Your broken eyes like broken soul

По правде говоря, Сяо Синчэнь весьма поражался тому, что немного невыносимый, но уже становящийся привычным Сюэ Ян, повадился забирать его с работы чуть ли не каждый вечер. Он в своей неизменной черной куртке (кажется, это были даже разные куртки, но они отличались чем угодно, только не цветом) обычно ждал на парковке перед больницей, курил, а потом совал Синчэню в руки белый шлем. Тот привычным движением закидывал сумку в рюкзак и усаживался позади, довольно быстро смирившись с этим неизбежным вниманием. Ему нравилось. Он просто опирался на спину впереди себя после тяжелой смены, расслаблялся, отпускал голову и почти засыпал, обволакиваемый встречным ветром. Сюэ Ян ругался на него за это и обещал связывать руки, чтобы случайно не потерять по дороге. А затем в шлемы все-таки была установлена двойная гарнитура, и он периодически сыпал Синчэню глупыми шутками и комментариями, чтобы выдергивать из блаженного состояния полудремы. И очень тщательно следил за тем, чтобы руки, сцепленные на его животе, не разжимались. Синчэнь улыбался, слушая через динамик какую-то тяжёлую музыку или беспечный трёп, и под стремительное, но плавное движение мотоцикла, привыкал к присутствию Сюэ Яна в своей жизни. Словно узнавал его. Нет, вовсе не заново. Он начинал еще отчетливее различать в нем того человека, рядом с которым провел несколько далеких, относительно мирных лет, не самые приятные подробности которых решено было похоронить. И постепенно принимал его. Вне всякого сомнения, это было не просто. Но их связывало обещание хотя бы попробовать. В один из вечеров, когда они только отъезжали от больницы, взгляд Синчэня зацепился за что-то, и он, влекомый любопытством, перегнулся через чужую спину. Пальцы потянулись вперед и пробежали по не сразу приметным символам, выгравированным на железном боку мотоцикла. Проводя по неровностям иероглифов на корпусе, Синчэнь только и смог тихо выдохнуть: — Цзянцзай… — Не паникуй. Это всего лишь имя, — легко ответил Сюэ Ян. — Зато теперь у тебя есть личное такси «Цзянцзай». Такое же быстрое. Неужто не нравится? — на это лишь очередная мягкая улыбка скользнула по губам. Действительно, теперь это всего лишь имя. А ещё черный вихрь, который гнал по вечерним улицам и дарил ему умиротворение. Но всё-таки было кое-что, не дававшее Синчэню покоя. Вводившее его в крайнюю степень замешательства и периодически заставляющее сердце сбиваться с ритма. По прошествии некоторого времени Сюэ Ян медленно, но верно начал наглеть. Раз уж его опрокинули со всем, что касалось откровенного проявления чувств, он взял в привычку на прощание хватать Синчэня за руки и целовать его пальцы, иногда пробегая по ним кончиком языка. Синчэнь краснел, возмущенно отпихивался, и, не в силах скрыть смущенный, слегка нервный смех, сбегал домой. А когда ехал в лифте, не мог избавиться от ощущения, что эти поцелуи похожи на знаки принадлежности, которыми Сюэ Ян хоть как-то пытался усмирить свою тягу к нему. И Синчэнь позволял.

***

Синчэнь сидит на кухне, залитой вечерним солнцем, и неспеша размешивает сахар в чашке с чаем. Впереди маячат выходные и он меланхолично думает о том, что увидит Сюэ Яна только на следующей неделе, а на руках как будто все еще чувствуется тепло прикосновений чужих губ. Он не совсем определился, что за эмоции испытывает по этому поводу. Ему… Приятно. Но мысли, что между ними может быть нечто большее, пока не допускаются в его голову. На кухню заходит недавно вернувшийся с работы Сун Лань. Садится напротив и задумчиво смотрит сквозь светлые занавески на улицу, придвигая к себе вторую чашку с чаем. — Наши окна выходят на подъездную к дому, — монотонно произносит он, делая небольшой глоток. — Ммм… Да, — все еще в своих мыслях соглашается Синчэнь, не очень понимая, к чему это было сказано. — Кто тебя подвозит с работы? — неожиданный вопрос друга заставляет его удивленно поднять глаза. Он видит мрачный взгляд и спокойно отвечает: — Знакомый. — Откуда у тебя такие знакомства? — звучит суровый голос. — Какие? Такие? — Синчэнь наивно хлопает ресницами. — Этот тип выглядит так, будто состоит в банде, — Сун Лань хмуро смотрит, несильно барабаня пальцами по поверхности стола. — Он не состоит, — Синчэня разбирает веселье, он фыркает в чашку, почему-то представляя Сюэ Яна в мехах и с кубинской сигарой во главе мафиозной группировки. Ну, тот бы вписался. — Если у кого-то есть мотоцикл, это не значит, что он состоит в банде. — Ты его совсем не знаешь, — тяжелый взгляд будто пробивает насквозь. Синчэнь игнорирует это пристальное внимание и недовольно поджимает губы. — Не пойму, к чему все это? — Я видел его потом в том клубе и навел справки. У него крайне плохая репутация очень ветреного и беспринципного человека, — категорично произносит друг. — Цзычэнь, ты не можешь так отзываться о том, кого совсем не знаешь, основываясь только на словах других, — это какой-то очень странный разговор. Его не удивляет, что у Сюэ Яна дурная слава. Он знает, каким тот может быть гадким, если захочет. Но рядом с Синчэнем он вел себя относительно прилично, если не брать в расчет вечные похабные шуточки. Отношения, что их связывали, не вписываются ни в какие рамки и не подходят ни под какие стандарты. — Мне не нравится, что какой-то непонятный парень уже почти месяц околачивается рядом с тобой. Он тебе не компания, — звучит довольно резкое, опять выбивая Синчэня из раздумий. — Тебе не кажется, что я все-таки сам в праве решать, кто мне компания? — он мягко улыбается, в чем-то все же понимая чужие переживания. — Я не хочу, чтобы ты с ним общался. — Что, прости? — его глаза недоуменно распахиваются от такого напора. — Цзычэнь, мы же не в детском саду, чтобы ты говорил мне с кем дружить, а с кем нет, — а затем Синчэнь уже спокойнее добавляет с очередной улыбкой: — Я точно знаю, что он не причинит мне вреда. Позволь мне самому решать. — У него на уме явно не только дружба. Скорее всего, он тебя обманывает и хочет использовать, преследуя свои дурные цели. — Это не так, Цзычэнь. — Ты будто совсем ослеп. Твоя наивность не позволяет тебе здраво мыслить, — Сун Лань смотрит на него так, будто открывает великую истину. — По-твоему, я настолько наивен? — Синчэнь хмурится, фраза про слепоту вызывает у него не самые приятные ассоциации. — И как же он, по-твоему, хочет меня использовать? — бровь вопросительно изгибается. Если бы не абсурдность происходящего, ему было бы даже немного смешно. Все, что происходило между ним и Сюэ Яном, было слишком сложным и неоднозначным. Припорошенным пеплом прошлой жизни, который они пытаются развеять. Но как бы то ни было, Цзычэнь не может об этом знать. Друг сначала молчит, а потом многозначительно спрашивает: — У тебя с ним что-то было? — Что..? Нет! — огорошенно восклицает Синчэнь. Кровь приливает к лицу, а поцелуи горят на пальцах. — Ты же не думаешь, что он подвозит тебя просто так? — говорит Сун Лань и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Вот когда он получит от тебя то, что хочет, затащив в постель обманом и лживыми признаниями, а потом отчалит, ты вспомнишь мои слова. — Прекрати, Цзычэнь! — Синчэнь прижимает ладони к горящим щекам. После слов про постель внутри что-то екает. — Все совсем не так! — Выглядит это именно так, — припечатывает Сун Лань. — Я просто переживаю за тебя, — но при этом его голос ровный, в нем не слышится и капли беспокойства. — Мне лестно, но твои выводы неверны, — Синчэнь, сбитый всем этим с толку, поднимается из-за стола. Чай пить перехотелось. — Значит, ты не против отношений с мужчиной? Услышав очередной странный вопрос он замирает и подозрительно спрашивает: — Что..? Ты это к чему? — Я могу предложить тебе стабильные, здоровые отношения с верным и преданным партнером. — Что ты такое говоришь? Это ещё с кем? — Синчэнь сейчас совсем ничего не понимает. — Со мной, — следует серьезный ответ. От этого заявления его глаза шокированно округляются. — Не думаю, что это… Уместно, — выдавливает он, слова застревают каким-то неприятным комом поперек горла. — Почему? — Потому что мы друзья, — другого ответа у него нет. — Синчэнь, мы полжизни вместе, — Сун Лань тоже встает и подходит ближе. — И что? — Я уже давно испытываю к тебе определенные чувства. — Цзычэнь… — срывается с губ потрясенный выдох. — Думаю, я уже давно люблю тебя, — как-то меланхолично и устало говорит он и делает ещё шаг вперёд. — Я не… — мозг не понимает, как реагировать на это, мысли спутываются в какой-то клубок. — Зачем тебе какой-то байкер? Ты можешь быть со мной. Я тебя не предам, — его тон звучит уже весьма решительно, даже непоколебимо. — Цзычэнь, не думаю, что это хорошая идея… — Синчэнь шагает назад и чувствует, как упирается поясницей в кухонную столешницу. — Почему? У тебя к этому развратнику какие-то чувства? — Что? Нет, но… — Тогда почему бы нам не попробовать? — Сун Лань приближается к нему почти вплотную. — Я не хочу, — твердо отвечает Синчэнь. — Послушай, мы знаем друг друга вдоль и поперек. Мы всегда сходимся во мнениях и прекрасно живём в совместном быту, — голос все такой же ровный, но цепкий взгляд не отпускает. Синчэнь чувствует лёгкую панику. Ему не хочется ничего подобного. Он никогда не воспринимал Цзычэня больше, чем друга. Неужели тот и правда влюблен в него? Мельком даже проскакивает смутная догадка, что, возможно, друг вовсе не просто так ходил с ним в «Пристань». Кажется, упомянутая наивность Синчэня в самом деле была так велика, что не позволяла ничего разглядеть. Внутренности цепляет легким уколом вины. Неизвестно, как давно Цзычэнь стал жертвой своих невысказанных и безответных чувств, наверняка ему пришлось непросто. Но мысль о нем, как о спутнике жизни, не вызывает в Синчэне абсолютно никаких эмоций. — Мы подходим друг другу, — говорит Сун Лань, чьи глаза сейчас почти прожигают. Его лицо близко. Очень близко. Слишком близко. Синчэнь прерывисто дышит, ему не хватает воздуха. Кухня вдруг становится такой маленькой и душной. Им овладевает чувство, что сейчас что-то произойдет. Что-то очень странное. К чему в нем нет ни капли готовности. Губы Цзычэня осторожно касаются его губ. Он замирает и распахивает глаза, тело охватывает какой-то ступор. Пользуясь этой заминкой, Сун Лань углубляет поцелуй, и его язык почти грубо скользит в чужой рот. Синчэнь сильнее вжимается поясницей в твердую поверхность, и все еще не шевелится. Не отвечает и панически думает, что вообще делать и как себя вести. Сильно выбивает из колеи то, с каким напором чужие губы впиваются в него, язык влажно проходит по зубам и нёбу. Ему неприятно ощущать эти скользкие и порывистые движения. Он ничего не чувствует, кроме желания, чтобы это скорее прекратилось. Цзычэнь тем временем впечатывает его в стол еще плотнее и несильно кусает за нижнюю губу, видимо, пытаясь вызвать хоть какую-то ответную реакцию на свои действия. Синчэнь неприязненно вздрагивает и наконец-то находит в себе силы оттолкнуть, разорвать этот пресный, односторонний поцелуй. Он выдыхает и отстраняется, как может, больше не в состоянии заставлять себя. — Цзычэнь, нет. Это правда была плохая идея. — Синчэнь, позволь мне… — Сун Лань смотрит на него с какой-то обреченной надеждой. — Нет, — он окончательно отпихивает чужое плечо и быстро выходит в коридор, по дороге вытирая рот рукой. Синчэнь не смотрит на застывшего посреди кухни Цзычэня. Он лишь молча распихивает по карманам джинсов телефон, ключи, и кошелек, а через мгновение за его спиной захлопывается входная дверь. Сейчас хочется находиться где угодно, но точно не здесь. Мерное гудение лифта слышится, как сквозь толщу воды, несколько шагов по холлу, и свежий ветер уже холодит открытые руки. По коже бегут мурашки, тонкая футболка продувается насквозь. Хотелось уйти так быстро, что забытая куртка осталась висеть на вешалке в коридоре. Но возвращаться за ней точно нет никакого желания. Синчэнь идет по улице, зябко передергивая плечами, и надеется, что за ним не бросятся вслед, догоняя и мучая этой выбивающей почву из-под ног ситуацией. Он испытывает неловкость за то, что обидел друга, но все чувства просто кричат, что произошедшее в корне неправильно. Подумать только, его поцеловал лучший друг. И, мягко говоря, это было не слишком приятно. Изводить себя раздумьями на этот счёт сейчас очень не хочется. Цзычэня видеть тоже не хочется. Хочется переключиться на что-нибудь другое. На кого-нибудь. Перед глазами мелькает довольный прищуренный взгляд и нагло улыбающиеся яркие губы, смыкающиеся вокруг Чупа Чупса, который их обладатель недавно абсолютно случайно, без какой-либо чужой причастности, нашел у себя кармане. Синчэнь крепко зажмуривается, отгоняя этот возмутительный образ, и в каком-то заторможенном состоянии заходит в ближайшее кафе, чтобы не мерзнуть. Не особо утруждаясь с выбором, он берет большой крепкий кофе в надежде хоть немного запустить мозги. Телефон в кармане вибрирует, и на экране сразу же выскакивают сообщения от Цзычэня. Они так и остаются непрочитанными, не глядя смахиваются в сторону. Пока Синчэнь сидит и задумчиво наблюдает за гипнотическими завитками пара над чашкой, приходит понимание, что ему, собственно, даже пойти некуда. Цзычэнь был его единственным близким другом, а коллегам с работы он бы не стал досаждать чем-то подобным. Пальцы будто сами собой проводят по экрану, снимая блокировку, и нерешительно замирают над номером, на который не было еще ни одного исходящего. В диалогах висело только несколько коротких смсок, в которых Сюэ Ян предупреждал заранее, что не может забрать его с работы. Синчэнь, не давая себе шанса передумать, нажимает «вызов» и, пока раздаются длинные гудки, несколько раз порывается сбросить, но так этого и не делает. — Привет, конфетка. Что такое? — раздается чуть хриплое. — Привет… Ты что, спал? — кажется, он ещё и разбудил человека. Вот идиот, нужно было сначала написать. — Прости, тогда я не буду мешать… — Даже не думай сбрасывать, — тут же строго велит Сюэ Ян. — Что-то сразу выключило, как приехал… Все, уже проснулся. Разве я теперь смогу уснуть, услышав твой волшебный голос? — Синчэнь так и видит его ухмылку. Он выдыхает. Впитывает знакомые интонации и чувствует совершенно неуместное облегчение. — Говори, что такого произошло, раз ты решил позвонить? — Ты… Ты можешь приехать? — ему стоит невероятных усилий произнести эти слова. На том конце секунду молчат. — Синчэнь..? Все в порядке? — в чужом голосе сквозит напряжение. И это лестно. Синчэнь ничего не может с собой поделать. Ему в самом деле приятно, что за него беспокоятся. А еще хочется немного побиться головой об стол. Или утопиться в чашке с кофе. Кажется, желание убить себя у него в крови. — Да. Да, все нормально, — быстро говорит он, а потом вновь заминается. — Так ты сможешь? Ничего, если нет, то… — Смогу, — в трубке слышится какое-то копошение и что-то падает. — Блять… Дай мне полчаса. Где ты? Дома? — Ты можешь не спешить… — Синчэнь чувствует себя неловко настолько, насколько это вообще возможно. — Я в кафе у дома, которое прямо на углу. — Понял. Жди, скоро буду, — он отключается. Синчэнь смотрит на телефон, и в этот момент ему до безобразия стыдно, что он вообще позвонил, да ещё и в такое позднее время. А Сюэ Ян либо выматывается на работе, либо не спит по ночам. Но в любом случае, мешать чужому отдыху было крайне бестактно. Только вот подсознание Синчэня почти воет, упрямо настаивая, чтобы Сюэ Ян отвлек его своей беспечной болтовней и бесстыжими глазами. У того очень хорошо получалось перетягивать внимание на себя, а именно это сейчас и требовалось. Пока минуты тянутся в ожидании, на экране загорается сообщение: «уже в пути» и смайлик в темных очках. Губы невольно трогает улыбка. Чуть меньше, чем через полчаса дверь порывисто распахивается под звон колокольчика, и в поле зрения появляются те самые бесстыжие глаза, которые так требовало его дурное подсознание. Оно тут же успокаивается, сворачивается в мягкий теплый клубок где-то под ребрами. И Синчэнь чувствует себя… Защищенным. Это может показаться очень странным после всего, что между ними было, но он будто знает: в настоящий момент Сюэ Ян сделает все возможное, но не позволит кому бы то ни было, в том числе и самому себе, причинить ему боль или вред. Сюэ Ян падает рядом за столик. — Привет, конфетка. Что случилось? — девушка за стойкой сначала смотрит на него весьма заинтересованно, но, услышав обращение, смущённо отворачивается, даже не решившись предложить напиток. Синчэнь, чуть розовея скулами, прячется за чашкой с кофе и мнется, все еще чувствуя неловкость за то, что буквально выдернул Сюэ Яна из постели. — Ну же, — тот тыкает его в бок. — Кто тебя обидел? Кого мне скормить волкам? — Никто, — звучит поспешный ответ. Шутки шутками, а Сун Лань не заслуживает участи в виде разъяренного Сюэ Яна, который, если узнает, что произошло, захочет сожрать его без всяких волков. В этот момент телефон опять вспыхивает, и над сообщением от Сюэ Яна появляется еще одно непрочитанное от весьма очевидного адресата. Синчэнь быстро гасит экран, а потом слышит озадаченное: — Ты записал меня как «Мой маньяк»? Серьезно? — над ухом слышится насмешливое фырканье. — А что тебе не нравится? Ведь правда же, — немного сконфуженно отвечает он, пойманный на горячем (и черт его дернул чисто шутки ради так подписать Сюэ Яна?), а затем негодующе выдает: — Уверен, я у тебя записан, как «Конфетка». — Ну, вообще-то, почти, — кивает Сюэ Ян и нахально уточняет: — «Моя конфетка». Что? Ты недоволен? Тогда переименуй, как захочешь, — милостиво разрешает он и протягивает свой телефон. Синчэнь с чуть коварным прищуром смотрит Сюэ Яну в глаза, и его пальцы быстро что-то меняют в списке контактов, после этого убирая мобильник в карман чужой куртки. Он почти тут же вспоминает об основном предмете разговора, недовольно хмурится, и, набравшись уверенности, осторожно спрашивает: — Можно к тебе? Я не хочу домой. — Что случилось дома? — спрашивает Сюэ Ян, подозрительно поглядывая, и тянется к его чашке, допивая последний глоток. — Поэтому твой дружок написывает? — Ты можешь не спрашивать? Пожалуйста..? — просит Синчэнь почти с мольбой. — Если ты не хочешь, я просто пойду, сниму номер и… — Совсем сдурел? Какой номер? Поехали, — округляет глаза Сюэ Ян, поднимая его с дивана, а потом внимательно оглядывает. — Где твоя куртка? — Не взял, — вздыхает Синчэнь, чувствуя себя круглым дураком. — Горе мое, — Сюэ Ян стягивает кожанку и протягивает ему. — Держи. — А ты..? — он не решается взять. — Не замерзну, — слышится беззаботный ответ, и куртка ложится на его плечи, окутывая теплом, запахом кожи и чего-то едва уловимого сладкого. — Меня будет греть любовь! Ты ведь согреешь меня, правда? — смех Сюэ Яна раздается уже у выхода из кафе. Он на секунду лезет в свой карман за телефоном, а затем хмыкает: — «Душа моя»? Когда ты успел научиться подкалывать? — и, все еще посмеиваясь, добавляет: — В самом деле, очень логично. Я — твой маньяк, ты — моя душа. Синчэнь только тихо смеется в ответ. А когда Сюэ Ян, переплетая их пальцы, утягивает его в сверкающую огнями ночную прохладу, он лишь хочет почувствовать встречный ветер, и опереться грудью о твердую спину.