Спасибо, что живой

Он снова проснулся. Он снова был жив. Где-то на грани сна и яви, до того, как он полностью пришел в себя, ему померещилось, что он опять висит на цепях в Водной тюрьме. Вернее, не так: он никогда и не покидал Водную тюрьму, все, что было после, ему приснилось. Он так и не успел понять, что ужаснее. Он проснулся, окруженный темнотой и теплом. Он лежал на мягкой кровати, укрытый шелковым покрывалом, и ему было очень тепло. Не сразу Шэнь Цзю понял, что источник этого тепла — чужое тело рядом с ним. Тело было большим, мускулистым, покрытым бархатисто-нежной кожей. Очень горячим. Интересно, это нормально для демонов? Если бы Ло Бинхэ был чистокровным человеком, Шэнь Цзю решил бы, что у него жар. Ло Бинхэ спал, перекинув через него руку и прижав его спиной к своей груди. Словно подушку. Шэнь Цзю был слишком слаб, чтобы злиться по этому поводу. Интересно, Ло Бинхэ со всеми своими женами спит — в смысле, спит в одной постели? И если да, то как он определяет очередность? Возможно, он пошевелился, а может, дыхание зазвучало по-другому, но Ло Бинхэ вдруг проснулся. — Учитель? В этот момент Шэнь Цзю мучительно захотелось, чтобы бывший ученик перестал называть его так. Это звучало как издевательство, сейчас — особенно ненужное. Но есть ли смысл говорить об этом? — Я хочу пить, — сказал Шэнь Цзю. Голос звучал хрипло. Похоже, сам того не подозревая, он не соврал. Ло Бинхэ выпустил его из объятий и поднялся с кровати. Кажется, комната, где они находились, была большой: Ло Бинхэ ходил долго, хотя скрипа двери Шэнь Цзю не слышал. — Вот, учитель, — вернувшись, Ло Бинхэ присел на край кровати. — Выпейте. Он взял Шэнь Цзю за руку и вложил чашку ему в ладонь. Шэнь Цзю сделал глоток — кажется, это было сладкое вино, хорошо разбавленное водой. Он выпил, и Ло Бинхэ налил еще. После третьей чашки Шэнь Цзю наконец стало получше. — Сколько прошло времени? — спросил он. В комнате было очень темно, глаза никак не хотели привыкнуть, и Ло Бинхэ казался сгустком тьмы. — Почти три недели, учитель, — отозвался он. И — Шэнь Цзю не был уверен до конца, что ему не померещилось — голос его прозвучал виновато. — Крови вы потеряли не так много, как в прошлый раз. Но ран было больше, я долго их заживлял. А еще вы… не хотели жить. Почему бы это, едва не спросил вслух Шэнь Цзю. Но не спросил. Не жить в таких условиях было бы проще всего. Но этой возможности ему не дали: Ло Бинхэ раз за разом тащил его с того света. Как же это раздражало. Но более всего раздражало то, что всякий раз он радовался, что жив. Наступившая тишина не тяготила. Шэнь Цзю так точно — насчет Ло Бинхэ он не знал и, по большому счету, ему было все равно. После вина снова начало клонить в сон. Он протянул Ло Бинхэ чашку, тот принял, наполнил вновь, но вместо того, чтобы отдать Шэнь Цзю, вдруг заговорил: — Учитель, мне жаль. Я виноват перед вами. Я был беспечен, и вы пострадали. Делать этого не следовало, но Шэнь Цзю не выдержал — рассмеялся. — Ло Бинхэ, — произнес он. — В Водной тюрьме ты лишил меня глаза, вырвал мне язык и оторвал ноги. После этого ты слепил из меня женщину и жестоко насиловал. Теперь ты говоришь, тебе жаль, что твоя полоумная демоница напустила на меня своих зверей… скажи правду, Ло Бинхэ: тебе жаль, что меня мучил кто-то другой, не ты. Утешься. Это все равно было отвратительно, больно и унизительно. Вероятно, твоя подруга лучше тебя знает, что тебе нужно. За этими словами наступила звонкая тишина, и только теперь Шэнь Цзю понял, что его трясет. Он злился. Ему было страшно. Он не хотел больше такой боли. Но от его желания здесь мало что зависело. Ло Бинхэ промолчал, но подал Шэнь Цзю чашку, и тот осушил ее залпом. — Что это за комната? — спросил он наконец, пока Ло Бинхэ наполнял чашку снова. — Это ведь не та, где ты поселил меня? — Нет, — ответил тот и снова сунул чашку в руки Шэнь Цзю. — Это моя спальня. Кровь демона… я могу управлять кровяными паразитами практически на любом расстоянии. Но чем ближе, тем лучше. Я хотел быть уверен, что вы поправитесь. — И держал меня здесь все эти дни? — Да, учитель. Шэнь Цзю кивнул. В сон клонило все сильнее, и сопротивляться не хотелось. Он лег — и подумал, что эта постель восхитительна. Возможно, та, что постелена в его комнате, была не хуже, но он не успел это оценить. — Почему женское тело, Ло Бинхэ? — Вы уже задавали этот вопрос, учитель, и я вам на него ответил. — Тогда, если ты получил от него то, чего хотел, может, вернешь как было? — Не уверен, что получится, — отозвался Ло Бинхэ, и в голосе его прозвучало веселье. — Я и в тот раз не был уверен… не хочу рисковать. Шэнь Цзю вздохнул. Не то чтобы он всерьез рассчитывал, что его просьбу исполнят. Впрочем, кажется, ему было все равно — сейчас так уж точно. Ло Бинхэ мог так же мучить и насиловать его и в мужском теле. Шэнь Цзю лучше многих знал, что это еще как возможно. По большому счету, ему было безразлично, что будет с его телом. Он начал задремывать, но вспомнил один вопрос, который хотел задать, и сам себя выдернул из полусна. — Ло Бинхэ, а ты на самом деле ушел по делам? Или тебе было интересно, что она сделает в твое отсутствие, чтобы вовремя прийти на помощь? И что дернуло его за язык спросить именно так? Поистине жизнь его ничему не учит. Наступило тяжелое, мрачное молчание, и Шэнь Цзю подумал — а если он сейчас обозлится и снова потащит его в пыточную? Или на растерзание демонам типа тех? От этой мысли все тело пронизала тяжелая, серая усталость. Как же он устал от боли. — Вот, значит, как это выглядело, — негромко проговорил Ло Бинхэ. — И как, учитель, сработало? Вы признательны? Шэнь Цзю глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Он действительно был признателен. За то, как Ло Бинхэ прекратил пытку и залил его кровью этих чудовищ. За тепло его рук. За это пробуждение. Вот так приручают собак. Бьют смертным боем — а потом с тех же рук дают кусочки мяса и чешут за ушами. И псине хорошо уже просто от того, что не больно. А если еще и покормят и приласкают… Он протянул руку, нашарил во тьме ладонь Ло Бинхэ — тот вздрогнул. Шэнь Цзю сел на кровати на колени, поднес ладонь ко рту, смиренно коснулся ее губами. Потом отпустил и склонился низко, положив лоб на сложенные ладони. — Благодарность этой ничтожной господину не знает границ. Надо было это на полу, конечно, сделать, жаль, он поздно сообразил. — Не паясничайте, — резко проговорил Ло Бинхэ и встал, и Шэнь Цзю испытал мгновенное мстительное удовольствие — прежде чем сообразил, что, возможно, сейчас его выдернут из постели и снова начнут мучить. От этой мысли слезы подступили к горлу так стремительно и неудержимо, что он упал ниц на этот раз по-настоящему. — Я действительно благодарен… Ло Бинхэ стоял над ним, и в темноте Шэнь Цзю слышал его тяжелое, свистящее дыхание. — Зажги свет, — попросил он. Ло Бинхэ вздрогнул: — Зачем? — Я тебя не вижу. Ло Бинхэ снова ушел, и вернулся с масляной лампой в руках, которую поставил на столик в изголовье кровати. Теперь они словно оказались в круге теплого желтого света. И теперь Шэнь Цзю видел, что он одет только в тонкий нательный халат. А Ло Бинхэ — в одни лишь штаны, и кожа у него золотится в свете лампы. — Я действительно ушел по делу, — Ло Бинхэ смотрел на него в упор. — Ко мне просился очень назойливый посетитель. От внезапного предчувствия похолодело под сердцем. Шэнь Цзю открыл рот, чтобы спросить, но Ло Бинхэ не стал дожидаться вопроса: — Юэ Цинъюань. — Нет, — вырвалось у Шэнь Цзю прежде, чем он успел подумать. Старший брат обладал поистине удивительной и несчастливой особенностью — не приходить, когда ждут, и приходить, когда совсем не надо. Последний раз Шэнь Цзю видел его в Водной тюрьме, избитый и измученный, но тогда хотя бы еще целый — и в своем теле. — Что ты ему сказал?! Кричать на Повелителя демонов, наверное, тоже было плохой идеей. Но Ло Бинхэ словно и не заметил. — Сказал, что с вами все в порядке, вы ждете суда в заключении, — он криво улыбнулся. — И что с вами нельзя увидеться. Но вряд ли я смогу долго сдерживать главу ордена. Вы все-таки его подопечный. Он добился одной встречи — добьется и второй. Шэнь Цзю стиснул простыни в пальцах — в отвратительно тонких, изящных пальцах. Его собственные тоже были тонки и изящны, но все же… не так. — Он не должен видеть меня таким. — Что прикажете ему сказать? — в голосе Ло Бинхэ прозвучала ирония. — Что вы умерли? Чтобы он предпринял атаку на Цветочный дворец? Не уверен, что для кого-то это кончится хорошо. Шэнь Цзю прикрыл глаза и сжал кулаки. — А ты что предлагаешь? Показаться ему в таком виде? Думаешь, он это оценит? — Думаю, да, — Ло Бинхэ хищно улыбнулся. — Скажу ему, что дал вам новую личность и новую жизнь. И что теперь никто не будет вас преследовать за ваши преступления, потому что вас нет. В любом случае как хозяин Тихого пика вы для ордена потеряны, так почему Юэ Цинъюаня должен волновать ваш облик? Не считая, конечно, того, что это прекрасный облик, и он может слишком взволновать. Такое возможно. Но это не имеет значения, потому что вы принадлежите мне. — Ах ты ублюдок! Он не выдержал — бросился вперед, целя ногтями в глаза. Естественно, ублюдок увернулся — поймал Шэнь Цзю за запястья, дернул на себя, прижав к груди, и вместе с ним повалился на кровать. Проклятый демон смеялся. — Учитель, — он навалился на Шэнь Цзю сверху, распластав его по кровати — невыносимо двусмысленная поза. Шэнь Цзю ощущал, как отчаянно горит лицо. — Вы так реагируете… Что между вами и главой Юэ? Вы были любовниками? Шэнь Цзю уставился на него, широко распахнув рот. — Что… — выдохнул он наконец, — что ты несешь? — А что я должен думать? — вскинул брови Ло Бинхэ. — Вы ради него пообещали мне «что угодно». Вы не хотите, чтобы он вас видел в этом теле. Очевидно же, что вы гораздо более близки, чем глава ордена и хозяин пика. Вот я и спрашиваю. Что вас связывает с Юэ Цинъюанем? — Он мой брат. Шэнь Цзю не понял, как он это сказал и почему. Он не должен был давать в руки демона такое оружие — но дал его, и более того, начав говорить, не мог уже остановиться. — Он мой старший брат. Он был моей единственной семьей. Но он ушел совершенствоваться, пообещав вернуться за мной. И не вернулся. Никогда не вернулся. Он понял, что плачет, только когда ладонь Ло Бинхэ прошлась по его щеке, стирая слезы. Он не хотел, совершенно не хотел плакать, но как же он устал, чудовищно устал. Ло Бинхэ был последним человеком во всем мире, которому можно было рассказывать все это — но Шэнь Цзю рассказал, и едва не рассказал и про дом Цю тоже, но все-таки остановился в последний момент. Нет, только не это. Глубоко вздохнув, Ло Бинхэ лег рядом с ним и притянул его к себе. Это было странное ощущение — лежать в обнимку с кем-то таким большим, сильным и горячим. Еще страннее было осознавать, что несмотря ни на что случившееся раньше, сейчас ему в этих объятиях хорошо и уютно. *** Когда он проснулся снова, комнату заливал дневной свет, а Ло Бинхэ рядом не было. Да и комната была не та, что вчера — видимо, пока Шэнь Цзю спал, его перенесли в его собственные покои. Вставать не хотелось и было незачем. Он позволил себе поваляться еще, нежась на шелковой постели. Не хотелось думать о боли, об унижении, о том, в каком двусмысленном положении он сейчас находится. Вообще не хотелось думать. Он был жив — он ощущал это всем телом. Быть живым оказалось хорошо. Он все еще нежился в кровати, когда кто-то постучал в дверь. — Кто там? — спросил Шэнь Цзю, садясь на постели, и ему ответили: — Это Цинь Ваньюэ, мастер Шэнь. Я принесла вам завтрак. Он поплотнее запахнул нижний халат, откинул одеяло и поднялся на ноги. — Заходи. Она вплыла — красивая, в светло-голубом одеянии, с подносом в руках. Улыбнулась Шэнь Цзю, прошла к маленькому столику, поставила на него поднос. — Мастер Шэнь. Как вы себя чувствуете? Он склонил голову в ответ на ее вопрос, не сводя с нее изучающего взгляда. Она казалась поразительно доброй. Странно, что она вообще делает в гареме Ло Бинхэ и как сюда попала? Впрочем, ему почти сразу же стало стыдно. В конце концов, Нин Инъин тоже добрая девочка, да и Лю Минъянь. Не мерить же весь гарем Ло Бинхэ по Ша Хуалин, Цю Хайтан и девице с кнутом. Внезапно он вспомнил. — Цинь Ваньюэ, — позвал он, и когда она вопросительно посмотрела на него, спросил: — Что с Ша Хуалин? — Она жива, — ровно произнесла Цинь Ваньюэ, — хотя, признаться, мы боялись… Господин был очень сердит. — Она криво улыбнулась. — Мне еще не доводилось видеть, чтобы он так злился на кого-то из нас. Сестре Хуалин досталось. И… господин запретил ей возвращаться во дворец. Во всяком случае, пока. Она вдруг опустилась перед ним на колени и низко склонилась, коснувшись лбом сложенных рук. — Мастер Шэнь, недостойная умоляет о прощении и приносит извинения от всех нас. Сестра Хуалин повела себя неправильно. Она не должна была так поступать с вами. Она сделала это из гнева и ревности. Это было неверно. — То есть если бы она сделала это, потому что приказал Ло Бинхэ, ты бы прощения не просила? — с некоторой язвительностью поинтересовался Шэнь Цзю. Цинь Ваньюэ подняла голову, глядя на него с изумлением и плохо скрытым недовольством — похоже, она рассчитывала на иной ответ. Шэнь Цзю невольно рассмеялся. — Тебе не за что просить у меня прощения. Я не часть вашего гарема, вы не должны меня защищать. — Вообще-то ты именно что часть гарема, — с некоторой торжественностью заявила Цинь Ваньюэ, поднимаясь с колен и присаживаясь рядом с ним. — И поэтому ты под моей защитой. То, что я не смогла тебя защитить — мой просчет. — Ты бы и не смогла, — отозвался Шэнь Цзю, глядя на нее с некоторым удивлением. Цинь Ваньюэ с достоинством кивнула. — Не смогла бы. Но это не значит, что я не виновата. — Ты старшая жена? — поинтересовался Шэнь Цзю, глядя на нее с любопытством. Она снова кивнула. — Я думал, что Лю Минъянь. — Она не захотела, — Цинь Ваньюэ улыбнулась. — Да и все сестры сошлись на том, что у меня получится лучше. Хотя Ша Хуалин и хотела называться первой. Но это принесло бы много неприятностей, и прежде всего господину. — А девушка с кнутом? — спросил Шэнь Цзю. — Кто она? Я с ней не знаком. — О, это молодая хозяйка Цветочного дворца, — с охотой ответила Цинь Ваньюэ. — Она веселая, и господин ее любит, хотя, конечно, временами она бывает резка и порывиста. — Цинь Ваньюэ улыбнулась. — Вам, мастер Шэнь, лучше бы не сталкиваться с ней в одиночестве. — Полагаешь, — прохладно поинтересовался Шэнь Цзю, — у меня не хватит сил с ней справиться? — Боюсь, что так, мастер Шэнь, — Цинь Ваньюэ склонилась перед ним в легком поклоне. — Полагаю, вы недостаточно хорошо владеете своей силой. Он высоко поднял бровь, глядя на нее. В груди затлела знакомая обида. Он сформировал золотое ядро позже всех своих сверстников. Его путь самосовершенствования был сложен и тернист — то, что его соученикам давалось легко, для него было все равно что втащить груду камней в гору. Но откуда бы об этом знать ей? — Прошу вас, мастер Шэнь, — заговорила она примирительно, — не стоит сердиться. Я всего лишь хочу сказать, что в женском и мужском теле ци течет по-разному. Вы привыкли управлять течением ци в своем мужском теле, привыкли полагаться на каналы ян. Для того, чтобы научиться управлять каналами инь, нужно… нужно время. И наставник. Несколько мгновений он смотрел ей в лицо. Потом спросил: — Ты бы согласилась наставлять меня? — О… — она ощутимо смутилась. — Мастер Шэнь, я не напрашивалась… и я всего лишь скромная ученица Цветочного дворца. Вам бы лучше обратиться к той, что получала знания из рук лучшей наставницы нашего времени. — Лю Минъянь не станет меня учить, — покачал головой Шэнь Цзю. — Это невозможно. Я не вижу лучшей кандидатуры, чем ты, сестра Ваньюэ. Она смущенно улыбнулась. — Хозяин пика слишком добр, — в голосе ее звучало кокетство настолько невинное и детское, что Шэнь Цзю невольно рассмеялся. — Меня много каким называли, но никогда — добрым. А вот ты — добра. Помоги мне. Блестя глазами от удовольствия, Цинь Ваньюэ склонила голову. — Конечно, мастер Шэнь. *** Ло Бинхэ не приходил. Приходила Цинь Ваньюэ — она беседовала с Шэнь Цзю, рассказывала ему истории из жизни гарема, легкие и смешные, учила его правильной медитации. Наставница из нее действительно была так себе, но Шэнь Цзю был достаточно умен, чтобы извлечь зерно из ее путаных объяснений. Приходили слуги с едой, горячей водой, новыми одеяниями. Однажды пришла Нин Инъин. Она постучала и робко позвала из-за двери: — Учитель, это ваша скромная ученица. Могу я войти? Он разрешил. Она вошла — красивая, удивительно цветущая, он и не помнил ее такой. Когда она успела превратиться из девчонки в юную женщину? Потом Шэнь Цзю отвесил себе мысленную оплеуху. Кто тут еще превратился… Нин Инъин прошла в комнату и низко склонилась перед ним, а он жестом велел ей садиться. После паузы она наконец подняла на него глаза — в ее взгляде, прошедшем по всему его телу, было болезненное любопытство. Впрочем, она, кажется, тут же осознала, что невежлива, и опустила взгляд. — Учитель, я хотела… Когда вы тогда вышли в сад, я не успела… — Поглазеть на меня, — закончил за нее Шэнь Цзю, насмешливо улыбаясь. Она вспыхнула. — Приношу свои извинения… — Это естественное любопытство, дитя, — отозвался он. — Смотри. В конце концов, почему бы не испить чашу унижения до дна? Они с Ло Бинхэ заключили честную сделку — тот пытает и унижает Шэнь Цзю, а взамен сохраняет жизнь Юэ Цинъюаню и не трогает Цанцюн. Все справедливо. Нин Инъин снова подняла глаза. После некоторого молчания она произнесла очень серьезно: — Учитель весьма привлекательно выглядит. Шэнь Цзю склонил голову. Он не мог этого оценить, как ни старался. Он много времени провел у зеркала, разглядывая женщину, что теперь отражалась в нем. Он не находил ее привлекательной. Когда он забывал, что смотрит на себя, он думал, что никогда не выбрал бы подобную среди обитательниц «веселого дома»: слишком злой она выглядела, слишком высокомерной. С таким лицом и повадками не нежат, не ласкают — в лучшем случае надменно не обратят внимания. Когда же он вспоминал, что это он сам, когда он видел очевидное сходство — тогда она и вовсе переставала казаться ему хоть сколько-то красивой. Он не любил свое отражение, не любил свое лицо, не любил свое тело. В конечном итоге он, как и на Тихом пике, перестал смотреться в зеркало — оно было нужно лишь для того, чтобы увериться, что выглядишь достойно, что одежда не помялась, а прическа не перекосилась. — Вот только очень строго, — продолжила меж тем Нин Инъин с легким лукавством в голосе, и Шэнь Цзю удивленно на нее посмотрел. Его бывшая ученица улыбалась. — Осмелюсь посоветовать учителю быть чуть фривольнее в прическе и одежде. И почему учитель пренебрегает косметикой? — Зачем бы мне все это было нужно? — прохладно поинтересовался Шэнь Цзю после небольшой паузы. Нин Инъин покраснела и пробормотала что-то про «А-Ло больше любит», и Шэнь Цзю выгнул бровь. — Почему это должно меня интересовать? — Учитель, — Нин Инъин подняла на него неожиданно серьезный взгляд. — Зачем вы так? Вы ведь действительно виноваты перед ним, неужели так сложно… не злить его хотя бы сейчас? Он ведь пытается… дать вам шанс. Терпение Шэнь Цзю лопнуло. — Это он тебя прислал? — резко спросил он. Нин Инъин слегка отшатнулась. — Учитель, нет! Я просто… хочу помочь… — Помочь чему? — ядовито поинтересовался Шэнь Цзю. — Я в тюрьме! В отличие от вас всех, я тут не по своей воле. Думаешь, если я обнажу сиськи и разрисую морду, этот демонический ублюдок станет ко мне лучше относиться? — Он рассмеялся. — Думаешь, мне это нужно? — Прошу вас, — лицо Нин Инъин шло красными пятнами, глаза блестели, словно она готова была разрыдаться. — Не говорите так об А-Ло. Он вспыльчивый, но у него доброе сердце... Шэнь Цзю расхохотался. Глупая девчонка представления не имела, о чем говорит. Она не знала, что Ло Бинхэ делал с ним все это время, ни в Водной тюрьме, ни после. Рассказать бы ей… Шэнь Цзю даже открыл было рот — но тут же опомнился. Нет, он не будет тут распинаться перед ней, как нищий на городской площади, тянущий свою жалельную песню. Он еще не настолько низко пал. Вздохнув, он произнес: — Перестань распускать сопли. Лучше расскажи мне, как тебе здесь живется. Нин Инъин улыбнулась подрагивающими губами. Она начала рассказывать, и Шэнь Цзю, к изумлению своему, услышал, что жены Ло Бинхэ вовсе не проводят все свое время в гареме, как он полагал поначалу. Безвылазно здесь сидели те, кому больше некуда было податься. Ша Хуалин и Лю Минъянь вообще появлялись нечасто — у одной были дела в Царстве демонов, у другой — на Двенадцати пиках. Нин Инъин тоже часто возвращалась на Цанцюн. Она увлеклась, описывая, как там сейчас дела, и у Шэнь Цзю защемило сердце. — Что говорят обо мне? — невольно вырвался у него вопрос, и Нин Инъин немедленно посмурнела. — Прошу прощения, учитель. Боюсь, большинство адептов… считает вас виновным во всех этих преступлениях. — Она бросила на него слегка испуганный взгляд. — Что до главы Юэ… насколько я понимаю, он пытается добиться встречи с вами. У Шэнь Цзю упало сердце. Если Юэ Цинъюань продолжит, чего доброго, Ло Бинхэ устроит ему эту встречу — просто чтобы лишний раз унизить Шэнь Цзю. А если не устроит… как бы Юэ Цинъюаню не пришло в голову совершить какую-нибудь глупость. Шэнь Цзю мотнул головой. Нет, конечно, глава Юэ не сделает никакой глупости. Он не выберет между орденом и Шэнь Цзю в пользу Шэнь Цзю. Не дурак же он. Но подстраховаться все же не помешает. — Скажи мне, — произнес он негромко, подбирая слова, — можешь ли ты оказать мне услугу? Передать от меня послание главе Юэ? Нин Инъин вскинула на него неожиданно серьезный, расчетливый взгляд. — Учитель, если А-Ло об этом узнает, он будет очень недоволен. Но, — продолжила она, не дав ему вставить слово, — я сделаю это. Если вы сделаете кое-что для меня. Он посмотрел на нее изумленно. — Что я могу сделать для тебя? — Дать шанс А-Ло, — произнесла она серьезно. Шэнь Цзю закатил глаза. — Дитя, твой А-Ло ненавидит меня смертельной ненавистью. Иначе бы я не был здесь. Он уничтожил мою репутацию и всю мою жизнь и сделал меня своим пленником. Нин Инъин смотрела на него все с той же серьезностью в глазах. — Учитель, вы очень плохо знаете А-Ло. Он всегда относился к вам с безмерной любовью и уважением. До самого конца он верил, что вы желаете ему добра. И я вижу, что эти чувства никуда не делись из его сердца. Пожалуйста, помогите ему… простить вас. Она сидела перед ним, маленькая и невыносимо серьезная. Когда она была его ученицей, она нравилась ему больше всех — просто потому, что была девочкой, милой и безопасной. Потом она стала девушкой, и хотя он не делал ничего, абсолютно ничего скверного по отношению к ней, дурная молва, преследующая его, достроила все за него. Каждый жест толковался превратно. Не потому ли, интересно, Ло Бинхэ вылепил ему женское тело, чтобы отомстить за всех тех девиц, к которым, по слухам, приставал развратный учитель? Вздохнув, он подумал, что сделает для нее эту малость. В конце концов, он и так собирался не давать Ло Бинхэ поводов мстить ему и дальше. Он собирался быть покорным своей участи. Не так уж много Нин Инъин от него хочет. — Хорошо, я сделаю, как ты просишь. Девчонка просияла и тут же вскочила на ноги. — Раз так, учитель позволит ему помочь? Он заморгал, глядя на нее растерянно. — Помочь с чем? Она нарисовала в воздухе что-то, похожее на песочные часы. — С нарядом и лицом, конечно. Чтобы учитель не выглядел так строго. Будто ученая дева, которая никогда и ни за что не выйдет замуж, — она хихикнула и метнулась к подзеркальному столику. — Не волнуйтесь, учитель, вам ничего не надо будет делать, только довериться мне. — И ты передашь послание Юэ Цинъюаню? — спросил он как можно строже, хотя сердце заколотилось где-то в горле. Она нетерпеливо тряхнула головой, подтаскивая к Шэнь Цзю большую шкатулку с косметическими принадлежностями. — Разумеется, учитель, я ведь обещала. А теперь сядьте ровно, я вас накрашу. *** Письмо далось ему с трудом. Он начинал, передумывал, сминал написанное; в конце концов вокруг него валялось множество скомканных листов, но письмо он все же вымучил. Все это время Нин Инъин копалась в сундуках, выискивая, по ее словам, подходящий наряд, и тихонько мурлыкала себе под нос песенку. К счастью, это не мешало. Шэнь Цзю перечитал письмо в последний раз. «Мой драгоценный Ци-гэ. Прежде всего, позволь тебе сказать то, что я так и не смог сказать вслух. Долгое время я не мог думать о тебе иначе, чем как о предателе, бросившем меня на произвол судьбы. Я долго ждал тебя, и мне до сих пор горько это вспоминать. Но мы больше не дети, и мне следовало бы помнить это, а также то, что детские обещания часто не исполняются. Я не прощаю тебя, потому что нечего прощать, а ты не должен о прощении просить. Ты все сделал верно. Ты выбрал правильную дорогу, и она вознесла тебя на вершину. Лучшее, что я могу сделать — это не тянуть тебя на дно, на которое привела меня судьба. Поэтому, прошу тебя, забудь обо мне. Не ищи со мной встречи и не пытайся выручить. Я преступник, совершивший все то, в чем меня винят. И то наказание, что я получаю теперь, гораздо милосерднее того, что я заслужил. Сейчас я нахожусь во владениях и во власти Ло Бинхэ. Мое пребывание здесь вполне комфортно, мне не грозят ни пытки, ни смерть. Вероятно, я никогда не смогу отсюда выйти, но это меньшее из того, что я заслужил. Ло Бинхэ — мой хозяин — добр ко мне. Тебе не нужно знать, зачем ему это надо — я, в общем-то, и сам этого не знаю. Но полагаю, что вряд ли он замыслил какую-то извращенную пытку — для этого он со мной слишком возится. Так что не переживай обо мне. Со мной все хорошо. Мне очень жаль, что не довелось напоследок обнять тебя, мой дорогой брат. Но, вероятно, это было бы неуместно, так как мы уже давно не братья. Не держи горечи в сердце и прощай навсегда. Запомни меня как своего сяо Цзю». Поджав губы, он аккуратно сложил письмо и залепил его свечным воском, приложив вместо печати большой палец. Ему не стало легче на душе — в конце концов, большая часть этого письма даже не была искренней, и пока он писал, в нем всколыхнулась мутная горечь воспоминаний. Да есть ли смысл просить Ци-гэ, чтобы он не приходил? Скорее всего, он не пришел бы и так. Шэнь Цзю представил себе неловкость, с которой Юэ Цинъюань будет читать эти излияния, и на мгновение ему захотелось бросить письмо в жаровню. Но он не стал этого делать. — Инъин, — позвал он, и она немедленно подбежала к нему. — Я готов. Она забрала письмо, довольно улыбаясь. — Я думаю, что уже завтра смогу отправиться на Двенадцать пиков и доставить послание. А сейчас не соблаговолит ли учитель посмотреть, что я для него выбрала? — Просто одень меня, — утомленно вздохнул Шэнь Цзю. — Мне все равно, что ты выбрала, я полагаюсь на твой вкус. В конце концов, он даже не видел еще, что она там нарисовала на его лице. И не то чтобы ему было интересно посмотреть. Нин Инъин поджала губы, но настаивать не стала. Она помогла ему снять верхние одежды и облачиться в наряд цвета сливовых лепестков и, кажется, такой же тонкий и прозрачный. Платье красиво облекло высокую грудь, а пояс туго обтянул тонкую талию. Потом Нин Инъин занялась его волосами и возилась с ними так долго, что солнце успело склониться к горизонту и вызолотить комнату закатными лучами. Во дворце царила удивительная тишина, и Шэнь Цзю какое-то время не мог понять, что ему в этом кажется неправильным, а потом сообразил. — Инъин, как так вышло, что у такого могущественного демона с таким большим гаремом до сих пор нет детей? Или вы их где-то прячете? Нин Инъин ответила не сразу. Она закончила собирать его волосы и только тогда произнесла: — Вы готовы, учитель. — А потом, после небольшой паузы, добавила: — А-Ло… зачал ребенка один раз. Сестре Ваньюэ. К сожалению, случилась беда… — О, — произнес Шэнь Цзю несколько оторопело, не вполне понимая, что должен на это сказать. — Но почему только один раз?.. — О, видите ли, учитель, — ее голос звучал нарочито беспечно, — А-Ло способен делать свое семя плодоносным или бесплодным, по своему желанию. Сестра Ваньюэ хотела ребенка, вот он и решил… Но, к сожалению, этому не суждено было случиться. За этой историей явно крылось что-то еще, но Шэнь Цзю решил не давить. Надо сказать, он испытал изрядное облегчение, осознав, что не забеременеет от демона — в конце концов, вряд ли Ло Бинхэ захочет, чтобы ненавистный учитель вынашивал его детей. Между тем Нин Инъин с удовольствием разглядывала его, сияя улыбкой. А потом протянула руку. — Что ж, учитель, вы готовы. Пойдемте. — Куда? — удивился Шэнь Цзю. Нин Инъин весело рассмеялась. — Приветствовать господина, конечно же! Он как раз обещал вернуться сегодня вечером из своих странствий, думаю, он уже здесь. Мы все приветствуем его, когда он возвращается. *** Слова Нин Инъин звучали так, что Шэнь Цзю представлялась пышная зала, где Ло Бинхэ восседает на троне, окруженный свитой, а его жены в богатом убранстве по очереди подходят и склоняются перед ним в земном поклоне, как перед императором. Ему самому в такой церемонии следовало стоять на коленях где-то позади всех, как наложнице самого низшего ранга. Однако все было не так. Зала действительно была большая — иначе не вместила бы всех жен Ло Бинхэ, — но не пышная, а уютная, со множеством мягких подушек и низких столиков. Звучала музыка и смех, журчали нежные голоса девушек. На столиках стояли вазы с фруктами и кувшины с вином. Шэнь Цзю сразу увидел Ло Бинхэ — тот сидел в окружении нескольких жен, среди которых Шэнь Цзю узнал девицу с кнутом и Цю Хайтан, и вид имел усталый и запыленный. Неподалеку от него сидела Лю Минъянь, тоже утомленная на вид и тоже, что изумительно, в окружении нескольких девиц. Эти двое выглядели как император и его генерал, вернувшиеся с битвы и вкушающие заслуженный отдых. Нин Инъин не стала привлекать к ним внимание. Ведя Шэнь Цзю за собой, она направилась к одному из столиков, вокруг которого было меньше всего девушек, но прежде чем они успели дойти, взгляд Ло Бинхэ лениво скользнул по комнате, мазнул по Нин Инъин и Шэнь Цзю, словно он их не заметил. Однако не успел Шэнь Цзю облегченно выдохнуть, как Ло Бинхэ снова взглянул на него — остро, изумленно. Глаза его широко распахнулись, словно не веря в то, что видят. На мгновение замешкавшись, он махнул им с Нин Инъин. Внутренне вздохнув, Шэнь Цзю следом за своей бывшей ученицей пошел к своему бывшему ученику. Когда они приблизились, Ло Бинхэ протянул руку ладонью вверх. Нин Инъин слегка подтолкнула Шэнь Цзю локтем, и он покорно подал руку. Переплетя их пальцы, Ло Бинхэ подтянул его ближе и внимательно осмотрел, словно прицениваясь. — Вы великолепно выглядите, учитель. Надо полагать, это моя прекрасная шицзе постаралась? Нин Инъин заулыбалась. — А-Ло, тебе нравится? — Очень, — одобрительно кивнул Ло Бинхэ. — Продолжай в том же духе, у тебя есть мое разрешение. Словно куклу ей дарил. Нин Инъин даже в ладоши захлопала и подпрыгнула, а Ло Бинхэ рассмеялся — смотрел он при этом на Шэнь Цзю, так что нетрудно было догадаться, что он смеется над выражением его лица. Потом он потянул Шэнь Цзю вниз и усадил его у своих ног. И будто бы тут же забыл о нем — поймал за руку Нин Инъин, посадил ее рядом, заговорил с ней о чем-то, играя с прядью ее волос. Кто-то подал Шэнь Цзю чашу с вином, и он бездумно принял. Смотреть на Ло Бинхэ не хотелось и, кажется, было не нужно. Шэнь Цзю отвел глаза, рассматривая девушек. На них и в самом деле взгляд отдыхал, до того они все были красивые, нарядные, юные. Ша Хуалин не показывалась — видимо, ее опала еще не закончилась, — зато Шэнь Цзю увидел Цинь Ваньюэ — она сидела у ног Лю Минъянь, о чем-то с ней болтала и разминала ей стопу. Краем глаза он уловил какое-то движение. Посмотрел — и увидел, что незнакомая девушка, так же, как и он, сидящая у ног Ло Бинхэ, стягивает с его ноги вышитый сапог. Когда Шэнь Цзю встретился с ней взглядом, она выразительно округлила глаза и кивнула на вторую ногу Ло Бинхэ. Которая, конечно же, покоилась на скамеечке рядом с Шэнь Цзю. В нелепом смятении Шэнь Цзю глянул на Ло Бинхэ — тот смотрел на него с сытой насмешкой в глазах. Кто-то ощутимо ткнул Шэнь Цзю локтем. Скрипнув зубами, он отвел взгляд и стянул сапог с ноги Ло Бинхэ. Ну, хотя бы они не воняли, да и вообще выглядели достойно — аккуратные, ухоженные ступни, неожиданно небольшие, едва ли больше, чем у самого Шэнь Цзю… были, когда он был мужчиной. Кто-то сунул ему под руку бутылочку с ароматным маслом, и Шэнь Цзю, пристроив ногу у себя на колене, плеснул масла на ладонь. Он рисковал запачкать платье, но, видимо, здесь это никого не беспокоило. Массаж оказался делом приятным и медитативным, особенно если забыть, кого он ублажает. Шэнь Цзю разминал ногу аккуратными, сильными движениями, полностью увлекшись своим делом. У Ло Бинхэ оказались изящные щиколотки и грациозный подъем стопы — поневоле залюбуешься. Шэнь Цзю с силой провел костяшками пальцев по пятке, перешел на икру… — Оставь, — вдруг сказал Ло Бинхэ, и он, вздрогнув, остановился и посмотрел на демона. Тот не сводил с него взгляда. — Простите, учитель, я не вам, — мягко произнес он. — Вы можете продолжать. И, если вы не против, я бы попросил вас, как закончите, заняться и второй ногой тоже. Вы ведь не устали? — Нет, — ответил Шэнь Цзю. И вдруг, глядя Ло Бинхэ в глаза, не без удовольствия добавил: — Повелитель. Ло Бинхэ вздрогнул, широко распахнул глаза. Шэнь Цзю, опустив ресницы и едва сдерживая ехидную улыбку, вернулся к своему занятию. Так прошло еще полчаса. Шэнь Цзю продолжал ублажать повелителя демонов, разминая ему ноги — сначала одну, потом вторую. Когда он закончил и омыл ладони в прохладной воде, что ему поднесли, Ло Бинхэ без слов протянул ему руку, и следующие полчаса Шэнь Цзю провел, разминая ему кисти и предплечья. Едва он закончил, как Ло Бинхэ, перехватив его за запястье, проговорил: — Милые мои, я устал. На этом я вас покину. Развлекайтесь. И он поднялся на ноги, увлекая Шэнь Цзю за собой. Тот словил несколько ненавидящих взглядов и быстро отвел глаза. Он бы с удовольствием поменялся местами с любой из своих «соперниц», вот только кто его спрашивал. Живот внезапно скрутило паническим страхом и предчувствием боли. Шэнь Цзю еле удержался, чтобы не начать вырываться. Он не покажет себя жалким. *** Спальню Ло Бинхэ он узнал с первого взгляда, хотя в последний раз видел ее в полутьме, а сейчас она была освещена. В дверях Ло Бинхэ выпустил его руку и пропустил Шэнь Цзю вперед. И запер за ними дверь. — Опасаешься, что кто-то ворвется? — не удержался от вопроса Шэнь Цзю. Ло Бинхэ хмыкнул. — Всякое может быть. Как вы себя чувствуете, учитель? И он шагнул к Шэнь Цзю, а тот машинально сделал шаг назад. Ло Бинхэ улыбнулся. — Учитель, я не в настроении танцевать. Вы доставили мне немалое удовольствие сегодня, я бы хотел отплатить тем же. Глубоко вздохнув, Шэнь Цзю заставил себя расслабиться. Что толку шарахаться. К тому же он обещал Нин Инъин. — Я хорошо себя чувствую, благодарю господина за заботу. Что господин хочет, чтобы ничтожная для него сделала? Учтивые речи сорвались с его губ сами — Шэнь Цзю не пытался паясничать, но уже договорив, сообразил, что Ло Бинхэ вполне может воспринять его слова как издевку. Он на мгновение поднял взгляд — и да, Ло Бинхэ смотрел на него темным, недобрым взглядом. — Учителю не стоит так принижаться. Он вдруг шагнул Шэнь Цзю за спину и потянул с его плеч халат. Потом вынул шпильки из волос, позволяя прядям упасть на спину. Провел по ним ладонью. — Красивые… Шэнь Цзю вздохнул. — Ло Бинхэ, ты ведь помнишь, что ты создал это тело? Его развернули за плечи, и Ло Бинхэ заглянул ему в лицо, нахмурившись. — О нет, учитель, я ничего не создавал. Я всего лишь немного изменил. Но если бы учитель не был так красив сам по себе, из него бы не вышла такая прекрасная юная госпожа, — он взял Шэнь Цзю за руку. — Прошу вас, учитель. Не побрезгуйте моей постелью. Как будто у него был выбор. Вздернув подбородок, Шэнь Цзю отнял руку, подошел к кровати и сел на край. Ло Бинхэ отошел к подзеркальному столику и вернулся к кровати со склянкой ароматного масла. — Я ведь сказал, — ответил он с улыбкой в ответ на недоуменный взгляд Шэнь Цзю, — я хочу доставить учителю такое же удовольствие, что и он мне. Он опустился на колени у ног Шэнь Цзю и приподнял его ногу, обхватил за щиколотку. В отличие от ступней, ладони у Ло Бинхэ были довольно большие, пальцы — сильные и твердые. Они обхватили лодыжку Шэнь Цзю кольцом. — Вам нужны ножные браслеты, учитель, — проворковал Ло Бинхэ, нанося масло на ладони и обхватывая ступню Шэнь Цзю. — Тяжелые, золотые. Чтобы звенели при каждом шаге. — Он принялся разминать ступню сильными, мягкими движениям, и Шэнь Цзю невольно прикрыл глаза от удовольствия. — Какие же у вас красивые ноги, учитель. — Это не мои, — отозвался Шэнь Цзю, не открывая глаз. — Мои ты оторвал. Ло Бинхэ ни на мгновение не замедлил своих движений. Коротко хмыкнув, он проговорил: — Вы такая язва, учитель. Не дождаться мне от вас ласкового слова, верно? — Можешь снова оторвать мне язык. — Тогда тем более не дождусь. Так хоть шанс есть. Шэнь Цзю выдохнул и оперся на руки, чуть откинувшись назад. Ло Бинхэ разминал ему ноги, и ему не на что было пожаловаться сейчас. Это действительно было приятно. Хотя, скорее всего, это лишь прелюдия. Ло Бинхэ перешел ко второй ступне, потом занялся икрами. Руки устали, и Шэнь Цзю сначала оперся на локти, а потом и вовсе лег. Не было нужды сдерживаться. Ло Бинхэ в любом случае получит то, что хочет. Эти мысли удивительным образом… освобождали. Закончив, Ло Бинхэ опустился с ним рядом, опершись на локоть. Не открывая глаз, Шэнь Цзю почувствовал, как он прихватил прядь его волос, намотал на палец. Потом Ло Бинхэ приподнялся и принялся развязывать его пояс. Когда прохладный воздух коснулся обнаженной кожи, Шэнь Цзю захотелось сжаться в комок, скорчиться, спрятаться, чтобы никто — и особенно Ло Бинхэ — не трогал его и не смотрел на него. Он не шевельнулся, однако. Ло Бинхэ промурлыкал: — Я бы с наслаждением вдел золотые кольца вам в соски, учитель, — он обвел сосок пальцем, обхватил грудь ладонью. Шэнь Цзю ждал, когда рука сожмется, сминая грудь до боли — но это не произошло, вместо этого Ло Бинхэ склонился над ним и обхватил второй сосок губами. Изо рта Шэнь Цзю вырвался невольный вздох. Ло Бинхэ ласкал его грудь пальцами и губами и делал это удивительно нежно и бережно. Шэнь Цзю непроизвольно свел ноги, ощущая, как наливается тяжестью низ живота. Ло Бинхэ чуть сместился, скользнул губами выше, на шею, его дыхание обожгло Шэнь Цзю за ухом. Он втянул в рот мочку, несильно ее прикусил, и Шэнь Цзю ахнул. Но Ло Бинхэ будто бы не придал этому значения — его губы продолжали ласкать шею Шэнь Цзю, снова вернулись на грудь, руки обнимали, нежно поглаживая живот и спину. Выдохи Шэнь Цзю становились все громче и звонче, а когда Ло Бинхэ крепко обхватил его, вжимая в свое тело, и приник губами к горлу, он не смог сдержать стон. В следующее мгновение Ло Бинхэ наклонился над ним, заглядывая в глаза. — Учитель, как вы хороши, — прошептал он. Не думая, Шэнь Цзю потянулся к нему, и в следующее мгновение Ло Бинхэ поцеловал его. Его язык толкнулся в рот Шэнь Цзю, приласкал нёбо, и Шэнь Цзю застонал и обнял его за шею. Это было так хорошо. Он выгнулся, прижимаясь к Ло Бинхэ плотнее, снова застонал, обхватил его ногами. В то же мгновение Ло Бинхэ сунул между ними руку — она проехалась между ног Шэнь Цзю, размазывая влагу, и он застонал вновь, громко и бездумно. — Ох, учитель, — прошептал Ло Бинхэ, оторвавшись от его губ. Глаза его горели — он смотрел, не отрываясь, в лицо Шэнь Цзю, а пальцы кружили внизу, ласкали, посылая по телу короткие вспышки удовольствия. — Как же вы красивы, учитель, — голос Ло Бинхэ срывался. — Как же вы отзывчивы. Сейчас этот глупый ученик сделает вам очень, очень хорошо. И он скользнул по телу Шэнь Цзю вниз — тот приподнялся на локтях, чтобы посмотреть. Ло Бинхэ шире развел его ноги и нырнул головой между ними. Его язык прошелся по нежным складкам, и Шэнь Цзю, громко охнув, снова упал навзничь. Это было наслаждение, подобного которому он никогда не испытывал. Ему и в голову не приходило, что телесная любовь может быть и такой тоже — знания о том, что это может доставлять удовольствие, были всего лишь теорией. Язык Ло Бинхэ ласкал его, проникал внутрь, дразнил, пальцы скользили по бедрам Шэнь Цзю, по его животу, тянулись к груди, и все тело Шэнь Цзю изгибалось, подставляясь под ласки — он совершенно себя не контролировал. Одной рукой он вцепился Ло Бинхэ в волосы, второй гладил свою грудь, сжимал и теребил соски, а бедра его ходили ходуном, толкаясь навстречу Ло Бинхэ. Дыхание рвалось из горла со стонами и всхлипами, Шэнь Цзю то сжимал бедра, то разводил их как мог широко. Он бился где-то на самом краю удовольствия, и требовалось чуть-чуть, самая малость, чтобы соскользнуть вниз… — Пожалуйста… — выдохнул он, не вполне понимая, о чем просит. — Бинхэ, пожалуйста… Тот будто только этих слов и ждал. Язык его вжался в какую-то точку, от которой по телу Шэнь Цзю будто рассыпались горячие искры, пальцы скользнули внутрь — неглубоко, но Шэнь Цзю этого хватило. Закричав, он аркой выгнулся на постели, сминая в ладонях простыни. И упал, обмякнув, вздрагивая от пробегающих по телу отголосков наслаждения. Ло Бинхэ навис над ним, заглядывая в лицо, и Шэнь Цзю облизнулся, глядя на него. — Вам хорошо, учитель? — проворковал он. Шэнь Цзю кивнул — и в этот момент до него дошло, что пальцы Ло Бинхэ, пусть и неглубоко, но все еще у него внутри. Ло Бинхэ же, словно прочитав эту мысль у него на лице, сладко улыбнулся и толкнулся пальцами глубже. Шэнь Цзю застонал. Ощущение было такое, словно отошедшая волна наслаждения накатывает на него снова. Он широко развел ноги, и Ло Бинхэ коротко рассмеялся и приник к нему — губами к губам, грудью к груди. Его член притерся к внутренней стороне бедра Шэнь Цзю, и от этого ощущения Шэнь Цзю вдруг затрясло. Он снова выгнулся, хрипло вскрикивая, ощущая, как двигаются внутри, толкаются в него пальцы, как его накрывает горячими волнами удовольствия. Он начал кричать — длинно, высоко, запрокидывая голову, разметавшись под Ло Бинхэ. Тот что-то говорил — сорванно шептал ему в ухо, но Шэнь Цзю не мог разобрать ни слова. Он кончил с хриплым криком, выламывась так, что будь Ло Бинхэ чуть меньше и легче — скинул бы его с себя. Но Ло Бинхэ не остановился — он вытянул пальцы из Шэнь Цзю и закинул его ноги себе на талию. «Сейчас вставит», — мелькнула мысль, не породившая ни ужаса, ни отвращения, только восторженное предвкушение. Но Ло Бинхэ не стал вставлять — он притерся членом к промежности Шэнь Цинцю и принялся двигаться, вжимаясь в него. Огромный член терся о лобок и живот, и Шэнь Цзю снова затрясло от коротких, рваных вспышек удовольствия. В третий раз он кончил, когда Ло Бинхэ выплеснулся ему на промежность и живот, и они повалились на кровать, сплетясь в объятиях, мокрые от пота и семени. — Учитель так восхитительно хорош, — пробормотал Ло Бинхэ и принялся целовать его — в глаза, лоб, виски, щеки, губы. Его руки скользили по телу, размазывая семя, пот и смазку. Это должно было быть омерзительно, но Шэнь Цзю чувствовал только тяжелую, теплую усталость. Он только хотел поделиться с Ло Бинхэ той мыслью, что вряд ли сможет сам дойти до своей спальни, когда Ло Бинхэ, махнув рукой — лампы в комнате в тот же миг погасли, — натянул на них одеяло. — Вы же не против поспать со мной, учитель, — прошептал он Шэнь Цзю в ухо, послав по спине волну мурашек. Это вовсе не звучало как вопрос, так что он не стал отвечать. Ему было слишком хорошо, чтобы думать об унижении, приручении и тому подобных вещах. Он получил огромное удовольствие вместо дикой боли — и его это вполне устраивало. *** Ему снился дом Цю. Он знал, что это дом Цю, хотя коридоры казались слишком длинными и темными — он шел по ним быстро, словно что-то искал, а кто-то шел позади него, и Шэнь Цзю не смел оглянуться. Он заглядывал в комнаты, словно повинуясь неким приказам у себя в голове, но все они оказывались безжизненно пустыми. За последней дверью звучали голоса. Там кто-то стонал, вскрикивал, захлебываясь рыданиями. Еще он слышал влажные шлепки и хриплый смех. Кто-то что-то говорил — грубо, посмеиваясь. — Откройте дверь, — прошептал голос в ухо. Шэнь Цзю замотал головой, сжимая руки в кулаки. — Откройте. Возможно, нужна помощь. Он сжался, стиснул в кулак самого себя. Руки сами тянулись к двери — последовать приказу, открыть. Словно от этого станет легче. — Нельзя помочь, — прошептал он. — Слишком поздно. И он знал — внутренним чутьем знал, что тот, кто привел его сюда, не поможет. Он пришел не помогать, он пришел использовать. — Ты его не получишь, — прошипел он. *** Шэнь Цзю проснулся на рассвете, ощущая, как истаивают отголоски неприятного сна, и сам он выветривается из памяти. Спальню заливал серый свет, Ло Бинхэ спал, перекатившись на спину. Шэнь Цзю приподнялся, чтобы рассмотреть, но от этого движения покрывало сползло с него, и он снова увидел собственную грудь. Его передернуло. Привыкнет ли он когда-нибудь к этому зрелищу? Интересно было бы допытаться у Ло Бинхэ, зачем он все-таки сделал Шэнь Цзю женщиной. Хотел трахнуть, а на мужика не вставало? Впрочем, если так подумать, Шэнь Цзю не на что было жаловаться — во всяком случае, сейчас, после второй попытки умереть. Ло Бинхэ пока даже не попытался вставить в него свой безразмерный член. А все прочее женское тело принимало гораздо охотнее, чем когда-либо принимало его настоящее тело. Ведь если так подумать, он никогда в жизни своей не получал удовольствия в постели. В доме Цю были только унижения и боль. Сам к себе Шэнь Цзю сроду не прикасался. Посещая бордели, он даже не пытался использовать девочек по назначению — ему хватало их объятий и нежных колен, на которых так сладко было спать. Да у него даже не стояло никогда. А теперь и стоять нечему. Кровать находилась в нише, и чтобы выбраться, ему надо было перелезть через Ло Бинхэ. Шэнь Цзю аккуратно перекинул через него ногу, стараясь двигаться как можно осторожнее, чтобы не разбудить — но, конечно, ничего не получилось. Его поймали за талию, потянули вниз, и он оказался сидящим верхом на бедрах Ло Бинхэ. — Наверное, не стоит лелеять себя надеждой, что вы пытались до меня домогаться, да, учитель? — пробормотал демон, сверкая черными глазами из-под полуприкрытых век. — С вами рядом так хорошо спится, кстати. Что-то дернулось в сознании Шэнь Цзю, какое-то неприятное воспоминание — плохой сон? — но тут же испарилось. — Мне нужно идти, — произнес он негромко, и почему-то его женский голос прозвучал нежно. — Сестра Цинь ждет меня. Ло Бинхэ открыл глаза. — Ваньюэ? Зачем? — Сестра учит меня обращению с энергиями, — ответил Шэнь Цзю. — Это большая любезность с ее стороны, и мне бы не хотелось заставлять ее ждать. Отчего-то выражение лица Ло Бинхэ сделалось вдруг растерянным. Однако он послушно убрал руки, и Шэнь Цзю поднялся с кровати. Он весь был в засохшем семени. Отлично. — Я могу здесь где-нибудь помыться? Ло Бинхэ — он не сводил с Шэнь Цзю пристального взгляда — махнул рукой. — За той дверью купальня. Когда, отмывшись, Шэнь Цзю вернулся в спальню, Ло Бинхэ там уже не было. Он аккуратно оделся и собрал волосы. С утра его наряд казался особенно фривольным, но времени возвращаться к себе и переодеваться уже не было. Цинь Ваньюэ поджидала его в укромном уголке в саду. Шэнь Цзю опустился перед ней в легком поклоне. — Прошу прощения, что заставил ждать, сестра Цинь. — Не так уж долго я ждала, мастер Шэнь, — она тоже поклонилась и жестом предложила ему присесть рядом. — Как ваши упражнения? Он неопределенно повел плечами. — Не слишком хорошо. Но мне всегда было трудно управляться со своей энергией. Ничего удивительного. Она смотрела на него с нескрываемым любопытством. — Признаться, вы меня очень удивляете, мастер Шэнь, — вдруг сказала она, и он посмотрел на нее с недоумением. — Чем? — Я много о вас слышала, — она улыбнулась. — В том числе о вашем дурном нраве. Но пока не видела его проявлений. Он дернул плечом, не понимая, раздражает его это заявление или смущает. — Прости, сестра Цинь, но как ты себе представляешь проявления дурного нрава? Уверяю тебя, если ты побеседуешь на эту тему с твоим мужем, он расскажет тебе много интересного о моем нраве, что из прошлого, что из настоящего. — С нашим, — невозмутимо произнесла Цинь Ваньюэ, и Шэнь Цзю посмотрел на нее недоуменно. — Прости? — С нашим мужем, — повторила она. — Ты ведь теперь тоже… Шэнь Цзю перебил ее: — Мы с ним колени не преклоняли. Цинь Ваньюэ поджала губы, и с некоторым удивлением Шэнь Цзю увидел на ее лице неодобрение. — Это не очень хорошо со стороны братца Бинхэ. Я скажу ему. Шэнь Цзю не знал, плакать ему или смеяться. Она серьезно собралась выговаривать Ло Бинхэ за то, что он не женился честь по чести на человеке, которого он и взял в гарем только затем, чтобы мучить? Очень захотелось рассказать ей об этом, но Ло Бинхэ явно таких разговоров не одобрил бы. А сердить его было не в интересах Шэнь Цзю. — Между прочим, — добавила Цинь Ваньюэ, и глаза ее заблестели весельем, — вчерашний вечер немало расстроил многих сестер. — Чем? — удивился Шэнь Цзю. — Господин выбрал не их, — ответила Цинь Ваньюэ — голос ее подрагивал от сдерживаемого смеха. — Большинство из нас не слишком расстраивается по этому поводу, но сестра Цю и молодая госпожа дворца всякий раз очень злятся. И сестра Ша, конечно, но ее пока нет. — Но ты, я смотрю, не слишком огорчилась? — спросил Шэнь Цзю, поглядывая на нее. Она действительно выглядела довольной, и это удивляло. Разве она, подобно всем прочим девушкам из гарема, не влюблена в Ло Бинхэ по уши? Именно в этот момент ему бросилось в глаза темное пятно у нее на шее — не надо было смотреть дважды, чтобы понять его происхождение. К собственному изумлению, Шэнь Цзю ощутил, как лицо заливает краска. И тут же он сообразил, что его шея, наверное, сплошь покрыта подобными следами. И не только шея. Они встретились взглядами, и Цинь Ваньюэ тоже покраснела. Шэнь Цзю отвел глаза первым. — Я думаю, будет лучше, если мы приступим к медитации, — сказал он. *** Иногда Шэнь Цзю не мог не задумываться, что же было в Ло Бинхэ, что в свое время вызывало в нем такую лютую ненависть. Мальчишка, без сомнения, был во всем хорош, очень быстро совершенствовался, что не могло не вызывать зависти в Шэнь Цзю, которому приходилось карабкаться на вершину окольными путями в камнях и терниях. И все же — разве Ло Бинхэ был один? Мало ли было учеников, у которых все получалось в разы лучше, чем когда-то получалось у самого Шэнь Цзю? Взять хоть того же Мин Фаня. Но именно Ло Бинхэ он не выносил до зубовного скрежета, до того, что не мог на него взглянуть нормально. Потому что тот был такой удачливый, такой хорошенький и сладенький, такой приятный со всеми? Потому что от его восторженности перед учителем сводило зубы? Даже вспоминая об этом, Шэнь Цзю чувствовал, как сжимаются челюсти. Медитация снова прошла так себе. Какое там медитировать, если в голову сплошь лезут мысли о мелком поганце. Надо же было быть таким дураком, чтобы подсовывать ему неправильное руководство по медитации вместо того, чтобы просто тайком травануть мальчишку или столкнуть его в какое-нибудь ущелье. Хотя небось демоненок и оттуда бы вылез. Так или иначе, Шэнь Цзю был обречен. — Я все-таки поговорю с сестрой Лю, — решительно произнесла Цинь Ваньюэ, и Шэнь Цзю бросил на нее раздраженный взгляд. — О чем? — Чтобы она поучила вас, — просто ответила Цинь Ваньюэ. Шэнь Цзю фыркнул. — Твоя подружка хочет убить меня. Думаешь, она станет мне помогать? — Она хочет убить вас не просто так, а в поединке, — педантично уточнила Цинь Ваньюэ. — Я ее хорошо знаю, она не станет сражаться с тем, кто не может оказать ей достойного сопротивления. Так что, мастер Шэнь, она станет вас учить. Как раз потому, что хочет убить вас. Шэнь Цзю промолчал. Лю Минъянь, как и ее сумасшедший брат, принадлежала к числу благородных людей — как происхождением, так и духом. Ему это было не близко. Убей врага, пока он слаб, чтобы он не смог победить тебя, когда станет сильнее — вот что он думал. Глупая девчонка. Он пожал плечами и поднялся на ноги, чувствуя, как усиливается раздражение. — Что я должен сделать? Пойти к ней прямо сейчас и попросить? — О, нет, — она тоже встала. — Сперва я с ней поговорю. Мин-цзе, боюсь, иногда слишком вспыльчива, она может прикончить вас на месте и пожалеть об этом. Совершенно как ее брат, подумал Шэнь Цзю. Ему никогда не было жаль Лю Цингэ, но он неизменно сожалел о потере Лю Минъянь. В конце концов, он представлял, что такое потерять единственного близкого человека. — Могу я спросить, мастер Шэнь? — вдруг осторожно произнесла Цинь Ваньюэ, и Шэнь Цзю повернулся к ней, вскинув бровь. — Вы действительно убили Лю Цингэ? После паузы Шэнь Цзю ответил: — Я уже признался в этом преступлении. Не вижу необходимости делать это снова. Коротко вздохнув, Цинь Ваньюэ отвернулась, глядя на сад. — Что ж… Я поговорю с Мин-цзе. Шэнь Цзю открыл рот, чтобы поблагодарить ее и попрощаться — и спрятаться наконец в тиши своей комнаты, — но в этот момент на противоположном конце дорожки показались две фигуры. Не понадобилось и мгновения, чтобы узнать в них Ло Бинхэ и Нин Инъин. Девушка была одета в дорогу и что-то серьезно говорила Ло Бинхэ. У Шэнь Цзю сжалось сердце. Она же не рассказывает ему о письме? Ло Бинхэ слушал внимательно, сосредоточенно, слегка кивая время от времени. Потом он вскинул взгляд — их с Шэнь Цзю глаза встретились, — коротко усмехнулся и снова повернулся к Нин Инъин. Что-то ей сказал с улыбкой — с доброй, ласковой улыбкой хорошего парня, от которой Шэнь Цзю затрясло. Лживый демонический ублюдок. Нин Инъин просияла, развернулась и побежала прочь по дорожке. А Ло Бинхэ пошел навстречу Цинь Ваньюэ и Шэнь Цзю. Цинь Ваньюэ аж засияла, когда он подошел. Что бы она там ни говорила, она, конечно, тоже была влюблена в этого гаденыша. Шэнь Цзю еле удержался, чтобы не скривиться. — Вань-цзе, — он обнял ее за талию и притянул к себе, а она обвила руками его шею. Шэнь Цзю отвернулся. Совсем уже стыд потеряли. — А-Ло, — она легко поцеловала его в щеку. — Весь в делах с самого утра? Он легко передернул плечами. — Выслушал пару докладов, да отправил Инъин с поручением. Ничего особенно серьезного. А как дела у моих птичек? Ваньюэ серебристо рассмеялась. — Кое-кто лишился перышек, но это было вчера. Сестра Цю и молодая госпожа опять повздорили. Прости, повелитель, никак не могу устроить так, чтобы они жили в мире. Ло Бинхэ смешливо фыркнул. — Вот уж не думаю, что это возможно. Впрочем, — его глаза заблестели, — передай им, что я зову их ко мне сегодня вечером. — О, они будут счастливы, — Цинь Ваньюэ заулыбалась. — Передам. И снадобий от головной боли для тебя. — Ты так заботлива, — он провел рукой по ее волосам, привлекая ее ближе. Шэнь Цзю сжал ладонь в кулак под прикрытием рукава. Вот непременно им надо миловаться у него на глазах? — А как ваши занятия? — спросил вдруг Ло Бинхэ, и Цинь Ваньюэ вздрогнула и напряглась, метнув на Шэнь Цзю быстрый взгляд, словно только что вспомнила о его существовании. — Боюсь, я очень скверная наставница… — Вряд ли хуже, чем мастер Шэнь, — сверкнул зубами Ло Бинхэ. Шэнь Цзю сильно вздрогнул. Цинь Ваньюэ же вздохнула и отстранилась от своего мужа. — Я смотрю на ученика мастера Шэня и на то, чего он достиг. Вряд ли такое было бы возможно, если бы мастер Шэнь был скверным учителем. Несколько мгновений Ло Бинхэ смотрел на нее с таким выражением, что будь оно на другом, менее красивом лице — и Шэнь Цзю назвал бы его глупым. Но вот он собрался, быстро глянул на Шэнь Цзю, перевел взгляд на Цинь Ваньюэ. — Благодарю за науку, Вань-цзе. Теперь не могла бы ты оставить меня с мастером Шэнем наедине? Она, склонив голову, ушла, и Шэнь Цзю некоторое время ошарашенно смотрел ей вслед, все еще переваривая тот факт, что она за него вступилась. Но в следующее мгновение жесткая рука вцепилась ему в плечо и впечатала его спиной в каменную стену в нише возле дорожки. — Как интересно, учитель, — прошипел Ло Бинхэ, склоняясь над ним. — Смотрю, вы потихоньку обхаживаете мой гарем? Шэнь Цзю смотрел на него снизу вверх со спокойствием, которого на самом деле не чувствовал. — Сестричка Ваньюэ за вас заступается. Сестричка Инъин бегает по вашим поручениям, — Ло Бинхэ хищно, зубасто улыбнулся, а у Шэнь Цзю сжалось сердце. Эта дурочка все-таки рассказала ему! Ло Бинхэ рассмеялся над выражением его лица. — Да, учитель, боюсь, малышка Инъин выдала вас. Какое, однако, трогательное письмо вы написали вашему дорогому брату. Я едва не расплакался, пока читал. Издевка в его голосе резала больнее ножа. Шэнь Цзю сжался, втискивая себя в холодную стену, сминая подол платья в холодеющих ладонях. К горлу подступил комок. Он отвел взгляд от лица Ло Бинхэ, стараясь смотреть поверх его плеча. — Не переживайте так, учитель, — Ло Бинхэ придвинулся ближе. — Я позволил ей доставить письмо. Потому что я более чем уверен — ваш драгоценный Юэ Цинъюань не поступит так, как вы его просите. Он примчится за вами. Возможно, даже во главе вооруженной армии, раз ему не позволяют миром повидаться с вами. Я, конечно, обещал вам, но что мне делать, если он первый нападет на меня? Я вынужден буду защищаться. — Я тебе горло перегрызу, — прошипел Шэнь Цзю, вскидывая голову. — Только тронь его, ублюдок, и я тебя прикончу! Ло Бинхэ шагнул ближе — теперь он практически вжимал Шэнь Цзю в стену. — Вы не сможете, учитель, — прошелестел он. — У вас не получится. Шэнь Цзю оскалился ему в лицо, будто загнанная в угол крыса — именно так он себя ощущал. И как той крысе, Ло Бинхэ мог легко, одним ударом ноги сломать ему хребет. И его смерть никак не гарантирует, что Юэ Цинъюань будет жить. — Чего ты хочешь? — спросил Шэнь Цзю. Сколько раз он уже задавал Ло Бинхэ этот вопрос, а ответа все не было и не было. В самом деле, чего ему еще хотеть? Он пытал Шэнь Цзю. Унижал. Насиловал. Он добился того, что Шэнь Цзю добровольно лег в его постель. Чего ему еще нужно? Как еще Шэнь Цзю должен перед ним вывернуться? — Я хочу, — Ло Бинхэ нависал над ним, и это было странно. Когда-то Шэнь Цзю был выше его. Потом выше стал Ло Бинхэ, но ненамного. Теперь же он возвышался над Шэнь Цзю почти на голову. — Я хочу, учитель, чтобы сегодня вечером вы пришли ко мне в спальню. Шэнь Цзю вскинул на него удивленный взгляд. — Ты же пригласил молодую госпожу и Хайтан… о, — он осекся. — Ты хочешь, чтобы я и Хайтан?.. — Так далеко мои фантазии не заходят, учитель, — Ло Бинхэ сладко улыбнулся. — И потом, это было бы издевательством над сестрицей Хайтан, а я не издеваюсь над моими милыми женами. Вы — редкое исключение. — Я тебе не жена, — выплюнул Шэнь Цзю. Улыбка с губ Ло Бинхэ никуда не делась, но взгляд стал холодным. — Верно. Вы моя рабыня. И потому я делаю с вами что хочу. Приходите сегодня вечером ко мне, учитель. Считайте это приказом. Шэнь Цзю согнул спину в поклоне. — Как повелитель хочет, чтобы эта ничтожная оделась? Он не видел лица Ло Бинхэ, но всей шкурой чувствовал его злость. — Так, чтобы было легко раздеть, — отрубил демон и, резко развернувшись, так, что его рукава хлестнули Шэнь Цзю по лицу, ушел прочь. Шэнь Цзю выдохнул, привалившись к стене. — Да ты любые тряпки можешь попросту сорвать, — пробормотал он. До вечера было далеко, и Шэнь Цзю вернулся в свои покои. Там он бережно вынул из сундуков одежды, чтобы подобрать то, что могло бы подойти для вечера. Чтобы выполнить распоряжение Ло Бинхэ в точности, ему следовало бы пойти в одном только нижнем халате, а этого Шэнь Цзю не намерен был делать. Он выбрал наряд ярких цветов и разложил его на кровати. Потом долго копался в шкатулке, подбирая к нему украшения. Наконец, когда все было готово, он задумчиво посмотрел на косметику, что оставила ему Нин Инъин, но решил, что не будет рисковать и пытаться разрисовать лицо самостоятельно. До времени, назначенного Ло Бинхэ, ему следовало успеть искупаться, умастить кожу и волосы. Потом он оденется, сделает красивую прическу, вплетет в нее драгоценные украшения, которые оставил ему господин. Чего, интересно, будет хотеть от них троих Ло Бинхэ? Наверняка начнет с приятного светского вечера, вероятно, с посиделок за чаем. Чай подавать велит, конечно же, ему. Следовало бы потренироваться. Шэнь Цзю, конечно, может заварить и подать чай хоть во сне, но как хозяин пика, не как рабыня. Ему надо научиться держать глаза опущенными, а голову склоненной. Не научиться. Вспомнить. По звонку в колокольчик прибежала служанка, и Шэнь Цзю велел ей приготовить жаровню и воды. Пока она бегала, он выбрал чай — белый, с тонким сладковатым запахом. Надо будет захватить с собой, для вечера это будет идеально. В его покоях нашлось несколько чайных наборов — достаточно простых, но дорогой и искусной работы, и некоторое время Шэнь Цзю смотрел на них, выбирая и попутно размышляя, насколько же хорошо бывший ученик знает его вкусы. Если бы Шэнь Цзю сам выбирал себе посуду, он выбрал бы похожую. Когда вода была готова, он заварил чай. Он не ошибся — вкус был изящный, тонкий, настраивал на долгую беседу и дарил душевное спокойствие. Должен был дарить, во всяком случае. Что-то такое Шэнь Цзю мог бы пить у себя дома, на Тихом пике. Может быть, пригласив в гости главу ордена. В какой-нибудь другой жизни, в которой они разговаривают друг с другом. Его внезапно скрутило в жестоком приступе отчаяния и злости, и, не владея собой, Шэнь Цзю швырнул чашку в стену. А потом, вскочив на ноги, запустил вслед за ней и весь чайный столик. О, как бы он хотел, чтобы это была голова ненавистного Ло Бинхэ! Разбить бы ее, увидеть кровь, бегущую по лицу. Горько рассмеявшись, Шэнь Цзю опустился на пол и прижал ладони к лицу. Он может сколько угодно ненавидеть Ло Бинхэ, но факт остается фактом — Шэнь Цзю сам, своими руками создал это чудовище, точно так же, как когда-то старик Цю и его сын создали чудовище из Шэнь Цзю. И лучшее, что может сделать Шэнь Цзю сейчас, — это угождать монстру. И тогда унижение останется самым страшным наказанием. Шэнь Цзю испытывал его прежде в своей жизни точно так же, как и боль, и если выбирать между унижением и болью, он выберет первое. И жизнь. Он выберет жить, какой бы ни была его жизнь, потому что пока он жив, он может защитить Юэ Цинъюаня и Двенадцать пиков от Ло Бинхэ. Какой бы призрачной, ничтожной не была его власть над Ло Бинхэ — она все же была, он чувствовал ее, ощущал в своей руке этот невидимый поводок. Ло Бинхэ чего-то хочет от него. И пока Шэнь Цзю по своей воле угождает ему, пока они оба нащупывают это нечто, чего так жаждет Повелитель демонов — до тех пор орден и его глава остаются в безопасности. Если только Юэ Цинъюань не сотворит никакой глупости. Шэнь Цзю зажмурился до слез. Какое-то время спустя он наконец нашел в себе силы подняться на ноги. Оказалось, что наряд, который он приготовил, пострадал от расплескавшегося чая и разлетевшихся осколоков. Шэнь Цзю позвал слуг и приказал убрать, а сам направился в купальню. К вечеру он был готов. Волосы были аккуратно расчесаны, уложены и украшены драгоценностями. Платье облекало стройную фигуру, подчеркивало грудь и открывало шею. Шэнь Цзю нашел свое отражение удовлетворительным и вышел из комнаты. В той гостиной, где гарем приветствовал вернувшихся Ло Бинхэ и Лю Минъянь, сейчас никого не было. Шэнь Цзю прошел через залу в дверь, в которую в тот вечер провел его Ло Бинхэ, и оказался в спальне, едва освещенной светильниками под красными драпировками. Алые отсветы ложились на грудь Ло Бинхэ в распахнутом вороте халата и на руки Цю Хайтан и молодой госпожи; в тот момент, когда Шэнь Цзю вошел, первая держала чашу с вином, поднося ее Ло Бинхэ, а вторая кормила его с рук виноградом. Шэнь Цзю остановился в дверях и низко склонился. — Повелитель, — проговорил он. — Сестры. Взгляд Ло Бинхэ сразу же сделался напряженным, острым, но движения его, когда он поманил Шэнь Цзю к себе, были все теми же — плавными и ленивыми. — Идите к нам, учитель. Цю Хайтан, только что смеявшаяся над чем-то, моментально побледнела, ноздри ее задрожали. — А-Ло, почему этот человек здесь? — Потому что я его пригласил, разумеется, сестрица Хайтан, — отозвался Ло Бинхэ своим тошнотворно ласковым тоном. — Учитель теперь живет вместе с нами. Мне кажется, наступил тот момент, когда вы можете помириться. — Помириться? — выплюнула Цю Хайтан. — С ним?! Он убил всю мою семью! — И это ужасно, — подхватил Ло Бинхэ очень серьезным тоном. — Но, драгоценная сестрица, возможно, у него были какие-то причины? Неужели же возможно, чтобы Шэнь Цинцю, который стал впоследствии бессмертным совершенствующимся, наставником и хозяином одного из двенадцати пиков, поступил так ужасно безо всякой причины? Шэнь Цзю замер перед ними, спрятав руки в широкие рукава — пальцы его подрагивали, и он не хотел, чтобы это увидели. Чего Ло Бинхэ добивается? Хочет узнать правду о том, что произошло? Плавным выверенным движением он опустился на колени, а потом, не теряя грациозности, склонился низко-низко и коснулся лбом пола. — Молодая госпожа Цю, — прошелестел он, и в наступившей тишине голос его был слышен очень хорошо. — Позволь этому ничтожному принести нижайшие извинения за горе, которое он тебе причинил. О прощении он не смеет и просить… Цю Хайтан судорожно всхлипнула, и на мгновение Шэнь Цзю стало стыдно. Он не чувствовал ни малейшего раскаяния за то, что убил ее родичей. Ни разу ничего похожего не шевельнулось в его душе за всю его жизнь — он бы убил их еще раз, и столько раз, сколько бы потребовалось. В конце концов, она даже не осталась одна — у нее были все ее служанки, да и имущество, которое не сгорело в огне, досталось ей по наследству. А теперь она вообще выскочила замуж за Повелителя демонов. В чем он перед ней виноват? Но ей был нужен этот цирк, что ж, не в положении Шэнь Цзю спорить. А Ло Бинхэ пусть смотрит и думает, что ему с этим делать. — Почему?! — в голосе Цю Хайтан звучали гнев и слезы. — За что ты поступил так с ними? Со мной? Разве мы не были добры к тебе? Мой отец хотел, чтобы мы с тобой поженились, хотел взять тебя в семью! Как ты мог?! И тогда, и до сих пор Шэнь Цзю задавался вопросом, почему старик Цю так хотел женить его на своей дочке. И действительно ли это было желание старика, или того хотел Цю Цзяньло, этот больной ублюдок? Шэнь Цзю был уверен, что выродок хотел трахать свою сестру, но она была девицей на выданье и любимой доченькой своего отца. Старик бы не оценил. Может, Цю Цзяньло хотел, чтобы сестра осталась в семье, чтобы у нее был муж, чтобы никто не задавал вопросов. И внушил отцу, который к тому моменту был уже плох, что приемыш Шэнь Цзю — идеальная партия. Кто его знает… Шэнь Цзю так никогда и не получил ответа на этот вопрос. Но зато он знал, что ответить Цю Хайтан. У него было полно времени, чтобы приготовить легенду. — Мною овладело безумие, — произнес он. Едва только он это сказал, как Ло Бинхэ взял его за подбородок, приподнимая голову. — Безумие? — переспросил он. — Что учитель имеет в виду? Он едва мог скрыть жадность в своем голосе — даже обе девицы посмотрели на него изумленно. Шэнь Цзю, смиренно сложив руки на коленях, ответил: — У меня всегда были заклинательские способности, которые я мечтал развивать. Однако я не мог этого делать в семье Цю, потому что никто из них заклинателем не был. Я был очень благодарен людям, давшим мне кров и пищу, но душа моя рвалась выше. И вот появился человек, который назвался заклинателем и явился к господину Цю с предложением выкупить меня. Но господин Цю отказался. Цю Хайтан смотрела на него с изумлением, но гнев из ее глаз потихоньку уходил. Она всегда была доброй. Доброй и глупой. — Отказался? Почему бы мой отец отказался от такого предложения? Он всегда был добр к тебе! — Да, моя госпожа, — Шэнь Цзю снова склонился перед ней со всем смирением, которое мог изобразить. — Ты абсолютно права. Господин Цю был добр ко мне, и в тот момент, когда он отказывался продать меня заезжему заклинателю, он тоже был добр ко мне. Только я об этом не знал. Я не знал, что человек, который хотел выкупить меня, хоть и был заклинателем, но практиковал темный путь и был жестоким убийцей. Но господин Цю, щадя меня, не рассказал об этом. Я же был молод и глуп, я пришел в ярость. По ночам я начал сбегать к этому человеку, чтобы учиться у него втайне от всех, и да, он учил меня, только я тогда не знал, к каким ужасным последствиям приведут его уроки. И попутно он вливал мне в душу ненависть к добрым людям, что приютили меня. И таким образом он довел меня до искажения ци. И когда это случилось, я потерял над собой контроль и убил всех, кто находился в доме, а потом сжег дом. Цю Хайтан расплакалась. Ло Бинхэ обнял ее, притянул к себе, и она спрятала голову на его плече. Молодая госпожа смотрела на эту сцену злым взглядом, но вмешиваться не осмеливалась. Поверх плеча Цю Хайтан Ло Бинхэ посмотрел на Шэнь Цзю. Что-то вроде одобрительной усмешки мелькнуло на его губах — демоненыш, очевидно, не поверил ни единому слову, но история его позабавила. — Ну, не плачь, милая, — он мягко отстранил от себя Цю Хайтан и поцеловал ее в уголок рта. — Видишь? Что я тебе говорил? У учителя не могло быть злого умысла против твоей семьи. Она заплакала еще горше, и тогда он принялся целовать ее губы, мягко перешел на шею, на плечи. Шэнь Цзю смотрел на это, едва удерживая лицо. Молодая же госпожа явно оставаться зрителем не собиралась — она придвинулась ближе, обняла Ло Бинхэ со спины и прижалась губами к его плечу. О небеса, они что, собираются устроить любовную сцену прямо перед ним? Шэнь Цзю захотелось немедленно встать и уйти. Но Ло Бинхэ поймал его взгляд, и в глазах его было предостережение. Нет, Шэнь Цзю явно пригласили сюда, чтобы он смотрел. Непонятно только, чего добивается этим проклятый демон. Он же не рассчитывает, что Шэнь Цзю будет завидовать этим девицам? Ло Бинхэ тем временем аккуратно стаскивал платье с плеч Цю Хайтан. Она извивалась под его руками, пытаясь приникнуть к нему плотнее. Молодая госпожа разделась сама — обе девицы словно начисто забыли, что Шэнь Цзю тоже здесь. Он смотрел, как Ло Бинхэ ласкает то одну, то другую, обцеловывает их шеи, плечи, груди, и странное раздражение зарождалось в груди. Девицы изгибались в его руках, словно их тела были сделаны из мягкой глины, стонали громко и сладко, и Шэнь Цзю не мог отделаться от ощущения, что они делают это напоказ. Не мог же Ло Бинхэ быть настолько хорош как любовник, чтобы женщины сходили с ума в его руках еще до того, как он, собственно, к чему-то приступит? Цю Хайтан уж точно была слишком скромницей для такого. Шэнь Цзю помнил, как сам впервые прикоснулся к ней как любовник. Он не особенно хотел этого — он вообще не хотел касаться людей, тем более предаваться с ними весенним радостям, спасибо, ему этих радостей и так хватало. Но Цю Хайтан так отчетливо хотела попробовать телесной любви, что ему было просто некуда деваться. Он лег с ней в постель и, наверное, потерпел бы сокрушительное фиаско, если бы не знал к тому моменту, что ублажить можно не только членом, но и ртом, и руками. Ему удалось довести Цю Хайтан до пика наслаждения — но у него самого даже не встало. Но и тогда она не извивалась в его руках такой змеей, как сейчас под прикосновениями Ло Бинхэ. Что, у них с молодой госпожой соревнование, кто сильнее изогнется? Пока Цю Хайтан стонала под руками Ло Бинхэ, та, отставив задницу, будто течная кошка, терлась грудями о его огромный ствол. Неужели им действительно нравится, когда он запихивает в них эту штуку? Да в кого такое вообще влезет без травм? — Ох, Бин-гэ, — застонала молодая госпожа и сползла ниже, позволяя огромному члену проехаться по ее щеке, оставляя на нем след смазки, — я так хочу тебя… пожалуйста, возьми меня. Цю Хайтан, словно только этого и ждала, перекинула ногу через бедро Ло Бинхэ и притерлась к его ноге. — А-Ло, — ее голос звучал ничуть не менее развратно, — ты такой горячий… пожалуйста, возьми меня… Ло Бинхэ обнял их обеих, притягивая ближе к себе, его правая рука сунулась между ног молодой госпожи, и та застонала. В этот момент Шэнь Цзю поймал взгляд демона — тот смотрел странно, как-то рассеянно, словно пребывал не здесь; но когда они встретились взглядами, в глубине черных глаз полыхнуло пламя. — Как же мне выбрать между вами, — голос его звучал вкрадчиво, будто мед в уши лил, и Шэнь Цзю подумалось, не случалось ли ему доводить своих девиц до пика одними только словами. — Будет нечестно, если я дам одной меньше, чем другой. Что, если мы сделаем так… И он что-то сделал левой рукой, отчего молодая госпожа застонала в голос и выгнулась, широко расставив ноги. В тот же момент Ло Бинхэ сунул правую руку между ног Цю Хайтан, и она тоже заскулила от восторга. — Однако, — Ло Бинхэ смотрел на Шэнь Цзю, — я сам остаюсь без внимания. Учитель, не хотите это исправить? Девицы стонали так развратно и громко, словно пытались перекричать друг друга. Это должно было бы заводить, но удивительным образом только раздражало. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спокойно спросил Шэнь Цзю, глядя Ло Бинхэ в глаза. Тот широко, плотоядно улыбнулся. — Разве вам не интересно попробовать на вкус, учитель? Шэнь Цзю было не интересно, но он знал, что так отвечать нельзя. Он, не вставая с колен, переместился ближе, наклонился над пахом Ло Бинхэ, провел языком по члену. Вкус и запах не были неприятными, и все равно горло сжал предрвотный спазм. Глубоко вздохнув, Шэнь Цзю заставил себя расслабиться. У Ло Бинхэ заняты руки, а значит, он сможет отстраниться в любой момент. Никто не будет его удерживать. Разомкнув губы, он позволил головке члена скользнуть между ними, и дальше, глубже в рот. Челюсть немедленно заломило — слишком широко пришлось открыть. Шэнь Цзю обхватил пальцами ствол, второй рукой огладил яйца, и Ло Бинхэ над его головой коротко шумно выдохнул. Девицы продолжали истошно стонать, словно испытывали невероятное райское наслаждение, и Шэнь Цзю постарался отрешиться от этих звуков и раздражения, которые они вызывали. Член Ло Бинхэ заполнял его рот, приходилось ухищряться, чтобы просто дышать. Шэнь Цзю начал аккуратно двигать головой, помогая себе руками. Только бы Ло Бинхэ не толкнулся слишком глубоко — Шэнь Цзю не был уверен, что сможет сдержать рвотный позыв. Демон, однако, вел себя на удивление прилично. Он продолжал ублажать своих девиц и едва заметно толкался бедрами вверх, явно сдерживая себя. Шэнь Цзю ласкал его со всем умением, вколоченным в него в доме Цю, — наверное, если бы он не попал в орден, смог бы сделать неплохую карьеру в веселом доме. Цю его многому научили. Кто же знал, что однажды их наука пригодится, чтобы ублажать Повелителя демонов. Стоны девиц меж тем сделались громче и чаще, переходя в пронзительные крики, словно их там убивали. Член во рту Шэнь Цзю запульсировал, и он активнее заработал языком и губами, желая, чтобы все это быстрее кончилось. Когда демон выплеснулся ему в рот, Шэнь Цзю не отстранился. Он принял все до последней капли и проглотил, хотя ему снова пришлось изрядно побороться с собой, чтобы сдержать рвоту. Но и это было в его жизни не в первый раз. Ло Бинхэ хотя бы не пренебрегал ежедневным мытьем, да и само его семя оказалось не особенно плохим на вкус. Шэнь Цзю поднял голову. Цю Хайтан и молодая госпожа повисли на Ло Бинхэ, словно были совсем без сил. Сам же повелитель демонов, осоловело моргая, не сводил взгляда с Шэнь Цзю. — Благодарю вас, мои любимые, — произнес он наконец. Обе девицы приникли к нему, томно улыбаясь, и он поцеловал сначала одну, потом вторую. — Теперь возвращайтесь к себе в покои… — Но, Бин-гэ, — надула губки молодая госпожа, — разве я не могу остаться с тобой? — Я тоже хочу остаться, А-Ло, — тут же заныла Цю Хайтан. С некоторым удовольствием Шэнь Цзю увидел, как едва заметная гримаса раздражения скользнула по лицу Ло Бинхэ. — У меня еще есть дела, мои дорогие, — ответил он, на мгновение прижав обеих к себе. — Так что вам лучше вернуться в свои покои. В голосе его, хоть и мягком, прозвучала тем не менее отчетливая сталь. Девицам ничего другого не оставалось, как одеться — с многочисленными жалобами, намеками на то, что вечер был слишком коротким, и настойчивыми просьбами позвать их завтра, и послезавтра, и на третий день — и уйти. Шэнь Цзю же не двинулся с места. Он подозревал, что к нему распоряжение Ло Бинхэ не относится — и оказался совершенно прав. Чего он не ожидал, так это того, что когда за молодыми женщинами закроется дверь, Ло Бинхэ с коротким стоном прижмет пальцы к виску. — Там, перед зеркалом, бальзам, — отрывисто проговорил он, махнув рукой. — Возьми. Шэнь Цзю взял с подзеркального столика баночку с мазью, от которой пахло свежо и резко, так, что начинали слезиться глаза, и вернулся к кровати. Здесь он, не задавая лишних вопросов, нанес мазь на виски Ло Бинхэ, на шею сзади и на точки на загривке, где мышцы были особенно жесткими и зажатыми. Закончив, он вернул мазь на место и ополоснул руки. Ло Бинхэ следил за ним медленным, тяжелым взглядом. — В том, что вы сказали Цю Хайтан, было хоть слово правды? Шэнь Цзю повел плечами. — Почти все. — Кроме того, что семья Цю была добра к вам, — в голосе Ло Бинхэ не было вопроса. Шэнь Цзю снова пожал плечами. — Они были добры ко мне. Они кормили меня, поили, дали мне кров и одежду. Ло Бинхэ вдруг схватил его за руку и дернул на себя. Не устояв на ногах, Шэнь Цзю неловко повалился ему на колени, и его тут же обхватили за талию и прижали к обнаженному горячему телу. — Почему вы не хотите мне довериться, учитель? — руки принялись нетерпеливо развязывать на Шэнь Цзю пояс. — Я же все равно узнаю. Почему бы просто не рассказать мне? — Нечего рассказывать, — отозвался Шэнь Цзю, пытаясь расслабиться в чужих руках. К горлу подкатила паника. Происходящее слишком напоминало то, что у них было в начале, в той ужасной комнате. На мгновение в голове мелькнуло — надо начать просить, может, даже расплакаться, лишь бы Ло Бинхэ был нежен с ним, как предыдущей ночью… Шэнь Цзю стиснул челюсти и едва не прикусил язык, когда Ло Бинхэ сдернул с него халаты и толкнул его лицом вперед, на четвереньки, задирая его бедра вверх. Он снова был груб и жесток. Шэнь Цзю вжался лицом в постель, давя судорожные вздохи. Ло Бинхэ навалился сзади, его член проехался между ног Шэнь Цзю — еще не вполне готовый, но уже твердеющий. — Боитесь, учитель? Длинные пальцы вплелись в волосы, вынимая из них украшения. Он вполне мог снова бросить Шэнь Цзю в какую-то каморку вроде той, без одежды, без возможности смыть с себя следы соития, без еды и воды. Шэнь Цзю затрясло, горло сжалось. Он попытался ответить, попытался что-то сказать, просить, умолять — но изо рта вырвался только жалобный хриплый не то скулеж, не то стон. В тот же момент, к его изумлению, Ло Бинхэ отстранился. Шэнь Цзю перевернулся и как мог быстро отполз подальше от него, к спинке кровати. Ло Бинхэ смотрел на него исподлобья, с каким-то непонятным выражением лица, очень похожим на растерянность. — Учитель? — Пожалуйста… — Шэнь Цзю попытался заговорить и понял, что у него стучат зубы. Он не мог нормально произносить слова. — Ло Бинхэ… — Что… — брови Ло Бинхэ съехались на переносице, между ними пролегла складка. — Учитель… что с вами? Я не собирался делать ничего плохого. Шэнь Цзю не ответил. Между ним и горячим взглядом Ло Бинхэ не было ничего, кроме его собственных волос, и он попытался прикрыться ими, как мог. Ло Бинхэ глубоко, тяжело вздохнул и поднялся с кровати. — Прошу прощения, этот ученик проявил излишний напор и неуважение к учителю. Если учителю угодно, он может вернуться в свои покои. Или остаться в моей постели. Клянусь, мы будем только спать, если, конечно, сам учитель не захочет чего-то еще. Соблазн вскочить, собрать свои вещи и сбежать был огромен. Но, возможно, это окончательно разозлит Ло Бинхэ. И тогда Шэнь Цзю и в самом деле окажется в той комнате. Он глубоко вдохнул и выдохнул. — Я останусь, — произнес он, когда понял, что горло его слушается. — Я буду спать с тобой. Только, пожалуйста… Он не смог договорить: горло снова сжало спазмом. В глазах Ло Бинхэ вновь мелькнуло это странное — растерянность? неужели? — и он кивнул. — Разумеется, учитель. Я же сказал — я вас не трону. Этой ночью Шэнь Цзю снилась та самая комната, где Ло Бинхэ насиловал его. Он ждал, обнаженный, беспомощный, брошенный поперек кровати, как сломанная кукла. Он ждал, и дверь открылась, но вошел не Ло Бинхэ — это был Цю Цзяньло. Он шагнул к кровати, в глазах его горело предвкушение. — Нет, — произнес Шэнь Цзю. — Нет, ты этого не увидишь. И его выбросило в другой сон. Это снова был особняк Цю, длинные коридоры, которых там на самом деле не существовало. Из-за одной из дверей доносились тихие всхлипы, и Шэнь Цзю бездумно толкнул ее — на этот раз по своей воле, никто его не уговаривал. За дверью на полу сидел маленький мальчик. Он поднял голову — лицо его распухло от синяков и слез. — Я не могу пойти с вами, — прошептал он, глядя Шэнь Цзю в глаза. — Я обещал Ци-гэ, что дождусь его возвращения.