Школьная история

Подготовка к фестивалю шла своим чередом, как и занятия, что, разумеется, были ежедневно, как и раньше. Мэн Яо вполне себе уже освоился в школе, даже местные хулиганы почему-то перестали его терроризировать. После его выходки с переодеванием, девушки не отставали от него ни на шаг, хоть он и вернулся обратно к своему привычному строгому образу «ботаника». С Минцзюэ пока тоже все было тихо и спокойно. Он никак не подавал виду, что учитель узнал чуточку больше, чем ему следовало. Ходил на его занятия, помогал с фестивалем, даже согласился одеться во Франкенштейна. Мэн Яо достался элегантный образ вампира — девушки решительно отказались давать ему какой-либо другой, менее красивый образ. Ко дню начала фестиваля во всей школе приготовления были закончены, хоть все вокруг и продолжали активно суетиться, наводя последний лоск. Кабинет Мэн Яо превратился в темный лабиринт с кучей страшилок и выскакивающими из-за углов учениками. Те только рады были попугать всех вокруг, да ещё и деньги за вход в это развлечение получать. Мэн Яо, одетый в старинного типа костюм, в рубашку с высоким воротником и рюшами, стоял у входа в кабинет-лабиринт, принимая оплату и с улыбкой пропуская внутрь посетителей. Очки сегодня тоже поменялись на линзы и изящный монокль, а волосы были спрятаны под париком с длинными уложенными локонами. С таким видом он не раз уже получил себе «чаевые» и нашел в карманах пиджака несколько бумажек с номерами телефонов. Кто же знал, что стоит лишь переодеться, и все девушки будут твои? Это почему-то весьма веселило Мэн Яо, который был далек от всех этих дел, да и не привык заводить шашни с учениками. Не хотелось пока что оказаться за решеткой за растление малолетних. *** Во Франкенштейна одеваться не хотелось, особенно примерять перед всеми, чтобы одноклассники оценили. Не Минцзюэ нахохлился, помрачнел, и Мэн Яо, глядя на его мрачную пугающую неловкость, с мягкой улыбкой положил руку ему на плечо, скользнул вниз — почти что касаясь ладони. — Не переживай, — лукаво шепнул, — я тоже чувствую себя по-дурацки. На нем тогда был почти полный костюм Дракулы или какого ещё вампира — и непонятно было, как в таком виде (потрясающем, блин) можно себя ощущать по-дурацки. Помимо губ, следующим пунктом шла внешность. Не Минцзюэ заметил ещё тогда, до появления Мэн Яо в том ослепительном образе, что лицо учителя красиво, что черты его тонкие, а разрез глаз привлекает внимание. Теперь это заметили все — Не Минцзюэ злился, пусть и отрицал этот факт. Его раздражали восторженные писки девочек за спиной у Мэн Яо и прямо перед его лицом, бесил трёп парней, наполовину завистливый, наполовину детски оскорбительный — за последнее он давал по шее. Бесило это внимание. Не Минцзюэ действительно ощущал, что открыл в Мэн Яо первым все те черты, за которые сейчас его так любили. Заметил быстрее всех… только вот ничего не сделал. Какое право он имел ревновать к остальным лицо Мэн Яо, его голос, взгляды… его улыбку? Он не имел. И все же… Последний день перед фестивалем он не спал. Ворочался все в кровати, а в мыслях — снова учитель. Подходит, смотрит снизу вверх, привычно очаровательный. — Давай постараемся завтра, — говорит со смехом, и хочется его голос оставить таким навсегда, чтобы не умолкал, — ты молодец, Не Минцзюэ. Спасибо. Ты молодец, Не Минцзюэ. Ты провёл целую ночь в мыслях о своём учителе, и на утро они тебя не покинули, а направление имеют далеко не невинное. Молодец, Не Минцзюэ. Спасибо. Брат помогал ему с подготовкой — ловко намалевал что-то на лице, и выглядел грим действительно стильно. Кожа сделалась светлее, почти посерела, под глазами залегли тени, а левый глаз пересекал большой чертовски правдоподобный шрам — со швами. Красиво и жутковато. Такой же — через губу уже с другой стороны, и третий — вокруг шеи. Волосы Не Минцзюэ, отросшие за последнее время, распустил — они темной волной опустились до плечей, пара прядей прикрывала лицо. Выглядел он мрачно и стильно, Не Хуайсан был в восторге — от грима, от чёрной хлопковой рубашки, расстёгнутой до середины груди, от состаренного огромного пиджака, который действительно делал Не Минцзюэ похожим на монстра — только на современный фешенебельный лад. — Тебе так сердца покорять, — выдохнул счастливо Хуайсан. Что ж, вкус у него всегда был довольно странный. Ну, сердца этим днём покорять предстояло явно не Не Минцзюэ. Уже на подходе к кабинету он это понял по стайкам восторженных девиц. Конечно же, там уже стоял Мэн Яо — словно сияющий, он служил лучшей рекламой их комнате страха. Народ так и пер уже, приходили люди из других школ — в этот день пускали всех — и то и дело внутри раздавались крики. В том лабиринте, что они настроили из парт, стульев, пенопласта, километров чёрной ткани и прочих прелестей самодеятельности, и правда можно было заблудиться, если не знаешь его секретов. Не Минцзюэ шёл к учителю медленно. Цепким взглядом изучил его, после осматривал каждого, кто решался к нему подойти. На лицо тут же набегала тень недовольства, отчего Минцзюэ все сильнее мрачнел. — Добрый день, — наконец приблизился он. Вновь пробежался по Мэн Яо взглядом, но ничего не сказал, как обычно, на это счёт. Да и с чего ему говорить… все равно, что признать, что снова пялится на его губы каждую удобную секунду. — Помощь нужна? — каркнул он, когда понял, что вновь засматривается. Выпускать эти мысли и желания на волю точно не входило в его планы. — Ох, здравствуй, Минцзюэ. Отлично выглядишь! Яо даже и забыл, что хотел сказать изначально, когда увидел сегодняшний образ Минцзюэ. Тот выглядел устрашающе, но внушительно и классно. Поневоле Яо приблизился ближе, проводя рукой по его рубашке, невольно прикасаясь пальцами к груди, пока поправлял ему этот углублённый вырез. Также поправил пиджак и с яркой улыбкой осмотрел юношу целиком, заглядывая в конце концов в глаза. — Просто восхитительно. Ты очень красивый сегодня. Ну что, пойдем пугать гостей вместе? Надеюсь, у меня получится! Яо засмеялся и шутливо пару раз оскалился, демонстрируя заострённые клычки, которые специально сегодня надел для образа. Вдвоем они зашли в лабиринт, скрываясь за слоями черной ткани и пробираясь по уголкам, которые были известны только тем, кто строил все это сооружение. К счастью, именно этот кабинет был достаточно большой, да ещё и с комнатой-лабораторной, обустроенной сегодня под кладовую со всеми декорациями и страшилками. Так что сама комната страха получилась просторной, чтобы напуганные гости ничего не сломали, вертясь по сторонам. В один момент они разошлись с Минцзюэ каждый по своим местам. Ученик — пугать гостей, а Яо пошел осматривать все вокруг и проверять, как работают дети. Он не заметил, что когда они с Минцзюэ скрылись внутри, двое парней купили билет в комнату и вошли вслед за ними. Мэн Яо обошел уже всех своих учеников, старательно нахваливая каждого и подсказывая, где и как лучше испугать людей или как сделать лицо пострашнее. И уже когда он возвращался обратно к входу, две пары рук утянули его за декорации, зажав юноше рот, не успел он даже и пискнуть. Мэн Яо больно швырнули на пол, в самом углу кабинета, где ничего не было вокруг, кроме окружающих эту часть слоев черной драпировки. Лишь Яо знал, что в паре шагов отсюда — вход в лабораторную, где можно скрыться и запереть за собой дверь. Но туда ещё надо добраться, а эти парни явно не намерены были его отпускать. Мэн Яо загнанно смотрел на них с пола, кое-как приподнявшись на руках. Во время падения он, кажется, что-то себе разбил, и от локтя и ниже ощущал противное липкое тепло. — Вы кто такие? — охрипшим от страха и растерянности голосом спросил Яо. Этих парней он в школе ни разу не видел. Они переглянулись и лишь мерзко захихикали. Один из амбалов склонился над ним, пиная в бок, а потом хватая за волосы. Парик соскользнул с головы застонавшего от боли Яо, и парень, цыкнув, сжал в кулаке рассыпавшиеся по голове волосы самого Мэн Яо. — Это тебе за ублюдка Минцзюэ. Ты же его дружок, да? Мы видели тебя у его дома и заметили, что вы все время шатаетесь друг рядом с другом. Ты че, ботан? Староста? Непонятно, почему этот урод вообще с тобой тусит. Зад ему что ли подставляешь? Мэн Яо, слыша это, задёргался агрессивно, пытаясь пнуть обидчика, но тот, рыкнув, ударил его наотмашь по лицу. Мэн Яо, лёжа на полу и с задранной головой, все ещё удерживаемой за волосы незнакомцем, осоловело моргал. Он не был уверен, но теперь у него ещё, кажется, разбиты либо губа, либо нос. — Заканчивай с ним, — коротко бросил второй, стороживший вход. — Пора валить. *** Не Минцзюэ не сразу почувствовал, что что-то не так. Все ещё прокручивая в голове взгляд и улыбку Мэн Яо, он как-то на автомате играл свою роль — ему полагалось довольно спокойно стоять в темной нише и открывать глаза, когда на лицо упадёт бледный свет фонарика очередного гостя их комнаты страха. Нужно было ещё дергаться, подаваясь вперёд — и цепь, которой его приковали за одну руку, жутко и напряжённо звенела. Школьники шарахались с воплями, даже когда Не Минцзюэ особенно не старался… да, видимо, его предназначением было пугать людей. — Отлично, — шептал по ту сторону декораций одноклассник, который отвечал за вопросы тайминга, предупреждал о новых гостях и делала ещё что-то, что не было интересно Минцзюэ. Было неплохо просто выполнять свою работу, посматривать в сторону поворота, за которым не так давно скрылся Мэн Яо, и думать, чем тот сейчас занимается. Учитель обходил каждого из своих подопечных, и скоро очередь должна была дойти до Минцзюэ — тот стоял у самого выхода из лабиринта, в другом конце класса. Мэн Яо все не шёл. Сперва его отсутствие не привлекало внимания, и все же тревожная пессимистичная натура Не Минцзюэ заподозрила неладное. Так просто учитель не мог наплевать ни на свою работу, ни на него… ладно, как минимум на работу, в остальное просто хотелось верить. Не Минцзюэ ждал его до того момента, как одноклассник за чёрной драпировкой зашевелился. — Хм, не могу понять, учителя уже пять минут как ждут в другом классе… ребята с параллели его пригласили на это время, а он так и не пришёл… Э-эй! Ты чего делаешь?! Минцзюэ, забив на то, что его подозрения могли оказаться бесплодными, рванул с запястья бутафорскую цепь — она порвалась, осыпавшись позолоченными звеньями на тёмный пол. Быстрым шагом он направился по коридору, где-то на ощупь определяя маршрут. Сердце заколотилось быстрее, и опережало шаг Не Минцзюэ — но пропустило удар, когда за соседним поворотом он услышал знакомый отвратный голос. Голос, которого в этих стенах прозвучать не должно было, потому что родом он был из другой школы. — Заканчивай с ним, — сказал этот голос, и блять, Не Минцзюэ понял в ту же секунду, с кем эти твари кончать собрались. Они были той породы хулиганов, которых отпугивал сам вид кого-то крупнее них — эта шпана начинала плакаться и тут же скрывалась из виду. Но вот стаями они становились смелее и могли натворить много хреновых дел. Как сейчас. Он налетел на них из-за другого поворота, совсем неприметного, и мог бы поблагодарить всех богов за то, что сам делал эти декорации и знал их секреты, если бы не оказался занят бесшумной, но жёсткой дракой. Один пацан, высокий и дрищавый, тут же отлетел в стену от мощного толчка Не Минцзюэ. Второй, мелкий, не разглядев, с кем дело имеет, напал. Удар — кулак заболел, мелкий гавнюк заорал, прикрывая руками кровоточащий рот — его крик приглушился, а пальцы быстро пропитались кровью. Не Минцзюэ пнул его в живот, он врезался в парту, сложился пополам, сполз на колени. Второй полетел следом, за шкирку Минцзюэ швырнул его на дружка. Он не помнил, что рычал им тогда. Было не до разговоров, эти уроды тоже наверняка не слушали. Получили по фингалу под глаз, и прежде, чем Не Минцзюэ успел снова их пнуть, вылетели из комнаты страха. Уроды. Он тяжело дышал, не понимая, где находится, что происходит. Глаза бегали по темному помещению, пока не нашли в дальнем углу зажавшуюся фигурку. Мэн Яо. Он был испуган, смотрел расширившимися от ужаса глазами, а лицо его оказалось в крови. Не Минцзюэ подлетел к нему, опустился было на колени, но оцепенел и какое-то время смотрел Мэн Яо в лицо. Почему он вообще тут оказался с этой шпаной? Вспомнились те подозрения учителя насчёт его семьи. — Зачем ты полез? — тихим рычащим голосом спросил Не Минцзюэ. Руки сами схватили Мэн Яо за ворот, — зачем полез?! Ты видишь, что они сделали! Эта его блядская гиперопека! Из-за неё теперь на учителе места живого, кажется, нет. Отчаяние затопило Минцзюэ напополам с беспомощной злостью. Пальцы на вороте Мэн Яо обессилели, он обеими руками схватился за плечи учителя, опустил низко голову, так и стоя перед ним на колени. Что делать? — Ты в порядке? — непроизвольно Минцзюэ хватался за его плечи, детская беспомощность все больше затопляла его, — как мне помочь? Мэн Яо дышал учащенно, глядя на Не Минцзюэ немного размытым от боли взглядом. Боль была не резкой, а скорее пульсирующей и тупой, но все же это напрягало непривычного к таким ощущениям Мэн Яо. Но ещё больше раздражала кровь, что уже подсыхала на коже темной коркой и неприятно стягивала ее. Когда Не Минцзюэ упал рядом и встряхнул своего учителя, Мэн Яо растерялся настолько, что даже не сумел сразу ответить. Он вообще, кажется, после ударов потерял координацию, потому что даже не понял толком, как Минцзюэ справился с двумя парнями и сколько времени это заняло. Он просто в один момент оказался рядом, держа Мэн Яо за плечи и глядя на него странно болезненным взглядом, будто Мэн Яо ему не совсем... безразличен? — Я не лез… — тихим голосом произнес Яо, откашлявшись немного после встряски. Поднял глаза, разглядывая макушку Минцзюэ, опустившего перед ним голову. Впервые он видит этого юношу в таком состоянии и это… странно. — Я не лез. Я шел к ученикам, но они внезапно схватили меня и утащили сюда. Я в порядке, не стоит так переживать. Я старше, так что справлюсь. Ученик не показывал никакой реакции на слова своего учителя кроме того, что поднял голову, снова вглядываясь в лицо Мэн Яо, будто пытаясь убедиться в его целостности. Яо машинально немного улыбнулся, желая успокоить его и все же не понимая, почему этот парень так остро реагирует на травмы Мэн Яо и принимает это все так близко к сердцу. Видя, что тот по-прежнему молчит, глядя на него взволнованным, но вместе с тем каким-то агрессивным взглядом, Мэн Яо прикоснулся к его лицу. Провел ладонью по щеке, закусывая губу и чувствуя теперь на языке привкус металла. Окей, губа не болит, значит это был нос. Ворох мелькающих сумбурных мыслей витал в голове, отвлекая Мэн Яо, который и сам сейчас толком не понимал, что делать, и выглядел из-за этого ещё более растерянным. Единственная мысль, что постоянно возвращалась в его голову, была лишь о том, что Минцзюэ, как надеялся Яо, злился не на него, а на тех парней, кем бы они ни были. Он погладил юношу по щеке, проходясь ласково пальцами и затем опуская руку на свое колено. Она немного побаливала, и рукав, прилипший к коже, давал понять, что там, кажется, есть царапина или порез. Он надеялся лишь, что кровь остановилась. — Не волнуйся обо мне, Не Минцзюэ, — сказал наконец Мэн Яо нежным голосом, пытаясь успокоить юношу. — Со мной все в порядке. Тебе не нужно так переживать. Можешь идти, проследи за всем, пока меня не будет, а я приведу себя в порядок и вернусь, договорились? Не Минцзюэ, замерший в напряжении в тот момент, когда пальцы Мэн Яо коснулись его щеки, не сразу отреагировал. Он сканировал взглядом лицо учителя, болезненно сжимал зубы, замечая, как трескается едва подсохшая корка крови над его губой при улыбке. Все это было хреново — вид Мэн Яо, его боль, причина, по которой он сейчас так болезненно опирался спиной о стену и делал вид, что все хорошо. Причина в самом Не Минцзюэ. Из-за него, из-за их общения, которого самому Не Минцзюэ критически не хватало, а для кого-то оказалось достаточно, чтобы счесть их друзьями или чем-то бóльшим. Бóльшим. Хах, была бы эта причина реальной, а не фантомной… Минцзюэ мысленно дал себе по башке. Ни одна из причин не могла оправдать то, что случилось. Не могла оправдать его, придурка, допустившего все это. Коротко кивнув, он протянул Мэн Яо две открытых ладони и не отпускал, пока учитель с немного растерянным видом не коснулся их кончиками пальцев. Тогда Не Минцзюэ взял его за руки крепче и помог подняться — оба они чуть покачнулись от резкого движения. Минцзюэ, ощутив, что перед глазами все немного плывет, сделал нетвердый шаг вперед, невольно упирая Мэн Яо спиной в стену — руки их оказались зажаты между телами, оказавшимися слишком уж близко. Не Минцзюэ, словно смутившись, нахмурился и отошёл, пропуская Мэн Яо к выходу. Учитель сказал подменить его, пока он будет приводить себя в порядок. Надо послушаться и подождать спокойно у кабинета. Не смотреть ему загнанным взглядом в спину и не идти, блин, за ним по пятам мрачной тучей, распугивая всех вокруг одним только взглядом. Паршиво говорить, но им повезло, что все случилось в день Хэллоуина — единственный день в году, когда кровь на рубашке вызовет не испуг, а восторг в глазах и радостное «а где вы купили такую отличную пародию?!» Купили ценой разбитого носа и побелевших от напряжения пальцев Не Минцзюэ, зажатых в кулаки, пока он молчаливо шёл за Мэн Яо, который так ему и не отказал. Может, не до того было — и тот факт, что учитель позволил ему идти следом, потому что слишком сосредоточился на своей боли, утешал Не Минцзюэ меньше чем слабо. Они оказались в учительском туалете — том, который в младших классах виделся детям тайной секретной территорией, на которую нет хода простым ученикам. Все коридоры школы в этом крыле опустели — жизнь кипела в другой стороне, где переодетые школьники и учителя смеялись и радовались празднику. Тут же стояла тишина, и Не Минцзюэ дернул плечом, когда ее с шипением разорвала струйка воды из-под крана, который открыл Мэн Яо. Закатав рукава, оперевшись одной рукой о раковину, он принялся осторожно отмывать с лица кровь — делать это было проблематично, так как зеркало, похоже, сняли и унесли в один из классов в качестве декораций. В ход шло всегда всё — и сейчас это сыграло против них, когда Мэн Яо пропускал большую часть своих царапин, а по шее его текла светло-красная струйка воды. Не Минцзюэ шагнул вперёд. — Я помогу, — он едва дождался ответа и привычно взял из коробки рядом бумажные полотенца. Намотал на пальцы, словно это было привычным делом — хотя по сути и правда было — смочил небольшим количеством воды и взглянул на Мэн Яо. Тот так и стоял, взъерошенный, побитый, напротив него. Красивый даже сейчас… нашёл, когда об этом подумать, Минцзюэ, так держать. Рука не дрогнула, когда он осторожно прикасался влажным бумажным полотенцем к оцарапанной коже Мэн Яо. А вот когда Не Минцзюэ положил вторую ладонь на щеку учителя, чтобы придержать его голову, пальцы шевельнулись от волнения. Кожа Мэн Яо была тёплая, но на контрасте с обжигающим жаром Минцзюэ казалась прохладной. Тяжело было не погладить его по щеке. Нахмурившись, Не Минцзюэ старался как можно бережнее убрать следы крови с лица Мэн Яо. Вытер осторожно легкие ссадины на щеках, прошёлся под носом, осторожно коснулся переносицы. Поменял полотенце — намотал новое — и медленно прикоснулся к губам учителя. Даже так они показались чертовски мягкими, и с ними Минцзюэ возился дольше всего — неприлично долго — изучая из пальцами и глазами. Красные, тёплые, чуть влажные теперь… словно припухшие. Он не заметил, когда сменил свои пальцы на губы. Просто отвёл руку с полотенцем к щеке Мэн Яо и наклонился, осторожно его целуя. Закрыл глаза, как ребёнок, сжал чуть сильнее пальцы, потому что поцелуй оказался чертовски приятным… не сразу понял, что теперь придётся взглянуть Мэн Яо в глаза. Зачем он это сделал — таким будет вопрос. Если бы, блин, Не Минцзюэ знал. Знай он хоть что-нибудь — почему так часто думал об этом моменте, почему не хочет выпускать Мэн Яо из своих рук и почему так хочется продолжения — знай он, ответил бы. Сейчас же, отстранившись, Минцзюэ сказал: — В медпункте есть пластырь, — открыв глаза, он глядел себе под ноги, хмурился, а спустя пару секунд тишины отошёл резко назад. Вышел, почти выбежал из кабинета, так и не дождавшись вопроса, или возмущения, или страха в глазах Мэн Яо — ни к чему из этого он сейчас не был готов. Мэн Яо так и остался стоять — один, в тишине, единственным звуком в которой была бегущая из крана струйка воды. Растерянный и ошеломленный. Он мог ожидать от Не Минцзюэ чего угодно, но вот что он мог его поцеловать — нет. Первой дурацкой мыслью было, что все это ему лишь снится. Это непонятное нападение, кровь, спонтанный поцелуй и последующее одиночество. Но все же Яо понимал — никакой это не сон. Ученик действительно поцеловал своего учителя, и тот теперь совершенно не знал, что с этим делать. Мэн Яо вернулся к ученикам. Привел себя в порядок, снова выглядя абсолютно идеально. Даже забинтованная у локтя рука почти не беспокоила — Мэн Яо привык к этой боли. Ученики, потерявшие наставника, радостно галдели, едва завидев его. Рассказывали о том, скольких людей успешно напугали, смеялись, делились впечатлениями. Мэн Яо на все лишь отстраненно кивал и улыбался чисто машинально. Все его мысли сейчас были о Минцзюэ. Куда он пропал? Яо несколько раз уже обошел с осмотром территорию их комнаты страха. Даже по школе прогулялся, но нигде его не видел. Не то чтобы он нарочно искал своего своевольного ученика, просто не мог сейчас не думать о нем. И само собой разумеется, пытался понять, что ему теперь нужно сказать Минцзюэ и что сделать. Яо совершенно не был готов к такой ситуации. Он все так же не был готов, когда случайно и очень внезапно наткнулся на Не Минцзюэ в лабиринте на его месте. Яо уже и не думал его увидеть, но вот — юноша стоит, сверля его непонятным мрачным взглядом, от которого у Мэн Яо вылетели последние крохи смелости и уверенности в себе. Учитель застыл перед ним, нервно заламывая пальцы, и наконец шагнул вперёд, заставляя отступить в тень, где их не увидят люди, проходящие по пути комнаты. Замерев перед юношей в темноте коридорчика, Яо чувствовал, что становится легче. Говорить, когда почти не видно лица, когда тьма скрывает эмоции, намного легче. — Не Минцзюэ, послушай… То, что произошло там, в туалете… В общем, я хотел тебе сказать, что это все неправильно. Понимаешь? Я твой учитель, а ты ученик этой школы. Ты не должен был целовать меня, потому что... черт, ты же несовершеннолетний! И парень… Знаешь, меня впервые целует парень, — Мэн Яо неловко и растерянно улыбнулся, ощущая, как сильно нервничает и как теряет нить мысли и свою храбрость. — В общем, давай забудем о том, что произошло. Ничего не было, договорились? Ты забудешь, что сделал это, и я забуду об этом поцелуе. Будем вести себя как обычно, а именно держаться на приличном друг от друга расстоянии. Надеюсь, ты благоразумный парень и понял, что я хотел сказать. Мэн Яо для уверенности, пару раз кивнул сам себе, но все так же не поднимал взгляда на глаза Минцзюэ. Ему казалось, что если увидит снова взгляд юноши, то бросится извиняться, хотя, по сути, он сам ни в чем перед ним не виноват. Не Минцзюэ, выслушав его, молчал. В темноте едва было видно его лицо, полумрак скрывал поджатые губы, напряженную линию челюсти, желваки на скулах. Какого, черт возьми, хрена. Почему он стоит и слушает сейчас, каким неправильным был его поступок? Почему видит неловкость на лице этого парня, чувствует, как тот напряжен. Мэн Яо едва ли глядит на него теперь, и все, что его слова пробуждают в Минцзюэ — это желание схватить учителя за плечи и хорошо так встряхнуть. Прочистить ему голову, которая непонятно чем забита, а ещё врезать. Последнего он не сделает. Лучше вдавит его прямо сейчас в стену прямо в этой комнате страха и покажет, как на самом деле хотел его поцеловать. Объяснит своими губами, руками, о чем думал все последние дни и чего хотел. Поцелует его нормально, как следует, чтобы все эти «Неправильно» стали достаточно обоснованы. Какого, блин, хрена. Минцзюэ разозлился. Ему всегда паршиво давались проявления чувств, ещё хуже — последующие разговоры. Он ненавидел эту неловкость и смущение, ненавидел чувствовать себя нашкодившим щенком. Ненавидел, когда ему лгали — словами, и телом, и взглядом. А сейчас он чувствовал — Мэн Яо врет. Может, не только ему, может, и себе тоже — не понимает чего-то в себе. Потому что не бывает вот так — чтобы лишь у Минцзюэ плескалось в животе это чувство. Чтобы бабочки внутри бились, и волнение накатывало из-за одного единственного человека, которому, как оказалось, не до него. Так не бывает — это видно по атмосфере между ними. То есть не видно. Ощущается. Чувствуется. Да черт. Он всегда хреново объяснял свои чувства. Легче показывал. Мэн Яо не вскрикнул бы, даже будь у него такая возможность. Кругом были ученики, пусть и не видели их — но ходили по тому же кабинету, по тем же коридором. Они были совсем рядом, и нельзя было привлекать внимание, когда Не Минцзюэ схватил его за запястье и потащил за собой. Дернул резко, благо за здоровую руку, и через несколько секунд уже распахнул дверь в лабораторию, темную и заставленную вещами. Щёлкнул простой, но такой надежный сейчас замок на двери. Не Минцзюэ замер лицом к нему, пугающе большой в этом крошечном помещении. Медленно повернулся. Глаза уже привыкали к темноте. Он видел, как взволнованно прижимает к себе ближе руки Мэн Яо, как учитель смотрит на него неотрывно. «Ничего не было, договорились?» Не было, да. Все ещё только будет. Не Минцзюэ подошёл к нему ближе, вынуждая пятиться, что-то взволнованно лепетать. Мэн Яо слабо стукнулся спиной о шкаф, смотрел на него снизу вверх и больше не нашёл, что сказать. «Будем вести себя как обычно» А для начала создадим это самое «необычно», на которое придётся закрыть глаза. Не Минцзюэ коснулся ладонью щеки Мэн Яо, сжал тут же крепче руку и снова его поцеловал. На этот раз не отстранился — усилил напор, тут же хватая учителя за талию. Конечно же тот не сопротивлялся сперва. Минцзюэ жестковато целовал его все настойчивее, раздвигая губы Мэн Яо, проходясь по ним раз за разом языком. Он хмурился, напирая сильнее, целовал и целовал, и напряжение в груди невозможным образом смешивалось с облегчением от того, что он это наконец делает. Это было не то, что ожидал после своей речи Мэн Яо. Он думал, что Не Минцзюэ прислушается к нему, поймет, где он ошибся и исправится. Но, видно, этому ученику действительно закон не писан, и он творит, что захочет. Иначе зачем бы ему затаскивать Мэн Яо в эту комнатку? Яо все же пытался сделать хоть что-то, чтобы остановить юношу, который не слушал его слов протеста, пока наступал на своего учителя. И сейчас Мэн Яо, ощущая настойчивое давление на своих губах, влажный язык и жар дыхания, был полностью обезоружен. Даже слова сказать не мог, лишь мычал поначалу в поцелуй, руками пытаясь отпихнуть от себя Минцзюэ. Но тот был выше и сильнее, будто в насмешку своему учителю, который был старше его, но все же мельче. Мэн Яо жмурился, чтобы не видеть бледное во мраке лицо Не Минцзюэ так близко. Надеялся, что если покажет свое безразличие, если не будет ничего предпринимать, то ученик оставит его в покое. Но стоило Мэн Яо затихнуть и замереть у стены, как Не Минцзюэ, стиснув рукой его талию сильнее и вжав в стену, усилил напор, проникая наконец языком глубже и вырывая из горла Мэн Яо задушенные стоны и мычание. Тот даже не заметил, как поддался. Сначала пытался вырваться, что-то крикнуть, но движения его губ незаметно стали мягче, податливей. Мэн Яо будто сам допускал эти горячие глубокие поцелуи, будто сам отвечал на них. А может и отвечал. Он не понял, как вцепился пальцами в пиджак на груди Минцзюэ, как тоненько простонал в поцелуй, чувствуя, как подгибаются и без того слабые колени, как он поневоле прижимается ближе к Минцзюэ в попытках не упасть. Вряд ли бы получилось, конечно, ведь тот так крепко его держал. В тот момент, когда Минцзюэ на пару секунд отстранился, Яо обессиленно уткнулся лбом в плечо юноши, дыша тяжело и сбито. Сейчас, наконец осознав полностью все то, что происходило между ними, Мэн Яо понял, что как бы он не противился, тело уже откликнулось на настойчивые собственнические ласки. Внизу живота было тепло, сердце учащенно билось, а шальной взгляд и румяные щеки говорили сами за себя. — Ты не должен так делать… Неужели ты не понимаешь, что это неправильно? И вообще запрещено. Я твой учитель, я минимум на семь лет тебя старше! Ты не имеешь права прикасаться ко мне… так. Мне... было это неприятно. Мэн Яо сам понимал, что звучит сейчас жалко, когда голос срывается от тяжёлого дыхания, когда он сам дрожит в объятиях юноши, не в силах отойти. Но решил, что если не остановит его сейчас, то упрямый юнец вряд ли остановится сам. Не Минцзюэ даже и не подумалось прекратить все это. Разгоряченный, тяжело дышащий, он источал жар всем своим телом. Глаза его блестели в полумраке крошечной комнаты, и лицо юноши могло бы показаться устрашающим — напряженно сведенные брови, губы, поджатые по привычке. Могло бы, не ластись он так к Мэн Яо, не прижимайся так тесно — без намека на излишнее насилие, лишь в горячечном подростковом нетерпении. Хватка Минцзюэ была крепка, но осторожна, и дерни учитель сильнее, чем обычно, пальцы тут же разжались бы. Тяжелая фигура Минцзюэ нависала над Яо, но стоило толкнуть его в грудь грубее и резче, он посторонился бы. Но сейчас, когда Мэн Яо дышал так тяжело, когда из горла его меньше минуты назад вырывались совсем не возмущенные стоны, когда тело учителя била дрожь — сейчас никакого протеста не ощущалось. Никаких «неприятно», в которых Минцзюэ пытались убедить, кажется, в помине не существовало. Он прижался сильнее, животом вжимая Мэн Яо в качнувшийся шкафчик. Судорожный вздох — совсем не испуганный или недовольный — учитель посмотрел на него снизу вверх, и Минцзюэ, блять, знал, что он сделает дальше — оближет свои припухшие влажные губы. Оближет медленно и наверняка неосознанно, но — сделает это. И крышу сорвет. Не хотелось показывать себя окончательным ребенком, невластным над своими желаниями. Их было слишком много, все роились в голове, затмевали сознание, и отвечать за поступки становилось сложнее. Минцзюэ уткнулся лбом в плечо учителя, согнувшись почти пополам. Его тяжелое тело прижало Мэн Яо к шкафчику без возможности тому шевельнуться, а губы приникли к теплой коже на шее, ловя каждое движение мышц и связок. Медленно Минцзюэ поцеловал эту шею. Прикоснулся губами мягко, на пробу, прежде чем приникнуть к чуть влажной коже уже увереннее, не реагируя ни на слова, ни на движения учителя. Он целовал его шею, терся об нее носом, а когда его попытались отстранить — рыкнул и впился губами сильнее, втягивая кожу, посасывая. Запах, что шел от Мэн Яо, кружил ему голову. Хотелось, блин, оказаться не здесь, в этой замызганной каморке с хлипким шкафом вместо нормальной опоры. Хотелось вернуться в свою комнату вместе с Мэн Яо, вновь увидеть его на своей кровати, на этот раз спиной на простынях — но вживую. Воплотить картину, что померещилась ему в тот день, когда учитель сидел на кровати Не Минцзюэ, водя пальцами по одеялу — даже не замечая этого. А может, тогда все и началось? Когда бездумно пялиться в телефон стало проще, чем смотреть на Мэн Яо и видеть его же… но в совсем других ситуациях. Не Минцзюэ целовал сейчас его шею, вылизывал, купаясь с головой в своих мыслях и чувствах, и даже не замечал, как бездумно начинает всем телом тереться о своего учителя, точно огромный щенок, еще не умеющий проявлять свои чувства. Не то чтобы Мэн Яо стало как-то легче, когда Не Минцзюэ перебрался с его губ на шею. Стоило поднять руки, чтобы оттолкнуть зарвавшегося юношу, как тот впился губами сильнее, и Яо буквально почувствовал, как на коже остаётся след. Он жмурился, притиснутый к этому несчастному шкафу, зажатый между ним и учеником, что по габаритам практически не уступал этой деревяшке. Ноги все так же дрожали, дыхание сбивалось сильнее, отчего бедный Мэн Яо уже начинал задыхаться. Но как тут толком вздохнуть, когда эта громадина вжимает тебя в шкаф да ещё и трётся, не давая лишний раз шевельнуться? Каким-то чудом Мэн Яо все же удалось отпихнуть от себя Не Минцзюэ. Тот замер, смотря на него исподлобья, будто готовый снова наброситься на своего учителя. Он уже сделал маленький шажок к нему, но Яо резко выставил перед собой руку, от шока и испуга поневоле повышая голос. — Я сказал тебе прекратить! Ты что, не слышишь, что ли? Дурной мальчишка! Как вообще можно быть таким бесстыдным? Ещё раз притронешься ко мне с подобными намерениями и тогда уже так легко не отделаешься! Иди на свое место, фестиваль ещё не кончился! Мэн Яо не понимал, каким чудом он сбежал оттуда. Опомнился уже в учительской. Тяжело дышащий, красный, растрепанный. Был бы кто тут — сразу бы понял, чем занимался этот учитель пару минут назад.