Рождённая под знаком Змея

      В Рифте начались дожди. Противные, загоняющие в дрёму и скуку серые облака пришли из-за горной гряды Велоти, несдержанно, словно больной старик, проливая пригоршни дождя и даря ещё больше сырости Рифтену. В Крысиной Норе стало ощутимо холоднее, хотя воры старательно «топили» Цистерну жаром небольших костерков, но что они по сравнению с полными воды стоками? Однако, местные завсегдатаи приняли беду с честью и энтузиазмом, согреваясь «изнутри» - пьянки почти не прекращались. Правда, фраза «я голяк» стала девизом большинства…       Тем временем дела в Гильдии шли паршиво. Убили молодого паренька, что провёл в Гильдии всего пару дней. Его поймали «на горячем», прирезав на месте за десяток септимов. Следом за вольные речи о политике Ульфрика схватили болтушку Треки, церемонно засадив за решётку. Виновной она себя так и не признала, гордо взяв прозвище «Треки Невинная». Другого вора и вовсе показательно казнили на площади перед крепостью Миствейл. В один из вечеров во «Флягу» завалились бандиты, устроив мордобой и неслабо покалечив главного хвасту Гильдии. Благо, убить не успели (хотя пытались).       Всё это вылилось в закономерную картину: воры просиживали время в Цистерне, работа стояла, глава Гильдии ходил злее обычного, его первый помощник, получив нагоняев за простои, теперь уже самолично, пинками, отправлял на наводки людей, но гнетущая атмосфера обречённости и полнейшего развала поселила жуткую тоску в души всех без исключения. Апогеем стала сорвавшаяся наводка, обещавшая огромную прибыль: по сведениям старого Меллори на границе с Сиродилом шёл караван с пушниной, охоту за которым доверили белокурой имперке. Когда промокшие до исподнего под ночным ливнем воры вернулись в Гильдию с пустыми руками, то весь гнев она обрушила на пожилого наводчика: оказалось, под «мехами» подразумевались кузнечные, а не ценные шкуры. Провалив уже второе крупное дело, белокурая воровка напилась в умат тем же вечером.       Между тем миновала неделя, как я застряла в Рифте. Встретившись с Кувалдой, я отдала ему мешочек септимов, не забыв взять письменное подтверждение, что, мол, «деньги получены и засчитаны в уплату долга». Однако, я приуныла: медовая стерва оценила мою работу в «Златоцвете» всего в две сотни, накинув ещё сто септимов за лобызательства униженного Арингота, да я за мелкие делишки заработала всего три с половиной сотни – при таком раскладе я смогу рассчитаться с долгом за месяца три, что меня абсолютно не радовало. Чуяла моя задница, что Мавен будет оценивать работу по «сниженному тарифу», но чтобы настолько! Оставалось только работать и копить, копить, копить…       Зажав нос, я сдавленно чихнула, чуть не уронив черпак в котелок. С дуру накупавшись в Хонрике, я подхватила насморк, благо додумалась надрать по берегу горноцветов да пушицы, из которых теперь заваривала чай. И согреться, и подлечиться. Несколько воров, в частности имперец, с которым мы сдружились, босмер и нордка Сапфир заинтересовались моим варевом, хотя, кажется мне, всё дело в пропитых деньгах – теперь на эль не хватало, а греться как-то надо.       - А, детка, вот ты где, - протянул взявшийся из ниоткуда промокший «бригадир», рыжие волосы которого были небрежно собраны сзади. Морщась и фыркая от воды, он уселся напротив. Задница почуяла неладное. – Тебя Мавен хочет видеть, срочно. Ждёт в «Пчеле и жале», так что поторопись.       - Что на сей раз? – обречённо вздохнула я. Рыжий жулик хмыкнул:       - Это дело касается только тебя и Мавен, детка, я не вмешиваюсь, - я вяло кивнула, поднимаясь. Интересно, меня снова отделают или обойдётся? Старый добрый септим предрекал второе.       Грязь противно хлюпала под сапогами, прилипая к начищенной с утра коже. Капли барабанили по листве, пустым прилавкам, худеньким крышам, погрузив Рифтен в гадкую палитру серо-грязных цветов и какофонию ароматов сырости. Стражники, угрюмые, были придирчивее и злее обычного, зыркали из прорезей шлема и подозрительно щурились на каждого, кто кутался поглубже в плащи, будто каждый прохожий спрятал под полой имперского шпиона, ворованное добро или контрабанду. Отряхнувшись от капель, я толкнула дверь таверны, протопленной и кажущейся неимоверно уютной в такую пакостную погоду. Вот бы тоже сейчас, как раньше, потягивать тёплое вино за стойкой, болтая с хозяином после долгого пути…       Тален-Джей покрепче ухватил древко метлы при виде меня, дёргая мелкими ноздрями, но стоило упомянуть Мавен, чуть расслабился, проводив наверх к одной из комнат. Шумно выдохнув, я вошла после короткого стука.        - Вы желали меня видеть? – тихо спросила я, быстро оглядев просторную комнату, где за столиком воплоти сидела на единственном в комнате стуле Мавен, что-то чиркая на листе. Немолодая, но прекрасно выглядевшая, темноволосая женщина обладала неким шармом величественности и аристократической неприступности, хотя лицо её – нос с горбинкой, дугообразные брови и капризный рот – всё равно напоминало гарпию. Я сдержанно улыбнулась под кожаной маской.       - Да, есть работа для тебя, - даже не взглянув, холодно бросила она. – Из-за пожара в «Златоцвете» поставки мёда сократились, так что мне требуется срочно убрать конкурента. Нужно разобраться с одним упрямым стариком, Сабьорном из Вайтрана, - казалось, сердце остановилось, ухнув в пропасть. – Его медоварня с каждым днем набирает ход. Мне надоели его препирательства, думаю, остальное ты понимаешь. Надеюсь, объяснять, что провал недопустим, не требуется?       - Что нужно сделать? – выдавила я сиплым голосом.       - О, теперь в «Гильдии Попрошаек» есть человек, готовый работать? Наконец-то! – с ядовитой насмешкой выдала стервозная собеседница. Я молча стиснула зубы. – Слушай внимательно: в «Гарцующей кобыле» Вайтрана встретишься с Маллием Макием, он тебе всё расскажет. Когда закончишь, посмотри бумаги Сабьорна, найди причину его столь стремительного процветания и привези мне доказательства. Это всё, теперь оставь меня.       Коротко кивнув, я покинула комнату. Шлёпая по уличной грязи, я не слышала шума дождя, не ощущала противного холода мороси, смотря себе под ноги. Вайтран… дней десять назад я была рада оказаться в родном городе, но теперь… Теперь меня тяготила мысль о возвращении домой не Следопытом, а вором, позорным отребьем на побегушках. С досадой пнув ни в чём не повинную деревяшку, я направилась в Цистерну.       С другой стороны, думалось мне, пока я собирала вещи в путь, у меня будет шанс поговорить с Изольдой, может, удастся добиться аудиенции Балгруфа, коему следует не только сообщить о воле Седобородых и поисках Довакина, а рассказать о, скажем, неких денежных трудностях в размере нескольких тысяч, которые потом скормить главе Чёрного Вереска. Правда, шанс получить заветный титул тана в таком случае заметно таял, но я хотя бы отделаюсь от Мавен и грязных стоков Гильдии. Не мешало бы заехать и в Айварстед и навестить там Нарфи – поганец может что-то знать, а уж развязать язык я ему точно смогу, пусть и не совсем щадящими методами.       Забрав Аркилла из конюшни, я глянула на массивные деревянные ворота грязного города, что стал моей тюрьмой. Я думала, что, оказавшись за его пределами, смогу вздохнуть спокойно, но… душу грызли рваные обрывки мыслей: о пропавшем Довакине, о клятве Балгруфу, о треклятом бедняке Нарфи, о долге Мавен, о холодных подземных стоках Гильдии с её разношёрстным сбродом и о будущем, теперь уже туманном и пугающем.              В Айварстед я прибыла, когда только начинало темнеть. Всю дорогу лил дождь, но вечер, умытый, был на редкость приятным: тучи расступились, светло-голубое, будто аквамариновое, небо рассекали быстрокрылые ласточки и пронырливые воробьишки, чьи тени нет-нет да наводили тревогу на суетливых мышей под листьями пышных лопухов. Оставив мерина у коновязи таверны, я, поправив плащ, направилась на поиски Нарфи, уверенно шагая за потоком Ясновидения.       Но магия не привела меня к его полуразрушенному домику, не указала на таверну или чей-то дом. Она привела меня к кладбищенскому склепу, про который слухов по деревеньке ходило больше, чем пьяниц в праздники. Вынув клинок из ножен, я зашла под каменные своды нордской гробницы, щурясь в полутьме. Затхлый, гниющий запах давил на лёгкие, отчего я отвернулась, зажав нос. Не хватало выблевать тут скудный перекус. Поток магии полозом проскользнул к одному из каменных резных гробов. Крышка лежала криво, вокруг роились противные мухи с ноготь, блестя чёрными брюшками.       Поддев крышку валявшейся здесь же железной скобой, я смогла сдвинуть крышку саркофага. Раскрыв кривой рот, полный червей и мух, выпученными глазами на меня смотрел лохматый, с отпечатком кровавой ладони на лице мертвец, шея которого от уха до уха зияла огромном росчерком клинка ассасина. От увиденного я отпрянула, часто моргая и пытаясь выровнять дыхание. Осторожно заглянув в саркофаг, я попыталась обыскать бедняка, но гниющая плоть столь тошнотворно смердела, что я, подхватив клинок, ринулась на выход, где принялась судорожно глотать воздух.       Нарфи мёртв. Убит жестокой рукой ассасина Тёмного Братства. Наверняка, наёмники передали имя бедняка беспощадной Чёрный Вереск, что решила судьбу человека одним своим желанием… Неужели, согласившись принять на себя вину и отрабатывать долг, я спасла свою шкуру? Осознание, что провал любого дела властолюбивой Мавен и правда будет стоить мне жизни, тисками сжало нутро. Стянув пропахшую смертью маску, я шагнула в таверну, где попыталась узнать хоть что-то у Вилхельма, но норд не только не смог ничего толкового рассказать, так ещё и был весьма шокирован вестью об убийстве бедняка.       Нарфи больше ничего не скажет, никогда и никому, но… почему сейчас? Неужели Гильдия Воров заимела продуманного, хитрого врага, жалящего организацию через связь с Чёрным Вереском? А ведь Мавен, я слышала, и правда начинала сомневаться в преданности воров, но стараниями рыжеволосого норда угомонилась. Надолго ли? Меня раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, я бы с радостью пожала руку сообразительному умельцу, а с другой стороны, именно из-за него я пляшу под дудку Мавен. Как бы то ни было, а теперь у меня появился личный интерес в причинах проблем Гильдии.              В Вайран я прибыла ранним вечером. Мне посчастливилось прибиться к охраняемому торговому каравану, что шёл в Данстар, а потому ночь я провела в дороге, разделившись с торговцами после рассвета, дабы не терять времени. Под мерный цокот копыт я выехала на пригорок, вглядываясь в открывшуюся взору равнину. Через прорехи пласта туч пробивались лучи, бросая огромные куски теней и света на тундровые поля и резные купола Драконьего Предела; ветер, порывистый, нетерпеливый, взлохматил чёрную гриву мерина, фыркнувшего от взвившейся пыли. Я похлопала своего верного друга по шее, мол, ещё немного и будем дома, но радости не чувствовала. Наоборот, душу всё сильнее грызло неясное предчувствие беды.        Оставлять Аркилла на конюшне я не решилась, навязавшись на простой на ферму Пелагио, благо, мужчина не вернулся ещё с города, а жена его быстро мне поверила под чудодейственной силой магии Успокоения. У ворот меня ждала «подлянка»: из-за драконов вход в город оказался закрыт, так что пришлось виртуозно брехать о важном послании для «господина Назира», коего я терпеть не могла. Дежуривший на воротах как всегда посредственный лентяй Дро́вар бегло осмотрел мою сумку, махнув, мол, проходи.       Поплотнее запахнув дорожный плащ, я шагнула на широкую (здесь спокойно могли разъехаться две повозки) вымощенную улицу главного торгового города равнины. Глубоко вдохнув пыльный, напитанный травами, пряностями и Кинарет знает, чем ещё воздух, я улыбнулась под маской: наконец, я дома. Вайтран раскинулся на пересечении главных караванных путей, заняв центральное положение северной провинции Тамриэля, из-за чего стал лакомым кусочком в набирающей обороты гражданской войне. Однако Балгруф не спешил выбирать сторону, умело придерживаясь нейтралитета. Интересно, чья позиция ему всё-таки ближе?       А жизнь в Вайтране текла своим чередом. Звонко стучал молот по наковальне у «Дома воительницы»; толпился праздный народ у «Пьяного охотника» - кто-то из богатеев закатил пирушку по подвернувшемуся случаю; с рынка спешили на тёплый ужин фермеры-торговцы, роняя пару-другую сочных яблок или перезревших помидор; с гиком и весёлыми криками носились своры ребятишек, затеявших игру в «стражи и разбойники», которые нет-нет, да и подхватывали упавшие наземь фрукты. Там, вдали, проглядывалась меж черепичных крыш и резных коньков крона великого древа Златолиста, в лечении которого я когда-то приняла участие и немало пострадала, пробираясь в ведьмин шабаш. Над городом, будто грозный безмолвный часовой, возвышались резные купола Драконьего Предела – дворец, достойный ярла Скайрима! Ветер рванул, мощным порывом чуть не сбив капюшон с головы. Я торопливо ухватила кожаный край спасительной вещицы, будто боясь далёких стеклянных взглядов ярловой обители.       Заметив идущий навстречу отряд стражи, я свернула в проулок, петляя и старательно обходя не только стражу, но и горожан, мирно беседующих с соседями или спешащих в гости на ужин. И почему я всегда торопливо бегу из города? Жила бы себе в мире и покое, так нет же, путешествие мне подавай, дорогу! Хотя была тому причина: мой маленький домишка располагался на окраине в опасной близости к кузнице, из-за чего моё утро начиналось с рассветом, когда преисполненная вдохновением Адрианна принималась с яростным рвением колотить по наковальне. Вот только никто не заступился бы за меня в этой ситуации: за хозяйкой кузницы стоял её отец – управляющий ярла, Провентус Авениччи. Устраивать подлянки девке-кузнечихе было для меня табу, точно поклонение Принцам Обливиона для Дозорных Стендарра.       Вздохнув, я прошептала заклинание Ясновидения, шагая за магическим потоком на встречу с Изольдой по знакомым улочкам. Забавно, но теперь я замечала крайне неприметные «метки» на многих дверях домов и магазинов – этакие подсказки для воров, о которых из уважения к старому вору прочла в книге в Цистерне, но значений каждой отметины так и не запомнила. Видимо, Гильдия некогда и правда была весомой организацией, а не жалкими прихлебалами Чёрного Вереска.        Заметив издали знакомую фигуру молодой нордки, купившей оленины у Анориата, я поспешила за ней, лавируя между раздражающе медлительными и неспешными горожанами.       - Изольда, надо поговорить, - опустив на минуту маску, окликнула я её, когда норка открывала дверь своего дома. Девушка обернулась, вздрогнув от неожиданности, немного попятилась, а после, рассмотрев лицо, растерянно заморгала, убирая тонкой рукой каштановые волосы с лица:       - Кто… Энн? Энн, это правда ты?       - Тише-тише, прошу, - надев обратно маску, я воровато заозиралась. – Пустишь?       - Конечно, п-проходи, - бегая глазами по виднеющейся из-под плаща броне, Изольда чуть нахмурилась, и я успела заметить лёгкую тень на её лице. Прошмыгнув вслед за хозяйкой, я закрыла дверь, выдохнув. Девушка быстро зажгла лампы, начиная говорить скоро, но тихо. – Во имя Богов, Энн, где тебя носило столько времени?! Ты хоть представляешь, сколько я себе успела надумать?! Я… я думала ты погибла! Столько писем тебе писала, а они все назад вернулись. «Не нашёл», говорит. Да что там! Тебя даже Балгруф потерял! А уж сколько человек ко мне по твою душу обращались! И управляющий, Провентус, приходил, и из Сынов Битвы, и Фрейлия, и маг придворный, Фаренгар, всё про Ветренный Пик бормотал, и…       - Я была на севере, - расслабленно усевшись на скрипнувший стул, ответила я, - куда гонцы не ходят.       - Да уж, только Следопыты, - коротко улыбнулась девушка, поправив складки небесно-синего платья и снова пробежавшись по мне взглядом. Казалось, она хотела что-то спросить, но замялась. Невысказанные слова зазвенели тягостной, неловкой тишиной. Я чуть прочистила горло, решив наконец подобраться к самому главному:       - Изольда, я в город прибыла по одному важному делу, - от собственных слов стало противно. Всего лишь хочу загубить жизнь одному старику по указке не терпящей конкуренции богатой суки! – Помнишь, на Вайтран нападал дракон 18 числа Последнего зерна? – девушка кивнула, нахмурившись. – Прошу, расскажи, что произошло тем вечером. Приходил ли накануне человек с вестью о драконах?       Подруга метнула на меня взгляд карих глаз, тёмных и будто чужих. Смотрела прямо и долго. Тишина сдавила, спугнув былое спокойствие.       - К вратам приходили, но не люди, - начала Изольда. - Пришёл орк и молодой каджит, которого, естественно, в город не пустили. Орсимер, по слухам, был в Хелгене, выжил при нападении дракона. В общем, когда над городом пролетел дракон, тут такая суматоха началась, будто Обливион разверзнулся. Нас всех в Зал Мёртвых повели, под землю; Соратники, стража и добровольцы бросились тушить загоревшиеся постройки, а Балгруф отправил того орсимера с отрядом к Западной башне, - девушка на секунду замолчала, задумавшись. – Никто толком не знает, что на самом деле случилось, даже хускарл Балгруфа, хотя Айрилет была там, на поле боя. Они сражались с драконом, смогли его подбить, и орсимер топором отрубил голову дракону, а потом, - Изольда снова замолчала, - башня рухнула и всех убила.       - Чего? Сама рухнула? – выгнула я бровь, опешив. Девушка поджала губы:       - В том и вопрос, никто не знает, что случилось. Айрилет говорила, что якобы плоть дракона в золотистую пыль превратилась и рассеялась по ветру; Соратники, они на подмогу бежали, утверждают, что то́ был поток, в кого-то влившийся. А потом прогремел гром такой силы, что земля дрогнула, башня покачнулась и рухнула прямо на выживших солдат. Айрилет тоже чуть не погибла, её орк собой прикрыл и жизнью поплатился. А после небо огласил клич Седобородых: они Довакина призвали, вот только не было рядом с башней ни одной живой души, кроме хускарла, да и та без чувств была.       Я потёрла висок. Довакин Криком свалил башню, прибил людей и сбежал по темноте? Хорош герой, достойный Нирна! Но если это не орсимер, тогда остаётся… вот же срань!       - А каджита ты видела?       - Да, видела, и очень хорошо запомнила, - девушка вдруг улыбнулась, но как-то грустно. – Он молодой совсем был, юный, да и говор у него простой, человеческий. Вроде как в Сиродиле вырос. Всё сокрушался, что стыдно теперь сородичам с облезлым хвостом показаться будет, - я вопросительно выгнула бровь. Изольда поспешила объясниться. – Ему ещё в Хелгене дракон хвост неслабо подпалил, ожог немалый…       «…Странник, отмеченный пламенем дракона» писали Седобородые. Кто бы мог подумать! Переписывая написанное Йоргстаром в деревеньке Анга, я не стремилась разобрать вычурного имени кошколюда (да как может он или людоящер быть Довакином?), махнув рукой из-за собственной предвзятости и расового пренебрежения, за что и поплатилась… Йоргстар всё ещё на шаг впереди!       - Изольда, к тебе ведь уже приходил кое-кто с расспросами об орке и каджите, - девушка напряглась, нахмурилась с каким-то мрачным удивлением, но меня было уже не остановить. – Он имя кошколюда упоминал?       - Нет, не упоминал, - я напряжённо наблюдала за подругой. Изольда скомкала губы, продолжая. – А позже пришёл с дружками своими и про тебя расспрашивал. Все в сталь закованные, с двуручниками, жуткие типы. Благо, патрульные мимо проходили, прогнали их, но… на прощание Йоргстар во всеуслышанье заявил, что ты… вор. И украла у него важные документы.       Слова ударили в лоб. Я стушевалась. Изольда, оглядев меня вновь, вперилась глазами, будто осиновыми кольями, мне в лицо. Появилось жуткое желание посильнее запахнуться в плащ, но я смогла сдержаться. Всё складывалось паршивее некуда.       - Кто бы говорил, - фыркнула я, старательно играя негодование. – Он оттяпал мою работу! Наверняка, он не сказал, что это мне, а не ему, Седобородые написали письмо с просьбой найти Довакина и передали через человека из Айварстеда. Тот мне в Вайтран писал, но без толку: я на севере была, - я говорила и говорила, горячо и скоро, вглядываясь в лицо Изольды: верит или нет? Увы, ответа я не находила, впадая в дикое отчаяние и уповая на собственный язык, не раз спасавший меня из подобных передряг. - …Вот и решил он меня обогнать и куш сорвать! Поэтому я тебя попросить хотела: сможешь нарисовать каджита? Мне бы помогло.        - Ничего себе! - изумлённо протянула нордка, растерянно поправив каштановые прядки. – Да, нарисую, я очень хорошо его запомнила, - меня внутри словно кипятком ошпарили: что-то бурлило, пузырилось, норовя лопнуть в момент. Лжецу во лжи внимают, а в правде отвергают. Поверила ли мне Изольда?       - Знаю, многого хочу, - оставались последние штрихи, - но не упоминай, что видела меня в Вайтране, прошу. Ни Ольфине, Карлотте или даже Амрену. Слишком быстро ползут слухи и, думаю, немало личностей идут по следу Драконорождённого. Не приведи нас Кинарет, если им решат воспользоваться нечистые на руку и помыслы…       - Ох, упаси нас Девятеро, - закивала Изольда. Я собралась на выход, витая в тугих мыслях. Нордка, спохватившись, окликнула меня. – Погоди, Энн, тебе ведь наверняка некогда сидеть и ждать в Вайтране. Куда мне послать готовый портрет?       - Отправь в Рифтен, - бездумно выпалила я прежде, чем успела подумать над ответом. Собственный голос хлестнул по ушам. Осознание наиглупейшей ошибки вонзилось терновыми иглами. Я обернулась в надежде, что подруга не слышала моих слов, но… Изольда растерянно кивнула, открыла рот, но, передумав, не произнесла ни звука, затем встала меня проводить, пробежавшись взглядом по разложенным на комоде перчаткам и платкам. Натянув капюшон, я попыталась оправдаться, брякнув сущую глупость в дверях. - Я там неплохую работёнку нашла, представляешь? Может, перееду… Рада была повидаться, Изольда, и спасибо за… встречу.       - Храни тебя Мара, - улыбнулась девушка, торопливо затворяя за мной дверь. Я натянула маску ледяными от волнения пальцами, спеша прочь.       Слабоумная ослица! О, Восемь Богов, почему вы не уберегли меня от самого страшного врага – самой себя? Хотелось сесть и непрестанно орать от происходившего вокруг дерьма. Хрупкое словесное кружево разбилось вдребезги от хлёсткого удара, как рушится песчаник от напористого натиска кирки. Теперь рассказанная правда про Седобородых выглядела жалкой сказочкой, что, словно прохудившаяся ширма, не скрывала корявой фигуры гнилой истины. Я еле сдерживалась, дабы не разрыдаться.       Изольда, считавшая меня некогда хорошей подругой, стала чужой и опасной. Тут к Хермус Море не ходи, и так прозрачнее некуда: Йоргстар обличил прилюдно в воровстве, я щеголяю в воровских шмотках, вопрос за вопросом подтверждая причастность к нечистым делам. А ведь меня Мавен по душу Сабьорна прислала! Будет ли Изольда молчать или обличит красноречивые детали, сплетающиеся в губительную для меня картину? Девушка не знала про мою клятву Балгруфу, не знала про тайну моего прошлого. В памяти всплыла донельзя яркая картина, как, стоя в первых рядах, раскрасневшаяся нордка некогда кричала: «Руби!». Изольде претила любая непорядочная жизнь. Истинная дочь Скайрима, для которой честь превыше всего…       С другой стороны, встрепенулась я, если за поимку Довакина, кем бы он ни был, мне полагается титул тана, то ебись оно всё хромой козой! Главное, чтобы слухи не доползли до Балгруфа раньше, а потом уж я смогу отрезать языки скулдыжникам. Не поможет Изольда – найду некого Алвора из Ривервуда, вызнаю имя кошколюда и пойду по следу вновь. Ухватившись за мысль, будто утопающий за ветку, я поспешила в душный плен таверны, вспугнув пёстрых бабочек с клумбы горноцветов.       Невесомое создание, вспорхнув трепещущим тельцем во власть ветров, прибилось мощным порывом к одинокой фигуре в тени. Данмерка, смерив мотылька обжигающим взглядом кровавых глаз, выплюнула изо рта пожёванную травину, небрежно смахивая гостя с плеча. Помедлив, эльфийка плавно направилась в излюбленное место – таверну «Пьяный охотник» – по пути, будто невзначай, передав письмо пожилой ткачихе.       «Пожалуй, мои самые лёгкие деньги, - расположившись за излюбленным столиком, хмыкнула Дженасса, заказывая выпивку. – Всегда знала, что старуха Лиллит, прячась под боком простого конюха, вертит с кем-то тёмные делишки. И откуда у неё столько золота?».