***
— Первое из шестнадцати свиданий, — прошептала Гермиона, выходя из Министерства и теребя в кармане мантии только что выданный ей портключ. Она вздохнула. Ей нужно было собрать побольше вещей для следующего сбора средств. Родители начали сомневаться в подлинности вещей, которые она приносила — большинство из них выглядели совершенно новыми и неиспользованными. В конце концов, это была гаражная распродажа. Но у нее не было ни времени, ни сил искать подержанные вещи, которые можно было бы продать на этом мероприятии. Копна платиновых светлых волос возле тележки с едой заставила ее снова вздохнуть. На этот раз они планировали встретиться у стенда у здания Министерства. Малфой окажется там под предлогом того, что следит за состоянием поместья, в то время как она придет за своими ежемесячными портключами в Австралию. — Малфой, — поприветствовала она его кивком головы. Драко повернулся и удивленно посмотрел на нее. Гермиона боролась с желанием закатить глаза от его приверженности этой роли. Он должен быть актером. — Грейнджер, приятно встретить тебя здесь. Гермиона натянуто улыбнулась продавцу, который смотрел на них с усмешкой. Похоже, он тоже читал новости. — Один латте, пожалуйста с двумя кубиками сахара. — Сию минуту, мисс Грейнджер. Гермиона моргнула, услышав, как мужчина обратился к ней. Она всегда странно себя чувствовала, когда незнакомые люди разговаривали с ней, как будто они были давними знакомыми. — И если позволите, для меня большая честь познакомиться с вами, — добавил он, стягивая с головы поношенную шляпу, открывая лысину в середине макушки. Он почтительно поклонился ей. Гермиона снова моргнула, не зная, что ответить. Не так часто она получала такое искреннее, откровенное восхищение. Гермиона могла сказать, что мужчина искренне уважал ее за то, кем она была, а не за то, кого она знала. Это было… мило. Она улыбнулась и благодарно кивнула. — Я польщена, мистер Люк, — она посмотрела на металлическую гравировку, приколотую к его одежде. — Ох, просто Люк, мисс Грейнджер! Драко удивленно приподнял бровь, увидев румянец на лице торговца, прежде чем повернуться и посмотреть на вежливую улыбку Грейнджер. Он усмехнулся. Похоже, она была из тех, кто привлекает мужчин постарше. Малфой хотел съязвить по этому поводу, но это противоречило бы тому, к чему они стремились. — Что привело тебя сюда? — наконец спросил он. — Кое-какие поручения, — рассеянно ответила Гермиона, глядя на бумажный стаканчик с дымящимся черным кофе в его руке. Ей хотелось рассмеяться над тем, как неуместно он смотрелся здесь. Костюм-тройка, идеально уложенные волосы и сапоги из драконьей кожи определенно не соответствовали образу человека, который будет стоять у тележки с едой. — А тебя? — Я стараюсь избавиться от бюрократической волокиты в поместье, — он сделал глоток из стаканчика, изо всех сил стараясь не сморщить нос от вкуса. Он никогда не любил кофе, но был уверен, что он не должен быть таким горьким. — Как на вкус, мистер Малфой? — спросил Люк, потирая руки друг о друга в ожидании приготовления очередного напитка. — Восхитительно, — солгал он сквозь зубы. — Весь секрет в том, чтобы перемолоть бобы прямо перед замачиванием, сэр! Сохраняет вкус свежим и более ярким! — Правда? Как революционно! — раздался его невозмутимый тон. Гермиона прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть насмешку над его попыткой быть вежливым. Она смотрела, как мужчина просиял от похвалы, радуясь признанию за свое мастерство. — А вот и ваш заказ, мисс Грейнджер! Гермиона благодарно кивнула и взяла бумажный стаканчик в одну руку, стараясь не дать ему пролиться. — Так что же привело тебя к тележке с едой, Малфой? Это вряд ли считается твоим походом на кухню. Драко пожал плечами. — Мне нужен был кофе. Огневиски был бы лучшим выбором после этой бессмысленной встречи, — он закатил глаза. Они могли бы сэкономить ему немного времени, сказав, чтобы он просто отвалил. — Но, увы, здесь нет тележек с напитками, — Малфой огляделся, смотря на остальные продукты, прежде чем снова переключить внимание на Люка. — Может быть, добавите его в свое меню? Я был бы более чем готов покупать весь ваш запас каждый раз, когда приходил бы. — О, нам запрещено продавать алкоголь, сэр, — торговец смущенно хмыкнул. Драко вздохнул. — Очень плохо. Гермиона воспользовалась моментом, чтобы осмотреться, чувствуя, что улица заполняется людьми, когда пробило время обеда. Цель состояла в том, чтобы их заметили днем за беседой. Это была прекрасная возможность превратить их отношения во что-то более дружественное, используя прием у Белби в качестве причины для такой перемены. — Может, я смогу заинтересовать вас пончиками? — Люк указал рукой на стеклянный контейнер, в котором лежало несколько стопок десерта. — Какой тебе больше нравится, Грейнджер? Ее внезапное участие в разговоре застало ее врасплох. — Э-э… Этот, — она указала на простой глазированный пончик. Гермиона услышала, как он усмехнулся и покачал головой. — Вижу, это самый безопасный вариант. Гермиона приподняла бровь в ответ на кривую улыбку, которую он ей послал. Он пытался быть милым? Она не смогла удержаться от усмешки. — Один глазированный пончик для леди и… — он воспользовался моментом, чтобы просмотреть остальные виды. — Я возьму вот этот. Гермиона недоверчиво посмотрела на него. — Ты серьезно? — Все или ничего, Грейнджер, — Малфой пожал плечами, в его поведении чувствовалась непринужденность, а на лице играла широкая ухмылка. Было так странно видеть его таким — таким обычным, таким непринужденным, таким приятным. Гермиона снова принялась его разглядывать. Они занимались этим уже больше трех месяцев, но до сих пор она все еще не могла понять его. Единственное, что Гермиона могла с уверенностью сказать о нем, — он был раздражающе талантливым актером. — Один глазированный пончик для мисс Грейнджер и один взрыв единорога для мистера Малфоя. Гермиона увидела, как рука Малфоя замерла не добравшись до пончика, без сомнения, он был в шоке, услышав название выбранного десерта. Это была жуткая вещь, покрытая радужной глазурью, полная зефира, блестящей пыли и сахарных сосулек. Гермиона поёжилась. Она смотрела на Малфоя, который без сомнения сожалел сейчас о своем решении, с подозрением. Она впилась зубами в пончик, одобрительно напевая, и бросила взгляд на Люка, который радостно улыбнулся ее реакции. Гермиона взглянула на Малфоя, побуждая его сделать то же самое, и подбородком указала на чудовище в его руке. Она видела, как он сглотнул, нерешительно поднося десерт ко рту, прежде чем наконец откусил небольшой кусок. Девушка заметила, как его брови приподнялись в искреннем удивлении, и он бросил на торговца быстрый взгляд, кивнув. — Неплохо. Мужчина, казалось, вот-вот потеряет сознание от всех похвал. Перед лицом Гермионы оказался разноцветный пончик прежде, чем она смогла сказать еще хоть слово. Вблизи все выглядело гораздо хуже. — Попробуй. Она моргнула, не зная, как реагировать на его смелый шаг. Гермиона чувствовала, что все с любопытством смотрят на них. Это ведь было уже слишком? Да, он согласились быть более публичными, но непрямой поцелуй посреди улицы казался слишком большим прыжком. — Нет, спасибо, Малфой, — Гермиона подняла руку и неловко покачала головой. Она заметила, как он нахмурился. — Я уверен, что Люк хотел бы услышать твой отзыв, — добавил Драко, склонив голову в сторону мужчины, который энергично закивал в знак согласия. Но Гермиона чувствовала, что это было сделано не столько для ее одобрения, сколько для его развлечения. — Вот, — Драко взял с тележки салфетку, оторвал кусочек от своего пончика, в результате чего на него посыпалась лавина сахара. Не обращая внимания на бардак на земле, он протянул руку, предлагая ей порцию десерта. Гермиона смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых читался вопрос, не зная, что делать. Она увидела, как он кивнул на предмет, который держал в руке, и подтолкнул его к ней. Девушка неохотно взяла салфетку, разглядывая, как пугливое животное. — Все не так плохо, — словно подчеркивая свою точку зрения, Малфой откусил еще один кусочек пончика, поощряя ее сделать то же самое. Гермиона глубоко вздохнула, слегка откусила от края, изо всех сил стараясь не морщить лицо от неодобрения. Она видела, как Люк выжидающе смотрит на нее, надеясь, что ей понравится. — Слишком… сладко, — это было все, что она позволила себе сказать. Мужчина указал на пончик, усмехнувшись ее замечанию. — Он для сладкоежек! Драко усмехнулся, глядя на него с удивлением. — Не может быть! — они рассмеялись в унисон по совершенно разным причинам. Просто невероятно, как много сарказма пролетело мимо ушей торговца. Гермиона продолжала смотреть на него, изо всех сил стараясь не глядеть с подозрением. Выражение его лица сейчас немного напоминало ей Теодора Нотта — саркастичное, но обаятельное, легкомысленное, но приятное. Он был таким, когда расслаблялся? Или это опять игра? Гермиона разочарованно вздохнула. Она никогда не сможет сказать наверняка.***
— Визит самого Гарри Поттера! Чем я обязан? — Министр, — Гарри встретил наполовину протянутую руку Кингсли Бруствера и крепко пожал ее. — Пожалуйста. Гарри двинулся к креслу, на которое указал высокий мужчина, сердечно улыбаясь ему. — Я уверен, что вы очень заняты, министр, поэтому я не отниму у вас слишком много времени. Кингсли сел, кивнув в сторону одного из своих главных Авроров. — Ты сказал, что тебе нужно кое-что выяснить? — Да, — Гарри неловко сглотнул, все еще пытаясь найти способ спросить то, что он хотел, не звуча обвиняюще. — До моего сведения дошло, что после войны нескольких чистокровных насильно посадили в тюрьму без всяких на то оснований, — он замолчал, заметив выражение лица мужчины. Гарри ожидал, что он будет шокирован или даже немного удивлен, но легкое поднятие бровей и задумчивое выражение лица сказали ему все. — Откуда такая информация? Гарри всегда опасался этого человека. Он был ростом шесть футов и два дюйма, а телосложение по меньшей мере вдвое превосходило его собственное. Но в этом единственном вопросе Гарри почувствовал, как кровь застыла в жилах, угрожая скрытым обещанием, прозвучавшим в тоне министра. — От нескольких чистокровных семей, которые стали враждебно настроены, как только увидели меня в аврорской форме, — неопределенно ответил Гарри, не желая ничего выдавать. Последние пару дней он ходил к Гринграссам, Булстроудам, Флинтам и Фоули, и все они реагировали точно так же, как и Пэнси, когда она впервые увидела его. — Значит, это правда, — заключил Гарри после минутного затянувшегося молчания. Он не отрывал взгляда от лица Кингсли, наблюдая, как мужчина молча оценивающе смотрит на него. — Почему? — наконец спросил Гарри, не в силах больше сдерживаться. — Мистер Поттер, — послышался властный тон Бруствера. — Когда, по-вашему, кончилась война? Можете ли назвать одно простое событие. Гарри прищурился, не понимая, к чему клонится разговор. — Когда умер Волдеморт, — решительно ответил он. В конце концов, какой еще может быть ответ? Гарри наблюдал, как министр одарил его легкой улыбкой, напоминающей выражение, которое когда-то подарил ему Сириус. Этот взгляд говорил ему, что он наивен — слишком простодушен, слишком похож на ребенка. — Нет такой точки, которая положила бы конец войне, мистер Поттер. Есть и всегда будет необходимость постоянно гасить ее угли, прежде чем она снова превратится в полномасштабный адский огонь, — Кингсли переплел пальцы, поднеся их к подбородку, взглянув на молодого человека, который смотрел на него без всякой попытки скрыть свое презрение. — И это то, что вы сделали? Вам было все равно, что невинных людей втянули в это дело? — Позвольте напомнить вам, мистер Поттер, что я тоже чистокровный. Гарри покачал головой с выражением недоверия на лице. — Какое это имеет отношение к делу? — Я хорошо знаю наш мир, мистер Поттер, — Кингсли улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Это выражение придавало ему жутковатый и пугающий вид. — Что насчёт чистокровных, то нет такого понятия, как действительно невиновный человек. Всегда есть что-то, что кто-то знает — что-то, что кто-то видел, слышал, наблюдал — но не сообщал. — И вы не могли сделать это законным путем? Кингсли взглянул на лицо мальчика-который-выжил, вспоминая те дни, когда он был таким доверчивым. — Знаете ли вы, мистер Поттер, что в тот самый день, когда умер Волдеморт, Пожиратели смерти планировали назначить новое лицо, чтобы завершить своё дело? Гарри не смог скрыть удивления. — У них есть список подходящих кандидатов, мистер Поттер, — Кингсли ухмыльнулся, увидев выражение лица молодого человека. — Если бы мы еще на несколько дней задержали наш ответ — обрабатывали необходимые бумаги, наняли больше людей, собрали достаточно доказательств — мы прямо сейчас до сих пор были бы в центре поля битвы, думая, что же пошло не так. Гарри сжал руку на ноге, не зная, можно ли доверять словам министра Бруствера. — Я сделал то, что должен был сделать, мистер Поттер. Я не жду никакой похвалы за это и не прошу ничьей поддержки. Гарри посмотрел прямо в темные глаза, которые сверлили его самого. Напряженный взгляд министра немного напомнил ему о том, как чувствуется Легилименция. — Кто-то должен был делать работу, которую никто другой не хотел делать.***
Проходя через вестибюль, Драко изо всех сил старался быть как можно незаметнее. Он закатил глаза от этой противоречивой мысли. На этот раз они договорились просто пообедать в Мунго. Ей потребовалось некоторое время, чтобы согласиться, но после того, как он изложил аргументы, у нее не было причин отказываться. Встреча в ее кабинете не была безличной, но она определенно была далеко от прямого свидания в ресторане. И тот факт, что он заскочит во время обеденного перерыва, вполне мог сойти за визит вежливости. Прежде чем Драко успел постучать в ее дверь, она распахнулась, показав ему знакомого мужчину, которого он наверняка где-то видел. Малфой посмотрел на гладко зачесанные темные волосы, разделенные пробором прямо посередине, который подчеркивал остроту носа и подбородка. Судя по одежде, он тоже был целителем. — Мистер Малфой, — он казался удивленным. Драко украдкой взглянул на его табличку с именем, прежде чем кивнуть. — Целитель Гасслхерф. Грегори Гасслхерф склонил голову набок, изо всех сил стараясь прийти в себя от шока. — Что привело вас сюда? Драко поднял белый бумажный пакет за ручки. — Доставка. — Чего? — спросил целитель, прежде чем успел остановиться. Драко вопросительно поднял бровь. Разве это не очевидно? Он стоял прямо перед ее кабинетом, черт побери. — О, Драко! Что ты там делаешь? То, что она назвала его по имени, застало его врасплох. Малфой смотрел на нее несколько секунд, неловко моргая, прежде чем снова обрел дар речи. — Надеюсь, я пришел не в самое неподходящее время. Я был неподалеку и решил заглянуть. Гермиона проигнорировала полный недоверия взгляд чистокровного целителя. Она ненавидела тот факт, что он однажды обвинил ее в том, что она использует Малфоя как способ подняться по социальной лестнице, когда на самом деле все было наоборот. Поэтому, когда Гермиона услышала, как медсестры сплетничают о том, что Грегори заглядывал в комнату блондина всякий раз, когда мог, она решила, что однажды воспользуется этой информацией, чтобы немного отомстить ему за всю ту мелочность. — Все нормально, — воскликнула она с улыбкой. — У меня перерыв. Входи, — Гермиона не сводила глаз с Малфоя, который удобно устроился на ее диване, краем глаза поглядывая на Грегори. Ей захотелось рассмеяться над его ошарашенным выражением лица. — О, что-то еще, целитель Гасслхерф? Мужчина немедленно покачал головой и выскочил из комнаты, закрыв за собой дверь. — Что это было? Гермиона усмехнулась, увидев непонимающее выражение лица Малфоя, решив не посвящать его в тот факт, что только что ушедший целитель был немного влюблен в него. У нее было сильное предчувствие, что Грегори будет без умолку болтать о том, чему только что стал свидетелем. Честно говоря, не могло найтись более подходящего времени. — Ничего особенного. Так что ты принёс на свидание номер два? — Гермиона посмотрела на бумажный пакет, который Драко принес с собой. Драко закатил глаза, расставляя пакеты с едой на кофейном столике. — Ты ведешь счет? Если кто-то и должен это делать, то только я. Ты хоть представляешь, сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз хорошо трахался? — он недоверчиво усмехнулся, прежде чем выражение его лица изменилось. — Может быть, это действительно классический случай спермотоксикоза? Гермиона громко рассмеялась над его словами. То, как серьезно он это сказал — нахмурив губы и прищурив глаза, — как будто это было чем-то таким, над чем трудно было размышлять, оказалось еще смешнее. Драко был ошеломлен явной непринужденностью ее веселья. Это был первый раз, когда она действительно смеялась из-за того, что он сказал. Малфой заметил, как уголки ее глаз сморщились, а губы растянулись в широкой улыбке, обнажив идеально белые зубы. Ее внезапная вспышка вызвала румянец на щеках — прекрасное дополнение к бледному цвету ее кожи. Он моргнул. Осознав, что она только что сделала, Гермиона попыталась выдать свое хихиканье за кашель. — Э-э, нет, Малфой. Длительное воздержание не вызывает появления спермотоксикоза. Драко что-то пробормотал, сосредоточившись на том, чтобы расставить на столе остатки еды. Внезапное молчание подчеркнуло неловкое напряжение в комнате. Гермиона провела пальцем по виску, направляясь к дивану напротив Малфоя. Это было не совсем свидание. Он просто принёс обед в ее кабинет, чтобы быть уверенным, что его заметят. Но по какой-то причине, находясь с ним наедине без людей, все казалось более интимным и личным. Это был первый раз, когда они не должны были активно действовать для кого-либо. Они ели молча, не желая начинать разговор. В конце концов, какой в этом смысл? Здесь никого нет. Сказать, что вся трапеза была неловкой, было огромным преуменьшением. Убрав то, что осталось от лосося, Гермиона подошла к своему рабочему столу и выдвинула ящик, чтобы что-то найти. — У меня предложение. Драко оторвался от упаковки использованной посуды, наткнувшись взглядом на знакомый предмет в ее руках. Именно эту штуку она использовала, чтобы вызвать те машины, которые доставили их туда, куда они хотели отправиться. Он прищурился, глядя, как она возвращается к дивану, пока он укладывал последние пустые контейнеры из-под еды. — Как ты уже знаешь, это мобильный телефон, — Грейнджер протянула ему предмет, чтобы он увидел, и открыла его. — Ты можешь использовать его, чтобы отправлять кому-то сообщения гораздо быстрее, чем с помощью совы. Ты также можешь легко позвонить кому-то, не используя каминную сеть и не беспокоясь, что ее нет поблизости. И с его помощью можно делать фотографии, которые я уже показывала тебе. — Грейнджер, зачем ты мне все это рассказываешь? — спросил он, хотя уже догадывался о ее ответе. — Если тебя заметят с одним из них, это пойдет на пользу твоему имиджу, — Гермиона смотрела, как он с презрением и подозрением разглядывает предмет, медленно пододвигая его к нему через стол. Она глубоко вздохнула, готовясь к любому ответу. — Тео рассказал мне об этих «сигналах». Он называл их «невидимыми волнами», и что они постоянно существуют рядом с магглами, чтобы заставить эти штуки работать, — он ткнул подбородком в сторону металлического блока, как будто сам факт указания на него был оскорбительным. — Я отказываюсь от того, чтобы что-то настолько непонятное окружало меня каждый день без понимания, какие отрицательные последствия оно может оказать на мой организм. Гермиона поджала губы, чтобы удержаться от смеха, но несколько смешков вырвались через нос. Его слова напомнили ей слова ее отца, когда он говорил о теориях заговора, касающихся телефонов, и о том, что он умрет, прежде чем воспользуется такой хитрой штукой. — Я пользуюсь им уже много лет, Малфой. Я все еще жива, — поддразнила Гермиона. Внезапный шокированный взгляд на его лице смутил ее. — Что? Драко уставился на металлический телефон на своей стороне стола, разглядывая царапины и сколы на его поверхности. Перевернутый блок определенно видел лучшие дни. — Ты использовала это, — донесся его обвиняющий тон, когда он потрясено уставился на нее. — Я хочу, чтобы ты знала, что никогда… — Драко сделал паузу, как будто его следующие слова были настолько отвратительны, что он не мог заставить себя произнести их. Он вытянул руку перед собой, чтобы собраться с духом и одновременно отвергнуть ее предложение. — Никогда в жизни мне не давали поддержанные вещи. Гермиона не смогла подавить смех, который клокотал у нее в горле. Увидев, что он бросил на нее полный недоверия взгляд, она рассмеялась еще громче. Все возможные слова оказались заглушены весельем. Гермиона думала, что ему противно то, что это маггловское устройство, но вместо этого он был оскорблен мыслью, что он подержанный. Девушка продолжала хихикать. Именно в такие моменты она видела прежнего его. Она моргнула. Погодите, прежнего его? — Что смешного, Грейнджер? — Драко совершенно не понимал ее юмора. Она смеялась над самыми случайными вещами, которые не имели смысла. Просто тот факт, что она считала его забавным, был совершенно… странным. Малфой смотрел, как она вытирает маленькие слезинки из уголков глаз, возвращаясь к столу, снова кладя телефон в ящик. — Никогда не меняйся, Малфой, — услышал Драко ее слова. Нежность в ее взгляде и игривый тон голоса заставили его отвести взгляд.***
— Почему ты опять здесь? Тео вскинул голову, сидя на диване, и приветственно поднял пакетик картофельных чипсов. — Эй, Пэнс! Я подумал, что могу помочь себе с закусками. Без еды немного трудно смотреть фильм. Пэнси зарычала, направляясь к своему домашнему кинотеатру. Она еще не совсем поняла, как он работает, и не то чтобы она потрудилась узнать. Паркинсон оставила его в своей квартире только потому, что это был подарок Тео на новоселье, который, как она узнала позже, предназначался больше ему, чем ей. Она двинулась к единственному месту, работа которого ей была известна. Выдернув вилку из розетки, она с удовлетворением наблюдала, как приборы одновременно отключились. — Эй! — Выкладывай, — девушка встала прямо перед ним — одна нога вытянута, обе руки скрещены. Тео захотелось закатить глаза от такой привычной позы. — Что ты сделал? — послышался ее обвиняющий тон. Тео прижал руку к сердцу. — Ты не думала, что я просто скучал по тебе? Что я просто… хочу провести время с одним из моих самых близких, дорогих друзей? Пэнси закатила глаза. — Проверка фактов. Тео вздохнул. — Ну вот, опять, — это была одна из ее любимых вещей. Она называла это ориентацией на реальность. Тео смотрел, как она поднимает один палец за другим, чтобы подчеркнуть свою мысль. — Один. Мы по-настоящему общались только два года назад, благодаря чертову Блейзу Забини. Два. Мы общаемся только тогда, когда у нас нет другого выбора. Три. Ты всегда прячешься здесь, только если у Блейза и Драко не вариант, — Пэнси опустила пальцы и снова скрестила руки на груди. — Так что выкладывай. Кого ты разозлил на этот раз? — Никого. Пэнси снова закатила глаза. — Тео, не дуйся. Это не мило для взрослого мужчины, — она плюхнулась на диван рядом с ним, закинув ногу на ногу. — Но, судя по твоей задумчивости, я поставлю на Драко, — Пэнси видела, как его брови поднялись. Она снова закатила глаза, понимая, что, вероятно, именно Малфой виноват в том, что она так хорошо овладела этим жестом. — Так в какую же часть его жизни ты вмешался на этот раз? — когда у Нотта отвисла челюсть, Пэнси не смогла удержаться от насмешки, оскорбившись искренним удивлением на его лице. — Тео, я знаю, ты думаешь, что ты такой загадочный и все такое, но на самом деле, твое лицо говорит за тебя. Каждый чертов раз, — она вздохнула. — Так много, что я действительно задаюсь вопросом, не попал ли ты не на тот факультет. — Я сделал кое-что плохое, — наконец тихо признался он. — Разве ты не всегда так делаешь? Тео знал, что не может рассказать ей о деталях. Он не доверял ей настолько, чтобы молчать об этом, если она знала, что нынешние отношения ее первой любви были фальшивыми. Поэтому он промолчал. Больше всего его беспокоил тот факт, что Драко не ругался с ним по этому поводу и не присылал сову с требованием объяснений. Неужели его вмешательство настолько рассердило друга детства? Пэнси снова вздохнула. — Это так же, как в тот раз, когда ты беспокоился о том, чтобы сказать Драко, что находился в мире магглов на протяжении большей части войны, и что в конечном итоге влюбился в него, — она сморщила нос на последней части своего предложения. Тео замычал. Он до сих пор отчетливо помнил их разговор в тот день. — Ты так боялся, что он уйдет и больше никогда с тобой не заговорит, — Пэнси невозмутимо закатила глаза в сотый раз. Если бы она выпивала по рюмке за каждый раз, когда делала это рядом с Тео, то точно была бы в стельку. — Так произошло? — она удивленно подняла бровь. Тео покачал головой. — И что же он ответил на твое признание? — девушка заставила его продолжить, звуча как профессор, пытающийся выудить ответ из упрямого студента. Тео вздохнул. Драко никогда не спрашивал его, как он пережил войну. Но когда он наконец объяснил ему, Драко изложил это в таких простых выражениях, которые позволили ему немного отпустить свою вину. — Ты ведь жив, да? Что еще имеет значение? — повторил он слова своего лучшего друга, которые заставили его плакать от облегчения в тот день. — Видишь? — Пэнси развела ладони, чтобы доказать свою точку зрения. — Если он смог смириться с тем, что ты любишь маггловские штучки… — она снова сморщила нос от отвращения. — Я уверена, что он справится с тем дерьмом, что ты там натворил. Тео вздохнул, он знал, что она старалась заставить его почувствовать себя лучше, в ее паркинсоновской манере, но пренебрежительный тон, которым она говорила о магглах, раздражал. — Что с тобой и твоей неприязнью ко всему маггловскому? — Что? — этот прямой вопрос застал ее врасплох. Тео молча встал с дивана и подключил домашний кинотеатр, включив все устройства, какие только смог найти. — Тео, что ты… — прежде чем Пэнси успела закончить свой вопрос, он уже был на кухне, открывал двойные дверцы ее холодильника. Нотт торопливо включил микроволновку, тостер и плиту. Он попятился назад, чтобы включить духовку. Пэнси недоверчиво подняла обе руки вверх, когда увидела, как он схватил пульт дистанционного управления, включил и выключил кондиционер, прежде чем вытащить телефон, чтобы заказать пиццу. — Что, черт возьми, ты делаешь, Тео?! Наконец он остановился, взглянув на нее, позволяя хаосу проникнуть внутрь. Он указал на ее квартиру, которая внезапно ожила, вытянув руки во всю длину. — Пэнси, посмотри вокруг. Разве ты не видишь того, что вижу я? — Тео опустил руки. — Мы окружены лучшей формой беспалочковой магии. Ты не испытываешь восхищения?***
Драко ворчал, стоя возле магазина «Флориш и Блоттс» и держа в руках по меньшей мере пять других пакетов, которые начали давить ему на руки. Предполагалось, что свидание номер три — это случайная встреча в Косом переулке, где он, будучи истинным джентльменом, предложит ей помочь донести кое-какие покупки. Но чего он никак не ожидал, так это того, что его будут водить из одного магазина в другой, и что он будет служить ее домашним эльфом. — Извини, это заняло некоторое время. Была длинная очередь. Он боролся с желанием гневно впиться в нее взглядом. Драко знал, что эта чертова очередь длинная. Того количества людей, которые вошли и вышли из книжного магазина за последние полчаса, было бы достаточно, чтобы заполнить Большой зал. — Дай мне это, — Гермиона сняла одну сумку и переложила ее на свою другую руку. Когда они запланировали, что третье свидание закончится именно так, Гермиона решила выполнить как можно больше поручений, чтобы высвободить остаток недели для своих исследований. Она наконец-то связалась с известным психоневрологом из Японии, одним из ведущих маггловских исследователей памяти. Ей нужно было взять отпуск, чтобы слетать к ней в офис и побеседовать. Драко посмотрел на бумажный пакет, который она держала в одной руке, на котором было выгравировано название книжного магазина. — Это последний? Гермиона кивнула. Она могла сказать, что долгое ожидание и пакеты, которые ему приходилось нести, испортили его настроение, но если бы он не был так против использования ее расшитой бисером сумочки, у них не было бы этой проблемы. Девушка закатила глаза, пока они шли рядом, не обращая внимания на откровенные взгляды и перешептывания в их сторону. Гермиона никогда не понимала, зачем мужчинам таскать за нее вещи. Она могла бы легко сделать это сама с помощью любой сумки и простых чар. Они направились к переулку, прячась от толпы глаз, чтобы аппарировать в ее квартиру. Сказать, что Драко был удивлен, когда она добавила его имя, давая возможность проходить ее охранные чары, было бы преуменьшением. Это было сделано главным образом для того, чтобы легче было убраться после сегодняшнего свидания, но именно тот факт, что он получил такую форму доступа к ее дому… ну, он не знал, что думать. Гермиона сердито посмотрела на Малфой, когда он беззаботно бросил ее пакеты на диван, радуясь, что в них не было ничего особенно хрупкого. Она смотрела, как он понюхал свои пальцы, и его лицо исказилось от отвращения. — У тебя там была желчь броненосца? — он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами. Гермиона моргнула, удивленная тем, что он смог это понять, учитывая только запах. — Да. Она нужна мне для Умострильного зелья, — она наблюдала, как он раздраженно ворчит, удаляясь куда-то. — Куда это ты собрался? — девушка недоверчиво посмотрела на его удаляющуюся спину. — В ванную. Гермиона наблюдала, как он перемещается по ее дому с легкостью, которая действовала на нервы. Малфой двигался так, словно это было место, которое он знал как свои пять пальцев. Ее квартира определенно не была огромной, и привыкнуть к ее планировке было нетрудно, но то, как он двигался в ней с целеустремленностью и фамильярностью, не совсем устраивало ее. Гермиона двинулась было за ним, но неожиданный зеленый свет из камина заставил ее вздрогнуть. — Гермиона! Я кое-что сделал! Безумный взгляд зеленых глаз ее лучшего друга заставил ее поднять руки, чтобы успокоить его. — Гарри, все в порядке? — Я уволился, — Поттер попытался подавить смешок, но не смог. — Только что! — он подпрыгивал на носках своих ботинок, глядя на несколько пузырьков перцового зелья. Он начал расхаживать по ее гостиной с энергией, происхождение которой не мог объяснить. — Подожди, что? — Гермионе пришлось на мгновение закрыть глаза, чтобы осознать то, что он только что сказал. — Я бросил свое заявление об отставке на стол Кингсли вот так! Гермиона вздрогнула от быстрого жеста Гарри, сделанного рукой. Он выглядел так, будто только что ударил кого-то по голове. — И сказал, что у меня есть представление о том, как выглядит светлая сторона, и это не она. Гермиона смотрела на него с недоверием, совершенно потеряв дар речи. Вот он стоит перед ней и говорит, что только что уволился с работы — об этой карьере он мечтал с тех пор, как она себя помнила — и хихикает так, словно это самая смешная шутка, которую он когда-либо слышал. — Гарри, что же все-таки случилось? Почему ты… — Гермиона, кажется, я израсходовал весь твой шампунь. Я куплю новый в следующий раз, когда… Гермиона почувствовала, как у нее отвисла челюсть при виде Малфоя в одежде для отдыха, вытирающего голову большим полотенцем. Она практически чувствовала на себе взгляд Гарри, который молча судил ее за те мысли, которые сейчас, вероятно, были у него в голове. — Поттер, — неуверенно позвал Драко, избегая встречаться с ним взглядом, как будто он хотел быть где угодно, только не здесь. Гермионе захотелось швырнуть бутылку с желчью броненосца прямо в его лживое лицо! Он делал это нарочно! Он трансфигурировал свой костюм в подходящий джемпер и брюки для отдыха, намочил волосы и вел себя очень робко, просто чтобы Гарри неправильное все понял! — Вы просто часто сталкиваетесь друг с другом, да? — Гарри вздохнул, смотря на них по очереди, а затем тяжело опустил взгляд на Гермиону. Гермиона изо всех сил пыталась объяснить, но все мысли перечеркивал пункт контракта о неразглашении. Вместо этого она выглядела так, словно пыталась соврать, но не могла придумать, что бы такое сказать. Гарри поднял руки в знак поражения. — Извини за вторжение, — он бросил на Гермиону еще один взгляд, безмолвно говоря ей, что эта дискуссия еще далека от завершения. — Подожди, Гарри, я… Треск аппарации — это все, что она получила в ответ. Драко ухмыльнулся и встал рядом со все еще ошеломлённой гриффиндоркой, разглядывая то место, где только что стоял золотой мальчик. Он отшатнулся от внезапного грубого удара по руке. Драко ошеломленно посмотрел на нее, потирая больное место возле плеча. — О чем, черт возьми, ты думал?! Драко понимал, что должен был ответить ей, но никак не мог прийти в себя от остроты ситуации. Он боролся с улыбкой, которая зудела на лице, решив вместо этого нацепить небольшую ухмылку. — Ты должна быть благодарна мне за то, что я быстро соображаю, Грейнджер. Немного воды, и мы получаем вид «я только что закончил принимать душ после секса», — он провел рукой по волосам. Драко рефлекторно сделал шаг назад, подняв руки вверх в знак защиты, когда она топнула ногой по полу, выглядя так, словно готова была броситься на него в любой момент. — Грейнджер, ты что, только что на меня накинулась? — он смотрел на нее в полном недоумении. Было трудно притворяться перед незнакомцами, но теперь она должна была играть и перед Гарри?! Ее лучшим другом, имевшим самые серьезные зеленые глаза, которые могли видеть сквозь всю ее ложь только одним взглядом? Гермиона изо всех сил старалась подавить желание придушить Малфоя на полу своей гостиной. — Уходи. Сейчас же. Прежде чем я заколдую тебя! Драко не нужно было повторять дважды. Он шутливо отсалютовал ей, что наверняка разозлило ее, и с хлопком исчез.***
Рон чуть не закричал при виде черного заплывшего глаза, который уставился на него, как только он включил свет на кухне. — Чертов Мерлин, Джинни! — он широко раскрытыми глазами смотрел на синяк, покрывавший почти половину ее лица. Джинни закатила глаза от чрезмерной реакции брата. Он держался одной рукой за сердце, а другой за стену, чтобы не упасть. — Что случилось с твоим лицом?! Джинни снова посмотрела на чашку с горячим молоком перед собой, опершись здоровой стороной подбородка на ладонь. — Бладжер. Рон кивнул, наконец-то поняв причину, по которой она выглядела так, будто кто-то наложил на ее лицо неправильные гламурные чары. — Против кого вы играли? — Катапульты Кайрфилли, — коротко ответила она. Рон неуклюже подошел к столу, положил одну руку на потертое дерево и осторожно постучал по нему. — Вы выиграли? — Ага. — Поздравляю, — Рон вздохнул, наблюдая за безразличным поведением сестры, которая не скрывала тот факт, что она все еще была не в настроении разговаривать с ним. Ее односложные ответы были хорошим знаком в отличие от полного игнорирования в течение последних месяцев. — Ты должна взять мазь, — он указал на ее лицо. — Ты наложила охлаждающее заклинание? — Ага. Он снова вздохнул и потянулся за стаканом воды. — Ты не против? — Рон указал на стул напротив нее, надеясь, что на этот раз она не выставит его. Когда она пожала плечами, Рон ощутил в груди проблеск надежды. Формально это не было одобрением, но и отказом тоже не было. Он молча сел, сделав еще один глоток воды, прежде чем поставить стакан обратно на стол. — Итак… — он потер ладони о ткань пижамных штанов. — Как ты? — Так же. Он кивнул, напоминая себе, что тот факт, что она говорила с ним, был хорошим знаком, независимо от того, как бесцеремонно звучали ее ответы. — Все хорошо? — Ага. Он почесал затылок. — Я… э-э… Разговаривал с Гарри несколько месяцев назад, — он замолчал, глядя на нее, прикидывая, продолжать или нет. Джинни громко вздохнула и молча сделала глоток из своей кружки. Рон не знал, как продолжить разговор, чтобы не разозлить ее. Они почти не разговаривали с тех пор, как он расстался с Гермионой. Все в его семье были сильно разочарованы им, но Джинни ближе всех приняла это к сердцу. — Ты в порядке? — Не надо, — это было все, что он услышал от нее. Не надо чего? Не надо разговаривать с ней? Не надо спрашивать? Не надо пытаться делать вид, что он все понял? Не надо притворяться, что ему не все равно? Рон провел рукой по волосам. — Послушай, Джинни. Я знаю, что ты злишься на меня, и я понимаю, что заслужил это. Но я просто хочу знать, все ли с тобой в порядке, ладно? Ты возвращаешься домой в очень странные часы, иногда напиваешься до чертиков и… — он остановился и посмотрел на нее. — И ты выглядишь так, словно недавно прошла через ад. — Бладжер. Услышав ее ответ, Рон закатил глаза. — Я не это имел в виду, — Рон указал на ее лицо. — Я имею в виду в целом. Твое поведение. Оно просто… — он вздохнул, пытаясь найти слова, которые могли бы выразить то, что он имел в виду. Парень провел рукой по лицу. — Поговори со мной. Джинни наконец позволила себе взглянуть на старшего брата. Она никогда особо не думала о нем, потому что он никогда не был таким уж умным. Но он был искренен, ему можно было доверять и.… Он делал это неохотно, но всегда поступал правильно. Услышав, что он сделал что-то настолько ужасное, и тем более с одной из ее подруг… Джинни просто не могла заставить себя смириться с этим. — Я знаю, что ты расстроена из-за меня, Джинни, — Рон опустил взгляд на свои руки, не в силах больше выносить осуждение в ее глазах. — Я был эгоистом. Я был трусом… И я не хотел вести трудные разговоры, — он протяжно вздохнул. — Я просто очень устал. От всего. Я просто… Я хотел все забыть и жить дальше. Но… Но Гермиона… — Рон сделал паузу, как будто то, что он скажет дальше, причиняло боль. — Она не могла. Она застряла в этом. И как бы я ни старался, она меня не впускала. Она просто… она не хотела никакой помощи. Джинни ничего не ответила. Она посмотрела на усталое выражение лица брата, которое делало его намного старше, чем он был на самом деле. — Однажды я столкнулся в пабе с Лав, — он поднял глаза и увидел, что сестра все это время не сводила с него глаз. Он снова отвернулся. — Сначала это были просто разговоры, ничего не было. Но однажды, после очередной ссоры с Гермионой, я спросил, есть ли у нее время, и мы встретились, напились, и все, — он несколько раз провел ладонями по лицу, как будто этот жест мог стереть чувство вины, все еще снедавшее его. — Я хотел прекратить это после первого раза. И Лав была непреклонна в том, чтобы это снова не повторилось. Но… — Рон обреченно вздохнул. — Я ничего не мог поделать. Джинни почувствовала, как пузырь гнева медленно поднимается из груди к горлу, умоляя дать ему волю. — И ты ничего не мог поделать? — в ее голосе послышался сарказм. — Первый раз, ладно, можешь списать на несчастный случай. Но следующие несколько раз? Это было сделано намеренно! — образ одного темнокожего темноволосого слизеринца промелькнул в ее голове, мгновенно осадив. — Я знаю, — проворчал Рон, закрыв глаза ладонями, не замечая, как лицо сестры исказилось от шока, вызванного ее собственным осознанием. — Но с ней я чувствовал себя в безопасности. Я мог говорить с ней о чем угодно. Я чувствовал, что… Она действительно слушала меня, понимаешь? Она была со мной, — он убрал руки от лица, оглядываясь на рыжеволосую. — Я столько раз пытался порвать с Гермионой. Пытался. Действительно пытался, но… — Рон провел другой рукой по своим спутанным волосам. — Каждый раз, когда я набирался храбрости, я видел ее… просто… — Рон вздохнул, вспомнив, как она кричала посреди ночи и плакала до тех пор, пока снова не заснула. — Она была такой… сломленной. Я не мог заставить себя сломать ее еще больше, — парень услышал иронию в своем заявлении, отчего ему захотелось броситься из ближайшего здания. — Когда вышла статья в Пророке, я понятия не имел, что делать! Я узнал об этом на работе, когда Гарри потащил меня в угол, буквально швырнув копию мне в лицо, — Рон откинулся на спинку кресла, уставившись в потолок. — Я никогда никому не рассказывал о нас, даже Гарри! Я понятия не имел, как кто-то мог снять это. Я попытался найти Гермиону, чтобы извиниться, но когда я вернулся домой, все ее вещи исчезли. Я хотел искать ее, но подумал, что ей нужно немного побыть одной и… Рон закрыл глаза. Кого он обманывает? Когда он узнал, что она ушла, что в их квартире не видно ни единого ее следа, он почувствовал… облегчение. Потому что теперь ему не нужно было вести трудные разговоры. Ему сойдет с рук тот факт, что она не оставила ему выбора. — Я сволочь, — признался он вслух. — Думаю, мы уже установили это как факт, — Джинни пробормотала что-то в знак согласия, все еще не придя в себя от собственного анализа сложившейся ситуации. Она не обманывала, и он тоже. Но она солгала бы себе, если бы сказала, что это было то, что она могла легко прекратить. Если кто-то и спросит ее, почему она продолжает заниматься этим, она тоже не будет уверена. Она что-то проворчала себе под нос. Джинни ненавидела это, но это заставило ее понять, что говорил брат. — Лав хотела, чтобы мы остановились, когда вышли статьи. Она сказала, что нам вообще не следовало этого делать, — Рон вздохнул, сел и положил переплетенные руки обратно на стол. — Ты же знаешь, что на нее легла основная тяжесть. Ненависть. Она получала громовещатели и письма с проклятиями. Получала тревожные посылки по почте, люди на улице обзывали ее, а парни вели себя по отношению к ней очень неуважительно, — Рон закрыл глаза, вспоминая все, через что ей пришлось пройти из-за него. — Она стала сама не своя. И… Я не мог оставить ее. Но не только потому, что ее преследовали, — он сделал паузу, чтобы посмотреть сестре в глаза. — Я действительно люблю ее. Джинни почувствовала, как ее губы приоткрылись от осознания того, что, возможно, отношения ее брата не были такими поверхностными, как она представляла. Это определенно не было рождено из благих намерений и ответственных решений, но когда она сидела в тускло освещенной кухне Норы, глядя в голубые глаза брата, она поняла.***
— Мама, нам нужно идти, — Драко постучал в дверь ее спальни, не понимая, почему она так долго не выходит. Каждый год им отводился только час, чтобы навестить отца. С учетом того, что она была в Азкабане предыдущий год, а он был под домашним арестом, это означало, что прошло почти два года с тех пор, как они в последний раз видели его. Драко был удивлен, что Министерство предоставило его матери право посещения, несмотря на решение по ее делу. Но что бы ни побудило их сделать это, у Драко не было ни времени, ни терпения попытаться понять. Рассмотрение их дела и нынешнее преследование, которому они подвергались, были настолько произвольными, насколько это было возможно. Драко вздохнул, не услышав ответа с другой стороны двери. Он ожидал, что мать отнесется к этому с большим энтузиазмом, но не удивился. Их брак не был описанием идеального брака, полного любви. Дверь распахнулась, показав ему налитые кровью глаза и поспешно наложенный макияж, скрывающим то, что казалось приступом плача. Драко прищурился, собираясь спросить, что случилось, когда мать показала ему золотой конверт, который наполнил его ужасом. — На этот раз они берут наш счет в Гринготтсе, — услышал он ее слова. Драко недоверчиво пробежал глазами по письму, горько рассмеявшись над своевременностью ответа. Они должны были отправить письмо в тот единственный день, когда были разрешены посещения к отцу. Драко даже не мог заставить себя разозлиться из-за всей этой несправедливости. Кто бы ни стоял за этим, как слизеринец слизеринцу — он был уверен, что ни один другой факультет не мог быть таким коварным — он хотел поздравить этого человека за его мелочность. — Ни слова об этом отцу, понял? Я уверена, что он, вероятно, слышал о поместье, но это мы оставим между нами, хорошо Драко? Драко тяжело вздохнул. Если люди, стоявшие за преследованием его семьи, были такими злобными, он не мог допустить, чтобы тюремный охранник передал эту информацию его отцу. — Драко? — Да, мама, — тем не менее он кивнул.***
Драко смотрел на тупую пластиковую ложку, которую Люциус держал в одной руке, зачерпывая кусок жареной утки в рот так грациозно, как только мог. Похоже, жизнь в тюрьме не испортила его манер поведения за столом. Он посмотрел на платиновые светлые волосы отца, которые были зеркальным отражением его собственных, и были они намного длиннее, чем он когда-либо видел — они касались его бедер. Люциус выглядел изможденным и несколько болезненным; щетина на подбородке еще больше подчеркивала его неопрятный вид. Но хуже всего были его глаза. То, что когда-то было жидкой ртутью, превратилось в тусклую сталь, которая находилась всего в одном дыхании от коррозии. Они менялись от расфокусированных до дезориентированных, остекленевших, а затем маниакальных. Это была странная картина, необъяснимая вещь — сидеть прямо напротив своего отца, единственного человека, чьего одобрения он добивался всю жизнь, который сейчас выглядел как оболочка человека, которым он когда-то был. — Как еда? Драко захотелось закатить глаза на попытку матери завязать разговор. Они не виделись почти два года, и все, что они могли придумать, это пустая болтовня о кухне? — Замечательно, — услышал Драко ответ отца, опуская самые дешевые столовые приборы, которые, Драко был уверен, Люциус когда-либо держал в руках. Он хотел что-то сказать — что угодно. Как поживаешь, отец? Ты хорошо питаешься? Но это было совсем не похоже на него. Нисколько. Тебе снятся кошмары? Потому что мне какое-то время они снились. Пока я не научился их прятать. Далеко, где мой разум не мог дотянуться до них. Драко не мог вспомнить, когда в последний раз видел сны. Но это определенно не было тем, по чему он скучал. Ты жалеешь об этом, отец? Ты хочешь вернуть все обратно? Потому что Драко — да. Он действительно хотел. Каждый гребаный день. — Кстати, я слышал кое-что интересное. Не мог бы ты поподробнее рассказать об этом, Драко? Драко почувствовал, как его брови приподнялись при неожиданном упоминании его имени. Странно было слышать голос отца после стольких лет. — Мне сказали, что ты встречаешься с магглорожденной ведьмой. Драко услышал, как мать затаила дыхание, а он изо всех сил старался не выдохнуть. Он приготовился к этому — подумал о возможности того, что слухи об этом достигли даже камер Азкабана. Но Драко определенно не был хорошо подготовлен к тому, чтобы принять на себя всю тяжесть отцовского осуждения. — Человек в камере напротив моей упомянул об этом после того, как пару недель назад повидался со своей семьей. Драко сглотнул и опустил взгляд, больше не в силах выносить тяжесть серебряных глаз. Он услышал, как отец понимающе хмыкнул в ответ на его откровенное уклонение. Его молчание было более чем достаточным признанием. Не то чтобы он мог сказать отцу, что все это было изощренной уловкой — отчаянной попыткой склонить ситуацию в свою пользу, какой бы незначительной она ни была. Драко был уверен, что в каждом закоулке пустой комнаты, где они находились, есть глаза и уши. — Как ее зовут? Драко забыл, как дышать, чувствуя, как кровь холодит до самых костей. — Этот человек мне ничего не сказал, только хихикнул, когда я спросил. Он сказал, что было бы лучше услышать это от тебя. Драко почувствовал, как мать схватила его за руку, словно это была единственная вещь, способная сохранить ей жизнь. — Драко. Драко почувствовал, как у него перехватило дыхание от неожиданного авторитарного тона отца. Он уже давно забыл, как он звучит, но эффект был мгновенным. Его подбородок приподнялся, спина выпрямилась, а глаза — внимательные и послушные — устремились на отца. Драко боролся, заставляя себя снова посмотреть на руку матери. — Драко. Он снова посмотрел в такие же серые глаза, прежде чем даже понял, что поднял взгляд. В этот момент ему снова было семь, и ему постоянно говорили, как проявлять уважение к отцу. Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Не смей, и я повторяю, не смей никогда не повышать на меня голос. Никогда не подвергай сомнению мои решения, Драко. Я всегда прав. Не открывай рот, если тебя не спросили. Не перебивай меня, когда я говорю. Делай, что я говорю. Я знаю, что для тебя лучше. Следующий приказ Люциуса прозвучал прежде, чем Драко успел прийти в себя. — Скажи мне, кто она. Драко едва успел опомниться. Желание подчиниться оказалось сильнее его решимости. — Гермиона Грейнджер. Драко моргнул, и в следующее мгновение отец оказался на нем — бросился через стол, опрокидывая их на пол. Он дернулся, когда его затылок ударился о каменный пол. Стальной стул безжалостно впился ему в спину, но он не успел опомниться. Пара рук обхватила его шею, выжимая из него жизнь с такой силой, какой он не испытывал со времен войны. Драко вцепился пальцами ему в горло, чувствуя, как ногти впиваются в холодную плоть, разрывая ее при соприкосновении. Он слышал приглушенные крики, которые казались слишком далекими. Звон в ушах становился все громче и громче, лишая его способности слышать, парализуя способность думать. Все, что он мог видеть, — это мертвенно-бледное лицо отца, находившееся в футе от него, который смотрел на него с твердым намерением убить. Так ли это было? Драко видел, как шевелятся губы отца, но не мог разобрать слов. Мать была рядом, отчаянно цепляясь за отца. Все движения были как в замедленной съемке. Изображения расплывались, запаздывали, тускнели — все выглядело так, словно они показывались с помощью неисправного омута памяти. Итак, это был конец. Нарцисса с ужасом наблюдала, как ее единственный сын отпустил руки Люциуса, лениво опустив их по бокам. — Драко! Драко тупо уставился в серые глаза, которые выглядели так же, как и его собственные. Он устал. Очень устал. Это ведь хорошо, да? Это ведь нормально, правда? Еще немного — и боли больше не будет. Больше никаких сожалений. И больше ничего. Он просто очень устал. Пора было наконец немного отдохнуть. — Драко! Что ты делаешь?! — Нарцисса продолжала тянуть Люциуса за плечи, хватать его за шею, за волосы, за рубашку — за все, что она могла потянуть, чтобы заставить его остановиться. Она кричала, чтобы он отпустил — что он причиняет боль своему сыну, что он убьёт его. Но до Люциуса никакие слова не доходили. Он вцепился в Драко, как будто одно это действие могло отфильтровать жизнь, которую он высасывал из собственного сына. Драко услышал хлопок — достаточно громкий, чтобы запечатлеться в его почти покинувшем тело сознании. Руки исчезли, заставив легкие сжаться от внезапного притока воздуха. Парень инстинктивно поднес руку к горлу, не совсем чувствуя свою шею, и неудержимо закашлялся. Он почувствовал, как к нему возвращается слух, и наконец смог понять, что кричал ему отец. — Как ты посмел предать Темного Лорда?! Он убьет нас всех! Он убьет нас всех! Драко слышал звон столовых приборов, хрипы и борьбу, пока Люциус наконец не исчез. Он почувствовал на своей щеке чью-то руку — без сомнения мамину — но проверять не стал. Драко отпустил горло, опустил руку и, не мигая, уставился в потолок. Смешок вырвался из его груди — несмотря на то, что она тяжело вздымалась, несмотря на всю боль. Драко начал тихо, а затем разразился громким смехом, который заставил его задыхаться как от недостатка кислорода, так и от внезапного напряжения. Слезы стояли в глазах, стекая по вискам, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы вытереть их. Малфой неподвижно стоял на холодном каменном полу, безудержно смеясь над самой смешной шуткой века. Рука Нарциссы соскользнула с лица сына, стоящего на коленях на полу, не в силах пошевелиться — застыв от всего, чему она только что была свидетелем. Она посмотрела на лицо Драко, смеявшегося с такой непринужденностью, как будто не на него только что напал его собственный отец с намерением убить. Она смотрела, как из его глаз текут крупные слезы — явный контраст с его весельем, — не останавливаясь. Она прижала ладонь ко рту, чтобы заглушить всхлипы, и еще сильнее надавила другой рукой, как будто этот жест мог заставить все исчезнуть. Как все могло пойти не так?