Shoot my shot

      Неделя проходит довольно томно и «по-старперски», как выразился Усянь в последнем разговоре. Распорядок складывается сам собой: Сичэнь поднимается раньше, вслед за ним, около девяти утра, Цзян Чэн просыпается от привычных слуху утренних гамм. Завтрак готовят по очереди, не сговариваясь, кто раньше пришел на кухню — тот и повар. Первые два дня Сичэнь безуспешно пытался варить кофе прямо в кастрюле, потом сдался и быстро перешел на растворимый, морща нос и заливая это безобразие сливками. К его счастью, найденная в кладовке пыльная кофемашина решает часть проблем. Цзян Чэн и сам обрадовался, не в силах более видеть, как страдает маэстро. После завтрака Сичэнь возвращается к синтезатору, кропотливо и дотошно выстраивает мелодии, много записывает, подбирает и играет заново. Обеденную готовку на себя берет Цзян Чэн, давая ему возможность не отвлекаться. Как-то повелось, что обедают они исключительно на заднем дворе, наблюдая за стихийной живностью в виде птичек и редких бродячих кошек. Остаток дня проходит вальяжно, Сичэнь читает или спит, снова что-то играет или пишет, слушает аудиоспектакли или концерты. Цзян Чэн делает в день несколько обходов территории, разбирает хлам на чердаке, чинит потекший кран и задвижку в ванной. — Вы умеете стрелять, Лань Сичэнь? Вопрос звучит так неожиданно, что задремавший в кресле Сичэнь не сразу разбирает смысл: — Что вы имеете в виду? — Стрельбу, — усмехается Цзян Чэн. — Оружие держали в руках когда-нибудь? Сичэнь копирует его усмешку. — Если я пианист, не значит, что я совсем уж неженка. В тире обычно не промахиваюсь. Цзян Чэн заметно воодушевляется. — Ого. Покажете? — Было бы из чего стрелять и куда. — Можно смострячить на заднем дворе. У нас осталось несколько пустых банок из-под фасоли. Хотите постреляем? Оружие я дам, но, правда, при условии, что будете хорошо себя вести. Лань Сичэнь сначала моргает, а затем тихо смеется: — Я постараюсь. Вроде бы все время, что мы с вами проводим вместе, я был примерным мальчиком. — Поищу мишени, — Цзян Чэн хлопает по коленям и чуть ли не вприпрыжку бежит на кухню. Спустя полчаса стремянка с пустыми жестяными банками, старыми битыми тарелками и прочим хламом воцаряется во дворе, как сумасшедшая арт-инсталляция. Лань Сичэнь, в мягких брюках-чиносах, светло-голубой рубашке и с пистолетом в руках выглядит… как полный отвал жизни. — Вас проинструктировать или сами? — Я буду рад, если напомните. Цзян Чэн чуть ниже, этот факт отчего-то всплывает именно сейчас, когда он подходит к Сичэню со спины и аккуратно, почти нежно направляет его занять положение в стойке, касаясь кончиками пальцев левого бока, поправляя правую руку в локте, чуть надавливает между лопаток, заставляя слегка ссутулиться. — Прицельтесь, задержите дыхание и стреляйте. Только цельтесь не слишком долго, а то собьетесь. И лучше возьмите оружие обеими руками. Сичэнь плавно, очень мягко жмет на курок. Пуля сшибает верхнюю банку, и та, жалобно брякнув о стремянку, летит вниз. — Красиво, — хвалит Цзян Чэн. — Я вас недооценил и очень рад этому. Лань Сичэнь, с явным довольством во взгляде, передает ему пистолет: — Ваша очередь. Ваньинь отстраняет его руку: — Я буду стрелять из своего. Это оружие теперь ваше, носите его с собой. Мне нужно было убедиться, что вы умеете им пользоваться. — Вот оно что, — улыбается Сичэнь. — А я думал, вам стало совсем скучно со мной, и вы решили нас развлечь. — С вами не заскучаешь, — качает головой Цзян Чэн и занимает место напротив стремянки. Гремит выстрел, и без того битая тарелка разлетается на осколки. — Вы даже не целились! — восхищается Сичэнь. — С ума сойти, Ваньинь, вы же на нее не взглянули! Вслепую! — Я смотрел, просто мне надо чуть меньше времени, чтобы сфокусироваться, — отмахивается Цзян Чэн. — Что ж, это было блестяще, маэстро, — говорит он и слегка кланяется. Цзян Чэн раскланивается в ответ: — Спасибо, маэстро. Они глупо хихикают, глядя друг на друга, нечто в животе Ваньиня щекотно трепещет, и, когда он ловит себя на этом, то непроизвольно думает: «Господи, хоть бы глисты, а не бабочки».

***

В конце недели они решают остаться еще на несколько дней. Письма продолжали сыпаться на почту Минцзюэ, а значит, сталкер пока не может найти их, и в доме Вэней Сичэнь хотя бы в относительной безопасности. Гуанъяо продолжал безуспешно пытаться вычислить психа, Вэй Усянь продолжал успешно молчать и юлить, Цзян Чэн с переменным успехом продолжал дергаться от каждого лишнего шороха. Еще ему пришлось переговорить с Лань Ванцзи, который предельно коротко осведомился про брата, а после запросил координаты дома, где они находятся. — Так будет спокойнее мне и Цзинъи. — Это верно, — соглашается Цзян Чэн. — Надеюсь, мой брат на самом деле в порядке. Мне не нравится то, что вы не даете ему ни с кем контактировать больше одного раза, но я понимаю причину. — Я рад, что мы разделяем эту точку зрения. — Я не разделяю, — резко отрезает Ванцзи. — У меня нет другого выбора, кроме как принять ее из-за ряда обстоятельств. Только дайте ему поговорить с сыном. Цзинъи переживает. — Меня пугает то, что звонок за рубеж легко отследить. Не хочу навлекать беду на них обоих. Сталкер не дурак, скорее всего пасет и мальчика тоже, — объясняет Цзян Чэн. — Мгм. Хорошо, я понял вас. Постараюсь успокоить. — Спасибо. Лань Ванцзи отключается с коротким "Всего доброго". Его брат весь разговор сидит рядом, нервно мнет в руках край рукава Ваньиня и кусает губы. — Не смотрите на меня так, — грустно говорит ему Цзян Чэн, не отнимая руки. — Я вижу, что вы скучаете по сыну, но сейчас нельзя. Мы не знаем, что в арсенале у сталкера, может быть, он уже прячется за воротами, — Ваньинь обхватывает ладонями его руки и заверяет, — в конце концов, у вашего брата сейчас есть координаты, где мы. Он поделится ими с Цзинъи, и будет немножко полегче. Сичэнь кивает несколько раз и вдруг утыкается лбом ему в плечо. — Вы не представляете, как я по нему скучаю. Он ведь, наверное, места себе не находит. — Нет нужды волноваться, я здесь, чтобы обеспечить вам защиту, — отвечает Ваньинь, игнорируя этот жест, но все еще держа свои руки на его. — У вас, кстати, сегодня по расписанию выходной. Не хотите выпить? — Я не пью на работе, — отнекивается Цзян Чэн. Сичэнь выпрямляется и совершенно невозмутимо сообщает: — Формально у вас отгул, а у меня День рождения, на котором единственный гость — вы. Рискнете обидеть меня? Окей, гений музыки еще и гений скоростного убеждения. «Только полбокала вина. Только полбокала», — несколько раз повторяет для себя Цзян Чэн, улыбается и идет открывать бутылку.