Новая эра

      Наташе за всё время пребывания очень понравился Египтус: город был чист и уютен, даже несмотря на такие минусы как жара и песок, что тоже были мало любимы девочкой Настойчивостью или же Наталией Назифой. Но всё это меркло, стоило девочке с глазами цвета оливы перейти порог их общего храма. Храма восьми святых детей.       Однако, помимо всех плюсов и минусов, стояло одно: испытание грязью, которое она была обязана проходить, дабы перебороть свою долбанную фобию, полученную чёрт знает когда. И это не сказать что нравилось смуглой девочке, нет, ей совсем не нравилось это. Настолько, что её переворачивало наизнанку от простой кляксы. Это было для неё просто минусом в квадрате, если не в кубе.       Представить страшно, что было б если она, например, застряла по пояс в иле цвета детской неожиданности. Её бы бесконтрольно рвало, а в глазах было отчётливо видно ужасное чувство страха и дискомфорта, и это ещё мягко мягко сказано. Но как появилась эта фобия? Что стало её причиной? Где настоящие родители Наташи? Ведь ни "мать", ни "отец" не были ни темноволосыми, ни смуглыми, в отличии от своей так называемой "дочери". Однако, эта история довольно мрачная, страшная и в какой-то мере мерзкая.                                                                         Флешбэк       Всё началось в кабинете врача. Там мистер и миссис Основиным объявили страшный для супругов диагноз: бесплодие, причём и мужское и женское. Как так получилось, в чём они провинились, что сделали не так? А ведь они так сильно, так рьяно хотели завести ребёночка, но всё без толку. Этот диагноз стал самым настоящим ударом для молодой пары, горящей самой тёплой и искренней любовью. Родные и близкие, друзья и сотрудники - все они звонили несчастным и сочувствовали их горю. Лилия – бледная блондинка, тихо рыдала, прикрывая рот, пока её муж - Аркадий, синеглазый мужчина с побритой головой, от злости и слабости бил кулаком в стену, дабы проглотить все слёзы идущие из его сердца. Сначала было так больно и печально осознавать, что счастья стать родителями у них не будет, но спустя года сия душевная рана зарубцевалась и лишь иногда давая о себе знать, когда мимо них проходили счастливые родители, баюкающие своих розовощёких пупсов.       Вот, вызов по работе: Аркадий как на автомате собрался, чмокнул в щёку супругу, надевавшую полицейскую фуражку с безучастным выражением на лице. И кто вообще говорит, что Время лечит? Да ничего оно не делает в этом плане, лишь обветривает кровавый рубец, бывший когда-то зияющей, кровавой раной. Осталось только не запустить жуткий по своей природе процесс - некроз тканей, а в нашем случае - души. Этот "некроз души" обычно называется депрессией, от которой очень трудно избавиться, это можно даже сравнить с вырезанием потемневшей некротической ткани, чьё распространение отравляет организм с каждым днём всё сильнее и сильнее, в конечном итоге приводя к могиле на два с половиной метра, если поздно спохватишься. Или же к ампутации конечности, если обратишься к врачам когда рука/нога уже покрыта жуткими отмершими массами, на коие даже глянуть страшно. Супругам осталось лишь поддерживать друг дружку и готовить документы, дабы взять хоть кого-то из дома малютки.              — Старший сержант! Мы обезвредили двух экстремистов, мужчину и женщину, но там, кажется, кто-то есть! — поправив полицейский погон тёмного цвета с красной окантовкой, у основания которой была нашита широкая жёлтая линия и вышитый кружок, такого же цвета как и линия, старший сержант Аркадий серьёзно пробасил:       — Кажется - креститься надо, рядовой! — однако его вырвал из кокона мрачных мыслей крик его любимой: там, в тёмной комнате, была маленькая смуглая девочка, которой по виду было где-то лет пять-шесть максимум. Длинные, спутанные волосы, словно их никогда не касались расчёска с мылом, лоснились от большого количества жира на них. Одета малютка была в настолько грязную сорочку, что цвет невозможно было разобрать, босые ножки мягко касались холодного пола, словно она боялась издать лишний шум. Но Лилию напугал далеко не внешний вид крохи, а то, что рот грязнули был весь в крови, из носа так же текла тёмно-бордовая жидкость, словно её совсем недавно ударили кулаком в носик или столкнули с лестницы. Маленькие ручки, с которых стекали кровавые капли, были сжаты в кулачки, словно их обладательница нашла что-то. Малышка при виде незнакомцев в страхе оскалилась, обнажая окровавленный рот с отсутствующими кое-где зубами. На самом деле не было ничего страшного, просто у ребёнка выпали молочные зубки, давая дорогу другим, коренным. Однако, как можно было так запустить состояние малютки? Неужели родителям было всё равно на свою же малышку?       — Тятеньки, Тётенька, а 'фы хсто? — неразборчиво спросила девочка, любопытными оливково-зелёными очами глядя на блондинистые волосы Лилии. И старая рана в душе женщины заныла с новой силой. Еле как сдержав горестный крик в горле, Лил быстро подошла к шепелявящей малышке, шепча успокаивающие слова.       — Тише-тише, малышка, не бойся нас, злые тётя с дядей теперь задержаны и... их ждёт наказание. — Почесав сальную голову, кроха спросила "Тётю полицейского":       — А... мама и папа опять играли свои игры. А их там бить будут? А меня они били, когда я плакала от того, что у меня тут — безымянная малышка указала на спутанные, словно лесные дебри, волосы — Чесалось. — Едва потушив пожар в своём сердце, Аркадий ответил:       — Как бы то ни было, они больше не причинят тебе боль. Пойдём с нами, мы тебя накормим, вымоем и найдём тебе семью. — Так супруги Основины и познакомились с ребёнком по имени Абда.       Приведя дитя к себе домой, Лил быстро сняла с себя верхнюю одежду, продемонстрировав Абде совсем новёхонькую, чистую синюю блузку. Взгляд оливковых глаз удивлённо рассматривал чистые обои, пол, шкафчики и ровно расставленную обувь разных цветов и размеров. Всё было так чисто и благородно, что ребёнок почувствовал себя просто грязным пятном. Но кто сказал, что подобное будет надолго?       Первым делом смуглую крошку осмотрели на наличие разных паразитов: вшей и блох, что могли копошиться в этой тьме волос. Однако, педикулёза у ребёнка не было. После чего, использовав едва ли не машинку для бритья, спутавшиеся патлы были удалены, от чего Абда вздохнула с облегчением. Помыв девочку в тёплой воде, накормив сытным обедом и уложив спать в импровизированную кровать из подушек и накрыв одеялом, Основины стали думать, что им делать дальше с этим ребёнком: оставлять ли у себя, или отвезти её в детский дом. Если оставить, то это надо будет покупать кроватку, детскую одежду, игрушки, книжки, а к этому они оказались совершенно не подготовлены. Однако, Лил упёрлась рогом и никак не хотела видеть Абду с другими родителями, ведь за такой короткий промежуток успела проникнуться и полюбить эту милую кроху. Ведь раньше они так упорно делали ребёночка, а эта малютка, такая милая и по-детски неуклюжая, сходу захватила сердца доблестных полицейских.       — Дорогая. — Делая голос как можно спокойнее произнёс Аркадий. — Ты уверена, что мы сможем потянуть крошку? — тихо всхлипывая и держа у бледного как мел лица узорчатый платок, Лилия промолвила:       — Аркаша, вспомни, как сильно мы с тобой мечтали о ребёночке … *всхлип* а тут судьба нам даровала такой шанс. Шанс стать для этой одинокой малышки всем. Не хочу, чтоб Абда была в детдоме. — Аркаша и сам не хотел отпускать эту крошеньку. Да и в самом деле, почему бы им не удочерить одинокого ребёнка, на которого начхали родители? Что им должно помешать в самом-то деле? Ведь у них она будет сыта, счастлива, обучена и любима. У дитя будет то, что не дали биологические родители.       После подробной беседы, супруги оформили опекунство над малюткой, дав ей нежное имя Наталия, или же по простому – Наташка, Наташенька. С тех самых пор Наташу окружали любовь, забота и тепло, пускай и от приёмных родителей. Правда, у девочки навсегда осталась моральная травма, из-за которой она не может воспринимать грязь как простую ерунду. В оливковых глазах грязь предстаёт ужасным чудищем, месивом, из которого без посторонней помощи выбраться не получится. Тем, кто разом заберёт твоё здоровье, оставив тебя мучиться в ужасающей агонии, стоит только чуть-чуть пораниться и испачкаться.                                                 #Конец флэшбэка                                                             POV Наташа       Да, я приёмная. Да и что в этом такого? Это просто показатель того, что меня хотя б захотели взять к себе. Возможно это ужасно, но я почти ничего не помню о своих биологических родителях, лишь то, что они были до одури жестоки по отношению ко мне. Ни цвета кожи, ни волос, ни цвета и разреза глаз, ни-че-го-шень-ки. А ещё я помню выкинутую кем-то домашнюю собачку, с которой я успела подружиться. Ну, как подружиться, я просто отдавала половину своей порции ей и она с радостью принимала мою заботу. Она всегда приходила на закате и мы веселились: я кидала ей то ли мяч, то ли ещё что-то и она, радостно виляя хвостом, приносила игрушку. Но… однажды она пришла ко мне, с ужасной раной на голени. А я тогда ещё мелкая была и не знала что делать, ибо те, кто меня породил, ничего мне не объясняли, ни как правильно держать карандаш, ни как правильно забинтовывать рану. И, что не удивительно, так как рану промыть было некому, повреждение это загноилось. Как она плакала, как громко завывала от боли. Я же лила слёзы вместе с ней, так как не могла ничем помочь. И вот, однажды ночью, когда намечалась гроза, собачку страшно затрясло, она даже чуть в знак бесконечности не извернулась… а я, скованная ужасом, смотрела на весь этот мрак, даже не в силах пошевелить пальцем…                                                                         Конец POV Наташи       — Ну когда этот придурок вернётся-то наконец?! — шагая вперёд-назад проворчала девочка с оливковыми глазами, в чьих руках перекатывалась небольшая розовая жемчужина. — Я ж так умру от переживаний. — Тут странный Феникс, состоящий из розового огня, градиентом переходящего в сиреневый и фиолетовый, схватил смуглую девочку за бока, напугав ту едва ли не до посинения губ. Его привлёк яркий блеск сильно залакированного пучка, поэтому волшебный птиц даже думать забыл о той жемчужине.       — КЬЯ-А-А-А-А!!! — завизжала Наташа, словно расстроенная скрипка, и попыталась скинуть нежелательного пассажира со своей спины. Но, не тут то было, ибо птичка крепко держалась и острым, как бритва, клювом пыталась оторвать пучок сияющих чёрных волос. Подобное свинство со стороны пернатого весьма сильно разозлило Наташу, которая от переживания за Севу была сама не своя. Сказав нецензурные слова, Основина достала из кармана самодельную заколку с блестящим бисером и отбросила её в конец комнаты, пытаясь всеми правдами и неправдами отогнать птичку. Но, на удивление, подобный трюк на розового Феникса не подействовал, не возымел, так сказать, эффекта.       — Да что тебе от меня надо?! — вспылила смуглая шестиклассница. — У меня итак в башке полный раздрай и содомия страха с мыслями, а тут ещё и ты прикопался ко мне. Слезь! Слезь! Слезь с моей спины, зараза! Ну, пожалуйста, мои волосы не вкусные! — скрипя зубами и пыхтя словно дореволюционный паровоз Наташа принялась всячески вертеться, крутиться и прыгать, пока Феникс не ухватился когтистыми лапами за её, уже успевшую округлиться, грудь. По телу прошлись неприятные мурашки, ибо растущие молочные железы были чувствительны к прикосновениям.       — Ай! — вскрикнула смуглая девочка, перед тем как задохнуться от возмущения. — Ах ты ж, падла-извращенец! Убери свои лапы с моей груди!!! — тем временем, этот наглый птиц с расстроенным тоном выплюнул твёрдую из-за лака прядь. «Вот про это я и говорила тебе!» проворчала смуглая девочка скуксившейся птичке. Феникс, быстро слетев со спины Основиной, начал беспокойно шагать по каменному полу, насвистывая понятную только ему песню и поднимая прекрасный хвост, как у павлина, только намного красивее. На полу появилось розовое пламя, в виде гнезда, и огненная птичка уселась в него и принялась усердно тужится, словно у неё недельный запор, или же из клоаки выходит крупное яйцо.       Худо-бедно поправив причёску, Наташа с удивлением глядела на Феникса, который снёс, вернее снесла восемь горячих, пятнистых яиц. Яйца были разной окраски: первое было ослепительно белым, с серыми пятнышками, второе имело бирюзовую окраску, третье было ярко-розового, но приятного оттенка, четвёртое было синим, словно морские глубины, пятое ярко-алым, шестое ярко-зелёным как молодая трава, седьмое фиолетовым, а восьмое золотисто-жёлтым с пятнышками цвета золотистой охры. Глаза цвета плодов оливкового дерева ошарашенно смотрели на птичку, мало что понимая. Не зная, куда девать подобные дары, Наташка направилась к своей божественной учительнице.       — Хм, походу Розовый Феникс так перед тобой извинился за то, что принял твои залакированные волосы за драгоценность. — Потирая подбородок произнесла Маат, смотря на яйца, каждое из которых было размером со страусиное. Меж тем, миссис Феникс распевая мелодию, уселась на плечо Наташи, которая, честно говоря, не была этим довольна, ибо когти у мамы птицы были очень-очень острые. К тому же, обладательница залаченных кос ещё не успела привести себя в порядок, её одежда была вся помята, а обувка рьяно требовала чистки от пыли.       — Хей! — нервно встрепенулась Наташка, пытаясь согнать наглую пернатую морду. — Мало того, что грудь облапала, так ещё и плечи помять решила? Я тебе что, личный сквиши-антистресс?! — на что Феникс лишь прислонилась к смуглому, покрасневшему от переизбытка эмоций лицу и ласково засвистела приятные уху мелодии. Перед девочкой возник голографический экран, на котором высветилось яркое: «Задание выполнено, награда: волшебные яйца магического Феникса, + новый фамильяр. Наташа не знала, радоваться выполненному заданию, или печалиться тому, что птица-прилипала и теперь от неё никак не отстанет.       — С фамильяром то всё ясно, с яйцами-то что теперь делать? — держа в руках белое в серую крапинку яйцо произнесла Наташа. — Как их инкубировать-то? Иначе стухнут, и будет у нас восемь красивых, но тухлых и вонючих яиц.       — Их будет спокойно высиживать розовый Феникс, которая и снесла их. — спокойным тоном ответила Маат, погладив фиолетовое яйцо. Наташка нервно посмеялась, уж не такой награды она ожидала, ведь про фениксов Основина знала лишь то, что те возрождаются из пепла и их перья обладают интересными свойствами.       Меж тем, пока Наталия Назифа проходила испытание, в город вернулись Сет и Сева, весёлый такой, довольный, словно ещё пару мгновений назад не просиживал штаны в клетке с хмурым советником, а лопал за обе щеки плитку шоколада. Сам же Сет в данный момент даже не хмурил брови: он задумался о отношениях со своей семьёй, о брате, о матери и отце. Перед самим Севанычем появился полупрозрачный голографический экран с поздравлением и наградой в сто миллионов монет Египтуса, которые спокойно ожидали своего хозяина в храме. Там же его ждал кто-то особенный, вернее особенная, похожая на прекрасную принцессу из восточных сказок. Ждала, и очень сильно, наверное, злилась на рыжего паренька.       Попрощавшись с советником и войдя в храм, Сева чувствовал себя просто чудесно. Небо было прекрасного голубого цвета, солнце великодушно даровало тепло и надежду всему живому, от крохотного паучка, до огромного пеавера. В прудиках и искусственных водопадах задорно и весело журчала, серебрилась вода, благоухали цветы. Из здания храма, на встречу нашей огненно-рыжей персоне выскочила Наташа и со всего бегу набросилась на бедогагу, повалила на землю и принялась, задыхаясь, выкрикивать радостные, хоть и бранные слова.       — Псих! Сумасшедший! Это же было пиздец как опасно, голова ты стоеросовая! ДУБИНА!!! — поваленный Сева даже слова не смог выговорить, так как громко и заливисто смеялся над всей этой ситуацией, в особенности над ошарашенным садовником, в руках которого был огромный секатор. Испытание мальчика Находчивости закончилось успешно.