Окольный путь домой

– Все это просто очень странно, тебе не кажется? Она морщит нос, продолжая смотреть прямо перед собой, на дорогу: – Мне кажется, что ты странно себя ведешь, это в счет? Великолепно. Однако на самом деле ни о какой естественности не может быть и речи. Было странно спускаться по трапу самолета и проходить паспортный контроль со своими «новыми» документами на имя Таллулы Шарк (мать ее!). Ты клянешься себе больше никогда ей ничего не рассказывать. Было странно увидеть ее вживую в крошечном помещении, гордо именуемом залом прилетов, где она нежно обхватила ладонями твое лицо – впервые после тысячи лет без прикосновений. Если она тоже чувствовала себя не в своей тарелке, то ничем этого не показала. Проведя пальцами вниз по щеке, вдоль шеи и остановившись на затылке, она с улыбкой поцеловала тебя, будто делала это уже много раз. По крайней мере, теперь ты меньше волнуешься о том, понравится тебе секс или нет. Хотя ситуация из-за этого не стала менее странной – наоборот. Она за рулем, и вы едете… куда-то, где теперь ваш дом… и она выглядит хорошо, она выглядит спокойной, расслабленной, беззаботной. Ты же чувствуешь себя так, будто желудок вот-вот завяжется в узел. Молчание слишком затянулось. – Тебе не кажется странным, что мы практически ничего не знаем друг о друге и что мы наконец-то снова вместе, хотя еще не были вместе по-настоящему? Стоп, ты совсем не это имела в виду. Она смотрит на тебя искоса: – Ты хочешь, чтобы я съехала на обочину и мы потрахались в машине? – Нет! – Хорошо: ненавижу секс в машине. Конечно, если бы пришлось выбирать между сексом прямо сейчас или никогда, я бы не колебалась, но у меня действительно длинные ноги, понимаешь? Машины не рассчитаны на то, чтобы люди с моим телосложением занимались в них сексом. Это настоящая дискриминация. Ты уверена, что за вычетом нескольких действительно экстремальных локаций на планете нет таких мест, где бы ты не смогла заняться с ней сексом, но пока лучше не озвучивать эти мысли. – Я хотела сказать… например, мы раньше никуда вдвоем не ездили. Я даже не знаю, как ты водишь машину. – Мы едем на данный момент, и я превосходный водитель. – Не будь засранкой, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. – Ты нервничаешь, – вздыхает она. – Это нормально. До недавнего времени ты практически не знала меня, если не считать досье. Но за последние недели мы познакомились поближе, и это было не так уж и плохо, согласна? – Конечно. – Теперь мы продолжим в том же духе. Ты можешь наблюдать за тем, как я веду машину. Можешь потихоньку разобраться в том, что я за человек. Кто знает? Вдруг я тебе даже понравлюсь. – Ты мне уже нравишься. – Тогда что тебя беспокоит? – Боже, ты невыносима! – У тебя вырывается смешок. – Почему я тут места себе не нахожу, а ты чилишь? – Ты впервые в жизни использовала слово «чилишь» в предложении, да? – ухмыляется она. – Ах, заткнись, – тепло говоришь ты. – Ладно. Хочешь, я докажу, что не чилю? Это поможет тебе расслабиться? – Да. Она глубоко вдыхает. – Значит, так. Я получила ключи от дома в среду и с тех пор четыре раза переставила мебель. В голове постоянно крутятся мысли вроде «она захочет сидеть по вечерам на диване или лучше поставить перед телевизором кресла, чтобы она не беспокоилась о границах своего личного пространства?». Я купила разные одеяла, потому что не знаю, любишь ты более теплые или нет. Затарилась вином – разным, ведь не в курсе, какое тебе больше всего нравится. Сходила за продуктами, а потом выкинула все из холодильника, потому что мне показалось, что было бы мило пойти в магазин вместе. …И я никак не могу решить, можно мне сейчас положить ладонь на твое колено или нет. Она умолкает. Аргументы в пользу того, что она отнюдь не «чилит», кажутся тебе вполне убедительными. Ты вспоминаешь, что эта девушка совершала убийства, дабы привлечь твое внимание, а теперь с готовностью отказалась от всего, к чему стремилась, чтобы быть с тобой. На поверхности она невозмутима, потому что профессионал. И все же она беспокоилась, понравится ли тебе расстановка мебели. Может, в этом отношении вы ближе, чем ты думала. Теперь ты действительно чувствуешь себя немного лучше. Господи, она еще и знает, что именно сказать тебе, чтобы утешить и подбодрить. С каких это пор? – Я недостаточно волнуюсь для того, чтобы ты расслабилась? – Мне не верится, что ты выбросила целый холодильник еды. – Ну… э-э… – Кстати, ты можешь положить руку мне на колено. – О. О, о’кей. Хорошо. – Теплая ладонь касается тебя через материал брюк, и ты накрываешь ее своей. – Больше не трать продукты впустую, это мне и правда не нравится. – Ладно. Ты смотришь на пейзаж, проплывающий за окном. – Значит, ты вовсе не спокойна? – Ни капельки, – отвечает она. – Отлично. В машине повисает тишина. Ты смотришь на километры автострады перед вами. – Оксана? – Мм? – она мельком бросает на тебя взгляд. – Можно мне сказать это сейчас? Потому что если ты ждешь романтичного момента, он, мне кажется, как раз наступил. – Серьезно? – вздыхает она. – Здесь, в машине? Когда я никак не смогу отреагировать? Ты просто отвратительная. – Но все же? – Уф. Ладно, давай. Но она улыбается, и момент просто идеален. Так что ты наконец произносишь эти слова.