Сакура цветёт в апреле

— Круглолицая, ты что здесь делаешь? Урарака ещё немного потопталась у двери, глядя на свои ноги, а потом произнесла: — П-просто… Если ты хочешь идти со мной на фестиваль, нам нужно записаться на пропускном листе в академии. — В таком случае сходи и запиши нас сама, — недовольно цыкнул Кацуки, медленно закрывая дверь. — Стой! — крикнула девушка, удерживая дверь двумя руками, — Мы… П-почему бы нам просто не п-прогуляться, Бакуго-кун? — Меня это не интересует, иди сама гуляй, — сказал Кацуки и грубо оттолкнул от себя Урараку, вспомнив о том, что к нему ещё должен прийти Эйджиро. Очако ещё немного замешкалась перед открытой дверью, а потом, резко развернувшись, сказала: — Тогда меня не интересует поход на фестиваль вместе с тобой. Она довольно хмыкнула и, не оглядываясь, зашагала к лестнице. — Да плевать! Тут Очако развернулась лицом к парню. — Бакуго-кун, — произнесла она чуть ли не шёпотом, — Просто идём. Быстро ухватив Кацуки за руку, Урарака выскочила в коридор и побежала вниз по лестнице. — Чёрт, Круглолицая! Что на тебя нашло?! Я дверь не закрыл! — кричал Бакуго, пока девушка тащила его через коридоры, лестницы и гостиную, — Если ты тащишь меня на улицу, то хочу напомнить, что сейчас не лето! Ты вытащила меня в домашней одежде! — Не кричи, Бакуго-кун. — Ты не подумала, что я в домашних тапках?! На улице снег!!! Если не остановишься, я прикончу тебя сейчас же! Очако резко встала на месте и испуганно посмотрела на Кацуки. — Не нужно, — пробормотала она, — Я хочу помочь. — Помочь мне выйти на улицу или что?! — закричал на Урараку Бакуго, — Я в помощи не нуждаюсь. — Ты как раз-таки и нуждаешься! Бакуго-кун, я… Прости, я просто шла к себе… А потом услышала кашель. Это было вчера. Ты так сильно кашлял и… Ты же… Бакуго-кун, это не моё дело, но я всё-таки хочу помочь. Я наблюдала за… — И каким образом ты помогать собралась? — холодно перебил Кацуки девушку, отводя взгляд, — Ты ничего не знаешь, не лезь не в свое дело. Ещё раз повторяю: мне помощь не нужна. А сейчас я пойду. — Подожди! Раз уж мы вышли, то пойдем к академии. Нужно записаться. — Ладно, — вдруг неожиданно согласился Бакуго, — Схожу за уличной одеждой. Стой здесь. Кацуки вернулся уже через пять минут. Очако стояла на том же месте, переминаясь с ноги на ногу. Не глядя на девушку, Бакуго прошел мимо неё и направился к выходу. — Чего встала? Ты идёшь? — И-иду! Очако и Кацуки вышли на улицу. Сегодня было довольно тепло и солнечно. Выпавший несколько дней назад снег слепил глаза и заставлял каждого человека, находящегося на улице, жмуриться. На школьном дворе оживлённо ходили люди, все толпились у академии. Приглядевшись, Кацуки понял, что это была не просто толпа студентов, а целая очередь. Все записывали свои пары на листочек, на котором уже наверняка не осталось места. — Мы будем стоять в очереди? — протянул скучающим тоном Кацуки. — Придётся, — кивнула Очако и улыбнулась, глядя на небо. — Я стоять не собираюсь, мне ещё уроки делать нужно, — ухмыльнулся Бакуго, — Эй, расступились быстро, дайте пройти! Грубо схватив за руку смущенную Очако, Кацуки прошел сквозь недовольную толпу и подошёл к заветному листочку. Записывая своё имя и имя Урараки, он краем глаза заметил написанные ровным почерком имена Киришимы и Ашидо где-то вверху листа. Снова что-то кольнуло в груди. Почему-то Бакуго злился. Он сам не знал на кого и отчего злится. Это была обычная злоба. Обычная эмоция, характерная абсолютно каждому человеку. Но одновременно он чувствовал и печаль. Снова что-то больно сжалось в горле, снова захотелось плакать. «Отчего всё это.?» — с досадой подумал он, искренне не понимая свои внезапно нахлынувшие несколько дней назад чувства. Кацуки раздраженно бросил ручку на пол и ушёл в своем направлении, позабыв о потерянной в толпе учеников Урараке. — Бакуго-кун! Бакуго-кун, стой! Подожди! — Чего тебе ещё надо? — П-просто… — Чего «просто»?! Отвяжись, я иду к себе. — Бакуго-кун… А когда ты кричал на Мину в столовой.? — вдруг неожиданно тихо произнесла девушка, — Ты всегда такой агрессивный, но в этот раз ты повысил голос даже на Киришиму-куна, хотя вы, вроде как, друзья. После этого ты пошел к себе. Я просто не могла не подслушать, хоть это и не моё дело. Прости меня. А потом на лестнице послышались шаги, и я ушла. Сейчас ты разозлился, стоило тебе только глянуть на их имена. Можешь ничего не объяснять. Кацуки стоял молча потупив глаза. Он стиснул зубы и, не глядя на Очако, прошептал: — Никому ни слова о том, что слышала. Объяснять ничего я и не собирался. — В пятницу он дал тебе свою куртку на собрании, а потом ушел с Миной, — продолжила Урарака, игнорируя слова Кацуки, — На тебя смотреть было страшно, от тебя исходила такая злобная аура! Сегодня утром я хотела попросить у тебя переписать конспект по химии. В твоей комнате тебя не было. Я пошла к нему и услышала голоса. Это были вы. Бакуго-кун, я к этому всему отношусь хорошо, но твой кашель… Я читала об этом. Я могу ошибаться, но скорее всего… Бакуго-кун неужели… Неужто ты влюблен в Мину? —…чё? — спросил тихим голосом Кацуки, глядя на Очако, будто увидел её впервые. — Тебе нравится Мина, да? — Какая ещё Мина?! Что ты несёшь?! — заорал Бакуго на весь двор, а потом более спокойно спросил, — Енотоглазая что ли? Она меня бесит, не то, что нравится. Пристает к Киришиме, будто он — её собственность и всё время смотрит на меня. как на идиота. А он ещё и потакает ей, всё время с ней ходит. Иногда кажется, что я отхожу на второй план. — То есть… — пробормотала Урарака, начиная обо всем догадываться, — Подожди… Пристаёт к Киришиме-куну? А он с ней общается? И тебе это не нравится.? — Конечно не нравится! — Получается, что… Если не Мина, то остаётся только… — Очако удивлённо вскрикнула и посмотрела на Бакуго так, будто это был и не Бакуго вовсе. — Круглолицая, ты достала уже! Лицо попроще сделай и не неси эту чепуху! Я пошел к себе! С этими словами Кацуки развернулся и, не дослушав Очако, которая уже успела с ног до головы залиться румянцем, зашагал в общежитие. Обеднее время близко, поэтому Кацуки не стал раскладывать учебники с тетрадями, а просто лёг на кровать, жаждя немного отдохнуть. В мыслях всё время крутились слова Очако. «Влюблен». Бакуго особо и не задумывался о причастности этого слова к себе самому. Он и «влюбленность» — две несовместимые вещи. Ещё ни разу он не смотрел на кого-то, как на объект симпатии, ни разу не хотел встречаться с кем-то, дарить ему подарки и проявлять нежности. Это всё казалось каким-то невероятно далёким и неизведанным. Когда люди любят друг друга, они ходят на свидания, целуют друг друга и обнимают. Они обмениваются подарками, радуются, когда их вторая половинка счастлива. Они принимают друг друга такими, какими они являются. Они просто счастливы быть рядом с любимым человеком, счастливы видеть его улыбку и смех. Кацуки приподнялся на подушке, взял с тумбочки телефон и ввёл запрос «влюбленность». «Влюбленность — сильное положительно окрашенное чувство, направленное на другого человека.» — гласил интернет. Ничего нового и удивительного. Бакуго отбросил телефон в сторону. Обед уже начался. Стоило спуститься вниз и поесть, но Кацуки остался сидеть в комнате. Кушать попросту не хотелось, да и видеть лица Изуку и Шото после того инцидента тоже. Бакуго приподнялся на кровати и бросил взгляд на школьную сумку, стоящую в другом конце комнаты у окна. Кацуки вздохнул. Сколько бы ему не хотелось оставаться лежать на мягкой удобной кровати, уроки делать надо. Он неспешно встал с кровати и подошёл к сумке. Алгебра, физика, химия, английский и современный японский. По алгебре прочитать параграф. Легко. Кацуки открыл учебник на нужной странице и прочёл текст на четыре страницы за пару минут. Тема была лёгкой и понятной для него. По физике какая-то задача. Она оказалась легче, чем думал Бакуго, он решил её за десять минут. Химия. По химии ничего не задали, что не могло не радовать. По английскому языку задали перевести на японский какой-то замысловатый текст про культуру Великобритании. Это задание пока что было самым сложным из всех, хоть Кацуки и знал английский почти как свой родной язык. Бакуго радостно выдохнул и, поставив точку в конце последней строчки, расслабленно запрокинул голову и посмотрел на потолок. Остался только японский. Родной язык самый простой, легче ничего не найти. — Сочинение «Что значит «любить человека»?», — вслух прочитал Кацуки, и его былая радость моментально улетучилась, сменившись на негодование и гнев, — Чёрт! А обязательно такая тема?! Откуда я знаю, что значит «любить»?! Я никого не люблю, я не знаю! Бакуго ещё с полминуты ругался на всех и вся, как вдруг дверь в его комнату с оглушающим щелчком распахнулась. — Бакуго! Можно? — улыбнулся Эйджиро и, не дожидаясь ответа, закрыл дверь и по хозяйски вошёл в комнату. — Ты видел какая темень на улице? — неожиданно тепло и заботливо произнес Кацуки, сам того не ожидая. Это был не его тон голоса, он хотел задать этот вопрос совершенно иным, грубым и раздраженным тоном. — Ещё шести часов нет! — улыбнулся Эйджиро, подходя со спины к Кацуки, — Мы с Каминари и Серо ходили тренироваться на улицу. Кстати, ты сегодня хоть что-нибудь кроме завтрака ел? Тебя за обедом не было. — В следующий раз иди за уроками к Каминари и Серо, — тихо произнес Бакуго, черкая что-то в тетради, — Я не хочу есть. — Если не хочешь, значит не надо, — сказал с улыбкой Эйджиро, трепая волосы от чего-то внезапно покрасневшего Кацуки, — Ты, вроде как, ещё над уроками сидишь… Тогда я пока пойду в душ. Киришима ещё долю секунды повертелся вокруг Бакуго, а потом вышел из комнаты так же быстро, как и вошёл в неё. Кацуки остался смотреть в опустевшее пространство с приоткрытым ртом, и аккуратно касался рукой макушки своей головы, где только что лежала рука Эйджиро. Сочинение «Что значит «любить человека»?». — Что значит «любить».? — Кацуки шёпотом задал сам себе вопрос и уставился на пустой лист тетради.