Truth and Measure/Правда и мера

Иметь личного шофера было не так уж и плохо, но только в первые двадцать минут каждого дня — именно столько времени требовалось Рою, чтобы добраться от дома Энди до таунхауса Миранды. Это было время, когда Рой и Энди были еще немного сонными, и оба чувствовали себя в целости и безопасности. Энди теперь всегда старалась приготовить для Роя какое-то угощение, чтобы возместить ему часы недосыпа, даже если это было что-то столь незначительное, как газировка (кофе не годился — Миранда бы его учуяла) или пакет чипсов, который он мог съесть после. Забота Энди покорила его довольно быстро, и первые двадцать минут рабочего дня Энди проходили достаточно приятно в течении всей следующей недели. Конечно, все катилось к черту, как только Миранда садилась в машину. К тому времени Рой уже допивал газировку или прятал пакет с чипсами в бардачке машины, а Энди успевала избавиться от зевоты, чтобы она могла быть настороже и делать заметки с инструкциями Миранды, которые та непременно начинала изливать даже прежде, чем она успевала пристегнуть ремень безопасности. Тем не менее, не было необходимости делать поездку более неприятной, чем она должна была быть, поэтому Энди всегда приветствовала Миранду самой яркой улыбкой и самым вежливым: «Доброе утро, Миранда». На третий день Миранда на самом деле пробормотала рассеянное: «Доброе», пока рылась в сумочке в поисках чего-то, но этого больше никогда не происходило, так что, вероятно, это была простая оплошность с ее стороны. К четвертому дню Энди освоила трюк с паузой: примерно через пять минут после непрерывных указаний Миранда замолкала и переключала внимание в окно. Энди немедленно использовала это время, чтобы позвонить в Старбакс и сделать заказ на кофе. Иногда, как только она заканчивала, Миранда снова начинала говорить, а иногда молчала, пока Рой не подъезжал к Элиас-Кларк, где Миранда входила внутрь, а Энди поспешно пересекала улицу, чтобы забрать ожидающий ее кофе. Это было удобно, потому что в этом случае она не приходила на работу вместе с Мирандой, и никто не мог догадаться о их совместных утренних поездках на работу. Слава Богу. Спустя неделю Энди начала в полной мере получать удовольствие от своей новой привилегии. Или обязанности? Как бы то ни было, ей это нравилось. Конечно, ей приходилось вставать раньше и проводить с Мирандой больше времени, чем раньше, но Нью-Йорк в декабре был совсем не тем местом, где можно было с удовольствием прокатиться в метро или пробежаться по улице. Приятно было сидеть в теплой машине на кожаных сиденьях и смотреть, как мимо проносится суета утреннего города и иметь при этом свободные, тихие минуты. В какой-то момент Энди вдруг поняла, что ей стало очень легко молчать с Мирандой. Раньше когда между ними повисало молчание Энди всегда была в крайнем напряжении: ждала следующих инструкций, или затаив дыхание помалкивала, или молилась, чтобы скверное настроение Миранды не отразилось на ней, или просто очень-очень старалась быть незаметной, пока Миранда думала о чем-то своем. Теперь молчание означало — просто вести себя тихо с Мирандой — будь то в машине, или в лифте, или в офисе ночью. Просто быть где-то рядом. Однако говорить по-прежнему было сложно. Двадцатого декабря, когда близняшки и Кара вылетали в Лондон (Миранда должна была прилететь к ним через два дня), Миранда сказала Энди в машине: «Я надеюсь, что они будут… чувствовать себя лучше к тому времени, когда я приеду». Энди с опаской взглянула на нее. Под «чувствовать себя лучше» Миранда явно имела в виду не физическое здоровье близняшек. Энди ничего не сказала, и Миранда продолжила: «Девочки, конечно, любят Лондон. Мы ездим туда не реже двух раз в год. У них там много друзей». «О, это здорово», — сказала Энди, стараясь казаться веселой, но не слишком разговорчивой, что являлось прекрасным балансом. «Я уверена, что им будет чем заняться, чтобы не скучать, — Миранда кивнула, а Энди продолжила: Я связалась со службой уборки там, можете быть уверены, все будет готово, когда они приедут». В Лондоне у Миранды тоже был особняк, хотя и не такой большой, как на Манхэттене, но Энди все равно очень впечатлилась, когда узнала об этом. Она надеялась, хоть мельком, увидеть его в феврале. Также она задалась вопросом, почему у Миранды нет еще одного дома в Париже, а затем решила, что покупка элитной недвижимости в трех смехотворно дорогих городах может оказаться не по карману даже для Миранды Пристли. Ведь Миранда была редактором журнала, а не нефтяным магнатом. И все же… в Хэмптоне у нее был большой красивый дом. И небольшой загородный дом тоже где-то имелся. Это действительно было несправедливо. «Хорошо, — сказала Миранда, прервав, все более убегающие не в том направлении, мысли Энди. — Надеюсь, на этот раз они не забудут…» Ее желудок громко заурчал. По-настоящему громко. Миранда покраснела и сжала губы, а Энди изо всех сил постаралась сделать вид, что она этого не слышала. Это происходило время от времени, к тому же уже было около двух часов дня, а Миранда ела в последний раз в одиннадцать тридцать. Энди быстро подумала, что как только они вернутся в офис, она предложит Миранде йогурт или ещё что-нибудь с большим содержанием белка, может салат с грецкими орехами. «Я хочу пиццу», — пробормотала Миранда. Энди насторожено взглянула на нее, сомневаясь, что она правильно расслышала, но потом до нее дошло. О, конечно! Джекпот! Она вытащила свой телефон и быстро сказала Миранде: «Я позвоню в Ла Боргезе». «La Borghese» — так называлась небольшая и до смешного дорогая пиццерия, которая открылась всего четыре месяца назад. Они пекли свою пиццу только из свежих органических продуктов с местных фермерских рынков и добавляли в нее разную причудливую начинку, а это означало, что богатые люди могли есть пиццу и вести себя так, как будто они не едят пиццу вовсе. Однажды Миранда оценила их пиццу, которая была самой простой, без каких-то излишеств — только сыр и помидоры на корочке из цельнозерновой муки. «Не из Ла Боргезе, — тихо сказала Миранда, что Энди опять показалось что она не правильно расслышала. Тогда лицо Миранды стало еще краснее и она повторила громче: Я не хочу Ла Боргезе». «О-о», — все что смогла произнести Энди, нахмурив брови, отчаянно пытаясь вспомнить любой другой итальянский ресторан, которым она могла заменить свой первый вариант. Список пиццерий, которые когда-то понравились Миранде был не так велик. «Можно попробовать, ммм, Вита…» «Я не хочу Виталию, и я не хочу Ла Боргезе», — зашипела Миранда, и ее лицо покраснело еще больше, что сильно напугало Энди и у нее даже проскользнула мысль, не случится ли у Миранды инсульт или что-то в этом роде, если она сейчас не вспомнит хотя бы еще одно название. «Ладно, — беспомощно сказала Энди, — ну и тогда что…» Тогда… Ой. Вот это! Энди выпрямилась, откашлялась и сказала: «Э-э. Рой, какую ты знаешь ближайшую сеть…» Энди еще не успела договорить, как пальцы водителя уже забегали в навигаторе, в поиске ближайшей общеизвестной сети пиццерий. «В нескольких кварталах отсюда есть Домино», — сказал он. Энди взглянула на Миранду, и та одобрительно кивнула, отказываясь при этом смотреть ей в глаза. Тогда Энди наклонилась вперед, прищурилась на дисплей, в попытке разглядеть номер телефона, и сразу же набрала его. «Привет, — сказала она, когда ей ответили после третьего гудка. — Я хочу заказать небольшую пиццу с…», — она снова взглянула на Миранду. «Ананас», — пробормотала Миранда. «С ананасом», — сказала Энди. «Вы хотите гавайскую?» — спросил скучным голосом парень на другом конце линии. «Это… это та, что с ветчиной?» «Никакой ветчины», — мгновенно прорычала Миранда. «Нет, нет, спасибо, — быстро сказала Энди. — нам не нужна гавайская, просто с ананасом». «Черные оливки», — поправила Миранда. Оливки с ананасом? Фу. «И с чёрными оливками», — передала пожелания начальницы Энди, стараясь не звучать при этом абсурдно. «Ананас, оливки и… — она снова посмотрела на Миранду, та отрицательно покачала головой. — и все». «На каком тесте желаете пиццу? На тонком, толстом, с корочкой или в чикагском стиле…» Энди еще раз взглянула на Миранду и поняла, что если задаст сейчас еще один вопрос, это возможно будет стоить ей жизни. Она вспомнила, как в прошлый раз Миранде понравилась ее дурацкая органическая пицца, и твердо сказала: «На тонком». «Хорошо. Ваша пицца будет готова через двадцать минут». Энди прикинула время в пути и с надеждой спросила: «О, а есть какой-нибудь способ сделать ее за пять минут?» «Нет, — категорично сказал парень. — Это доставка или самовывоз?» Энди стиснула зубы и снова посмотрела на адрес на дисплее. «Мы заберем ее через несколько минут». «Хорошо. Имя?» «Энди. Энди Са…» «Хорошо. Увидимся через двадцать минут, Энди», — сказал парень и повесил трубку. «Вот козел! — выпалила Энди, прежде чем смогла остановиться, а затем зажмурилась, даже не осмеливаясь взглянуть на Миранду. — Пицца будет готова через двадцать минут», — пробормотала она. Когда она снова открыла глаза, она увидела, что плечи Роя дрожат от еле сдерживаемого смеха. Наверное, над ней смеялся не только он. Двадцать минут спустя Миранда отомстила всем за длительное ожидание. Конечно, она, в любом случае, не собиралась есть эту жирную «пиццу из общепита» на глазах у посторонних, поэтому Рою и Энди пришлось стоять снаружи на тротуаре, и, приплясывая на морозе, смотреть, как их дыхание превращается в ледяные кристаллики, в то время пока Миранда спокойно ела свою пиццу в теплой машине. «Скорее бы она поехала в Лондон», — пробормотал Рой. «Боже, да, — горячо согласилась Энди. — Скорее бы всем уехать на Рождество. Жаль, что в Огайо не намного теплее…» «Тебе повезло, — сказал Рой. — Я застрял в городе. Как долго ты будешь с семьей?» «Я возвращаюсь в Нью-Йорк 28-го числа», — сказала Энди. «Есть какие-то большие планы на Новый год?» «Ни одного», — честно призналась Энди, даже не пытаясь притвориться разочарованной. После года водоворота событий в двух шагах от Миранды Энди не могла придумать ничего более заманчивого, чем сидеть на своем грязном диване в своих спортивных штанах и смотреть по телевизору, как блестящий мяч падает на Таймс-сквер. «Что насчет тебя? Вы с Шелли собираетесь устроить вечеринку?» «На самом деле, — сказал Рой, — мы с Шелли расстались. На прошлой неделе». «О нет! — искренне посочувствовала ему Энди. — Мне очень жаль, Рой». «Да, обычная история. Долгие рабочие смены, меня никогда нет дома… ну ты понимаешь». «Лучше всех», — согласилась Энди. «Ага, — сказал Рой и небрежно добавил, — поэтому, знаешь… я на самом деле подумал, может быть…» В этот момент Миранда резко постучала в окно машины, и Энди с Роем одновременно вздрогнули; Рой тут же запрыгнул на свое место, а Энди открыла дверь, взяла коробку из-под пиццы из рук Миранды (там осталось ровно половина ломтиков) и бросила ее в ближайший мусорный бак. «Мы опоздали», — сказала Миранда, сердито глядя на затылок Роя, как будто это была его вина. Однако ее лицо было немного румяным, а глаза, казалось, светились от истинного удовлетворения. Энди пару раз видела подобное выражение на собственном лице в зеркале. Обычно это случалось после действительно хорошего секса. Она закусила губу и отвернулась к окну прежде, чем Миранда успела заметить ее веселый взгляд. Что ж… черт возьми, если Миранда могла получать некоторое блаженство, хотя бы время от времени, просто поедая пиццу, это было бы хорошо для нее. И, наверное, это пошло бы на пользу всем окружающим. Воспоминания о сиянии Миранды и легкой хрипоте ее голоса, по какой-то немыслимой причине, продолжали беспокоить Энди весь день.

***

У Энди было ужасное ощущение, что Рой собирался, пригласить ее на свидание, как раз в тот момент, когда Миранда их прервала. Ну, на самом деле, это не должно так ее пугать, подумала Энди. Он был действительно хорошим, и разница в возрасте у них была не такой уж большой. А если учесть тот факт, что он был единственным представителем мужского пола, с кем ей приходилось общаться в последнее время… Он никогда не будет жаловаться на ее задержки работе. И она думала, что с ним будет довольно весело проводить время вне работы, потому что Рой был из тех парней, с которыми можно было выпить пива и поговорить о футболе, забыв о всех последних тенденциях в моде. Но они были коллегами. А Энди и так уже наделала много шума на этой работе и не хотела добавлять к списку еще «служебный роман». По правде говоря, Рой должен был это понимать, и Энди была немного рассержена, что ее поставили в такое положение, когда пришлось ему отказать, если бы он спросил. Но он не спросил… Так что, учитывая все обстоятельства, она действительно должна забыть об этом. В любом случае, последующие два дня Энди с Роем были так загружены работой, что у них не было возможности поговорить, даже когда они оставались наедине. С утра они оба были еще очень сонными, ночью — до смерти уставшими. Наверное, это нехорошо иметь столько общего с кем-то, с кем встречаешься. Миранда отправилась в Лондон двадцать второго числа. Энди (конечно же) сопровождала ее в аэропорт, чтобы позаботиться о всех вещах, которые неожиданно возникали в последнюю минуту и получить все последние инструкции, которые Миранда обычно диктовала, вплоть до ее исчезновения через контрольно-пропускной пункт. «Ты связалась с доктором Финчем?» — спросила Миранда, когда Энди помогла ей снять пальто. Энди кивнула. «Да, он знает, что Вы будете в городе, и он знает, гм… ситуацию, поэтому он сказал, что освободит для Вас место в любое время, как только это будет необходимо». «Ммм. А рождественские подарки?» «Эмили говорит, что с ними все хорошо», — сказала Энди, молясь, чтобы это было правдой, поскольку Эмили не говорила ей ничего подобного. Эмили вообще не разговаривала с ней. Что на самом деле было глупо, и Энди этого не понимала. Если бы она была на месте Эмили, если бы она так отчаянно нуждалась во внимании и одобрении Миранды, ну, для начала, она бы не стала отталкивать того, кто действительно ей нравился. По правде говоря, Энди очень бы хотелось подружиться с Эмили, только потому что это сделало бы их работу намного проще, но она не собиралась пресмыкаться перед ней. Только не перед Эмили. Что сказала однажды Миранда? «Мы диктуем условия, а не они». Наши. Условия. О нет! Энди делала это снова. Блять. «Что за нелепые крайности», — сказала Миранда, и Энди быстро вернулась обратно на Землю. Миранда пристально смотрела на металлоискатели, длинные очереди и безразличных охранников. Однако Энди понятия не имела на что она жаловалась, ведь пассажиры первого класса всегда имели свой собственный вход, контроль и очередь, которая, как правило, была намного короче и быстрее остальных. Энди знала, что от части гнев Миранды заключается в том, что она обычно летела на частном самолете в праздничные дни, такие как День Благодарения и Рождество. Если быть точнее, она использовала частный самолет Ирва. Но после того, что случилось в Париже, Миранда до сих пор почти не общались с Ирвом, и теперь ей приходилось лететь с остальной частью людского «стада». Энди заглянула глубоко внутрь себя и не смогла найти там даже следа сочувствия. Сегодня она улетала в Цинциннати эконом-классом, и это было, конечно, отстойно. Но она только сказала: «Да, это будет ужасно». Миранда, как всегда, продолжала источать недовольство. «Когда я разговаривала с Карой этим утром, я едва могла разобрать, о чем она говорит. Совершенно отвратительный прием связи. Я поняла только, что погода ужасная». «Мне очень жаль», — сказала Энди. «А мне необходимо проверять что происходит у Престона почти каждый день, — сказала с отвращением Миранда, — потому что теперь, когда Стивен…» — в этот момент Миранда, казалось, внезапно осознала, где они были, и что она сильно злится, поэтому она оборвала себя на полу слове. На этот раз Энди промолчала. До сих пор Стивен замечательно шел на уступки и соглашался со всеми требованиями Миранды. Он полностью был готов исключить себя из жизни собственного ребенка. Мистер Прегер все еще составлял документы, пытаясь убедиться, что в них нет никаких лазеек. Это бесило Миранду, как ничто другое. Она, вероятно, не ожидала, что Стивен не будет сопротивляться. Энди полагала, что Миранда ждала битвы, затем победы, и как итог мести. Мгновенная капитуляция врага была не столь приятна и, похоже, оставила ее в замешательстве. Миранда взглянула на линию досмотра и вздохнула так, как будто перед ней была линия расстрела. «Все. Здесь мы расстаемся, я полагаю». Энди тихо откашлялась, как будто что-то хотела сказать. Миранда взглянула на нее, и Энди улыбнулась ей, улыбкой, которая, как она надеялась, не выглядела слишком робкой или странной. «Удачной поездки, — сказала она. — И, о, гм, с Рождеством. Или с праздниками, в зависимости от того, что Вы отмечаете», — быстро добавила она. Губы Миранды скривились в чем-то очень отдаленно похожем на ответную улыбку, которая почти сразу же исчезла. Затем, к огромному удивлению Энди, она произнесла: «И тебя тоже», прежде чем развернуться и направиться к линии безопасности первого класса. Энди поняла, что ее отпустили, и сразу же ушла, уже размышляя о том, все ли она собрала и во сколько ей нужно будет покинуть квартиру, чтобы добраться до аэропорта. Прежде чем она повернула за угол, Энди оглянулась через плечо, и еще раз посмотрела на Миранду, как раз в тот момент, когда та снимала свои Лабутены, с выражением сильного раздражения на лице. Энди тихонько рассмеялась и поспешила к выходу. Когда она пробралась сквозь толпу людей, то с удивлением обнаружила, что Рой не уехал, а все еще ждал на парковке. Энди закусила губу, секунду колеблясь, но потом открыла дверцу и запрыгнула на заднее сиденье. Если он полагал, что она сядет вперед, он определенно ошибался. «Тебе не стоило ждать, — сказала она. — Я собиралась поехать домой на метро». «Ага, но у меня появилось вроде как свободное время», — сказал Рой бодрым голосом. Энди его хорошо понимала, она закрыла глаза, и улыбнулась при осознании собственной свободы в течение всей следующей недели. «Во сколько у тебя рейс?» — спросил Рой. «В семь тридцать», — ответила Энди, смотря на часы и прикидывая сколько ей осталось до вылета. Было два сорок пять. В аэропорт стоило приехать, как минимум, за два часа до вылета, учитывая какие большие очереди были на досмотре, ей стоило поторопиться, потому что еще нужно было вернуться на работу и только потом ехать обратно. «Хочешь я тебя отвезу?» — спросил Рой. Энди с удивлением уставилась на него, а затем попыталась улыбнуться. Вот, дерьмо! «О нет, Рой, — сказала она. — Все в порядке, я сама. Но спасибо». «То есть, я бы был не против тебя подбросить в аэропорт», — сказал, смущаясь, Рой. «Я знаю, — ответила Энди и склонила голову к окну, в сторону сумасшедшего уличного движения. — Но я не хочу снова заставлять тебя тратить на меня свое время, если в этом нет необходимости. Со мной все будет хорошо. Спасибо», — добавила она, надеясь, что тон ее голоса был достаточно категоричным, но без злого звучания. «Ну, если ты уверена», — сказал Рой и, к ее облегчению, не стал настаивать. Найдя подходящий предлог, чтобы не разговаривать в ближайшее полчаса, Энди сказала: «Эй. Ты не возражаешь, если я немного подремлю? Я почти не спала ночью, а впереди меня ждет ад». «Что ж, думаю, я смогу воздержаться от прослушивания хард рока в течении тридцати минут. Отдыхай», — сказал Рой, и Энди не смогла сдержать улыбки. Он действительно был хорошим парнем. Но нет. Это была плохая, плохая идея. На самом деле Энди не планировала засыпать, но она заснула. И это был приятный сюрприз.

***

Вернувшись в родительский дом, Энди оказалась на другой планете. Ее отец крепко обнял ее в аэропорту, а мама расцеловала в обе щеки, когда она вошла в дверь. Старшая сестра Рэйчел тоже не сдержалась и крепко сжала ее в объятьях. В этот момент Энди осознала, как сильно ей не хватало простого физического контакта и всяких нежностей, с тех пор, как ушел Нейт. Энди вспомнила, как Миранда прикоснулась к ее пальцам, когда забирала свой Starbucks, и с надеждой подумала, что Миранда тоже получит свою порцию нежностей от дочерей, когда она приедет в Лондон. Затем она очень твердо решила, что Миранда Пристли больше не будет приходить ей в голову, пока ей не придется вернуться обратно в Нью-Йорк. Конечно, легче сказать, чем сделать. Все вокруг желали слышать о ее увлекательной работе в модном журнале на Манхэттене. Когда она выходила выпить со старыми школьными друзьями, когда помогла сестре накрыть на стол, даже когда просто сидела с бабушкой и дедушкой после обеда, Энди вдруг осознала, что постоянно рассказывает одни и те же истории о напряженных днях в «Подиуме» и поздних уходах с работы, а также о вечеринках, дизайнерах и знаменитостях. И о Париже. Все хотели слышать о Париже, и судя по тому, как люди реагировали на ее рассказы, можно было подумать, что никто из них раньше не был в Париже, хотя Энди точно знала, что ее дедушка и бабушка провели там свой медовый месяц. «Нет, я не видела Эйфелеву башню, — не раз приходилось говорить ей. — У меня не было на это времени». Утром перед Рождеством Энди вместе с мамой пила кофе за кухонным столом. Кофеварка ее родителей всегда давала чуть теплый кофе, и Энди старалась не сравнивать его с горячим Starbucks, к которому она привыкла. «Итак, — сказала ее мать, — есть мальчики в твоем окружении? Мужчины», — быстро поправилась она. Энди вздохнула. Ей повезло, что ее мама ждала целых два дня, прежде чем задать этот вопрос. «Нет, если не считать водителя Миранды, — мрачно сказала она. — Я думаю, он хочет меня пригласить на свидание». «Он красивый?» — спросила ее мать. Энди впилась в нее взглядом. «Ты сама говорила мне никогда не связываться ни с кем, с кем я работаю, — напомнила она ей. — Ты всегда говорила, что это плохо». «Ну да, — сказала ее мать, — но он хороший?» Энди застонала, и сделав еще один глоток кофе, постаралась сменить тему.

***

Сочельник в семье Саксов обычно был очень хорошим временем. Все домочадцы допоздна пили гоголь-моголь и пели рождественские гимны, качество исполнения которых снижалось прямо порционально количеству выпитого гоголя-моголя. Бойфренд Рэйчел — Марк — был худшим певцом, он пел громким басистым голосом и совершенно не попадал в тональность. К полуночи вся семья больше смеялась, чем пела, но когда они закончили песню «Here We Come A-Wassailing», все зааплодировали. «Что дальше?» — взревел дед Энди, но прежде, чем кто-либо успел что-то предложить, Марк поднял руку. «Можно минуточку всеобщего внимания! — сказал он. — Я хотел бы кое-что сказать…» «Мы готовы? — спросила Рэйчел, прислонившись к нему и хихикая. Он обнял ее за талию. «Рэйчел, я видел у тебя что-то в кармане? — громко спросил он. Она кивнула, все еще хихикая. — Эй, ты хочешь показать всем, что у тебя в кармане?» Рэйчел сунула левую руку в карман брюк и демонстративно пошевелила там, а когда снова вытащила, то на ее пальце засверкало бриллиантовое кольцо. «Вот! — весело сказала она. — Марк сделал мне предложение сегодня днем». Мама Энди зажала рот руками и вскрикнула, ее глаза наполнились слезами, а отец, который, очевидно, знал, что это произойдет, встал и пожал руку Марку со смесью торжественности и восторга, в то время как Рэйчел поцеловала бабушку и дедушку, прежде чем перейти к матери. Со своей стороны, Энди чувствовала, что застыла на месте. Она, конечно, была счастлива за Рэйчел с Марком, но в тоже время ей стало очень грустно по какой-то необъяснимой причине. По какой она не могла сказать в данный момент. Она и Нейт несколько раз заводили разговор о свадьбе. После того, как они закончили колледж и начали делать карьеру, они рассказали о планах на совместную жизнь своим друзьям, хотя официально никогда не были помолвлены. Даже если бы они до сих пор были вместе, Энди знала, что в это Рождество она не смогла бы похвастаться кольцом на пальце. Но, может быть, в следующем году… А для этого многие вещи должны были сложиться иначе. Вдруг Рэйчел встала на колени перед креслом Энди, и в ее глазах блестели слезы счастья. Энди почувствовала, как улыбка озаряет ее собственное лицо, и она поклялась на время забыть о себе. «О, Рэйч, — сказала она и обняла сестру, — я так рада за тебя!» «Спасибо, — сказала Рэйчел, а затем тихо всхлипнула. — Ты подружка невесты. Надеюсь, ты знаешь об этом». «Конечно, лучше, чтобы я ей была! — сказала Энди и засмеялась вместе с ней, вытирая собственные глаза, когда она почувствовала, что плачет. Должно быть это было заразно. — Вы назначили дату?» «Следующей весной, — сказала Рэйчел. — Где-то в апреле или мае, в зависимости от того, когда мы сможем добраться до церкви. Думаю, тебе лучше сразу же написать заявление на отпуск, да?» Энди рассмеялась, но ее мысли устремились в будущее, прежде чем она смогла их остановить. Следующей весной. Миранда должна была родить в июле. К тому времени, как ее сестра выйдет замуж, ребенку уже будет девять месяцев с момента зачатия. Как странно. «Энди?» — обеспокоенно позвала ее Рэйчел. «Что? Ой, извини, — быстро опомнилась Энди. — Мне просто интересно, будет ли у меня, ммм, в выходные, посвященные «Дню поминовения». «Что ж, нам бы этого хотелось, — сказала Рэйчел, — конечно, всем, кто выходит замуж в мае, нужны эти выходные и…» Дальше Энди слушала сестру невнимательно, и только на автомате отвечала: «да» и «ага». Достаточно скоро Рэйчел в последний раз сжала ее в объятьях и вернулась к Марку, чтобы они могли вместе рассказывать о том, как он сделал предложение с воздушными шарами и мягкими игрушками. Когда все разошлись, на часах было половина второго ночи. Энди помогла маме загрузить в посудомоечную машину тарелки, покрытые крошками от печенья и стаканы с недопитым гоголь-моголем. Энди знала, что к тому времени, когда она вернется в Нью-Йорк, она будет как минимум на несколько килограмм тяжелее, и ей придётся сесть на диету немедленно. Тем не менее, она собиралась наслаждаться домашней кухней, без зазрения совести, пока праздники будут продолжаться. Мама Энди нежно положила руку ей на плечо и Энди, уже предчувствуя страх от неизбежного вопроса, подняла глаза. «Детка, ты в порядке?» — спросила ее мама. Энди улыбнулась и положила руку на руку матери. «Я в порядке, мама. Я рада за Рэйчел. Действительно». «Знаешь, — сказала мама, — это нормально, если…» «Я в порядке», — еще раз сказала Энди, позволяя своему голосу быть немного резким. Ее мама немного удивилась, но это сработало, и она убрала руку с плеча Энди. «Слушай, мам, — сказала Энди, пытаясь казаться милой, — иди спать. Я закончу здесь сама. Осталось немного, почти все сделано». Мама посмотрела на нее долгим молчаливым взглядом, а затем поцеловала в щеку и поднялась наверх. Энди же задержалась на темной тихой кухне намного дольше, чем она планировала.

***

На следующий день все долго отсыпались, поэтому официально рождественское утро началось не раньше одиннадцати. Энди с грустью вспомнила то волнение, которое охватывало ее с Рэйчел, когда они, будучи детьми, в семь утра с грохотом бежали вниз по лестнице к большой елке, а их родители неуклюже следовали за ними, в то время как они уже прыгали вокруг стопки подарков. Хорошие были времена. Этим утром тоже сначала были подарки, потом еда. Много еды. Завтрак плавно перешел в обед, а к половине второго дня все были наедены до отвала и готовы к дневному сну. Энди расположилась в удобном кресле, и сонно думала, что пора подняться в спальню, когда услышала звонок своего телефона, который она оставила на кухне. Нехотя, со стоном, она поднялась на ноги. Когда телефон был у нее в руках, она лениво взглянула экран, а затем ахнула, и ее глаза расширились от удивления. Звонила Миранда. Звонила Миранда. И навряд ли, что она просто хотела поздравить Энди с Рождеством и Новым годом. Ее отец, сидевший за кухонным столом, оторвался от газеты. «В чем дело?» — спросил он. «Ничего, — соврала Энди, нащупывая кнопку «ответить». — Это просто… Здравствуйте? Здравствуйте, Миранда!» Ее отец замер с открытым ртом. «Ты шутишь! Разве она не в Лоне…» Энди быстро подняла руку, призывая к тишине, когда Миранда рявкнула в трубку: «У Кары пневмония». «Я… э-э… — начала заикаться сонная и одновременно шокированная, Энди. Она не смогла найти других слов, кроме как: Мне очень жаль». Затем она поморщилась: ей нужно было придумать что-то лучше. «Я имею в виду, мне очень жа…» «Я, конечно, отправила ее первым рейсом домой. Я не могу позволить ей заразить моих девочек. Или меня, если на то пошло». «О», — сказала Энди, качая головой, как будто это поможет прояснить ситуацию. — Правильно. Значит, Вы хотите, чтобы я позвонила Рою, чтобы он забрал ее в аэропорту, или…» «Будь здесь завтра», — коротко сказала Миранда. Энди потеряла дар речи, она стояла неподвижно на кухне своих родителей и смотрела в знакомое с детства окно, наблюдая, как проезжают по улице автомобили. Она все еще чувствовала запах утреннего кофе. Кухня была очень теплой. «Андреа?» — снова рявкнула Миранда, и Энди подпрыгнула. Ее отец поднялся на ноги и посмотрел на нее с беспокойством. «Я?! Завтра? — Энди ахнула. — Миранда, я не могу. Я... я дома со своей семьей…» «Если я правильно помню, — сказала Миранда, — в Цинциннати есть аэропорт и довольно большой». «Ну… да, но, но мой паспорт остался в Нью-Йорке, я не взяла его с собой…» «Что? — удивленно спросил ее отец. — Это не возможно, она не может хотеть, чтобы ты…» Энди снова отчаянно замахала на него рукой. «Послушайте, Миранда — сказала она, с внезапным вдохновением, — я уверена, что в Лондоне есть масса предложений с услугами нянь, я выйду онлайн прямо сейчас, и Вам не придется ждать, пока я… или Эмили… ой, да, кажется Эмили говорила, что собирается ехать домой в Бристоль!» Ни секунды не раздумывая, Энди решила скормить волкам Эмили. Волку. Да какая к черту разница, она, вероятно, будет только счастлива провести еще больше времени под каблуком Миранды?! «Ей придется просто сесть в машину и…» «Есть ли в предложении «Будь здесь завтра» какая-то часть, которую ты не поняла?» — сказала Миранда очень опасным шепотом. Энди запустила свободную руку в свои волосы и потянула их, чуть запрокинув голову назад, и приподнялась на пальцах ног. «Нет, нет, но…» «Позволь мне повториться, на всякий случай, — сказала Миранда. — Я хочу чтобы ты была тут, как можно скорее, — Энди не могла поверить, в то что это происходит с ней. — Используй счет компании. Лети первым классом, в нем должно быть несколько свободных мест». «Но…» «Конечно, тот факт, что тебе придется сначала заехать в Нью-Йорк, замедлит твой приезд, — сказала Миранда, и ее голос был полон презрения к легкомыслию Энди, которая решила отправиться в Огайо без паспорта. — Вылетай первым рейсом, какой будет». «Миранда!» «Это все». Миранда повесила трубку. Энди уставилась на телефон в своей руке, гадая, не собирается ли она потерять сознание, потому что ее голова кружилась. Или, может быть, ей стоит просто подняться наверх, вздремнуть, как ей хотелось ранее, и притвориться, что этого звонка никогда не было. Нет, это было бесполезно. Ее сердце колотилось так сильно, что она ни за что бы не уснула. «Энди?» — спросил отец, глядя на нее широко раскрытыми глазами. Энди моргнула, прикусила нижнюю губу и встретила его взгляд, с содроганием. «Гм, — сказала она неуверенно, — ты можешь отвезти меня в аэропорт?»