Новая эра

      Осознание холодящим ужасом прошлось по спине маленькой девочки. Осознание того, что она убийца, что именно она послужила триггером для ишемической болезни сердца своей матери, и что отец Аделаиды пожертвовал собой ради жены и дочери. Слёзы горько-солёными ручьями стекали по щекам, бледным от ужаса и скорби, а ледяной свет ламп горел маленькими звёздочками в траурном жемчуге, которого с каждым разом становилось всё больше и больше, дышать становилось всё тяжелее и тяжелее, будто она попала в кольца огромной анаконды, что своими сильными мышцами с каждой секундой лишает бедняжку драгоценного воздуха.       — Адди, я дома! — Послышался из коридора весёлый голос Катерины, однако Ада не сдвинулась с места. Она чувствовала себя так, словно все её мышцы были заморожены, только широко открытые глаза раз за разом пробегались по найденному заявлению:       Я, Сафронов Пхет Рафрет, 1992 года рождения, даю согласие стать донором сердца для Екатерины Владимировны Сафроновой, от 26.06.2022       — Н-нет… папа… мой папочка… — Еле шевеля губами сказала девочка и слёзы более сильными ручьями начали стекать по порозовевшим щекам. У огромной кипы бумаг лежала чуть потускневшая фотография красивого мужчины в изящной фоторамке. Кожа мужчины была смуглой, а глаза были такими же голубыми как и глаза Ады. Длинные медовые волосы ниспадали волнами по широким покатым плечам и блестели здоровым блеском. Было видно, что их хозяину не наплевать на свои волосы. Внезапно раздавшийся голос Катерины разорвал воздух:       — Ада? Ада, доченька, что-то слу… ох, нет!.. Постой! — Девочка горько плача побежала в свою комнату, совершенно не зная что делать дальше. Слёзы текли не прекращающимся потоком по раздражённым щекам. Так больно и так страшно ей не было даже в самом жутком кошмаре. Сердце разрывалось в груди, словно в грудную клетку с жуткими криками ворвался рогатый демон и начал терзать и без того терзаемую муками совести душу ребёнка. Вокруг плачущей хозяйки столпились взволнованные питомцы, худо-бедно пытаясь её успокоить, но к сожалению девочка была безутешна.       Тьма – это всё, что сейчас видела Аделаида. Было темно, и очень страшно, но от чего, малышка не знала. Перед голубыми алмазами глаз появился белый силуэт высокой женщины, к которой девочка потянула свои руки, как делают это маленькие дети, когда хотят на ручки. Однако силуэт исчез так же быстро и внезапно, как и появился, больно царапнув свежую ранку на крохотном сердечке.       — Ма… — надтреснутым голоском сказала крошка, так и не успев прикоснуться к белому, как молоко, изображению матери, которую ей рисовало воображение: заплаканной и грустной.                                                                   В Египтусе.       Монифа доделывала ранее отложенные рефераты по политологии, параллельно беседуя с Джеймсом, который всё пытался вытащить внучку бога Солнца на прогулку. Но та была непреклонна, так как принцессе вообще не хотелось выходить из дома куда-либо.       — Джеймс, ты же знаешь что я не выйду из своей комнаты пока всё не закончу. Позже – можно, а сейчас нельзя. Всё, до связи. — И принцесса выключила свою бело-розовую сферу информации, продолжив строчить мелкими иероглифами систему законов политологии. Внезапно на горизонте загорелась странная вспышка неясного ядовитого цвета, то ли салатового, то ли флуоресцентного. Дочь Сехмет подбежала к окну и судорожно вздохнув, произнесла:       — Если источники не врут, то дело плохо. Враг дедушки послал своих шавок хаоса на доблестный мир порядка! — затем появилась другая вспышка, только куда мощнее чем прежде.                                                                   На Земле.        В больничной палате одна крошечная девочка плакала в объятиях последнего фараона. Казалось, душу крошки обвили своими шипастыми стеблями розы горя и страха, создавая тем самым букет из не самых приятных эмоций. Сам же Лео, которому уже стало намного лучше, только голова порой кружилась, был очень сильно раздосадован тем, что его златовласая подруга проливает слёзы.       — Тише, тише, что случилось, Ада? — Голос Уолкера был спокоен и тих, так как пареньку не хотелось быть ещё одной причиной её слёз. Меж тем безутешная Аделаида поведала черноволосому пареньку:       — Лео… я… я чудовище! М-моя мама… Родив меня лишилась сердца и мой отец… отдал своё…— Всё тело Ады тряслось в жуткой истерике, будто пожелтевший листик на ветру.       — Ох ё, тише-тише. — Как можно спокойнее произнёс Лео, гладя златовласую девочку по спине и тем самым пытаясь хоть как-то помочь.       — Лео, ты меня возненавидишь за это? — вытирая слёзы рукавом спросила Адди последнего фараона, на что тот отрицательно покачал головой, говоря чётко и внятно:       — Нет, ведь я понимаю что твоей вины в этом нет. Кхм, ты же не сделала ничего плохого! — Ада посмотрела на одноклассника широко открытыми глазами, едва ли не размером с блюдце. "Не сделала ничего плохого?", тогда из-за чего же тогда её матери стало плохо сразу же после родов?       — А что же тёть Катя на это сказала? — вытирая раздражённые щёки Сафронова ответила, что как только узнала о том, что случилось двенадцать лет назад, то сразу же оделась и вышла, вернее выбежала из квартиры, так и не сумев совладать со своими эмоциями.       — Но Ада, это не дело. Лучше тебе в ближайшее время поговорить со своей мамой на этот счёт. Плюс твои боги-учителя обязательно тебе помогут. Про меня в принципе говорить не стоит, я всегда подам тебе руку помощи. Ась? — Лео только что заметил, что их с Адой браслеты ярко светились голубым светом, ознаменуя то, что в Египтусе случилось что-то ужасное. Далее дети в темпе вальса открыли портал, телепортировавший их в мир Египтуса. Что же там стряслось?       Оказавшись в Золотом городе, дети были очень неприятно удивлены: улицы, детские площадки, пахотные поля покрывал непонятный зеленовато-серый дым, окрасом похожий на особый газ, которым немцы во времена Первой Мировой войны отравили людей в крепости "Осовец ". Бледная дымовая завеса струилась будто небольшой рукав реки, клубилась и неприятно пахла тухлым мясом и опарышами, копошившимися в гниющих мышечных волокнах. Где-то сквозь завесу блёклых облаков было ничего не видно, а где-то она была лишь призрачным туманом. Лео и Ада взялись за руки, дабы не потерять друг друга в этом затуманенном Тартаре, бывшим когда-то прекрасным городом.       — Лео, Ада, вы пришли в не добрый час. — Из плотного тумана на встречу мальчику и девочке вышла…       — Монифа?! — Удивилась Ада и побежала к наследной и весьма потрёпанной принцессе: коралловый калазис был порван в некоторых местах, волосы растрёпаны, а губа была разбита.       — О, Мони, что случилось? — Не зная что и говорить в данной ситуации, сказала Аделаида, одновременно копошась в сумке дабы достать оттуда бумажный платок. Меж тем по лицу Монифы потекли слёзы и истерика своими бурными волнами начала окатывать юную львицу с ног до головы. Львиные уши были прижаты к голове, хвост двигался туда-сюда, туда-сюда, так и не находя себе места. Хоть она и была дочерью грозной богини, и по совместительству наследной принцессой, она всё также оставалась ребёнком.       — М-Мони, что случилось? Где все? — За принцессу, так как та не могла разговаривать из-за накатившей на неё истерики, ответила Акана:       — Час и вправду не добрый. Совсем-совсем не добрый! На нас напали соратники хаоса, дабы что-то там забрать. — У двух детей Мироздания в груди стало очень холодно и неприятно. Зачем они, эти "соратники", напали на Египтус? Что им нужно от города? Где роботы? Ужас всё сильнее и сильнее сковывал, резал юные сердца, словно какой-то полоумный мясник царапал острым ножом по кровоточащему мясу сердечных мышц. Так ничего и не поняв, юнец и девочка направились к золотой пирамиде, дабы выяснить у своих друзей, что за ужас тут произошёл.       В главной пирамиде Лео и Аду поджидал весьма нелицеприятный сюрприз: пол, стены, потолок, были покрыты странной субстанцией гнилостного цвета. В некоторых местах жижа образовывала собой непонятные то ли коконы, то ли некротический абсцесс. Прекрасные резные колонны были обвиты диковинными "лианами" цвета гнилого мяса, в которых копошились червяки. Ноги детей прилипали к полу покрытому не то маслом, не то дуэтом сукровицы и грязно-коричневой гнили. Снаружи раздался громкий визг, который заставил всех вскрикнуть от страха, бурными потоками адреналина текущего по венам. Юнцы сразу же решили не строить из себя "рыцарей в сияющих доспехах" и попрятались за разными колоннами. Там же последний фараон и Сафронова встретили своих друзей. Шесть пар испуганных глаз с ужасом смотрели куда-то вдаль. Что творится?!       — Тише, — шёпотом произнесла Наташа, на лице которой отражался искренний ужас смешанный с отвращением к жиже. Аделаида ответила ей как можно тише:       — Наташ, *шмыг* скажи, где наши друзья? Что с ними случилось? — Изо всех сил, хоть это и было нелегко, сдерживая рвотные позывы Основина указала пальцем на противные коконо-папулы. Противные выпуклые выросты жутко светились оранжевым и в них находились… страшно даже подумать…       — Нет!!! — Закричала Ада, то ли разозлившись, то ли испугавшись за своих друзей-богов. Лео, который сам находился в состоянии шока, осадил золотоволосую девочку, шикнув на неё, мол, «Тише, нас может кто-то услышать!» тем самым заставив девочку прикрыть рот ладошкой. Серые глаза Оксанки вертелись подобно юле, веснушчатое лицо было белее мела которым пользовались учителя, рассказывая юным умам темы урока. Румяное, круглое как блинчик личико Ксюшеньки закрывали тёмно-русые растрёпанные волосы и только рот был чуть приоткрыт. Это значило лишь только одно – случилось что-то ужасное, пока Уолкера и Сафроновой не было. Витя нервно кусал губы до крохотных багровых бусинок крови, Сева держался за сердце, пульсирующее и в ушах и в висках громкими стуками о рёбра.       — Когда мы пришли, всё уже покрывала эта мерзопакость. — Начал Тим, пытаясь худо-бедно привести свои длинные пепельно-рыжие волосы в порядок.       — Мы тоже тут недавно и совсем не понимаем что происходит и что нам теперь делать. Мы – здесь, а они, наши боги – *шмыг* там… — Холодный ужас, словно заледеневшая плеть, ударил души и без того напуганных детей, оставшихся один на один с богомерзкой неизвестностью. Тут в сердце Золотца квадриата возникло ранее неизвестное чувство, словно крошечные феи зажгли в её груди костёр, и его тепло, перерастая в жар, растеклось по всему телу дитя. То же самое внезапно почувствовали и другие дети Мироздания, правда по большей части это были тихие вибрации браслетов. И, пока дети молча переглядывались, кто-то огромный, не менее трёх метров ростом вошёл в зал золотой пирамиды. Резкий запах крови, гнили, кала, и годами немытого тела заполонил всё вокруг, а замогильный женский голос, будто не от мира сего ужасно проскрипел:       — К-а-а-амни-и-и-и… к-а-а-амни-и-и-и… су-у-у-у-удьбы-ы-ы-ы! О-отда-а-а-айте! — Адди решила выглянуть и посмотреть на обладателя столь диковинного и, чего греха таить, неприятного голоса. Ох, Ра всемогущий, лучше бы она этого не делала: высокое и страшное существо скалило редкие гнилые зубы. Передвигалось оно с помощью длиннющих рук. Всё, что было ниже шеи:торс, ягодицы, бёдра, икры и стопы были и вовсе лишены кожи. Желтоватые каплевидные штуки с коричневатыми ореолами сосков явно дали понять – странное существо было женского пола, пока не подверглось жуткой, богомерзкой деформации. В одной руке женщина хаоса держала очки Тота – учителя и друга Ады. Небесно- голубые глаза Сафроновой широко раскрылись, будто хотели выскочить из орбит, и наполнились давно забытым чувством. Чувством, которое испытала девочка три года назад, лишившись Тутти и Суок. "Благородная ярость", вроде так называется сие состояние, благодаря которому она тогда отомстила Летиции.       — Эй! Гниль с ногами! — выйдя из убежища, под то ли воодушевлённые, то ли испуганные крики друзей произнесла Аделаида. Маленькое тельце очень сильно трясло, но не от страха, а от вспыхнувшего в душе ребёнка гнева. Впервые Адди почувствовала самую настоящую ненависть к этой соратнице хаоса. Повернув голову почти на сто восемьдесят с лишним градусов, существо смерило расхрабрившуюся девочку жутким, ненавидящим взглядом:       — Я-я-я, спрашива-а-аю; где-е-е ка-амни-и-и?! — Скрипнув зубами от злости, девочка сердито ответила:       — Нет их больше! Камни уничтожили, так как бесполезны они были. — На искажённом лице отобразились искренние ужас и страх, всё тело этого существа затряслось в неимоверно быстрых конвульсиях, глаза закатились, а рот открылся намного шире, чем должен был и из раскрытой пасти раздался холодный, пронизывающий до костей смех. Тут из ротового отверстия повалил ядовито-оранжевого цвета дым, который почти сразу же преобразовался в образ высокой женщины в тускло-красных одеждах и с тёмными крыльями. Тёмные, с пурпурным оттенком волосы были распущены, а кое-где спутаны и превращены в колтуны. Но самым жутким были её глаза: жёлто-оранжевые, как два фонаря, они светились далеко не добрым светом. И эту богиню звали Эрида. Раскрыв тёмные крылья, женщина оскалила белые, как у волка зубы:       — Значит, уничтожены, ха-ха-ха! Оу, как это мило, когда детишки только учатся лгать. — Тут бледное, с синими прожилками вен лицо сделалось озлобленным. — Но довольно игр! Вы же не хотите, чтобы город и его жители пострадали? Отда…! — Кто-то очень быстрый резко толкнул Эриду и богиня раздора упала лицом в вонючую жидкость. Громко выкрикивала она проклятия, пока увязала в жиже, оставленной слугой хаоса. Как оказалось, Оксана и Ксюша успели скооперироваться: Оксанка, которая готова была уже отрезать себе нос из-за вони, неся на спине Ксюню быстро подбежала к Эриде, и девочка с синдромом Дауна нанесла своей удлинившейся рукой невероятно сокрушительный удар. И хоть он сильно богине не навредил, но достаточно обескуражил и напугал. Не успели подруги нарадоваться, как откуда не возьмись появилась худосочная женщина в плаще, которая рывком набросилась на наследную принцессу Египтуса и тройняшек, и…       — Мони, тройняшки… НЕТ! — прокричав последнюю фразу, Ада выпустила огромный белый луч из рта, как какой-нибудь дракон. Луч сразу же попал в женщину и откинул её в конец зала, туда где находились дорогие шторы. И пока Секани, Акана и Кахотеп окружили растерянную принцессу, которая что-то искала в своей сфере информации, та странная женщина, что напала на них, встала и громко расхохоталась. Хохот был громкий, до одури неприятный и жуткий, похожий одновременно и на скрип пословиц и на визг старых дверных петель, которых смазали лет так сто назад. Женщина сняла с себя капюшон, демонстрируя дряблую, слезающую едва ли не лохмотьями кожу, и злые бесцветные глаза.       —Ха-ха-ха, ты, мерзкая девчонка! — Улыбнувшись произнесла гниющая леди. Разлагающаяся мадам качаясь зашагала к Аделаиде. Серые, грязные патлы развевались словно паруса пиратского корабля. Тут взгляд холодных глаз стал елейным и хитрым, как у лисы:       — А-а-а, спасла-таки последнего фараона, ах ты ведьма проклятая, змея подколодная! Это ведь ты спасла мальчишку, выкармливая того своей кровью как заботливая мать дитя! — У Лео от услышанного чуть сердце не рухнуло в пятки от осознания того, что такая маленькая, такая хрупкая, такая пугливая девочка сделала с собой что-то настолько пугающее. Меж тем Адди, придав голосу стали, неизвестно откуда взявшейся, ответила:       — Да! Я сделала. Да! Я– ведьма проклятая. Да! Я– змея подколодная. — Далеча девочка поднялась в воздух с помощью двух небольших ураганов, что шли из молоденьких пят, и выпустив ослепительный луч белого света изо рта, продолжила:       — И именно я разрушила камни судьбы, дабы они не достались вам! — «Силу земли пока трогать не буду, ибо это слишком опасно и там внизу мои друзья!» — Думала Ада, выдыхая очередную вспышку из своего чрева. Гниющая леди умудрилась несколько раз увернуться от атак Сафроновой, не побрезговав разорвать сшитую белыми нитками рану:       — Очень смело, очень, для убийцы собственного отца! Твоя мать наверное проклинает тебя на чём свет стоит. — Ах, как же это было больно, как же сильно от подобных слов разрывалось сердце. Взгляд дитя помутился из-за набежавших слёз, что не могли не заметить Лео и друзья-сверстники Ады. По быстрому скооперировавшись, и наконец-то, активировав доспехи остальные дети пришли на помощь к раздосадованной Аде: — Не слушай эту суку! — прокричал Сева, — Не дай ей выбить тебя из колеи! — разорвав своими голосами воздух в унисон заорали Оксана, Акана и Секани — Давай, Ада…— заплаканные глаза цвета бирюзы Монифы смотрели с надеждой на крохотное тельце в воздухе. Меж тем Лео выкрикнул:       — Сила огня! — И пять снарядов полетели прямиком в Гнилую снаружи и внутри даму. Далее всё походило на какой-то чудной сон: всё в пирамиде засветилось белым светом, который сжигал и Гниющую леди и всё то ужасное, что принесла с собой другая соратница хаоса, вместе с "носителем" и богиней раздора. Длиннорукое существо носилось туда-сюда, стараясь спастись от жара, а женщина в плаще громко завизжала:       — А-А-А-А!!! ЭТО ЕЩЁ НЕ КОНЕЦ, ВЕЛИКИЙ ХАОС ВОЗРОДИТ МЕНЯ И Я УНИЧТОЖУ ТЕБЯ!!! — Глубоко вдохнув Адди выпустила финальную атаку, что не оставила им шансов. Затем глаза крохи закрылись, она почувствовала что падает и как чьи-то тёплые руки подхватили её, не давая Аде больно удариться о пол из песчаника.       Очнулась Аделаида в уже знакомой ей ранее комнате, в которой она уже когда-то бывала. Всё было по-старому, за исключением голосов друзей, что раздавались у двери. Ада хотела было встать, но сделать это было не очень легко, руки и ноги будто бы протыкали сотни, а то и тысячи невидимых иголок. Солнечные лучи грели маленькое тельце, освещая своими лучами румяное личико и золото волос. Так приятно и тепло, хотелось просто остановить время и вечно наслаждаться этим моментом. Спустя несколько минут девочка смогла шевелить пальцами, не чувствуя себя как кукла-дутик с рынка. А спустя ещё чуть-чуть времени всё тело перешло в полное владение Ады. Спрыгнув с кровати, малышка уже было хотела подойти к двери, но её опередили друзья-сверстники, которые ввалились доброй кучей в комнату и накинулись на Золотце, одновременно смеясь и плача. Дело было в том, что после изгнания слуг хаоса Адди упала в обморок прямо в руки ошарашенной Сехмет. Но, слава Солнцу ничего смертельного не произошло и девочка просто вымоталась, что не удивительно, учитывая все особенности организма Аделаиды. Особенно после того, как та упрятала в самое укромное место все мелкие части камней судьбы.       Дальше был суд над Эридой, богиней хаоса. Именно её должны были благодарить дети за весь тот ужас, который они лицезрели. Она, скооперировавшись со слугами Апопа, напустила на Золотой город блёклый дым, тем самым дезориентировав и сделав всех жителей лёгкой добычей для тварей хаоса.                         После суда и вознаграждения детей.       Наташа вся пылала от злости:              — У меня слов нет! Эта ш…, кхм, она устроила этот писец ради писеца, мол, "это меня веселит". Тьфу, а то что всякие ебаки сожрали бы всё и вся, то ей по боку. Р-р-р, бесит. Ещё и роботов вывела из строя своей дерьмомагией! — Остальные шестеро детей, окружившие златовласую девочку согласно закивали, пока сама Адди печально смотрела в даль. Ведь скоро ей придётся возвращаться на Землю, к расстроенной матери.                                                             Спустя неделю.       Когда наступило утро и прозвенел будильник, Аделаида почти на автомате встала, выключила "утреннюю трещалку" и кое-как приведя себя в надлежащий вид, оделась и не позавтракав, у неё не было аппетита, направилась к выходу. Благо и мама и тёти были на работе, никто насильно не заставит её есть. Безучастно окинув взглядом квартиру, Аделаида открыла ключом дверь и вышла, чувствуя тяжесть на душе.       Совсем рядом с Сафроновой происходил спор между тремя одноклассниками: Астрид, Лео и Кей. На ранее указанный скандал безучастно и равнодушно смотрели лица классиков русской литературы. Точно так же на этот спор смотрела и Ада, ведь задумавшись, она пропустила начало спора.       — Скажи, тебе нравится Сафронова?! — Сердито вопрошала… Кей? Да, сейчас, со слезами на глазах молвила кареглазая девочка, чьи бордовые волосы были подстрижены под причёску "каре". Закрывая руками уши, Уолкер прошипел как котёнок:       — Вот только Ады в наших распрях не хватало! — девочка в тёмно-зелёной школьной форме побледнела и затряслась от ревности:       — Ты думаешь я не видела той сцены около входа в душ?! Тогда, когда ты поцеловал её. Ты почти каждый день проводишь с ней, а не со мной. Хотя я твоя первая подруга!       — Лео чуть не проломил себе лицо ладонью, так как не понимал с какого чёрта Кей вообще завела этот разговор. Он ведь ей всё объяснил ещё тогда, перед школой, так что ещё то надо?! Далее были лишь громкие крики наперебой с руганью, но для Ады всё было как в густом тумане… Апатия ядовитой ртутью перетекала из головы в сердце, а из сердца к другим органам.       — ВСЁ! ОБЕ! ЗАМОЛЧИТЕ УЖЕ! — раздался словно из под стеклянного купола надрывающийся голос Лео, за тем грозное: «Мы ещё не закончили!» — но последний фараон Земли лишь махнул на двух девчонок рукой, так как устал им талдычить одно и то же на протяжении нескольких месяцев. Одной – что нет у него к ней никаких чувств, кроме дружеских, а другой– что она не нравится ему из-за своего говёного характера. Не долго думая, Ада последовала за черноволосым мальчиком, дабы успокоить его и не остаться в компании "Королевы бала" и кареглазой подруги Уолкера.       — Лео, ты расстроен? — Сев рядом с раздосадованным пареньком спросила Ада, сочувствуя мальчику, что попал в такое неудобное положение в первый же день в школе. Лео даже не знал что чувствовать; злость ли, обиду ли, но ясно было одно – его слова и Астрид и Кей приняли за шутку, и весьма не удачную, честно говоря. Сердце громко стучало где-то в горле, а в и без того бедовой голове крутились самые разные мысли.       — Да… да, я расстроен. Пятнадцатого октября будет осенний бал – день Рождения школы Мака Близзарда. Ничего не подумай, я люблю праздники, но вот вакханалию ДО, я ненавижу. Особенно та хрень, "Кого же пригласить на бал?", когда с тобой хочет пойти танцевать почти вся школа.       Обладательница небесно-голубых глаз присела рядом с парнишкой и прислонившись к тёплому телу в серой школьной форме попыталась хоть как-то успокоить Лео. Уж кто-кто, как не она знает каково это, когда твои слова воспринимают не всерьёз, а сквозь пальцы. В памяти всплыли сердитые, наполненные негодованием чёрные глаза, такие злые и пугающие…       — Ада, тебе холодно? Ты чего так задрожала? — погладив девочку по спине произнёс старший сын Уолкеров, глядя на Сафронову парой беспокойных светло-голубых глаз. Ада отрицательно помотала головой, мол, "Плохие воспоминания нахлынули." и Лео сняв с себя серую рубашку с длинными рукавами укрыл хрупкие девичьи плечи, заставив девочку очень сильно покраснеть.       — Ой, Лео! Ну зачем ты так? … С-спасибо. Ой! — Неожиданно Лео встал перед Аделаидой на одно колено и протянул ей небольшую шкатулочку из красного бархата, а в шкатулке находились прекрасные золотые серёжки с голубым алмазом посередине. Ах, как же красиво сияло слияние металла и дорогущего минерала, добываемого из самых недр Земли.       — Аделаида, ты хочешь пойти со мной на осенний бал? — румяное личико девочки покрылось свекольно-пунцовым румянцем и та, словно лишившись дара речи кивнула, соглашаясь пойти вместе с Лео на осенний бал.       Так уж повелось, что в школе мистера Мака Близзарда отмечаются балы: осенний бал, зимний бал и весенний бал. Все эти балы отмечались в 10-15 числах октября, декабря и марта. Школу тематически украшали разными прикольными штучками, девушки надевали на себя красивейшие платья, а парни наряжались в костюмы дореволюционного стиля. Далее все танцевали, юные дарования школы выпускали всю энергию на радость, а не на дурь с алкоголем. Также в этой школе уже долгое время есть особая традиция: если мальчик хочет пригласить девочку на бал, то он ей должен преподнести либо кристаллик, либо красивое украшение, чтобы та согласилась пойти. Правда, порой девчонки отказывались от предложений мальчиков.