Сева всегда был обалдуем, но обалдуем умным. Особенно в ситуациях, когда надо было кровь из носу, да выбраться. В это относительно трудно поверить, но рыжий парниша имел хорошие оценки: четвёрки и пятёрки. Ну, чаще всего четвёрки, а пятёрки – как повезёт. Можно сказать, он даже ленился, ибо не видел смысла гробить своё здоровье ради оценок – всё равно, мол, «В аттестат пойдут оценки только за девятый, а то и десятый класс, так чего ради сейчас рвать попу?» — и продолжал жить дальше, на радость старшей сестре, бате и матери. Пусть даже в его жизни от недалёких людей присутствуют дразнилки, наподобие "Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой", Всеволод не слишком из-за этого расстраивался, наоборот, переводил в шутки-прибаутки. И, честно сказать, правильно делал. Но больше всего он не любил, когда кто-нибудь доставал дорогих ему людей. Будь то бывший парень Лильки, или какой-то странный мистер Лох, преследующий его мать, когда та уходила с работы домой.
Так же Сева, Всеволод, Севаныч обожает петь и слушать разные песни, при этом ему было плевать на жанры, ибо он вслушивается в сам текст, и если тот трогал за душу, добавляет в свой музыкальный плейлист. Ещё рыжеволосый мальчик играет на гитаре, при том, ему без разницы на какой, электро или обычной.
Над бывшим сестры Севка обычно подтрунивал, отправляя ему в телегу, то есть в телеграмм фотки Лилии и её нынешнего парня — Тивана Клювикова. Мол: «Гляди, как моей сестрице клёво и хорошо без тебя». А с мистером Лохом обычно разбирался батя Костя, тем самым отбивая у первого любое желание преследовать Надюшу – так обычно Константин называл свою молодую супругу.
Сева и Константин, желая всеми фибрами души защитить Надюшу, представляли из себя очень странный и, чего скрывать, смешной дуэт. Ну, такое впечатление они произвели на Клео Картер – темнокожую девочку в оранжевом топе и розово-фиолетовых брюках. Младший - рыжий, шутливый, конопатый, и старший - весь из себя серьёзный и с гусарскими пышными усами. Невозможно было не умиляться от их лицезрения, и всё равно на то, что один –
пасынок, а другой –
отчим.
С момента попадания в родной для восьми святых детей мир, Клео посещала и Египтус и Землю. Но было и одно условие - ни с кем, кроме "знающих" людей о золотом городе не говорить. "Знающие люди" это родители Севы, Наташи, Оксанки, Вити, Ксюни, Тима, Лео и Ады, те взрослые люди, которые дали богам обещание - хранить знание о других мирах в секрете. И, судя по всему, матери и отцы верно хранили и будут хранить эту тайну.
Для Севы Лилька всегда была ответственной, строгой, честной и любящей старшей сестрой, которая печётся о будущем парнишки. Ко всему прочему, она была очень красива: огненно-рыжие волосы, большие золотисто-карие глаза вкупе с россыпью веснушек на всём лице и теле, с харизматичным, пусть и буйным нравом, делали её миловидно-неотразимой. Именно такой её и полюбил Тиван.
Правда, порой Лиля сильно перегибала палку, когда её несовершеннолетний братец задерживался на прогулке: в таком случае она начинала с остервенением названивать ему и буквально орать в трубку, чтобы тот быстро вернулся домой. Вот как сейчас, например;
—
ГДЕ ТЫ, БЛЯТЬ?! ГДЕ ТЫ, НАХУЙ?! ТЫ ЗАЕБА… кх, сук… — доносился из динамиков поставленных на всю мощь, по случайности, надрывающийся голос, словно это позвонила не девушка лет пятнадцати, а какая-нибудь с ума сошедшая фурия. Сева нервно захихикал:
— Хе-хе, Эгей, Лиль… как погодка? — мальчик постарался как можно быстрее перевести тему, однако Лилька продолжила горланить, от чего Севка чуть не выронил телефон.
—
ЕСЛИ ТЫ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ НЕ БУДЕШЬ ДОМА, Я ТЕБЯ ВЫЕБУ В ЖОПУ!!! — и, не дав брату вставить ни словечка, бросила трубку.
***
Школьное время для Ады было неспокойно: то подружайки Астрид перешёптывались, то Летиция никак не могла её оставить в покое, то странный темнокожий мальчишка продолжал приставать как банный лист к заднице, то и дело сталкеря и поджидая под каждым углом. Ещё и называл её какой-то "Фаиной", а то и вовсе "Вейлой из ГП". Подобное внимание не нравилось Адель, она неоднократно просила его прекратить все эти преследования, но ему, казалось, было всё равно на все эти слова. Он словно существовал в параллельной реальности, в которой каждая девочка хотела быть с ним, хотела и желала только его, из-за чего Сафроновой он не нравился с каждым днём всё больше и больше.
Если раньше Адди была недовольна своим ростом, то после встречи с Зиком недовольство "маленькостью" только возросло. А это мы не перечислили щипки, шлепки по неположенным местам и "раздражающе ласковый тон" в общении с ней. Даже познакомился Зик очень слащаво и неприятно, Аде аж захотелось вымыть руки с мылом от его слов. Он буквально ей не давал проходу.
— Хей, Фаина, что делаешь? — задал вопрос Хикс, навалившись на неё сзади, при этом тяжело дыша в затылок. — Знаешь, трень сегодня такая трудная была. И долгая, я соскучился по своей "Вейле". — От пацана так рьяно пахло дезодорантом, что Ада закашлялась и попыталась отскочить от Зика, но его руки не позволили ей этого сделать, сжав словно чёртов браконьерский капкан.
Возмущению Адди не было предела, с каких это пор она стала его "Вейлой"?!
— Ты белены объелся, Зик? Я А-д-е-л-а-и-д-а! — злясь на мальчугана, Адель произнесла своё полное имя по-слогам, как для маленького ребёнка — Пусти, у меня глаза щиплет от твоего дезика! — ворочаясь и пытаясь выбраться проворчала обладательница золотых волос, забавляя своими движениями темнокожего паренька.
— Я хочу, чтоб ты пошла со мной на свидание. Признай, я тебе нравлюсь. — Ада заскрипела зубами от злости и больно ударила его пяткой по голени.
— Чего? Какое ещё "нравлюсь"? Какое к чёрту свидание, дурень?! Хватит щипать мои бока! — Зик, обиженно надув тёмную губу, развернул златокудрую девочку лицом к себе и больно схватил за подбородок, говоря:
— Ну чего те не хватает? Почему ты ломаешься? А! Понял, ты играешь недотрогу, что бы подразнить меня. Что ж, мне нравится такая игра. — Проигнорировав жалобное мычание сказал Хикс, заставив Аду больно наступить ему на ногу и бежать со всех ног хоть куда-нибудь. Не обращая на его окрики внимания, Адель неслась по коридору, не разбирая дороги. Что он имел ввиду, когда говорил про "играешь недотрогу"? Когда девочка давала понять, что он ей не нравится, она не подразумевала никаких таких игр, о чём он вообще треплет языком? Страшно, очень страшно и больно было от его слов. Он, значит, всё это время к ней всячески приставал, проходу не давал, а она ещё и виновата оказывается?! Какой клей момент занюхнул этот чудак на букву "м"? Как он вообще смог додуматься до такого, крошка Адди не могла понять.
Стоило ей только завернуть за угол, как эмоции над ней взяли верх: крупными бусинами из глаз полились слёзы, желудок свело болезненным спазмом, во рту начала стремительно скапливаться слюна, означающая лишь одно - Аду в скором времени будет тошнить. Тело бросало в дрожь от страха и обиды на Зика Хикса. Просто как, как так можно поступать хоть с кем-то?! Чья-то перебинтованная рука передала несчастной девочке носовой платок.
— Э-этот, этот мальчишка совсем о личных границах не ведает!!! Я готов прямо сейчас приказать кинуть его в кипящее масло! — произнёс потрясая кулачком Тутенштейн - десятилетний фараон-мумия, надевший на себя лимонно-жёлтое худи, скрывающее всё, окромя глаз. С Тутеном , Клео и Луксором Адди полноценно познакомилась совсем недавно, находясь в Египтусе, как только коту и девочке стало чуть полегче. А сейчас, Клео и Луксор находились в гостях у добродушной Хатхор – богини любви. Об этом Тутенштейн тоже сказал пару часов назад.
— *Шмыг*, спасибо… Тутен, только не надо его в кипящее масло кидать. Не хотелось бы, чтобы ты получил судимость. — Тутен немного раскрыл капюшон, смотря на Аду, мол, «А чё такого?». Ох, но откуда мальчишке было знать, что в наше время родители Хикса начали б судебное дело.
Как мумиёныш понял, эта плачущая девочка, вместе с другими семью подростками, являлась для египтусян святой, то есть боги признают её равной себе. Его теперь сильно злил тот факт, что на Земле к ней такое вот, неподобающее, вероломное, ужасное отношение. Может быть, попросить о помощи Хатор из
его вселенной? А ведь она может показать всем обидчикам, где раки зимуют.
— Кстати, Луксору не нужна подружка? Или друг? Просто у... у ма и тётушек в приюте "Сердце Природы" почти закончились места. В последнее время бродячих кошечек и собачек много развелось. — В глазах десятилетней мумии появились звёзды искреннего интереса.
В приюте "Сердце Природы", в котором работали Мария, Анна и Катерина Сафроновы было превеликое количество животных: собак и кошек, выброшенных нерадивыми хозяевами или родившихся на улице. Туда привозили измотанных, тощих, напуганных донельзя четвероногих друзей человека, затем отводили в ближайшую ветклинику, где знакомые ветеринары проверяли подопечных, нет ли у них паразитов и каких-либо кожных заболеваний наподобие лишая, делали прививки от бешенства, а так же кастрировали/стерилизовали четвероногих, чтобы их в будущем не мучали такие штуки как гон и течка.
Как только подопечные приюта выздоравливали, Анна выкладывала в сеть их фотографии, с подписью "Ищет хозяина, СРОЧНО!" дабы кто-нибудь, пройдя специальный тест, забрал животинку с ошейником и паспортом животного, сделанными в этом же приюте. Много собачек/кошечек благодаря сему приюту нашли себе любящих, нежных хозяев. Тех, кто не выкинет их, как ненужные игрушки.
Чтобы посмотреть на животинку, будущим хозяевам приходилось подниматься по витиеватой лестнице, рассматривая много-много фотографий весёлых пёсиков и ласковых котиков, а также пушистых кроликов, минипигов, обезьянок в цветастеньких юбочках, аквариумных рыбок разной породы и расцветки, быстрых ящериц и змеек с узорчатыми боками, на второй этаж. А рядом с изображением той-терьера висела фотография самого настоящего пони со светлой гривой и рыжевато-коричневой шёрсткой! Тутен, Клео и Луксор широко открыв глаза и поворачивая влево-вправо головы, пока рассматривали фотографии, не заметили, как оказались на том самом этаже, в котором всё заставлено не клетками, а специальными мини-комнатками, чей размер можно как увеличивать, так и уменьшать. Подводные красавцы и красавицы находились в аквариумах, так же различных по размеру. Особенно Тутенштейна привлекла смешная золотая рыбка с глазами, похожими на крупный, жёлто-оранжевый теннисный мячик. Откуда-то послышалось шипение и враждебное мяуканьке, от которого Луксор, испугавшись, запрыгнул на руки хозяйке.
— Мьяу! Клео, спаси меня! — выпучив когти и распушив хвост прокричал серый котик в синем, выполненным в древнеегипетском стиле, ошейнике. Как оказалось, на кота мисс Картер зашипела кошка черепахового окраса, которая день назад окотилась. Аделаида, ранее весело рассказывавшая о неком алабае Артуре, поспешила успокоить бедолагу:
— Ох, Клео, а у Луксора… ну, кокушки на месте? Я имею ввиду яички. — Компания странно посмотрела на Адди и та ответила, что не кастрированные котики испытывают "Весеннюю жажду" в весеннее время года.
— Что такое "Весенняя жажда?" — нахмурившись спросил мальчик-мумия, на что Адель спокойно ответила:
— "Весенняя жажда", " Гон/Течка", а по-научному период эструса – период повышенной сексуальной активности у животных. А если говорить простым языком, то котам хочется кошку, кобелям суку и далее по нарастающей. Хочется, именно что в сексуальном плане. — От переизбытка информации голова Тутенштейна стала очень тяжёлой, а в его душе появилось навязчивое ощущение того, что ему не нужно было это знать. От подобного монолога даже Клео, так скажем, "поплыла", покуда кот на её руках от стыда закрыл мордочку лапками. Откуда она, эта Ада, такая маленькая, а знает по " этой теме" ого-го-го сколько. И только шипение разродившейся намедни черепаховой кошки осталось неизменным.
— Омела, познакомься, это мои новые друзья: Тутенштейн, Клео Картер и кисик Луксор, который находится за твоей комнатой и не может навредить твоим деткам. Да и не хочет он этого. — Слова златокудрой девочки подействовали на киску Омелу как кошачья мята, и мама-кошка довольно разлеглась на боку, пока слепые, глухие, беспомощные котята массировали лапками её бока и сосали грудь. На этом примере Тутен убедился, что мам злить нельзя. Особенно тех, у кого острые когти и храбрый нрав.
Бывало и такое, что люди взятых из "Сердца Природы" питомцев возвращали обратно из-за возникшей у хозяев аллергии/развода, или же угрозы жизни самому питомцу. Если же такое случалось, то котики, собачки, и прочие переходили в руки Аделаиды, которая вручала им особый, сапфирово-синий ошейник с жетончиком, на котором было написано имя любимца и его, так скажем домашний адрес. То есть адрес учреждения, в котором животинка живёт.
В огромном вольере вальяжно лежал огромный белый пёс породы алабай, с некупированными ушами и хвостом. Его шею обвил сапфировый ошейник из кожзама с золотыми пряжкой и жетончиком, а на внешней стороне было выгравировано: "Артур". Внезапно его уши услышали топот компании.
— Привет, Артурчик, как спалось? — улыбнувшись спросила Ада – его хозяйка, друг и спасительница, вытащившая буквально с того света. Лениво поднявшись, Артур ласково завыл, виляя хвостом из стороны в сторону и, дыша по-собачьи, высунул розовую ленту языка, готовую в любой момент облизать уши хозяйки. Зрачки Луксора расширились, а сердечко очень рьяно забилось, а оно и видно - кисулькин никогда ещё за свою жизнь не видел таких огромных, таких белых, таких голубоглазых собак.
— Ничего себе, какой большой пёс. — Едва ли не потеряв голову, в прямом смысле, сказал Тутенштейн. Меж тем маленькая обладательница медовых волос осторожно вошла в вольер и начала весело играть с Артуром: то кидала псу мячик, то расчёсывала его густую шерсть, похожую на первый снег, а залезая собаке на спину, ласково чесала пёселя за ушком, приговаривая нежные, как цветы подснежников, слова. В далеке послышалось многоголосое мяуканье, лаяние, чирикание, шипение, и крики: другие животинки узнали свою хозяйку и радостно ожидали встречи с ней; обезьянки с ошейниками, больше похожими на коротенькие ожерелья, цветастые попугаи различных пород, левые лапки которых украшали красивые сапфировые ленточки. Оживились и более хладнокровные создания, такие как ящерицы, амфибии и змеи. Отвлеклись от своих занятий и крупные тарантулы, желая увидеть своими глазами малышку.
Большая королевская кобра счастливо демонстрировала девочке узоры на своём тулове, при этом не раздувая свой капюшон, потому что не чувствовала опасности рядом с Адой. Наоборот, только спокойствие, тепло и радость. Маленькая, нежная, тёплая девочка с добродушными глазами дала когда-то кобре имя "Сьюзи" и частенько заглядывала к ней в вольер, в тайне от тёть и матери поглаживая гладкую, прохладную чешую.
— Привет, Сьюзи. — помахала Адель змее, и та быстро высунув язык слегка привстала и кивнула в знак приветствия. — Привет-привет, Холи Блю, — открыв вольер и вытащив огромного тарантула с синими концами лапок произнесла Адди, показывая паука неплохо так встревоженным Тутену, Клео и Луксору. Затем она познакомила друзей с обезьянками Милли и Тимми, синим попугаем Зизи, при том не забыв показать жёлтого аксолотля Помадку.
— А кто это у нас такой сонный, а Фифи? — погладив по голове ярко-жёлтого зублефара произнесла Адди, на что тот, или та сразу же оживился от тёплых рук хозяйки. Такая мягкая и нежная любовь к животным не могла не вызвать у мумии, девочки и котика улыбку.
***
Дальше всё шло своим чередом. Святые дети Египтуса продолжали изучать иероглифическое писание, каллиграфию, языки Лиловых гор, Сумеречных земель, Бордового княжества и, можно сказать, мёртвый язык Государства солнечного рассвета. Также их учили заполнять документы, отчёты. Проходили испытания и обращения в животных, параллельно они готовясь к разным контрольным, Впр и тестам. Не забывали и про такие науки как ИЗО, музыка и литература. Стоит упомянуть и занятия разными танцами, которые помогали выпустить энергию юнцов наружу.
Для Ады же, Египтус стал местом спокойствия и умиротворения, в золотом городе не было перешёптывающихся одноклассниц, разносящих всякую ересь, не было и того жуткого сталкера Зика Хикса. А то, что Летиции не было – отдельная тема, не требующая никаких дискуссий вовсе.
Во избежание повторного инцидента со слугами хаоса и богиней раздора дети, согласовавшись с богами-учителями, создали и сразу же применили особую печать, навсегда закрывающую им вход в мир Египтуса. Выглядела она, эта печать, очень красиво: нежно-жёлтый диск с золотыми волнистыми лучами. Лучей было восемь, столько же, сколько и особых детей. Однако, на
тварей хаоса ничего не действовало, кроме огня потомков доблестных творений Хнума, то бишь, роботов. Этот факт не слабо расстроил святых мальчишек и девчонок, да так, что им посоветовали переключиться на тренировку по стрельбе.
После изнуряющей стрельбы из лука восемь друзей спокойно проводили время либо в шутку обливая друг друга водой, либо плетя из красивейших голубых лотосов венки. Ах, как же хорошо, что их учителя являются богами: раз, и время на Земле течёт медленнее, раз, и на столе уже накрыта целая скатерть-самобранка из наиболее любимых продуктов детишек. Сладкий сбитень, который неоднократно рекомендовал Хорсу - славянский бог зимы и метели, коллега по цеху одному из средних сыновей бога Ра - Свену, тёплое молоко, медовые лепёшки, разнообразные виды рыб, фруктовые/овощные салатики. Также там было и мясо, но детишки не осмеливались спрашивать, чьё оно.
Далее, после сытного обеда, детям будущего предстояло вернуться обратно на Землю, ибо время двадцатиминутного перерыва на обед заканчивалось: оставалось где-то пять/шесть жалких минуточек.
— Ну, теперь шуруем на Впр по матеше? — массируя шею спросил Витя Севу, на что рыжий парниша лениво и коротко ответил:
— Да-да, Вить. — После чего он зевнул и быстро зашёл в ярко-голубой портал. Его примеру последовали и остальные шесть детей.
То ли это Нолон так прекрасно объясняла темы, то ли это святые хорошо постарались, находясь в Египтусе, так как все задания на всеобщей проверочной работе показались им сущим пустячком. Ерундой, те же тренировки в золотом городе были труднее.
По приходу домой, Адель, только сняв со своих ножек сапожки, направилась в свою комнату. Не хотелось ни есть, ни пить, ни говорить ни с кем из родных: её снова морально выпил тот темнокожий мальчишка. Хотелось просто ненадолго провалиться сквозь землю, туда, куда не достанут его загребущие руки. И чего же ему всё неймётся и неймётся-то?! Мало того, что он приставуч как липкий скотч, так ещё и пугает словно ядерная война! Из-за его приставаний, кажется, она запорола одно уравнение.
«Ш-ш-ш, чтоб тебя, Хикс! Ну почему ты не оставишь меня в покое, а? Если, по твоему, я – вейла, то ты чёртов дементор, высасывающий все жизненные силы и к которому у меня нет патронуса… — обнимая подушку подумала бедная девочка. Не желала она его внимания, не интересен он ей был, так почему же его тёмные руки всё тянутся и тянутся к ней, словно тентакли из какого-нибудь хентай-аниме 18+? Неужели в школе так мало других девочек, намного красивее и увереннее чем она? Или же, ему не нравились уверенные в себе девчонки, те, которые могут дать и в глаз и в ребро, а были по нраву тихие, стеснительные и молчаливые.
Бр-р, от подобных мыслей мозг стал будто губка и сильная, пульсирующая боль в висках заставила Адель подняться и поискать в аптечке таблетки от головной боли. Закинув цветастую капсулу в рот, Ада запила лекарство водой и с облегчением выдохнула, так как скоро боль сойдёт на нет. Тут случилось очень удивительное явление, немного напугавшее героиню: посередине груди у малышки появилось жёлто-ало-сине-персиковое сердечко: её разорванная душа, с которой тоненькими струйками вытекала золотистая жидкость, название коей "Нубхиор". Ранее названный нубхиор превращался в тонюсенькие золотые нити, сплетающиеся в клубочки. Небольшие "узелки" со временем сплетались в один особо крупный золотой клубок, похожий на специальные верёвки с блестяшками, предназначенный для вязания. Внезапно, сверкающий в свету ламп комочек стал обрастать пухом и перьями, со странным звоном, будто кто-то трясёт новогодними бубенчиками. У, так скажем, "гостя" вылезли когтистые лапки, появились обросшие пёрышками крылышки. Наверху блестящие нитки образовали шею и крупную птичью голову с острым клювом и одним, большим глазом посередине "лица". Сначала подумав, что это галлюцинация из-за усталости, крошка Ада протёрла лицо ладошками, пока перед глазами не замелькали разные, смешные и не очень, узоры, но, нет; птичка-циклопик всё так же стояла перед ней, буравя её внимательным оком с синей радужкой. Не зная, что делать с подобной гостьей, Сафронова закрыла лицо подушкой, всеми силами пытаясь подавить выходящий из души крик: «КАК ЖЕ МЕНЯ ВСЁ ДОСТАЛО! СИЛ МОИХ БОЛЬШЕ НИ НА ДЮЙМ НЕТ!!!».
— Приветствую вас, ребёнок с разорванной душой. — Раздался нежный, слегка посвистывающий голос. — Я - дух магических камней, пришёл, чтобы провести испытание для тебя. Если ты выполнишь его, то я позволю тебе, дитя, поедать мои камни душ. —
— Испытание... — безучастно пробурчала обладательница золотых кос — ... Испытание чем, и не может ли подобное... ну, подождать денёк-другой? У меня внутри полная неразбериха, а мозг напоминает ватман. Или что-то другое, чем наполняют осенние/зимние куртки. Мне плохо, извините. — Закрыв лицо рукой подытожила Ада, не имея ни малейшего желания хоть что-то сейчас делать; она только что пришла со школы после Впр-а, выжатая словно лайм для цитрусового пудинга, а её тут птичка-невеличка испытать решила ни с того ни с сего.
— Младшему сыну Гарри Поттера нужна помощь, дитя Сострадания, иначе он в будущем рискует погибнуть от лап дракона. — Адель сильно разозлили слова пернатой одноглазки:
— И чем же я помогу? Я ПостХогом вовсе не интересуюсь. Что я… — циклопик перебил малышку:
— Как только Альбус попадёт на Слизерин, то весь его мир рискует рухнуть из-за старшего братца-идиота и истеричной сестрицы. Им все будут пренебрегать настолько, что родительская любовь Гарри и Джинни ничего не спасёт. Особенно от рассерженного Фреда – сына Джорджа и Анжелины. Отчаянные попытки "вернуть отношения с Фредди на прежний лад" ничем хорошим не закончатся. Кроме того, сын Малфоев тоже пострадает. — Задумчиво понурив голову, Адди глубоко задумалась. Было, беспрекословно, жаль Альбуса и Скорпиуса, но каким образом она, заколебавшаяся и агрессивная, сможет их спасти от верной гибели? Каким-то образом вырезать попадание Поттера на Слизерин, да не, это же бред полнейший. Полнее был только Дадли в "Кубке огня", четвёртой книге семикнижья.
— Да, в магической Британии к факультету Слизерин теперь отношение как к Германии в сорок пятом году, и всех тех, кто на него попал, не жалуют. Но всё же, что я должна сделать? — И птичка-одноглазка, широко открыв рот, буквально выплюнула портал в виде герба школы Хогвартс, в который и засосало обладательницу голубых глаз.
Мир Гарри Поттера, флешбэк
После того, как с тёмным волшебником Волан-де-мортом было покончено, Гарри Поттер смог спокойно вдохнуть свежий воздух полной грудью. Однако, что-то всё же мешало, больно укалывая сердце и заставляя его противно ныть по ночам, оставляя в грудной клетке ноющую пустоту, которую он пытался заполнить через труд. Но, увы и ах, это никак не спасало Гарри от всё наступающей и наступающей депрессии. Ох, страшно было даже подумать, что бы было с зеленоглазым магом, если бы рядом не было Джинни Уизли, которая всегда могла выслушать и дать дельный совет и Полумна, которая открыла специальный реабилитационный центр "Вылечивай и мечтай", где волшебники, пострадавшие от тирании пожирателей смерти, могли залечить свои раны, в том числе и душевные. Много кто был постоянным клиентом ранее названного центра, особенно в первые послевоенные дни. Потом, пять лет спустя, в Министерстве магии было странное голосование, призывающее школу Хогвартс избавиться от факультета Слизерин, мол, "Именно оттуда и шли самые ужасающие волшебники, самые гнилые люди". В какой-то момент Гарри, ставший аврором, даже не хотел детей, так как боялся, что попавшего на Слизерин малыша заклюют родственнички с других факультетов. Поэтому, предварительно обговорив все с Джиневрой Уизли – своей невестой, объявили знакомым и родным о том, что пока весь трындец между факультетами не пройдёт, хрена с два они дождутся от будущих молодожёнов детей. От такого заявления героев ВМВ почти вся магическая Британия, говоря прилично, присела на пятую точку.
Конец флэшбэка
— Гарри, я понимаю, выходной, но неужели ты собрался проспать весь день? Даже пирогом с патокой не позавтракаешь? — легко ущипнув мужа сказала Джинни Поттер, теперь уже жена Гарри и мать троих детей. Продраив глаза, мужчина увидел расплывчатые очертания красивой женщины с огненно-рыжими волосами. Кое-как нащупав бархатный футляр на прикроватном столике, глава семейства достал из них квадратные очки и нацепил их на себя.
— Эах! — зевнул Гарри. — И тебе доброе утро, дорогая. Как наши цветы жизни? — на этот вопрос миссис Поттер, хихикнув, закатила глаза. Она уже привыкла к тому, что мистер Поттер называл своих сыновей и дочь: Джеймса Сириуса, Альбуса Северуса и малышку Лили Полумну "Цветами жизни". Сейчас, судя по шуму снизу, ребятня находилась на кухне, за общим столом, радостно уплетая недавно приготовленный завтрак. Правда, Джеймса что-то в последнее время заклинило на одной штуке, что Лили попадёт на Пуффендуй, когда сама девочка поступить хотела, как и всё семейство, на Гриффиндор. Ну, окромя, пожалуй, Альбуса, которому было наплевать, на какой факультет ему идти. У мальчика, который являлся почти полной копией отца, была простая и житейская цель – поступить в Хогвартс, отучиться семь курсов. Ну, это, пока, покуда ему ещё нет одиннадцати.
—Нет! Я поступлю туда, где учились мама и папа. Не хочу к барсукам! Не хочу, не хочу, не хочу! — дрыгала ножками младшая дочь, закрыв ручками уши, и едва ли не плача.
— Джеймс! — вмешался вошедший в кухню Гарри,— хватит дразнить Лили. Или ты давно мокрым полотенцем по хребтине не получал? — дав Джеймсу лёгкий подзатыльник, глава семейства сел за общий стол, на котором чего только не было: сливочные помадки, йоркширский пудинг, яичница с беконом и огромный по своим размерам пирог из патоки.
— *Хнык* папка, не хочу! — Гарри, как понимающий отец, погладил дочку по рыжим волосам. Всё таки если Лили попадёт в какой-то другой факультет, ей будет весьма тяжело прижиться в Пуффендуе, даже не смотря на то, что там будет Тедди Люпин – крестник её папы. Ведь в больнице Святого Мунго у Лили лет в шесть выявили монофобию – сильную боязнь одиночества. Благо её вовремя вывели и не позволили ей развиться дальше.
Маленькая Лили никогда не играла, не улыбалась и не смеялась находясь в одиночестве. Рядом с братьями – пожалуйста, крутясь в ногах у мамы – пожалуйста, только тогда она чувствовала себя комфортно. Сейчас же, она сидела у Гарри на коленках и сморщив лицо перемешивала суп, в котором плавали морепродукты: в их большой дом приехали дядя Билл и тётя Флёр с Мари-Виктуар, Люси и крохой Луи, который был едва ли старше Лили. Тётушка Флёр была красивой женщиной с синими глазами, похожими на два глубоких озера, а волосы сияли словно снег в свету зимних фонарей. И сейчас она, забавно картавя, обсуждала с Мари-Виктуар, такой же серебровласой блондинкой в синей мантии и белых чулочках, какой цвет наиболее подходил к волосам Джиневры Поттер. Мари топила за розовый, в то время как её мать утверждала, что ей больше пойдёт либо синий, либо золотой.
Вся идиллия семейства внезапно стала расплываться, растекаться, словно была нарисована сильно разбавленной акварелью. А причиной всему этому был, вернее была, маленький полукровный анге́мон. Тело крошки было почти всё солнечно-жёлтым, только левая рука и ноги отличались: ручка была алой, левая ножка от колена до стопы сочетала в себе танец красного, синего и персикового, правая ножка до коленного сустава была такого же оттенка, как и левая лодыжка. В руках дитя держало красивую сферу, переливающуюся пастельными тонами жёлтого и фиолетового.
Маленькая встревоженная девочка с длиннющими золотыми волосами, ранее наблюдавшая за идиллией через голографический экран, всё пыталась высмотреть подвох. Но, к счастью, ничего такого страшного не было, просто семья за общим столом. «Как же мне спасти Альбуса, ты, одноглазая ! … Птица? — мысли, уподобившись диким ланям, стремительно проносились в голове, иногда больно царапая черепную коробку изнутри — Что ж, если это просто записи, то не попробовать ли переметнуть время? Ну, к примеру, на двадцать восьмое августа девятнадцатого года». — Калейдоскоп из красок закружился, завертелся, приобретая самые различные узоры, пока картинка не начала приобретать ясные черты. Вот - Альбус и Джеймс собирают новёхонькие учебники, пока Лили носится поблизости, в чемоданах лежали чистые, мягкие и приятные на ощупь мантии. Солнце почти зашло за горизонт, и семейство готовилось ко сну: малышка Лили уже видела десятый сон в своей комнате. Крошке Состраданию тоже хотелось бы вздремнуть, однако спасти судьбу хотя бы этого Альбуса она должна. Даже если он попадёт на Слизерин.
Вот, Распределяющая шляпа была опущена на чернявую голову зеленоглазого мальчишки, от переизбытка эмоций закрывшего глаза, вот за столом Гриффиндора сидит Джеймс, играющийся с вилкой, вот кареглазая Роза Уизли, попавшая ранее на Гриффиндор, нервно играется со своими косичками. Прошла одна минута, пять, шесть, семь, восемь, за преподавательским столом стало неспокойно, ученики зашептались, кто злорадно, а кто с искренним беспокойством. Сердце у Альбуса громко стучало, словно пытаясь заглушить умопомрачительные шушукания, пока все взгляды были обращены к нему - полной копии своего отца. Ему внезапно захотелось уменьшиться, превратиться в тихого полоза и уползти из зала хоть куда-нибудь. Парнишке очень сильно захотелось домой.
— Слизерин! — прокричала шляпа Гриффиндора. Сначала была душераздирающая тишина, словно все не так расслышали, но потом начался сущий кошмар из голосов, старательно пытавшихся переорать друг друга, пока мест директор Макгонагалл не повелела прекратить шум.
— Ох… м, как же сильно болит голова…
— Приветствую вас, Джеймс Сириус Поттер.
— Из-извините, а вы кто?
— Я - дитя Сострадание, просто ребёнок, пришедший предупредить тебя.
— Предупредить? Но... но о чём?
— О том, что Альбусу грозит страшная участь.
— О-о... о чём вы говорите?! Какая ещё участь грозит Алу?
— Участь быть жестоко убитым...
— ?!
— И причиной этому будешь ты.
— Я? Н-но почему?!
— ... Разве это не ты назвал Альбуса "Слизеринским червяком" пару часов назад? И Роза туда же, назвала двоюродного брата "предателем" просто за то, что он не в Гриффиндоре.
— ... Н-но я же... я же...
— Ваши слова ранили его сердце. Жестоко ранили. Теперь он, простой мальчик-волшебник, будет срывая горло доказывать, что он достоин "Львиного факультета". Хотя из "львиного" там остался лишь рычащий лев на гербе. И это рвение однажды…
— Однажды что? … С-скажи мне, ЧТО?!
Из сферы, которую держала малышка, вырвался изумрудно-зелёный кружок размером с теннисный мячик и перед глазами Джеймса предстала такая картина: Пивз, полтергейст с широченной улыбкой на пол лица, кидался в Альбуса тыквенными семечками, громко хохоча и выкрикивая неприличные слова, самое цензурное среди коих "Помёт Докси". Ала никто не мог принять, ни слизеринцы, считавшие его мерзкой полукровкой, ни гриффиндорцы, считавшие его предателем и недостойным фамилии "Поттер", в глазах когтевранцев ядовито сверкало презрение. И только пуффендуйцы старались всех утихомирить, нет, им не было жалко Ала, им просто хотелось тишины и покоя. Только учителя и директриса относились к мальчику как к ученику, а не как к прокажённому. Не помогали ни задержки у Макгонагалл, ни беседы с мисс Грейнджер, ни "кричалка" от Джиневры. Даже супруги Уизли – их общие с Алом дедушка и бабушка по материнской линии были бессильны. Всё равно, что о стенку горох. Может быть Джим и понимал, что это неправильно, травить за факультет, но "предательство" младшего брата всё не давало покоя ни ему, ни Фреду, ни Розе.
Всё стало настолько плохо, что с работы сорвался их отец, Гарри Поттер, дабы выяснить, почему его сын писал письма, полные боли. Выглядел глава семейства очень несуразно: ботинки были разного размера и цвета, рубашка, обычно выглаженная и опрятная, теперь была страсть как помята, и на ней ярким пятном растекался тыквенный сок, а в руке встревоженный отец держал свою "Молнию". Но больше сока и "Молнии" сильнее всего на свете Гарри любил свою семью.
— Альбус, — тяжело дыша произнёс запыхавшийся родитель. — Прости, что так поздно пришёл, на работе разбирал завал от другой, как бы сказать помягче, "коллеги". *Фуф* Ну, да ладно, как ты сам то? —
Внезапно, из-за подобных действий Джеймсу стало очень стыдно и больно. Он, левитируя в нежно-пастельном пространстве, не знал, какая муха его укусила. Или всему виной был тот самый волшебник, который убил папиных отца и маму? Или то, что Слизерин выпускал тёмных волшебников, таких как Беллатриса Лестрейндж, Долорес Джейн Амбридж, Барти Крауча младшего и прочих? А как же Слизнорт? А бабушка Тедди Тонкса Андромеда? Внезапно, щёки и уши его страсть как запылали, ему внезапно захотелось прибежать к брату и обнять его, утешить. Но сделанного не воротишь, к сожалению, придётся надеяться, что он спохватился не слишком поздно. «Ладно, — потерев подбородок подумала Адди, — пора начать с суровой артиллерии» — и одна нелицеприятная картина сменилась другой, более страшной, более гротескной и ужасающей.
С тех самых пор Альбус, дабы не быть в семье "белой вороной" просил, требовал, умолял перевести его на "львиный" факультет, мол это ошибка: как может сын известных всем Гарри и Джинни быть на "змеином"? Однако, в истории Хогвартса никогда ещё не переводили с одного факультета на другой, мол "Назвался Груздем полезай в кузов". И это, откровенно бесило Ала с каждым разом всё сильнее и сильнее, из-за чего Джинни и Гарри становилось очень страшно за сына. Поэтому, на зимних каникулах они попытались сделать максимально уютную атмосферу в доме, как никак первые каникулы после первого семестра. Но всё попортил Джеймс, назвав Альбуса "Мерзким змеёнышем", от чего Лили заплакала, а тот вспылил:
— Я. Не. Змеёныш! — тяжело дыша прохрипел парень. — Это была лишь ошибка, я обязательно переведусь! — и со всех ног одиннадцатилетний мальчик полетел в свою комнату, слыша как родители кричат на Джима. Сквозь слёзы и истерики он пытается взяться за урок травологии профессора Долгопупса, но все мысли были заняты обидой на брата и на Хогвартс. На родителей он не держал никакой обиды, так как те заступались за него и пытались исполнить его просьбу: перевести Альбуса с одного факультета на другой.
Затем вся картина перед глазами Джима снова завертелась, запестрила разными красками и вот уже подросшие, Альбус и Скорпиус, неизвестно как сдружившиеся, учитывая кто их отцы, пытались увести от школы огромного, взбесившегося дракона, размахивающего огромными крыльями, и рассекая воздух огромным по своей величине хвостом с длиннющими шипами.
—
Стой! Не делай из себя героя, дурень! — Закричал Джеймс, пытаясь проникнуть сквозь странный "экран", прямиком к брату, дабы заслонить его от опасности, но увы, все его старания были тщетны. У всех на глазах дракон, выдохнув огненный шар, разрушил одну из стен школы и огромные, горящие, каменные стены похоронили под собой двух несчастных слизеринцев.
—
НЕ-Е-Е-Т! —
буквально заорал Джим, глотая слёзы и всё так же протягивая руку к горящему завалу. Он не хотел этого, он ведь просто хотел… что бы…
— А ведь он хотел совершить подвиг ради попадания на Гриффиндор. Мне очень жаль этого мальчика, поэтому я и пришла предупредить тебя о том, что — странный древнеегипетский символ на груди у девочки ярко засветился золотом и перед ней предстал призрак Альбуса, такой тихий, такой полупрозрачный и молчаливый. — Если ты продолжишь в том же духе, Джеймс Сириус Поттер, то мне придётся забрать его душу и подарить ей вечный покой. Потому что "уйти на призрачный вокзал Кингс Кросс" у него не получится, уж слишком живо в нём желание жить. —
— Хватит! — прокричал гриффиндорец, разбудив своих товарищей по комнате, те же, что-то невнятно пробурчав, вновь улеглись в кровать. Наскоро одевшись и покинув свою комнату, Джеймс побежал в столовую, чувствуя невыносимый груз на собственном сердце. Груз за те жестокие слова, которые он сказал брату и груз вины из-за того, во что он превратил своего младшего в своём сне.
— Джеймс! — недовольно начал Альбус, сидя за столом Слизерина. — Я новое заклинание по трансфигурации учу. Говори, чего тебе надо и… иди за свой стол. — Не долго думая, Джеймс наклонился и обнял Альбуса так крепко, что тот от удивления выронил учебник из своих рук. Альбус недоумевал, что случилось с его Гриффиндорским братом? Какая муха его укусила?
— Про… прости меня, Ал… ты не слизняк, ты всё ещё мой брат. — Ал горько усмехнулся и погладил старшего по спине. Затем с гербами Гриффиндора и Слизерина произошло нечто странное: Золотой лев, внезапно, сел и его шею обвила Серебряная змея которую тот обнял своей мягкой лапой. Все те, кто приходил в столовую, удивлённо разглядывали преобразовавшиеся гербы. Для школы это значило одно: многовековая вражда между факультетами наконец-то закончилась, что и символизировали обнимающиеся лев и змея. Серебро и золото, тепло и прохлада, солнце и луна. Теперь было самое главное – остальным ученикам превозмочь свои предубеждения и стереотипы с
обоих сторон. Правда, никто не знает, насколько трудно это будет.
Египтус. Гостиница.
Гостевые комнаты, гостиницы, отели Золотого города выглядели так же прекрасно, как и сам Египтус: каменные здания были песочно-оранжевого цвета с коралловыми вставками под окнами, слева от выхода стояли рабатки с благоухающими цветами, справа же росли кусты жимолости со вкусными и полезными плодами, которые, порой, граждане города срывали и употребляли в пищу. Недалеко радуясь лучам солнца журчала и серебрилась вода, делая воздух вокруг себя не таким жарким и знойным. И сейчас, в номере между СА! Фантаймы вели беседу.
СА! Фантайм Фреду теперь предстояло объясниться перед беременной свояченицей, боссом, женой, сыном и дочкой; почему он так хреново поступил с тётей Би? Вроде бы объяснение, почему он так поступил, было, однако поймут ли его, примут ли… Синие глаза мистера СА! Фантайм Фредди печально посмотрели на лик СА! Баллоры, которая вместе с СА! Фантайм Фокси и СА! Бейби мрачно ожидали от белого аниматронного медведя объяснений. Тяжело вздохнув, он начал:
— Баллора, м, нет, миссис Фазбер, я чувствую, что мне надо объясниться. — СА! Бейби обиженно надула ярко-алые губы и пробурчала, скрестив руки на груди:
— Давай уже, говори. А мы послушаем тебя и сделаем выводы. — Сняв с головы тёмно-серый цилиндр и помассировав шею аниматронный мужчина начал говорить про всё: начиная от их знакомства и заканчивая свадьбой. Дело всё было в том, что когда он только пришёл в "Сестринскую локацию" вместе со своим братом Бон-Боном, то чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Можно сказать, что Винсент "пустил в дом" недоработанного аниматроника, который в те времена не понимал своих чувств и эмоций. Частенько СА! Ф. Фредди ощущал, как его железные внутренности переворачиваются внутри корпуса на все триста сорок градусов, от того что он не знал как вести себя с тремя очень красивыми барышнями, от чего "куксился" и на его мордахе то и дело появлялся яркий румянец. И, что более вероятно, СА! Баллора посчитала этот румянец как проявление симпатии, в то время как сам СА! Ф. Фред лишь старался быть вежливым, милым и обходительным медведем. Да, они беседовали на различные темы, да они становились всё ближе, даже флиртовали чёрт возьми, но было всё невинно и мило; Баллора смущала Фантайма тем, что считала глаза медведя красивыми, в то время как Ф. Фред считал балерину с фиолетовыми волосами и розовыми щёчками потрясающей.
— Я вовсе не хотел вас ранить, миссис Фазбер. Простите меня, за всё, и за румянец, и за Стюарта. Простите, что вовремя не смог ничего прояснить. — Стюарт и Теодора слушали своего отца широко открыв от удивления рты. Уж чего-чего, а такой путаницы между тётей Би и папой они никак не ожидали. Баллоре, поглаживающей свой немного выпуклый из-за беременности животик, стало стыдно и за себя и за свою тёмную версию, то бишь злую королеву. Она-то думала, что ею просто попользовались, как ненужной игрушкой, что, конечно же, оказалось далеко не так, как она себе представляла.
— Но что мешало тебе это сказать мне раньше, ещё до проклятия Стюарта? — гладя старшую сестру по плечу произнесла СА! Ф. Фокси, белый уже было открыл рот для ответа, однако балерина опередила его, ответив:
— Тогда он, как и я, был не в себе из-за беспокойства о сыне. Плюс, он не знал, как это повлияет на твоё здоровье. Получается, весь наш ад начался из-за недопонимания, так что будет грешно вешать все ярлыки на нашего медведя. Мне в таком случае тоже стоит извиниться перед тобой. — СА! Ф. Фредди грустно улыбнулся, чувствуя как с его души свалился крупный камень. А за ними "совсем бес палевно" наблюдали посторонние: СА! Санс и СА! Папайрус, Фриск, Азриель, Монстрёнок и Чара, прикрывший от услышанного рот ладошкой. Ну, до тех самых пор, пока их не разогнала СА! Бейби, громко крича и пугая только что подошедшего Джуниора – светло-рыжего, можно сказать, кораллового сына СА! Фокси и СА! Мангл.
После этого в жизни СА! Аниматроников всё было тихо и мирно. Кто-то женился, кто-то разродился, кто-то купил себе дом в Египтусе и теперь обживается на новой местности, ну а у кого-то как раз сейчас начался суд по весьма жуткому инциденту: разрыву души, разделению "Ба" и "Ка" на две части. Подобное преступление в Египтусе является одним из самых жестоких, наравне с педофилией и массовым геноцидом. И кара за это была соответствующая – смертная казнь.
В пирамиде Маат было отнюдь неспокойно. В зале суда было столько народу, что даже яблоку Эриды было некуда упасть, низкие и высокие, мужчины и женщины столпились у углубления круглой формы, ограждённой электрической, непроходимой решёткой, в центре которой стояла женщина в красном платье. Бывшие когда-то белыми и сияющими, волосы превратились в коричневато-серые патлы от кожного сала, и закрывали изуродованное лицо Леди Марианны. Отовсюду то и дело слышались слова "Убогая", "Психопатка", "Душегубка", "Сука", "Раздирательница души". Народ Египтуса гневался на графиню, которая мало того, что украла святую, заставив ту истекать нубхиором, так ещё ранила ни в чём неповинную старенькую земную женщину-учительницу. Перед ней на троне восседала суровая и неподкупная богиня истины и справедливости Маат, слева от неё восседал мужчина с головой ибиса и если лицо судьи было беспристрастно, то карие глаза бога мудрости смотрели на бывшую герцогиню с презрением. Справа от трона Маат, но для самой Марианны слева, на изуродованную преступницу не менее сурово взирали очи и Обелия Атилас Диана, совет Египтуса, и золотые царь с царицей. Всюду стояла стража охранявшая восемь детей Мироздания, одна из которых и являлась потерпевшей. Она, то бишь, бывшая жертва Марианны в этот час сидела на специальной скамье и её обнимала пухлая зеленоглазая девочка. Ада на секунду глянула в жалостливые, слезящиеся глаза и быстро отвернулась, так как сие действо принесло ей недюжий дискомфорт. Теперь преступница получит заслуженное наказание, так как она была дееспособной и психически здоровой. Как только в зал зашёл адвокат бывшей герцогини, начался суд.
— Бывшая герцогиня Марианна Гузвальд обвиняется в причинении вреда средней тяжести земной женщине, похищении несовершеннолетней гражданки Египтуса а также за повреждение души. Что ж, Марианна,
признаёте ли вы свою вину? — максимально спокойно, можно сказать, натренированно спросила судья золотого города.
— Нет! — под всеобщее осуждение и негодование высказалась тысячелетняя женщина. Последний фараон вскочил со скамьи, чувствуя, что его душу объяло жаркое пламя тысяч, а то и миллиардов солнц:
— Как ты смеешь?! Это ты ранила миссис Нолон! Это ты похитила плачущую Аду! — мальчик Находчивость едва успел схватить черноволосого парнишку, пыл которого сразу же осадила богиня Маат, громко сказав:
— Тишина в зале суда! Итак, подсудимая не приняла вину. — Марианна, издавая жуткие стоны, всячески пыталась помешать течению суда, шумя и выкрикивая околесицу. Ибо понимала, что в конце концов её ждёт смертная казнь. Тем временем адвокат мягко требовал, чтобы суд позволил проверить психическое состояние преступницы ещё раз. Мол "какой-то там злой дух повелел ей творить преступления, ну не может обычная женщина так поступить". Но все его доводы были опровергнуты экспертизой Египтуса и Лиловых гор, бывшая герцогиня, если и была больна, то только физически, не морально.
#
Флэшбэк
Во время пребывания в тюрьме бывшая герцогиня то признавала свою вину, то на отрез отвергла, действуя на нервы и охранникам своей камеры и остальным заключённым. В одном показании она сказала, что за всю тысячу лет похитила около ста детей.
#
Конец флэшбэка
Так же Марианна не утаила того, что продлевала себе жизнь с помощью магии маски, из-за того что её организм бесконечно мучился из-за такой болезни, как рак кожи.
Именно из-за этой нестерпимой боли она похищала маленьких девочек и высасывала из них жизненные силы, словно энергетический вампир. Её жертвы обычно не жили долго. Как правило, она похищала тех, чьи волосы напоминали мёд, а глаза были либо цвета морской волны, либо небесно-голубыми. Мол "в таких малышках намного больше энергии". А для того, что бы крошки были спокойными, и покладистыми, Марианна надевала на их лица особую, латунную маску, которую изобрёл три тысячи лет назад один маг. Кем он был никто из ныне живущих не знает, однако известно было название латунной маски - "Душевный клинок" раздирающий души и заставляющий носящего забыть всю свою прошлую жизнь, включая имя и возраст.
Помассировав переносицу, золотая судья объявила приговор для Марианны, известный всем ещё даже до начала суда.
— Тишина. — Твёрдый и ровный голос богини правды заставил всех присутствующих замолчать. — Суд Египтуса вынес подсудимой приговор: смертная казнь через повешение. —
На следующий день Марианна, ныне всё потеряв всё, шатаясь шла на эшафот. Всюду стояла почти мёртвая тишина, иногда нарушаемая либо чиханием, либо кашлем. Преступнице, как только та дошла, быстро надели на голову серый мешок, и петля из грубого материала обвила её шею словно удав, поймавший свою добычу. Тут раздался громкий звук и женское тело, под громкий гул толпы безвольно повисло в воздухе. Грязные волосы, когда-то поражающие своим блеском, мягко развевал чуть прохладный ветер. Витя Жданов смотрел на уже мёртвое тело, ощущая себя очень странно. В первый раз он побывал на самой настоящей казни, сам лично увидел как легко и просто может оборваться человеческая жизнь. Хотя, если говорить честно, Марианну человеком то можно было назвать с натяжкой.
— Витя! — голос Аделаиды сразу же вывел Жданова из транса, вернув в суровую реальность.
— А... Адди, — произнёс паренёк, словно робот — Как ты себя чувствуешь? — девочка ответила, что чувствует себя нормально, однако реакция Вити вызывает у неё сильное беспокойство. Витя только робко рассмеялся, пытаясь всеми силами отвлечься.
После казни бывшей герцогини Гузвальд детей будущего отвели в храм, предназначенный для них же. И не зря, после увиденного ребятам стоит отдохнуть, наслаждаясь прохладой воды и благоуханием цветов. В безоблачном небе ярко светило солнце, даруя тепло всему живому будь то огромный леорад иль крохотные трёхглазые ящерки. Витя, Тимур, Сева и Лео решили искупаться в прохладной воде. В противном случае их бы заклинило на обсуждении Марианны Гузвальд и они бы попортили друг другу настроение.
В прохладную, но не слишком холодную воду прыгнули Сева, Тимур и Лео, можно сказать почти все пацаны окромя бедолаги Вити, который стоял на берегу и нерешительно поглядывал на сияющую воду. Глубоко вдохнув, мальчик с серыми глазами осторожно вошёл в воду, каждый раз проверяя дно на наличие всякой там живности: рыбок, амфибий и прочих, которых он до помутнения в глазах боялся.
— Не бойся, Вить, тут нет никого. — хихикая произнесла Ксюша, чьё пухлое тело красиво подчёркивал розовый купальник с оборочками. После, девочка Доброта, поправив свои тёмно-русые волосы заплетённые в пучок, вошла в прохладную воду. Взяв раскрасневшегося Витю за руки, Ксюня повела к мальчишкам, которые во всю плескались и дурачились. А веселье, как пить дать, заразно, поэтому Витя быстро подключился к игре и хохоча руками создавал неплохие такие волны, которые "приручали" мальчишки. Наташа, сидя на берегу вязала тёплый шарфик ярко-зелёного цвета, дабы в канун Нового года подарить его Севе. Не, ну а что такого? Вязаный, самодельный шарфик – очень красивый и практичный подарок. Ещё и цвета, который очень нравился рыжему пацану. Позади своей смуглой подруги Оксанка сосредоточенно жала пресс, так как веснушчатая ученица Исиды на уроке физкультуры, который был совсем недавно, почувствовала что чуть подрастеряла былую форму. В храме осталась одна Ада, готовившая для друзей нечто особенное и до одури вкусное.
За веселящимися мальчиками и девочками наблюдала огромная богиня-кобра, сверкая золотой чешуёй. Взгляд Уаджит был полон печали и скорби. Эти дети, которые сейчас беззаботно играют в воде даже не подозревают тяжести всей стези, которая на них постепенно возлагается. Даже если мир Египтуса защищён печатью, ничто не может помешать слугам хаоса рвать и метать в клочья чужие миры. И детям придётся бродить по мирам, дабы те не были ввергнуты в хаос. Стоит так же упомянуть олимпийцев, которым многое в их головёшки может взбрести. Бр-р, жуть седая простыми словами.
— ?! Уаджит, не пугай так сильно, чёрт возьми! — вскочив на ноги пропищала Оксанка, стараясь отойти от богини как можно дальше. — Ты так всех, у кого боязнь змей, до седых волос доведёшь! — на что богиня-змея извинилась и позвала остальных детей будущего к себе. Пришли все, кроме Сострадания, которая была занята готовкой.
— Н-ну вот мы и пришли. — Нервничая произнёс Витя, пока Тим приводил свои мокрые волосы в порядок. У Оксанки, стоящей неподалёку от бока Уаджит, заметно затряслись коленки а рот с лихвой заполнился слюной, которую она часто сглатывала.
— Я просто хочу поведать вам, о том что случилось с прошлыми детьми Мироздания. — Ребятня навострила уши, даже Витька с Оксанкой на минуту борясь со своими страхами, приблизились к сияющим бокам богини-змеи. — Гадали ли вы, почему леди Мироздание так сильно о вас беспокоилась? Или же почему Апоп не может просто так не может вылезти на поверхность и поглотить наше солнце? — компания ненадолго призадумалась, а ведь и правда, почему они не задались этим вопросом раньше? Каким таким немыслимым способом восприняли как должное свои новые имена и то, что какие-то взрослые дяди и тёти с головами животных их учили. Это было и вправду, очень-очень странно.
— Другие дети? — задумчиво почесал затылок Тимур, на что золотая кобра кивнула и в форме песни поведала детишкам историю:
Жили-были дети Мироздания
В пространстве звёздно-световом
И был это их общий дом.
Дети, дети, вы невинны и малы…
Малышка Доброта всех была милей,
Упрямее – Настойчивость,
Находчивость – умней,
Любую ссору разрешит малютка Справедливость,
Храбрость силою своей заслужит милость,
Щедрость на равные части разделит счастье,
Благородство защитит от напасти,
А Сострадание не даст пасть ниц
Перед пропастью ненастий.
Жили-были дети Мироздания
В пространстве звёздно-световом
И был это их общий дом.
Дети, дети, вы невинны и малы…
Но Вселенский Змий как только их увидел, морду его исказил оскал,
И он сказал:
«Вы ничтожные создания, хоть и дети Мироздания!
В мир, что мы построим тут,
Вас с собой не позовут
Вот диво́, да вот диво́,
даже грустно и смешно,
А должно быть вам страшно́!
До единого убью, никого не пощажу!»
А Мироздание, их мать,
Ослабев во тёмном дыме
Могла только наблюдать,
и глотать солёны слёзы,
и тихонько умолять...
И вскричала малютка Сострадание:
«Не убий, НИШТА, Создание!
Хоть мы пока ещё юны,
Своенравны и ретивы,
Не служим твоей хулы!»
Но чего эти слова до Змия?
Так, "небольшая эпопия "
Не дождались дети перемирья…
Отважно сражалось Благородство,
Доброта пыталось успокоить,
Настойчивость его злобу унять,
Находчивость в звёздах всех спрятать,
Справедливость усмирить пыл,
Храбрость порвать Змию шею старалось,
Щедрость отдать крупицы счастья,
А Сострадание к совести воззвать.
Но всё напрасно было,
Но было всё напрасно...
И убиты были дети Мироздания
Милые, невинные создания…
Жили-были дети Мироздания
В пространстве звёздно-световом
И был это их общий дом.
Дети, дети, вы невинны и малы…
Красиво разливаясь, словно река, мелодичная песня повествовала об ужасном преступлении Апопа, Апофиса, Апепа. Семь детей, услышав эту песню долго хранили молчание, изо всех сил стараясь обмозговать то, что только что услышали. Ни у Севы, ни у Вити, ни у Тима, ни у Ксюни, ни у Оксанки, ни у Наташи в головах сия информация не хотела укладываться. Какой был смысл Змею убивать невинных детей, которые ещё ничегошеньки сделать не успели, ни плохого ни хорошего. Печально ухмыльнувшись Уаджит добавила:
— Мироздание не смогла защитить своих первенцев, поэтому стала очень нервной и сердитой. Это её, естественно, не оправдывает, но это так, к слову. — Ксюня, погладив гладкую золотистую чешую спросила:
— То есть, если бы Апеп дал первым деткам тётушки Миро жить, то мир был бы справедливее? — на глазах с вертикальным зрачком появились слёзы.
— Да чёрт его знает, возможно. Но люди бы тогда, по-моему, не мучались от боязни змей. — От подобной фразы Оксане стало за себя немного стыдно, ведь пока что она так и не смогла преодолеть свой страх. Почесав голову, веснушчатая девочка извинилась перед Уаджит за свой страх, на что богиня-змея ответила мол, "В этом нет твоей вины, не извиняйся". Затем к ним прибежала Аделаида, чей золотистый калазис был скрыт разноцветным кулинарным фартуком.
— Ребята... *фух*, Здравствуйте, Уаджит. Друзья, всё уже готово. — и ребятня радостно побежала в храм, туда где их ждали булочки с маком, ромовая баба, узбекский плов, французский луковый суп, картофельное пюре, рамён и конфетки из темперированного шоколада. Проще говоря, ребятишек ждал целый праздник живота. А это мы ещё до напитков не дошли.
***
Спустя девять-десять испытаний грязью боги-учителя поведали ученикам о том, что юнцы набрались опыта, и теперь им доступны особые испытания - индивидуальные, оформленные в виде ММОРПГ в стиле фентези. Более того, отныне, заместо баллов ребятня будет получать самые настоящие деньги – монеты Египтуса, которые можно легко обменять на земные дубли за их выполнение. Каждый голографический экран имел разнообразные вариации цветов, какие-то могли быть ярче, какие-то тускнее. Это зависело от значимости заданий в испытании. Также были и небольшие побочные задания, за которые давались либо секретные шкатулки, либо какое-нибудь лакомство.
Чем значительнее и, естественно, труднее было испытание, тем ярче была голограмма и насыщеннее. У некоторых буквы были словно вышиты из тончайших золотых нитей – за такие испытания давалось около ста миллионов монет, однако они были весьма редки. И вот, однажды рыжему пареньку попалось такое задание: используя свои таланты досадить Сету–советнику, Сехему и Хесефу – двум койотам, слугам Сета из вселенной Тутенштейна – ту ещё страшную чубаку с полностью красными глазами и жутким телом словно он несколько лет находился в воде. Всеволод хитро улыбнулся и налегке отправился в гости к младшему брату своего учителя.
Сет проснулся в своей комнате от того, что в неё кто-то уже битый час стучался и мяучил словно маленький котёнок. Еле как продрав глаза, советник всё таки встал с кровати, ощутив копытами дорогущий и мягчайший ковёр, купленный за баснословные деньги старшим братом.
Уставший взгляд красновато-карих глаз прошёлся по комнате, на стене у кровати стоял огромный стенд с висящими на нём холодными орудиями. С ледяным блеском на кровать смотрел огромный шкаф из красного дерева в котором было не то что бы много одежды: выращенный буквально на поле боя Сет любил , чтобы всё было на своих местах; документы – в столе, одёжа – в шкафу, ручки и прочее для рисования – в компактном пенале. Тем временем к стуку и кошачьим крикам прибавилось чирикание трясогузок, нервируя и без того взволнованного осла.
— Да кому там неймётся, Амт подери?! — по-быстрому одевшись Сет вышел из своей комнаты сердито захлопнув дверь так, что всё внутреннее убранство затряслось.
Последующие минут так двадцать-тридцать бедолагу-советника доставал рыжий мальчуган, очень-очень быстро говоривший абсолютно ненужную Сету информацию о себе, о матери и о том как сильно он хочет себе бас гитару. А Сет, подперев подбородок ладонью и с лицом, будто съел что-то неприятное, перебил тараторившего товарища:
— Ты можешь хоть на пять минут заткнуться? — теряя терпение произнёс мужчина, злобно сжимая свой золотой посох, который сразу же заприметил Сева. — По какому поводу ты сюда пришёл, мальчишка? —
— Ого, какой у вас посох! — уйдя от ответа воскликнул Сева. — А кто вам его подарил? — Сет закричал так громко, что проходящая мимо прачка с тёмно-рыжими волосами опрокинула тазик с водой и грязным бельишком своего хозяина. Тут перед Севой высветилась ярко-оранжевая "панель с заданиями" на которой было написано: «Лис в грязном бельишке», простое побочное задание наградой за которую было имбирное печенье, столь любимое Севанычем. И Сет-советник понял, что тараторка рыжего – лишь прелюдия, и что сейчас начинается целый концерт.
Лео Уолкер, в данный момент сильно нервничал, так как ему впервые за всё это время позвонила Кей. Последний фараон не знал причины для звонка и чувствовал, как внутри живота его кишки вытанцовывают неумелое танго с желудком. Черноволосого парня даже подташнивало от непонятного ощущения, словно должно было случиться что-то определённо плохое.
— Ало, привет. — Всё таки он взял трубку.
—
Привет, *тяжёлый вздох* Лео. Н-не хочешь ли немного прогуляться… со мной, без Ады.
Дыхание Кей было тяжёлым, словно она пробежала три километра неся на горбу тяжёлый мешок с картошкой.
— У тебя всё хорошо? Меня немного пугает твоя отдышка… — встревоженно сказал Лео, всё так же ощущая странное давление в груди, словно той, кого он любит грозит сильная опасность. Оно, давление это, липкой слизью облепляло лёгкие и сердце замерев в страхе забилось, заметалось в грудной клетке сдерживаемое лёгкими, рёбрами и кожей.
—
Да всё в порядке, Лео. Я просто… Выносила. Наружу. Мусор. — последние слова Кей буквально прошипела, заставив табуну мурашек пробежаться по спине Лео. Словно это говорит не Кей, а вселившийся в неё монстр. И какой же это был мусор, раз она с такой ненавистью в голосе про него говорит? Уйма вопросов не давала бедному мальчику продохнуть.
— «Выбрасывала мусор»? О чём ты, Кей? — однако, Кей бросила трубку, оставив вопрос Уолкера без ответа. Ужас стальными обручами сдавили грудную клетку мальчика, потому что Кей сейчас напоминала древнегреческую богиню Геру - жену громовержца Зевса, известную своей ревностью и жестокостью по отношению к любовницам мужа. Трясущимися руками парень позвонил Аделаиде. Первый гудок протяжным звуком проплыл по воздуху, словно чёрный лебедь, затем второй... Третий... Четвёртый... В конечном итоге Уолкер завершил звонок, пот крупными каплями стекал по спине, лбу и животу. Руки слабо держали телефон, в экране которого было отражение мальчика с эбеново-чёрными волосами и светло-голубыми глазами. Нижняя губа слабо тряслась, а между бровями залегла морщинка значащая лишь одно - Лео нахмурившись предчувствовал беду. Этот "Бж-ж-ж" был явно неспроста. От лица Лео отлила почти вся кровь, сделав лик мальчика почти что белоснежным. Всё юное тело последнего фараона сейчас напоминало пружину, готовую выскочить в любой момент с неприятным звуком "Виув". Особенно когда браслет с оком Ра засветился ярко-золотым, заставив своего хозяина высоко подпрыгнуть.
— Ч... что с тобой случилось, Ада?... — прохрипел мальчик, и, немедля переместился к той, которая была для него всех милей.
