Your broken eyes like broken soul

Ночная полутьма кухни обволакивает сознание мягким пологом и немного притупляет глухую боль в голове. Укутанный этим мраком, Сяо Синчэнь сидит за столом и безуспешно пытается согреть холодные, трясущиеся руки о едва теплые бока чашки. Почти бессмысленный взгляд устремлен куда-то сквозь реальность. Пальцы так сильно дрожат, что поверхность зеленого чая идет легкой рябью. Ему дурно. Это емкое слово сейчас наилучшим образом описывает состояние, в котором он пребывает. Синчэнь плохо помнит, как добрался до дома. Кажется, кто-то из охраны по кивку одного из братьев Цзян усадил его в такси, а потом он уже стоял у двери своей квартиры и не мог попасть ключами в замок. Сейчас, посреди этой сумасшедшей ночи, ему хочется только одного: отключиться от всего мира и стереть из памяти события минувшего вечера. Но он не может. Не думать не получается. В голове плавает вязкая, еще теплая, как свежая кровь, вся та боль, что ему вернули. Боль носит имя. И у обессиленного, опустошенного внезапным откровением Синчэня не выходит выбраться из тягучей пучины воспоминаний. Не удается отделить себя от того, кем он был в прошлом. Эта извращённая месть растоптала его, уничтожила до основания. Сколько нужно нести в душе ненависти, чтобы так долго и кропотливо вершить настолько грандиозный обман? «Тебе не следовало ввязываться в чужие препирательства. Кто прав, а кто нет, сколько добра, сколько зла, разве может посторонний разобраться во всем?» Синчэню хочется бесконечно долго оплакивать свою потерянную семью, которой у него, как оказалось, никогда не было. А было только чёрное сердце рядом, упивающееся чужими страданиями, для которого не существовало ничего святого, кроме желания потешить собственное самолюбие. Синчэнь ненавидит затмившие тогда его разум слабость, глупость и наивность, ставшие причиной всему. «Сяо Синчэнь, вот именно поэтому я и ненавижу тебя. Больше всего мне противны люди, подобные тебе, хвастающиеся своей праведностью, возвышенностью и чистотой. Дураки, считающие, что одни лишь их добрые дела делают этот мир лучше! Глупые, наивные дураки!» Вина за отнятые им жизни сбивает дыхание, накрывает почти целиком. Вина за смерть друга. От этой мысли взгляд чуть проясняется. «Точно, Цзычэнь. Еще не вернулся. И хорошо.» Как бы он объяснил свое нынешнее состояние, скрыть которое вряд ли бы удалось, у него нет ни малейшего представления. Таблетка от головной боли не помогает, внутри все колотит, каждый нерв натянут. Синчэнь подносит чашку к пересохшим губам и делает глоток. Чай уже холодный. Ромашка отдает привкусом горькой полевой травы. Ему нужно хоть как-то уложить все это у себя в голове. Разобраться, как жить дальше с этим размалывающим грузом. И он пытается: дотошно перебирает в памяти все самые ужасные, гнетущие воспоминания, в которых нет ни намека на свет. Они наполнены лишь звуками издевательского, но уже узнаваемого голоса, запахом крови, темнотой и маниакальным смехом. Все, что было ему дорого в один разоблачающий миг обратилось прахом и оказалось ложью. Он потерял того, с кем бок о бок провел три почти беззаботных года. Он потерял того, кого никогда не существовало. «Сяо Синчэнь, у тебя ничего не вышло! Ты разбит в пух и прах! И это только твоя вина — ты сам напросился!» Синчэнь помнит ту безысходность и невероятное чувство отчаяния, с которым полоснул себя мечом по шее. И почему-то остаткам его жалкой сущности, пребывающей на границе миров, тогда казалось, что кто-то зовёт его во мраке. Новый Сюэ Ян говорит ему: «Не могу. Если отпущу, ты сбежишь». Говорит: «Я помню давно». Говорит: «И что ты сделаешь? Отомстишь мне? Убьешь меня?» Сюэ Ян здесь. Сюэ Ян зачем-то навязал ему свое общество и заставил все вспомнить. Неужели давняя ненависть настолько сильна и прошла свой путь аж до нынешнего перерождения только для того, чтобы он снова смог развлечься? Чтобы опять ввергнуть свою бывшую игрушку в эту обреченность? «Было забавно?» «Забавно. А как же иначе». Синчэнь не понимает. Мысли слишком сумбурны и разрозненны. Он тяжело выдыхает и запускает пальцы в длинные волосы, гладкие смоляные пряди скользят сквозь них шелком. Голова опускается на сложенные руки. Но больше всего уставший мозг удивляет другое: Сюэ Ян определенно опасен, учитывая его прошлую сущность. Но по неизвестным причинам, он сейчас находится рядом с Вэй Усянем. А Синчэнь помнил того верным, справедливым и благородным. Тем, кто не мог пригреть на груди эту змею, которая способна провести и предать кого угодно. Эти фрагменты никак не могут встать на свои места в его голове. Ему нужно подумать. Ему нужно понять. Ему нужно узнать. Через два бесконечных рабочих дня, полных рутины и попыток привести выпотрошенную душу в подобие порядка, Синчэнь наконец-то чувствует, что хоть немного пришел в себя и смог восстановить внутреннее равновесие. Через два самых долгих в его жизни дня он наконец-то находит в себе силы, и, решившись, стоит на пороге «Пристани».

***

Полупустой в дневное время клуб умиротворяет спокойной атмосферой, навеянной тихой ненавязчивой музыкой и мягким приглушенным светом. Это единственное, что сейчас не позволяет Вэй Ину окончательно чокнуться. Он в расстройстве чувств сидит за своей стойкой и перебирает, кажется, бесконечную документацию. Ему хочется заорать и порвать все договоры и сметы в клочья. Сжечь их в адских печах. Ненависть к этим сраным бумажкам поглощает его, но иногда, к превеликому сожалению, всё же приходится иметь с ними дело. Вэй Ина радует только одно: сегодня вечером они наконец-то хорошенько оторвутся. Он сначала предвкушающе улыбается, подумав об утробном реве множества моторов, но потом все же с мученическим стоном роняет голову на стойку, прикрываясь ненавистными листами. Сначала нужно разобраться с этим дерьмом. Вэй Ин поднимает взгляд и несколько минут гипнотизирует ровные строчки перед глазами в итоге решая, что начальник из него или хрен собачий, и надо доделать. В поисках заряда свежих сил он тянется за спасительным кофе, окидывая страдальческим взглядом зал, и рука замирает на полпути к чашке. Кажется, документы подождут. Вэй Ин машет персоналу, чтобы не останавливали, и внимательно смотрит на человека, направляющегося в его сторону. Собственно, он ожидал чего-то подобного. Это место единственное, где можно получить хоть какие-то ответы. — Здравствуй, шишу. Так и знал, что ты придешь, — раздается приветствие, а в голосе слышится легкая улыбка. — Присаживайся. Сяо Синчэнь осторожно опускается на высокий стул. В его красивых глазах проглядывает легкая нервозность. — Не переживай, его здесь нет, — сразу успокаивающе выдает Вэй Ин, выставляя вперёд руку и задумчиво тянет: — Носится где-то по работе, вроде бы… Ненормированный график… Ты пришел поговорить? — получив утвердительный кивок, он опирается подбородком на сложенные руки. — Знаю, ты скорее всего не горел желанием сюда возвращаться, но ведь нужно прояснить ситуацию, правда? — в чуть смягчившемся взгляде читается согласие и какая-то обреченность, покорность судьбе. — Можешь спрашивать, отвечу на любые вопросы. По мере возможности раскрытия чужих секретов, — ох, завернул, так завернул. Надо же как-то выкручиваться. И ещё не испортить бы все к хуям. Раз уж Синчэнь сам появился на горизонте, нужно выжать из этого максимум. — Ты все-таки купил очки, — слышится неожиданная фраза. Вэй Ин сначала не понимает, стягивает с носа черную тонкую оправу, смотрит на нее, а потом начинает смеяться, снова падая головой на стойку. Ему кажется этот цирк абсурда был миллион лет назад. Будем надеяться, что его не спросят про машину… Нелепое совпадение, ничего не знаем. Немного успокоившись Вэй Ин поднимает взгляд и все еще похихикивая выдыхает: — Прости… Прости за тогда, ладно? Как руки? — Спасибо, не болят, — голос Синчэня ровный, но немного надтреснутый. На его запястьях и предплечьях все еще красуются несколько свежих пластырей. — Это ведь было специально? — спрашивает он. — Если ты понимал кто я, зачем подтолкнул меня к нему? Ты должен знать, что мы были врагами. Вэй Ин задумчиво берет кофе и чешет нос. — Это была импровизация. Он хотел с тобой познакомиться, — следует незатейливый ответ. — Ради чего? Чтобы мое перерождение вспомнило о прошлых страданиях? — в его глазах такая тоска, что Вэй Ину становится совестно. Даже не хочется думать, что испытывает сейчас Синчэнь, получив такой разовый грандиозный заряд прошлых мучений. У него, наверное, полная каша в голове. Вэй Ин тянется вперёд и участливо накрывает ладонью чужую руку. — Ох, нет, шишу, это вышло не нарочно… Плохо все, конечно, потом обернулось, — он хмурится, вспоминая полубессознательного Сюэ Яна на полу служебного туалета. По взгляду Синчэня видно, что ему сложно поверить в случайность произошедшего. — Если это действительно так, тогда зачем? — спрашивает он. — Зачем «что»? — немного тормозит Вэй Ин. — Зачем я ему понадобился? — наконец-то озвучивается самый насущный вопрос. — Я же сказал: он хотел с тобой познакомиться. — Прости, но я все равно не понимаю, — Вэй Ин отпивает теплый крепкий кофе. Выбора у него особо нет, кажется, придется палить контору. — Давай-ка, я тебе что-нибудь налью, а потом мы продолжим? Что ты пьешь? — он сгребает бесполезные бумаги со стола и пихает в стойку. — Благодарю, но это лишнее, — Синчэнь даже слегка улыбается. — Да ладно тебе, глоток чего-нибудь крепкого сейчас явно не повредит, я угощаю. Что тебе нравится? Морозная свежесть? Лёд? Хочешь «Мохито»? А, нет, погоди, знаю… — Вэй Ин тихо посмеиваясь, звенит какими-то бутылками в баре, и затем придвигает ему стакан со льдом и чем-то зелёным. — «Минту» не предлагаю. Это обычный мятный ликер. Думаю, понравится. — Спасибо, — благодарит Синчэнь. Очевидно, что пить в этот день он не собирался, но не хочет обидеть отказом. — Итак, Сяо Синчэнь, — многозначительно и чуть театрально тянет Вэй Ин, готовый поделиться откровением. — Ты ему понадобился, потому что… Ты ему, вроде как, нравишься, — истину просто великую открыл, блять. В этот момент он чувствует себя неимоверно глупо, каким-то сводником или воспитателем на школьном утреннике, которому нужно взять за руку одного обиженного ребенка и подвести к другому маленькому исчадию ада. И сделать это так, чтобы ни один ни другой не впал в истерику. Синчэнь не доносит стакан до рта. — Плохая шутка, молодой господин Вэй, — в его голосе непонимание и осуждение. Бровь скептически выгибается на такое обращение. — Вэй Ин. Никаких молодых господинов. И это не шутка. Подожди, молчи, — он резво вскидывает руку и накрывает чужие губы ладонью, получая удивленный взгляд. — Я по глазам вижу, что не веришь. Заранее, прости за вопрос… Но скажи мне, ты что-нибудь помнишь после своей смерти? — не лучшее начало для судьбоносного разговора, но Вэй Ин постарается как можно аккуратнее подвести к сути дела. Он смотрит с внимательным любопытством, а затем убирает руку. Синчэнь, опустив ресницы, молчит, его пальцы крепко сжаты на стеклянном боку бокала. Он поднимает глаза и они такие большие, озерные, как у лесной нимфы, чтоб его, и тихо отвечает: — Я помню, как меня кто-то звал. Почти все время. Вэй Ин опять отпивает кофе, стучит пальцами по чашке и не знает, как нормально сказать. Как преподнести эту необыкновенную, просто умопомрачительную, мать ее, информацию. — Видишь ли, — начинает он. — Тут такое дело. Так получилось, что я знаю всю твою историю, ещё с тех времён. И мне известно, что за события были после того как… Ну, ты умер. — Откуда? — Синчэнь удивлённо приподнимает брови и всё-таки пробует свой ликер. — Это долго рассказывать, как-нибудь потом, ладно? В общем, ты только не шокируйся сильно. И так еле дышишь, — Вэй Ин пристально вглядывается в него, и, решив сразу рубить с плеча, не разводя душеспасительных бесед, ровно произносит на одном дыхании: — Когда ты умер, Сюэ Ян сохранил осколки твоей души. И провел рядом с твоим гробом семь лет, пытаясь найти способ собрать их воедино, чтобы вернуть в тело, — у Синчэня абсолютно осоловелый неверящий взгляд. Вэй Ин берет стакан и подносит к его губам. — Выпей-ка. Я не обманываю. Это правда, — Синчэнь выпивает. — Но зачем..? — почти выстанывает он, слегка кашляя. Вопрос часа просто. Кажется, от непонимания его сейчас начнет потряхивать. — Шишу, послушай меня, — Вэй Ин, как может, пробует достучаться: — Он прожил с тобой три года, скрывая свою личность. Как думаешь, почему? — Это была месть, — в голосе столько железной уверенности вперемешку с болью. — Интересная месть — жить в мире со своим врагом. Как тебе? — Он делал это только для того, чтобы потом унизить и опозорить меня этим обманом. Моей наивностью и глупостью, — Синчэнь поджимает губы. — Почему же он не сделал этого раньше? — продолжает свои рассуждения Вэй Ин. — Через год, допустим? И этого бы с лихвой хватило для унижения. У него что, своих дел не было? Но почему-то его таскало за тобой хвостом все то время, пока не появился Сун Лань. Такая немного затянувшаяся месть. Не находишь? — он подпирает голову рукой. — Что ты хочешь сказать? — видно, что Синчэнь устал от этого разговора. — Ты не подумай, я не пытаюсь его выгородить. Там и правда беда с головой была… Которая до сих пор аукается… — тихо добавляет Вэй Ин и, кашлянув, уже громче продолжает: — Он совершил очень много зла, которому нет оправдания. Но ты что, действительно не понимаешь? — на лице Синчэня мука. Он опять молчит. Опустевший бокал, в котором звенят кубики льда, стукается дном о стойку. Вэй Ин закрывает глаза и матерится про себя, понимая, что все надо разжевывать, а пути назад уже нет. Решительно вдохнув и молясь ничего не испоганить, потому что сложно предугадать реакцию, он одновременно четко и мягко поясняет: — Шишу, Сюэ Ян полюбил тебя. Не умел, не знал как, но полюбил. А потом через угрозы чуть ли не умолял меня вернуть твою душу, — на этом моменте глаза Синчэня вновь округляются. — Через семь лет, представляешь? Думаешь, это ненависть заставляла его так долго быть рядом, до и после твоей смерти? Только отчаяние чему-то учит подобных глупцов. Это он звал твою душу, — решает добить Вэй Ин. — Все время. Его был голос. Ты не узнал? «Кажется, у кого-то сейчас будет обморок, — меланхолично думает он. — Как вы мне надоели.» Но на удивление тело напротив держит вертикальное положение, только дышит загнанно. — Быть не может, — выдыхает Синчэнь, его лицо так побледнело, что даже немного пугает. — Он же меня ненавидел. — Это сложно, шишу, — Вэй Ин задумчиво зачесывает пальцами упавшие на лицо пряди и перекидывает хвост с плеча за спину. — Сложно понять, как работала голова психопата. Но я думаю, он сам не осознавал, что это не ненависть, а уже что-то совсем иное. Не мог без тебя, а причины не ведал, — следует выразительная пауза. — По крайней мере, тогда, — Синчэнь слышит намек и потрясенно глядит своими полными смятения и растерянности омутами. Вэй Ину жаль его, он не заслужил столько душевных терзаний. Он не заслужил того, что сделал с ним прошлый Сюэ Ян. Но, возможно, нынешний сможет это как-то исправить. Лишь возможно… Вероятно. Этим двоим необходимо хотя бы попробовать разобраться с тем, что уничтожило их обоих. — Давай, ты потихоньку переваришь это, а я пока сделаю нам свежий кофе? Напьешься еще с ликера… Тебе с молоком? — Вэй Ин получает заторможенный кивок, встаёт и возится с кофемашиной. Немного успокаивает то, что Синчэнь все-таки относительно сдержанно воспринял подобные новости. В его душе сейчас наверняка полный хаос, но нужно время, чтобы он смог привыкнуть и осознать все это. Не каждый день узнаешь, что такое отбитое создание, как Сюэ Ян, вообще может полюбить. Теперь осталось донести ещё одну истину. Когда Вэй Ин ставит перед ними две дымящиеся чашки, Синчэнь немного приходит в себя, и, по крайней мере, уже не выглядит живым мертвецом. — Есть ещё что-то, что ты хотел бы спросить? — ненавязчиво интересуется Вэй Ин. — Почему он рядом с тобой? Это может быть опасно, — ложка в его руке размеренно движется по кругу, помешивая сахар. — Почему мы вместе — тоже долгая история, — Вэй Ин кидает себе в кофе корицу и молотый красный перец. — Ты не думай, что я тут такой миротворец нашелся. Сначала у меня была идея запихнуть его в психушку, — он довольно ухмыляется, а Синчэнь внимательно смотрит и ждёт продолжения. — Но так сложилось, что когда нас столкнула судьба, у меня появился более лояльный вариант. И понимаешь… Он не то чтобы изменился, характер остается, но в нем сейчас нет той маниакальности, которая была прежде. И его мизинец при нём. Возможно, это сыграло немаловажную роль, — Вэй Ин почти смеётся. — И ты ему веришь? — с сомнением спрашивает Синчэнь отпивая кофе. — По началу не верил, а потом кое-что произошло, и я дал ему шанс. Он, конечно, дурной иногда, но уже лет пять прошло, как он с нами. И я не жалею. Если бы в его планах было причинить вред, это бы уже случилось. Синчэнь молчит и задумчиво смотрит сквозь Вэй Ина. — Знаешь что? Посиди здесь у меня, попей кофе, подумай спокойно. Я знаю, не просто принять подобное. Слишком много всего на тебя навалилось. А потом, если хочешь, я отвезу тебя развеяться, выходные же, — предлагает он, хитро улыбаясь. Вэй Ин, был бы не Вэй Ин, если бы не попробовал. Впору скрещивать пальцы за спиной на удачу. — Куда это? — слегка подозрительно спрашивает Синчэнь. — У нас сегодня мотогонки. Был когда-нибудь на подобных сборищах? — И он там будет? — Синчэнь, — Вэй Ин тяжело вздыхает. — Тебе даже имя это вслух произнести сложно. Его зовут Сюэ Ян. Можешь сказать? — Синчэнь только сглатывает, а взгляд начинает отдавать легкой непроизвольной паникой. — Твоё подсознание боится его. Я понимаю, было слишком больно. Но разве ты не хочешь побороть свои страхи? Или будешь всю жизнь теперь шарахаться? У него, конечно, язык без костей, но он не причинит тебе вреда намеренно. Это я точно знаю. Постоишь в сторонке, посмотришь как у нас весело, в конце концов. — Я подумаю, — чуть нахмурившись, кивает Синчэнь, уходя в свои мысли, а после небольшой паузы спрашивает: — Значит, вам нравятся мотоциклы? — А кому не нравятся мотоциклы? — фыркает Вэй Ин и с чувством выполненного долга цепляет на нос очки, доставая свои бумажки из стойки. Он сделал все, что было в его силах. Давить на чувство страха, конечно, немного бесчестно, но вдруг сработает? Бояться Сюэ Яна Синчэню теперь определённо не стоит, в этом Вэй Ин уверен. Они вдвоем так и сидят в относительно уютном молчании, слушая мерную мелодию из динамиков. Пара часов пролетает как-то совсем незаметно, только чашки с кофе успевают обновляться. Каждый занят своим делом: один рефлексией, второй сраной бухгалтерией, глядя на которую, он уже почти готов рвать на себе волосы. Синчэнь, к великому удивлению, потом кое-где подсказывает по документам и Вэй Ин благодарен ему за это так сильно, что хочет рыдать. Атмосфера в клубе постепенно меняется, музыка становится громче и веселее, начинают зажигаться прожектора и светодиоды, помещение заполняется народом. Тогда Вэй Ин встаёт, тянется за курткой и ключами, а потом лукаво спрашивает с блеском в глазах: — Ну что, шишу? Едешь со мной? Синчэнь поднимается и идёт следом.