Новая эра

                                                                              #Флешбэк       Высоко в небе летит серебристый самолёт; на синих креслах располагались военные врачи, которые летели в зону конфликта лечить раненных и пострадавших. Среди них была и красивая молодая женщина с русыми волосами, карими глазами и веснушками на щеках — Марина Романовна Трубецкая, врач по профессии, сангвиник по темпераменту. Дома её ждёт любящая семья: муж, деверь и шестилетняя милая дочка — полная копия своей матери. Только глаза были другие: серые и большие, в обрамлении светло-русых ресниц. Долго думая о своих родных, военный врач не заметила, как уснула. Но кто мог догадаться, кто мог додуматься, что этот сон мог стать для неё вечным? Кто мог знать, что она никогда боле не увидит свою любимую семью?..                                                                   #Конец флэшбэка       В последнее время Исида стала замечать, как её ученица — веснушчатая Оксана Сити, перестаёт быть собой: как из весёлой девочки, любящей анекдоты и Рубина, она превращается в печальную и замкнутую, но всё же старающуюся худо-бедно сохранить свою лучезарную улыбку. Ведь мать Гора видела по глазам то, что дитя в это время плакала почти каждый день. Но получалось у неё это, грубо говоря, с трудом и даже вызывало панику у друзей Трубецкой. Богине магии сия ситуация не нравилась и однажды, после верховой езды на пеавере Рубине, она решила побеседовать с веснушчатой подопечной.       — Оксана, дорогая, что случилось? Ты в последнее время сама не своя. Словно тебя кем-то заменили. — Положив руку на плечо светло-русой девочки сказала Исида, в глазах которой были беспокойство и страх за неё. Губы девочки Щедрость сильно задрожали, по непонятной для богини причине. Сана, чуть не плача, ответила:       — Я… пока… Не хочу я пока об этом говорить. Это трудно, это больно, а я не хочу вас расстраивать, кхм, подобной мелочью, мадам. — Затем Оксана, насыпав корм встревоженному Рубину, направилась к выходу из конюшни, закрыв уши руками и поднимая клубы пыли.       — Мелочью?! О чём ты, Сана? Я вижу, что это далеко не мелочь… ДА ПОГОДИ ЖЕ ТЫ УБЕГАТЬ! — но увы, Сана успела быстро-быстро перебежать с одного конца города на другой, где Тутенштейн, Луксор и Клео отдыхали в тени пальм и прохладе небольшого прудика, в котором серебрилась вода.                                                                                                       POV Оксана       Надо поскорее в цветочный пойти, купить маме её любимых хризантем… эх, мама, почему ты отправилась на тот рейс? Почему оставила нас? Дядя, папа, я — все скучают по тебе. Хоть я тебя почти не помню, но я никогда не забуду тепло твоих нежных рук, твою лучезарную улыбку. Папочка говорил, что ты чувствовала неладное перед полётом, так почему ты не плюнула на всё и полетела?! Душевная боль, шипастым комом терзая мои внутренности, выходит наружу, даруя лишь мимолётное облегчение. Исида… о, Исида, наверное я поступила грубо и опрометчиво, отказавшись вам всё рассказать н-но… н-но… эх… наверное, я никогда не расскажу ей о своей боли. Не хочу навязываться мадам, у неё и так дел невпроворот, а ещё я со своими проблемами. Ну да ладно, пора заняться хризантемами… для мамы. Глаза щиплет от слёз, к горлу подступает жгучий комок при самом упоминании той, кого давно уже нет. Подобная меланхолия происходит со мной всего раз в год, но, сука, как же от этого больно.                                                                                                 Конец POV Оксаны       Сана, чувствуя как в грудной клетке не хватает воздуха, остановилась перед двумя детьми и котом. Как только веснушчатая девочка остановилась, раздался оглушительный грохот: это подоспела звуковая волна, напугавшая ранее безмятежно отдыхающую троицу. Луксор, подпрыгнув со страху, и вновь приземлившись на лапы, изогнул свою спину дугой, серая шерсть на холке вздыбилась, делая котика визуально больше. Клео, ранее спокойно прислонившаяся к пальме, резко вскочила и ударилась головой о кокос; пальма была не слишком высокой, но уже плодоносила. От подобных действий дозревший кокосовый орех приземлился на голову Тутенштейну, чем мальчик мумия был, мягко скажем, раздосадован. И, хмуро глядя на русую головушку, хотел сказать незванной гостье пару ласковых проклятий, однако увидев то, как веснушчатая девочка вытирает слёзы, которые как будто не хотели заканчиваться, смягчился.       — Какая муха тебя укусила? — недовольно потирая ушиб спросила Клео Оксанку, на что та всеми силами, которые у неё на данный момент были, постаралась отшутиться, мол «Настроение плохое». И, выпив воды из небольшого прудика Сана со всех ног побежала к храму восьми святых, где её уже ожидала земная одежда.       Вытерев слёзы и натянув на лицо улыбку, Сана взяла свою пёструю одежду и направилась в комнату с кораллово-красными элементами, чтобы переодеться. Дверь с изображением бегущей девочки отворилась, давая пройти в малообставленное, но уютное помещение. Слева от входа был небольшой письменный столик, стул, на котором была накидана на тяп ляп школьная форма бордового цвета и огромный портфель с изображением страшной зубастой ебаки, имя которой «Веном», с высунутым слюнявым языком. Около столика располагался шкаф-купе, в котором преспокойно висели калазисы разных оттенков пурпурного. Справа от входа преспокойно стояла нежно-персиковая кровать с удобным кирпично-оранжевым матрасом, лёгким розовым одеялом и мягкой подушкой оранжевого цвета. Так и хочется полежать на нём, однако Оксане было не до лежаний на мягеньком. Её сердечко, казалось, вот-вот разорвётся на две половины от того, как ей было тоскливо и больно. Даже если бы она поведала Исиде о своей боли, то поймёт ли мать Гора её? Не оттолкнёт ли от себя, словно слабую плаксу? Ведь, вроде как, боги бессмертны и умереть не могут. Отсчитав количество денег на хризантемы, Сана почувствовала, как затряслись её руки, а сердце, ранее хорошо исполнявшее свою работу, словно упало вниз, куда-то глубоко, словно пытаясь скрыться от чего-то, или кого-то.       — Сана, — раздался взволнованный голос Исиды. — Прошу, расскажи что случилось. Мы обязательно найдём решение. — Видимо, богиня решила, что Оксана Сити испытывает трудности с заданием, однако с заданием у веснушчатой девочки было всё нормально: веснушчатая ученица уже выполнила его и получила заслуженную награду.                                                                                     ***       Морской/речной вокзал. Автобусная остановка, на которой люди спокойно ожидали своего автобуса. Народу было много: кто-то возвращался с работы, а кто-то ехал на дачу, закупившись всеми необходимыми вещами для молодой рассады. По оживлённой трассе проносятся машины. Прохладный, спокойный ветер развевал русые волосы, заплетённые в неаккуратную косу. В полупрозрачном плаще-дождевике ярко отражалось уходящее в закат солнце, золотые лучи мягко падали на лепестки белых, нежных хризантем. Тех, которые очень сильно нравились маме. Оксана постаралась как можно скорее вытереть вновь набежавшие слёзы. Ведь сейчас не время плакать. Нет, ведь мама ждала её, и скучала по своей единственной дочери. Серый автобус не заставил себя долго ждать, сразу же подъехав к остановке. В него начал заходить народ, в числе коего была и девочка Щедрость. Заплатив кондуктору и расположившись на сидении, Сана с тяжёлым вздохом погрузилась в свои неимоверно печальные мысли. Подперев лицо ладонью, девочка с серыми глазами наблюдала, как мимо пролетали, почти лишённые листьев, деревья, высокие здания, детские площадки, и прочее-прочее.       Как мы все знаем, Исида — богиня магии, которая может обернуться кем угодно: хоть ребёнком лет пяти, хоть великовозрастной мадам. Именно из-за своей магии она смогла так долго скрывать Гора и Анубиса от взбешённого Сета. Да, все без исключения, боги владеют магией, однако такие как Исида и Велес — славянский бог колдовства и хозяин леса, владеют этой силой особенно хорошо. Так вот, мать Гора обернулась в старую-старую бабушку и последовала за Оксаной, дабы понять, почему поведение Оксаны так резко изменилось. И какая для этого была причина.       Меж тем, ничего не подозревающая Оксана с букетом белых цветов в руках, начала готовиться к выходу из душного, но благо не тесного автобуса на старую-старую остановку. Пики высоких хвойных деревьев стремились вверх, пока ветки с хвоей раскачивал холодный ветер, заставив Сану надеть на голову капюшон. Пройдя примерно четыре/пять метров от трассы, сероглазая ученица Исиды свернула направо — туда, где женщины продавали искусственные цветы. Туда, где в ряд расположены либо гранитные памятники, либо высокие деревянные кресты с христианскими символами. Пройдя мимо могилы паренька в военной форме, девочка остановилась у скромной, но миловидной могилки красивой женщины, улыбающейся дочери с холодного, чёрного гранита. Та же форма глаз, те же волосы и веснушки, Оксана была до одури похожа на эту женщину. Под фото было написано:                                     «Трубецкая Марина Романовна, 23.02.1990. — 26.10. 2028».       И Оксана, положив букет белых, как похоронный саван, хризантем, дала волю всем своим накопившимся в груди эмоциям. Всем отрицательным эмоциям, отравлявшим её разум и сердце в дороге до кладбища. Ведь девочка никак не могла понять, кому на той стороне конфликта понадобилось сбивать самолёт, в котором летела её мама? Зачем… просто, ЗАЧЕМ?! И главное — за что? Ведь у тех, кто летел лечить гражданских не было никакой худой цели. Они просто подавали руку помощи тем, кто в этом нуждался.       Слёзы лились из глаз непрерывным потоком, голова болела и была словно чаша, наполненная доверху ядовитым свинцом. Чьи-то тёплые и нежные руки мягко опустились на девичьи плечи, заставив девочку вздрогнуть и быстро обернуться: позади Оксаны была Исида. Богиня магии с сочувствием смотрела на свою заплаканную ученицу, едва ли успевшую вытереть ручьи своего горя, выходившего из её груди слезами.       — Ох, Сана… — тихо прошептала Исида. — Так вот что было причиной твоих изменений. — Оксана, стараясь сохранить самообладание, сказала своей божественной учительнице:       — Это… — мысли в русой голове стремительно бежали и путались между собой. — Это только… дело… только моё. А… я не хочу вам докучать. — Добродушное сердце матери Гора пропустило удар от таких слов своей ученицы.       — П-просто… помните, как я однажды вам сказала, что не знаю, как должны себя вести девочки? … Именно это и является причиной того, что я не знаю. — Исиде, если быть предельно честной, было всё равно на то, что её ученица ведёт себя «Не так, как положено», ведь Оксана была очень щедрой, добродушной, вежливой, хоть и любопытной без меры.       — Я понимаю, — тяжело вдохнув холодный осенний воздух сказала Исида. — Терять кого-то близкого очень тяжело и… страшно. Но, всё-таки, Сана, почему ты не могла рассказать мне об этом? — бледно розовые губы веснушчатой подопечной мелко затряслись то ли от холода, то ли от переизбытка чувств. Ведь девочка не знала, сможет ли её понять богиня, которая бессмертна.       — Я не знала, поймёте ли вы мою печаль… ну, типа, боги и богини же умереть не могут, верно? Бессмертие там, все дела. — От подобных слов Исида печально посмеялась, прикрыв рот ладошкой.       — Ты, видимо, не читала "Миф" «Об Осирисе и Исиде» … потому что мой супруг — самое настоящее доказательство того, что бога можно убить. — Щёки раздосадованной Оксаны порозовели от осознания своего невежества, так как почти весь прошлый год, когда её одноклассники изучали историю Египта, она провалялась с пневмонией в больнице, поэтому про богов совсем ничего не знала.       — Как ты уже знаешь, боги намного сильнее смертных, и живут очень долго. Но, ты никогда не интересовалась, «почему»? Всё потому что у таких как мы есть «Воля» — особая энергия, позволяющая нам существовать миллион лет минимум. У некоторых этой энергии настолько много, что они могут изменять вселенные. Однако, бывают и боги, у которых "Воли" по каким-либо причинам не хватает, будь то затяжная депрессия или же моральное истощение из-за чувства вины. У моей покойной сестры Нефтиды было второе… я не буду вдаваться в подробности, сейчас не время для этого. Но факт есть факт: она забеременела, чуть раньше чем я. Потом было сумасшествие Сета, из-за которого нам с Нефтидой пришлось скрываться. Потом у неё были сложные роды, в которых рисковали умереть и мать и дитя. … Она пожертвовала своей "Волей", чтобы её сын выжил. Так вот я и лишилась своей горячо любимой сестры. — Щёки Саны, после небольшого монолога Исиды приобрели едва ли не свекольно-красный цвет от стыда. Стало очень горько и неприятно от своих же слов, которые девочка с серыми глазами сказала ранее. Тяжело вздохнув, Оксана извинилась перед своей божественной учительницей, при этом переминаясь с ноги на ногу как нашкодившая школьница. Но, к превеликому счастью, Исида не гневалась на Сану.       — Моя мама — печально начала Оксана — Была военным врачом. При жизни частенько вылетала в зоны конфликта, ну те, в которых взрослые дядьки в костюмах что-то не поделили и теперь воюют, с другими, такими же как она. А потом, в один из таких вылетов, она ни до зоны конфликта не долетела, ни до дома… — Истерика, подступавшая к горлу огромным снежным комом, заставила русоволосую девочку мелко потрясываться, слёзы вновь оросили собою веснушчатые щёки. Страшно представить, как было ей больно и тяжело вспоминать потерю столь близкого и родного человека. Исида мягко погладила девочку по плечу, тихо шепча успокаивающие слова.       — И… — захлёбываясь в слезах словно в океане печали добавила Сана — весь… весь этот летучий драндулет … п-пре-превратился в… сгоревшие дочерна обломки… обнаруженные в районе Караганды. — Последнее предложение Оксанка проговорила более-менее спокойным голосом, не срывающимся на плач или громкие душераздирающие крики. Тяжело вдохнув осенний земной воздух Исида обняла свою божественную ученицу, как бы говоря, что хоть и не является ей матерью, но отдаст и любовь и заботу, которыми было полно израненное сердце богини.