Your broken eyes like broken soul

— Давай-ка в четыре руки. Сраная дверь такая тяжёлая… Ее будто лет сто не открывали… Двойные деревянные створки страдальчески скрипят и наконец-то поддаются, впуская незваных гостей. — Кто знает, может и больше, — Цисс брезгливо отряхивает ладони. — Я так понимаю, чёрным ходом не часто пользуются? Как ты добыла до него разовый проход? — она оборачивается и за их спинами как раз меркнет граница портала. — За Арти висел должок, и он философски рассудил, что одной больше, одной меньше, ничего критичного. Тем более, если на благое дело. — Это который смотритель? Он ведь нас не сдаст? — Цисс слегка заинтересованным взглядом окидывает пространство. — Не сдаст, — Мил уверенно кивает. — Он хороший мужик. — Ну здесь и пылища… — нога в леопардовом кеде шаркает по полу и в воздух поднимается плотное серое облачко. — Тут убираться — нескольких жизней не хватит. Эта штука выглядит бесконечной. — Да уж… Может она и правда бесконечная? — длинные ряды полок и стеллажей, которым не видно конца, лабиринтом уходят в темноту. — Куда идти-то? Ты знаешь? — Он сказал номер секции и, что если мы точно знаем, за чем пришли, Хранилище приведет нас само. — Ну просто волшебство, — следует ироничное замечание. — Надеюсь, оно умное, и приведет быстро. Блин, здесь так мало света, что можно в поворот не вписаться, — на лице Цисс появляется недовольное выражение. Никакого видимого освещения вообще нет, только откуда-то сверху льется тусклый оранжево-жёлтый свет. — Давай телефонами засветим. Лучше здесь ни к чему особо не прикасаться и лишний раз ничего такого не делать… Вдруг что-нибудь среагирует. — Выглядит, как склад с кучей хлама. В вязкой тишине звука шагов почти не слышно. — Уточню: кучей магического хлама, — Мил весомо поднимает вверх палец. — Как я помню из ознакомительного руководства, предметы здесь, это как лотерея, можно бенгальский огонь вытащить, а можно джекпот в виде апокалипсиса сорвать. Раздаётся недоверчивое хмыканье. — Да уж, особенно вон с той расчески. Мил подходит ближе к стеллажу и зачитывает бирку на резной ручке: — «Расчёска Нормы Джин Мортенсон, впоследствии — Мерилин Монро, подаренная ей матерью Глэдис на шестнадцатый день рождения. Расческа имеет свойство делать волосы платиновыми». Апокалипсис не устроит, но блондинкой сделает. Уверена, ты хочешь себе такую. — Разумеется, хочу. Идеальный аксессуар. Ох, чёрт, это то, о чём я думаю..?! — Цисс резво устремляется вперёд и останавливается напротив большого зеркала, которому отведена отдельная широкая ниша, а потом светит на табличку, приделанную сбоку. — «Зеркало Льюиса Кэрролла. Позволяет людям общаться со своим отражением и проникать на другую сторону. В зеркале находится сущность Алисы-психопатки. Способна вселяться в живое тело. Сводит с ума. Жестоко убивает. Артефакт запечатан в Темном схроне. Примечание: Чарльз Доджсон, он же Льюис Кэрролл, не писал книг, а вёл дневники о погружении юной девы в социопатическое сумасшествие, размышляя в них о зеркале и заточённой в нём убийце. Книга «Алиса в Зазеркалье» была написана позже, чтобы скрыть правду от общественности.» Охренеть. А я знала, что у них там не всё чисто..! Про Зеркало слышала, но не думала, что оно здесь. И по действию так похоже на тёмную энергию, у всей этой дряни одна суть. Что за Тёмный схрон? Мил задумчиво отвечает: — Кажется, это изолированное помещение в центре склада. Типа для нейтрализации особо важных и опасных артефактов, которые могут бесконтрольно убивать… Ну, или инициируют глобальные катастрофы. Я слышала, что там есть, к примеру, печатная машинка Сильвии Плат, которая вызывает непреодолимую депрессию и доводит до суицида. Или тот же Портрет Дориана Грея, высасывающий жизненные силы. А это Зеркало — лишь оболочка, настоящее под замками. Может, Хранилище решило тебе его показать, потому что ты любишь Алису и разного рода безумие? Здесь все странно работает. — Я впечатлена, что сказать. — Ой, кажется, мне оно тоже захотело похвастаться… — Чего там? — Эскалибур! Блядский Эскалибур лежит прямо на соседней полке! — Мил восторженно оглядывает длинный полированный меч. — А Короля Артура у Хранилища нет? Я б арендовала. — Ох, ладно, пошли, а то мы тут с экскурсией надолго застрянем. Подумать только, они собрали вещи со всевозможными свойствами из абсолютно разных времён и эпох. Знаешь, что-то мне подсказывает, что в этом схроне должна быть Чэньцин, а может и Стигийская печать. Прикинь, если да? И не смотри на меня так! — Мил тихо смеется, видя загоревшийся взгляд. — Мы не будем их брать. Туда хрен попадешь, и тем более, мы с ними не справимся, разве что, ещё больше говна наворотим. — Твоя правда, — слышится раздосадованный вздох. — Нам хотя бы это говно разгрести и не спалиться. Ненавижу себя за помутнение рассудка под названием альтруизм. — Ну, кто же знал, что мы так привяжемся к пацанам, и их очаровательной драме. Даже твое чёрствое сердце дрогнуло. — Ой, заткнись, а. Цисс пихает подругу в плечо, на что та опять смеётся, а затем весомо добавляет: — Но ты права, спалиться никак нельзя. Мы, конечно, птицы вольные и нас особо не контролят, но по головкам за такое точно не погладят. В прошлый раз прилетело знатно. — Это в какой именно «прошлый раз»? — Цисс преувеличенно-недоуменно хлопает глазами. — Может, в тот с флаером? Нет, не он, погоди… — Мил задумчиво стучит пальцем по губам. — Или может в тот, когда ты угостила солнышко энергетиком, а потом повела за собой невидимой нитью… — Но я же должна была показать ему Яна с самого лучшего ракурса! — возмущённо перебивает Цисс. — А то с него сталось бы ещё пару часов круги по территории нарезать и рефлексировать! И вообще, что ты мне выговариваешь, как будто сама не при чём? Кто потом сказал: «спорим, если Ян навернётся, солнышко тут же побежит его жалеть?» и запустил по колесу пульсаром?! — Ладно-ладно! — Мил не сбавляя шага театрально прикладывает руку к груди. — Я тоже не без греха и не осуждаю. Но вообще-то… Вообще-то! Я про тот раз, когда кое-кто решил поспорить с кармой и с воплем: «ебучая дверь!» рванул с места телепортацией так резко, что меня отшвырнуло выбросом! — Будем считать, что это был мой, канувший в лету, материнский инстинкт, — отмахивается Цисс. — Но бля, принуждать малолетку к оральному сексу — это пиздец. Пойми я раньше, что происходит, эти двое вообще к нему бы не прикоснулись. Не Чан Пин, так ебучие братья Чао… Почему нельзя было подкинуть пацану нормальную судьбу? Он что, самый крайний? — Да, это пиздец… — Мил тут же как-то сникает, а на лице мелькает явное отвращение. — Кстати, где они сейчас? — В тюрьме оба. — Вот и хорошо. Твоя работа? — следует лишь короткий кивок. — Люблю твою мстительную натуру. Они некоторое время идут молча, а мимо всё мелькают повороты и незаканчивающиеся полки, заполненные невесть чем. Несколько минут спустя Мил произносит: — Уверена, если наше нынешнее вмешательство когда-нибудь выплывет, в первую очередь мы получим пиздюлей за произвол. Если следовать всем правилам, надо было не идти в самоволку, а тут же сообщить наверх. — Ты сейчас издеваешься? — резкий голос отзывается эхом. — И что бы они сделали?! Им там на все поебать. Только и знают, что свои интрижки плести, да бубнить: «всё должно идти своим чередом»! Если кто-нибудь узнает, что у нас под надзором тьма разгуливает… Ты что, не понимаешь? Никто разбираться не станет. Спишут, как бракованных, поставят галочку заблокировать всем перерождённым воспоминания, как неудачный опыт, а под конец устроят три несчастных случая. — Блин, думаешь, их бы решили списать? — Ну, а что? Кому они такие нужны? Один уже совсем черту перешёл. Второй на грани, вот-вот сорвётся. А если сорвётся, у нас будет: «Здравствуйте, Старейшина Илина. Ваша тьма хочет уничтожить мир или всего лишь получить Второго Нефрита, чисто, чтобы закрыть прошлый гештальт?» Третий держится на своих колесах, но тоже потенциально опасен, в нем разгневанный дух муженька засел. Что с ними делать — долго думать не надо. Я не просто так на них щиты повесила, а чтобы тьмой не фонило. Парни, как парни. Ты что-нибудь знаешь? Вот и я не знаю. — Мне до сих пор кажется невероятным, что тьма окончательно проломала Яну голову в момент оргазма, — хмыкает Мил. — В момент острого, долгожданного удовольствия его подсознание было наиболее уязвимо, — поучительно поясняет Цисс. — Вот кому-то хороший секс, а нам теперь разруливать… Я не жалуюсь, но почему всё всегда приходится делать самим?! Тут ещё главное успеть. На перенастройку нужно время. — Так, а что там нужно перенастраивать? Сферу? — Да не сферу, она лишь защитная оболочка. Ее содержимое. — Ну-ка, напомни мне матчасть, я что-то упустила… — Запарная система, — Мил недовольно смахивает со лба упавшую челку. — Придётся подгонять содержимое сферы под новые функции и ждать, пока… Ну, типа, пока оно перезагрузится на то, чтобы работать без источника. Тонкая материя, все дела… Долбаная хрень! Молиться буду, чтобы она сработала. — А может не сработать? — переспрашивает Цисс. — Ну, в теории, она и носитель могут не сконнектиться. — У нас же есть идеальный сосуд. Если не он, то я уж не знаю… — она многозначительно взмахивает руками, и свет от телефона скачет по полу. Мил на её слова только сокрушенно вздыхает. — Должны. При правильном распределении энергии, подходящий носитель сам под нее подстроится, а при неправильном он просто сгорит от перегрузки, как перегретый тостер. Но другого варианта всё равно нет. — Хорошо, что есть хотя бы он. И всё равно не пойму, зачем господам сверху хранить нечто подобное. Наверняка, было очень неудобно собирать и запаковывать эти штуки. — Да ладно. Эти «штуки» — шикарный, универсальный ресурс. По сути, его можно использовать для чего угодно, дело опять же в настройке. А хранят, ну, например, на случай всяких войн. Или как батарейки… Да мало ли, для чего. Знаешь, я сейчас подумала, наверное, когда всё сделаем, надо будет какой-то барьер вокруг ставить, чтобы… не расползлось и как-то собирать… — Стоп, — Цисс резко останавливается, хватаясь рукой за перекладину стеллажа, от чего на том начинает что-то недовольно дребезжать, и выдаёт на одном дыхании сквозь зубы: — Стоим минуту. Мне хуево. Это дерьмо опять случилось. — Блять, да что ж так вовремя-то! Давно ведь не было. Только трупов нам сейчас не хватало… Заебёмся чистить, — Мил косится на полку, чтобы выяснить, что они там потревожили, и тихо бормочет себе под нос: — «Чайный сервиз Беатрис Поттер, английской детской писательницы. Заваривает чай, стимулирующий центр воображения мозга». Я знаю ты очень хочешь такого чайку, но я дам тебе всего лишь «Ред Булл». У меня вроде ещё оставался. Хорошо, что эта дрянь каким-то чудом нас заряжает, — Мил достает из рюкзака банку и пихает её в протянутую руку. — Ох, я бы с этим чайком разгулялась, — Цисс за раз приканчивает чуть ли не весь энергетик. — Не могу понять, кто с Яном рядом… Но он точно не один. Клянусь, когда все это закончится, я от души настучу ему по голове за свою больную голову! — Знаешь, давай-ка пошли, надо заканчивать и проверить, что случилось. Надеюсь, он никого не убьёт, пока мы здесь шароёбимся. Там вон лежит «Ледяной цветок» — китайский фейерверк четырнадцатого века, гипнотизирующий каждого, кто на него посмотрит. Это по ходу знак, что уже недалеко осталось. И за тем поворотом свет другой, думаю, это оно… — Мил подхватывает подругу под локоть и тащит вперёд. Пока мимо мелькают несколько очередных проходов и ответвлений, задумчивая и всё ещё чуть прибитая, Цисс выдвигает внезапное предложение: — Я могу поставить Яну в голову блок. Крепкий не получится, но на какое-то время хватит. Хотя бы пока будем заниматься сраными тонкими материями. А то не дело, что мы тут ради него усираемся, а он того и гляди резню устроит. И то ли решай проблему, то ли беги кровь за ним подтирай. — Поставь-поставь, — кивает Мил. — Таблеточками сыт не будешь. О, кажется, пришли. Они минуют ближайший поворот и останавливаются посреди отдельного зала. Стены есть, но потолка не видать вовсе. — Я думала, здесь будет эээ… Ярче, — с сомнением изрекает Цисс, отцепляясь от чужой руки. — Они вообще рабочие? — Наверное, они просто спят. Смотри, их пассивная энергия уходит прямо наверх. Я же говорила, как батарейки, — восхищённо тянет Мил, задрав голову, и глядя на слабо мерцающие всполохи. — Мы можем взять любую? — Ну да. На них нет отдельной защиты или сигналки. — Как безответственно, — с осуждением приговаривает Цисс. — Но скажем за эту небрежность спасибо. Ты обманку взяла? — Конечно, блин, взяла, — опять вжикает молния рюкзака. — Тогда по-быстрому меняем и уходим, — она делает несколько шагов вперёд, оглядывая ряды полок, тянущиеся вверх и в стороны. На них мирно покоится бессчетное количество неярко сияющих сфер. — Ух, на самом деле эффектно смотрится даже в инертном состоянии. У меня такое ощущение, будто пятого Гарри Поттера смотрю…

***

— Как в целом дела дома? Помимо того, что тебе вдруг захотелось форсировать ваши отношения? — спрашивает Цзян Чэн, подкуривая очередную сигарету. — Всё у нас хорошо, — губы Сюэ Яна растягиваются в улыбке и он с наслаждением потягиваясь, закидывает ноги на приборную панель. — Сколько вы уже живёте вместе, запамятовал? — Я как-то не считал… — небрежно тянет тот. — Месяца четыре? Может больше. Лучшее время в моей жизни, — это произнесено немного ехидно, но всё же искренне. — Представляешь, Чэн-Чэн, я — и счастливый? Уму непостижимо! — раздаётся смех и бутылка пива в чужой руке опасно наклоняется. Сигаретный дым выплывает наружу поверх не до конца опущенного стекла, тут же унесенный порывистым прибрежным ветром. Впереди горят огни ночного города, живущего своей суетной жизнью. Пахнет сигаретами, свежестью и водой. Они сидят в машине Цзян Чэна на набережной и коротают вечер бессмысленным трёпом. На повестке сегодняшнего дня в основном были обсуждения секс-игрушек и их эксплуатации. Сюэ Ян спрашивал про кольца. И не только про эти. Впрочем, одними разговорами дело не ограничилось — кредитка понесла значительные потери. Вэй Ин сегодня допоздна на работе. У Синчэня вроде тоже суточная смена. — Мне нужно у тебя кое-что спросить, — серьёзно произносит Цзян Чэн, а Сюэ Ян вытягивает из его пачки сигарету. — Ну, спрашивай, — чиркает зажигалка. — Скажи мне, что происходит с Вэй Ином? — А что происходит с Вэй Ином? У кого с ним совет да любовь? У меня или у тебя? Тебе должно быть виднее, — очевидно, что ничего более вразумительного дальше не последует. Но Цзян Чэн не мог не задать этот вопрос, пожирающий его уже который месяц подобно плотоядной твари. — Не идиотничай. С ним что-то не так. И ты знаешь — что, — он мрачно смотрит и ловит ответный недоумённый взгляд. Паршивец по-прежнему хорошо умеет играть лицом и строить невинные глазки. — Да, всё с ним так. Вроде радостный, как обычно. Ходит улыбается, — Сюэ Ян отпивает из бутылки, запрокинув голову. — Прекрати пиздеть, — не сдерживается Цзян Чэн, ему сейчас слишком хочется стукнуть засранца, но он только выкидывает бычок в окно. — К твоему глубочайшему сожалению, я знаю, когда ты недоговариваешь. — Может и знаешь, но это ничего не меняет, — получает он нахальный ответ. — Значит, не скажешь? — гнев начинает душить, поднимаясь изнутри шипящей ядовитой змеёй. — Нет. Не скажу. Я не могу. — Блять, да что ты за сучонок такой?! — Цзян Чэн хватает его за ворот футболки. — Я места себе не нахожу… А ты сидишь тут, знаток человеческих душ, мать твою, и молчишь! Какого хрена ты вообще знаешь всё лучше меня?! Сюэ Ян никак не реагирует на эту волну агрессии, просто глядит тяжело и утомленно. Стряхивает пепел прямо на пол. — Так уж вышло, что я в курсе. Это не от того, что он тебе не доверяет. Причины молчать у каждого свои. Ну вот, допустим, скажу я. И что ты будешь делать? Тут же рванёшь домой устраивать разборки? — Это зависит от того, что ты скажешь. Пальцы сжимаются сильнее, и ворот футболки впивается Сюэ Яну в шею, но он только ровно отвечает: — В любом случае, лучше от моих слов никому не станет. — Я хочу помочь ему, — цедит Цзян Чэн, понимая, что ничего не добьется, пускай даже изобьет Сюэ Яна до полусмерти прямо здесь. — Вы, красавчики, в прошлый раз уже достаточно друг другу напомогались… Давай сейчас немного притормозим? Просто будь рядом. Этого хватит, — он произносит это так легко. Как будто вес этих слов не имеет никакого значения. Сказанное не стоит никаких усилий. — У него иногда такие глаза пустые, когда он думает, что я не вижу. Полагаешь, замечать это и делать вид, что его состояние меня совсем не волнует, так просто? Помоги мне, — Цзян Чэну самому тошно от сквозящей в голосе горечи, но все, что ему остается — просить. Гордость воет волком, но других вариантов нет. Нужно хотя бы попытаться. — Чэн-Чэн, — Сюэ Ян хмурится и берет его руку, которая все еще сжимает ткань. — Я правда не могу. Это не мои секреты. Скажу точно — его жизни ничто не угрожает. Он просто немного запутался. Поддержи его, всё придёт в норму, не сразу, но придёт. — Знаю я эти «запутался»… Я же не идиот, понимаю, что это прошлое донимает его. Но он вновь отдаляет меня от своих проблем, отмалчиваясь. Скрывает все за улыбкой и говорит, что беспокоиться не о чем. Когда врёт А-Ин, я тем более знаю. Мне всё сложнее это игнорировать. Цзян Чэн одновременно хочет и не хочет думать о том, что именно изводит Вэй Ина. Потому что если подтвердятся самые худшие и самые очевидные предположения, он не знает, как будет разбираться со всем этим. Но весьма паршиво и гадко от того, что самый близкий человек, опять оставляет его в стороне и не делится своей болью. Если бы он мог — забрал бы её всю. — Потерпите оба, ладно? — Сюэ Ян ставит бутылку на панель и лохматит ему волосы, притягивая к себе. — Очухается твой Вэй Ин, а пока сиди и не дёргайся, он же не помирает. Гнев тебе, конечно, к лицу, и я знаю, дерьмово быть в неведении, но ты не злись, просто дай ему время. Цзян Чэн закрывает глаза и через силу выдыхает, обреченно укладываясь на чужое плечо. — Ненавижу это всё, — не в состоянии скрыть подавленность, говорит он. — Знаю, — опять чиркает зажигалка и они курят одну на двоих. У Сюэ Яна почему-то дрожат пальцы. Они несколько минут молчат сидя бок о бок, а потом Цзян Чэн чувствует запах железа и, как ему на щеку капает что-то теплое и вязкое. Слышит сказанное странным, с развязкой хрипотцой, чужим голосом: — Ты так вкусно пахнешь. Отчаяньем…