Truth and Measure/Правда и мера

На следующий день Энди встретилась со своими родителями в знаменитом по сериалу «Seinfeld»* ресторане «Tom's». Все в их семье были большими поклонниками этого сериала, поэтому даже в разгар семейного конфликта, казалось, они искренне наслаждались обстановкой в скромной закусочной, где Джерри и его друзья коротали время, болтая ни о чем. Кроме того, это место удачным образом находилось по другую сторону от Центрального парка, где жила Миранда. Сначала Энди была решительно намерена отчитать родителей за то, что они устроили накануне вечером, но теперь что-то подсказало ей, что в этом нет большой необходимости. Возможно, дело было в том, как они смотрели на нее сегодня — смиренным, может даже примирительным, взглядом. Вместо того, чтобы снова погрузиться во враждебность прошлой ночи, первые несколько минут вся семья молча потягивала через соломинку диетическую колу. Затем Энди не выдержала и спросила: «Итак, мама, расскажи о чем вы с Мирандой говорили вчера?» Мать Энди нахмурилась. «Она разве не рассказала тебе?» «Рассказала, в общих чертах, — уклончиво ответила Энди. — Она сказала, что поделилась с тобой немного своими чувствами и в целом о ситуации». Как бы Энди ни злилась на своих родителей, ей очень хотелось узнать подробности этого разговора. «Именно. Все так и было», — сказала мама Энди, и обменялась с отцом быстрым взглядом, который означал, что они уже все обсудили между собой и не собирались рассказывать дочери больше, чем рассказала Миранда. В детстве Энди с Рэйчел часто видели эти взгляды, и понимали, что и без них уже все решили. «Я не буду притворяться, Андреа, что я довольна или счастлива, что вы вместе, — продолжила мать, глядя Энди в глаза. — Или, что она мне нравится. Нет. Она мне не нравится, и я не думаю, что она достаточно хороша для тебя, — Энди напряглась. — Но… — в голосе ее матери послышалась боль. — Я готова поверить, что она искренна в том, что она чувствует к тебе. Это лучше, по крайней мере, чем то, о чем думала я». «Мне придется поверить твоей матери на слово, — сказал отец и пожал плечами. — Она у нас довольно умная леди». Он тоже, казалось, не был сильно рад за Энди, но выглядел смирившимся. Мама Энди закатила глаза и толкнула его локтем, и впервые с прошлой ночи что-то вроде настоящей улыбки появилось у нее на губах. Однако эта улыбка быстро исчезла, когда она снова посмотрела на дочь. «Ты взрослая, милая, в этом она права. Но ты есть, и всегда будешь, моим ребенком. Нашим ребенком. Я понимаю головой, что это не мое дело, но здесь, — мать похлопала себя по груди, и ее глаза наполнились слезами. — Я не понимаю этого». «О нет, мама, — выдохнула Энди, и протянув руку, выхватила пару салфеток из коробки на столе. — Не плачь, пожалуйста, не делай этого». Если ее мать расплачется сейчас, то Энди тоже начнет плакать, а ее отцу придется притвориться, что его нет рядом с ними. И все это совсем не поможет их разговору. «Я в порядке», — хрипло сказала мать Энди и высморкалась. В этот момент к ним подошла официантка с большими тарелками, и все за столом с благодарностью отвлеклись на вкусную и очень калорийную еду. «Как думаешь, это то, что заказывали Джерри с Элейн? — спросил отец у Энди, смотря на свой сэндвич с салатом и тунцом. — Раньше я помнил, но это было давно». «Понятия не имею, — сказала Энди, с удовольствием откусывая внушительных размеров гамбургер. Если забыть про семейные проблемы, она не могла вспомнить, когда в последний раз ела что-то подобное. — Мне плевать. Это так вкусно. Ммм». «Ты совсем худая, как эта палочка, — сказала мать Энди, держа в руке картофель фри, и принюхиваясь к нему. — Ты вообще ешь или моришь себя голодом?» «Конечно ем», — сказала Энди и доказала это, откусив еще один большой кусок от своего гамбургера. Это, казалось, успокоило ее мать, по крайней мере, достаточно, для того, чтобы они закончили семейный обед в мирной тишине. Энди с тоской вспомнила бутерброды с ростбифом на Рождество — последний ужин, который они разделили вместе. Какой будет их следующая совместная еда? И когда? Такие грустные мысли занимали голову Энди, до тех пор, пока ее отец не взглянул на часы и не вытер салфеткой рот. «Мы с мамой должны вернуться в отель и забрать вещи, — сказал он. — Наш рейс в четыре. Мы не хотим опаздывать. Спасибо, что встретилась с нами, дорогая». «Конечно, — сказала Энди. — Без проблем». Она посмотрела на родителей через стол и нерешительно спросила: «Гм. Вы не захотите, наверное, чтобы Рой отвез вас в аэропорт, не так ли? Но он может. А еще он может, — Энди практически удалось улыбнуться. — рассказать вам много забавных историй о всех тех глупостях, которые я говорила и делала в его машине». «Нет, — категорично сказал отец. — Нет, спасибо». Но ее мать казалось была немного заинтересованной таким предложением. «Вообще-то… ну, знаешь, Ричард, стоимость такси…» «Нет, Хелена, — повторил отец очень твердо. — Мы сделали все для чего приезжали, мы не будем использовать водителя в качестве информатора». Мать Энди фыркнула, но не стала возражать мужу, а лишь сказала: «Основываясь на том, что я видела, могу поклясться, Миранда не из тех, кто слишком откровенен с прислугой». «Да, не слишком, — подтвердила Энди, не став упоминать, что Рой, вероятно, все же многое видел или догадывался за долгие годы работы. — Значит, вы поедете на такси?» «Думаю, мы можем поехать на метро, потому что мы брали с собой только сумки с вещами на одну ночь. Но твой отец прав, нам уже пора». Все поднялись из-за стола и направились к дверям. Их пути скоро разойдутся: Энди возвращается домой к Миранде и девочкам, а ее родители уезжают в аэропорт, чтобы улететь в Цинциннати. Они прошли вместе еще один квартал, где добрались до ближайшей станции метро. Были объятия, и ее мать выглядела так, будто была готова вот-вот снова заплакать, но, к счастью, она сдержалась — по крайней мере, до тех пор, пока они с отцом не скрылись из виду. Энди наблюдала за ними до последнего, махая родным на прощание рукой. Затем она посмотрела на небо, глубоко вдохнула и снова выдохнула. Вот и все. Все было кончено. Это был хороший воскресный день. День, когда Миранда не ждала ее возвращения домой в определенное время, поэтому Энди решила немного прогуляться по парку, чтобы посмотреть на пробегающих мимо спортсменов, на людей, играющих во фрисби со своими собаками, на попрошаек, и на природу вокруг. Ей хотелось просто продолжать идти, пока она, наконец, не вернется домой.

***

В течение следующих двух недель жизнь вернулась в обычное русло. Казалось, Найджел был немного разочарован, что визит родителей Энди не привел к ядерной войне, но в то же время, он явно был рад, что они снова с ней разговаривают, и иногда начал упоминать имя Миранды в разговорах с Энди. В какой-то исторический момент даже мать Энди во время телефонного звонка пробормотала, что она очень надеется, что Миранда достаточно отдыхает, потому что, видит Бог, у нее скоро не будет на это времени. Конечно, сразу после этой фразы она погрузилась в воспоминания о детстве Энди и Рэйчел, но Энди все еще была потрясена услышанным, и, затаив дыхание, слушала мать дальше. Что касается Миранды, Энди не знала, достаточно ей отдыха или нет. Теперь, когда оставалось меньше месяца до родов, она выглядела еще более измученной, чем в первые несколько недель беременности. Энди предполагала, что, если бы даже у Миранды не было новой работы, ей все равно пришлось бы сократить свои рабочие часы. В последнее время она приходила уставшей домой, ужинала и сразу ложилась в постель, где продолжала читать и делать записи. Теперь ее ноутбук всегда был под рукой, поэтому она могла работать из дома. Со своей стороны, Энди пыталась не нарушать баланс времени, проведенного дома и на работе, делая все возможное в обоих местах, и, вдобавок ко всему, пыталась не испортить добрые отношения с Найджелом. «Тебе нужны выходные после двенадцатого июля? — удивленно переспросил ее Найджел двадцать седьмого июня. — Дай подумать. Какое совпадение…» «Всего несколько дней, Найджел, — взмолилась Энди. — Я не прошу две недели». Хотя, безусловно, ей этого хотелось бы, но, вероятно, будет неплохо оставить немного дней отпуска в запасе, на всякий случай. О настоящем отпуске по уходу за ребенком не могло быть и речи, поскольку у них с Мирандой не было никаких официально оформленных отношений или юридических договоренностей. Не говоря уже о том, как люди могли бы расценить это: одно дело жить в доме Миранды, помогая ей как «подруге», и получить несколько отгулов после рождения ребенка, но совсем другое — получить полноценный отпуск. «Знаешь, — продолжила Энди. — Я думаю, что из-за операции Миранда не сможет быть дома раньше, чем через пять дней после родов, и я не буду там нужна, пока она не вернется домой. Так что, я хочу попросить у тебя, семнадцатое и восемнадцатое — это четверг и пятница, а может быть, и следующий понедельник тоже…» «О, понятно, — сказал Найджел, откинувшись на спинку стула и смиренно глядя на нее. — Раньше я уже работал с недавно родившими мамочками и с новоиспеченными отцами. Знаешь, что меня вскоре ждет? — Энди тупо покачала головой. — Мне придется наблюдать за тем, как ты курсируешь пять дней без сна между работой и больницей. Ты начнешь появляться в офисе без принятого с утра душа. Ты забудешь название нашего журнала и мое имя. А потом даже свое собственное. И, вот, мое любимое, ты не будешь в состоянии говорить ни о чем, кроме младенцев, по крайней мере, до тех пор, пока недостаток сна не превратит все, о чем ты рассказываешь в словесный салат, — он покачал головой. — Постарайся держать все это под контролем, ладно?» «У нас в здании есть спортзал, — сказала Энди. — Обещаю принимать душ хотя бы раз в два дня». «Ты думаешь это смешно? Но это не так, — сказал Найджел. — Я добрый, поэтому возьми себе три дня, и не забудь связаться с отделом кадров по этому поводу». «Да, босс. Спасибо большое», — сказала Энди, зная, что это всегда поднимало ему настроение. В отличии от Найджела, настроение Миранды совсем не улучшилось, когда она услышала про мини-отпуск Энди. «Три дня? — спросила она той ночью удивленно. — Это все, что он тебе смог предложить?» Энди не менее удивленно уставилась на нее. «Миранда, помнишь, когда в августе прошлого года Мэриэл родила? Сколько у нее было дней, чтобы вернуться на работу?» «Политика компании…» «Да, да, но я имею в виду неофициально, сколько ты лично дала ей времени на восстановление?» Миранда фыркнула, словно не помнила, а Энди продолжила: «Неделю. Ты дала ей ровно одну неделю, хотя она была той, кто родила ребенка. А еще она работала до полудня в тот день, когда у нее начались роды!» Фактически у женщины были схватки, но она продолжала просматривать рекламный текст, до тех пор пока они не сократились до шести минут. «А потом ты все равно ее уволила». «Это не имеет к делу никакого отношения. Ты видела материал, который она мне предоставила?» «У меня будет три дня, — сказала Энди. — Плюс выходные. Будем благодарны и за это, ладно?» Но благодарность не была чем-то естественным для Миранды, поэтому, она вероятно, решила подумать об этом ночью в одиночестве, и не позволила Энди в тот день разделить с ней постель после массажа ног. Энди постаралась не возражать. Если когда-либо у Миранды и была веская причина спать одной, то это определенно было сейчас в конце восьмого месяца беременности. Она теперь часто прогоняла Энди в другую комнату, утверждая, что ей нужно все пространство кровати для нее одной. Но на самом деле Энди считала, что это происходило только потому, что Миранда стеснялась своей возрастающей потребности вставать по ночам в туалет, что доходило теперь до пяти раз за ночь. Энди решила, что если Миранде нужно накопить силы перед рождением ребенка, то ей тоже это не помешает. Найджел был прав. Они обе скоро будут изрядно вымотанными и уставшими. Что касается близняшек, то они были взвинчены от волнения уже несколько дней. Они настояли на том, чтобы помочь Энди собрать вещи первой необходимости для Миранды в больницу, хотя до кесарева сечения оставалось еще две недели. А также дважды сделать перестановку в детской. И они без конца приставали к Миранде с вопросом о будущем имени ребенка, пока Миранда не выдержала и впервые не сорвалась на них, закричав, чтобы они оставили ее в покое, ради всего святого. Энди слышала эту сцену со второго этажа и была готова к тому, когда две потрясенные близняшки в ужасе ворвались в ее спальню и заперли дверь изнутри, как будто они думали, что их разъяренная мать может попытаться преследовать их вверх по лестнице. Энди позволила им смотреть телевизор на своей кровати, и только через два часа сама осмелилась засунуть голову в спальню Миранды. «Эй», — сказала она. Миранда, нахмурилась, и на мгновение отвлеклась от своего ноутбука, сердито взглянув на Энди, а потом снова уставилась в светящийся экран. «Они сводят меня с ума, — сказала она. — Я отправляю их отцу после рождения ребенка. Нет. В интернат. Нет. В Сибирь». Энди проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь. «За что в Сибирь-то? Я могу пройти?» «Разве я могу тебя остановить?» «Конечно, — тихо сказала Энди. Миранда подняла глаза и, вздохнув, кивнула. Энди села у изножья кровати. — Как твои ноги сегодня?» Миранда пошевелила пальцами на ногах и нетерпеливо посмотрела на них. Энди улыбнулась, и Миранда отложила в сторону свой ноутбук. После нескольких минут массажа Миранда неохотно сказала: «Полагаю, я немного перегнула палку с близняшками. Я устала от этих бесконечных вопросов». «Да, немного, — сказала Энди, не сводя глаз с ног Миранды, пока она их растирала. — Но у тебя есть полное право на это. И теперь, держу пари, они немного поумерят свою настойчивость». «Я никогда раньше на них не кричала». «Может быть, теперь Кэссиди знает, что все не так плохо, как она думала, — Миранда выглядела действительно ошеломленной. — Миранда, все в порядке, — быстро сказала Энди. — Они в порядке. Они знают, что ты плохо себя чувствуешь». «Я не в порядке, — сказала Миранда и заерзала в постели с несчастным видом, от чего Энди стало ее очень жалко. — Мои ложные схватки «Брэкстона-Хикса» становятся все более выраженными с каждым днем. Знаешь, было так чудесно сидеть сегодня днем на заседании Правления, в то время как моя матка продолжала сжиматься, словно кулак каждый раз. Я почти уверена, что Стэн смог бы посочувствовать мне, — Энди похлопала ее по икре. — Хотя все они смотрели на меня, как будто сильно боялись, что я могу в любую минуту встать и выронить ребенка на ковер». Энди рассмеялась. «Так им и надо. Думаю, они смогли бы оплатить счет за уборку». «Полагаю, так и есть. Это определенно оживило бы нашу встречу. Хотя, знаешь, подобные встречи намного веселее, когда ты ими руководишь, Андреа. Даже если они совсем не веселые». Энди закусила губу. «Ты скучаешь по «Подиуму?» Миранда посмотрела в потолок и ничего не ответила. На мгновение Энди показалось, что она ей ничего не скажет, но потом услышала тихое: «Очень сильно». Энди сглотнула и снова похлопала ее по ноге, чувствуя себя совершенно бесполезной. «Не пойми меня неправильно, — добавила Миранда и вздохнула. — Но пришло время двигаться дальше. Время перемен. И мне нравится моя новая работа. И я буду прилагать к ней все усилия, когда все, наконец, уляжется, — Миранда посмотрела на свой большой живот. — Но я не собираюсь лгать. Это не то же самое, — она криво улыбнулась. — И видит Бог, я очень, очень стараюсь держаться подальше от волос Беатрис». «Хорошо, — с улыбкой сказала Энди. — Я видела ее волосы. Она, наверное, тратит тысячу долларов в месяц, чтобы сохранить такую ​​прическу». «Хммм, — сказала Миранда и приподняла бровь. — Сменим тему. Что интересного написано в той маленькой книжке, которую ты читаешь?» «Маленькая книжка» была, конечно же, совместной работой Кристиана и Бенни. Энди почувствовала облегчение от того, что она смогла честно сказать: «Это действительно интересно. Смешно и остроумно, — прямо как сам Кристиан, но Энди не была настолько склонна к самоубийству, чтобы упомянуть об этом при Миранде. — И я рада, что смогу отплатить ему за услугу». «Да, — сказала Миранда. — И тогда ты с этим покончишь». Это не было вопросом, но Энди все равно улыбнулась и кивнула: «Да. Покончу. Финито». «Я очень рада это слышать», — сказала Миранда, выглядя чрезвычайно самодовольной. Затем ее лицо приняло недовольный вид, когда она снова откинулась на подушки, и издала болезненный стон: «Я уже упоминала, что ненавижу это?» «Несколько раз», — кивнула Энди и немного поборолась с собой, прежде чем сказать: «У тебя все отлично получается. Я действительно горжусь тобой. У меня никогда не хватило бы смелости сделать это. Все это, я имею в виду, что ты делаешь. Даже через миллион лет». «Хватило бы, — снисходительно сказала Миранда. — Если бы дело дошло до этого, Андреа, ты бы так и поступила. Потому что ты можешь делать то, что должна. Так же, как и я». «Может быть, — сказала Энди. Она снова посмотрела на ноги Миранды. — Я рассказывала тебе, что однажды, когда я училась в старшей школе меня очень испугала возможная беременность?» «Нет», — сказала Миранда через мгновение. «Да. Мне было семнадцать. Я была так напугана. Это была ложная тревога, но мне все еще интересно, что бы я сделала, если бы это было не так. Я понятия не имею». «Полагаю, ты этого и не узнаешь, — пробормотала Миранда. Затем она вздрогнула и убрала ногу из рук Энди. — Достаточно. Спасибо. Думаю, мне нужно немного поспать». На часах было десять пятнадцать. «Да, — сказала Энди, встала и наклонилась, чтобы нежно поцеловать Миранду. — Спи спокойно, ладно? Позвони, если тебе что-нибудь понадобится». «Хорошо», — сказала Миранда и поцеловала ее в ответ. Когда Энди собиралась ложиться спать, она снова подумала о своем страхе перед беременностью. Было немного странно вспоминать о том, что было восемь лет назад, хотя ей до сих пор иногда снились плохие сны на этот счет. «Что ж, — подумала она, скользнув между простынями кровати. — Наверное, не так уж это и странно вспоминать об этом сейчас, когда время родов Миранды так близко». Ей также снилось, как Миранда рожает. Нет, это были не кошмары. Во всяком случае, не всегда, хотя изредка она видела сны, что что-то пошло не так. И хотя подсознание Энди не совсем понимало, что именно «пошло не так», она все равно просыпалась в холодном поту. Но обычно ей просто снилось, что ребенок уже родился: смутные, мимолетные воспоминания о младенце на руках Миранды или обычные странные вещи, которые всегда возникают во сне, например, детская кроватка, плавающая в воздухе или бездонное ведро для подгузников. Сегодня ночью Энди приснилось, что она разговаривает со своими родителями. «Тебе предстоит стать очень хорошим отцом, — торжественно сказал ее отец, кладя руку Энди на плечо. — Всегда следи за тем, чтобы у ребенка были чистые носки». Энди очень серьезно кивнула: «Стиральная машина у меня уже включена». «Ты помнишь, что каждый раз нужно чистить лоток для ворса в сушильной машине?» — спросила ее мать. «Да, мама, — раздраженно сказала Энди. — И я приготовила носки для ребенка. Много-много носков. Вы не поверите, сколько их. Вот, смотрите». Она повернулась, чтобы указать на гору носков позади себя, но в этот момент ее прервал тревожный вой сирены. Она и ее родители недоуменно посмотрели друг на друга, в то время как звук сирены становились все громче и громче. «Это твой будильник, милая?» — спросил ее отец. «Мне лучше проснуться», — сказала Энди и проснулась, моргая в темноте своей спальни. Часы на прикроватной тумбочке сказали ей, что сейчас чуть больше часа ночи. Сирены все еще звучали и звучали так, как будто она была на улице внизу. Затем они издали последний возглас и остановились. Энди с трудом поднялась на ноги и направилась к окну. Она надеялась, что ни у кого из соседей не было сердечного приступа или чего-то в этом роде. Затем, глядя через жалюзи, она увидела, как один фельдшер поспешно забегает вверх по лестнице особняка, а еще двое готовят каталку на улице внизу. Ровно на одну секунду у нее пронеслась мысль, что они ошиблись дверью, когда фельдшер на лестнице начал стучать в дверь так сильно, что Энди легко могла слышать это на втором этаже. Затем зазвенел дверной звонок, громко и непрерывно. Энди вылетела через дверь своей спальни, ее сердце сильно колотилось, а голова кружилась от подступающей паники. В два счета достигнув первого этажа, она увидела, что дверь Миранды закрыта, но от туда доносились слабые звуки. Стоны? «Миранда?» — позвала она, поспешно направляясь в спальню к Миранде, когда снова раздался стук в дверь, а из-под лестницы, где ночевала Патрисия на самой большой в мире лежанке для собак, донёсся яростный лай. «Открой дверь!» — прорычала Миранда. «Ты… Э…» «Я сказала, открой дверь! — голос Миранды сорвался на визг. — Немедленно!» И хотя Энди, возможно, научилась справляться со страхом перед тихими командами Миранды, у нее не было большой практики с приказным криком той, и она сама не заметила, как побежала к входной двери, так быстро, как будто ее задница полыхала огнем, и судорожно начала открывать и откручивать все замки до тех пор, пока трое фельдшеров не появились на пороге. «Что, черт возьми, происходит?» — закричала Энди, глядя на медработников, а затем снова направилась к лестнице, пытаясь не обращать внимания на лай Патриции, который быстро превратился в вой. Первый мужчина, который вошел в дверь, недоверчиво уставился на нее. «Это Вы нам расскажите, — серьезно сказал он. — Нам позвонила какая-то женщина и сказала, что у нее сейчас родится ребенок. Это неправильный адрес?» «Что… я имею в виду нет, это не… она, она на первом этаже… — Энди трясущимся пальцем указала на лестницу. — Она, она вызвала вас? Сама?» «Простите, мэм, — сказала вторая фельдшер, женщина, проталкивая каталку мимо Энди. — Мы должны подняться наверх». «Подождите, подождите минутку», — пролепетала Энди, в шоке наблюдая, как все они бежали вверх по лестнице, производя больше шума, чем близняшки в их лучшие дни. Вой Патриции не помогал собраться с мыслями. Затем она побежала следом за ними. — Она, когда она звонила, что она сказала?» «Сказала, что рожает, — ответил третий фельдшер, еще один мужчина и младше двух других. — Мэм, пожалуйста, держитесь подальше и позвольте нам делать свою работу». Когда Энди достигла комнаты Миранды вслед за парамедиками, то услышала, как кто-то сказал высоким, испуганным голосом: «Мама? Энди?» Она взглянула вверх на лестницу и увидела головы Кэролайн и Кэссиди, склонившиеся над перилами третьего этажа. Их глаза расширились от страха, когда они наблюдали за посторонними людьми в доме, а затем побежали вниз. «Нет, нет, оставайся там!» — грозно приказала Энди, и они замерли от этой командной ноты в ее голосе. Что ж, она училась у лучших. Первый фельдшер уже открыл дверь в комнату Миранды, и теперь Энди могла слышать звуки более отчетливо: тяжелые вздохи, сменяющиеся тонкими стонами и криками боли. «Все в порядке, мэм, мы здесь», — сказала женщина мягким и обнадеживающим голосом, направляясь к Миранде. Энди последовала за ними, ее сердце билось так быстро, что казалось, будто оно сотрясает все ее тело. Но третий фельдшер заблокировал проход, когда вкатывал каталку, и Энди не смогла даже разглядеть, что там происходит в комнате. «Миранда? — воскликнула она. — Ты… Извините, я должна туда попасть…» «Здесь нет для Вас места, мэм», — раздраженно сказал третий фельдшер. «Андреа, — крикнула Миранда из комнаты хриплым от напряжения голосом, — иди, посиди с девочками, успокой их…» «Но, но я …» «Просто иди!» — скривилась от боли Миранда. «Вы слышали ее, — сказал третий фельдшер, возясь с ремнями, шарнирами и винтами на каталке. — Вы сможете увидеть ее, как только мы доставим ее… Зак, я приготовил каталку…» «Нет времени! — сказал «Зак». — Она уже полностью раскрыта. Я вижу, как голова начала прорезаться». У Энди отвисла челюсть. «Узнай, есть ли у них чистые полотенца и…» Прежде чем третий фельдшер успел что-то сказать, Энди уже бежала вниз по лестнице к бельевому шкафу, где она схватила все полотенца, которые там были, и, прижав к груди, кинулась обратно. Ее руки сильно дрожали, и все, о чем она могла думать снова и снова, было то, что, черт возьми, здесь происходит? Что за черт, что за черт, что за черт… Она выбежала обратно с полотенцами и, воспользовавшись возможностью, перегнулась через перила и громко и твердо сказала: «Патриция, тихо! Тише, я сказала!» И Патриция, которую очень хорошо и очень дорого учили в лучших школах собачьего послушания в городе, наконец заткнулась. Хвала Господу. Это было настоящим чудом среди царившего вокруг хаоса, одним отвлечением меньше, пока… Затем Энди сунула полотенца в руки фельдшера. «Спасибо. Подождите пока здесь с детьми, — сказал он, кивая в сторону Кэролайн и Кэссиди, которые с бледными лицами сбились в кучу на площадке первого этажа. — Если у Вас есть номер ее врача, позвоните ему сейчас. А мы позаботимся о ней». «Она в порядке? — прохрипела Энди. — Она выглядит…» «Мне пора», — сказал фельдшер и нырнул в комнату Миранды, закрыв за собой дверь, через которую Энди услышала крик Миранды. «Мама рожает? — ахнула Кэролайн. — Но ведь еще рано!» «С ней будет все хорошо? — захныкала Кэссиди. — Или она умрет? Мама умрет?» Страшные слова ребенка быстро вернули Энди к реальности. «Нет, — твердо сказала она. — С ней все будет в порядке. Вы двое, пошли со мной. Мы пойдем в мою комнату и позвоним врачу вашей мамы, а затем подождем там и не будем мешать, хорошо?» Она поспешила, схватив каждую из девочек за руку, практически таща их обратно на второй этаж. К тому времени, как они добрались до комнаты Энди, Кэссиди заплакала — это были громкие, отрывистые рыдания, которые, как боялась Энди, могут перерасти в истерику. «Кэролайн, — сказала она, пытаясь казаться спокойной, — доктор твоей мамы — шестой номер в моем быстром наборе. Ты можешь позвонить ему?» Кэролайн, безусловно напуганная, как и сестра, но хорошо сдерживающая себя, побежала к прикроватной тумбочке за мобильным Энди. Энди быстро села на край кровати и затащила Кэссиди к себе колени. Кэссиди уткнулась лицом в плечо Энди, а Энди положила подбородок ей на голову, и начала ласково водить рукой по ее спине. «Шшш, милая, тебе нужно успокоиться», — сказала она, стараясь говорить тихо и ровно. — Я знаю, это страшно. Середина ночи, и мы все немного напуганы, но твоя мама будет в порядке. Слышишь? — Кэссиди, все еще плача, кивнула Энди в грудь. — Сейчас с ней рядом три профессионала, верно? Я уверена, что они приняли не одни роды за жизнь. Все будет хорошо». Затем Энди услышала, как Кэролайн пронзительно произнесла: «Привет! Я Кэролайн Ханрахан! Я дочь Миранды Пристли, она рожает, и у нее сейчас будет ребенок, и в нашем доме много людей из скорой помощи…» «Кэролайн», — быстро сказала Энди и протянула руку. Кэролайн хмыкнула и отдала ей телефон. «Привет, доктор Вишванатан?» «Здравствуйте, кто это?» — спросил сонный голос доктора. «Это Энди. Энди Сакс — ассистентка Миранды Пристли. Я была у Вас на приемах вместе с ней…» «Ах, да, мисс Сакс, — нетерпеливо сказала доктор Вишванатан. — Ее дочь сказала, что у нее начались роды?» «Да, — подтвердила Энди, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и ровно, ради девочек, и не только… — Видимо, она сама вызвала скорую, пока мы все спали. У нее сейчас три фельдшера, и они говорят, что уже поздно ехать в больницу». «Понятно, — сказал доктор Вишванатан рассеянно. Энди услышала роющиеся звуки. — Я буду у вас в ближайшее время. Какой ваш адрес?» «137 Восточная 73-я улица. Э-э…» «Минутку. Я попрошу мужа немедленно вызвать такси». Последовала пауза, и Энди услышала, как доктор Вишванатан разговаривает с кем-то на другом языке. «Я скоро буду, — повторила она в телефон. — Теперь, расскажите все, что Вам известно, что там происходит?» «Это все, — беспомощно сказала Энди. — Я проснулась, а у дверей стояли фельдшеры. Она сама позвонила им. Они даже не пустили меня в комнату». «Ну, да, наверное, там многолюдно». Энди показалось, что доктор Вишванатан говорила об этом слишком расслабленно. «Будет лучше, если Вы не будете мешать. Если только она тебя не просила?» «Э… нет», — сказала Энди. Если не считать, что крик: «Просто открой дверь!» был своего рода просьбой или приглашением, о котором она никогда раньше не слышала. «Мы все ждем в моей комнате. Я и девочки». Она посмотрела на Кэролайн, которая подпрыгивала на месте от нетерпения. Потом Кэролайн села на кровать рядом с сестрой и похлопала Кэссиди по руке. Кэссиди перестала рыдать, но ее сердце все еще сильно стучало около груди Энди, и она вся дрожала. «Гм… — произнесла Энди, — пока Вы ждете такси, могу я попросить об одном одолжении? Не могли бы Вы поговорить с Кэссиди? Другой дочерью Миранды. Она сейчас немного напугана». Энди похлопала Кэссиди по спине. «Конечно», — ласково сказала доктор Вишванатан. «Спасибо, большое спасибо», — сказала Энди и снова похлопала Кэссиди. Кэссиди подняла покрасневшее лицо и всхлипнула, взяв телефон. «Привет? — всхлипнула она в трубку. Кэролайн наклонилась к Энди, которая обняла ее свободной рукой за плечи, так что они все прижались друг к другу. Она не могла в точности расслышать, что именно говорила доктор Вишванатан, но говорила она спокойно и обнадеживающе, а потом задала какой-то вопрос. «Ага», — сглотнула Кэссиди. Последовала пауза, когда доктор Вишванатан сказала что-то еще, и Кэссиди ответила: «Мне только что исполнилось одиннадцать. То есть мне и Кэролайн. Мы близняшки». Пауза. «Ага». Пауза. «Нет». Пауза. «А сколько Вам надо времени, чтобы добраться до сюда?» Пауза. «Хорошо. Я буду. Я имею в виду, что мы будем, я скажу ей. Вы хотите снова поговорить с Энди?» Пауза. «Хорошо. Пока. Пожалуйста, поторопитесь!» Затем Кэссиди повесила трубку. «Что она сказала?» — с тревогой спросила Кэролайн. «Она спросила меня, сколько мне лет, и я сказала, что нам одиннадцать, тогда она сказала, что знает, что это страшно и все такое, но мы должны вести себя как взрослые ради мамы, и не распускать сопли», — сказала Кэссиди. Энди моргнула. Это прозвучало довольно жестко, но, по-видимому, было очень правильно; Кэссиди выглядела теперь намного спокойнее. «Еще она сказала, что с мамой все будет в порядке, и мы должны просто подождать в стороне, как сказали те парни из машины скорой помощи». «И как сказала твоя мама, — добавила Энди. Она снова похлопала Кэссиди по спине и сумела улыбнуться. — Вы же знаете, как она ненавидит, когда ее прерывают во время работы? Это разозлило бы ее еще больше». Кэссиди неуверенно рассмеялась, а Кэролайн спрыгнула с кровати со словами: «Я собираюсь посмотреть, что там происходит», — и поспешила к двери, в то время как Энди все еще держала Кэссиди у себя на коленях. Но на протестующий возглас Энди Кэролайн махнула рукой. «Я просто послушаю на лестничной площадке. Я не буду спускаться». «Я тоже хочу послушать», — прошептала Кэссиди. «Эх, хорошо», — согласилась Энди, решив, что это не причинит никакого вреда, если они не будет никому мешать. Кэссиди соскользнула с ее колен, но крепко сжала Энди за руку, когда они обе поспешили на площадку, а потом с осторожностью выглянули вниз через перила. Потом для удобства они сели на пол, и стали прислушиваться к тому, что творится этажом ниже. Кэссиди с Кэролайн снова инстинктивно прижались к Энди, стараясь услышать шум, доносящийся из-за двери Миранды. «Похоже, это больно», — закусывая губу, сказала Кэролайн. «Да, думаю, это так и есть, — сказала Энди, а потом быстро поправила себя, — эм, ну если немного». Она решила, что не стоит рассказывать Кэролайн и травмировать детскую психику рассказом о том, что рождение ребенка больше похоже на проталкивание арбуза через резинку для волос. Пусть даже очень эластичную резинку, но все же. «Но твоя мама сильная. Она справится с этим, — пожалуйста, пожалуйста, Господи, позволь Миранде справиться с этим, потому что альтернатива была немыслимой. — Она уже проходила через это однажды, и вас тогда было двое, верно?» «Папа говорил, что это заняло тогда у нее много времени, — сказала Кэссиди. — Разве тот парень не сказал, что это случится прямо сейчас, и поэтому они не везут ее в больницу?» «Ага, — сказала Энди. — Но каждое рождение отличается от другого. Нет двух одинаковых». Но даже когда Энди говорила это, она задавалась вопросом, как, черт возьми, все произошло так быстро? Еще три часа назад она просто болтала с Мирандой в ее спальне и делала ей массаж ног, в то время как та рассказывала ей, ради Бога, и о своих ложных схватках «Брэкстона-Хикса», которые, очевидно, были настоящими, и ни одна из них не подумала об этом. «Энди, почему ты бьешься головой о перила?» — спросила Кэссиди. «Просто так, — пробормотала Энди. — Все в порядке». Она чувствовала себя идиоткой. Но даже в этом случае это все еще казалось безумно быстрым и… В этот момент дверь в комнату Миранды открылась. Энди, Кэссиди и Кэролайн быстро вскочили на ноги, и с нетерпением вцепились в перила. Отсюда они снова могли слышать Миранду, издающую быстрые, задыхающиеся крики. Один из фельдшеров поспешно вышел из ее комнаты, и кинув быстрый взгляд наверх, увидел, что они все уставились на него. Энди было открыла рот, чтобы задать вопрос, но он просто показал ей большой палец вверх, прежде чем выскочить из дома, где машина скорой помощи ждала перед лестницей. Менее чем через минуту он поспешил обратно, неся в руках какую-то пачку. «Только что подъехала целая группа людей с фотоаппаратами, — крикнул он набегу Энди. — Она что какая-то знаменитость или кто-то в этом роде?» «О, нет», — простонала Энди. Отлично, это именно то, что нужно сейчас Миранде — чтобы папарацци разбили лагерь прямо у их порога. Вот, придурки! «Спокойно, девочки, я звоню в полицию. Я не потерплю их здесь сегодня вечером». «Ага!» — сказала Кэссиди. Теперь, когда она больше не была так напугана, очевидно, мысль о том, что полиция прогонит кучу репортеров, была довольно захватывающей. Кэролайн тоже ухмыльнулась с дикой усмешкой. Энди быстро позвонила в местный участок полиции, в котором определенно уже привыкли к подобным вещам, и офицер заверил ее, что скоро приедет патрульная машина и будет сдерживать прессу. «Должно быть кто-то из соседей видел скорую и предупредил их», — вздохнула Энди, снова садясь на площадку между близняшками. Вот вам и «глухо-немой» богатый район. «Я ненавижу этих парней, — сказала Кэролайн. — И надеюсь, что копы выбьют из них всю дурь». «Было бы неплохо», — согласилась Энди. Фельдшер вернулся в комнату Миранды, но дверь осталась приоткрытой. Теперь они услышали голос фельдшера, твердо, но настойчиво говорящий: «У тебя все хорошо, дорогая, теперь тужься, давай!» Ответ Миранды был ниже и значительно больше напряженным голосом, но Энди легко могла разобрать: «Я тужусь… Господи…ради…» «Бьюсь об заклад, она сейчас скажет несколько плохих слов», — завороженно произнесла Кэролайн. «Шшш!» — прошипела Кэссиди, сильно прижавшись лицом к поручням, как будто она пыталась протиснуть через них голову. «И я… скажу тебе… когда смогу, — продолжила Миранда, прерываясь, — что я тебе не «дорогая»…» «Ой», — пробормотала Энди. Затем они услышали голос Зака, говорящий: «Хорошо, теперь сделайте глубокий вдох и тужьтесь. Почти готово. Лаванда, приготовь одеяло. Сейчас, вот, еще… да, еще!» Энди затаила дыхание, гадая, не потеряет ли она сейчас сознание. Близняшки замерли рядом с ней, еле дыша. Костяшки пальцев Кэролайн побелели в том месте, где они крепко держались за перила. Время, казалось, остановилось, и между каждым ударом сердца Энди проходили минуты. Затем вой Миранды… «Сукин ты сын!» Кэролайн ахнула. Энди вскочила на ноги, перегнувшись через перила, цепляясь за них для равновесия. Кэссиди схватила Энди за ногу с того места, где она сидела на полу. Внизу на первом этаже заплакал ребенок. Колени Энди тут же подкосились, она снова опустилась на ковер, и услышала, как кто-то рядом начал задыхаться, потом захрипел, а потом раздался потрясенный смех, и тогда она поняла, что все эти звуки издавала она сама. «Это ребенок? — спросила Кэролайн взволнованным голосом. — Ребенок только что родился! Мы можем пойти посмотреть на него? Мы можем спуститься прямо сейчас?» «Нет, — выдохнула Энди, падая на спину и уставившись на вращающийся потолок. — Подожди немного. Подожди, пока они скажут, что все в порядке. Дай маме несколько минут». «Ты собираешься потерять сознание?» — спросила Кэссиди. «Если — да, то сделай это сейчас, потому что скорая еще здесь», — сказала Кэролайн. «Я в порядке. Думаю, что я в порядке», — сказала Энди, закрывая лицо руками. Или она будет в порядке через несколько минут, потому что наверняка в любую минуту один из этих медработников выйдет из комнаты Миранды и скажет… «Все в порядке», — крикнул Зак снизу. Энди села так быстро, что ее голова закружилась еще сильнее, и, глядя вниз, она увидела, как он машет ей рукой с первого этажа. Он улыбнулся, и снова заглянул в комнату Миранды, громко сказал: «Мы хотим отвезти ее в больницу сейчас, но на данный момент все в полном порядке. Восемь баллов по Апгар». Ребенок продолжал плакать, и Зак улыбнувшись добавил: «У него явно отличные легкие». «Восемь баллов по Ап-что?» — прошептала Кэссиди. «Это проверка, которую они делают всем новорожденным — сердцебиение и рефлексы. Мы можем теперь спуститься вниз?» — спросила, повысив голос, Энди. «Было бы здорово, если бы вы принесли небольшую ванну и немного теплой воды», — сказал Зак. Миранда что-то сказала, но теперь ее голос стал намного тише. Зак снова посмотрел на лестницу и передал: «Она хочет, чтобы дети подождали пока снаружи». Близняшки выглядели немного встревоженными. «Почему?» — недоумевая спросила у него Кэссиди. «Ну, здесь довольно тесно и беспорядок, — успокаивающе сказал Зак. — Ты скоро сможешь увидеть свою маму. Она хорошо выглядит. Итак: маленькая ванна? Теплая вода?» «О! Точно», — сказала Энди и побежала вниз по лестнице, пока не оказалась в прачечной, где она нашла белую детскую ванну из прочного пластика и наполнила ее теплой водой. Она поняла, что даже не взглянула на комнату Миранды, когда проносилась мимо. Что ж, в конце концов, одна из вещей, которые всегда нравились Миранде в ней — это способность сосредотачиваться, когда это было необходимо. Затем Энди поднялась по лестнице, неся ванну так осторожно, как только могла, чтобы не расплескать воду. Зак взял в дверях у нее ношу и сказал: «Да ладно. Тебе можно войти». «Мне? — Энди ахнула и последовала за ним в комнату на трясущихся ногах. Она вытянула шею, чтобы иметь возможность видеть за его спиной, то место, где лежала, ссутулившись на подушках, Миранда с красным, сморщенным, плачущим младенцем на животе. Она тяжело дышала, а ее глаза были закрыты. Крови вокруг было на удивление мало. Лаванда отошла на достаточное расстояние, чтобы Энди могла встать на колени у кровати рядом с Мирандой, пока третий фельдшер, имя которого она еще не знала, зажимал щипцами пуповину. Энди аккуратно убрала потные волосы с лица Миранды там, где они прилипли ко лбу, и Миранда открыла глаза, постепенно сосредотачивая взгляд на Энди. «Эй, — сдавленно сказала Энди. Миранда подняла руку, и Энди схватила ее, целуя суставы пальцев. — Боже мой, ты в порядке?» «Как долго это длилось?» — прохрипела Миранда. «Меньше часа», — сообщила ей Лаванда из коридора, где она подготавливала каталку. «Как… — голос Миранды оборвался, и она облизнула свои потрескавшиеся сухие губы. — Как…» Она подняла голову, пытаясь разглядеть лежащего на ней ребенка, но затем со стоном уронила ее обратно на подушку. «Он в порядке, — Энди пыталась напомнить себе, что кричать это хорошо для новорожденного. — Ты в порядке. Всё в порядке, все в порядке…» Миранда снова облизнула губы и попыталась сглотнуть. «Ей можно дать немного воды?» — быстро спросила Энди. «Конечно, — сказал Зак. — Только дай мне сначала перерезать пуповину. Или…?» Он остановился и протянул Энди ножницы. Глаза Энди широко открылись, и она посмотрела на Миранду, которая кивнула. Ой. Вау! Нет, не «вау». В английском языке не было такого слова, чтобы можно было передать всю ту безумную гамму эмоций, которые она испытывала сейчас. Ни одного слова, чтобы описать все это… Энди снова поцеловала руку Миранды, чувствуя при этом благоговение и облегчение, и что-то еще, что было сотней других вещей одновременно. Потом она поднялась на ноги и на удивление твердой рукой перерезала пуповину.