Новая эра

      Восемь детей Мироздания постепенно раскрывали свой потенциал, приобретённый с помощью осколков камней судьбы. Их силы всё так же становились всё сильнее, росли как дрожжевое тесто. Аделаида была крайне счастлива наблюдать за изменениями своих друзей, и расти в плане магических способностей самой. Хотя к новому титулу "святой" было нелегко привыкнуть, особенно к рукоплесканиям народа Египтуса и тёплым словам от, по сути, незнакомых людей. Подобное поведение порой даже пугало, но дорогие для Адель люди всегда были рядом: Собек, Тот, Анубис, Сехмет, Монифа, Ксюня, Оксанка, Наташка, Секани, Акана, Кахотеп, Джеймс и Лео. Плюс, юморная и характерная Лотти всегда была не прочь рассказать какой-нибудь каламбур или историю про древнейшие лета.       Испытания, тем временем, стали ещё труднее, заставляя детей улучшать свои ловкость и сообразительность, так как такие качества помогут в борьбе с мерзкими, жестокими слугами хаоса. Также юнцов, кроме Ады, которая, благодаря Тоту, умела читать иероглифические писания, учили понимать иероглифы, летать на воздушных "мотоциклах", вести бой на мечах, стрелять из лука и огнемётного оружия. После им разрешили выбрать себе средство защиты по вкусу. Тимур, держа в зубах резинку для волос, выбрал себе огромную секиру, выбор Витька пал на вострую саблю и булатный, крупный по своим размерам штык, шутнику Севе приглянулся прямой "как рельсы ЖД вокзала" меч. Улыбчивая Ксюня решила взять украшенный тупыми шипами кастет, пока дотошная Наташа любовалась изогнутым серебристым хопешем. Лео, проверив качество тетивы лука, любовался искусно сделанными стрелами. Оксанка, улыбаясь во все зубы, сделала из выбранного копья "лошадку" держа его бёдрами, заставив своими действиями Исиду засмеяться, прикрыв рот ладошкой. Труднее всего выбор дался Аделаиде, ведь для лука она не слишком меткая, а на мечи и копья ей просто не хватит сил, ибо она слаба для этого. Остались только кастеты и кнуты. Кастеты ей не нравились, просто не нравились, а кнут, сделанный из желто-красной сыромятной кожи ей были в самый раз.       Затем, каждый из детей Мироздания тренировался с выбранным типом орудия, и все были довольны подобным положением дел. Но больше всех была рада Оксана, так как у неё совсем недавно раскрылась новая сила, похожая на чтение мыслей и частично напоминала легилименцию из "Гарри Поттера".       Меж тем, Лео стал всё больше и больше привязываться к Аделаиде, ему было с ней комфортно и хорошо. Последнему фараону была приятна её компания, её голос, её мимика и добродушный, простой нрав. Она хоть и являлась простушкой, но далеко не дурочкой, не стереотипной "тупой блондинкой из школьных комедий класса В". И эта её черта очень сильно нравилась Уолкеру.       Последний фараон даже стал замечать в Адель то, чего раньше он не замечал по каким-либо причинам: а) ей шло сочетание несочетаемых цветов – солнечно-жёлтого и фиолетово с сиреневым подтоном; б) у неё были красивые, пухлые, карминово-коралловые губы, а когда Ада улыбалась то около уголков её уст появлялись крохотные-крохотные ямочки. Она взаправду напоминала Уолкеру маленького львёнка с пятнистыми лапками, большими глазами, белым пузиком и хвостиком-кисточкой. Проще говоря, Адель в глазах Лео была красавицей, с попкой в форме сердечка.       «Так, а вот это уже лишнее!» — Ошарашенный своим воображением, Лео, пытаясь всячески отмахиваться от назойливых мыслей, взглянул на то, как маленькая Аделаида играла с гражданами Египтуса: детьми роботов, киборгов и людей, которые были чуть выше, чем она сама. Лёгкое льняное платье нежно скрывало изменяющееся под действиями гормонов тело, только ножки были чуть открыты. На минуту он представил, как бы выглядела Сафронова будучи взрослой? Кем бы она была? Любящей учительницей или счастливой матерью? Кем был бы её супруг, и будет ли она выходить замуж вообще? Само её присутствие разливалось горячим чувством в груди, заставляло щёки краснеть, а во рту появлялось ощущение непонятной, но такой приятной сладости.       Последний фараон, в раздумьях протирая глаза не заметил, как к нему подошла та, кто заняла своим естеством его чернявую головушку. Нежно улыбнувшись, Ада приблизилась к задумавшемуся мальчику, и, встав на носочки, а затем чуть подпрыгнув чмокнула того в щёку, тем самым выведя Уолкера из транса. Парень, явно не ожидая такого сюрприза вздрогнул:       — ! Ох, Ада, прости я отвлёкся. — На что Адди улыбнулась, заставив последнего фараона смущённо чесать волосы цвета эбенового дерева. Тихо хихикая, девочка по-ребячески накрутила медово-золотой локон на пальчик, заставив лучи солнца весело играться на волосах. Щёки последнего фараона стали ещё краснее, чем раньше, особенно после того, как Золотце квадриата нежно схватила бледную руку Лео:       — Привет, Лео. Идём, нас ждут наши боги.— Далее дети побежали к главной пирамиде не жалея собственных ног.       Лео и Ада забежали в зал золотой пирамиды Египтуса, где их уже заждались боги и шесть сверстников. Почему то именно сегодня, в лучах полуденного солнца главное помещение в этом здании смотрелось ещё прекраснее и величественнее. Высокие потолки подпирали каменные резные колонны, ярко-голубая энергия в "проводах" текла подобно реке, ветер нежно касался величавых дорогих штор синего цвета, пока хозяева золотой пирамиды обсуждали торжественное открытие «Храма святой восьмёрки» — здания, сделанного из магических камней. По описанию красноречивой Хатхор это строение будто сделано из радуги и солнечных лучей, и там есть восемь комнат, которые магическим образом подстроятся под желания своих юных владельцев. Сначала детишки не поняли, для кого был создан храм, но догадавшись, что это для них, очень сильно засмущались: Наташка и Оксанка ошарашенно переглядывались, Витя истерически засмеялся, пока Ксюня весело захихикала. Аделаида, чувствуя себя полной дурой, смотрела то на сверстников, то на богов-учителей, меж тем Лео был фактически самым спокойным из всех, так как раньше узнал об этом, когда храм был в стадии разработки. Так что у него было время всё обмозговать и выстроить логически. Сева, находясь в раздумьях и теребя огненно-рыжие волосы, пытался спрятать свои покрасневшие от искреннего смущения уши. Тут Осирис, кареглазый отец Анубиса и Гора, заметил небольшое устройство на левом ухе мальчишки, и добродушное сердце бога пропустило удар: как он раньше не замечал слуховой аппарат у своего ученика?! На душе у царя Загробного мира заскребли кошки, и этого не мог не заметить сам Всеволод Круглов:       — Что-то не так, док? — рыжий паренёк взволнованно посмотрел на не менее взволнованного Осириса. Учёный Египтуса в свою очередь расспросил о слуховом аппарате и сколько времени он его носил. Как оказалось, Сева носил слуховой аппарат где-то одиннадцать-двенадцать лет из-за того, что был глух на левое ухо с рождения. Но он не придавал никогда к этому излишне сильное внимание, мальчику с тёмно-рыжими веснушками ни к чему было хандрить по этому счёту.       — Док, вы не переживайте сильно, ну да, я глухой на одно ухо, и чё с того? Я просто имею в виду, что это не так уж и важно. Но благодарю что заметили. — Весёлый голос Круглова звонко отскакивал от стен и острой стрелой попадал в сердца тем, кто его слышал.       У берега великой реки четыре девочки, тихо воркуя как голуби, собирали голубые водяные лилии, плели из них венки и украшали ими головы друг друга. В безоблачном небе ярко светило солнце, согревая всё вокруг. Честно говоря, Аде всегда нравилась именно солнечная и ясная погода, ведь всё страшное исчезало, стоило лучам солнца коснуться земли. Жуткие образы, видимые во тьме, становились всего лишь вещами лежащими на своих местах. Широкоплечий незнакомец становился обыкновенным деревянным шкафом, Змей Горыныч обращался в пылесос. Страх рысью сбегал, и это хорошо. Аделаида, держа в руках букет из голубых лотосов, смотрела на последнего фараона, и взгляд её был наполнен нежностью и теплом. Но стоило только вспомнить о просьбе другой Сехмет, как на душе, пусть и разорванной, становилось жутко и гадко, ведь её попросили о помощи, а она не смогла никак дать нормального ответа. Сказала лишь то, что посоветуется с друзьями. Вроде бы и "да", а вроде бы и "нет". К тому же ей сейчас не до этого, ведь ещё надо помочь своим дедушке и бабушке в сборе "Царей фруктов" , которые созревают под конец октября, и успеть до Дня ста наций, что наступит в день Хэллоуина, то есть тридцать первого октября. Этот день был особенным. Именно тогда казалось, что города Кристальной России превращались в сияющие звёзды, разные народности надевали свои традиционные наряды, танцевали весёлые танцы и угощали разнообразными блюдами, а как только наступала ночь, детишки надевали на себя всякие разные костюмы и шли в "Петровский парк", дабы прокатиться на всех аттракционах, перед тем как его закроют на поздне-осенне-зимний период. Плюс ещё обряд, связанный с неупокоенными душами, ох, столько всего ещё предстоит сделать.       Позже детям показали крупный по своим размерам храм, в бежевато-желтоватые стены которого были искусно инкрустированы драгоценные и полудрагоценные камни, которые сияли на солнце подобно бриллиантам. Само сооружение было окружено высокой каменной стеной с ярко-голубыми вставками, слева от храма находилось небольшое искусственное озерцо, в котором буйно цвели кувшинки и лотосы всех цветов и размеров. Неподалёку от озерца росла живая изгородь из красных роз, буйно рос одиночный куст шершавой розы, справа от которого находилось подстриженное в геометрическом стиле растение. В искусственных водопадах серебрилась вода. Везде ясно чувствовался дух величия и торжественности, присущий древним египтянам. К храму вела дорога, вымощенная из терракотовый и жёлтых кирпичей, иногда разветвляясь на дорожки поменьше, которые вели к зонам отдыха и бассейнам разной глубины и величины. Но это только снаружи, внутри здания храма было ещё краше. Высокие колонны, подпирающие потолки, напоминали столь полюбившиеся детям голубые лотосы. Комнаты божественных учеников располагались в форме круга, как бы говоря, что они равны между собой. Цвета дверей соответствовали цвету души хозяина: Терракотовый — Вити, кораллово-красный — Оксаны, розовато-пурпурный — Наташи, малиновый — Ксюши, ярко-оранжевый — Тима, насыщенно-вишнёвый — Лео, золотой, алый, персиковый и синий — Ады. Реальный вид храма оказался краше самой сладостной мечты, самого прекрасного сна. Красота сооружения поражала умы, и нежно ласкала сердца всех, кто только посмотрит на него.       — Это… —задохнулся от удивления Сева, — это всё наше? — широко открытые карие глаза рыжего паренька ошарашенно взглянули на Осириса, словно не веря в это.       — Да, Сева, этот храм ваш. Он – наша благодарность вам за спасение города от соратников хаоса. Ну ладненько, ваши комнаты вас ждут. И, с вами кое-кто хочет познакомиться. — Стоило только богу закончить предложение, как словно из ниоткуда перед детьми возникла женщина, на тёмно-пурпурном теле которой сверкали светом миллионов звёзд галактики, светло-жёлтые волосы развевались так, словно женщина находилась на космическом корабле. Однако её тёмно-сапфировые глаза были полны слёз, которые в свою очередь представляли собой яркие кометы, которые люди в старину считали падающими звёздами. Детям эта леди показалась очень странной, она с какого-то чёрта смотрела на них как на своих давно потерянных детей, и восьмёрке святых это казалось конкретно странным.       — Здравствуйте, — неуверенно поздоровалась Адди, чем вызвала очень бурную реакцию этой женщины:       — Девочка Сострадание… *всхлип*, как же долго я вас здесь ждала… — Женщина очень горько расплакалась, как обычно плачут матери после долгой разлуки, тем самым сильно напугав и без того ошарашенных её поведением детей.       — Леди Мироздание, прошу вас, не надо плакать. —Успокаивал Осирис ранее названную леди, но та не могла прекратить лить слёзы то ли из-за радости, то ли из-за рвущей сердца печали.       — Так, ребят. Нам уже пора, если мы не хотим от препода по плаванию получить пиздюлей. — Глядя на наручные часы сказал Витя, в чьих глазах серого цвета мелькнул страх, ибо плавал он до невозможного плохо, и в принципе бассейны не любил. А учитель по плаванию был очень строг и "трусость" не любил никогда.                                                                                                       ***       Городской речной-морской вокзал, автобусная остановка. Пока ещё относительно светло. Деревья всё интенсивнее сбрасывали листья перед долгими зимними месяцами, на это меланхолично смотрели разномастные здания разных цветов: светло-жёлтого, просто жёлтого и терракотового. По оживлённой трассе проезжали туда-сюда машины, ярко светились фары разнообразных иномарок. По реке чинно и благородно плыли теплоходы, показывая и туристам и горожанам красоты города. Золотые купола Михаило-Архангельского кафедрального собора золочёными крестами упирались в небосвод, полный свинцово-серых облаков.       В белые, зелёные, чёрные автобусы заходили люди; бабушки с полными сумками гостинцев, грибники, семьи с кричащими детьми и весёлыми собаками. И посреди всего – маленькая девочка в жёлтенькой курточке и малиновой шапочке. За девочкой шёл высокий мальчик в красной куртке с белыми рукавами в алую с коралловым подтоном полоску. Галантно подав руку Адди, Лео с трепещущим сердцем наблюдал как краснеют её и без того румяные щёчки. Поблагодарив парня за помощь, Ада заплатила пожилой, пухлой кондукторше, затем подойдя к обитому пёстрой тканью сиденью расположилась у окошка, заняв местечко для Уолкера.       — Вот, возьмите. — Не глядя в глаза женщине-кондуктору сказал Лео, передавая той деньги. Далее дело стояло за малым; просто сидеть, наблюдать как мимо тебя мелькают разодетые во всё пёстрое деревья, пока тебя начинает потихоньку клонить в дрёму.       В дорого украшенной гостиной было далеко не спокойно; её хозяева собираются на важную встречу, пока в других комнатах раздаётся весёлый топот маленьких ножек. В комнату весело хохоча забежали очень красивые девочки-близняшки со светло-русыми, как у своего дедушки по отцовской линии, волосами и глазами цвета голубых бриллиантов:       — Папа! Папа! Купишь нам те вкусные подушечки, как обычно? — Сделав щенячьи глаза обратилась к Лео первая близняшка, в чьи волосы были вплетены бордовые ленточки с красным полутоном.       — И петушков, петушков не забудь! Сахарных! — Вторила сестричке вторая близняшка, чью голову украшали два фиалковых бантика. Высокие девочки навалились на Лео, как маленькие львята на уставшего и сонного льва, а черноволосая девочка, выглядевшая на год их младше, в оранжевом платье громко провизжала:       — МА-А-АМА-А-А! ЭТИ ДВЕ МЕГЕРЫ ОПЯТЬ АТАКОВАЛИ ПАПУ! — Тут к ним подошла, шелестя платьем...       — Молодой человек, не соизволите уступить старенькому мне место? — хриплый старческий голос очень быстро отпугнул Морфея от последнего фараона Земли, и Лео продрав глаза посмотрел на старого, согнувшегося в три погибели мужчину, чьё лицо было испещрено морщинами. Но, не смотря на почтенный возраст, выглядел новый знакомый довольно таки богато.       — О, хорошо, сейчас. Ты не против, Ада? — Повернувшись к подруге спросил Лео, на что та кивнула, и парень, встав, помог старому мужчине расположиться на сидении. Затем Адель поздоровалась, назвала своё имя, и протянула свою ручку для рукопожатия. Подобный жест вежливости очень сильно порадовал старичка:       — О, здравствуй, я Иосиф Александрович Сталин, приятно познакомиться. Ха-ха-ха, надо же, это поколение не настолько уж и пропащее. — Слова нового знакомого заставили Уолкера и Сафронову смущённо хихикать.                                                                               Тем временем в Египтусе       В золотой город пришла, ведя за собой гурьбу детей, высокая, красивая женщина с ярко-розовыми глазами, напоминавшими розовый кварц, и волнистыми рыжими волосами – Афродита, древнегреческая богиня красоты и любви. И что уж тут говорить, она по праву считается самой прекрасной богиней Олимпа, с идеальным, без каких-либо изъянов телом. И детки были соответствующие: румяные и миловидные. Однако лик у Афродиты был мрачным, ибо никто из местных мужчин даже не обращал на неё никакого внимания, которого так жаждала богиня появившаяся из морской пены, крови и семени Урана. Розовоглазая женщина привыкла к тому что за ней толпами бегают мужчины, мечтая о ночи с ней и только с ней. Поэтому, неудовлетворённая, и, можно сказать, оскорблённая, Афродита пошла со всей этой сворой к дому своей давней знакомой – богине Хатхор. Меж тем богиня с головой коровы вела непринуждённую беседу с Нейт, богиней с белыми как жемчуг волосами, и по совместительству невесткой. Тут они заметили подошедшую к ним компанию и их лица исказились, словно они откусили кусок лимона.       — Здравствуй, Хатхор, ты не знаешь где Бес? — От таких слов Хатхор ударила себя ладонью по лицу.       А пока в Египтусе происходил диалог между богинями разной любви, Уолкер и Сафронова приехали в небольшую деревеньку, окружённую высокими елями. И называлась она "Цвет подсолнухов". Всюду стояли разноцветные дома, а на лугу тихо-мирно паслись коровы, лошади, в дали были видны пахотные поля, с которых уже давно убрали пшеницу и рожь. Поближе к домам находились высокие деревья с синюшной корой, на ветках которых висели аки яблоки диковинного вида фрукты: они походили на питахайю, однако во многом отличались от неё. В небольших магазинчиках торговали разномастные торговки, продавая молоко, овощи, фрукты и сладости. Казалось, жизнь в этой деревеньке замерла, остались там только старички да старушки, к которым их выросшие дети летом возят внуков. В воздухе пахло терпким, незнакомым до селе для Лео, запахом. Тут к детям подошли двое пожилых, с седыми волосами, людей – Владимир и Ариана Сафроновы. Честно сказать, своим внешним видом бабушка Ады напоминала миссис Уизли, но без фирменных огненно-рыжих волос. А Владимир, ясными ярко-голубыми глазами по большей части напоминал Альбуса Дамблдора.              — Здравствуйте, юнцы! — Поприветствовал юнцов отец Катерины Сафроновой, дети ответили тем же. Лео было очень печально наблюдать взаимодействие внучки с бабушкой и дедушкой, ведь казалось, словно они не родственники, а какие-нибудь хорошие знакомые. В любом случае, с квадриатом Адди вела себя иначе. Затем вся компашка направилась в дом пожилой четы Сафроновых, дабы переодеться в более удобную для сбора одежду.       Те фрукты, которые собирали люди, можно было назвать культивированной питахайей, но жители деревеньки по обыкновению называли их "Дарами поздней Осени" или же "Поздне-осенним яблоком". Фруктам был не страшен ни холод, ни ветер, ни глинистые почвы Архангельской области. Из них делают варенья, начинку для тортиков, да и поедают как обычные яблоки. Летом мало где их можно найти, ибо всё раскупают зимой – весной, и всё из-за вкусовых качеств этих "осенних яблок".       Владимир, Лео и Ада пошли на ранее упомянутые фруктовые поля, держа в руках внушительного размера вёдра. А Ариана, в свою очередь пошла домой, кур и индюшек кормить. Вот, обогнув раздвоенную странным образом берёзу, наша компания увидела целые ряды деревьев с синюшными стволами и разноцветными плодами. У некоторых уже находились люди, и стоя на высоких лестницах набивали свои ведёрки доверху сладкими осенними яблоками. Для Лео, не бывавшего до селе в глубинке, было удивительно слушать, как пожилые старушки и старички "окают" и, как бы, "съедают" последние буквы в словах. Порой он даже не мог понять, о чём шла речь.       — Ничего себе. Какая красота… — с широко открытыми глазами прохрипел Уолкер. Затем наши герои непринуждённо и весело разговаривали, пели народные песни, шутили и веселились, собирая сладкие, сочные, полезные плоды разных цветов и размеров. А когда вёдра до краёв наполнились, вся весёлая компания направилась к дедушке Адди домой.       Жили старшие Сафроновы в высоком двухэтажном доме светло-серого цвета. Совсем недалеко от молочного завода, хозяином которого и являлся дедушка Аделаиды. Сам же домина, вместе с придомовой территорией был окружён весьма крепким забором из металла, как бы сразу намекая, что тут живут люди лихих девяностых, когда вся гниль грабила контуженный развалом СССР народ. Закинув седую, длиннющую бороду на плечо, пожилой мужчина достал из глубоких карманов связку ключей и всунув крохотный ключик в замочную скважину, Владимир отворил ворота, впуская Лео и Аду на территорию у дома. Там, в окружении красноглавых индюшек и пёстрых курочек их ждала бабушка Ады – Ариана Вячеславовна, похожая, как ранее говорилось, на миссис Уизли.       — Наконец-то вы пришли. Надеюсь Вова вас двоих не загонял? — Певуче протянула женщина с хитрыми карими глазами, одетая в цветастый халатик и отбивала ножкой, обутой в небольшие серые лодочки, незамысловатый ритм.       — Ах! Ари, ты чего, как я мог так поступить? — прикрыв рот ладошкой произнёс дедушка Вова, картинно удивляясь и обижаясь на свою супругу, тем самым заставляя её простодушно рассмеяться.       — Ха-ха-ха! Ну полно тебе, Вовик, обижаться. Давайте в дом зайдём, а то еда стынет. Вы же не станете холодное лопать? — сказала жена Владимира, перед этим шугнув наглого чёрного петуха, отгонявшего от корма кур и пищащих, напоминавших пуховые шарики, жёлтых цыплят.       Лео сидел за столом, ломившемся от яств, и с широко открытыми глазами рассматривал внутреннее убранство дома деды Вовы и бабы Ари. А смотреть было на что. На стенах висели разнообразные картины, в основном натюрморты, но два-три портрета суровых на вид мужчины и женщины тоже имели место быть, напару с нарисованными подсолнухами. То тут, то там висели самодельными гроздьями головки чеснока и лука, в огромной корзине с большими прорехами лежало бессчётное количество моркови и свёклы. Внезапный стук стеклянного стакана о деревянный стол, накрытый скатертью, заставил Лео отвлечься от лицезрения и сосредоточиться на стакане, в котором бурлил и пенился напиток, напоминающий квас, но только чуть светлее и отдающий чем-то пряным, острым. Вроде это был квас, но какой-то не такой. Словно какая-то пряность была добавлена в напиток при его приготовлении.       — Пей давай, а то весь смак упустишь. — Сказал Владимир, с хитрецой посматривая то на жену, то на внучку, то на самого Уолкера. Мельком взглянув на напиток и шевельнув плечами, Лео взял ранее названный стакан и залпом выпил его. Лицо черноволосого мальчонки рефлекторно скурвилось от того, насколько был ядрёным этот напиток, а глотку, пищевод и желудок словно обожгло калёным железом. Вкус острого хрена танцевал в обжигающем танго с напитком, именуемым квасом, на языке. Пареньку показалось, что из его ушей повалил клубами пар, как из дореволюционного паровоза. Глаза заслезились, а из горла раздался хриплый полувдох-полустон, тулово пробило мелкая дрожь.       — Вовик, — возмутилась Ариана, — он же ещё маленький, ну куда ему твой квас с хреном?! — На это заявление дедушка Ады лишь громко и простодушно рассмеялся. Тем временем Лео, мысленно похоронив свой желудок, обнаружил ярко жёлтые ягоды, которые он видел, когда вместе с матерью приезжал на базар. Название ягоды, "Мо-ро-ш-ка", сразу же всплыло в голове Уолкера. С названием этой ягоды даже вышла смешная ситуация, ну, по мнению тётушки Лу; Лео, как только научился говорить, так повторял всё услышанное им. И вот, ему почти год, Луиза с мужем на базаре купили те ярко жёлтые ягодки. После этого то и началось веселье: всю дорогу до дома Лео повторял слово "Морошка", "Морошка", но частенько съедая букву "р" из-за чего выходило только слово "Молошка", что, в свою очередь было созвучно с "Молочкой", ну то есть молочной продукцией. Ох, и смеху тогда было, не приведи Небо.       — Эй, мальчик, ты чего такой серьёзный? Не нравится кислая морошка? Ну, это дело поправимое, делов-то, сахар добавить и всё. — Проворковала бабушка Аделаиды и пододвинула к пареньку поближе сахарницу, полную едва ли не до верхов белым как снег сахаром.       Лео очень понравилось у старших Сафроновых. Даже счёт времени забыл, так что если бы не звонок сердитого отца, то он бы у них просидел до самой поздней ночи. Что ж, пора бы героям собираться на автобусную остановку, и ждать нужный транспорт, чтобы доехать спокойно до города. Далеча стали подтягиваться и другие люди. К остановке подъехал огромный изумрудно-зелёный автобус и остановившись открыл свои двери перед людьми, которые сразу же начали заходить в салон и, занимая обитые синей тканью сидения, расплачиваться с молодым кондуктором в полосатой рубашке. Заплатив пареньку, Лео и Ада уселись на сидения и завели весёлый разговор о мультсериале "Волшебник Изумрудного города".       — Представляешь, в книге Людоеда зарубил своим топором Железный Дровосек, он не застрял в… а что это было-то хоть? Ворота, вроде. Но да ладно, всё равно он это, заслужил ибо хотел сожрать главную героиню. Бр-р-р, до сих пор в дрожь от его песенки бросает. — Нервно содрогнулся Лео. Видимо эпизод с Людоедом его сильно в детстве напугал, и Ада понимала его чувства по поводу той тучной страхолюдины. Аделаида, прикрыв рот ладошкой, зевнула и потянулась, как элегантная кошка. Было видно, что Золотце квадриата сильно устала за весь этот день, и Лео предложил ей прикорнуть, прильнув к его груди. От подобного жеста Адель зарделась и приобняв последнего фараона за плечи закрыла свои небесно голубые глаза.       Крики людей, пламя пылает то тут, то там, здания и земля рушатся, подвластные безумному красноволосому божеству. Мужчина в чёрной маске, до безумия похожий на Сета из манхвы "Эннеада", смеялся громко, истерично, до дрожи в сердце жутко, пока вода великого Нила окрашивалась в густо-красный цвет.       — Про… ся! … да, …пайся! — Слабый голосок звал Аду, словно издалека …       — Эй, Адди, просыпайся, мы уже на улице Октябрят! — Лео тихонько тормошил сонную Сафронову. Они взаправду уже прибыли на ранее названную улицу: мерцал неоном магазин "Магнит", высился, на пару с двадцать третьим домом, кирпичное здание, в котором жил Лео со своей семьёй, спокойно смотрело в даль. Друзья, взявшись за руки, сошли с автобуса на остановку и направились к высокому светофору.       Утро в Египтусе выдалось прохладным из-за пролившегося намедни дождя. В воздухе витал приторно-сладковатый запах, смешивающийся с ароматами цветов, дурманящих похлеще ячменного пива. Проходящие туда-сюда люди наслаждались дарами сего редкого явления, а город, украшенный капельками воды, как сверкающими бриллиантиками, был ещё краше. Так свежо, так хорошо. В главной пирамиде спокойно ходили, выполняя свою работу слуги, на кухне приятно пахло медовыми булочками. Но вопреки всему, в главном зале было отнюдь не спокойно.                                      Дети будущего, кроме самой виновницы "торжества", были ошарашены бегающими туда-сюда златокудрыми клонами Аделаиды. " Другие" версии Сафроновой пели песни, водили хороводы и смеялись, но не так, как Ада. И их глаза, в отличии от глаз их создательницы были стеклянные, какие обычно бывают у фарфоровых, бледных и розовощёких винтажных кукол. Взгляд их создательницы был напротив одновременно удивлённым и испуганным. Внезапная, жгучая, острая боль заставила Адель согнуться в три погибели и мелко затрястись, аки лист осины на ветру. Тем временем клоны златокудрой крохи превратились в лепестки, а после в блёстки, растворившиеся в воздухе. Но, как бы то ни было, боль никуда не исчезла, а затем случилось непредвиденное: из носа Золотца квадриата струйкой потекла кровь, окрашивая собой и оранжевую футболку, и каменный пол главного зала. Капельки крови падали, либо впитываясь в яркую ткань, либо разбиваясь о твёрдую поверхность превращались в кровавые кляксы.              — Ада… у тебя кровь… — Севшим голосом произнесла Ксюша, в изумрудных глазах которой сверкали слёзы. Пухленькое тельце Липецкой тряслось от страха за подругу. Большое сердце девочки Доброты быстро-быстро билось, ударяясь о рёбра, пока Лео, чувствуя, как дрожат руки, с помощью сферы связи позвал на помощь квадриат. Перед небесно-голубыми глазами всё закружилось, завертелось безумной юлой, в горле появилось странное ощущение тяжести и жжения, как от желудочного сока, ноги словно превратились в вытянутые початки рогоза, готовые распасться на пух в любой удобный момент. В ушах звенело, как после серьёзного ранения, в глазах резко стало очень темно, и крохотное тельце с глухим звуком упало на холодный, каменный пол. Лео, едва ли не в полуобморочном состоянии позвал на помощь сестру-близнеца Кефера. Правда, богиня-львица и так уже прибежала на место происшествия. Золотая царица, в правой руке которой горел яркий огонь, особый, способный вылечить, быстро осмотрев пациентку, тяжело вздохнула. Тёплые, мягкие руки подняли девочку, и тёплое, не обжигающее пламя прошлось по всему девичьему телу, забирая с собой и боль и страх.       — Спокойно, я уже вылечила Золотце, но лучше будет отнести её в лазарет. — Произнесла Сехмет, держа в руках маленькое тельце, испачканное в крови.       Очнулась Ада в комнате с пастельно-жёлтыми стенами, на которых был изображён быт народа Египтуса. Уж чего чего, а любовь изображать обыкновенную жизнь на стенах египтусяне также любили. Вот воспитатель — голубоглазая мумия —ведёт за собой вереницу детей на прогулку, пока их родители работают, женщины-доярки несут в глубоких кувшинах молоко пеаверов, эдаких теплокровных драконов, выкармливающих молоком своих деток.       Аделаида хотела бы ещё чего-нибудь посмотреть, но этому помешал возникший из ниоткуда холод, хотя на своеобразном термометре температура была в самый раз – где-то 20-22°. Комната резко начала кружиться, глаза заслезились, всё тело стало до жути напоминать вату. Дверь со странным звуком, будто бы кто-то откупорил бутылку газировки, открылась, и к девочке зашли четверо: Собек, Тот, Анубис и Сехмет, её дорогие и любимые друзья, которых она очень сильно напугала. Адель опустила свой взгляд вниз, расстроенно выпятив нижнюю губу и сморщив носик, готовая в любой момент заплакать. Просто она подумала, мол, если может превращать алюминиевые банки в рыбу, и наколдовывать певчих птичек, то вполне могла бы, например, сделать свою копию. Однако, она не сдержалась, и сдуру наделала целую кучу своих копий и поплатилась за свою глупость болью, причём очень сильной. Такой, какой бедняжка не испытывала раньше, эта боль была сильнее той, что была пару месяцев назад, раз в пятьдесят, если не в девяносто.       — Ада, — начал Анубис, вытирая мокрую от пота моську, — девочка, ты сегодня нас просто огорошила. Скажи, зачем ты решила сразу же перейти к колдовству людей, когда ещё даже покрытосеменные растения колдовать не можешь? — Тут, то ли от стыда, то ли от высокой температуры, щёки девочки покрыл ярко-пунцовый румянец.       — Я… *шмыг*... *ха-а* я просто не хотела быть бесполезной и *ха-а* слабой. Какой же от меня прок, если невысокие голосеменные – всё, что я могу наколдовать *хнык*? — Сехмет, достав странной формы устройство, поднесла его ко лбу Сафроновой. Издав звонкий пищащий звук "градусник" показал температуру 38°. Увидев подобные цифры, Тот укрыл девочку одеялом, спокойно произнеся:       — Ты не бесполезна, и вовсе не слаба. Что за вздор! Ты просто ещё не опытна, юна, и в силу возраста пытаешься откусить слишком большой кусок. — Ада хотела подняться, но холодная, чешуйчатая, тёмно-зелёная рука Собека остановила её от сего действия. Девочка легла на бок и, дабы получше согреться, свернулась в меланхоличный, крохотный, трясущийся от высокой температуры клубочек.       — Х-холодно… — Всё так же содрогаясь промолвила Аделаида, не смея посмотреть своим друзьям-богам в глаза.       — Так, пока что надо последить за ней, если такая температура и дальше будет держаться, то дадим жаропонижающее. — Что-то рассматривая в золотом, с синими прожилками футуристическом планшете, пробормотала Сехмет. — А ты просто отдохни, полежи, и не забывай пить больше воды.       Таким вот незамысловатым образом Сафронова Аделаида пролежала несколько дней в лазарете. Почему несколько дней? Потому что температура то нормализовывалась, то поднималась едва ли не до сорока. Затем всё то, что ранее творилось с тельцем несчастной, наконец-таки прекратилось, и Золотце крадриата, так сказать "вернулась" к остальным семи святым детям, которые не могли нарадоваться возвращению подруги. Ксюня плакала, крепко прижимая к себе Аду, а та же гладила свою лучшую подругу по спине, успокаивая.       — Ада! Ада! Как же так? Мы так переживали за тебя! — Слёзы непрерывным потоком обжигали пухленькие щёки Липецкой, покрасневший курносый носик тихо шмыгал, а полное тело Ксюни содрогалось от рыданий. Между тем Лео, почесав свою чернявую голову, подошёл к Аделаиде, держа в руке разрезанный наподобие цветка гранат, чьи зёрна, в алой глянцевой мякоти, немного поблёскивали на солнце.       — Вот, гранат… эм, ну… он должен , вроде, тебе помочь. — Неожиданно для себя, Уолкер начал заикаться и густо краснеть, словно он не передаёт подружке фрукт, а делает предложение на глазах у всех, в том числе на глазах у квадриата. Это было так неловко и вызывало такое чувство стыда, что бедный парень аж не знал куда себя деть. Такое поведение Лео вызвало у Ады улыбку:       — Хи-хи, спасибо, Лео. Я так рада. — Взяв в руки плод гранатового дерева сказала Аделаида, и ласково улыбнулась мальчику со светло-голубыми глазами. От подобного жеста вежливости Лео показалось, что его внутренности начали гореть, ладони вспотели, а в очах последнего фараона ярко засветились далёкие звёзды.       — Я тоже. — Почесав подбородок сказал Уолкер, утопая в бездонных глазах Адди, пока Витя, Сева и Тим хитро переглядывались друг с другом. Далее их позвали боги-учителя, дабы обучить их кое-чему новому, а именно умению превращаться в разных зверей.       Восемь детей Мироздания, вместе со своими божественными учителями находились в помещении, стены, пол и потолок которого были преимущественно ананасово-жёлтых оттенков. Справа от двери-купе находился огромный шкаф, сделанный из красного и чёрного древ, на его полках рядами лежали разнообразные свитки, изображающие подробное превращение человека в животное, а также рекомендации по поводу одежды – рассказывалось о том, как превратить её либо в веточку, либо в белый пух. В самом же центре комнаты, на полу, находились специальные матрасы, дабы дети, испугавшись высоты, не получили сильных травм. Неподалёку, оперевшись на стену, стояла высокая ширма, расшитая розовыми цветами.       Как оказалось, боги могут превращаться в самых разных существ почти так же, как метаморфы, но сией способностью пользуются довольно редко, кто-то из-за лени, а кому-то подобное было просто не интересно. Но чем же тогда боги отличаются от обыкновенных метаморфов — тех кто может превращаться в любое животное? Как оказалось, одеждой. Метаморфам нет смысла её снимать, так как она просто превращается либо в перья, либо в чешую, либо в шерсть животного, в которого превращается метаморф. Для наглядности бог-ибис Тот превратился в бабуина.       — Это не так сложно, как кажется на первый взгляд, самое главное – перебороть смущение при обращении в свою изначальную форму. — После, зайдя за ширму, он вернулся в свою изначальную форму. Начать решили с малого – научить юнцов превращаться в желтогрудых синиц. Таких маленьких, по сравнению с голубем и человеком, птичек с сине-сизыми пёрышками и лимонно-жёлтой грудкой, глазками - чёрными жемчужинками. Стоит сказать то, что дети превращались не только в синиц, но и в других, не менее интересных животных. Кроме того, для Аделаиды, на её же счастье, такие обращения-превращения были абсолютно безболезненны.                                     На следующий день, после очередной тренировки с превращениями.       Спокойный, можно сказать будничный день в школе. Туда-сюда ходят школьники, одетые в строгую школьную форму. В столовой приятно пахло приготовленными свиными котлетами с рисом, а также подавали компот из сухофруктов. Шестой "А" находился в столовой, на обеде. Стучали о тарелки железные ложки и вилки, всюду слышался довольный гомон. Дейл всё пытался всучить объевшемуся Уолкеру ещё одну тарелку, ибо терпеть не мог свинину и рис. Последний фараон же то и дело отказывался, так как чувствовал, что больше не может съесть ни кусочка. Тут к ним подошла, развевая свои золотые кудри, в которых была вплетена красивая ярко жёлтая роза, Адель:       — Слушай, Лео, можно тебя на минутку? — без тени улыбки произнесла девочка, видимо её что-то очень сильно волновало. Лео, в очередной раз отказавшись от порции, встал из-за стола, и, чувствуя как его сердце бьётся как паровой молот, спросил свою подругу:       — Да, Адди, что произошло? Тебя обижают? — Сафронова отрицательно помотала головой и прошептала Уолкеру на ухо:       — Это трудно объяснить, м, на днях ко мне подошла другая Сехмет, из другого мира. Слышал про манхву "Эннеада"? Так вот, там, в отличии от манхвы произошла сильная путаница, и тот мир уже на грани. Я… это к тому… что нас, видимо, попросили о помощи. — Скрипнув зубами Лео нахмурился и, сказав парням подождать, направился вместе с Адой к выходу из столовой, пока им в спину мрачно смотрела кареглазая девочка в зелёной школьной форме. Но не только Кей сердито смотрела на уходящих детей: подружки Астрид, глядя в спину Ады злобно скрипели зубами. Мол: "Как она смеет крутиться возле Уолкера?!"       Мироздание мрачно парила у особого портала с чёрным, как смоль орлом. Мир, находящийся в разрухе и хаосе, мир, куда она ни при каких уговорах не пустит ни одного из восьми детей будущего.       — Эхем, — раздалось позади женщины с ярко-жёлтыми волосами и сиреневой кожей. — Я понимаю, ты не хочешь их отпускать в тот мир, но, знай; только они могут спасти его от полного разрушения. Это их предназначение, и обязанность. Поэтому хочешь ты этого, аль нет, всё равно. — Хмуро произнесла Сехмет.       — Но ведь это равно отправке на убой! Они же ещё такие маленькие, как они справятся с таким богом как Сет? — в свою очередь запротестовала леди Мироздание, пока дети обсуждали то, как обезвредить красноволосого бога в чёрной маске. Золотая царица звонко ударила себя ладонью по лицу, так как заколебалась говорить своей собеседнице одно и то же из раза в раз. Было такое ощущение, словно Мироздание пропускает слова дочери бога солнца мимо ушей.       — Да успокоишься ты или нет?! Это их первое, серьёзное задание, в котором они могут проявить себя. Плюс, я, дочь бога солнца, буду следить за ходом событий. Если будет что-то опасное, то я их спасу. И не забывай! Мы им дали особые наручники, способные лишить бога силы, пока их материал соприкасается с кожей божества! — крупного размера наручники, которые держала Сехмет, сделанные из золотого материала с сиреневыми вставками тихо поблёскивали в лучах солнца. Лотти, всё так же оккупировав плечи Аделаиды, быстро-быстро закивала бутоном. Но это, к сожалению, не убедило Мироздание, и она, громко зарыдав, закричала, что эти дети не созданы для столь опасного дела и, увеличившись до пятнадцати метров, схватила огромной правой ручищей напуганных детей. Дети кричали, плакали, вырывались из крепкой руки женщины с сапфировыми глазами. Но разве возможно выбраться из столь крепкой хватки? Особливо, когда рядом острые ногти, сравнимые с загнутыми назад серебристыми серпами.       — Быстрее, дети, пока она не заметила подмену! — Сказала золотая царица… гурьбе крохотных синичек? Стараясь не издавать ни звука птички залетели в открывшуюся им дверь, и телепортировались в тот самый мир, от которого их так хотела сберечь несчастная женщина. Также в дверь-портал вошла Сехмет, и со словами:       — Не будь в них так не уверена! Мы их не просто так все эти месяцы тренировали. — Проход в другой мир закрылся, скрыв и ребятишек, Древнейший Лотос и грозную богиню-львицу, дочь бога солнца Ра.       Сердце леди, до этого момента убеждённой в том, что она держит в руке детей будущего, упало в пятки. Особенно после того, как в правой длани заместо юнцов оказалась куча белых как снег цветков черёмухи.       А дети и богиня, в это время кое-как приходили в себя: уж слишком сильно проход в мир "Якобы манхвы Эннеады" отличался от порталов Египтуса. Однако, знакомый запах гниения и разрухи, встретивший юнцов и царицу лишил их головы лишних вопросов.       — Тьфу, — сжав нос большим и указательным пальцами пробормотал Сева. — Неужели те заразы, с которыми мы боролись, могут ходить между мирами? — Внезапно, к молодым душам подошла высокая женщина в золотой маске львицы:       — Ещё как могут, вот почему я обратилась к вам. — Рыжий паренёк, испугавшись и вздрогнув от неожиданности, отпрыгнул от тёзки золотой царицы одетой, мягко сказать очень свободно: в украшенный бисером лиф и набедренную повязку, которая не могла скрыть стройные, смуглые ноги, обутые в искусно сделанные сандалии. Ксюня, Наташка и Оксанка, с недоверием поглядывая на женщину, окружили свою маленькую подругу. Недовольно поджав губы, Лео настороженно спросил Сехмет из другого мира:       — Его мозги что, настолько сильно дали дубу? — Легко одетая леди коротко кивнула, и глаза маски ярко засияли фиолетовым цветом, тот же, в свою очередь вызвал в спёртом воздухе чудо-юдо, по другому ЭТОТ процесс дети назвать не могли: перед ними появилось огромное зеркало, в котором было подробно показано умерщвление смертной женщины с карими, почти чёрными глазами, смуглой кожей и подстриженными под "каре" волосами. Показанное в волшебном зеркальце, мягко говоря пугало, заставляя в оцепенении глядеть с открытым ртом. Тимур, не забыв пригладить свою пепельно-рыжую косу, прохрипел:       — Товарищи, это пиздец… — Остальные же просто стояли, не в силах выдавить из себя не то что слово, букву, глядя на то, как развеваются ярко-алые волосы взбешённого бога, как его лицо искажает гримаса гнева, как изо рта бурно течёт пена.        — А это точно не бешенство? — Держа пухленькие ручки у рта спросила Ксюша. — Просто, однажды мы с Хатхор встретили фенека, страдающего от данной болезни… и у него так же пена текла. —       Витя, сглотнув слюну, старался угомонить своё воображение, рисующее самые разные, страшные по своему наполнению изображения. Далее дети, заранее активировав свои доспехи, решили ещё раз обговорить свой план спасения мира и успокоения красноволосого мужика, тёзку антропоморфного осла-советника из Египтуса. Первое - отвлечь и обезвредить Сета с помощью наручников, второе - призвать других божеств из "Девятки", найти Нефтиду, Анубиса, Исиду, Гора и Осириса, третье - с помощью новой, недавно открывшейся силы Оксанки – пробираться в подсознание людей и богов, разобраться со всей этой путаницей в голове младшего брата Осириса. А как только они со всем разберутся, то вернутся в Золотой город, а из Египтуса на Землю. В родную страну – любимую Россиюшку. А пока придётся нашей восьмёрке активировать доспехи, дабы не испачкаться в мерзкой смеси из сукровицы, гноя и много чего мерзкого, от которого даже обычному человеку, не страдающему фобией грязи, станет плохо и ужасно.                                                                                                 Тем временем       Используя свои силы, красноволосый, и без того высокий мужчина стал ещё выше и опаснее, раз так в двести-триста. Огромными ручищами, украшенными дорогими браслетами, он раскидывал туда-сюда напуганных до бледности кожи смертных. Но, как будто страданий до этого мало, земля, под взбешённым богом покрылась трещинами, из которых бурным фонтаном вырвалась зловонная, гнилостная, вязкая жижа, забрызгивая собой огромного, по размерам, Сета и топя смертных. Несчастные люди барахтались, звали на помощь, хватались друг за друга, паниковали, и сильнее утягивали себя в объятия жуткой смерти от медленного удушения, в холоде и страхе. Женщина со смуглой кожей, и чёрными глазами взмолилась богам:       — Помогите! Боги! Молю вас! Помо… *ха-харп* — Но никто из божеств не ответил на мольбы несчастной женщины, сполна хлебнувшей той дряни, в которой та тонула. Не выдержав подобной картины, Аделаида развернула свой кнут, и кинула прямо туда, в зловонную гниль, дабы несчастная женщина ухватилась за него. Та, не веря в своё спасение, сжала жилистой рукой сыромятный материал и начала потихоньку выбираться. Как только ранее названная бедняжка, откашливаясь и сморкаясь, выбралась, остальные люди, которые могли худо-бедно видеть, последовали её примеру. Меж тем Ада, зная заранее что ей не хватит сил, попросила о помощи Витю:              — Витёк! Помоги, людей так много, я их просто не смогу удержать. — Едва ли не проглотив свой язык от страха, трясущимися руками сероглазый пацан ухватился за талию подруги, и спокойно начал отходить дальше от моря из воняющей гнили, тем самым вместе с Адель спасая ухватившихся от медленной смерти. Но, к сожалению, много кто так и не сумел выбраться и погиб в этой кашеобразной массе. Стоящий неподалёку Тимур сотрясался от клокотающего в груди чувства гнева, но не простого, а похожего на разгорающееся пламя внутри грудной клетки. Почему другие боги этого мира даже не попытались остановить его? Разве увеличение собственного тела у них платное? Да вроде нет, вон Сет в чёрной маске спокойно увеличился, став величиной с десятиэтажный дом.       — Пока к нему подходить бесполезно, и даже опасно. — Начала Сехмет, увеличиваясь в размерах, как дрожжевое тесто. — Оксана, ты самая быстроногая из нас, эвакуируй тех людей, которых вытащили Золотце с Витей. — Веснушчатая девочка коротко кивнула и молниеносно принялась уводить людей подальше от злобного бога и гнили, в безопасное место, созданное Аделаидой с помощью браслета, а именно на огромное по своим габаритам плато из угольно-чёрного камня, огороженного барьером из высоченных воздушных смерчей.       — Спас-ибо! Спасибо вам, неизвестные доселе дети... — Благодарили юнцов напуганные смертные, побывавшие на волоске от жуткой, медленной и болезненной смерти. Тем временем Сехмет-золотая царица, обездвижив взбешённое божество-воина подняла того на пятнадцать метров ввысь, тем самым лишая его, так сказать "подпитки" сил.       — Пусти меня! Пусти меня на землю, сука-А-А-А-А-А!!! — брыкаясь и пуская пену прошипел мужчина, без жаркого песка становясь всё меньше и меньше. Как только он стал обычного размера, то есть на голову выше смертного мужчины, Наташка, не без помощи Тима, поднялась в воздух и сделавшись невидимой нацепила на руки Сета специальные наручники, блокирующие силы взбешённого бога. Удобные, между прочим, если не хотите чтобы разъярённым божеством из смертных был сделан самый настоящий кровавый фаршик. Издав приглушённый "щёлк" наручники захлопнулись, заставив красноволосого бога громко материться и брыкаться, пытаясь выбраться из рук богини ярости и врачевания.       — Бла-бла-благодарствуем, наши спасителя! — кое-как отплевавшись проревел мужчина, чью спину украшали шрамы.       — В-вы-ы-ы, вы как боги! — Укачивая на руках орущего от страха младенца, простонала женщина-мать.       — Юнцы-боги! Молю, спасите моё дитя! Клянусь, вам будут принесены щедрые жертвы! — Взмолилась богато украшенная женщина, жена кого-то важного, скорее всего.       — Ща всё сделаем, не переживайте, лучше подите, успокойтесь и выпейте ключевой водички из неизвестно как уцелевшего колодца. — Помогая леди подняться сказал Сева.        Внезапно, едва ли не до смерти напугав и без того пугливого Витю, в небе появилась огромная туча с головой красивой женщины. Женщина-Туча мрачно, можно даже сказать зло, смотрела на детей Мироздания, которые, быстро сгруппировавшись продолжили спасать людей из гнилой ловушки. Рыжий Сева и длинноволосый Тим даже не обратили внимания на лик в небе, заострив всё внимание на сборе воды из колодца. Лео, Наташка, Оксанка, Ксюня и Ада оказывали первую помощь пострадавшим от жижицы, и Сета, которого за волосы держала богиня-львица с яркими бирюзовыми глазами.       — О-о-осторожнее, не толкаемся, мест на каменном плато всем хватит. — Решив отвлечься от лицезрения леди-Облака сказал Витя, не давая появиться на краю "чёрного спасения" столпотворению и ещё большей панике. Подобное действие, со стороны дерзкого смертного сильно уязвило небесную даму, и та, ещё больше напугав Жданова, обратилась в высокую женщину с синей кожей, на которой сияли звёзды, и тёмными, слегка вьющимися волосами. После к компании присоединились ещё боги, хотя выглядели они как те, кто просто пришёл на карнавал, нацепив маски животных. Но больше всех, вышеназванных божеств ребят удивил, вернее, удивила легко одетая богиня с золотыми глазами и длинными кудрявыми волосами. Как оказалось, в этом мире Ра был женщиной. Богиня солнца с любопытством и небольшой хитрецой смотрела на детей будущего.       Вперёд вышла богиня с синей кожей, которая, как и Сехмет из "Якобы Эннеады" была в маске львицы. За чудо-юдо маской невозможно было ясно разглядеть её глаза, однако недовольно поджатые губы выдавали настроение женщины с потрохами. А настроение было, мягко говоря, мрачным. Тим, предчувствуя неладное, телекинезом поднял своих друзей в небо. Дети, поначалу не поняв ничего, очень сильно испугались, думая, что это кто-то из богов воспользовался своими силами, но Тимур Белянский поспешил всех успокоить. Снизу то и дело раздавались громогласные звуки молитв от спасённых душ.       — Кто вы такие? — наконец, спросила богиня со звёздами на теле. Как оказалось, это была богиня Нут, из "Якобы манхвы", мать того неуравновешенного в чёрной маске то ли осла, то ли кенгуру, то ли выдуманной животинки из неведомых земель. На вопрос дочери Тефнут коротко ответила Ада:       — Дети. Мы просто дети Мироздания, которых попросила о помощи ваша богиня Сехмет. Из вашего мира. — Спокойный, с ноткой непокорности тон, заставил, как оказалось, богинь Нут и Тефнут недовольно фыркнуть. Подобное действие со стороны дочери здешнего Ра разозлило Тимура:       — Что *Пфыр*? Что, это, блять, за ответ?! Вы, боги, ослепли что-ли? Тут, на земле капец полный происходит, люди мрут, зовут вас на помощь, а вы, вместо того чтобы помочь, фыркаете на нас?! На тех, кто, сука, внемлил их мольбам?! Когда это вы, вы должны были прийти на помощь?! — гнев в душе паренька был сравним со взрывом динамита, прикреплённого к праздничному фейерверку. Далеча мальчик Справедливость выдал такое огромное количество мата, от которого у его друзей и Сехмет, державшей уже успокоившегося Сета, расширились глаза от удивления. А Тимка только и успевал вытирать рот от вылетавшей из него пенящейся слюны, всё так же продолжая сий нецензурный монолог, не давая богине влаги и дождя вставить даже крохотного, размером с муравья, словечка. Стоило только ему выдохнуться, как свою лепту внесла Сехмет, державшая одной рукой бога зла:       — В вашей ситуации, к слову, фыркать вовсе не стоило. Ну правда, в какой ... кхм, почему вы наплевали на ранее происходящий хаос? Вот вы, дамочка, — игнорируя очередное "Отпусти меня!!!" золотая царица Египтуса указала средним и указательным пальцем, сжатыми вместе, на ошарашенную, и уязвлённую богиню Нут: — Этот безумец вроде ваш сын. Так? Младший брат Осириса, который какого-то Апопа спокойно ходит по земле, не смотря на убийство собственного брата. И вы, как мать, никак не смогли на него повлиять?! Так... да тихо ты! Не рыпайся. Ну не молчите вы, бля-я-я-ять! — уже начиная вскипать процедила женщина-львица, отчётливо чувствуя запах разложения и гнили. Пока что слуги хаоса были очень далеко от героев и богов. Дети Мироздания, чувствуя не ладное, решили столпиться кучкой, заранее обнажая свои орудия защиты: Сева и Витя обнажили ножны, зеленоглазая Ксюня покрепче сжала в кулачке кастет, Ада, убрав гниль со своего кнула, встала в боевую стойку, пока Наташа с зелёным, от отвращения, лицом посмотрела на своё отражение в отполированном до блеска металле хопеша. Оксана, как Добрыня Никитич перебрасывала свою секиру из левой руки в правую, в то время как Лео проверял как натянута тетива его лука.       — Ребят, готовы? — Просила Аделаида, на что друзья- сверстники ответили:       — Готовы, как никогда! — хором ответили ей Сева, Наташка, Витька, Ксюня, Тимур, Оксанка и Лео. Услышав это, девочка глубоко вздохнула, закрыв забрала своего "шлема".        Спустя какое-то время раздался ужасный, душераздирающий женский крик: это была та самая, вроде жена визиря, которая увидела вдалеке выходящих из, не побоюсь этого слова, болота гнилья, людей, хотя таковыми они были косвенно. Тощие, как жертвы Бухенвальда, со свисающей там и сям серой кожей, выпадающими зубами, слуги хаоса постепенно приближались к тому месту, где находились наши герои. Аде вся эта ситуация начала надоедать и она произнесла сердито:       — О чём вы думаете?! Ваш мир в разрухе, ваш мир гниёт, неужели вам всё равно на это? Вы даже не задались вопросом "Где Геб?" и "Почему из разломов течёт эта жуткая жижица?", всё стало настолько плохо, что нас попросила о помощи сама богиня разрушения! Потому что после этого разрушения не будет образовываться ничего нового, будет только извращаться старое. — Со стороны божественной девятки поднялся такой гул, казалось в небе взорвалась водородная бомба, сметая всё на своём пути. Видимо, боги из этого мира не хотели даже слышать детей будущего, и только богиня с золотыми глазами молчала, подперев подбородок ладошкой. Взгляд её был то ли хитрым, то ли печальным, то ли задумчивым. Узнать истинные эмоции на лице было не реально. Тем временем соратники Апопа всё приближались, приближались и приближались, распространяя всюду зловоние от которого гибли и растения и животные.       — Тихо! Сейчас же успокойтесь все. — Встав в трона сказала (ох, как же это не привычно) Ра: — Я всё ждала, что мои дети и внуки поймут, что творится неладное, но… видимо в ваших распрях вы совсем ослепли, дорогие мои. И только та, чьего гнева бояться, оказалась более зрячей, чем вы. Поэтому, ваша роль в этом – просто наблюдать за тем, как невинные детишки исправляют, ха-ха, наши огрехи. — Далее богиня солнца поспешила вернуться на небосвод, однако крик "Стойте!" от дитя Сострадание заставил женщину с тёмными кудрявыми волосами остановится.       Медленно повернув голову богиня дала понять, что вся "во внимании". Спокойно выдохнув, Аделаида попросила одного: спрятать напуганных едва ли не до смерти людей, аргументировав это тем, что «Хватит с них, бедных, приключений». Широко улыбнувшись, старшая из божеств превратила египтян в жуков-скарабеев и велела им лететь к ней. Тут же к Ра из " Якобы манхвы" полетели толпы из выше названных жуков, с полупрозрачными крылышками и глянцевыми панцирями.        — Этого достаточно? — скрестив руки на довольно таки большой груди вопросила Ра, на что Адди лаконично и коротко ответила:       — Вполне. Спасибо. — Хоть Ада была зла на местные версии древнеегипетских богов не меньше Тима, вежливость никто не отменял. Да и ссорится с богиней солнца ей не хотелось, ибо, как выразилась Лотти, не было времени для разборов наподобие "Кто, где соснул бибу?". Без эмоций посмотрев на остальных разгневанных богов "Девятки" дети Мироздания начали сражаться со слугами хаоса, на расстоянии расстреливая тех, либо с помощью "Силы огня", либо с помощью огненного, бело-жёлтого дыхания Адель. Спасибо Нефер Атум Амон Древнейшему Лотосу за совет: расстрелять тех полудурков. Соратники Апопа, застанные врасплох, даже пикнуть не успевали, сгорая в белом и жёлтом пламени. Юнцы беспощадно разрушали гниющие, мерзко воняющие подобия людей, одетых в гнилостного цвета балахоны, скрывающие копошащихся в них, белых опарышей и личинок. Не без удивления ребята заметили, что в этот раз они куда быстрее отправили слуг змея к своему создателю, чем в предыдущий, когда вся эта свора была в золотом городе. Может быть, а может скорее всего, тогда дети были напуганы, растеряны и дезориентированы мерзким "ароматом" вкупе с туманом, чёрт откуда взявшемся в пустыне. Плюс тем тваринам помогала Эрида, богиня раздора и хаоса. Более того, в ЭТОТ раз рядом с ними золотая царица Сехмет, друг Адди. Витя, убрав лицевой доспех, вытер набежавший от нервов пот в то время как Сева и Лео высоко подпрыгнули, отбив, как говорится "пятюню". Девочки радостно запрыгали, обнимаясь и смеясь. Ах, как же сладок вкус победы, растекающийся горячей медовой жидкостью по губам, рту и глотке, заставляющий сердце трепетать. Когда ты без вина весел и пьян. Как купец, из одной песни.       — Фуф, ну слава Ра... мы на легке их победили! — всё ещё не веря своему счастью сказал Витя, улыбаясь во все 24 зуба и нервно хихикая. Так как теперь им предстояло более трудное дело: привести Сета в порядок, и разобраться со всей этой мелодрамой и путаницей, из-за которой семья раскололась на двое, а то и на трое. Тут, словно из ниоткуда, появился высокий, мускулистый мужчина, чья кожа имела зелёный оттенок, словно весенняя молодая трава - Осирис:       — Брат? Это правда ты? — он хотел было подойти к младшему брату, но на полпути остановился, не решаясь сделать шаг. Меж тем Оксанка, видя смущение и нерешительность старшего сына Нут, схватила того за руку и притянув поближе щёлкнула пальцами, одновременно используя свою магию.

— Как ты смеешь?! После того, что натворил со мной, после той боли, того унижения, ты мне…

— Но, Сет, я не понимаю, о чём ты говоришь… Какое унижение? Ты был в отъезде, а я всё это время был в Египте. Тебе не была приятна новость о беременности Исиды?

— Что?! Исида была беременна? Я ничего подобного не получал, только известие о том, что моя жена переспала с тобой! И зачала от тебя ребёнка!

— … Брат…

— После… этого… в палату вошёл ты и… и…

— Мда… но, сколько б я не смотрела, в памяти Осириса нет того эпизода, в котором он совращал своего брата.

— В каком это смысле, нет?! А то унижение? А та боль? Всё это глюки, по вашему?!

— Да заткнись ты, Сет, и до твоих мозгов дело дойдёт. Раз уж на то пошло. Пока что мы выясняем, какая мухтарня укусила тебя.

— Меня?!

— Нет, блин, Апофиса! Это же не ты устроил тотальную пати, с гнилью и людской паникой. Притом увеличившись размером с высоченный дом, ага.

— …

— Хм, а ты не пил чего-нибудь странного, в тот самый день? Медовухи, вина там, например.

— М, один кочевой народ нам, в качестве подношений, дал огненную воду. И мне она понравилась. Я выпил совсем немного… После чего и …

— Пиздарики на воздушном шарике… Обычно, чтобы такие видения пришли, нужно выдуть две бутылки сорокоградусной водяры, а по твоим словам ты выпил совсем немного. Что-то тут нечисто.

— Н-но та боль… она была такой реальной, что её на галлюцинации нельзя списать. Пусть, даже это был не Осирис, то кто тогда?

— Помолчи, и заткнись, чувак, я копаюсь в твоём подсознании, дабы добраться до истины.

— …

— …

— …

— Похоже, что изнасилование имело место быть, но… ой фу бля!

— Что там? Кто посмел обесчестить моего брата?!

— Меня сейчас вырвет… Это оказывается божок тех кочевников, ну мужик, с которым египтяне путали Сета, заклял огненную воду и… ну вы знаете, что случилось потом. Короче, все "лавры" после скинули на старшего братца. Брех, мне после этого нужен будет психолог.

— Так это что… получается, й-я убил невиновного?…

— Как они посмели… как они посмели навредить моему брату?! Ещё и скинув своё преступление на меня! Тысячи лет, ТЫСЯЧИ я страдал, не в силах выйти из мира мёртвых, увидеть своих любимых, и всё из-за каких-то варваров, и их божества с недотрахом?!

— Так, вам пока нужно переварить всю эту ситуацию и нормально поговорить друг с другом.

      — Интересно, о чём они говорят? — почёсывая веснушчатую щёку поинтересовался Сева Круглов, одновременно глядя на двух высоких мужчин и сидящую между ними Оксанку. Тимур мрачно покачал головой с короной пепельно-рыжих волос:       — Явно не о хорошем. Посмотри, как хмурится другая версия твоего учителя. О, а сейчас вообще злится. Аж страшно стало, бр-р-р. — мальчишку передёрнуло от собственных, весьма жутких мыслей и догадок. Ада, чувствуя как разорванная душа внутри пляшет чечётку, схватила Лео за руку, словно он был для неё спасательным кругом в бездонном океане из тревог и нервов. Уолкер, понимающе глянув на напуганную одноклассницу, незаметно погладил большим пальцем тыльную сторону её ладони. Адель, содрогнувшись от щекочущего её чувства, смущённо отвернулась от юного паренька.                                           Одной, очень мерзкой историей позже       От той истории, которую рассказала Оксанка, и юные дети и тысячелетние боги сначала впали в ступор, а потом, от осознания, их лица скурвились подобно разрезанному пополам лимону, оставленному в холодильнике на месяц и более. Трубецкая, пользуясь всеобщим шоковым состоянием, сгоняла до темницы, в которой томились Нефтида и её юный сын Анубис.       — Вы, погодьте, счаз я вас освобожу. — Сказала Оксана, быстро-быстро привязывая себя верёвкой к решётке под озадаченные взгляды двух узников.       — Что ты делаешь, дитя? Где Исида? Где Сет? Что происходит? — и, под шквал вопросов веснушчатая девочка разогналась очень-очень быстро, своим движением вырвав ранее названную решётку из земли, пуская клубы пыли и песка. Нефтида закашлялась, прижимая к груди сына. Невозможно было передать её смятение и непонимание, мол, "Откуда в Египте появился столь быстрый ребёнок". Светлые косы, украшенные светлыми украшениями, мягко переливались на солнце. В то же время её сын был полной противоположностью: чёрные, торчащие во все стороны волосы колыхал жаркий ветер.       Анубис из «Якобы манхвы "Эннеада"» с недоверием посматривал на освободительницу, выглядевшую очень… специфично: бледная кожа, странного цвета волосы, непонятные пятна на щеках и странные одежды.       — Потом поболтаем, вы же хотите узнать, почему ваш муженёк так изменился? — ни Нефтида ни Анубис не ответили девочке. — Ну, молчание – знак согласия. *Хоп*, вы, только держитесь. Будет не очень приятно потерять одного из вас. — Подняв на руки богов произнесла Оксанка и понеслась к тому месту, где сейчас находились другие боги девятки и дети будущего.       Как только клубы пыли и песка рассеялись, перед детьми будущего появилась Оксанка, с двумя незнакомцами: женщиной и юным парнем лет четырнадцати-пятнадцати. Только увидев красноволосого бога зла, юнец нахмурился и заслонил свою мать собою же, пока руки и ноги разгневанного Осириса обвивали тёмные, почти чёрные растения с острыми шипами разной длины. Внимание всех было настолько концентрированно на Осирисе и Сете, что никто не заметил прихода местной Сехмет, которая держала в руках связанного мужчину, до одури похожего на Сета, только цвет волос был немного темнее:       — Вот он, виновник всех наших бед. Сет, Осирис, решайте сами, что будете делать с этой мразотой. — после бросила пленника на землю : — Я, кстати, Исиду с сыном нашла. Пока Сет находился в диком, кхм, состоянии, они спрятались, превратившись в птиц. Было весьма трудно их найти.       — Так это… — Задохнулась от возмущения Исида. — Это его вина в том, что мы страдали?! Мама, муж… моя сестра… и… уму не постижимо.— Слёзы крупными каплями стекали по смуглым щекам богини, сотрясающейся от горя, осознания и гнева. Вперёд вышла богиня Маат, координально отличающаяся от той Маат, которую знали детишки: тёмные волосы, тёмные глаза и одно страусиное перо, украшавшее собой её голову. Глядя на обвиняемого с неподдельным отвращением, судья спросила того, признаёт ли он свою вину или нет, на что тот ответил:       — Не признаю свою вину. Пусть я, по вашему и виновен, но вины моей нет. Это вы отобрали у меня мои земли, людей и подношения, а раз у меня ничего нет, так пускай и вы останетесь с голыми задницами! И разорванными, если вы понимаете о чём я. — После своего, недолгого монолога племенное божество противно захохотало, закатывая свои злобные зенки. Далее всё было как в быстрой перемотке: скрипнув зубами, Осирис схватил клеветника, опутал того шипастыми ветками и разорвал бога-пленника на две половины. Из умершего туловища брызгами полилась ярко-алая кровь, окропив собою и Осириса и Сета, и Исиду и детей Мироздания, только и успевшим закрыть забрала своих доспехов.       — От это прикол… — вытирая жидкость с лицевого доспеха сказал Тимур, на что Витя нервно захихикал, стряхивая с себя кроваво-алые сгустки. Сия жидкость уже успела превратиться в желеобразные сгустки.       Далеча, можно сказать, дело стояло за малым: похоронить умерших, и убедить Геба сделать землю плодородной, восстановить поля и города из разрухи. Ежу было понятно, что этот мир никогда не станет прежним, что старые раны не уйдут по щелчку пальца. Много кто в этом мире лишился своих родных и любимых: дети, потерявшие своих родителей, столпившись кучкой плакали, пока взрослые оплакивали тех детей, кто не смог пережить безумие Сета.       Поэтому, такие божества как Исида, Тот и Сехмет решили создать что-то навроде психиатрической лечебницы, в которой и смертные и бессмертные могли лечить моральные травмы, ПТСР, и многое другое, вызванное незваными гостями - слугами извечного врага: исполинского змея Апопа. Ещё нужно было отстроить страну заново, вновь воздвигнуть прекрасные в своём виде храмы, дома и поля. Тем временем дети Мироздания, починив египтянам важные для сельскохозяйственной деятельности инструменты, весело распевая песни распахивали наколдованную Гебом плодородную землю, и засеивали её пшеницей и ячменём, а Тефнут, как и подобает богине влаги, орошала будущие колосья прохладным дождём.       Дети будущего вместе с Сехмет - золотой царицей в весёлом расположении духа возвращались в мир Египтуса, обнимаясь, шутя и распевая разнообразные песни. Но увы, веселью было не суждено долго длиться...       Не думая о каких-либо последствиях, Леди Мироздание, громогласно закричала на богиню, вскормившую девочку Сострадание:       — КАК ТЫ ПОСМЕЛА ОБМАНУТЬ МЕНЯ?! МЕНЯ! Я ПЫТАЛАСЬ ИХ СПАСТИ?! Это мои, мои дети! Мои маленькие... ты, очевидно хочешь забрать их у меня! Так... — Сехмет, вспыхнув огнём ярости, перебила разгневанную бабу:       — Чего?! Забрать? У тебя есть мозг, или ты его растеряла где-то у Азатота? Не перебивай меня! Ты считаешь их слабыми и немощными, как те, кто вылез у тебя из чрева, понимаю. НО! Те, первые твои дети и были слабёхонькими, потому что они были буквально грудничками. Но им-то — львица указала двумя пальцами правой руки на восьмёрку юнцов: — Двенадцать лет! ДВЕНАДЦАТЬ! Ещё учти все эти тренировки грязью, водой и воздухом. Они намного сильнее, чем ты думаешь. — Но увы, Мироздание была глуха к доводам младшего ребёнка бога солнца. Настолько, что пуская глазами молнии схватила напуганных Аду с Лотти и швырнула их, громко кричащих и возмущающихся прямо в портал с пиксельным, разбитым красным сердцем.       — НЕ-Е-ЕТ!!! — крикнул Лео, пытаясь поймать обладательницу золотых кос, но не смог, и портал закрылся, скрыв собой Сафронову и Древнейшее творение бога солнца Ра. На глазах юнца появились появились слёзы, и, крупным бисером стекая по бледным щекам, разбивались о каменный пол.

— Что ты наделала?! Что. Ты. Наделала?!

— Я лишь хотела защитить её, как мать. Я имею на это полное право. ?!

                                                                                          POV Ада       Знакомо ли вам чувство хтонического ужаса? Того самого, когда все внутренности словно покрываются ледяной корочкой, а тело трясёт словно в припадке эпилепсии. Когда мутнеет в глазах от набежавших слёз, а сердце уподобляется паровому молоту, стуча либо в горле, либо в висках… Я лечу, нет, падаю, просто падаю вниз оцепенев от страха. Сил нет даже закричать. Ни веточки, ни корешка, ничего за что можно было бы ухватится и повиснуть, раскачиваясь на краю пропасти. Хотя… Может быть, это лучше? Лучше чем ложные надежды на спасение? Ах, если бы я была расторопней, то сейчас я бы радовалась выполненному заданию вместе с дорогими мне богами и людьми... и Лотти бы была со мной. Кстати, где она? Нас же обеих кинули в портал с разбитым сердцем... Кья-я-а! Я, чуть не попрощавшись со всеми любимыми, плюхнулась на что-то мягкое, липкое, и пахнущее как весенняя лужа. Кажется, по ощущениям, это холмик из земли и цветов. От грязи, к телу неприятно липла одежда, а также становилось холодно. Всё, что находилось дальше протянутой ладони ходило, как старая избушка, ходуном, к горлу то и дело подкатывал ком, ноги ощущались… странно, словно я их отсидела а потом резко вскочила, толком их не ощущая. Тут, неожиданно, я услышала чьи-то медленные, шуршащие шаги. Словно кто-то очень крупный шёл сюда. Н-нет… не подходи, уйди туда, откуда пришёл, не заставляй моё сердце делать очередное "сальто-мортале", приказывая (как Королева Червей, честное слово!) своим желудочкам скручиваться подобно розовой ленте дождевого червя, выползшего на ружу! Просто уйди к себе домой, пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я, не помня себя от страха, по-быстрому сделала из грязи и цветов убежище, что-то наподобие окопа с небольшим окошком, надеясь, что незнакомец не увидит меня. Опосля, я изо всех сил старалась не двигаться, чувствуя, как комки грязи стекают по лицу, как в ней копошатся черви и опарыши. Шаги резко прекратились, и слева от меня раздался уставший, хриплый женский голос:       — Эй? Странно, я точно слышала, как сюда упал ребёнок. Видимо, показалось. Ладно, пойду приберусь в доме, там такой бардак. — это, вроде как… ох, друзья дорогие! Кого я вижу… Эти короткие рога, эта белая морда не то козы, не то драконихи, фиолетовая туника с белыми рукавами и уставшие от жизни зелёные глаза. Подслеповато оглядев местность, и слава Ра, не заметив меня, она медленно зашагала к себе. Я не могу в это поверить, это Ториель из Андертейла, вернее сказать Хоррортейла. О чём, блядь, думала леди Мироздание, когда отсылала меня сюда?! В мире "якобы Эннеады", с нами хотя бы была Сехмет, которая, в случае чего, могла нам помочь! А тут что: мир с просранным из-за политики Андайн Ядром, обезумевшими от голода монстрами, вынужденными питаться человечиной и, как я поняла из комикса, экологическим кризисом, из-за того же сраного Ядра! Большое, человеческое "спасибо", тётушка Миро. Если в "Якобы Эннеаде" был всего один безумец, то тут их как сорняков на заброшенном поле. Но скорее на старом кладбище. Тухлая кладбищенская земля ведь никому не выгодна, верно? Её либо скупит толстосум, сделав себе очередную дачу, либо загребёт себе какая-нибудь строй-компания, и, построив Торговый центр, будет трясти деньги за аренду бутика размером 5х5. А кладбище так и будет стоять, никому не нужное, неприкаянное. Все, кто был когда-то захоронен на нём, уже давно превратились из скелетов в пыль, земля забрала все их соки, даже самые неприятные. Но хватит мне уже думать о толстосумах, полях и кладбищах, когда мне холодно, и грязно. Хоррор!Ториель уже ушла, так что можно успокоиться, и пойти помыться. Если мне не изменяет память, то неподалёку, в Руинах, есть небольшое количество воды, вроде, текущей. Это хорошо! Очень хорошо. А дальше подумаем по ситуации. На "авось" положимся, проще говоря. А кстати, если это Хоррортейл, то где Флауи? Вроде бы на этой куче грязи они и встретились с Ализой. Если мне не изменила память. Я медленно, запыхаясь и скользя, пытаюсь подняться на ноги, которые вязнут в противной, мерзкой, холодной грязи! Арх, плюнув на всё я вылезла ползком, ещё больше испачкав своё любимое платье-калазис, который подарили мне мои друзья-боги… мои друзья-боги...                                                                               Конец Pov Ада       Успев только вылезти из грязи, Аделаида обратилась в остроносую лягушку и превратив свою одежду в одуванчик, прыгая направилась к воде.       «И почему лягушек не любят? — Подумала Ада, перепрыгивая острые шипы: Ведь они никак не могут навредить людям, даже ядовитые, если их не трогать. Просто прыгай себе на здоровье, ешь мух и комаров, устраивай лягушачьи концерты и мечи икру. Правда цапли и прочие, кто лягухами питается, может напугать всю идиллию.» — Пока Адель раздумывала о жизни лягух, уже успела допрыгать до драгоценной, пусть и прохладной, воды.       Ах, как прелестна, прозрачна и свежа была водица, ею можно было и напиться вдоволь и помыться и постирать испачканную одежду. По крайней мере так думала Адель, превратившись опять в девочку, и прополаскивающую льняную ткань. Осталось только высушить, но это не такая уж и проблема, особенно когда имеешь огненное дыхание, дарованное тебе осколками камней судьбы и волшебными масками из серебра и латуни. Плюс жар пламени зависит от характера своего, так сказать "хозяина": у кого-то он будет жарче, у кого-то на оборот: мягче. Адди как раз была девочкой с мягким характером. Иногда это было в плюс, иногда в минус. Тут, внезапно снова послышались шаги, заставившие Адель обратить себя в небольшого золотистого полоза, державшего в пасти влажный фиолетово-жёлтый лепесток.       Остановившись в укромном месте, там где находился рычаг открывающий проход в следующую комнату, Ада-змейка, превратив лепесток в одежду, с помощью огненного дыхания высушила платьице. Опосля вернула себе свой истинный вид: вид маленькой, хрупкой двенадцатилетней девочки, выглядевшей лет на пять-шесть. Немного поёжившись от холода, Адди ухватилась за уже сухую и тёплую ткань, и неожиданно столкнулась со странным призраком, до одури напоминающим Напстаблука; перед ней открылось непонятное окно, как в какой-нибудь онлайн-игре фантастического жанра, с надписями: Пощадить, Действие, Вещи, а также ярко-жёлтая полоска Оз, из-за которых Адель впала в лёгкий ступор, а, выйдя из него, паникуя и тяжело дыша, начала тыкаться во все кнопки подряд, пытаясь вспомнить тактику боя, вернее беседы, с ним. Ведь она, особенно сейчас, не хотела никаких драк. И, видимо, призрак тоже драться не имел желания, поэтому просто печально смотрел на Аделаиду своими глазками-блюдцами. Наблюдая за паникой оппонента, Блук ответил:       — Ох, прости, обычно я сюда прихожу потому что тут никого нет... но, видимо не сегодня... не буду мешать вам... Ох... — и стал испаряться, словно пар из носика свистящего чайника.       — Стой! — крикнула Адди. — Подожди! — Напстаблук остановился, и девочка, прикрываясь одеждой, принялась задавать вопросы о Ториель, о Андайн и обстановке дел в Подземелье. Ошеломлённо тряхнув головой, Блук ответил крошке:       — Ох, ты имеешь ввиду бывшую королеву? Ну, её свергла глава королевской гвардии, Андайн. Воительнице не понравилась политика жены ныне покойного Азгора, и… ну, не хочу повторяться. Пока что живём, однако нынешняя правительница кидает все силы на развитие армии, что, лично я считаю лишним. Нам не за что сражаться, *хнык* нам не на что надеяться… И это так ужасно, сначала человеческое дитя и принц Азриель, а спустя время король… — далее Напстаблук горько зарыдал, иногда выкрикивая фразы, что мобилизация Андайн-воительницы-королевы – путь в никуда, в ещё большие отчаяние и панику. И что, непонятно почему, в воздухе стало ощущаться меньше магии. «Значит, ядро всё ещё работает, но уже что-то плохое происходит» — прикрыв рот руками подумала Сафронова и табуны мурашек, будто издеваясь, пробежали по юному телу. Аде стало страшно от того, что она будет свидетелем стольких ужасных вещей: голод, страх, отчаяние, смерти маленьких монстрят и слёзы их родителей. Ей было неизвестно, сколько времени она будет находится в этом мире, и не сойдёт ли она с ума, увидев столько горя и страха. Девочка, искренне желая успокоить призрака, протянула свою руку, но, ойкнув, одёрнула: слёзы Напстаблука больно обожгли нежную кожу Сафроновой.       — Ох... простите... простите... — запричитал белоснежный призрак, исчезая из комнатушки. Видимо, у него были какие-то особенные слёзы, то ли из кислоты, то ли ещё из чего. От того, что Блуки горько плакал, и что она не смогла его утешить Аделаиде стало не по себе. Какая-то неимоверная тяжесть сковала собой её грудь и горло, словно удав, постепенно сдавливающий своими кольцами жертву.       Не зная, что делать дальше, девочка обернулась сизой голубкой, и быстро махая крылышками вылетела из комнаты с рычагом. Честно сказать, "Руины" из Андертейла были самой любимой локацией у Аделаиды: тайный танец алых листьев и сиренево-лиловых стен выглядел по истине бесподобно, даже не смотря на столь великий кризис. Однако, далеко не такой, как в Хоррортейле. И это хорошо. Очень даже хорошо. Возможно, она даже сможет убедить Альфис и Санса перепроверить Ядро, на случай разных повреждений/поломок. Обойдя старое, почти чёрное дерево, и остановившись у дома Ториель, Адди-голубка, дёрнув дверную ручку поняла, что никого там нет. Что ж, делать нечего, пришлось ей превратится в муравья и проползти через щель между дверью и полом.       Во всём здании был выключен свет. И, для самой Адель, принявшей свой настоящий облик, это было очень плохо: девочка до смерти боялась темноты. Когда она только оказывалась в тёмном помещении, то ей мерещились жуткие вещи а сердце громко бухало в горле и груди. Почти так же было и сейчас... ни лампадки, ни факела, ни свечки у Ады не было. Но тут же девочка хлопнула себя по лицу ладошкой: она же может наколдовать веточку голубой ели и зажечь её, с помощью своего же дыхания. Но опосля отбросила сии мысли, ибо от горящей хвои, да и вообще хвои будет очень сильный запах, смешанный с таким же по силе ароматом гари. Дышать становилось всё тяжелее и тяжелее, крошечное тельце, в страхе, уподобилось пожухлому листу берёзы, который уносил ветер, к горлу подкатил, ранящий его шипами, жгучий комок. По побледневшим от ужаса щекам ручейками потекли слёзы, которые дитя поспешило сразу же убрать: нужно было намотав на кулак слёзы и сопли двигаться дальше. Топать вперёд, желательно с песней... точно! С песней, как Аделаида могла забыть про ещё одну свою особенность, свечение волос от песен. Немного прокашлявшись, с очевидной дрожью в голосе, девочка начала петь:                                                                         Когда я умру — я стану ветром,                                                                         И буду летать над твоей крышей,                                                                         Когда ты умрёшь — ты станешь солнцем,                                                                         И всё равно меня будешь выше...                                                                         Будешь выше... выше чем я.       От подобной, небольшой и тихой песни волосы Ады ярко засветились, словно лучи небесного светила, освещая своей хозяйке путь и прогоняя её страх тьмы. В воздухе медленно летали крошки-пылинки, оседая на деревянных дощечках весьма худого качества, по которым пришлось красться Адди. Затем, напевая себе под нос незамысловатую мелодию, девочка прошла на кухню.       Открыв холодильник, Ада недовольно хмыкнула: холодильник был пуст почти так же, как и её недовольно воющий желудок. Даже того "дорогого шоколада" не лежало ни на дверных, ни на обычных полочках холодильного ящика. Эта пустота ввела в ступор девочку: откуда, мол, мама-коза тогда берёт продукты для улиточных/ирисково-коричных пирогов? Разочарованно простонав, обладательница длинных кос резко захлопнула холодильник, тем самым вызвав шум и чуть не упав навзничь от испуга. «Дура! Дура! Дура!» — проклинала себя за глупость Адель, параллельно прислушиваясь к звукам за домом. Благо, тех шаркающих шагов не было слышно. А ещё, так как наша героиня прекратила петь, волосы малышки постепенно прекратили освещать пространство, давая тьме и страху снова взять верх. Поправив свою правую серёжку Аделаида запела незамысловатую песенку о ясном летнем дне, когда хочется погрузиться с головой в прозрачную, чистую как слеза, воду. Таким вот, незамысловатым темпом она дошла до двери, на которой висела старая, пыльная табличка на которой было написано:       «К………а …а ………те» этот текст было не разобрать из-за облупившейся краски и почти сантиметрового слоя пыли. И воды, чёрт побери, не было как назло – не смочить тряпочки и не прибраться. Не желая пустить себе в лицо туеву кучу пыли, Сафронова, любопытства ради, решила вновь проползти крохотным муравьишкой, под дверью. Во рту крошка держала всё тот же лепесток фиолетового и жёлтого цветов. Перебирая крохотными лапками Адель-муравей зашла, как оказалось, в странный коридор в котором штабелями стояли стенды с законсервированными в банки... улитками. Да-да, именно ими. Склизкими, морщинистыми, с маленькими глазками и витиеватой раковиной.       «Ну-у... на безрыбье и рак рыба. Но мне не очень нравится то, что придётся обокрасть маму-козу, забрав у той пару тройку ул... !?» — додумать Адди не дала открывшаяся дверь: сюда зашла, Ториель с мрачным выражением лица. Ада чуть не завалилась набок от страха, благо она превратилась в насекомое, которое может поднять вещь, которая намного больше чем он сам. Девочка, словно в какой-нибудь видеоигре на военную тематику, где надо пробраться "по-стелсу" на базу противника, прошла мимо внушительной женщины-монстра-босса.                                                                                                 Спустя два часа       Аделаида, уставшая, замёрзшая и голодная, одиноко брела среди сосен и снега не разбирая дороги. Поправив ворот зелёного свитера, взятого из шкафчика в детской комнате, Сафронова попыталась что есть силы игнорировать вой собственного желудка. Из-за страха и паники она так и не смогла взять с собой тех законсервированных улиток, и очень об этом жалела. Осталось только дойти до Снежграда, или Сноудина и пойти в "Гриллби" – кафе-бар, где можно и погреться и отдохнуть.       Так вот и бродила она, едва ли не по колено проваливаясь в сугробы и замерзая всё сильнее и сильнее. Пока не заметила, что заблудилась и совсем не знает, где в данный момент находится. Паника, словно разряд высоковольтного электрического тока ударила по разорванной душе девочки. Юное тельце, в зелёном свитере и жёлтом калазисе застрясло, каждый глубокий вдох заставлял её прокашливаться от холодного воздуха, выходящего из рта и носа полупрозрачными клубами пара.       «И всё таки, я – дура. — Поднимаясь и отряхиваясь от липкого снега корила себя Ада: как я могла свернуть не туда и… и… и в какое-то село Хуево-Кукуево попасть?!» — тут к Аделаиде кто-то подошёл сзади и бесцеремонно поднял на руки, заставив девочку вскрикнуть.       — ЧЕЛОВЕК! ЧЕЛОВЕК! НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ! — от подобных действий от незнакомца, на глазах Ады появились слёзы, сердце, прежде замерев, принялось стучать отбойником, больно ударяясь о рёбра. Не долго думая, Адди укусила своего оппонента за руку, на которую была надета красная перчатка.       — Ньяха-ха! — Громко вскрикнув, незнакомец выронил Адель, и та упала едва ли не головой в холодный до одури снег. Почему-то он подействовал на неё как успокоительное. Погодите, «Нияха-ха»? А не эту ли фразу говорит обычно Папирус/Папайрус? … Медленно но верно, к Аде начало приходить осознание того, что она сейчас ранила, можно так сказать одного из чистейших и невиннейших персонажей из всей игры Андертейл! Сейчас же Папайрус, высокий скелет с красными перчатками и шарфом, ойкая и шипя от боли, баюкал укушенную конечность. Быстро выкрикнув извинения, девочка побежала куда глаза глядят, едва ли видя перед собой дорогу.       Тем временем Санс – низкий скелет в синей куртке и чёрный шортах с белыми полосами, насвистывая незамысловатую мелодию, и шурша розовыми тапочками по снегу, тихо шёл по заснеженной тропке. Тут, его до мозга костей напугал громкий аки раскаты грома крик Папса, его единственного младшего брата, заставивший старшего телепортироваться.       — Хей, чё ка… — Открыв глаза скелет в синей куртке увидел грустного Папайруса баюкающего свою руку в перчатке: — … Кто это сделал с тобой, Папс? — затем младший поведал старшему о маленьком человеке, который то ли от страха, то ли ещё от чего, сильно укусил руку скелетика в красном шарфе. Да так, что треснула кость! Вот почему юный скелетон так громко плакал. Не мудрствуя лукаво, скелетон пониже отвёл своего братца домой: обработать трещину на руке этого большого ребёнка. Но что делать с внезапно появившемся в Подземелье человеком? Особенно после начала депрессии Андайн?       Тем временем, укусившая Папируса девочка стояла у стола с тарелкой полной примёрзших к фарфору спагетти. Да и лет им, скорее всего было минимум под сто.       — Сильно примёрзли. Чёрт, чтобы их съесть нужны просто иридиевые челюсти с бриллианто… ! — возникло странное ощущение, словно кто-то сильно сжал её сердце. Может быть, это ей совестно за укус? Но ведь она извинилась, перед тем как дать дёру. Тут она заметила, что её разорванная, четырёхцветная душа стала светится синим светом. С чего бы это? Ох, неужели… неужели это Санс пришёл мстить за брата?! Додумать крошке не дало чувство быстрого, даже очень быстрого полёта. Словно она проходила геноцид, и теперь получает от низкого скелета по шапке. Иронично, но играя в "Андертейл" Адель никогда не проходила ветку геноцида. Движение прекратилось только тогда, когда она "долетела" до скелета в синей куртке, который мрачно на неё смотрел сначала, пока не увидел, как душа оппонентки то разрывается, и из неё течёт что-то золотое, то соединяется из раза в раз.       — Что за херня?! — отпрыгнув назад и чуть не выронив девочку сказал Санс, чьи зрачки исчезли оставив только пустые глазницы. Видимо он никогда не видел, да и не предполагал, что душа человека может быть так… покарёжена, так разорвана. Нервно рассмеявшись, скелет произнёс:       — Ха-ха, а ты, видимо, не из везучих людишек. Ну да ладно. Почему ты причинила вред Папайрусу? — а девочка, в свою очередь, чуть осмелев сказала:       — Я просто испугалась… он бесцеремонно схватил меня, я с ним не поздоровалась, не сказала имя, он был для меня всё равно, что незнакомец! И я извинилась, так что отпусти меня! — хоть любитель каламбуров и повеселел, но отпускать ребёнка вовсе не спешил. Аделаида, находящаяся в воздухе, начала трястись от холода и страха неизвестности, неясности… она ещё раз попросила Санса отпустить, уже более требовательно и раздражённо, но всё без толку. Он внимательно наблюдал за вытекающей из души жидкостью, чем-то напоминавшую кровь, но золотого цвета. Чего он от неё хочет? Почему не может отпустить? У них тут кризис за кризисом намечаются, а он…       — Лучше бы ты так за Ядром следил, как за моей душой. — Прошипела, как львёнок, Ада. — Пусти! Вы глухой совсем?! —       — А-а-а… нет, вроде. А что не так с Ядром? — переведя всё в шутку спросил скелет, чем ещё сильнее разозлил девочку:       — Проверьте его! Народ уже жалуется, магии ему не хватать стало. ДА ОТПУСТИТЕ ЖЕ ВЫ МЕНЯ!!! — прокричав последние слова Адель попыталась своей маленькой ножкой ударить скелета в синей куртке, но, промахнулась ибо тот увернулся. Страшно было подумать о том, если бы вовремя не подоспел Папайрус и не отвлёк оппонентов от спора. Как оказалось, Санса звала Альфис, дабы поговорить о Ядре. Нахмурившись, на удивление Ады, низкий скелет перенёс девочку и младшего брата прямо к белому зданию: лаборатории Альфис - лимонно-жёлтой монстрихи-динозаврихи в белом халате, любящей странное, но интересное аниме "Мяу-Мяу Милашка-Целовашка". Спокойно зайдя в дом, Санс, не мудрствуя лукаво, громко позвал учёную:        — Альфис. — Раздался звук открытия дверей и динозавриха-учёная вышла из, вроде бы, уборной. Выглядела она, мягко говоря, не очень: взгляд был печальным, белый халат весь измят и испачкан в чём-то сером. Не зная причины такого состояния можно было подумать о том, что она худо выспалась. Жёлтенькие когтистые лапки держали в руках несколько папок, заполненных исследованиями едва ли не до предела.       — ! Са-С-Санс, я ждала тебя. Вот отчёты по работе Я-ядра... оно действительно стало хуже работать. Ох! А это кт... ЧЕЛОВЕК?! — от лицезрения метающей глазами молнии девочки и удивления, Альфис выронила все свои исследования на пол, одна из них открылась и документы разлетелись во все стороны.       — Да, это человек. Будь с ней осторожна, кусается. — Адди чуть не задохнулась от возмущения:       — Да извинилась я уже! ПУСТИ МЕНЯ! — кажется Санс в глазах крохи стал улыбающейся мусоркой в синей куртке.       — Санс, — серьёзно произнёс Папайрус. — Хватит, ты перебарщиваешь. Она взаправду извинилась перед Великим Папайрусом. Так что всё нормально. И, видимо, это я сам должен перед ней извиниться. Что ж, маленькая человеческая малышка, я - Великий Папайрус, член королевской стражи, приношу свои искренние извинения за то, что напугал вас. — Тихо произнеся "Ладно-ладно", девочка поторопила монстров, дабы те зря времени не теряли и проверили Ядро на поломки/повреждения. Тут, неожиданно, по всей лаборатории раздалось громкое урчание: желудок девочки был пуст, как стакан из которого вылили всю жидкость. От подобной ситуации Аделаиде стало жуть как неловко, от чего кровь прилила к щекам. Как только Санс опустил её на землю, та обхватила себя руками, как бы "обнимая" себя. Альфис заохала, и убежала, предположительно на кухню, потому что по возвращению держала пиалу с дымящейся лапшой быстрого приготовления.       Немного перекусив монстры и девочка отправились к Ядру - центру подземелья, некой важной конструкции тёмного цвета, созданной учёным В. Д. Гастером, цель которой делать жизнь в Подземелье если не удобной, то как минимум выносимой. И сейчас с изобретением начало происходить нечто объективно ужасное. Вошедших в спец.отделение героев ждал весьма неприятный, и чего греха таить, ужасный сюрприз: почти все важные составляющие были расплавлены едва ли не до бела.       — Вот и причина уменьшения магии. Страшно представить, что могло случится, если бы мы опоздали. — У Папайруса от удивления и, мягко говоря, ужаса, глаза стали размером с чайное блюдце. Альфис прикрыла руками рот, пытаясь скрыть открывшийся рот с острыми, как бритва, зубами. Один только Санс оставался более-менее спокойным, об отрицательных эмоциях говорили только пропавшие куда-то зрачки, белые как чистый снег.       Далее, с помощью программы Меттатона, Альфис оповестила весь монстрячий народ о временном прекращении работы Ядра, ибо его надо было по-хорошему отремонтировать. И, дабы избежать всеобщей паники, экологию во всём подземелье будет поддерживать восьмой упавший человек имя которой Аделаида.

— Альфис, что это всё значит?!

— А-Андайн... так надо сделать. М-мы с Сансом быстро всё починим.

— Я НЕ ОБ ЭТОМ! ЧТО ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТ МЕЛКИЙ ЧЕЛОВЕК?!

— О-она не обычный человек, она - владеет чудесной силой. Пока Ядро на ремонте, Аделаида согласилась поддерживать энергию в подземелье

— Альфис, нам надо поторопится, боюсь девочка долго не протянет.

— С-сейчас, Папайрус. Прости, Андайн.

                                                                                                            В мире Египтуса       Разгневанная богиня Сехмет, увеличившись на пятнадцать метров навалилась всем весом на леди Мироздание, и наносила удар за ударом, уродуя красивое лицо женщины, которая телепортировала её ученицу, воспитанницу и названную дочь в неизвестный мир, в который древнеегипетским богам ход заказан. Тот, кареглазый бог мудрости и знаний, всеми силами пытался успокоить золотую царицу, но все его старания были тщетны.       — Успокоиться? УСПОКОИТЬСЯ?! Как я могу успокоиться, когда эта сучка закинула Аду – наше Золотце, в мир, где есть только люди неизвестной веры и монстры, которые нас вовсе не чтят?! — горячие слёзы обожгли красивое лицо дочери бога солнца. — В мире, где отец – богиня, нас чтят и мы можем пройти в него. А там, куда эта блядь закинута Адди, ещё и концовка "чудесная": свёрнутая королева. Блядь, блядь, блядь, бля-я-а-а-дь!!! — Царапая красивое лицо леди Мироздания прокричала золотая царица, пока там и сям открывались порталы в разнообразные миры и из которых вываливались жители этих самых миров. Своим огромным коленом Сехмет раздавила какую-то перекачанную женщину со странными символами на щеках и фиолетовыми жидкими волосами аля "Сейлор Мун", украшенными шлемом с пикой. Кровавая лужа впитывалась в ткань ярко-алого калазиса.       — С-Стар! Убегай отсюда!!! Мина мертва, теперь нет нужды убирать магию!!! — проорал сии слова кареглазый шатен некой "Стар" - голубоглазой блондинке в зелёном платье, на щеках которой были то ли набитые, то ли нарисованные два сердечка.       — А-А-А!!! МАРКО, ЭТА БОЛЬШАЯ ЖЕНЩИНА НАС УНИЧТОЖИТ! — метаясь из стороны в сторону прокричала юная девушка пока её и Марко не схватили двое высоких солдат в сине-золотой униформе, стоящие на странных летающих "мотоциклах", и не отвезли на летящий в воздухе корабль. Марко Диаз протёр слезящиеся глаза, лелея в голове мысль о том, что это просто мираж, и кораблик просто плывёт по воде. Где-то он слышал, что это просто обман человеческого зрения. Однако, стоило им подплыть ближе, как челюсть паренька безвольно повисла, удерживаемая лишь мышцами, связками и кожей. К сожалению, Стар от переизбытка эмоций потеряла сознание и мужчина, державший её на руках просто лаконично сказал мальчишке идти за ним.                                                                   Тем временем в штабе злодеев.       Стюарт и Баллора, которая, от чего-то чувствовала себя не очень хорошо, собирались на годовщину активации Бейби – рыжей сестры балерины. Надев прекрасное платье цвета незабудок, аниматронная женщина распустила свои волосы и украсила их ободком. Тут ей позвонил Меттатон – робот из Андертейл и начал заваливать бедняжку вопросами о платье, о запасном плане, и о том почему они так долго собираются. Баллора уже несколько раз успокаивала взволнованного друга, мол всё хорошо, всё в порядке, пока Стюарт смотрел что-то в смартфоне, в окружении минирин – небольших куколок с белыми лицами, одетыми в белые балетные пачки. Внезапно, до смерти всех напугав, началось непонятное и, можно сказать, мощнейшее землетрясение, накренившее здание злодейского штаба. Бедные Стюарт с Баллорой, громко крича от ужаса выпали из окна и полетели вниз, на встречу верной смерти. Однако, упасть им не дали два огромных, антропоморфных сокола: Гор и Кебехсенуф. Мягко подхватив аниматронных балерину и лисёнка, похожие друг на друга до одури отец и сын полетели в летающему золотому кораблю с синими вставками, на которых были и другие персонажи: принцесса Пич, синеглазая красивая блондинка в розовом платье, обрабатывала ссадину на лбу у Марио, красноглазая Классик!Ториель успокаивала плачущую от страха Фриск, пока Чара и Азриель чинили треснувший горшок Флауи, который недовольно матерился. СА!Фантайм Фредди, держа на руках свою дочку Теодору пытался увести свою жену СА!Фантайм Фокси от края, которая со слезами на глазах тянулась к сыну и сестре, которых давно не видела.       — Дамочка, вот ваш первенец и старшая сестра, про которых вы мне и отцу мозги прожужжали. Поговорите друг с другом, решите свои проблемы и прочее. — Быстро протараторил юный соколёнок лет четырнадцати-пятнадцати. Не веря своим глазам СА!Фантайм Фокси накинулась на балерину в синем платье и Стюарта с объятиями, после чего принялась перед ней и сыночком за всё извиняться. Тут к ним подошла, держа в руках блокнот белокожая женщина, в белом платье-калазисе до одури напоминающая СА!Баллору, только волосы были заплетены во многослойную причёску:       — Итак, — Начала Фантайм!Баллора. — Баллора Фазбер и Стюарт Фантайм. Хм, тёзка значит, ну да ладно. ВНИМАНИЕ ВСЕМ НА ПАЛУБЕ! Азибо, серый робо-кролик вас всех отведёт в каюты. Все вопросы потом, когда наша золотая царица придёт в себя и прекратит мутузить саму леди Мироздание. — После всех мультяшек распределили по каютам.       Маленькая Ада, чувствуя как бурлит адреналин в крови, бежала к огромной богине-львице, которая успела испещрить красивое тело леди Мироздания ранами разной глубины. Всюду горели столпы пламени, люди, киборги и прочие-прочие, находясь в летающих пирамидах, с ужасом наблюдали за действиями богини. На лицо тётушки Миро было страшно смотреть: опухшее от многочисленных ударов, с заплаканными глазами то ли от боли, то ли от печали, из разбитых носа и уголка рта текла густо-бордовая кровь. Красивый лик дочери бога Ра искажённый от ярости, стал ещё свирепее и кровожаднее, в ярких бирюзовых глазах стояли слёзы, сверкая и отражая огонь её ярости, страха и скорби. В памяти то и дело возникали эпизоды: как они нашли её, и буквально СПАСЛИ от горе-родственничков, как она обнажила свою грудь и без лишних слов накормила сие голодное дитё. Как они, узнав про диагноз малышки, корректировали её поведение... как стали для Золотца поддержкой и опорой. А из-за этой... этой фиолетовой, ещё неизвестно, когда они встретятся с Аделаидой вновь. Тут, краем глаза золотая царица увидела бегущую к ней девочку с золотыми волосами, одетую в ярко-жёлтое платье-калазис, поверх которого был длинный зелёный свитер. Очи гневливой богини расширились от удивления а в груди разлилось яркое, тёплое чувство эйфории.        — Эге-гей! Я рядом, не надо бить тётушку Миро, не надо огня, МАМА! — тоненький, но такой родной и дорогой голосок Золотца вызвал в сердце золотой царицы бурю ярких, положительных словно солнечный день, эмоций, заставивших её потушить горящие столпы пламени дабы не навредить своей златокудрой крошке. Не чувствуя усталости, Ада запрыгнула на правую ладонь Сехмет и обняла ту за большой палец с острым, как лезвие, когтем:       — Пожалуйста... я тебя люблю... — тут тела львицы и леди Мироздания начали светится и уменьшаться в размерах, словно сладкий сахар в воде.       — Золотце... — держа на руках свою ученицу прохрипела Сехмет. — Я тоже тебя люблю. — После чего смерила свои, так сказать "художества" на теле леди Мироздания и, не желая что-либо говорить, залечила раны на туловище тётушки Миро. Опосля богиню львицу позвала наследная принцесса Египтуса - Монифа, девочка-львёнок, молочная сестра Аделаиды с ярко-жёлтыми волосами и глазами, как у матери:       — Мам... там некая "Эшли" разрушила мир САсаrtoon, мы еле-еле успели спасти всех мультяшек из комикса-кроссовера. Что нам с ними делать? — глубоко вдохнув золотая царица ответила дочери, что пусть пока поживут в золотом городе, всё равно земель, как зерна, которого не клевали деревенские куры.       С тех самых пор, персонажи из комикса "Спросите персонажей" и "Стар против сил зла" более-менее спокойно жили в Египтусе. Монифа, со всей дотошностью, присущей ей, помогала Стар разбираться в политике, а также посоветовала Звёздной не грести никого под одну гребёнку, и найти именно тех, кто был виновен в смерти матери Мун Баттерфляй - Комет Баттерфляй.       Тем временем СА! Меттатон - робот-телезвезда, очень быстро нашёл общий язык с богиней любви и радости Хатхор. Заручившись поддержкой друг друга они создали в Египтусе "Караоке клуб", где простой народ, в том числе и воины, мог спокойно выкричать весь свой негатив. Апису такое не очень понравилось, но пришлось дать слово кузине, что он будет, хоть изредка, отпускать парней.       Новёхонький "Караоке клуб" очень сильно полюбился восьмёрке святых. Они, можно сказать, его облюбовали, и после испытаний частенько сюда захаживали, горланя то хеви-метал, то шансон. Вот и Лео с Адой сейчас, настроив микрофоны пели одну занимательную песню, которую они пели на уроке музыки:                                                                                     Пейте, сударыня, вино!                                                                                     Я свою голову давно,                                                                                     Вам, да на плаху положил…                                                                                     То ли умер, то ли ожил.                                                                                     Вам, да на плаху положил…                                                                                     То ли умер, то ли ожил.       Чётко отбивая ритм и широко улыбаясь пел Уолкер, наблюдая з тем как маленькая Аделаида танцевала, укрыв свои плечи цветастым платочком.                                                                                     Нам с вами не кого винить,                                                                                     Было, что было: не изменить,                                                                                     Утром в соломе и в пыли,                                                                                     Что же мы с вами наделали?                                                                                     Утром в соломе и в пыли,                                                                                     Что же мы, что же наделали?       Казалось, от осознания пикантных строк песни про "утром в соломе и в пыли" у последнего фараона уши стали красными, как редис. Но времени смущаться не было: начался припев.                                                                                     Что мы наделали?                                                                                     Что мы наделали?                                                                                     Что мы наде-е-лали?                                                                                     Что мы наделали?                                                                                     Что мы наделали?                                                                                     Что мы наде-е-лали?       Весело пританцовывая и игриво глядя на Уолкера, как львёнок подросток на льва, спину которого попытается атаковать, Адель заранее поправив лицевой микрофон, запела:                                                                               Знайте, сударь, а мне ПЛЕВАТЬ!                                                                               Что скажут люди о нас опять,                                                                               Кто - в Царство Божие, кто - распят,                                                                               Люди многое говорят…                                                                               Кто - в Царство Божее, кто -распят,                                                                               Люди многое говорят…                                                                               Я к вам, больной лежу душой!                                                                               И только с вами мне хо-ро-шо!                                                                               Думала: "Свыкнется, отболит"                                                                               Что же мы с вами наделали?       При «Кто -в царство Божее, кто - распят» златокудрая девочка сначала подняла руки, образовав ими своеобразный "купол", потом отвела их в стороны, упоминая такую казнь, как распятье, а затем развела их в стороны будто говоря "Селяви".                                                                         Думала: "Свыкнется, отболит"                                                                         Что же мы, что же наделали?!                                                                         Что мы наделали?                                                                         Что мы наделали?                                                                         Что мы наде-е-лали?       Затем и другие дети будущего пустились в радостный пляс. Энергичные, прекрасные, юные, готовые ради друг друга свернуть целые горы.                                                                   Пейте, сударыня, вино,                                                                   Всё, что случилось - всё суждено…       Крепко обнимая Аделаиду проворковал Лео, на что Адель ответила, ласково потеревшись лицом о грудь Уолкера:                                                                   Утром в соло-оме и в пыли, мы с вами главное нашли.                                                                                                 ***

— Скажи мне, смелый воин, кто само олицетворение красоты?

— А-АЙ! Бляха-муха! Жжётся! Ну уж точно не вы, задающая такие абстрактные и субъективные вопросы. Вам бы ваши загоны полечить, буквально за следующим поворотом находится лазарет, там свою самооценку и исправляйте.

— Как грубо! Получается, ты думаешь что есть кто-то красивее и желаннее меня, меня! Богини Афродиты, появившейся из морской пучины. Я! Именно я и есть красота.

— Обычно богини красоты не отвлекают меня, Нефрена-стеклодува от работы. Мне надо доделать заказ святой Аделаиды Амун, стеклянная ваза под цветы сама себя не сделает.

— Аделаида Амун? Кто эта достопочтенная госпожа?

— Ну, она восьмая из святых детей будущего. Хоть и маленькая, однако намного лучше вас во всех планах. И, что немаловажно, не отвлекает меня! Так что, дамочка, извините, я занят.

                                                                                          Pov Афродита       Чего такого особенного сделала та девчонка, что стала намного красивее меня? Бред какой-то, она - смертная, её тело априори нечисто и полно изъянов, ведь она не вкусила божественной амброзии, не искупалась в святых источниках, возвращающих девственность. Надо бы мне разобраться с этой нахалкой, посмевшей перейти мне дорогу!                                                                                                 Конец Pov Афродиты