Построена как временное сооружение, служившее входной аркой парижской Всемирной выставки 1889 года
Строительство заняло два года, два месяца и пять дней, с 1887 по 1889 год
Самое высокое сооружение в мире до 1930 года высотой 324 метра или 1063 фута
Выйдя из лифта, Джинни небрежно просмотрела оставшуюся часть брошюры. Она несколько раз сглотнула и сунула палец в ухо, чтобы избавиться от ощущения заложенности. Она почувствовала хлопок и облегченно вздохнула, когда к ней вернулся слух. Когда девушка прочитала, что в башне всего три уровня, то не ожидала, что она окажется такой высокой. Сначала Джинни опасалась подниматься на самый верх, так как он выглядел несколько хлипким, но теперь, когда она была внутри сооружения и стояла на самой высокой смотровой площадке, она могла только с трепетом смотреть по сторонам. Так вот она, Эйфелева башня. Она положила руку на поручни и натянула на голову капюшон, чтобы защититься от ветра. Сунула путеводитель в карман и потерла ладони, чтобы согреть их. Так вот он, Париж. Она на мгновение задержала взгляд на горизонте, разочаровавшись, что пропустила закат. Судя по фотографиям, она думала, что это будет простой монумент, которым можно любоваться издалека. Джинни не думала, что это будет настоящее здание, куда запускают посетителей, поэтому она рассчитала свое прибытие в золотой час. Она вздохнула, немного сожалея об упущенной возможности увидеть купающиеся в лучах заходящего солнца просторы города. Джинни повернула голову в сторону и увидела семью из трех человек, сгрудившихся вокруг массивного телескопа. Она наблюдала, как они бросают несколько монет в устройство, смотря в линзу, указывающую на метрополис. Она что-то пробормотала, разглядывая еще несколько телескопов, разбросанных по краю обзорной площадки. Джинни подошла к одному из них, с любопытством разглядывая его. Она постучала по краю прорези, вытаскивая то, что осталось от маггловской валюты в кармане джинсов. Она прищелкнула языком. У нее не было мелочи. Джинни снова посмотрела на устройство, надеясь, что оно принимает бумажную валюту. — Держите. Она моргнула, глядя на руку, протягивающую несколько монет. — В первый раз, когда я приехал сюда, у меня их не было, так что я знаю, каково это. Джинни услышала, как мужчина усмехнулся, когда она взяла деньги из его руки, стягивая капюшон, чтобы поблагодарить. — Очень любезно с вашей стороны… — она почувствовала, что время остановилось, когда ее взгляд упал на знакомые зеленые глаза в очках. Как она могла не распознать этот голос? — Джин, — раздался задыхающийся голос. — Гарри, — ее ответ прозвучал так же. Она наблюдала, как он несколько раз моргнул, осматривая окрестности, прежде чем снова опустить взгляд на нее. — Что… Что ты здесь делаешь? — тихо спросил он. Немного придя в себя, Джинни отвернулась от Гарри, бросила монеты в прорезь и наклонилась. Она смотрела, как открываются линзы, позволяя ей видеть разбросанные по городу заведения вблизи. — Мне нельзя быть здесь? — Н-нет, конечно, нет. Эм, нет! Я имею в виду… конечно. Можно, да. Джинни проигнорировала его неуклюжий ответ и прищурилась, когда телескоп отказался сдвинуться с места. Она попробовала еще раз, надавив сильнее, навалившись всем своим весом. Она цокнула. Почему он не двигается? — Тебе нужно нажать вот на эту кнопку. Она наблюдала, как Гарри инструктирует ее, как пользоваться устройством. Уверенность, с которой он двигался, подсказала ей, что он проделывал это не раз. — Спасибо, — пробормотала она, даже не удостоив его взглядом. Она снова любовалась красотой ночного Парижа. — И, м-м… как ты? Джинни вздохнула и, повернувшись, наконец-то посмотрела на беспокойного мужчину. — Хорошо, а ты? Гарри провел рукой по волосам, чувствуя себя неловко от пустого взгляда, который она бросила на него. — Э-э… Нормально, думаю, — он услышал, как она что-то пробормотала, снова переключая внимание на телескоп. Гарри воспользовался моментом, чтобы просто посмотреть на нее. Ее волосы были собраны в высокий конский хвост, а на лице виднелась россыпь веснушек, которых, казалось, стало больше с тех пор, как он видел ее в последний раз. Она была одета в джинсы, темно-синий джемпер, коричневые ботинки и большое темно-бордовое пальто с капюшоном на подкладке из искусственного меха. Гарри провел рукой по волосам, переминаясь с ноги на ногу, пока молчание затягивалось. — Эм… Открывается чудесный вид и во время восхода солнца, но я должен сказать, что на закате он просто захватывает дух, — Гарри наблюдал, как она отошла от телескопа, опустив руки и вглядываясь в широкое пространство горизонта. Гарри проглотил шквал вопросов на кончике языка. Что она здесь делает? На вершине Эйфелевой башни. Почему она здесь? В Париже. Джинни наконец собралась с духом и взглянула на него. Гарри смотрел на нее широко раскрытыми глазами, под которыми почти не было темных кругов. От него исходил легкий запах мяты и сандала. Похоже, он все еще пользовался лосьоном после бритья, который она ему подарила. Его волосы были аккуратно подстрижены, и он, казалось, немного прибавил в весе. Она моргнула. Он выглядел намного здоровее, чем в последний раз, когда она его видела. — Ты хорошо выглядишь. Гарри увидел оценивающий взгляд, который она бросила на него, не совсем понимая, что это значит. — Я… Спасибо. Ты тоже отлично выглядишь, — он почесал затылок. Она всегда выглядела великолепно. — Ещё ты кажешься счастливее. Гарри моргнул, совершенно застигнутый врасплох ее словами. — Я… — он не знал, что на это ответить. Счастливее? Был ли он действительно счастливее, чем пару месяцев назад? Он видел, как она кивнула ему, несмотря на его несуществующий ответ. На ее лице появилась задумчивая улыбка. — Я очень рада. Он отвел глаза от искренности ее взгляда, и грудь сжало знакомое чувство вины. — Джин, я… — Если ты еще раз извинишься, я дам тебе по морде. Гарри поднял ладони в знак капитуляции, отчаянно качая головой. — Я не собирался… — предупреждающий взгляд заставил его замолчать. — Ладно, — он вздохнул и снова опустил руки. — Не буду. — Хорошо, — Джинни послала ему еще один предупреждающий взгляд для пущей убедительности. Гарри наблюдал, как она снова смотрит на город. Он хотел продолжить разговор, но знал, что не имеет на это права. Он хотел поздравить ее с последней победой. Хотел спросить ее, как проходят ее тренировки, и не поладила ли она с ловцом своей команды. Хотел спросить, как поживает ее семья и как поживает Флер, которая была почти на девятом месяце беременности. Он хотел спросить ее, пробует ли она еще свои силы в выпечке и удалось ли ей, наконец, не сжечь партию печенья. Гарри подавил улыбку, вспомнив, как раздражалась Молли из-за того, что никто из ее детей не был полезен на кухне. Он хотел спросить, купила ли она наконец себе кошку. В начале года она об этом думала. Он хотел спросить, по-прежнему ли она пьет чай с чайной ложкой меда и капелькой молока, и если бы она позволила, он бы принес ей чай прямо сейчас. Она начала дрожать от холода ночного воздуха. — Прости, что ударила тебя. Гарри моргнул, только сейчас осознав, что она смотрела на него. — Хм? — Когда ты порвал со мной, — Джинни опустила взгляд, смущенно крутя носком ботинка по полу. — Я довольно сильно ударила тебя. Гарри почесал левую щеку, все еще вспоминая, как сильно она болела после того, как она ударила по ней ладонью. Он усмехнулся при этом воспоминании. Никогда не позволяйте профессиональному игроку в квиддич ударить вас. Если бы он не предвидел этого, то решил бы, что это бладжер. — Я заслужил, — он пожал плечами, глядя на нее без тени вины. — Вообще-то я удивлен, что ты сделала это только один раз. — Тогда давай я ударю тебя в другую щеку. Тогда будет поровну. Гарри поднял руки в знак капитуляции, нервно посмеиваясь над ее небрежной угрозой. — Если подумать, то одной пощечины было достаточно. Спасибо. Он видел, как она слегка улыбнулась ему, и чувствовал, как губы приоткрываются от мягкости ее взгляда. Он не думал, что когда-нибудь снова увидит, как она смотрит на него вот так. Гарри боролся с желанием обнять ее, зная, что она изобьет его до полусмерти, если он сделает это. Ощущение тяжелого кулака, врезавшегося в его плечо, заставило его пошатнуться. Боль выбила из лёгких воздух, даже не дав ему возможности вскрикнуть. — Какого черта, Джин?! — он посмотрел на нее широко раскрытыми от шока глазами. Девушка торжествующе улыбнулась ему, втайне радуясь, что с его лица наконец исчезло виноватое выражение. — Я просто решила, что одной пощечины недостаточно. Гарри что-то пробормотал себе под нос, потирая рукой больное плечо. Утром оно будет темно-синим. — Спасибо. Гарри моргнул, сомневаясь, правильно ли ее расслышал. — Прости, за что? — он смотрел, как она пожимает плечами, засунув руки в карманы пальто. — За то, что порвал со мной. Джинни смотрела на безмолвное выражение его лица — на нем, без сомнения, было написано ошеломление от ее благодарности. Она усмехнулась. Еще пару месяцев назад она и представить себе не могла, что будет благодарна ему за то, что он ее бросил. Тогда она была так зла на него, что даже не представляла, как было тяжело ему. Но теперь, когда прошло какое-то время, она поняла, что это было правильное решение. Если бы они продолжали быть вместе, пока он взваливал на свои плечи все свои проблемы, они никогда не были бы счастливы. Она не была бы счастлива. — Спасибо, что был честен со мной, — добавила она. Привязанность, которую она часто чувствовала, когда он был рядом, вернулась. Но сейчас это было как-то по-другому. Теперь он был больше похож на… знакомого, которого она любила, или старого друга, которого она не видела много лет. Исчезли стеснение в груди и тяжесть в сердце. Она всегда будет любить его. Ведь он был ее первым. Но теперь будущее будет без него. И почему-то ее это устраивало. Джинни улыбнулась. С ней все будет в порядке. — Джин, я… я действительно… — Я сейчас точно ударю тебя по морде. Гарри проглотил извинения, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Спасибо, Джин, — сказал он вместе этого. Она кивнула. — Так-то лучше, — она смотрела, как он шмыгает носом, вытирая остатки слез. Джинни поджала губы, не понимая, почему ей так хочется рассмеяться. Она втянула щеки, чувствуя, как ее плечи начинают дрожать. Гарри недоверчиво посмотрел на нее. — Почему ты смеешься? Джинни засмеялась еще громче, увидев, как его лицо и шея покраснели. Он вел себя так, будто это его бросили, а не наоборот. Она отрицательно покачала головой. Для того, кто противостоял самому темному волшебнику в истории магии, он был таким нежным. Гарри уставился на салфетку, поднесенную к лицу. Она была из кафе на первом этаже башни. — Вытри сопли, — услышал он ее фырканье. Он взял в руку тонкую коричневую бумагу и благодарно кивнул. — Ох… — Джинни раздраженно вздохнула, глядя на его заплаканное лицо. — А я думала, что наконец-то смогу вычеркнуть тебя из своей жизни. Гарри застыл, вытирая нос, глядя на нее, пока она шла к краю смотровой площадки, опираясь на металлические перила. Он наблюдал, как она обернулась. Легкий ветерок пробежал по ее рыжим локонам, когда она улыбнулась ему. — Друзья? — услышал он ее вопрос, когда она протянула ему руку. Гарри почувствовал, как у него защипало в глазах, а в груди вспыхнуло огромное количество любви. Он двинулся к ней, остановившись, когда его рука, наконец, встретилась с ее. — Друзья. — Перестань плакать, — Джинни закатила глаза и крепко пожала ему руку, прежде чем засунуть ладонь обратно в карманы пальто. — Также можешь перестать играть чужака и прийти в Нору на воскресный завтрак, — она шмыгнула носом, чувствуя, как от холода зачесался его кончик. Гарри мог только кивнуть, чувствуя, как еще одна тяжесть сваливается с груди. Почему он такой везунчик? Его окружали люди, которые так легко могли просто… простить его. — Теперь нам нужна только Гермиона, и мы вернем всю банду! — Джинни пожала плечами, посмеиваясь. Она понимала, что выдает желаемое за действительное, но надеялась, что когда-нибудь они все смогут сидеть вместе и просто смеяться над всем тем дерьмом, через которое им пришлось пройти. — Ты… часто с ней разговариваешь? Джинни приподняла бровь от странного предчувствия, исходившего от него. — Да. Ну, так часто, как она мне позволяет. Она практически замужем за своей работой. Или, может, даже за Малфоем! — она закатила глаза, вспомнив, как плотно сжимала губы Гермиона, почти отказываясь говорить, когда она спрашивала о хорьке-альбиносе. Джинни фыркнула. — Она говорила с тобой? О Малфое? Она посмотрела в его странные глаза, смущенная его внезапной серьезностью. — Нет. Она никогда мне ничего не рассказывает. А что? Гарри сделал глубокий вдох и медленно выдохнул через нос. — Тебе нужно кое-что знать.***
Драко не мог в это поверить. Как только прилетела сова Левинсона и он распечатал письмо, он не ожидал, что новости будут… такими. Он еще раз перечитал написанное. Вот так просто? Они возвращали поместье его семье… вот так просто? Он швырнул письмо на кофейный столик, осушил стакан огневиски и провел рукой по лицу. Драко остановил взгляд на безупречной коже ладони, вспоминая, что чуть больше недели назад в ней было полно осколков стекла. Он крепко сжал ее. Он был на взводе с той ночи и постоянно высматривал сов и письма от нее, в которых говорилось, что она отменяет сделку. Он провел рукой по волосам, сжимая их на затылке. Он облажался. Он здорово облажался. Он понятия не имел, как теперь смотреть ей в глаза. Что он мог сказать? Драко мог, конечно, поспорить, что это она начала, а он только ответил, но он знал, что это будет ложью. В конце концов, она была права. Она хорошо видела его проблемы, потому что он их не прятал, но ее были тайной, а он вытащил их из нее, ворвавшись в ее комнату. Драко сглотнул, чувствуя, как пересохло во рту. Он огляделся, понимая, что рядом только алкоголь. Он проворчал, останавливая себя прежде, чем успел позвать Тоби. Крошечный эльф, без сомнения, снова спросит его, не хочет ли он поесть, и упомянет, что он уже давно ничего ему не поручал. Он снова провел рукой по лицу. Почему его просто не оставят в покое? Драко оттолкнулся от дивана и направился из комнаты на кухню. Он прошел в гостиную, удивившись, что огонь в камине все еще горит. Может, Тоби забыл его погасить. Он зевнул, толкнув дверь кухни, и резко остановился, увидев мать, которая скромно смотрела на него из-за обеденного стола, сжимая в руке кружку с горячим чаем. — Голоден? — с опаской спросила она. Драко раздраженно фыркнул и пошел за стаканом воды, не удостоив ее даже взглядом. — Я только что получил письмо от Левинсона. Министерство возвращает нам поместье через десять дней. — Ох. Это… Это хорошо. Замечательно, — Нарцисса посмотрела на спину своего единственного сына, чувствуя, как ее грудь сжимается при виде его худого тела. Он вообще ест? — Хочешь… Хочешь, я скажу Тоби что-нибудь тебе приготовить? — Я не голоден. Она смотрела, как он снова наполняет свой бокал, быстро осушая его, словно не мог дождаться, когда уйдет от нее. — Тебе надо поесть, Драко, — тихо сказала она. — Я же сказал, что не голоден. Драко допил остатки воды и вышел из кухни прежде, чем она успела сказать еще хоть слово. Он наполовину прошел гостиную, когда услышал, как хлопнула дверь, за чем последовали торопливые шаги и шуршание ткани. — Прости! Он замер, затаив дыхание, не в силах заставить себя обернуться. Драко сглотнул, чувствуя, как защипало глаза от отчаяния в голосе матери. Он слышал, как она пытается заглушить всхлипы. Но тишина гостиной и тихое потрескивание пламени не справлялись. — Прости, Драко. Драко стиснул свободную руку, сжал дрожащие губы, изо всех сил стараясь сдержать слезы. Он обернулся и увидел, что она стоит в нескольких шагах от него, обеими руками сжимая ночную рубашку, а по ее щекам текут слезы. Он обратил внимание на ее вид — растрепанные волосы, темные круги под глазами, бледное и усталое лицо. Он не мог припомнить, когда бы она выглядела такой неопрятной, как сейчас. Даже во время войны она всегда выглядела безупречно — идеально выглаженная мантия, сияющая кожа, ни единого торчащего волоска. — Драко, я… — Нарцисса посмотрела на сына, изо всех сил пытаясь подобрать слова, которые не заставили бы его уйти. — Прости, — в конце концов, произнесла она опять. Драко почувствовал, что его решимость ослабла при виде сокрушенного выражения лица матери. В следующую секунду он пересек разделявшее их пространство и заключил ее в объятия. Этот жест заставил Нарциссу громко всхлипнуть, и она схватила своего сына, надеясь, что он не отпустит. — Мне очень жаль, Драко… Драко уткнулся щекой в ее висок, одной рукой приглаживая ее волосы. — Я знаю, мама, — прошептал он ей на ухо. Драко чувствовал, как ее тело сотрясается от рыданий, пока она бормочет слова извинения. Он крепче обнял ее, почувствовав, что ее колени подогнулись, и медленно направил их к дивану. Драко усадил ее, снова успокаивающе провел рукой по ее волосам, а другой все еще крепко держал ее. — Все… в порядке. Все в порядке, мама, — Драко чувствовал, как она медленно успокаивается — с каждой минутой ее тело дрожало все меньше и меньше. Он почувствовал, как она осторожно прижалась к его груди, отворачивая голову, когда он дал ей пространство. Он смотрел, как она вытирает тыльной стороной ладони щеки, изо всех сил стараясь не шмыгать носом. Драко сжал руки в кулаки, чувствуя непреодолимое желание извиниться. — Мама… Прости за… за то, что применил к тебе легилименцию, — он сглотнул, опустив глаза на колени. — Я не буду… Обещаю, что больше не сделаю этого, — Драко снова перевел взгляд на ее лицо. — Даю слово, — он наблюдал, как она смотрит на него блестящими от непролитых слез глазами. — Но… Я не буду извиняться за то, что сказал, — он стиснул зубы, решительно глядя на нее. — Я не заберу их обратно, — он смотрел, как она кивнула ему, проводя костяшками пальцев под глазами. — Не стоит, — она слабо улыбнулась ему. — Это была правда. Драко оторвал взгляд от смиренных глаз матери. Он никогда не думал, что честно говорить о чем-то, будет так… мучительно. Он ожидал, что почувствует себя легче; но вместо этого в душу поселилось больше вины… больше сожаления. Он знал, что говорит правду. В этом он не сомневался ни секунды. Но он не мог не думать о том, что если бы он предпочел молчать… если бы только он ничего из этого не сказал.… если бы он просто продолжал хоронить все под своей окклюменцией… тогда не было бы больше боли — не было бы больше страдания. — Ты стал… намного лучше. Драко снова перевел взгляд на мать, сбившись с толку странным взглядом, который она на него бросила. — Легилименция Беллы ощущается как когти, впивающиеся в твой мозг и вытягивающие его через глаза, — она вздрогнула от этого ощущения, которое было все еще свежо в ее памяти даже после всех этих лет. — Но твоя… твоя была как спокойный ветерок, — Нарцисса с гордостью улыбнулась ему. — Я почти ничего не почувствовала. Нарцисса остановила себя, боясь, что ее прикосновение заставит его отпрянуть. — Ты хотел убедиться, что это не больно, да? — она почувствовала, как ее глаза наполнились слезами, когда посмотрела на своего единственного сына. Каким замечательным мальчиком он в конце концов стал. Даже со всем пылающим внутри него гневом его магия никогда не чувствовалась удушающей — никогда не чувствовалась наказывающей. Она был нежной и… доброй. Совсем не похожей на ее мать или Беллу.флэшбэк
— Я говорила, что она будет здесь! — Она всегда здесь после уроков, Анни. Нарцисса подняла голову и посмотрела на сестер, которые стояли, прижавшись к гигантскому фонтану посреди сада. Обе плюхнулись рядом с ней, и Андромеда стала гладить ее по голове. — Я не могу, — слабо пробормотала она, снова пряча лицо за скрещенными руками. — Первые несколько месяцев всегда тяжело, Цисси. Когда-нибудь ты привыкнешь, — Андромеда пожала плечами, осторожно подталкивая младшую сестру. — Мама все время говорит, что у меня нет таланта, — Нарцисса еще крепче прижала колени к телу. — Прошло шесть месяцев, но я совсем не продвинулась. — Ты же знаешь, какая она, — раздраженно вздохнула Андромеда. — Она сказала мне то же самое, когда я только начала. Так что не беспокойся. Белла положила руку на макушку Нарциссы, нежно взъерошив ее волосы. — Тебе всего восемь, Цисси. У меня стало получаться гораздо лучше в десять. — Да брось ты, Белла! Мама говорит, что ты абсолютно естественна, — Андромеда закатила глаза. Беллатриса усмехнулась обеим сестрам, переводя взгляд вокруг, чтобы убедиться, что они одни, прежде чем наклониться к ним. — На самом деле, я наконец-то это сделала, — она сделала паузу, положив обе руки на бедра, гордо выпятив грудь. — Наконец-то научилась легилименции. Андромеда и Нарцисса одновременно взвизгнули, возбужденно толкая Беллатрису, пока та не упала на землю. — Как?! — Что ты сделала?! — Что сказала мама?! — Что ты видела?! Белла поднялась, отмахиваясь от их нападок, и взяла себя в руки. — Мне нельзя говорить, — она задрала нос и скрестила руки на груди. Андромеда открыла рот и ревниво похлопала старшую сестру по плечу. — Нечестно! — Вау, Белла. Поздравляю… — Нарцисса смотрела на нее, разрываясь между ликованием и жалостью к себе. — Цисси, ты на четыре года младше меня. Перестань быть такой суровой к себе, — Беллатриса закатила глаза, склонив голову в сторону Андромеды, посылая ей насмешливый взгляд. — А ты отстаешь. — Да заткнись ты! — огрызнулась Анни. — У меня еще есть год, чтобы добраться до твоего уровня. Белла пожала плечами. — Ты на год отстаешь от меня, когда я была в твоем возрасте, так что… да, — она высунула язык. Нарцисса наблюдала, как они препираются друг с другом. Постепенно их спор перерос в очередную перебранку. Они начали толкаться, пока не оказались на траве, пытаясь придавить друг друга. Нарцисса откинулась на холодный мрамор фонтана и снова прижала колени к груди. — Боль проходит, когда становишься старше? Белла и Анни остановились, еще несколько раз толкнув друг друга, пока, наконец, не встали. — Чем лучше окклюменция, тем меньше больно, — Анни успокоила ее, и Белла кивнула в знак согласия. — Ты думаешь, я стану лучше? — Конечно, — фыркнула Беллатриса, скрестив руки на груди. Андромеда положила руку ей на голову и ласково погладила. — Ты наша маленькая сестренка.конец флэшбэка
Нарцисса моргнула прокрутив в голове последнее воспоминание о том, когда Беллатриса все еще была… собой. Она всегда была одаренной и пользовалась благосклонностью их матери, но в тот момент, когда выяснилось, что она легилимент, все изменилось. Ее комнату перенесли, уроки стали более интенсивными, и Нарцисса редко видела ее в течение дня. Ее мать оставила попытки обучить ее и Андромеду, сосредоточив все свои усилия исключительно на своем первенце. Годы шли, а Андромеда и ее мать продолжали конфликтовать, окончательно оборвав все связи друг с другом, когда она сбежала с магглорожденным. Их отец умер вскоре после этого, но его отсутствие не имело никакого значения. Он редко бывал дома. В конце концов Беллу выдали замуж за Лестрейнджа, а ее — за Малфоя. После этого они почти не виделись. И снова начали общаться только после рождения Драко. Нарцисса до сих пор помнила, как жутко ее старшая сестра смотрела на него в детской, прижимая к себе, словно он был ее собственным ребенком. Она никогда не оставляла Драко одного в течение первых трех лет его жизни из страха, что однажды проснется и обнаружит, что он пропал. — Мама, я… Нарцисса снова перевела взгляд на сына и удивилась, увидев его слёзы. Драко сжал кулаки на коленях, злясь на себя за то, что использовал то, чего больше всего боялся, против собственной матери — то, чего они боялись больше всего. Он был так поглощен своим прошлым, что ни разу не подумал о том, через что ей пришлось пройти. Беллатриса рассказывала ему, что все они научились окклюменции у матери в гораздо более раннем возрасте, чем он. Он даже представить себе не мог, как страшно, должно быть, было его матери расти, контактируя не только с тетей, но и с бабушкой. — П… Прости… — он со стыдом склонил голову, упал на колени и схватился за ее ночную рубашку. — Прости меня, мама.… Пожалуйста, прости… — он почувствовал, как пара рук легла по обе стороны его головы, поднимая ее. Драко встретился с обожанием смотрящими на него тёплыми голубыми глазами. — Драко, ты не сделал ничего плохого. — Нет, я… — он услышал, как она мягко шикнула на него; нежные пальцы ласково пробежались по его волосам, прежде чем губы опустилась на его лоб. — Это все моя вина, — Нарцисса отодвинулась, заглядывая в сверкающие глаза сына, провела под ними подушечками больших пальцев, надеясь, что этот жест сможет стереть всю боль, которую она причинила ему. — Я была слабой, — ее губы задрожали, и из уголков глаз снова потекли слезы. — Маме очень жаль. Драко почувствовал что-то в груди, услышав, как Нарцисса говорит о себе подобным образом. Он приподнялся на коленях, обнял ее за талию, прижался лицом к ней и заплакал. — Прости меня, мам! Прости… Я больше так не сделаю, клянусь! Драко продолжал бормотать извинения, чувствуя, как мать наклонилась к нему, чтобы защитить. Нарцисса нежно погладила пальцами его дрожащую спину, уткнулась щекой в ткань джемпера и заплакала вместе с ним. Он всегда был очень милым мальчиком.… Очень добрым, заботливым, замечательным мальчиком…флэшбэк
— Почему ты все время сидишь у фонтана? Нарцисса моргнула, увидев голову, которая внезапно появилась в поле зрения; большие серые глаза смотрели на нее с любопытством. Она была так погружена в свои мысли, что даже не заметила, как он сел рядом с ней на скамейку. — Твои уроки полетов закончились? — спросила она, проводя руками по его плечам, чтобы сбросить маленькие кусочки травы, прилипших к ткани. Он кивнул, все еще пристально глядя на нее. — Почему ты всегда приходишь сюда? — снова спросил он. Нарцисса смотрела на текущую воду, слегка улыбаясь ритмичному шлепающему звуку. — Это меня успокаивает. Она наблюдала, как ее сын склонил голову набок, скрестив руки на груди, и с интересом уставился на фонтан. Нарцисса заметила, что его джемпер на запястье задирался выше, чем следовало бы. Она улыбнулась. Похоже, он снова вырос. — Вода? Или шум? — Хм? — Что тебя успокаивает? Нарцисса с удивлением посмотрела на девятилетнего мальчика. У него никогда не кончаются вопросы. — И то и другое, — честно ответила она, наблюдая, как он кивает ей со странным задумчивым выражением на лице. — Я думал, тебе одиноко. Нарцисса несколько раз моргнула, глядя на сына, совсем не ожидая такого ответа. — Почему… Почему ты так подумал? — Ну… — он почесал затылок. — Не знаю, — он пожал плечами. — Ты просто выглядела… грустной. Нарцисса отвела взгляд от серых глаз, с беспокойством смотревших на нее. — Мне не… грустно, Драко. Мне просто… Мне просто нравится звук бегущей воды, — Нарцисса почувствовала, что его взгляд задержался на ней еще на мгновение, прежде чем он опустил глаза и снова почесал затылок. — Ну, знаешь… если тебе станет одиноко, ты всегда можешь прийти ко мне. Нарцисса смотрела на сына, чувствуя, как приоткрываются губы при виде невинного выражения его лица. Она смотрела, как он снова скрестил руки на груди, склонив тело набок и ворча. — Ладно… У меня тренировка, уроки этикета, магическая история, танцы, астрономия, фортепиано, травология… — он почесал затылок, все больше раздражаясь из-за того, что ему напомнили обо всем этом. Он вздохнул. — Но я всегда здесь, — он пожал плечами, глядя на нее с надеждой. — Я свободен после ужина? Нарцисса нежно провела большим пальцем по его щеке, чувствуя, как он склоняется под ее прикосновением. — Я в порядке, Драко. а ты сосредоточься на учебе.конец флэшбэка
Очень добрым, заботливым, замечательным мальчиком… которого они погубили своим фанатизмом и отягощали своими грехами. — Мама любит тебя. Мама всегда будет любить тебя. Мой милый, милый мальчик. Мой Драко, — Нарцисса крепче обняла его, слыша, что его всхлипы становятся все громче. — И я так горжусь тобой. Я очень горжусь тобой, — она поцеловала его сквозь ткань джемпера. — Ты самый лучший сын, о котором только может мечтать мать.***
— Не. Смей. Черт. Возьми. Этого. Делать. Пэнси медленно направилась к одному из своих консольных столов, стараясь не делать резких движений. — Клянусь Мерлином, я спущу с тебя шкуру живьем, если ты… БАХ! Пэнси посмотрела на разбитую вазу на кафельном полу, завизжав. — Мерзавка! Блейз вздохнул и взмахнул волшебной палочкой, чтобы починить разбитый фарфор. Он левитировал его обратно на консольный стол, наблюдая, как Пэнси сердито смотрит на своего кота, который для защиты прыгнул к Тео. — Пэнс, как Шер привыкнет к тебе, если ты так ругаешься на нее? — Тео с обожанием погладил русскую голубую кошку по голове. — Она очень гордая. Она знает себе цену. Она привыкла добиваться своего, а если у нее не получается, то она имеет склонность срываться. Она очень разборчива в эстетике и… — он замолчал, наконец поняв, почему они никак не поладят. — Она — это ты, Пэнс! — Тео усмехнулся от всей этой веселости. — Просто забери эту чертову гниду! — крикнула Пэнси, вздрогнув, когда Шер зашипела на нее, как будто поняла оскорбление. — У меня голова идет кругом от твоего словарного запаса, Пэнс, — Тео покачал головой. — Ты не можешь просто отказаться от домашнего животного, которого согласилась взять. Это так не работает. — Я ни на что не соглашалась. Ты навязал мне это дерьмо! — она указала на кошку, наблюдая, как та снова зашипела на нее. — Ты все равно сказала «да», — возразил Тео, запустив пальцы в величественную серебристо-голубую шерсть животного, которое удобно устроилось у него на коленях. — Прекрасно! Бин заберёт ее! — Прошу прощения? — Блейз моргнул, услышав, что его приплели к этому. — Он уже навязал мне одного! — Твой — абсолютный ангел! Он только ласкается! — фыркнула Пэнси, скрестив руки на груди, чувствуя раздражение от самодовольного выражения лица Забини. — Что я могу сказать, Паркс, я неотразим, — он пожал плечами. Пэнси задумчиво замычала в ответ, вздернув подбородок. — Посмотрим, будешь ли ты казаться девушкам неотразимым, когда они услышат о том, что однажды ты… — Черт побери, Паркс, хватит анекдотов! — Блейз перевел взгляд на Тео, который, без сомнения, ожидал очередного сочного рассказа о нем, чтобы использовать это в качестве потенциального шантажа. Пэнси убрала его руку, раздраженно ткнув локтем в его торс. — Отвали! Тео начал посмеиваться над происходящим. Если бы кто-нибудь в Хогвартсе сказал ему, что Пэнси Паркинсон и Блейз Забини были друзьями детства, он бы никогда не поверил. Он до сих пор не мог понять, как им удавалось скрывать свою связь на протяжении всего обучения. — Почему она снова зовет тебя Бин? — Тео ухмыльнулся, не обращая внимания на свирепый взгляд Пэнси. Блейз ухмыльнулся, прекрасно понимая, что Нотт никогда не упускал случая докопаться до этой истории, когда они были рядом с Пэнси. — Это сокращение от «Бини». — А почему она зовет тебя Бини? — спросил Тео, откинув голову на спинку дивана и рассеянно поглаживая Шер. — Потому что в детстве она не могла правильно произнести мое имя, — Блейз пожал плечами и поджал губы, пытаясь скрыть веселье. — И она произносила его как… — Тео вытянул руку, призывая его продолжать. — Бейт Дабини! Пэнси толкнула его в плечо, разозлившись на его насмешливое подражание ее гнусавому тону. — Ой, заткнись! — Это никогда не устареет! — Тео громко рассмеялся. Блейз поднял руки вверх, защищаясь, когда увидел, что Пэнси пытается нанести ему удар. — Только не лицо. Только не лицо! — крикнул он в шутку, когда они бегали вокруг кухонного стола. Тео продолжал посмеиваться над этой историей. До семи лет Пэнси могла произнести только два последних слога его имени. Блейз же категорически отказывался называть девушку ее именем, поскольку оно означало ещё и «слабачка», а его воспитывали как джентльмена. Поэтому он называл ее «Паркс», так как Паркинсон — слишком длинно. — Я все еще не понимаю, почему вы, ребята, не хотели, чтобы люди в школе узнали, что вы друзья детства. Блейз и Пэнси обвиняюще посмотрели друг на друга. — На меня бы парни не смотрели. — На меня бы девушки не смотрели. Тео наблюдал, как они вслепую дали друг другу пять. Он покачал головой. Они были настолько синхронны, что это было просто жутко. — В любом случае, закуски уже готовы? Здесь все готово. Блейз левитировал миску с попкорном к кофейному столику, рядом с тарелкой с мясным ассорти, сыром и крекерами. Затем последовали охлажденная бутылка вина и три пустых бокала. — Надеюсь, это стоит того, — проворчала Пэнси, плюхаясь на диван и стараясь держаться подальше от Тео и стервозной кошки. Она схватила Блейза, маневрируя между ними, прежде чем он успел сесть на другой стул. — Не все плохое. Она удивленно посмотрела на него. — Ты что-то смотрел? — Несколько, — Блейз пожал плечами. — Тео был действительно раздражающим. Пэнси фыркнула в знак согласия. Она точно знала, что он имел в виду. — Не волнуйся, тебе понравится этот фильм! — Тео просиял, оглядывая домашний кинотеатр в поисках пульта. — Ты не самый объективный человек, когда дело касается маггловских вещей, Тео, — Пэнси закатила глаза. Блейз не мог не кивнуть в знак согласия. — Ты все в них любишь. — Это потому, что маггловский мир позволяет мне быть тем, кем я хочу. Я не наследник Ноттов, не сын своего отца, не чистокровный, не член священных двадцати восьми.… Никто, — Тео замолчал, когда наконец взял пульт. — Я просто… Тео, — он пожал плечами. Пэнси и Блейз удивленно заморгали от его внезапной откровенности. — Как насчет вас, ребята? — спросил он в ответ. — Что вам в нем нравится? Блейз почесал висок, чувствуя себя неловко из-за того, что его поставили на место. Но после слов Тео было странно не ответить на этот вопрос. — Вино и музыка, — коротко ответил он. Тео поднял к нему знак рок-н-ролла. — Мы определенно можем рассчитывать на тебя в выпивке! Блейз недовольно уставился на него, вспомнив, как назойливый Нотт совершал набеги на его винный погреб. — А ты, Пэнс? — Тео с любопытством посмотрел на нее. Пэнси закатила глаза от отсутствия у него деликатности. Она знала, что это была еще одна из его попыток заставить ее открыться миру магглов. Она вздохнула. — Мне нравится, что… Я могу использовать его как средство для достижения цели, — ответила она неопределенно. Блейз украдкой взглянул на нее, понимая скрытый смысл ее слов. Жизнь в маггловском мире была ее позицией против родителей, в основном против матери — ее отец никогда не имел права голоса в их семейных делах. Единственной, кто всем командовал, была ее мать. Миссис Паркинсон стремилась установить связи с другими чистокровными семьями, потому что не считала, что Пэнси была в состоянии сделать это самостоятельно. Для матери она была недостаточно красивой, умной или талантливой. Она думала, что единственный способ выжить ее дочери — это примкнуть к богатому, влиятельному чистокровному мужчине. Только после окончания войны Пэнси наконец отказалась от попыток убедить родителей, что она чего-то стоит. Она решила, что докажет им и всему магическому сообществу, что может справиться сама, без всяких связей, без помощи своей родословной и имени. — Я спросила, можешь передать попкорн? Внезапный вопрос Пэнси вырвал Блейза из его мыслей. Он схватил миску со стола и молча протянул ей. Он увидел, как она странно посмотрела на него, прежде чем взять ее из рук и отвернуться к экрану. Тео в волнении потер ладони, когда начался фильм. Он искоса взглянул на Пэнси, чувствуя прилив гордости за то, что она попыталась. Что изменилось, он понятия не имел, но сам факт, что она была готова дать маггловскому миру шанс, его осчастливил.***
— Почему ты мне не сказала?! Гермиона вздрогнула, увидев перед собой разъяренную рыжеволосую девушку, и зажмурилась из-за внезапного светом камина. Она почувствовала, как оправа очков для чтения сползла с носа и чуть не упала от неожиданности. — Джинни, ты что… — Я же тебя спрашивала. Столько раз! Я… — Джинни уперла руки в бока, изо всех сил стараясь подавить злость. — Я знаю, ты никогда не считала меня близкой подругой, Гермиона, но… — Джинни, это не… — Не надо, — раздался ее сердитый голос, когда она подняла руку, чтобы заставить ее замолчать. — Но мне хотелось бы думать, что ты хотя бы расскажешь мне подобное. Гермиона положила папки с исследованиями на кофейный столик, сняла очки и положила их поверх бумаг. Она потерла усталые глаза и, вздохнув, медленно поднялась с дивана. — О чем ты говоришь? — Малфой! — Джинни топнула ногой, наблюдая, как выражение лица шатенки сменилось от спокойного на ошеломленное. — У тебя с ним ненастоящие отношения, и ты не удосужилась мне об этом сказать?! — Как ты… — Гермиона обреченно вздохнула. Был только один человек, который мог сообщить ей о сделке, которую она заключила с Малфой. — Тебе сказал Гарри? — Да! — Джинни принялась расхаживать по гостиной, проводя рукой по макушке и раздраженно дергая себя за конский хвост. Гермиона сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Не то чтобы она пыталась держать это в секрете. Во всяком случае, она была рада, что младшая наконец-то узнала. Она прищелкнула языком, мысленно проклиная Гарри. Он должен был хотя бы предупредить ее! Если бы она знала, что они снова разговаривают, то попросила бы его рассказать об этом Джинни. — Дело не в том, что я не хотела тебе говорить. Я просто не могла. — Но ты нашла способ рассказать Гарри, да? — горько оборвала ее Джинни. — Я знаю, что я не.… Я не тот человек, с кем ты чувствуешь себя комфортно, но, черт возьми, Гермиона… — девушка устало взглянула на нее, но выражение ее лица было напряженным. — Хоть иногда положись на меня. Гермиона почувствовала, как ее глаза защипало от злости во взгляде Джинни. Она поджала губы, изо всех сил стараясь унять дрожь. — Тебе не всегда нужно нести всю тяжесть мира в одиночку, — Джинни в отчаянии махнула рукой в ее сторону. Джинни знала, что Гермиона всегда была больше одиночкой. Несмотря на то что они учились не на одном курсе, но она знала, что Гермиона предпочитает книги обществу людей. Даже во время войны она выбирала уединение, оставаясь в основном в отведенной ей комнате в штаб-квартире, вместо того чтобы находиться с остальными. — Ты не можешь… — Джинни замерла, когда ее взгляд упал на обнаженную кожу левого предплечья. Она наблюдала, как Гермиона пытается скрыть это от нее, испугавшись, что ее разоблачили. — Ты до сих пор не исцелила этот шрам? — голос Джинни понизился до шепота, когда она недоверчиво посмотрела на стоящую перед ней девушку. Гермиона была целителем, специализировавшимся на ядах и темных проклятиях. Лечение такой простой вещи, как шрам от проклятого клинка, заняло бы у нее не больше пары минут. Гермиона опустила глаза, когда поняла, что Джинни встала прямо перед ней, на расстоянии вытянутой руки. — Почему? — Я избавлюсь от него, как только вылечу родителей. Джинни откинула голову назад и зажмурилась. Она фыркнула, оглядываясь на упрямую гриффиндорку, которая все отказывалась встретиться с ней взглядом. — Какое отношение имеет исцеление твоих родителей к избавлению от этой метки? — Это напоминание, Джин, ладно? — О чем? — О моих ошибках! — Гермиона отодвинулась, повернувшись к ней спиной, и потерла кожу на предплечье. — Просто… забудь. Джинни моргнула от ее слов. Открыла рот от осознания того, что на самом деле имела в виду девушка. Она стиснула зубы, прижав руки к бокам, набираясь храбрости, чтобы, наконец, поговорить с ней об этом. — Это действительно как-то связано с твоими родителями? — Что? — Гермиона оглянулась на нее, смущенная многозначительным взглядом, которым на неё смотрела Джинни. — Это действительно из-за твоих родителей? Или ты пытаешься искупить вину за что-то другое? Гермиона почувствовала, что кровь при этом откровенном вопросе застыла жилах, посылая по спине холодок. Она заметила, что глаза Джинни начали слезиться, но взгляд был решительно прикован к ней. Гермиона проглотила растущий комок в горле. Почему она так на нее смотрит? — Я была там, Гермиона. Гермиона почувствовала, как приоткрылись губы от смысла ее слов. Грудь постепенно сжималась, а дыхание стало прерывистым. Нет. Этого не может быть. Там тогда никого не было. — На Астрономической башне. Во время битвы за Хогвартс. Гермиона совсем забыла, как дышать. — Я была там.флэшбэк
Джинни подавила стон боли, пытаясь залечить спину и правое плечо. Режущее заклятие ударило ее сзади, что затруднило оценку степени повреждения. Она разозленно прищелкнула языком. Почему надо было ударять по ее доминирующей стороне? Скрип открывающейся двери и тяжелые шаги заставили ее тихо всхлипнуть. Она прижала сжатую в кулак руку к губам, чтобы успокоить дыхание, чувствуя, как кончик палочки крепко прижимается к щеке. Джинни закрыла глаза, желая, чтобы дезиллюминационные чары, которые она на себя наложила, все еще действовали, и спряталась за одним из многочисленных устройств, которыми была пронизана Астрономическая башня. Она почувствовала, как рушатся все ее надежды при виде чёрной мантии. Джинни смотрела, как коренастая фигура оборачивается, осматривая пространство, прежде чем маска-череп, обернулась в ее направлении. Она чувствовала себя парализованной — неспособной двигаться, думать или дышать — когда голова пожирателя склонилась набок, а сам он медленно поднял палочку и осторожно стал приближаться к ней. Заметил? Драться? Или сбежать? Сможет ли она… Зеленый луч просвистел в воздухе, ударив закутанную в мантию фигуру прямо в спину. Джинни смотрела, как пожиратель упал на пол. Серебряная маска, скрывавшая его лицо, от удара отскочила. Она выдохнула, сама не зная, что делает, и резко повернула голову к источнику заклинания. У входа, стояла Гермиона Грейнджер с поднятой палочкой. Ее, как ореол, окружал слабый зеленый свет, а кончики ее непослушных пушистых волос искрились магией. Она посмотрела на темную кучу на полу, прикрыв глаза, а затем опустила руку. В следующую секунду она исчезла. Джинни сглотнула, чувствуя, как тело до сих пор дрожит от близкого прикосновения смерти, когда ее взгляд упал на мертвеца, лежащего в нескольких футах от того места, где она сидела. У нее перехватило дыхание при виде знакомого лица. Отец познакомил ее с этим человеком несколько лет назад. Она встречалась с ним всего один раз, но его свирепое, пугающее выражение лица навсегда запечатлелось в ее памяти. Даже сейчас, когда он безжизненно лежал на полу, глаза Нотта-старшего все еще заставляли ее дрожать.конец флэшбэка
Гермиона почувствовала, как затуманился разум от признания Джинни. Она даже не могла заставить себя объяснить, что имела в виду рыжая. Они смотрели друг на друга, беззвучно плача и не зная, как двигаться дальше. Гермиона до сих пор помнила, каково это было — какое возбуждение охватило все ее тело в тот момент, когда она произнесла смертельное проклятие. Это была волна ошеломляющей силы, которой она ни разу в жизни не испытывала. Она чувствовала себя безграничной — опьяненной чем-то непостижимым. А потом наступило оцепенение. В одно мгновение ей показалось, что вся ее магия была испарилась — оказалась будто заперта каком-то недостижимом в месте. А потом пришла боль. Она не была невыносимой и душераздирающей… Она было непрекращающееся, царапающей кости, как будто кто-то воткнул в ее тело заколдованное перо, которое постоянно вырезало на них ярлык того, кем она стала. Убийца. — Джинни… — тихая, отчаянная мольба. Голос срывался, пока Гермиона боролась с подавляющим чувством вины, угрожающим затопить все ее существо. — Я кого-то убила… — прошептала она, как будто тихие слова могли отнести произошедшее в категорию нереального. Всхлип сотряс тело, и Гермиона упала на колени. Она была убийцей. Джинни в мгновение ока оказалась рядом с ней, крепко обняла и, не говоря ни слова, заплакала, уткнувшись ей в плечо. Гермиона была одним из самых справедливых людей, которых она знала, поэтому мысль о том, что кто-то вроде нее идет против принципа, в который она так сильно верила… Джинни не могла понять ее страданий. Но могла ли она винить ее за эти действия? Нет. Не могла. Они были на проигрывающей стороне войны, всегда едва спасались от смерти, а Орден всё настаивал на том, чтобы они продолжали сражаться с темными проклятиями, непростительными и угрожающими жизни заклинаниями простыми ступефаями и экспеллиармусами. Они никогда бы не опустились настолько низко, чтобы прибегнуть к темным искусствам. Сказать, что их образ мыслей был дерьмовым, было бы преуменьшением века. Джинни не собиралась лгать. Она тоже об этом думала. Она потеряла счет всем ночам, проведенным в постели, когда воображала все способы заставить Темную Армию заплатить. Если бы только мы могли убить и их. Если бы только мы могли причинить им боль. Она повторяла про себя эти слова, злясь из-за положения, в котором они оказались. После смерти Фреда стало еще хуже. Смертоносное проклятие вертелось на языке во время каждой битвы, каждого неожиданного набега. Но кто-то всегда опережал. Кто-то всегда мешал. Она не знала, то ли ей так везло, то ли она была настолько трусихой, что не могла это сделать. Джинни почувствовала, как Гермиона немного сползла. Она запаниковала, но оказалось, что шатенка просто заснула. Джинни вздохнула, положила руки у ее висков, расчесывая буйство кудрей, прилипших к ее заплаканным щекам. Гермиона всегда была очень сильной, очень собранной, очень надежной. Она всегда ходила так, как будто вся ее жизнь была под контролем. Но правда была в том, что из всех них она была самой запутавшейся.***
Гермиона пошевелилась во сне, ощущая странную тяжесть на теле. Она моргнула, открыв глаза, чувствуя, как они слезятся. Она вздохнула. Неужели она снова плакала, пока не заснула? — Наконец-то встала, детка? Гермиона перевела взгляд на ухмыляющуюся рыжеволосую ведьму, которая подпирала голову одной рукой, а другой обнимала ее, притягивая к себе. — Джинни? — Гермиона растерянно смотрела на нее, посмеиваясь над этой неудачной попыткой флирта. С тех пор как младшая Уизли поняла, что приставание к ней беспокоит Рона, она взяла за правило делать это всякий раз, когда ее старший брат был в пределах видимости. — Хочешь, я приготовлю завтрак? — Нет! — протест сорвался с губ прежде, чем Гермиона смогла остановить себя. Джинни закатила глаза, обидевшись. — Я знаю, что не умею готовить, Гермиона, но разве ты не можешь хотя бы быть милой? Гермиона застенчиво улыбнулась ей. — Прости, — она сжала ладони в извиняющемся жесте. — Почему ты?.. — воспоминания о прошлой ночи, наконец, вернулись к ней. Джинни почувствовала, как Гермиона напряглась в ее объятиях, широко раскрыв полные слез глаза. Она вздохнула. — Гермиона, — тихо позвала ее Джинни, вытирая слезы, которые упали на лицо девушки. — Я была там, помнишь? Гермиона закрыла глаза, не в силах справиться со взглядом Джинни. Она почувствовала, как ведьма прижалась к ее лбу, слегка подтолкнув ее локтем, без сомнения умоляя взглянуть на нее. — Ты спасла меня. Гермиона моргнула распухшими глазами, ища на ее лице хоть малейший намек на ложь. — Нет, я… я не знала, Джин, — она покачала головой, полностью отрицая свои притязания. — Я не знала, что ты там.… Пожиратель… Он… Она… Все, что увидела Гермиона, — это чёрная мантия с капюшоном и намек на серебряную маску. Это было все, что она успела заметить, прежде чем смертоносное проклятие вылетело из ее палочки в безликого пожирателя смерти, которого она даже не потрудилась опознать. Она даже не могла утверждать, что это была самозащита. Это был мимолетный момент самозабвения с ее стороны — желание покончить со всем одним решительным ударом. Ее просто тошнило от отчаянных попыток выжить. Так злилась, что всегда находилась в обороне, наблюдая за отбором. Так устала бороться за дело, которое даже не давало им разрешения соревноваться на равных основаниях. Она просто хотела, чтобы все наконец закончилось. — Я была тяжело ранена и пряталась за дезилюминационными чарами. Он направлялся прямо ко мне, — Джинни решительно прижала руки к щекам девушки, не позволяя ей отвести взгляд. — Гермиона, если бы ты не пришла, я бы умерла, — она посмотрела ей прямо в глаза, надеясь, что это до нее дойдет. — Ты спасла меня. Гермиона почувствовала, как ее губы задрожали при этих словах. Могла ли она поверить Джинни? Могла ли позволить себе думать, что не просто хладнокровно кого-то убила? Заслуживала ли прощения? — Ты спасла меня, Гермиона, — на этот раз Джинни повторила более твердо. — Ты спасла меня. Гермиона кивнула, чувствуя, как из уголков ее глаз снова потекли слезы. На мгновение она позволила себе поверить в это.