава повернул голову на Мика – его бездонные, темные глаза захлестнула тоска от безысходности. Он едва сдерживался, пока отчаявшееся лицо полностью не покраснело. Накатившиеся слезы полились струйкой по опаленной щеке, затем скользнули вниз и исчезли на подбородке. – Друг, ты… Что? Плачешь? – Мик обернулся, слегка испуганно вглядываясь в покрасневшие глаза мужчины. – Но он всякий раз является ко мне во снах… А Шинсо уже точно больше не вернется…       Айзава пьяно мотал головой. Мик скрестил пальцы на руках и лишь опустил голову, решаясь замолчать на некоторое время. – Ты бы знал как воздух, – мужчина схватился за грудь, – отравляет меня! Но ты, Шинсо… Вы меня тянете назад.       Ресницы Айзавы дрожали, как и голос. Он не мог остановиться, продолжая с придыханием выплескивать все, что накопилось в нем за столько лет. Он надрывно закашлялся, срывая голос и продолжая говорить обо всем, что его терзало и болело изнутри.       Хизаши вобрал полную грудь воздуха, затем стиснул зубы, лишь бы самому не поддаться на слезы. Он внимательно слушал человеческое отчаяние и шумно дышал, стараясь касаниями хоть как-то успокоить своего друга, попытаться понять и поддержать, но разве опьяненный и потерянный человек сможет успокоиться? Мик сдался. Он положил ладонь на его тыльную часть руки и продолжал слушать Айзаву.       Мик шмыгнул, быстро стирая одинокую слезу, что скользнула из уголка глаз. Он прижал свободную ладонь к своему рту, продолжая слушать о магазинчике со сладостями, надземном переходе, дожде, письмах, словах, любви и привязанности друг к другу. К горлу подкатывал неприятный, сдавливающий ком.       Наконец, буря в душевном море Айзавы начала постепенно сходить на нет, ведь у каждого человека есть предел. Он устал, безмерно устал говорить и носить на своих плечах тяжелый груз прошлого.       Айзава наклонился чуть вперед, придерживая голову своей ладонью. – Прости, я не хотел тебя посылать. Спасибо, что выслушал. – Ты никогда не делился со мной. – Хизаши несколько раз нервно постучал кулаком по своему колену. – И ты всегда кажешься таким спокойным, никогда бы не подумал, что все это было больше, чем влечение... Извини, что я раньше не позволял тебе поделиться этой болью. – Зачем мне обременять веселого чувака своими никчемными проблемами? – Шота закрыл глаза и шмыгнул носом, стирая с лица оставшуюся влагу.       Ямада не знал, что сказать. Он молча потупил взгляд в одну точку, а затем резко выпалил: –Буду ли я веселым чуваком, зная, что мой лучший друг желает себе смерти? Опять думаешь только о себе… Придурок.       Айзава приподнял уголки губ, затем хмыкнул и замолчал, глядя в потолок. Он расслабленно выдохнул, слушая, как за стеной сменяется песня за песней. Не было сил говорить, поэтому он, не двигаясь, молча сидел на диване и едва моргал тяжелеющими веками. Перед глазами поплыл потолок, голова начала кружиться от алкоголя и напряжения, но он почувствовал некое облегчение.       Хизаши подумал о том, что бывают на свете тяжелые человечьи судьбы, а затем понял, что нужно сделать прямо сейчас… Ямада достал из кармана пачку сигарет и протянул одну из них Айзаве. Неспокойной рукой он взял сигарету, поджег и длинной струей выпустил дым, расслабляя шею и все тело. Он облокотился о спинку дивана и тихо прошептал: – Что-то я совсем измучился… – Я много раз говорил тебе, что все только в твоих руках. Пора бы послушать хоть кого-то кроме себя.       Хизаши устало закатил глаза и, расслабившись, согнул одно колено. Ямада достал телефон, затем убрал его обратно в карман. – Он умер раз, а я умираю каждый день… И мне некуда деться.       Голова гудела от света, алкоголя и голоса Мика. Проходящая истерика была похожа на обаятельное зло, что в последствии не только не исчезла, но и всплыла наружу кровоточащей раной. Все, чего хотел Шота – догореть в своих собственных мыслях и просто исчезнуть. Это было так просто, но… Ожидание чуда все еще давало надежду, будто шанс на миллион, который упустил Айзава, вновь появится. – Нам нужно как-нибудь хорошенько затусить как в старые добрые времена, помнишь? – Как же не помнить…– с теплотой в голосе проговорил Шота.       Мик выдыхал дым, вспоминал юношеские годы и передряги, в которые они попадали вместе с Айзавой. Про постоянно бьющиеся оправы очков Мика была отдельная шутка, но никто из мужчин ее не помнил. Шота улыбался с некой грустью. Начало их юности прошло стремительно быстро, но зато какой она была… Но позже пришлось быстро повзрослеть и возложить на свои плечи непосильную ношу ответственности. Каждый из нас совершает ошибки, но сверкающая юность прощает все… Главное научиться смотреть все через призму опыта, не совершать подобных ошибок и пытаться все исправить. Однако, Айзава, будучи взрослым тридцатипятилетним мужчиной, до сих пор не научился этому, продолжая жить в том беспечном начале его юности, которая так рано кончилась. Нельзя сказать, что он не понимал этого в достаточной для себя мере, но все получалось так, как он бы не хотел.

«Приезжай. Шота совсем загибается.» «Вы в баре?» «Да»

– Мик? – голос Хитоши звучал обеспокоенно.       Он прошел в помещение и прикрыл за собой дверь. Видеть на первый взгляд стойкого и безэмоционального мужчину таким растерянным оказалось непривычно горько. Мик кивнул и встал с дивана, медленно направляясь к выходу из служебного помещения. Он закрыл за собой дверь, оставляя их наедине. – Мик написал, что ты напился и… Попытался идти один. Пойдем, я отвезу тебя домой?       Хитоши подошел к Айзаве. Мужчина опустил голову и молча глядел в пол. Ему показалось, будто юноша ему снится. Шинсо присел на корточки и слегка наклонил голову вбок, желая увидеть глаза Айзавы. Его пальцы очень бережно взяли ладони мужчины и прислонили к своим губам. Лицо Хитоши сверкало на теплом свете лампочки, отчего в груди Айзавы что-то сжималось.       Шота поднял еще мутный взгляд на Шинсо и слегка прищурился: – Прости меня. Я вел себя, как мудак…       Хитоши встал с корточек, помогая Айзаве подняться на ноги. Он приподнялся и ровно встал на ноги, не желая отрывать взгляда от Хитоши: он был слишком красив, в белой рубашке, темным галстуком и бездонными глазами с такими же темными синяками, впалыми щеками, приятным запахом и голосом… – Я… – Тише, мы поедем домой, хорошо? Я тебя уложу спать, а завтра будем говорить.       Шинсо медленно вел мужчину к машине. На выходе он поймал взгляд Мика, что стоял возле входа и выкуривал сигарету. Хитоши кивнул Мику, тот же резко отвернул голову и скрестил руки на груди, отходя в сторону, словно ничего не видел. Мужчина сел на постель и стянул с себя темную рубашку. Хитоши осторожно уложил его на подушку, затем укрыл одеялом, а сам сел на пол, устало стягивая с себя вязаный кардиган. Оставшись в рубашке и брюках, он осмотрел спальную комнату мужчины, а затем опустился чуть ниже, кладя голову на матрас. Расстегнув первые несколько пуговиц и сбросив галстук рядом с собой, Шинсо устало вздохнул. Слыша, как мужчина тихо сопит, юноша тяжелым взглядом посмотрел на часы и вытянул одну ногу вперед. Все смешалось в одну кучу. В ту ночь, когда шумно лилась вода, возможно, он где-то надавил на мужчину. Или это все были глупые оправдания… – Я все же попробую…       Парень посмотрел на губы мужчины и потянулся к ним, смотря то на мужчину, то на его губы. Он замер в ожидании. Шум воды сменился на тихий гул, а Айзава поджал губы и сожалеюще отвернул голову. – На небе такие красивые звезды… – Да, очень яркие. – ответил Хитоши и неловко опустил глаза, глядя на дорожку, – Пойдем, я замерз. – Шин? – мужчина приподнялся на локтях, заглядывая чуть вперед.       Хитоши, не оборачиваясь, поднял взгляд выше. – Что такое? – Я не хочу, чтобы ты уходил… У меня кружится голова…– Шота перевалился набок и потянулся ближе к Шинсо. – Я побуду здесь до утра. – Хитоши повернулся к мужчине и потрогал его лоб. – На небе звезды… – нечто несвязное, похожее на пьяный бред, ответил мужчина. – Звёзды? Айзава поддался вперед и потянул юношу к себе за подбородок. Поцелуй опалил губы Хитоши. Желанно и страстно, чувствуя вкус перегара и соленых слез, Шинсо отвечал на поцелуй, не позволяя себе смыкать губ. Тело среагировало резким жаром и гулом в голове. Закрывая глаза, Шота потянул Хитоши к себе чуть ближе, а юноша, не желая отстраняться, поддался вперед еще больше. Влажный язык скользнул по языку, сплетаясь воедино. Тяжелое дыхание подступило к груди, воздуха совсем не хватало, голова кружилась от нарастающего долгожданного поцелуя. Кончики пальцев ощутили колкую щетину и коснулись худощавой груди.       Мужчина отстранился, тяжело выдохнув.       Хитоши невесомо потрогал свои влажные губы и отвел взгляд, оставаясь сидеть на коленях. Его взгляд растерянно бегал из стороны в сторону. Он явно не ожидал подобного. – Я не хочу, чтобы это заканчивалось… – тихо проговорил мужчина, смотря Шинсо в глаза. Он огладил его щеку и безрадостно улыбнулся. – Я не понимаю тебя… – с не менее печальной улыбкой ответил Хитоши.       Темнота в комнате сгущалась с каждым новым тиканьем часов. – Наверное, мне пора ложиться… – Шинсо скомкано и тихо прошептал. – Доброй ночи, – мужчина опустил голову на подушку.       Шинсо торопливо встал, собрал с пола вещи, по пути в гостиную стянул с себя белую рубашку и повесил себе на плечо, прикрывая за собой дверь. Он насупился, вжимаясь оголенными лопатками в дверь. В его венах закипала кровь, а в районе солнечного сплетения образовался комок. Хитоши потрогал свою грудь, в которой все чувства спутались и сплелись в нечто единое.       На часах пол второго ночи, за окном быстро мелькали огни автомобилей. Спать совсем не хотелось. Присев на диван, Шинсо завел будильник на семь утра и поджал ноги, дожидаясь рассвета. Юноша смотрел в окно и думал о том, как он в очередной раз оказался в чужой квартире…       И ждали ли его здесь также, как он ждал сообщения от мужчины. – Тебе когда-нибудь приходили в голову мысли, что ты сделаешь последний глоток воды, прочтешь в последний раз любимую книгу или вовсе не прочтешь… – Тоши сделал паузу. – А юность наша ускользает, растрачивается на нелепые мысли, боль, переживания и то, чего в этой жизни ты уже точно никогда не дождешься. – Всегда можно все исправить, – ответил Шота, беря за руку Тошинори и крепко сжимая ее в своей ладони. – У меня сердце не на месте в последнее время, такое ощущение, что я делаю что-то не так… – Может быть, ты никогда бы не хотел изучать языки? – посмеялся Айзава. – Кажется, я скоро умру. – Ты не можешь умереть. Хватит говорить глупости. – Но… Шота, я давно… Тошинори оглянулся назад и отпустил ладонь Айзавы. Будто иголки резко впились в ладонь мужчины. Тупая боль пронзила грудь и отозвалась в конечностях.       Айзава вздрогнул всем телом, пробуждаясь ото сна. Пауза, осознание, затем тишина и только громкое дыхание вперемешку с сердцебиением. Он подогнул ноги под себя и приподнялся. Он оглянул пустое место рядом с собой, затем стер пот со лба, пытаясь прийти в норму. Его грудь вздымалась, а сумбурные мысли потоком ворвались в неспокойный разум. Боль быстро прошла… Чувство жажды ужасно мучило горло, хотелось курить, в животе крутило тошнотворное чувство похмелья. Айзава опустил ступни на прохладный пол и встал на ноги. Взглянув на себя в зеркало, он и не сразу заметил, что так и улегся в джинсах в постель. Сняв их и надев домашние треники, он отставил джинсы на комод.       Айзава приоткрыл дверь и увидел Хитоши, который сидел на диване, откинув голову вбок. Услышав скрип двери, Шинсо открыл глаза. – Шота? – Шинсо потер глаза двумя руками, садясь на край. – Все нормально? – Все в порядке, – мужчина взглянул в окно, затем на Хитоши, что был в одежде. – Ты уже одет? – Я, – вздохнул Шин, потирая шею ладонью, – должен был ночью выехать на сегодняшний экзамен, но решил, что успею и с утра. Я бы подождал, пока ты выспишься. – Ты ведь опоздаешь… – Пойду самым последним, мне не тяжело. Мик так неожиданно написал, а я испугался… Я очень испугался за тебя.       Хитоши был сонный и уставший, но, кажется, на его лице проскользнула улыбка облегчения. На данный момент все действительно было в порядке. На смену вины, что закралась в груди мужчины, пришел отголосок счастья. – Спасибо, что довел меня до дома. Хочешь я поеду с тобой? Я бы мог повести машину, а ты немного отдохнешь. – Шота потер лицо ладонью и облокотился боком о дверной косяк, скрещивая руки на груди. – Ты умеешь водить? А как же работа? – Умею, но только до ближайшего пункта проверки документов, а насчет работы договоримся, – уверенно произнес мужчина, а затем с тревогой взглянул на свою ладонь, что слегка онемела.       Шинсо тепло улыбнулся. Все это было впервые не для кого-то... А ради него.