Like a time bomb ticking

***

Суббота, вечер, хотя уже, наверное, полночь. Нурлан отпил из низкого стакана тёмный виски и глянул в телефон. Часы показывали 00:13, ночь ещё только начиналась. Сегодня они с парнями решили сходить в клуб, чтобы немного развеяться. Они периодически устраивали «домашние» вечеринки у себя на студии Лейблкома, но иногда хотелось выбраться куда-то, где басы давили своей тяжестью на барабанные перепонки, а мерцающие прожекторы ослепляли в темноте, давая возможность потеряться среди толпы. Чтобы выбросить пар, не думать ни о чём, просто расслабиться и отдаться музыке и алкоголю. Нурлан расслабленно сидел на низком диване, по привычке широко разведя длинные ноги. В руках у него был бокал с двойным сухим виски. Они, как обычно, арендовали vip-зону — она давала обозрение на весь клуб, но при этом была отгорожена от посторонних глаз и чуть возвышалась над танц-полом. Нурлан посмотрел на диджейский пульт, который уже захватил Рустам, и улыбнулся. Это была стихия Руса: разжигать вечеринку, быть эпицентром любого рейва, заставлять людей двигаться вместе с ним. В этой стихии Рустам был как рыба в воде. С Лёхой же всё было наоборот: в домашних условиях или под прицелом камер он был самый громкий, самый заметный, но когда они куда-то выбирались, он словно становился в три раза меньше. Полчаса назад Нурлан видел его снующим от бара до Рустама и обратно к их столу. Периодически его кто-то останавливал для того, чтобы переброситься парой фраз, с кем-то он даже танцевал. Нурлану бы хотелось верить, что он не следил за Щербаковым, что он просто пришёл отдохнуть с пацанами, расслабиться. Всё как обычно, всё как раньше. Только взгляд то и дело выискивал в толпе знакомую светлую макушку и успокаивался лишь тогда, когда Лёша появлялся в поле зрения. Последние минут десять Щербаков сидел на диванчике напротив, в паре метров от Нурлана, и общался с какой-то девушкой, с которой он вернулся с танц-пола. Она склонилась к его уху и что-то оживлённо рассказывала, активно жестикулируя и периодически касаясь руки или шеи Лёши. Нурлану бы хотелось верить, что его это не напрягает. Но до побеления сжатый стеклянный бокал в его руке говорил об обратном. Он кожей чувствовал подкатывающие волны раздражения, и ничего не мог с собой поделать. Разве он имел право подойти и за руку выдернуть Лёшу с дивана? Собственнически устроить сцену? Из-за чего? Из-за одноразовой дрочки в туалете их студии? Нурлан недовольно закатил глаза и отпил из стакана обжигающую жидкость. Он бесил сам себя, его бесило это неубиваемое чувство собственничества, которое он никак не мог в себе задушить. Внутренний голос на уровне инстинктов, словно змей-искуситель, говорил ему: «Ты уже пометил свою территорию, почему на неё покушается кто-то другой?». Хотя рационально Нурлан и сам понимал, насколько это было абсурдно в их ситуации. Он не имел абсолютно никакого права на чувства даже близкие к ревности. Переведя взгляд обратно на Щербакова, он неожиданно поймал его на том, что тот смотрел на его пах. На долю секунды это ввело Нурлана в ступор. Девица всё так же буквально висела на плече Лёши, её набитые филлерами губы не отлипали от его уха, а он… он неотрывно смотрел на член Нурлана, лишь иногда кивая в ответ на то, что она говорила. Чувство любопытства и какого-то глупого триумфа внезапно затопило всё нутро. Продолжая наблюдать за лицом Лёши, Нурлан сделал ещё глоток своего напитка, откинулся глубже на диване и шире развёл колени. Кристально-голубые глаза всё так же безотрывно упирались в его промежность, обтянутую тёмно-серой джинсой; Лёша всё ещё не понял, что его заметили. Нурлан спустил одну руку с подлокотника дивана, непринуждённо положив её себе на ширинку. Вечер внезапно заиграл новыми красками, а эта вылазка в клуб, наконец, перестала казаться такой невыносимо пресной. Брюнет лениво провёл ладонью чуть ниже, вдоль верхней поверхности бедра, и вернул её обратно. Он, словно ястреб, безотрывно следил за взглядом Лёши, который будто под гипнозом следовал за движениями кисти Нурлана. Указательным и средним пальцами Нурлан начал перебирающе постукивать по бедру, словно заскучав, а по сути — фокусируя внимание Лёши на этом месте. Не отводя взгляд, тот отстранёно облизнул губы и продолжил кивать тому, что говорила ему его новая знакомая. Внезапно их с Нурланом глаза встретились, и блондин замер. Перестал дышать, словно его спалили с рукой по локоть в коробке с конфетами, которые нельзя трогать. Голубые глаза распахнулись в немом шоке, губы слегка приоткрылись, словно он хотел что-то возразить или рассыпаться в оправданиях. Нурлан усмехнулся и, пристально смотря прямо в глаза напротив, сделал ещё один короткий глоток виски. Ладонь вновь вернулась на ширинку, как и взгляд Лёши. Тот снова пробежался языком по пересохшим губам, когда брюнет едва заметно сжал ладонью свой пах. «Интересно, » — подумал про себя Нурлан и задумчиво наклонил голову вбок. Он начал совершать медленные поглаживающие движения одной только кистью руки, зная, что заметить это в темноте клуба было практически невозможно. Если только целенаправленно не пялиться на член друга. Взгляд Лёши нервно заметался по сторонам: то глядя на ребят, толпившихся вокруг, то смотря на лицо Нурлана, то опускаясь на собственные колени, но неизменно возвращался туда, где находилась сейчас правая рука брюнета. Он начал елозить на месте, нервно привставая и поправляя собственные джинсы, хотя с ними всё было в порядке. Его подруга не заметила изменений в поведении Лёши, а Нурлан снова упивался сложившейся ситуацией. На губах его заиграла улыбка наглого кота, который внезапно понял, что является хозяином положения. Не отводя чёрных глаз от заметно покрасневшего, даже в темноте, лица друга, он опустил руку ещё ниже и крепко сжал свою промежность сквозь грубую джинсовую ткань. Кадык Лёши нервно дёрнулся от сглатываемой слюны. Наверное, он был бы и рад иметь возможность отвести взгляд, но как бы он ни старался, ничего не получалось. Нурлану нравилась эта игра. Ему нравилось дразнить Лёшу, потому что он чувствовал своё превосходство. Он подавал и подавал, как в теннисе, а Лёша не был в состоянии отбивать все удары, раз за разом смиренно давая Нурлану преимущество. Даже с расстояния пары метров брюнет видел, как начал блестеть лоб друга от выступившей испарины. Лёша то привставал, то смахивал несуществующие крошки с дивана, то одёргивал край футболки. А Нурлан не отводил хищного взгляда чёрных глаз, подгоняемый чувством азарта. Ладонь всё так же продолжала неспешные движения, по телу начало растекаться тепло. Неожиданно, Лёша сказал что-то своей спутнице и, словно выстрелившая ракета, подлетел с дивана, спешно покинув арендованную vip-зону. Нурлан и девица напротив выглядели одинаково растерянно. Ещё несколько секунд Лёша находился в поле зрения, пока его фигура окончательно не потерялась в массе танцующих тел. Нурлан пару раз недоумённо моргнул. «Куда он понёсся?» Девушка осмотрелась по сторонам, поправила причёску и отправилась вслед за ним. Нахмурив брови брюнет встал с дивана и подошёл к ограждению, пытаясь найти глазами знакомую фигуру. Через некоторое время он заметил их возле бара, она снова что-то говорила ему на ухо, положив руку на плечо. Лёша был неприкрыто взвинченный: то отвечал ей рвано, то дёргано осматривался по сторонам. Глаза Нурлана застелила красная пелена. Он готов был признать, что присутствие этой бабы в компании Лёши его напрягало. Напрягало до того, что ещё момент — и бокал в его руке мог раскрошиться вдребезги. Ему же не казалось, он же сам видел затуманенные глаза Щербакова, бесстыдно прожигающие его ширинку. Он видел и чувствовал этот обоюдный интерес. Да, ему самому было не по себе, но факт оставался фактом — их влекло. Это, блять, был уже неопровержимый факт. А сейчас Нурлан чёрным взглядом наблюдал, как Лёша кивнул ей, и они вместе куда-то направились. В темноте и бесконечно мерцающих прожекторах разглядеть их удаляющиеся фигуры было всё тяжелее. Через мгновение Лёши уже не было в поле видимости. Нурлан залпом опрокинул остатки виски; горло моментально обжёг тяжёлый сладковатый вкус дорогого алкоголя. Брюнет шумно выдохнул и вытер рот тыльной стороной руки. Оставаться в клубе он не был намерен. Оставив прозрачный бокал на первой попавшейся под руку горизонтальной поверхности, он выудил телефон из кармана и пошёл на выход, не считая нужным прощаться с парнями.       Куда ты убежал? Отправил он в надежде, что Лёша увидит сообщение.       Куда подальше       Иди нахуй Пришло два сообщения подряд.       Ты сейчас на кого злишься: на меня или на себя? На этот раз ответа не последовало. Нурлан крепко сжал телефон в руке и тихо выматерился себе под нос, направляясь к выходу. Кажется, вот и детонировала эта бомба под названием «осознание» в Лёшиной голове. Значит, его защитной реакцией будут агрессия вперемешку с неприятием. Вполне ожидаемо, но всё равно паршиво. Пробираясь сквозь массу движущихся в такт долбящей музыки тел, он неосознанного снова пробегался выискивающим взглядом по лицам вокруг, но безрезультатно. Ему по-мазохистски хотелось увидеть их вновь. Он бы даже не стал уходить, будь они всё ещё в поле его зрения. Он бы наблюдал своим испепеляющим, как феникс, взглядом пока у него не началась бы мигрень. Но в танцующей толпе их всё ещё не было. Их нигде не было. Нурлан решил больше не задерживаться. Мигом покинув здание клуба через запасной выход, он направился на стоянку, где припарковал машину. Он думал, что поедет домой на такси — или на Лёше — а завтра заберёт тачку, но планы, очевидно, круто поменялись. Брюнет плюхнулся на водительское сиденье, за руль своего несуразно огромного Кадиллака, и с силой, которую он обычно не применял к своей малышке, захлопнул за собой дверь. Запустив руки в волосы, он откинул голову и издал усталый стон, полный фрустрации. Похуй. Похуй, если снова стопарнут, у него есть деньги на взятку. Просто хотелось оказаться дома и закрыть глаза, не думая о том, что Лёха будет ебать какую-то едва знакомую девчонку в туалете клуба. Или у неё дома. Или у себя. «Похуй.» Повернув ключ в замке зажигания и почувствовав, как заурчала под ним эта махина, Нурлан погнал до дома. Как мантру он повторял себе: «Я не имею на него никаких прав, он не мой». Зайдя в пустую тёмную квартиру, он кинул ключи на столик и снял обувь. Внезапно усталость навалилась на него невыносимым грузом. Сразу решив переодеться в домашнее, он сменил узкие джинсы на домашние мягкие джоггеры, от футболки он решил отказаться вовсе, так как дома было достаточно душно в эту летнюю ночь. Зайдя на кухню, он поискал в баре остатки чего-то крепкого, остановив свой выбор на Бакарди, и плеснул его себе с лихвой в стакан. Свет он зажёг минимально — не хотелось раздражать глаза ярким освещением в такой поздний час. Глянув в телефон он убедился, что сообщений от Лёши больше не поступало. Часы показывали 02:45. Нурлан подошёл к окну и, медленно потягивая обжигающую жидкость, окинул взглядом огни никогда не дремлющей Москвы с высоты восемнадцатого этажа своей квартиры. Его поражал и восхищал этот город, хотя с годами он уже привык к столичной суете. Какое-то время он бездумно вглядывался в очертания крыш и магистралей, но мысли продолжали возвращаться к одному и тому же человеку и направить их в другое русло у него никак не выходило. Впервые он всерьёз задумался, вдруг он переступил финальную черту? Вдруг он, заигравшись, не заметил, как перешагнул ту точку невозврата, когда их отношения уже не смогут стать прежними, но и чем-то большим им не быть. Сейчас Лёха потрахается с этой незнакомкой, его мозги встанут на место и он подумает, какого чёрта они творят. Нурлан творит. Нурлан, потому что именно он заварил эту кашу, и надеялся, что её не придётся расхлёбывать. Звенящую тишину квартиры внезапно разрезал звонок в дверь. Нурлан выматерился и громко вздохнул. Кто, блять, в здравом уме ломится в квартиры соседей посреди ночи? Он сейчас вообще не был намерен видеть ни одного из жильцов этого дома и ругаться на тему, кого он затопил, как громко нарушал время тишины или не придержал дверь старушке утром. Или что там ещё, мать твою, с ним хотели обсудить в три часа ночи? В несколько широких шагов оказавшись у входной двери, Нурлан со злостью распахнул её. На пороге стоял Лёша. Насупившийся, весь какой-то сжавшийся, как котёнок, но с глазами, полными решимости. Нурлан в ступоре смотрел перед собой и не мог понять, мерещится ему или нет. — Я зайду?