***
— Это очень много, Гермиона! Ты уверена, что можешь пожертвовать все это? Некоторые из них выглядят довольно новыми. Гермиона улыбнулась женщине, которая просияла при виде всех вещей, которые она принесла на их ежемесячную гаражную распродажу. — Конечно, миссис Уилкинс! Все, что угодно, ради дела. — О, пожалуйста! Я тебе уже не раз говорила, зови меня просто Моника! Гермиона взглянула на руку, которая теперь сжимала ее собственную. — Извините, я всегда забываю, — она помолчала, глядя в знакомые теплые карие глаза, к которым так привыкла. На этот раз женщина подстригла волосы. Они падали прямо ей на плечи. Она, похоже, немного похудела, но была в здоровом состоянии. Она выглядела сияющей. — Моника, — наконец сказала Гермиона. Она почувствовала мягкое пожатие на своей руке, прежде чем женщина средних лет махнула мужчине в их сторону. — Венделл! Взгляни на все вещи, которые принесла Гермиона! Гермиона наблюдала, как он немного повозился со своими очками, прежде чем направиться прямо к ним. На этот раз живот у него был гораздо круглее, и походка слегка прихрамывала. Гермиона с беспокойством посмотрела на его ногу. — Все в порядке, мистер Уилкинс? Смущенно улыбнувшись ей, мужчина почесал затылок. — Ну, внезапное увеличение веса, кажется, немного сказалось на моей лодыжке, — он громко рассмеялся. — Признаки старения, говорю! Это чувствуется сильнее, когда вам исполняется пятьдесят! Гермиона наблюдала, как они препираются из-за своих привычек в области здоровья. К большому огорчению миссис Уилкинс, они вели совершенно разный образ жизни. Она улыбнулась. Они выглядели счастливыми. — Всегда так трудно поддерживать в нем жизнь! Честно говоря, я не удивлюсь, если однажды он согнется пополам в ванне от сердечного приступа! — Милая! Почему ты так говоришь? А что, если сбудется? — лицо мистера Уилкинса сморщилось от беспокойства. — Тогда тебе лучше начать заботиться о себе! — женщина сделала паузу, обращая внимание на Гермиону, явно ища союзника. — Я прошу его бегать со мной каждый день! И знаешь, что он мне говорит? — она сделала паузу, бросая на мужа раздраженный взгляд. — Может быть, завтра. Вот что он говорит! Каждый божий день! Гермиона не могла удержаться от смеха при виде этой сцены. Возможно, их имена и личности изменились, но они остались такими, какими она их помнила. Чуть больше года назад, когда она узнала, что они начали управлять неправительственной организацией для детей с раком, она ухватилась за эту возможность. Поначалу Гермиона была не на шутку напугана. Что она им скажет? Как она будет себя вести? Почувствуют ли они странную связь с ней? Гермиона несколько раз пыталась отговорить себя, но мысль о том, что никогда больше не заговорит с ними, была просто душераздирающей. Одно дело — мучиться из-за того, что она для них чужая, но совсем другое — испытывать страх, если они вдруг окажутся чужими для неё. Увидев, что они точно такие, какими она их помнила, она успокоилась. Поняв, что они уже довольно долго спорят, супружеская пара извинилась за свою черствость. — Прости, что задерживаю тебя, дорогая! Можешь расположиться вон там. Прямо рядом с Ходжкинсами! — миссис Уилкинс заморгала, не дождавшись ответа от молодой женщины. Она помахала ей рукой, чтобы привлечь внимание. — Гермиона? — О! Простите, что вы сказали? — Гермиона заправила волосы за уши, чтобы скрыть смущение. Миссис Уилкинс ободряюще улыбнулась ей. — Не беспокойся, дорогая! Ты, наверное, устала тащить эти вещи из Сиднея! — Это правда! — кивнул мистер Уилкинс. — Я не могу себе представить, что проделаю весь этот путь до Мельбурна только ради сбора средств! Ты настоящий ангел! Гермиона поджала губы, услышав выражение нежности. Это было любимое выражение ее отца. — Это совсем не проблема, — ей удалось выдавить из себя натянутую улыбку. Гермиона вспомнила, что ей пришлось солгать о том, где она живет, потому что они настаивали, чтобы они жили вместе. Она не была уверена, что готова к этому. Девушка едва сдерживала слезы, когда ей представилась возможность поговорить с ними. Кроме того, она не настолько доверяла себе, чтобы не рассказать им обо всем. Она не могла рисковать, открывая правду, пока их воспоминания были стерты. — Если тебе когда-нибудь понадобится жилье, просто дай нам знать, хорошо? У нас есть свободная комната, — заверила ее миссис Уилкинс, снова положив руку ей на плечо и нежно поглаживая. Гермиона глубоко вздохнула и молча кивнула в знак благодарности. Она не думала, что голоса хватит даже на устный ответ. Девушка двинулась, поднимая одну из коробок, которые принесла с собой, наблюдая, как ее родители спешат помочь ей с остальными. Они пошли рядом с ней к назначенной кабинке. Гермиона вздохнула. Это нормально, не так ли? Она ведь не нарушала никаких правил, правда? Она смотрела, как они спорят о том, куда положить определенные предметы, смеясь над рассуждениями друг друга. Гермиона улыбнулась. На данный момент этого было достаточно.***
Всю жизнь я был эгоистом, если не по образу мыслей, то, во всяком случае, в своих поступках. Когда я был ребенком, мне дали понятие о правильном и неправильном, но не показали, как надо исправлять свой характер. Мне привили хорошие принципы, но позволили следовать им с гордостью и высокомерием. Будучи, на свою беду, единственным сыном (а в течение многих лет — и единственным ребенком), я был испорчен моими самими по себе добрыми родителями (мой отец был особенно добрым и отзывчивым человеком). Они допускали, одобряли, почти воспитывали во мне эгоизм и властность, пренебрежение ко всем, кто находился за пределами нашего семейного круга, презрение ко всему остальному миру, стремление низко оценивать ум и достоинства других людей по сравнению с моими собственными. Таким я был от восьми до двадцати восьми лет. И таким бы я и оставался до сих пор, если бы не вы, моя чудеснейшая, моя обожаемая Элизабет! Чем только я вам не обязан! Вы преподали мне урок, который поначалу показался мне, правда, горьким, но на самом деле был необыкновенно полезен. Вы научили меня необходимому душевному смирению. Я предложил вам свою руку, не сомневаясь, что она будет принята. А вы показали мне, насколько все мои качества недостаточны для того, чтобы меня могла полюбить женщина, любовью которой стоит по-настоящему дорожить.
Драко с презрением оглядел коридор и швырнул книгу обратно на стол. Он небрежно листал ее после того, как отослал свою сову, когда этот абзац привлек его внимание. Он был абсолютно уверен, что это одна из причин, по которой Грейнджер выбрала именно эту книгу. Он фыркнул. Ему не нужна была какая-то нелепая маггловская литература, чтобы анализировать условия своего прошлого. Он делал это более чем достаточно, чтобы свести себя с ума. Драко схватил пустой кубок и наполнил его до краев огневиски. Он дочитал книгу до конца в тот день, когда купил ее. В конце концов, это был не слишком длинный роман, да и не особенно скучный. Персонажи были остроумны, и мир, в котором они вращались — вместе со всеми его снобистскими любезностями — был вполне параллелен чистокровным традициям и обычаям. Малфой закатил глаза. Вероятно, это была еще одна причина, о которой размышлял всезнающий книжный червь. Но если у неё и были какие-то иллюзии насчет того, что она станет Элизабет Беннет для Фицуильяма Дарси, то глубоко ошибалась. Проведя рукой по волосам, Драко снова взглянул на книгу, все еще не понимая, как все в конечном итоге повернулось в этом направлении. Он был искренне удивлен своей склонностью отклоняться от сценария. Тот факт, что это произойдет прежде, чем он даже поймет, озадачивал. Вероятно, во всем виноваты поздние планы. Было почти комично, насколько естественно для них было постоянно ссориться. Неужели он привык к ней больше, чем думал? Драко усмехнулся. Этого не может быть. Парень посмотрел на часы и раздраженно вздохнул. Был вечер пятницы, и Грейнджер еще не прислала ему сову относительно предполагаемого свидания в эти выходные. Теперь была ее очередь выбирать. Они пропустили запланированное на прошлой неделе свидание из-за ее отъезда из города. Драко было любопытно, но по тону ее письма он понял, что это не его дело и что он не имеет права спрашивать. Теперь Драко был вынужден послать ей сообщение, чтобы она рассказала их планы. Он раздраженно прищелкнул языком. Что, черт возьми, задумала эта девушка?***
— И это последняя! — фыркнул Гарри, ставя коробку на кухонный стол. — Ребята… — простонал он, увидев, как Рон и Лаванда целуются на диване. Рон предложил помочь перенести кое-что из его вещей для двухмесячного отпуска, но рыжеволосый почти ничем не помогал. — Ой, извини, Гарри, — пробормотал Рон, поднимаясь с дивана и протягивая руку Лаванде, чтобы помочь ей встать. Она хихикнула, что их поймали. — Да, извини, Гарри. Гарри покачал головой, глядя на них. Это было похоже на времена в Хогвартсе, когда они строили друг другу влюблённые глазки. — Я просто подумал, не проголодались ли вы, ребята. — О! Э-э… — Рон замолчал, взглянув на Лаванду; его рука все еще была переплетена с ее. — Вообще-то мы надеялись немного осмотреть Париж, прежде чем отправимся обратно. Гарри закатил глаза. — Так вот в чем была истинная причина помощи. — Извини, Гарри, это была моя идея! Не вини Рона, ладно? — Лаванда подняла свободную руку в полу-молитвенном жесте. — Просто трудно улизнуть в отпуск с его работой и всем остальным, так что я вроде как… — она поморщилась, услышав себя. — просто пригласила себя сюда. Гарри помахал рукой в воздухе, небрежно качая головой. — Все нормально. Я понимаю, — он вздрогнул от внезапного сокрушительного объятия пары в знак благодарности. — Ладно. Ладно. Я все понял. Вы любите все трогать. Лаванда снова хихикнула, увидев неловкое выражение на лице золотого мальчика. — Спасибо, Гарри, — она чмокнула его в щеку. — Эй! — Рон игриво оттащил ее от своего лучшего друга. — Я единственный, кого ты можешь целовать, хорошо? — он ухмыльнулся, когда она обхватила его обеими руками за шею и потянула к себе. — Ребята, не могли бы вы избавить меня от вашего публичного проявления чувств? — Гарри двинулся, чтобы открыть дверь в свою квартиру, и наклонил голову, чтобы они ушли. — Теперь идите. Мозольте глаза кому-нибудь другому — Никогда не знаешь наверняка, Гарри! Пока ты здесь, вдруг у тебя тоже будет ППЧ, — Лаванда снова рассмеялась над его испугом. — Это все-таки Париж! — она подмигнула. Рон остановился у двери и похлопал его по плечу. — Я в долгу перед тобой за это. — Конечно. Конечно, — пробормотал Гарри, отмахиваясь от них. — Скажи, если тебе что-нибудь понадобится, ладно? — услышал он, как Рон крикнул в коридор, закрывая дверь. Он вздохнул. Они были тошнотворно сладкими, но по какой-то причине никто не возражал. Это были странные отношения, в которых они любили заставлять друг друга ревновать, но еще больше любили мириться. — Что бы ни делало их счастливыми, — он пожал плечами. Гарри упер руки в бока, оглядывая свою двухкомнатную квартиру. Это будет его домом на ближайшие два месяца. Чувствуя, как урчит в животе, он потянулся за ключами. Распаковка может подождать. Сначала он изучит новую местность. Выйдя, Гарри на мгновение задержал дыхание. Он закрыл глаза. Это было его новое начало. Кивнув головой, он направился в неизвестном направлении. В его походке чувствовалась пружинистость, а в груди — легкость. Ярко светило солнце, деревья раскачивались на ветру, а из кафе, расположенного в квартале от его дома, доносилась тихая джазовая музыка. Он усмехнулся. Гарри чувствовал себя безграничным. Как будто впервые в жизни он был свободен. Он поднял глаза к небу и громко рассмеялся, не заботясь о том, как он мог выглядеть в глазах посторонних. Он самозабвенно вытянул руки, вращаясь на ходу. Ничто не могло испортить этот день! Теперь он мог с уверенностью это сказать. Следующие два месяца обещали быть чуде… Гарри едва успел вытянуть руки, чтобы предотвратить столкновение с землей. Что-то ударило его сзади, и он упал лицом на бетон. Он резко повернул голову, чтобы посмотреть на преступника, но тут же увидел обутые в черные туфли на высоких каблуках ноги, выходящие из такси. Парень застонал, оттолкнувшись от земли, готовый позвать грубую женщину, которая открыла такси с такой силой, что сбила с ног взрослого мужчину. Гарри слышал, как она спорила с кем-то по телефону о недоразумении, связанном с обслуживанием ее лимузина. Он закатил глаза. — Прошу прощения, мисс. Не хочу показаться грубым, но… — он вздрогнул, когда женщина одновременно щелкнула телефоном и дверца машины без предупреждения захлопнулась. Она молча оглядела его с головы до ног; гигантские солнцезащитные очки закрывали верхнюю половину ее лица. — Неужели это Гарри Поттер, — послышался ее надменный протяжный голос. — Я удивлена. Гарри наблюдал, как она снимает очки, лениво покачивая ими в одной руке. Он вздохнул. Как раз когда он думал, что ничто не может испортить этот день. — Паркинсон, — скептически посмотрел он на нее. — Последний раз, когда я проверял, я был в мире магглов. — Да, и в прошлый раз, когда я проверяла, я сказала вам всем отвалить. Гарри в замешательстве прищурился. — Прошу прощения? — он видел, как она закатила глаза. Гарри почти поморщился от неестественного движения ее зрачков. — У меня нет на это времени, Поттер. Как видишь… — она сделала паузу и указала на магазин, перед которым они стояли. — Мне нужно управлять империей, — она приподняла солнцезащитные очки, прикрепив их к воротнику идеально отглаженного черного платья. — Так что ты можешь сказать всем идиотам в Министерстве, чтобы они отвалили. Я выполнила свою долю необоснованного задержания. Любые другие незаконные действия с вашей стороны заслуживают встречи вашего отдела и моих адвокатов, — она угрожающе прищурилась. — И поверь мне, у меня есть лучшее, что можно купить за деньги. Гарри не смог скрыть выражение крайнего недоверия на своем лице. — О чем это ты говоришь? Пэнси раздраженно прищелкнула языком. — Не прикидывайся дурачком, Поттер. Ты знаешь, о чем я говорю! — Нет, не знаю, — настаивал он; его тон был еще более раздраженным, чем вначале. Теперь Пэнси отразила на своём лице его недоверие. — Ты, должно быть, шутишь, — она говорила почти шепотом. Похоже, мальчик-который-выжил, не лгал. — Ты понятия не имеешь, правда? Гарри скрестил руки на груди, терпеливо ожидая продолжения. Пэнси театрально запрокинула голову и громко расхохоталась. Она подняла руку, показывая, чтобы он ничего не отвечал, и взяла себя в руки. — О, забавно! Ты аврор, но ты даже не знаешь о внутренних делах Министерства? Гарри фыркнул от такого неопределенного обвинения. — Паркинсон, что ты хочешь этим сказать? — Вся эта хрень с «Орденом Феникса» — это в основном вторая волна, — Пэнси все еще посмеивалась, игнорируя его вопрос, и покачала головой. Она повернулась, поднимаясь по ступенькам своего бутика, не удостоив его даже взглядом. — Наверное, они не все рассказывают своему мальчику с плакатов.***
— Блейз, хватай Одри Хепберн! Она очень резвая, так что не выпускай ее из своих… — Ауч! Это маленькое дерьмо укусило меня! — Боже, Джеки Чан. Зачем тебе… Борода Мерлина! Бейонсе Ноулз! Амелия Эрхарт! Дамы, немедленно слезайте с этой занавески! — Ах, черт! Этот только что помочился на меня! — Ох, Ромео Монтегю! Мы тысячу раз говорили об этом! Драко недоверчиво смотрел на открывшуюся перед ним сцену. Несколько котов и котят бегали по всему дому, а Блейз и Тео их догоняли. Он ущипнул себя за нос, чтобы избавиться от разочарования. Тео побеспокоил его в субботу из-за этого? — Скажите мне еще раз, зачем я здесь. — О, Драко! Мой самый дорогой друг детства! — донесся отчаянный голос Тео, погнавшись за котенком, который успешно вырвался из его рук. — Рад узнать, что ты получил мою сову! — Какого черта вы тут делаете, идиоты? — Драко свирепо посмотрел на них, скрестив руки на груди, и не думая помогать. — Кастрация! — ответил Тео, останавливаясь, чтобы прошептать заклинание в сторону кота, которого держал в руках. — Мы должны остановить их от размножения! — Во-первых, ты не должен был заводить так много! — крикнул Блейз, когда сбоку от него прошел котенок, пытавшийся достать до его ботинок. Они были из итальянской кожи! Драко знал, что Тео питает слабость к животным. Так было ещё с детства. Последний раз он посещал поместье Ноттов несколько месяцев назад, но это было просто безумие. В прошлый раз, когда он был здесь, он мог поклясться, что у Тео было только два. А сейчас он перестал считать на двадцати трёх. — Откуда у тебя вообще все эти коты? — Думаю, лучше спросить, что за чертовщина с его навязчивой потребностью спасать бездомных животных! — крикнул Блейз в поправку, пытаясь стащить одного из них со своей шелковой рубашки, и застонал, услышав тихий рвущийся звук. Он швырнул котенка прямо в Тео. — Эй, осторожнее с Шер! Она очень хрупкая, — Тео погладил ее по шее, чтобы успокоить. — Все, все. Как только я закончу с тобой, ты сможешь играться с Опрой. — Это просто смешно, — пробормотал Драко, поворачиваясь, чтобы уйти, когда кот схватил его за край брюк. Он зловеще посмотрел вниз. — Отпусти сейчас же, чертова сука. — Ох, это Альберт Эйнштейн. Это он. Так что если хочешь оскорбить его, назови кобелем. Драко закатил глаза от ненужной информации. Он присел на корточки, чтобы схватить кота за загривок. Он грубо оторвал его лапу от своей одежды, прежде чем швырнуть в Тео. — Вот. Можешь забрать Альберта обратно, — но как только он избавился от одного, его начали преследовать несколько других, требуя внимания. Один из них прыгнул ему на голову, а другая пара приземлилась на колени. Один кот вцепился зубами в его правый ботинок, а двое других принялись царапать его сзади за рубашку. — Что за!.. Слезьте с меня! Тео прищелкнул языком и направился к Драко, разочарованный необходимостью помогать. Он срывал их одного за другим с Драко, с упрёком выкрикивая имена. — Мулан, Клеопатра, Магдалена, Чайковский, Нобунага, Ганди! — Как, черт возьми, ты называешь своих котов?! — Драко вскочил на ноги, когда наконец освободился. Он энергично наложил заклинание на одежду, не желая пахнуть кошатиной. Тео открыл было рот, чтобы объяснить, но передумал. В данный момент у него не было свободного времени. — Неважно, — он быстро покачал головой, снова углубляясь в кровавую бойню. Ему нужно было кастрировать всех до того, как начнется следующий раз. Он больше не мог позволить себе заводить котов. Он уже с трудом вспоминал все их имена. — Почему, черт возьми, у тебя их так много?! — пожаловался Блейз, но продолжал швырять пойманных им котят в Тео. Драко отошел, прислонившись к дальнему концу фойе. Почему они решили собрать здесь всех кошек, было выше его понимания. Было бы гораздо легче, если бы они выбрали комнату поменьше. Он вздохнул, не желая больше продолжать этот фарс. Один взмах палочки — и все кошки застыли на месте. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве вы не волшебники? Тео прищелкнул языком. По какой-то причине, когда Блейз приехал сегодня днем, он казался рассеянным и немного расстроенным. С ним было гораздо легче, чем обычно, разговаривать, когда он был таким, а с Тео была всегда прямо противоположная история. — Мне нравилось его незнание. Тебе обязательно все портить, Драко? — Ты сказал, что заклинание не сработает, если на них будет ступефай! — Блейз недоверчиво посмотрел на Тео, наконец поняв, что его все время разыгрывали. Вытащив волшебную палочку, он послал огромную струю воды прямо в лицо Нотту, сбив его с ног и опрокинув. Забини удовлетворенно усмехнулся, когда парень закашлялся от неожиданного потока жидкости. — Задыхаться? Тонуть? — Тео снова закашлялся; его глаза слезились от боли. — Я и понятия не имел, что это твои фетиши, Блейз. Драко махнул палочкой на Тео, чтобы высушить его, слишком раздраженный, чтобы продолжать слушать. — Разберитесь во всем сами. — Почему ты такой колючий, Драко? — крикнул Тео в его удаляющуюся спину, остановившись на мгновение, чтобы успокоить непроизвольно вздымающуюся грудь. — От Грейнджер все еще нет вестей? — поддразнил он. Он не ожидал, что блондин обернется и разочарованно проведет рукой по волосам. — Нет, — Драко устало посмотрел на них. — Честно говоря, прошло уже больше недели с тех пор, как я в последний раз получал от нее известия. Одиннадцать дней, если быть точным. Тео был удивлен честным ответом. — Но кто считает, правильно? — взгляд, который послал ему Драко, заставил Тео поднять руки в знак капитуляции. — Извини, ничего не мог поделать. — Она всегда раньше отвечала, — Драко начал расхаживать по комнате. — Это на нее не похоже, — у него было плохое предчувствие внизу живота. Он не мог объяснить, что это было, но это заставило его встревожиться. — Ты думаешь, она сомневается? — решительно заявил Блейз, уходя от армии кошек и оставляя Тео одного на произвол судьбы. — Это вполне возможно, — проворчал Драко, скрестив руки на груди. Он постучал ногой по мраморному полу, не в силах усидеть на месте. Эта мысль не выходила у него из головы последние несколько дней. Что он сделает, если она решит отказаться от соглашения? — Расслабься, — раздался протяжный голос Тео. — Наверное, она просто зарылась в гору книг или что-то в этом роде. Драко раздраженно прищелкнул языком. — Не помогаешь, Тео. Блейз вздохнул и покачал головой, удивляясь незрелости Нотта. — Ну, если ты не можешь связаться с ней через сову, тогда остается только одно. Драко застонал. Он не хотел этого, но знал, что у него нет другого выбора.***
Драко посмотрел на часы. Было уже без пяти девять вечера, а Грейнджер все еще не прислала ему письмо. Он написал ей вчера и еще раз сегодня утром, но оба письма вернулись нераспечатанными. В обоих случаях филин возвращался раздраженный — он явно не привык, чтобы его игнорировали. С каждой секундой парень все больше раздражался, и тиканье дедушкиных часов никак не помогало успокоить его мысли. Если уж на то пошло, обратный отсчет заставлял его мысли бежать со скоростью мили в минуту. Может, она специально игнорирует его? Переосмысливает их договоренность? Может, она делает это назло ему? Или она всерьез хочет отказаться от их сделки? Он провел рукой по волосам. Он никогда не мог понять Грейнджер, и это приводило в бешенство. Драко встал с дивана, беря горсть зеленого пороха. Он сделал движение рукой, чтобы бросить его в огонь, но остановил себя в последний момент. Драко стоял у камина, в нерешительности стиснув зубы. Он никогда не бывал в ее квартире, несмотря на то, что у них были связаны камины. У них было своего рода негласное соглашение, что они всегда встречались в его временной квартире, чтобы уладить дела. Бой часов заставил его вздохнуть. По-другому и быть не могло. Если она разозлится из-за его внезапного появления, ей придется смириться с этим. В конце концов, это ее вина, что она не отвечала. Глубоко вздохнув, он бросил порох в огонь. Драко несколько раз кашлянул, раздраженно стряхивая пепел с плеч. Он очень давно не пользовался каминной сетью. Единственные места, которые он посещал, позволяли аппарировать. Он прищурился, вглядываясь в темноту. Судя по мебели, он находился в ее гостиной. Было жутко тихо, как будто никого не было дома. — Грейнджер? — ответа не последовало. Ее что, нет? Он направился в примыкающую к гостиной кухню, разглядывая чистую раковину и пустой стол. Его внимание привлекла дверь в конце узкого коридора. Она была слегка приоткрыта, из нее струился слабый свет. Драко прищурился. Это была ее спальня? Она внутри? — Грейнджер? — на этот раз он крикнул громче, но ответа все равно не последовало. Он медленно выдохнул. Тесное помещение начинало действовать ему на нервы, а темнота никак не успокаивала. Теперь он стоял у двери и громко стучал в нее. Драко снова позвал ее, но ответа не последовало. Чувствуя, что терпение иссякает, он фыркнул и толкнул дверь. Парень заглянул в комнату, застыв от открывшегося ему зрелища. Она молча сидела в темноте на полу у изножья кровати. В свете полной луны, проникавшем через большие окна, вся сцена казалась призрачной. Она бездумно смотрела на стену, полную каракулей, вырванных страниц из книг, диаграмм, рисунков и всевозможной атрибутики, которая выглядела потрепанной. Это пробудило внутри мириады воспоминаний, связанных с темнотой; ни одно из них он не хотел вспоминать. Драко сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нарастающую в груди панику. Он закрыл глаза, сосредоточившись на том, чтобы помешать ходу своих мыслей. Сейчас было не время и не место для этого. — Закрывайся. Закрывайся. Закрывайся, — тихо пропел он себе под нос. Когда дыхание выровнялось, он снова открыл глаза, радуясь, что смог прийти в себя. Драко направился к ней. — Грейнджер, какого хрена ты делаешь? — он стоял рядом с ней, но она все еще не видела его. Ее глаза были пустыми, немигающими и смотрели куда-то вдаль. Он провел рукой перед ее лицом. — Эй! Прийди в себя, — она оставалась неподвижной и совершенно отрешенной. О его существовании она будто даже не подозревала. Драко прищурился, взглянув на стену, которой она была так очарована. Теперь, приглядевшись повнимательнее, он понял, в чем дело. Забвение. Она была полна тематических исследований, статистики, заклинаний, зелий, личных слов жертв, исследовательских статей и списка специалистов, которые работали в этой области. Вся информация была разложена на большой карте мира, которая занимала всю стену. Она сортировала факты в соответствии с географией. И судя по огромному количеству данных, которые Драко мог видеть, ей, должно быть, потребовались годы, чтобы все это создать. Драко снова посмотрел на нее, наконец-то поняв выражение ее лица. Она была потеряна. Все ее многолетние исследования ни к чему не привели. Это была отчаянная гонка со временем, и она проигрывала. Золотая девочка Гермиона Грейнджер, умнейшая ведьма своего поколения, не могла найти ответа на вопрос, который волновал ее больше всего. Драко сглотнул, не зная, что делать. Эту ее сторону он никогда раньше не видел, но выражение ее лица было слишком знакомым. Это был тот же самый взгляд, который был у нее, когда она перестала кричать — когда пытка была слишком сильной, что она больше не могла заставить себя реагировать. Я не знаю. Я говорю правду! Зачем вы это делаете? Больно! Прекратите! Кто-нибудь, помогите! Не надо больше, пожалуйста… Пожалуйста! Драко почувствовал, как его захлестывает волна паники, и он не в силах сдержать нахлынувшие воспоминания о том дне. Он почувствовал, как содержимое желудка подступило к горлу, и он выбежал из комнаты, направляясь, как он предполагал, к ванной. Склонившись над унитазом, он несколько раз содрогнулся, прежде чем его наконец вырвало. Он ощущал отвратительную смесь огневиски и желчи. Его рвало до тех пор, пока в желудке не осталось ничего. Драко судорожно вздохнул и зажмурился, пытаясь взять себя в руки. Прошло уже несколько месяцев после его последнего приступа, и он почти забыл, насколько страшными они могут быть. Парень прислонился спиной к кафельной стене, подтянув колени, чтобы поддержать голову. Он провел руками по волосам, крепко сжимая их в отчаянной попытке вернуться к реальности. Он начал проговаривать сегодняшнюю дату, считая семерками, бормоча даты следующих двух суббот. Это помогло остаться в себе. Числа были постоянны, они никогда не менялись. Они всегда были удобным отвлечением от срывов. Драко продолжал считать до тех пор, пока не перестал дрожать и тонуть. Он постарался досчитать до десяти суббот, прежде чем позволил себе встать. Он немного пошатнулся, направляясь к раковине. Прополоскав рот, он уставился на встревоженное выражение своего лица. — На что, черт возьми, ты смотришь? — сплюнул он, насмешливо глядя на свое отражение в зеркале, подавляя непреодолимое желание ударить по нему кулаком. Ополоснув лицо водой, парень схватил горсть салфеток, вытерся и швырнул их на пол. Он протопал обратно в спальню, только теперь чувствовал в себе гнев. Как она посмела будить его воспоминания? Как она посмела разрушить то, что он так старательно скрывал? — Грейнджер! — крикнул он, направляясь обратно в комнату. Злясь, что она все еще не отвечает, он встал на колени прямо перед ней, схватил за плечи и грубо встряхнул. — Очнись, чертова идиотка! Он крикнул на нее еще несколько раз, но ни одно из его оскорблений, казалось, не достигло ее. Драко уже почти готов был дать ей пощечину, когда с его губ сорвалось ее имя. — Гермиона! Он наблюдал, как ее глаза медленно сфокусировались на нем. Она моргнула. — Мама? — спросила она. Ее голос звучал тихо и немного хрипло от длительного молчания. — Папа? — добавила она. Он прищурился. Очевидно, она все еще была не в себе. Как долго она смотрела в никуда? Драко открыл рот, снова намереваясь закричать на нее, но она вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась. От неожиданности он отпустил ее трясущиеся плечи, и она упала ему на грудь. Он задержал дыхание и остановив обе руки в воздухе, полностью захваченный врасплох внезапным поворотом событий. Он чувствовал каждую дрожь ее дыхания, каждое движение ее тела. Он смотрел куда угодно, только не на нее. — Простите. Простите, — он слышал, как она повторяла это между всхлипываниями. — Это все моя вина. Я не хотела этого делать. Клянусь. Драко сглотнул комок в горле, все еще прикованный на месте, и слушал, как она бормочет извинения. Он хотел оттолкнуть ее и закричать, но почему-то не мог заставить себя это сделать. Он чувствовал, как дрожат его пальцы, и сам не знал почему. Медленно и неловко он положил руку ей на спину, а другой коснулся ее макушки, осторожно, нерешительно поглаживая. Драко понятия не имел, что, черт возьми, делает, но это вроде успокоило ее. Теперь она дышала немного ровнее, за исключением тех редких случаев, когда ее грудь вздрагивала. Парень почувствовал, как ее руки скользнули вниз по его груди, прежде чем опуститься к талии. Она снова замолчала. Собравшись с духом, Драко наклонил голову, чтобы взглянуть ей в лицо, но увидел, что она заснула. Одной щекой она уткнулась в его рубашку, намочив ее слезами, в то время как другая половина лица осталась блестящей и мокрой. Он выругался себе под нос. Конечно же, она заснет! Малфой фыркнул, борясь с желанием снова встряхнуть ее и разбудить. Бормоча себе под нос жалобы, он поднял ее на руки, удивляясь тому, насколько она лёгкая. Она вообще ела? Он сделал глубокий вдох. Впрочем, это его не касалось. Драко уложил ее в постель, схватив одеяло, чтобы вытереть другую сторону ее лица насухо. Он посмотрел на ее непослушные густые волосы, опухшие глаза, веснушчатое лицо, покрытую красными пятнами кожу и пижаму. Он фыркнул. Она выглядела ужасно.***
Гермиона моргнула, поморщившись от боли в глазах и от того, как болезненно светило солнце. Она прижала к ним обе ладони, пытаясь унять жжение. Девушка застонала, отворачиваясь от окна. Она чувствовала себя измученной. — Что за… — она попыталась припомнить вчерашние события, но в голове у нее было пусто. Гермиона помассировала виски, проклиная головную боль, которая подкралась из ниоткуда. Она вздохнула. Она чувствовала себя дерьмово. Заставив себя сесть, Гермиона напряглась, когда ее взгляд упал на стену. Это было первое, что она заметила, как только проснулась, и последнее, что увидела перед тем, как лечь спать. Один взгляд на нее — и она поняла, что что-то не так. — Нет, нет, нет, нет… Гермиона вылезла из кровати, положив руки на свои исследования, рассматривая все недостающие данные, которые она так усердно добывала. Она что, вынула их? Нет, она бы запомнила, если бы сделала это. Кто-то вломился в ее квартиру? Гермиона остановилась, но почувствовала, что защитные чары не подавали никакого сигнала. Что, если новости о ее родителях просочились в массы? Что, если оставшиеся верноподданные Волдеморта придут за ними? Она забыла, как дышать, чувствуя, что паника в груди грозит вот-вот вырваться наружу. — Гарри… — прошептала Гермиона. Она должна была позвонить ему. Он мог помочь. Он был единственным ее знакомым, кто мог это сделать. Девушка в тревоге выбежала из комнаты, намереваясь отправиться к нему домой. Но когда ее взгляд остановился на знакомой копне платиновых светлых волос, на неё нахлынули обрывки прошлого вечера. Он смотрел на неё широко раскрытыми глазами, безошибочно удивлённый шумом, который она вызвала. — Малфой, — прошептала она, скорее вопросительно, чем приветственно. Гермиона не была уверена, какого черта он делает, сидя на ее диване в ее гостиной; но, увидев своё исследование на кофейном столике, она покраснела. — Какого. Хрена. Ты здесь делаешь? — она замолчала, пошатываясь от сильного приступа ярости. Гермиона смотрела, как он медленно встает. Его взгляд был прикован к одной из ее папок, и он не обращал внимания на степень ее ярости. — Мои письма не доходили до тебя. И ты не сообщила мне о планах на эти выходные, — глаза Драко не отрывались от пергамента, который он просматривал, пока шел к ней. — Послушай, я… — Положи. На. Место, — послышался ее низкий, но твёрдый голос. Она заметила, как он поднял на нее глаза, пораженный презрением, прозвучавшим в ее голосе. Гермиона выхватила бумаги из его рук и со злостью помахала ими перед его лицом. — Кто, черт возьми, дал тебе право прикасаться к ним, а? — Я просто… — Ты просто что, Малфой? — девушка прервала его, швырнув папки обратно на кофейный столик, отчего несколько из них перемешались. Теперь он свирепо смотрел на нее. — Не показывай свою чёртову злость, Грейнджер. Я просто пытался помочь. От его ответа у Гермионы отвисла челюсть. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Издав невеселый смешок, она поднесла руку к виску, а затем недоверчиво махнула ею. — Пытался помочь? — повторила она насмешливо. — И ты ожидаешь, что я поверю такой очевидной лжи? — Гермиона видела, как он открыл рот, чтобы возразить, но не позволила. — Нет. Нет. Нет, — она подняла палец в воздух, помахав им для пущей убедительности. — Драко Малфой не помогает. Драко Малфой ничего не делает по доброте душевной! — усмехнулась она. Драко почувствовал, что в груди у него что-то вот-вот лопнет. — Ты меня совсем не знаешь, Грейнджер. Так что перестань так себя вести. — Разве я не права? — послышался ее вызывающий тон. — Давай посмотрим. Позволь мне немного освежить свою память, — девушка не сводила с него глаз. — Первый курс. Тогда ты разговаривал с Невиллом. Драко недоверчиво усмехнулся. — Ты хочешь поворошить прошлое, Грейнджер? — Кажется, я понял, по какому критерию в Гриффиндор набирают сборную по квиддичу. Жалость — вот чем они там руководствуются. Вот возьмем Поттера — он сирота. Возьмем близнецов Уизли — они абсолютно нищие. Так что странно, что они не взяли в команду тебя, Лонгботтом, — ведь у тебя начисто отсутствуют мозги. Теперь Драко свирепо смотрел на нее, но она не собиралась останавливаться. — Потом была история во «Флориш и Блоттс». Ты издевался над Гарри, потому что завидовал тому, что Златопуст Локонс лично подарил ему бесплатный экземпляр своих книг. А твой отец оскорблял Артура Уизли за то, что тот общался с моими родителями-магглами. Помнишь это? — Какого черта ты пытаешься этим добиться, Грейнджер? — Драко вздохнул, равнодушно разглядывая свои ногти. Гермиона усмехнулась этому жесту. — Не волнуйся. Я еще совсем не закончила. Когда все закончится, у тебя не будет возможности скучать, — она задрала подбородок кверху. — На втором курсе, когда тебя сделали ловцом слизеринской команды по квиддичу. Ну, знаешь, когда твой отец купил тебе место? — она ухмыльнулась, увидев мрачное выражение его глаз. — Это был первый раз, когда ты или кто-то еще назвал меня «поганой грязнокровкой», — Гермиона замолчала, ожидая, что он что-нибудь скажет, но он молчал. Теперь его взгляд был устремлен в пол, а дыхание стало тяжелым. — Третий курс, — продолжила она. — Когда ты вёл себя, как идиот, что на тебя напал Клювокрыл. Это была полностью твоя вина, но ты имел наглость попытаться сделать так, чтобы Хагрида уволили, и заставить своего отца сделать так, чтобы гиппогрифа казнили, — фыркнула она. Только благодаря помощи маховика времени они смогли спасти волшебное существо. — Ты помнишь, что случилось потом? Сомневаюсь, что ты забыл. Я точно не забыла. В конце концов, это был первый раз, когда я ударила кого-то по лицу! Его глаза снова смотрели на нее, пылая яростью, которую не могла погасить даже окклюменция. Гермиона испытывала болезненное чувство удовлетворения, видя его таким. — Даже не начинай мне рассказывать о том дерьме, которым ты накормил Скитер, — она закатила глаза. — Тебе было так скучно, Малфой? Или у тебя просто не было личной жизни? — девушка заметила, что он сжал обе руки в кулаки, отчаянно пытаясь сдержать свой гнев. — Давай перейдем к Инспекционной дружине, Ладно? — Гермиона дико ухмыльнулась. Этот конкретный случай она запомнила на всю жизнь. — Члены Инспекционной дружины имеют право снимать очки. Так что, Грейнджер, тебе минус пять очков за грубость в адрес нового директора. С Макмиллана пять за то, что возражал мне. Поттер, с тебя пять за то, что ты мне не нравишься. А у тебя, Уизли, рубашка не заправлена, поэтому с тебя тоже пять, — она сделала паузу, глядя на него, чтобы узнать, помнит ли он, какими будут следующие слова. То, как он избегал встречаться с ней взглядом, говорило о том, что помнит. — Ах да, чуть не забыл — ты же грязнокровка, Грейнджер, так что с тебя за это еще десять. Драко обернулся, чтобы аппарировать. Не было никакого смысла вести такой односторонний разговор. Поняв, что чары мешают ему сделать это, он направился к камину, но она оказалась быстрее. Девушка опередила его, схватив мешок с порохом с каминной полки. — Черт возьми, Грейнджер… — Давай не будем забывать о твоих способностях сочинять песни, Малфой! — Гермиона усмехнулась, подбрасывая мешочек в руке, не обращая внимания на зеленую пыль, которая теперь покрывала ее ладонь. К большому раздражению Малфоя, она начала игриво петь слова песни «Уизли — наш король». Рональд Уизли — наш король, Рональд Уизли — наш герой, Перед кольцами дырой Так всегда и стой! Квоффл Рон поймать не может, Победить он нам поможет, На помойке он родился, Слизерину пригодился. — Когда я увидела, как ты с Паркинсон руководите слизеринцами во время матча, я поняла, что за этим стоишь ты, — Гермиона пожала плечами. — В словах не хватало воображения, но даже я должна признать, что мелодия была запоминающейся. Вот почему нам было так легко их перефразировать! Рональд Уизли — наш король, Рональд Уизли — наш герой, Перед кольцами стеной Так всегда и стой… Квоффла Рональд не пропустит И победу не упустит, Вратарём наш Рон родился, Гриффиндору пригодился. Драко встревоженно смотрел на странный блеск в ее глазах. Она пела самозабвенно, как сумасшедшая, у которой в голове не хватает нескольких винтиков. Она начинала выглядеть совсем как… Малфой покачал головой, стараясь отогнать воспоминания. — Ты сказал, что хотел сочинить ещё пару строк о его толстой и уродливой матери и добавить туда о бездарном тупице — его отце. Потом ты спросил Гарри, как он переносит вонь Норы, но добавил, что пожив у магглов, он, небось, и помойке был рад, — девушка остановилась и пристально посмотрела на него, изо всех сил стараясь подражать высокомерному тону его голоса. — А может, ты помнишь, как воняло в доме у твоей матери, и в свинарнике Уизли узнаёшь родной запах? — Заткнись, — слабо пробормотал Драко, сосредоточившись на окклюменции. Ему хотелось зашить ей рот или выбить челюсть — все, что угодно, лишь бы она замолчала. — В чем дело, Малфой? Твои собственные слова заставляют тебя чувствовать себя неловко? — дразнила Гермиона, прищурившись от боли на его лице. Он был бледен как полотно, и на мужском лице блестел тонкий слой пота. Его глаза были плотно закрыты, и он что-то бормотал себе под нос. Она усмехнулась. Она только начала. — Как насчет того, чтобы перейти на шестой курс? — Гермиона замолчала, заметив, что он заметно вздрогнул. Она подняла бровь. — Дамблдор. Тебе что-нибудь говорит это имя? — ее глаза расширились, когда она услышала, как он вздрогнул, согнулся пополам, чтобы опорожнить его желудок, но ничего не получилось. — Малфой, какого черта… — он мгновенно оказался перед ней. Гермиона почувствовала, что ее толкают в сторону, не в силах среагировать. Она упала на пол, и мешочек с порохом выхватили у нее из рук. Зеленый свет пламени заполнил комнату прежде, чем она смогла встать. Когда девушка обернулась, его уже не было.***
— Они ему не понадобятся, Тео. Доверься мне, — Блейз в сотый раз закатил глаза, не обращая внимания на животное, спавшее у него на груди, и развалился на сером бархатном диване. Его шелковую рубашку было уже не спасти, и он давно оставил попытки избавиться от надоедливого рыжего котенка. — Но. Но. Смотри! Разве они не идеальны? — Тео поднял кошек в смокингах к Забини. — И у них его глаза! Блейз вздохнул, увидев, как раздражающе Нотт воркует над парой котят. Он был полностью за то, чтобы избавиться от его котов, но перекладывать ответственность на них было смешно. Он наблюдал, как крошечное животное открыло один глаз, глянув на него, прежде чем свернуться в клубок. Забини моргнул. Карие глаза. Рыжие волосы. Он застонал. Теперь он был уверен, что вселенная сговорилась против него. Тео с обожанием почесал их за ушами. — Я уверен… — его внимание привлекло свечение камина. — Привет, Драко… Звук рвоты наполнил комнату. Тео и Блейз потрясенно смотрели, как Малфой вздрогнул в последний раз, прежде чем без сознания рухнуть на пол.