— *ИК!* Алиса, хватит! *ИК! * Я женат! Я люблю свою жену!
— О, как ты заговорил! Разве не ты жаловался на свою жену час назад? Что с рождением ребëнка она запустила себя, что тебе не даëт. Что всë время флиртует с кем не попадая?
— ...
— Я бы и не посмотрела на такого, как ты, если б не хотела сейчас мужчину.
— А понести ты не боишься?! Алиса, прекрати! Ты меня пугаешь!!!
— Ой, да ну тебя. Я не забеременею, идиот, так как пропила весь курс противозачаточных. А теперь заткнись и дай мне снять ремень с твоих брюк.
*** Алиса всегда казалась Генке легкомысленной дурëхой, любящей больше всего на свете свои пышные каштановые косы и разбрасываться дублями налево и направо. Для Гены всегда было загадкой то, откуда девушка берëт такие баснословные суммы денег. Эдакая богатенькая дурочка, которой можно вертеть как заблагорассудится. Но он никогда бы не подумал о том, что она способна залезть в брюки к женатому мужчине, у которого блестело золотом обручальное кольцо. И при этом напоив чем-то, от чего тело становилось вялым и кружилась голова. Алиса была груба, громка и нездержана в своих страстных желаниях и этим отличалась от Надежды. Надя никогда бы так не поступила с ним, даже если бы их отношения трещали по швам. После окончания их мерзкой, ужасной связи, женщина с каштановыми кудрями ушла, оставив мужчину в гордом одиночестве. Хотя, в каком "гордом"? Так и не придя в себя полностью, Гена пошёл на кухню, где его ждала бутылка крепкого алкоголя. Совесть терзала его душу острыми, как лезвие секиры, когтями так сильно и крепко, что он попросту не нашëл иного выхода, как утопить свои эмоции в высоких градусах. Одна рюмка, вторая, третья, четвëртая... После он начал пить из горла бутылки, всячески пытаясь забыть сладковатый вкус помады той совратительницы. *** Окрылëнная своими мыслями, Надя вошла в квартиру, и в нос ей ударил терпкий, жгучий запах коньяка, смешанный с чем-то пряным. Сердце Надежды чуть не сошло с ума, неужели её муж употреблял алкоголь при их маленькой дочке?! Быстро сняв с себя уличную одежду с обувью, мать побежала в зал, туда, где «аромат» был более ядрëным. Там, среди советских шкафов, на диване развалился Генка, пьяный и грязный. Его чëрные волосы были растрёпаны, словно воронье гнездо. Всë его лицо было в мерцающей морковной помаде, словно он извалялся в косметичке, причëм даже не своей жены т. к. у Надюши никогда не было подобного оттенка. Такая помада была лишь у давней подруги Геннадия. Генка просто лежал, глядя своими туманными зенками в никуда, и держал в руке какой-то импортный алкогольный напиток в пузатой бутылке. Но ещё страшнее было то, что Лили, их маленькой девочки, не было нигде. Уже находясь на грани истерики, женщина схватила мужа за грудки и закричала что есть мочи: — Где моя дочь?! Где?! Да ответь ты хоть что-нибудь, пьянь ты эдакая! — Генка что-то пролепетал заплетающимся от высокого градуса языком, и, перед этим пригубив алкашки, свалился в пьяный сон. Наде в тот момент безумно захотелось придушить эту гадину подушкой. Ну что он за отец такой?! Бледная, вспотевшая ладошка звонко хлестнула по щеке, покрытой жëсткими волосками: — говори членораздельно, ты, тварюга редкостный! — — Она у моей сестры. — Буквально выплюнул Геннадий перед тем, как снова завалиться спать. Пузатая бутыль, ранее спокойно располагавшаяся в руках Гены, упала на пол и с громким звоном разбилась, угваздав пол, диван и серые джинсы Нади. Тихо взвизгнув и отпрянул от супруга, Надежда со всех ног побежала в квартиру к Полине, сестре Геннадия, с которой у Надюши до сих пор не сложились нормальные отношения. Эта чертовка с тёмно-рыжими, почти красными волосами и тёмно-серыми глазами о себе-то едва могла позаботиться, не говоря уже о Лиле. Бедная девочка наверняка сейчас очень голодная. Старое, пятиэтажное общежитие, в котором жили разные люди: юные студенты, дожидающиеся стипендии, седые пенсионеры, иногда беседовавшие на скамейках у подъезда, молодые родители, убаюкивающие своих крохотных детишек. Вот в такой атмосфере жила Полина Боликова, иногда навещающая своего горячо любимого брата. Они оба лишились родителей, когда только поступили в универ. Эта потеря, можно сказать, выбила из колеи их обоих, чуть не утопила в водовороте событий, заставив держаться друг за друга, словно за спасательные круги. Поля была смыслом его жизни, пока Генка не повстречал свою будущую невесту. Поля с самого начала была против его женитьбы на "той рыжей девке", боясь за наследство и за внимание брата. Ведь она желала, чтобы Гена был только и только с ней, без какой-то там Надежды Кругловой. Ведь ребëнок в чреве снохи мог всë забрать у Полины. И ей не хотелось этого. Вот почему Полинка и мутила воду между супругами, подсыпая в еду Нади сильнейшие противозачаточные, перетëртые в белый порошок. Однако, потом Польке было не до снохи, так как первая пошла работать в салон красоты "Венера". Тогда-то хитрая Надька и сумела, совратив Генку, зачать ребёнка, который мог лишить Полину квартиры и всеобъемлющего внимания от братика. Ах, как же было сильно Полинино возмущение, когда Геннадий попросил её посидеть с рыжей девчонкой, которая так сильно напоминала женщине столь ненавистную жену брата. Те же огненно-рыжие волосы и веснушки, словно кто-то опрыскал детское лицо краской. Только глаза у Лилии были карими. Полина всей своей душой возненавидела свою маленькую племянницу, считая, что эта малышка украла у неё Генку и всю его любовь забрала себе. А теперь оказывается, она должна следить за той, которая всë у неё забрала, пока её братик будет бухать с какой-то Алисой-вертихвосткой?! Меж тем Лиля, так нигде и не увидев матери, начала громко хныкать, повторяя каждый раз одно и тоже: «М'ама!» «М'ама!» «М'ама!», от чего Поля только сильнее злилась на "эту мелкую бестию": — Хватит орать!!! — не выдержав, заорала Полина, схватив кроху за грудки и пару раз хорошенько так тряхнув. Но Лиля, что неудивительно, кричать и плакать не перестала. Своими маленькими ладошками рыжая малышка закрыла своë личико, по которому крупными капельками стекали солëные слëзы. — К м'аме хоч'у! К м'аме! — Грубо кинув разревевшегося ребëнка на диван, женщина с серыми глазами пошла к холодильнику, дабы взять бутылку с пивом. Отношения между Полиной и Надеждой итак были, мягко говоря, весьма натянуты, но после того, как первая напоила Лилю алкоголем и едва не убила, Надя возненавидела золовку всём своим сердцем. Ох, как она её проклинала, как материлась на нерадивую тëтку и такого же отца Лили, который отдал кроху безалаберной Польке. Благо, девочку спасли врачи, за что им беспокойная мать была благодарна. Надежда после вышеперечисленного инцидента определила свою дочь в детский сад-ясли "Ягодка", в котором она будет вдали от своих горе-родственничков. Сама Лиля, оказавшись в ясельках, поначалу сильно скучала по своей матери и плакала. Но со временем привыкла, ведь мамочка всегда приходила вечером и забирала дитя домой, где их ждал вкусный ужин, весëлые игры и мультики. Месяц спустя Спокойная, тихая ночь. По небу, громко крича и размахивая своими крыльями, летали чайки. Вдалеке проезжали с гулким звуком машины тех, кто работал в ночную смену. В квартирах свет был давным-давно погашен, потому что их хозяева видели уже десятый сон. В их числе и была Надя, которая мирно сопела, лëжа на животе и обнимая подушку. — ... дя! Надя! — Голос мужа развеял сладкий, как пирог, сон. Мало что понимая спросонья, Надежда приподнялась и недовольно повернула голову на левый бок. Перед ней показался её муж, от которого пахло чем-то сладким, можно сказать приторным. Протерев свои голубые глазки, женщина, зевая, промямлила вопрос: — Оа-ах! Чего тебе, Гена? Я сплю, мне скоро нужно отвести дочку в садик. — После чего отвернулась, не замечая того, как на неё облизнулся Генка. Словно хитрый хищник, увидевший свою добычу. Такую слабую, такую манящую и сладкую. — Я хочу тебя. — Отбросив все сантименты сказал мужчина, по хозяйски положив руку на бедро жены. Его слова прозвучали как гром среди ясного неба, как снег июньским вечером. Он, её, да ещё и хочет? Да после всего того, что он сделал ей, после всех жестоких слов, Надя не позволит ему тронуть себя даже пальцем! Надежда, при всей своей мягкости, имела чувство гордости, и не желала быть куклой для сексуальных утех у того, кто даже простого "Спасибо за дочь" не сказал. — А я тебя нет. — Геннадий, после таких слов изменился в лице. Вот уж точно, сказала как отрезала. Он явно не ожидал того, что ему последует отказ, да ещё и в такой краткой манере. Грубо схватив жену за подбородок, мужчина жадно впился в её нежные губы, вызвав внутри неё бурю из возмущения и испуга. Сердито замычав, женщина попыталась оттолкнуть Гену, однако тело почему-то её не слушалось, оно словно стало раза в два слабее, чем обычно. На языке появился неприятный, горький привкус, как от какой-нибудь таблетки, которая уже успела раствориться в слюне. Голова начала кружиться, перед глазами заплясали польку разноцветные круги. Разорвав свой мерзкий, пошлый, полный слюней и чего-то белого, поцелуй, Генка отошëл в тëмный угол комнаты и вернулся с огромными пачками дублей. Внутри Нади всë похолодело, стоило ей только заметить купюры, ведь это были все те деньги, которые она откладывала на День рождения Лиленьки! Мужские, жилистые, крепкие руки, разбросав всюду купюры, резко обхватили плечи Надежды и сильно прижали к матрасу. — Я вот думал, зачем тебе такие баснословные деньжата, а, Надюш? За такую сумму ты минимум год могла провести в Турции, купаясь в Красном море и мужском внимании. — Вытерев со рта слюну, Надя произнесла, думая о том, как она ненавидит мужа: — Эти деньги я собирала для Лиленьки. Всë. Хватит. Отпусти! — На что лишь последовал злорадный смех от мужчины. Такой жуткий, такой холодный, словно его забавляло видеть материнское отчаяние. — Ах, какая же будет досада, если я всё эти деньги положу только на свою карту, оставив тебя ни с чем. — Миловидное веснушчатое лицо Надежды побледнело от ужаса и осознания того, насколько Геннадий беспощадный. Он ради своих целей будет идти по головам, ни с кем не считаясь. Даже если это просто соитие с женой. — Так что хватит ломаться, ты не старое авто. Раздевайся. — К горлу рыжей женщины подкатил мерзкий липкий комок, коий та попыталась проглотить. Она должна это сделать, ради дочери, ради хорошего праздника. В эту ночь Гена не стал обращать внимание на "лишние сантименты", то есть, желание жены. Тихие вздохи, хрипы, шлепки тел друг о друга наполняли комнату, как вода сосуд. Надежда, ощущая каждое ритмичное движение внутри себя, чуть не плакала от отвращения и к себе и к мужу. Она старалась хоть что-то почувствовать, хоть какое-то удовольствие, но кроме опустошения не было ничего. Надежда как-будто находилась на краю пропасти. А закончив своë грязное дело, Геннадий сказал, чтоб завтра и послезавтра она была готова дать ему там где он захочет и как он захочет. Затем он чмокнул Надю в щëку и улëгся на другой стороне их двойной кровати. По веснушчатой щеке потекла одинокая слеза, и, сверкнув в лунном свете, впиталась в подушку. После той ночи с Геннадием, по мнению самой голубоглазой женщины, стало происходить нечто странное; то он задалбывал её признанием в вечной любви, то всеми фибрами души проявлял к супруге холодность. Особенно когда ему что-то в поведении той не нравилось. Иногда он даже был нежен с ней во время секса, а иногда груб до скрежета зубов. Постепенно она привыкла к такому отношению, принимая это как должное. Все ведь так живут, верно? На поведении Генки странности в жизни рыженькой не закончились; у неё уже довольно продолжительное время не было месячных, а запахи некоторых духов и одеколонов ей стали неприятны едва ли не до рвоты. Порой ей не хотелось вставать с постели, а настроение скакало подобно дикой лани. Утром её чуть-ли не разрывало от чувства любви, а вечером хотелось повеситься от апатии, нахлынувшей подобно морской волне. Если цикл мог нарушиться из-за нервов, как никак предпосылок было великое количество, то вот с чем можно было связать резкие перемены в собственном же настроении, Надя не знала, и продолжала работать в старом режиме, иногда даже беря сверхурочные. Очень много сверхурочных и в конечном итоге Надежда довела саму себя до больничной койки. В больнице она и узнала, что уже где-то три-четыре месяца носит под сердцем ребёнка. Мальчика. Тогда-то всё мысли и эмоции в голове Надежды смешались в непонятную мелодию, больше похожую на скрипение дверных петель, ржавых и старых. Что ей теперь делать? Как сказать мужу о беременности и как подготовить Лиленьку к появлению младшего братика? Как дальше быть? Гена же, услышав новость о сыне, очень сильно обрадовался, едва ли не до потолка скакал. А на само появление Лиленьки ему было кристально наплевать. Видя подобную реакцию супруга и вспоминая то, какой одинокой была её беременность Лилей, Надя чувствовала сильное отвращение к своему мужчине. Уж слишком много боли он ей сделал своим отношением. Надежда не получала от него любви так долго, что, походу, разучилась отдавать её Гене. Прежде добрый, открытый человечек стал замкнутым. Да и не до этого было ей; беременность сыном протекала намного хуже, тяжелее, чем первая, со всеми "ништяками" в виде резкой смены настроения, отëков и обострения обоняния. А потом ещё и поздний токсикоз подключился, сделав и без того "крутую" жизнь Надежды ещё "веселее" в самом плохом смысле. Но, несмотря на недомогание, Надюша сделала для Лиленьки просто чудесный праздник: они пошли в Суперленд, где Лиля наигралась и набегалась вдоволь, подружилась с мальчиками и девочками, перед тем, как задуть свечки на праздничном тортике. Надежда даже купила своей дочери кукольный домик и большого плюшевого медведя цвета горчицы. Долгожданные роды Надя встретила в том же роддоме, в котором когда-то рожала Лиленьку. Удивительно, но разродилась Надежда достаточно быстро и даже безболезненно, словно сама Вселенная сжалилась над бедной сиротой. Прежде чем повернуться к Надежде задом; её малыш родился глухим на левое ушко и ему нужен был дорогущий слуховой аппарат, благо у встревоженной матери деньги были. Деньги, которые могли подарить ему полноценную жизнь. Однако Геннадий... ох, с чего бы начать? Гена не мог поверить, что его дражайшая жена понесла от него красивого, но дефектного ребëнка, инвалида, калеку, который был ему вовсе не нужен. Не такого он сына хотел, не такого! Он мечтал о здоровом мальчишке, с нормальными ушами, без каких-либо недостатков. — Как ты могла разродиться таким уродом?! — Взревел Геннадий, свирепо смотря на лежавшую и растрëпаную жену. — Ты издеваешься?! — Чуть привстав процедила Надежда. — Я, между прочим, не ведала о своей беременности вообще! Откуда мне было знать, что малыш родится глухим на одно ухо? И ты ещё меня в чём-то обвиняешь?! *Хнык* сколько ещё боли ты мне принесëшь? — Не сдержав свои эмоции, Генка покинул палату, перед этим ударив кулаком стену и напугав пришедшую в палату акушерку, которая держала рыжего сморщенного мальчика: сына Надежды и Геннадия, которого замужняя пара перед родами решила назвать Всеволодом. Кроха безмятежно спал, такой милый и невинный. Чистый, как крохотный лепесток ромашки. Смотря на розовое личико младшего ребёнка, Надя поняла: она хочет развода с мужем. Хватит с неё подобных, неясных отношений. Через неделю выйдя из больницы и держа на руках сыночка, Надежда почти сразу же отправилась в ТЦ "Европарк", дабы все деньги, оставшиеся со дня рождения дочери, были на её банковской карте. Больше она не позволит Генке манипулировать теми деньгами, на которые она долго батрачила. Далее девушка чуть не поскользнулась на скользком полу, так как занятая своими мыслями, не заметила предупреждающий знак "Мокрый пол", благо чьи-то сильные руки подхватили её, не дали упасть и травмировать сына. — ! Девушка, осторожнее. — Повернув голову, женщина увидела перед собой мужчину с русыми волосами, пышными гусарскими усами и добрыми водянисто-серыми глазами. Новый знакомый представился именем Константин Круглов, который просто вышел выпить кофе в свой законный выходной. Он не был так же красив, как Геннадий, но что-то в нëм было, нечто тëплое, нечто манящее и смущающее. На пару минут Надюша даже забыла, зачем пришла в торговый центр, однако рядом стоящий банкомат вернул её в чувства. — Большое спасибо, что помогли. Извините, хотелось бы поболтать побольше, но я спешу. До встречи и ещё раз спасибо. — Быстро-быстро протараторила женщина с ребëнком на руках и направилась к вышеназванного аппарату, не замечая, как её фотографирует Полина. Вот так, весело шагая по чуть влажной дороге, Надя шла домой, удивляясь тому, насколько же её сынок был спокоен, не истерил, и плакал очень редко. Просто кушал и спал. С Лилей всë было по-другому. Ну, всё младенцы уникальны, не правда ли? Как только Надежда перешла порог комнаты, её ждал самый настоящий скандал: Геннадий очень громко орал и едва ли не в лицо тыкал ей телефоном, на котором было изображение её и того мужчины, который ей помог не упасть на скользком полу. — Почему ты не позвонила мне когда тебя выписали?! — Выплюнув эти слова Генка вытер рот, сердито смотря на жену. Та же, поправив огненно-рыжую косу, парировала, напоминая супругу о том, что он ей ни разу не позвонил, когда она была в роддоме, даже простого "Ну как ты там?" не сказал. Далее она добавила, что просто шла к банкомату и поскользнулась, а мужчина на фотке просто не дал ей упасть. Гена хмуро повернул голову к сестре и выражение лица Польки изменилось на испуганное. Тем временем недавно родившая женщина разулась и направилась к детской кроватке, которую они вместе с Геной собирали. Уложив сына на жëсткий синий матрас со звездами, Надюша пошла в комнату Лили, дабы почитать той милую сказку на ночь. Хоть у кого-то в этой треклятой квартире должна быть вера в добро. Уложив детишек спать, Надежда, зевая и разминая плечи, направилась в ванну, помыться перед кормлением крохотного Севы. Тëплая вода, не горячая, казалось, смыла на время все лишние тревоги в израненной душе Надюши, оставив после себя лишь негу и спокойствие, которых так не хватало женщине. За дверью слышался спор между Генкой и Полинкой, такой далëкий и мало понятный, что Надя решила не слушать этих двух... Аж нормального слова не подобрать. Выйдя с ванны, Надюша пошла в их общую с супругом комнату, дабы найти чемодан и собрать на всякий случай вещи. Так как Надя была сиротой и выпускницей из детдома, то государство выдало ей квартиру, в которой она и начала жить, до того как встретила Геннадия. Это была её квартира, в которую она планировала переехать после развода с мужем. Взяв с собой детей, естественно. Она не допустит того, чтобы настолько безалаберный мужик растил её детей. — Куда это ты собралась? — Голос мужа заставил женщину вздрогнуть и отпрянуть от раскрытого чемодана, в котором спокойно лежали её вещи: синяя блузка в молочный горошек, пара летних джинс, балетки, носки и платье из красного атласа, которое Надежда надевала на восемнадцатилетие. А под всей этой красотой скрывались вещи Севушки и Лиленьки. Резко захлопнув чемодан, раздражëнная Надя процедила «Не твоего ума дело», за что мужчина одарил румяную щëку супруги пощëчиной и крикнул: — Как это "не моего ума дело"? Ты моя жена! — Тихо шмыгнув носом, Надя поставила чемодан на место и пошла в комнату к детям, игнорируя разволновавшегося мужа, начавшего подозревать страшное; то, что она прикипела страстью к другому/другой и захочет уйти от него. Нет, это невозможно! Он же ведь так старался для неё, ну вспылил малясь в больнице, что такого-то? Не зная, что и чувствовать, Геннадий направился к супруге. Он попытался худо-бедно начать диалог с ней, на счëт того, в какой детский дом определить детей, однако ничего путного из этого не вышло; они просто в очередной раз поссорились. — Надежда, — рыча как животное начал Генка. — Будешь ерепениться, только хуже будет. Я уйду к другой тогда, раз ты меня не слушаешь! — — Да хоть куда уезжай! Хоть на Северный полюс, мне всё равно. Оставь меня и детей в покое. — Резко осадила мужчину девушка, ярко жестикулируя при этом. — Лучше бы я тебя вообще не встречала. — Утром Надежда, отправив Лилю в детский садик и уложив в детский бандаж Севу, направилась в ЗАГС: через суд добиваться расторжения брака, так как навряд ли Геннадий согласится отпустить её. Однако, её настойчиво попросили подождать месяца так три и, по возможности, помириться с мужем. Раздражëнно встав с кресла Надя возмутилась: — Ждать? Ждать?! Я не намерена ждать эти чëртовы месяцы, я просто хочу чтобы он оставил меня в покое! — Женщина за окошком, поразительно похожая на Долорес Амбридж, ехидно спросила Надюшу, мол: "А зачем тогда ты замуж выходила? " На что Надежда ответила, тяжело дыша: — Спросите это у восемнадцатилетней меня, которая только вышла из детдома. — Далее Надежда, пока её муж был на работе, переехала в квартиру, выданную ей государством, забрав с собой детей. Лиле очень понравилась новая квартирка, в которой можно играть, никому не мешая. Она, поев каши, спокойно рисовала цветными карандашами на бумаге разных котиков, слоников, барашков и козочек. А Сева так и остался всё тем же спокойным Севой. В ближайшее время его левое ушко заработает, да, с помощью слухового аппарата, да, с помощью докторов, однако Надя собиралась сделать так, чтобы её дети жили полноценной, здоровой жизнью. Даже если для этого ей придëтся пожертвовать многим. Страх Геннадия исполнился в виде обыкновенного заявления о расторжении брака. Побледневшее лицо мужчины смотрело то на документы, то на беспристрастное лицо жены. Дрожащим голосом Гена произнëс: — Н-Надюш, это... Это ведь просто шутка, в-ве-верно? — Поправив огненно-рыжие волосы, женщина помотала головой, и ревнивое сердце Генки рухнуло в пучину отчаяния, скверны и других нелицеприятных чувств. — Просто решила, хватит с меня. Не хочу тебя обманывать, давая ложные надежды и к тому же... Я уже давным-давно не люблю тебя, а ты просто мною пользовался всё это время. Мы и не будем с тобой делить имущество, всë равно ничего толком нажить-то не успели. Надеюсь, ты будешь счастлив, без меня. — — Н-Надюш... — На красивых, болотно-зелëных глазах навернулись слëзы, которые не разжалобили разбитое, обожжëнное сердце Надежды. Так вот и развелись Надя и Гена, став жить по-отдельности друг от друга. А в остальном всё было как обычно: работа-дом-дети, дети-дом-работа. И, на удивление для себя, Надюша стала чувствовать себя куда счастливее и лучше. Словно с её жизни сорвали чëрное, как смоль, полотно. В таком темпе прошло где-то пять месяцев. И, вот те раз, Надюша снова столкнулась с Константином Кругловым; это было в ТЦ "ЛЕНТА", у одного из бутиков, где продавали пряный, вкусный кофе. Константин и Надя разговорились, ожидая пока красивая барменша приготовит им по кофейку, нашли много чего общего между друг другом. Темы на разговоры были различны, от любимых фильмов, до предпочтений в кулинарии. Сева, как обычно, спал в детском рюкзаке-переноске, пока Лиля сидела в цветастой коляске для детей трëх-четырëх лет и уминала яблочное пюре в обе щеки. Константин Круглов был очень рад знакомству с такой милой девушкой, как Надежда. Она так сильно была похожа на его давно почившую от онкологии жену. Такая же милая, добрая, весëлая. Лëгкая, как полëт бабочки. Словно милая фея, сошедшая с викторианских картин. Однако, Костя понимал, что Надя другой человек, со своей историей, интересами и травмами, да и к тому же на целых шестнадцать лет младше него. Практически годится ему в дочери, если б он мозгов не имел. Так что Костян просто был рядом с Надеждой, ни на что не надеясь. К тому же, он не знал как его примут Лиля и Сева — дети его новой знакомой. Так и проходили их будни; Надюша заботилась о детях, работала, приглашала в гости нового знакомого и со временем узнавала его лучше и лучше. И, пока Константин находился в лëгком смятении, Надюша успела его сильно полюбить: он был заботлив, мил, никогда не кричал на неё и не закатывал громких скандалов. А даже если они и ссорились, то старался остановить спор спокойным разговором. Геннадий в памяти Нади был совсем другим. С Костей рыжая девушка наконец-то почувствовала себя счастливой. Да и Лиле с Севой понравился добрый дядя со смешными усами, который знал разные игры и был согласен посидеть с ними, когда мама была на работе. Чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее влюблялись. Они флиртовали, шутили, смеялись, ходили на свидания, разжигая огонь своей страсти с каждым разом всё сильнее, даже не боясь сгореть. Они словно были связаны душами. Совсем быстро к ним пришло осознание того, что они любят друг друга и причëм очень сильно. До дрожи в коленках, до головокружения и искр из глаз. Однако, спешить пока они не собирались, решив пожить вместе, но не расписываясь в ЗАГСе. Но это только пока что, мы же не знаем, в какую степь их заведёт судьба. Детишки были очень счастливы видеть доброго и забавного дядю Костю, которого сама Лиля уже называла папой, вызывая у мужчины едва ли не слëзы умиления. Настолько сильно ему полюбились эти милые, рыжие крошки. Прошло ещё семь месяцев мирной жизни влюблëнных, Лиля и Сева успели отпраздновать свои Дни рождения, находясь в весëлой компании доброго папки и милой мамы, которые заряжали ребятишек своей нежной, но терпкой любовью. Не сумев больше терпеть, Константин и Надежда всë-таки расписались в ЗАГСЕ, затем сыграли свадьбу, так как были уверены друг в друге и в своих чувствах. Надежда уже была не глупой восемнадцатилеткой, глядящий на красивое лицо, а взрослой женщиной, обращающей внимание на поступки возлюбленного. Ах, как же была счастлива Лиля, одетая в светлое праздничное платьишко и разбрасывающая всюду лепестки цветов, пока Сева широко улыбался, показывая миру свои зубки. Далее их ожидали лишь любовь и взаимопонимание. Так мирно и проходили будни семьи Кругловых. Надя всë так же работала в своей бутике, Лиля ходила в детский садик, пока Костя работал на удалëнке, т.е дистанционно и заботился о маленьком Севушке. Надюша, смотря на своего нового супруга, не могла поверить своему счастью. Наконец-то у неё есть тот, кто зазря подозревать её в чëм-либо не будет. А как он был хорош и нежен в делах интимных, просто не передать словами! Просто золото, а не мужчина. Особенно на контрасте с уже бывшим муженьком, который почти не обращал на желание супруги внимания.— Дорогой, мне с тобой так хорошо, спасибо, что появился в моей жизни.
— Это мне тебя нужно благодарить. Я не знаю, что бы без тебя делал. Кстати, тебе не больно? Если ты устала, то мы можем отдохнуть.
— А-а... М, нет, а далеко наоборот. А как же ты?
— За меня не беспокойся, я подожду твоего согласия.
— К-Костя, я...
— Что такое, Наденька?
— Хочу продолжения...
*** Очнулась Надя от того, что кто-то поднëс к её лицу вату, пропитанную чем-то очень мерзким. Голова очень сильно гудела, а туго связанные руки и ноги затекли. Крепкие верëвки больно натирали нежную кожу несчастной женщины, ужасный запах бил в нос и заставил закашляться. Перед слезящимися глазами предстал туманный образ растрëпанного Геннадия, который тяжело дышал, буквально пожирая молодое тело Нади глазами. Кое-как проморгавшись и худо-бедно вернув зрение в норму, женщина с удивлением посмотрела на бывшего, мол: "Чего ему от меня надо?!" пока он не запустил свою холодную руку под женскую футболку, вызвав табун неприятных мурашек по всему телу. — Очнулась? — усмехнувшись, спросил мужчина. — Ну и славно, мы так давно с тобой не виделись, Надя. — Надежда попыталась хоть как-то извернуться, чтобы его холодная рука прекратила мучить её нежную кожу. — Что "славно"? То, что ты похитил меня и удерживаешь против воли?! Я же ведь сказала тогда, что больше чувств к тебе у меня нет. А сейчас я вообще замужем за другим! — Лицо Геннадия исказилось в сердитой гримасе и он со всей силы ударил её кулаком, сначала в щëку, а потом в живот, заставив несчастную захрипеть от очень сильной боли. На языке появился неприятный вкус крови: бывший супруг выбил Наде зуб. Тихо зашипев и сплюнув кровавый сгусток, она постаралась сдержать слëзы, хоть ей и было едва ли не до одури страшно. Как она оказалась в столь странном месте? Как он вообще нашел её, учитывая то, что она с детьми переехала в дом Кости... И Генка по сути не должен знать о том, где она с детьми находится. Как узнал? Страх липкой слизью окутал все внутренние органы бедной Нади, в чьих глазах Геннадий стал самым настоящим чудовищем, моральным уродом, которому доставляло удовольствие видеть её подавленной, умирающей морально. В ту жуткую ночь бывший муж сильно избил Надю, отвëз куда-то далеко и бросил у дороги. О, сколько же мучений и унижения перетерпела бедная женщина, слёзы застилали её яркие глаза, а от боли Надюше хотелось распасться на атомы, лишь бы только эта агония прекратилась. Слава Богу, мучителю не пришло в голову облить её лицо кислотой, в качестве отомщения за уход. За то заявление о расторжении брака, за те равнодушные, но честные слова. Она не солгала ему, ведь любовь взаправду ушла, оставив после себя лишь горечь потерянных лет. Вот в таких, ужасных мыслях, еле-еле передвигая ватными ногами, Надя брела по дороге, держась за живот, пока весь мир крутился и вертелся подобно цветастой юле, вызывая тошноту. Но, издавая жуткие стоны боли,она продолжала свой путь, ради Лили, Севы и Кости. Она должна вернуться домой к дорогим людям, к семье. Только узнав, что Надю похитили, Константин сорвался с места и направился искать свою жену. И он нашëл пропавшую любимую, только в ужаснейшем состоянии; избитую, грязную, в порванной одежде, на которой были коричневато-бордовые пятна запëкшейся крови. — Надя... Наденька, ч-что... Ох, милая, я сейчас помогу, только не бойся. — Подняв на руки рыжую супругу промолвил Круглов. Еле-еле открыв свои голубые очи, Надежда произнесла, чуть шевеля губами: — Ко... стя... Б-боль... *Хнык* помоги... Мне страшно... — Ах, как же тих и слаб был её голос, как сильно она сотрясалась от холода и сильнее прижималась к тëплой груди любимого мужчины. Он обязательно её спасëт, не бросит в одиночестве, не позволит ей умереть. Ведь Костя любит её... Оказавшись в объятиях возлюбленного, Надя почувствовала, что засыпает...— Надя? Надя!!! Очнись, о Дьявол, что же с тобой случилось?..
Надежда Круглова проспала где-то дня два-три, и очнувшись в больнице, ощущала себя так, как чувствует себя пьяница после очередной попойки: голова гудела, глаза слезились, а горло напоминало пустыню - такое же сухое. Благо, на тумбе, стоявшей слева от кровати, находился гранëный стакан, наполненный водой. Взяв ранее названную ëмкость, женщина принялась жадно поглощать живительную жидкость, чувствуя, как приятная прохлада наполняет всë её тело. Тут она подавилась и принялась громко кашлять, схватившись за живот, который начал сильно болеть. Да так, что аж не продохнуть! И это ещё не говоря про челюсть и... интимные органы. Но, Надя очень на это надеялась, в больнице ей смогут помочь и вылечить всё травмы нанесëнные Геннадием. Кстати, что с ним? Его поймала полиция или он успел сбежать из города? Тут дверь отворилась и в комнату вошли трое: Костя, Лиля и Сева. — Мама! — Вскрикнула девочка и накинулась на мать с объятиями, плача от радости, пока сам Константин пытался сдержать слезы, а Сева сидел в рюкзаке-переноске и тянул свои ручки к женщине. Позже, когда Надежде стало лучше, ей поведали... Страшное: из-за множества травм, нанесённых Геннадием, особенно в области живота, Надюша больше никогда не сможет забеременеть и, как следствие, родить ребëнка. Ох, сколько же слëз тогда пролили красивые глазки Надюши, как ей было тогда больно от всего этого. Но, со временем, она смогла принять подобную перемену и решила сконцентрироваться на уже существующих детях: Лиле и Севе. Ведь она хотела быть для них хорошей матерью, хотя, если честно, едва понимала значение этого слова, ибо была круглой сиротой. Судили Геннадия по всей строгости закона за нанесение травм средней и высокой тяжести, повлиявших на репродуктивную систему гражданки Надежды Кругловой. Также Геннадию отныне было запрещено приближаться к Наде ближе ста метров. С тех пор Надюша больше не боялась бывшего мужа. Она с радостью проводила в школу сначала Лилю, а потом уже подросшего Севу. Детей ждала уйма приключений, друзей и первая любовь, чистая, как первый снег, но в то же время невероятно колкая, словно остриё кинжала. Самое главное — не порезаться об эти чувства.